Счастливый билет Грэхем Линн

— Я тоже на это надеюсь, — с жаром подхватила девушка.

Когда собравшиеся запели «С днем рождения!», Лиза вспомнила о Китти. Джекки выключила свет и вошла в комнату с большим тортом, который купила сегодня днем: на нем мерцали семнадцать свечей, каждая из которых была воткнута в белый бутон розы, а поверх белой глазури розовым кремом было выведено: «ЛИЗА». Когда виновница торжества, смеясь, стала задувать одну свечу за другой, гости запели, и она сразу же подумала о матери. Даже в детстве, когда у них не было денег на подарки или какое-то особое угощение, они все равно пели «С днем рождения!», когда садились за стол, чтобы съесть матросское рагу, хлеб с вареньем или что там еще удавалось раздобыть Китти.

Когда зажегся свет, Лиза плакала, но все решили, что это от радости. Все, за исключением Ральфа. Когда Джекки принялась разрезать торт, он подошел к Лизе и сел рядом.

— Грустно?

— Немножко.

— Я так и думал.

Он легонько пожал ей руку, и Пирс с любопытством посмотрел на них. После Рождества между Лизой и Ральфом установилась какая-то связь. Лиза тоже это заметила.

— Ты мой самый лучший друг, — прошептала она.

— Я польщен. — Ральф улыбнулся.

— Мы навсегда останемся друзьями, даже если будем редко видеться.

— Навсегда. Ты можешь рассчитывать на меня, если когда-нибудь попадешь в беду.

Пройдет много лет, прежде чем Ральфу придется сдержать свое слово.

Брайан обиделся, узнав, что Лиза не пригласила его на свою вечеринку.

— Она продолжалась до двух часов ночи, — лукаво пояснила Лиза. — Я подумала, что твоей маме не понравится, если ты задержишься так надолго. — Хотя, по правде говоря, ей даже не пришло в голову его пригласить. — Тебе нравятся мои часики? — Она оттянула рукав и продемонстрировала Брайану крошечный золотой хронометр на регулируемом браслете. — Это подарок Джекки.

Те часы, которые когда-то одолжила ей Джекки, уже давно были возвращены хозяйке, и Лиза купила себе недорогую хромированную модель, которая, по словам подруги, выглядела слишком просто, что вполне соответствовало истине.

— А еще мне подарили кучу парфюмерии и украшений. Мистер Гринбаум вручил мне собрание сочинений Джейн Остин, а Ральф — чудесную куклу.

— Куклу?

Тогда, на Рождество, она, похоже, рассказала Ральфу о том, что часто останавливается у витрины «Хэрродса» и рассматривает игрушки, поэтому он подарил ей куклу в викторианском наряде ростом в два фута, с настоящими волосами, завитыми в кудряшки. Только сегодня утром Лиза и Джекки сидели на полу, с умилением разглядывая куклу, усаженную в угол дивана. Она в ответ смотрела на них своими голубыми безжизненными глазами.

«Как ты назовешь ее?» — поинтересовалась Джекки. «Викторией. Или у меня плохо с воображением?» — «Нет, Виктория в самый раз. Ты только посмотри на эти пуговицы! Я имею в виду, они же настоящие, их даже можно расстегивать». — «Знаю, — восторженно ответила Лиза. — Сегодня утром я уже переодевала ее. Видела бы ты ее панталоны! Они обшиты кружевами. Как и нижние юбки». — «Правда? А можно мне поиграть с ней сегодня днем, пока ты будешь на работе?» — «Конечно, если только ты будешь осторожна».

И обе повалились на пол, безудержно хохоча.

— Да, куклу, — сказала Лиза Брайану. — Она очень миленькая, и я назвала ее Викторией.

Брайан выглядел совершенно сбитым с толку. Но потом в фойе кинотеатра он купил ей самую большую коробку шоколадных конфет.

— С днем рождения, — пробормотал юноша.

Лиза почувствовала себя виноватой. Брайан явно был уязвлен до глубины души, поэтому в тот вечер она была особенно мила с ним.

Они смотрели «Веревку»[57] с Джеймсом Стюартом[58] в главной роли. Брайан сказал, что в основу фильма положено реальное убийство, совершенное в Америке в середине тридцатых годов. Действие, разворачивающееся на экране, оказалось настолько захватывающим, что на целых два часа Лиза забыла обо всем.

— Это было потрясающе, — прошептала она, когда они поднялись со своих мест под звуки государственного гимна.

— У Альфреда Хичкока все фильмы такие.

— Альфред Хичкок? А кого он играл?

— Это режиссер. Мы с мамой видели все его фильмы.

Хотя Брайан несколько раз упомянул о матери, в тот вечер он, похоже, не торопился вернуться домой и после фильма предложил выпить кофе. Когда Лиза вместо этого пригласила его в гости на Куинз-Гейт, он с энтузиазмом ухватился за эту идею.

По квартире расхаживала Джекки в одной пижаме, с неизменным стаканом виски в руках. Брайан выглядел растерянным и ошарашенным, а Лиза только улыбалась. Временами он казался настоящим ребенком.

После того как он ушел, Джекки заявила:

— Он не мог отвести от тебя глаз. Положительно, он влюблен в тебя по уши.

— Неужели? Я не заметила, — небрежно отмахнулась Лиза.

— Кроме того, он очень симпатичный.

Лиза улыбнулась.

— И этого я тоже не заметила.

— Держу пари, в молодости Алан Лэдд[59] наверняка был похож на Брайана.

Мнение Лизы о Брайане внезапно стремительно изменилось в лучшую сторону. Впервые она почувствовала себя польщенной из-за того, что он за ней ухаживает. В конце концов, не многие девушки могут похвастаться тем, что ходят на свидания с молодым Аланом Лэддом.

Лето в том году было не таким теплым, как прошлое. Погода стояла туманная и влажная с редкими периодами изнуряющей жары, а вот осень выдалась на редкость приятной.

— Это мое любимое время года, — призналась Лиза Джекки однажды свежим октябрьским утром, когда они брели по Кенсингтон-Гарденз. Впереди с одного из деревьев вдруг обрушился настоящий листопад, и Лиза устремилась туда, вытянув перед собой руки. — Иди сюда! — крикнула она. — Поймай лист и загадай желание, оно наверняка сбудется.

— Мои желания никогда не сбываются, — посетовала Джекки.

— Бедная моя! — Лиза вернулась к подруге и взяла ее за руку. — И что же нам с тобой делать?

Джекки вымученно улыбнулась.

— Заставить Гордона полюбить меня так, как Брайан любит тебя, — сказала она. — Поймай листок, Лиза, и загадай это желание для меня.

Лиза встречалась с Брайаном два раза в неделю, по воскресеньям и четвергам. Почти всегда они ходили в кино. Он просматривал репертуар кинотеатров в газетах, выбирая фильмы Хичкока, так что иногда им приходилось выезжать за город. Они посмотрели «Дурную славу» с Кэри Грантом и Ингрид Бергман, чье мастерство и красоту невозможно было описать словами и которая сыграла главную роль в очередном увиденном ими фильме, «Завороженном», вместе с Грегори Пеком. Лиза тут же влюбилась в него.

Когда они вышли из зрительного зала, она с жаром воскликнула:

— Будь я моложе, я бы написала ему с просьбой прислать свое фото с автографом!

Брайан хмуро взглянул на нее.

— Не думаю, что Грегори Пек настолько красив, — пренебрежительно откликнулся он.

— Ох, Брайан, он неотразим.

Пожалуй, его подтолкнула к этому еще и ревность, но в тот вечер он впервые сделал ей предложение. Польщенная, Лиза тем не менее постаралась как можно мягче отказать ему. Брайан был славным мальчиком, но слишком уж незрелым и неопытным. Большую часть времени она чувствовала себя намного старше его, хотя когда-нибудь из него, несомненно, выйдет настоящий мужчина.

Ничуть не обескураженный, Брайан пригласил Лизу на чай в следующее воскресенье, чтобы познакомить со своей мамой.

Лиза вспомнила характеристику, данную мистером Гринбаумом миссис Смит. Она сущий дракон, сказал тогда он. Лиза сообщила ему о том, что собирается к Брайану в гости, рассчитывая, что старик непременно расскажет ей какую-нибудь жуткую историю о матери Брайана. Мистер Гринбаум оправдал ее ожидания, вполне натурально содрогнувшись и воскликнув:

— Ох уж эти тещи и свекрови!

Лиза рассмеялась:

— А мать Мириам тоже была драконом?

— Хуже. Она была настоящим бронтозавром. Моя собственная мать была разумной женщиной и любящей матерью, но, став свекровью, изменилась до неузнаваемости. Она превратилась в настоящее чудовище. Матери становятся шизофреничками, когда их дети женятся или выходят замуж. И перед бедными зятьями или невестками они предстают в совершенно ином обличье. — Он задумчиво погрозил девушке пальцем. — В воскресенье надевай свои лучшие доспехи, Лиза. И будь готова к войне.

Лиза надела новый твидовый костюм — купить его ей посоветовала Джекки: «Это самый лучший вариант на тот случай, когда не знаешь, что надеть. Костюм всегда смотрится элегантно».

Юбка и жакет были сшиты из светло-коричневого твида, а воротник — из коричневого вельвета. К костюму Лиза надела отделанную рюшами кремовую блузку и коричневые туфли-лодочки.

Мать Брайана жила в Чизуике, на улице, застроенной совершенно одинаковыми домами на две семьи, с витражными стеклами во входных дверях.

«Мама любит свой дом. Это предмет ее радости и гордости», — обронил однажды Брайан.

Лиза так и не смогла понять почему. Переступив порог, она нашла внутреннее убранство ничем не примечательным. Безделушек было совсем немного, картин не было вовсе, ковры выцвели, а занавески не подходили к обоям ни по цвету, ни по рисунку. Дом был безупречно чистым, но и только. Здесь совершенно отсутствовали вкус и воображение. Хотя на следующей неделе было Рождество, в комнатах не было ни одного рождественского украшения.

Миссис Смит оказалась точной копией своего жилища. Высокая и грузная, она совершенно пренебрегала макияжем, и ее тусклые волосы мышиного цвета были коротко подстрижены и завиты в жесткий перманент. На ней было платье из бежевой вискозы с треугольным вырезом на груди и длинными рукавами, которое совершенно ей не шло. На том месте, где некогда располагалась талия, был пояс, застегнутый на последнюю дырочку. Заметив, что швы платья плохо разутюжены и собрались в складки, Лиза догадалась, что женщина сшила его сама. Единственным ювелирным украшением с некоторой натяжкой можно было счесть обручальное кольцо, врезавшееся в палец. Брайан как-то обмолвился, что мать родила его, когда ей был двадцать один год. Это означало, что сейчас ей всего сорок два. А выглядела она на все шестьдесят! Казалось, миссис Смит гордилась своей невзрачностью, не делая никаких попыток скрыть свой возраст и даже, напротив, выставляя его напоказ.

Мать Брайана, нисколько не смущаясь, оглядела Лизу с головы до ног, словно ее сын принес домой кусок мяса, который следовало внимательно рассмотреть, прежде чем оставить его себе или выбросить. Лизе казалось, что в любую минуту женщина может схватить ее за запястья, чтобы пощупать кости. Она почувствовала раздражение.

— Здравствуйте, — сказала Лиза и смело протянула руку.

Миссис Смит с явной неохотой пожала ее. От нее исходил одуряющий запах нафталиновых шариков.

— Присаживайтесь, — произнесла она с недовольным видом.

Лиза опустилась в кресло цвета ржавчины, помяв при этом обшитый кружевом чехол. Миссис Смит немедленно вскочила с места и поправила его. Воцарилось неловкое молчание. Лиза огляделась по сторонам в поисках фотографии мистера Смита. Ей было интересно, как он выглядел, ведь Брайан с его тонкими чертами лица и хрупким телосложением совсем не походил на мать. Но фотографии нигде не было.

Брайан, сидевший на самом краешке дивана, заерзал, нервно покашливая.

— Лиза работает в букинистическом магазине, мама. На первом этаже здания, в котором находится и наша компания.

— Ты уже говорил мне об этом, — отрезала миссис Смит. — Чем занимается ваш отец, Лиза?

Девушка растерялась. Это был последний вопрос, который она ожидала услышать.

— Он умер, — ответила она.

— Какая жалость. А отчего он умер?

Потому что я убила его. Лизу вдруг охватило непреодолимое, почти истерическое желание сказать этой женщине правду, просто чтобы посмотреть на ее реакцию.

— С ним случился несчастный случай на работе, — солгала она. — Понимаете, он работал в доках.

— Ваш отец был докером? — протянула миссис Смит, даже не пытаясь скрыть презрение.

Лиза вновь ощутила приступ раздражения и, к своему разочарованию, поняла, что эта женщина решительно ей не нравится. Несмотря на предостережение Гарри Гринбаума, она пришла сюда с открытым сердцем, надеясь подружиться с матерью Брайана.

— Мой отец был бригадиром. Однажды, когда он наблюдал за разгрузкой, на него обрушилась тонна риса.

— А, бригадир. — Миссис Смит покивала головой, и выражение ее лица чуточку смягчилось.

Лизе хотелось крикнуть: «Какое значение имеет то, кем работал мой отец? Это со мной встречается Брайан!»

— А ваша мать?

— Она тоже умерла. Я сирота. — У Лизы дрогнуло сердце, когда она изрекла эту ужасную ложь, но, похоже, другого способа прекратить допрос, который устроила ей миссис Смит, не было.

Последующие слова женщины буквально оглушили ее. Повернувшись к своему сыну, она произнесла:

— Ты не говорил мне, что она сирота, — так, словно Лизы не было в комнате.

— Я сам не знал об этом, — промямлил Брайан.

— Ты что же, предоставил обо мне полный отчет? — Лиза улыбнулась ему, бессознательно отделяя Брайана от его матери.

Юноша покраснел и понурил голову. Затем он поднял глаза и произнес извиняющимся тоном:

— Мы с Лизой говорили в основном о фильмах, мама, и об интересных людях, которые живут в ее доме.

— В самом деле? — Миссис Смит фыркнула и добавила обиженным тоном: — Мы с тобой вот уже несколько недель не были в кино.

Брайан окончательно смешался.

— Может, сходим вместе в понедельник вечером?

— О, не стоит так переживать из-за меня. — В воздухе явно запахло грозой.

Брайан вновь откашлялся.

— Чай готов?

— Он готов уже с двух часов, — неприятным тоном ответила его мать, словно они опоздали.

К чаю прилагались сэндвичи с листиками салата, бисквит и сухое печенье. Лиза, ожидавшая чего-то более существенного, например, сладких пирожков или песочных коржиков, преодолевая отвращение, заставила себя проглотить сэндвич, с тоской вспоминая чаепития, которые устраивала Китти, когда мальчишки приводили своих девушек на Чосер-стрит. Несмотря на карточную систему, она всегда подавала к столу что-нибудь вкусное — холодную ветчину с томатами, бисквит со сливками, пропитанный вином, и по крайней мере три разных сорта печенья.

— Мама сама все готовит, — с гордостью сообщил Брайан. — Это она испекла бисквит и печенье.

— Я не доверяю сладостям из магазина, — заявила миссис Смит с такой строгостью, словно заклеймила еретическое религиозное учение.

«Какая жалость», — подумала Лиза, потягивая бледный слабый чай. Бисквит оказался совершенно сухим, а печенье прилипало к зубам.

— А вы готовите? — Миссис Смит улыбнулась с таким видом, словно задала глупый риторический вопрос, ответом на который, разумеется, будет робкое «нет».

— О, конечно! — жизнерадостно воскликнула Лиза. — Я сама готовлю себе еду. И еще я часто пеку торты. — Еще одна ложь. Уйдя из дома, она не испекла ни одного торта, хотя, если она придет сюда еще раз, то непременно испечет бисквитные пирожные, хотя бы ради того, чтобы миссис Смит узнала, какими они должны быть.

После чая Лиза предложила помочь убрать со стола, но ее предложение было грубо отвергнуто. Девушка вздохнула и вернулась к Брайану, который не шевелясь сидел в гостиной.

— Ты ей понравилась, — шепнул он.

Лиза попыталась ничем не выказать своего изумления.

— Неужели? — небрежно обронила она, после чего, сделав над собой усилие, добавила: — Она мне тоже.