Демон Монсегюра Крючкова Ольга

Глава 7

В январе 1308 года Джон Комин, соратник Брюса, он же лорд Лохабер, Баденох и Тайндейл, осадил замок Стерлинг, в котором размещался английский гарнизон. Крепость Стерлинг защищала дорогу, ведущую на север и северо-запад Шотландии, в Аргайл. Осада крепости неожиданно затянулась.

Не желая тратить силы, Джон Комин выдвинул условие: если перед замком до лета не появятся англичане, то гарнизон сдастся на милость победителя.

Такого вызова Эдуард Английский стерпеть не смог. Против Комина король Англии выдвинул двадцать тысяч пехотинцев и три тысячи рыцарей. Узнав обо всём, Роберт Брюс пришёл в ужас. Он прекрасно понимал, что с такими силами Эдуард Английский снимет не только осаду со Стерлинга, но и легко продвинется вглубь страны и захватит большую часть земель, о чём он так мечтал несколько последних лет.

Необдуманные военные действия Комина Брюс объяснял лишь невостребованными амбициями человека, рвущегося к власти и претендующего на трон Шотландии. Но в данный момент не было времени на выяснение отношений с лучшим другом и соратником, надо было срочно собирать силы, которых почти не было.

Роберт Брюс отлично знал, что лорды горной Шотландии не питают к нему тёплых чувств и постоянно плетут заговоры. Брюс отбросил все обиды и забыл про все разногласия с лордами гайлендов, он отправил к ним гонцов с просьбой о помощи. И помощь пришла.

Первым откликнулся лорд Каэльт Мак Кумал, тем самым стремясь усыпить бдительность Брюса и не вызывать подозрений о своих притязаниях на трон Шотландии. Получив письмо Брюса, он тут же вызвал к себе зятя:

– Дорогой, шевалье! Настало время послужить Шотландии – стране, на земле которой вы обрели второй дом. Если мы не предпримем решительных мер и не придём на помощь королю Роберту Брюсу, то последствия могут быть самыми печальными. Его соратник, Джон Комин, совершил непростительную ошибку, погубив всё то, чего добивался Брюс, а именно, независимости Шотландии. Теперь она под угрозой. Эдуард Английский покарает Шотландию огнём и мечом, он оставит за собой выжженное пепелище. Я напишу послание лорду Антуану де Безье, отвезите его и убедите помочь нам.

– Сделаю всё от меня зависящее, лорд Мак Кумал. Прецептория Килмартин – часть Шотландии, мы женаты на ваших дочерях. Считаю, что мы обязаны присоединиться к войскам Брюса и дать сражение Эдуарду. Я немедленно еду на Лох-О.

Через час быстрой езды по мёрзлой зимней дороге, Огюст достиг Килмартина. Он спешился, оставил лошадь около дамбы и направился на остров прецептора де Безье. Когда он откинул шкуру быка на дверном проёме, сиятельный де Безье мирно обедал.

– О, шевалье, рад видеть вас в добром здравии! Прошу к столу, откушайте со мной, вы как раз пожаловали на жареную рыбу с мёдом. Вы чувствуете, какой запах? Ингрид удивительно готовит.

Огюст поклонился Ингрид, она в ответ тряхнула своими золотыми кудрями, что, по всей видимости, было ответным приветствием.

– Благодарю, ваше сиятельство, с великим удовольствием присоединюсь к вашей трапезе, – Огюст сел за стол.

Ингрид поставила перед ним тарелку и положила рыбу. Она выглядела очень аппетитно. Но сначала Огюст достал письмо лорда Мак Кумала, решив, что сначала дело, а потом желудок.

– Ваше сиятельство, вам письмо от лорда Мак Кумала. Смею просить вас прочитать безотлагательно!

Безье посмотрел на письмо, предчувствуя плохие новости, но делать нечего: надломил печать лорда и начал читать. По мере того как он читал, лицо его приобретало багровый оттенок.

– Сукин сын, этот Комин! Щенок бестолковый! Простите меня, шевалье, за резкость выражений. Хотел показать себя и наделал бед. Надо срочно трубить военный сбор и выступать вместе с лордом Мак Кумалом. Если Эдуард захватит Аргайл, нас он прикончит первыми, чтобы угодить Филиппу Красивому, да ещё пару наших отрубленных голов ему отправит в качестве подарка.

Ингрид, про которую мужчины совершенно забыли, вскрикнула от ужаса и выронила чашу, которую наполняла элем из небольшого бочонка. Шевалье де Кавальон и граф де Безье переглянулись, поняв, что попросту перепугали бедную женщину.

– Антуан! Что же это! Опять война? – Ингрид села на скамейку и расплакалась.

– Мы победим англичан, обещаю тебе, Ингрид! Успокойтесь, дорогая!

– А вдруг вас убьют! Как же я одна?!

Ингрид бросилась на шею мужу. Безье выразительно посмотрел на Кавальона: мол, извини – женщина, что поделать, у тебя самого такая.

…Прецептор де Безье собрал рыцарей на острове Иннис Шилд. Стояли плечом к плечу, места не хватало, даже бычьи пузыри на окнах запотели от дыхания.

– Дорогие братья! Пришло время проявить наши боевые навыки. Завтра в полдень выступаем на помощь войскам Роберта Брюса под Стерлингом. Раз мы живём на земле кельтов, то просто обязаны её защищать! Не допустим англичан в Шотландию, защитим Килмартин и наших жён!

– Защитим! – поддержали рыцари, стосковавшиеся по ратному делу.

– Готовьте снаряжение! Завтра выступаем с людьми Мак Кумала.

Остаток дня рыцари провели в подготовке к походу. Женщины украдкой плакали, хотя понимали, что рыцари Килмартин – закалённые в боях храбрецы, и англичанам придётся сильно постараться, чтобы одолеть их.

Кавальон вернулся в Крэг Фадриг проститься с женой перед походом, пока оруженосец Гийом производил необходимые приготовления экипировки. Огюст влетел в спальню на крыльях любви. Федельм в одной шёлковой рубашке сидела перед зеркалом. Шевалье скинул одежду и кинулся к жене.

– Федельм, я не хочу думать о завтрашнем дне, поцелуй меня!

Она удовлетворила его желание с особой страстью.

– Будь храбрым и смелым. Вернись ко мне героем! Я хочу гордиться тобой.

– Если ты хочешь, чтобы я стал героем, то так тому и быть.

Эта ночь была одной из самых страстных и сравнима лишь с той, что они провели в хижине на празднике Самайн.

Огюст проснулся на рассвете. Открыв глаза, он увидел обнажённую Федельм, стоявшую подле супружеского ложа. В руках она держала ритуальную чашу ордена.

Шевалье резко поднялся с кровати, намереваясь устроить жене, пусть и дочери всесильного лорда, выволочку. Но не успел…

Федельм, словно предвидя реакцию мужа, улыбнулась и произнесла:

– Прости меня, Огюст… Эту чашу случайно обнаружила служанка, когда разбирала твои вещи… Когда я увидела её, то сразу же почувствовала в ней некую силу. Почему ты ничего не говорил о ней?

Огюст пребывал в смятении. Теперь он не знал выговаривать ли жене, или напротив – оправдываться.

– Эта чаша многое для меня значит, поверь… – произнёс он.

Федельм кивнула.

– Поэтому я приготовила тебе напиток друидов, который пили воины перед тем, как отправиться на битву. Он оградит тебя от врагов и принесёт победу. Верь мне…

Федельм протянула мужу чашу, наполненную тёмным напитком, распространяющим аромат трав.

Огюст принял чашу и сделал глоток. Напиток друидов оказался приятным на вкус.

– Из чего он сделан?.. – поинтересовался он.

– Не важно… Пей… Я же не спрашиваю у тебя: откуда чаша? Ты же не стал посвящать меня в свои тайны… – как бы невзначай упрекнула Федельм.

Огюст почувствовал укол совести. Но у него было оправдание: чаша принадлежит ордену. Он получил её из рук великого магистра и должен передать достойному приемнику… Но когда тот появится при нынешних-то обстоятельствах?..

Огюст осушил чашу до дна и невольно впился в неё пристальным взором. Рубиновые глаза чаши ярко вспыхнули. Огюст невольно зажмурился. От внимания Федельм это не ускользнуло…

– Ты ничего не хочешь мне рассказать?.. – вкрадчиво спросила она.

Огюст с сомнением воззрился на супругу и произнёс:

– Нет, прости я не могу… Но прошу тебя, если меня убьют, передай чашу лорду Безье.

Федельм удивлённо вскинула брови.

– Тебя не могут убить, ты испил священный напиток Морриган, богини войны.

– Но всё же… – попытался возразить Огюст.

Федельм приблизилась к мужу и обняла его за шею. Тот же по-прежнему держал чашу в правой руке.

– А почему я должна отдать эту чашу лорду Безье?.. – с придыханием спросила она. – Чаша – твоё имущество. Значит, я наследую её после твоей смерти…

– Всё не так просто, Федельм… – простонал в ответ шевалье.

– М-да… А я думала, что я – твоя жена, и ты доверяешь мне. Или ты уже передумал отправиться за Бафометом? – спросила Федельм и заглянула мужу прямо в глаза.

Огюста покинули сомнения. Он прекрасно помнил, как в пылу страсти обещал жене отправиться в Лангедок, в Бланшефор, дабы завладеть статуэткой прадеда.

– Разумеется, я доверяю тебе. Но это тайна принадлежит не только мне, но и другим людям. Ты же не хочешь, чтобы твой муж стал клятвопреступником?

– Нет, – уверенно ответила Федельм. – Но я хочу знать: кого изображает эта чаша? Бафомета?..

Огюст растерялся.

– Как ты догадалась?..

Федельм улыбнулась и отстранилась от мужа.

– Всё очень просто, милый… Я же владею тайными знаниями друидов. Отправляйся в поход против англичан, и ты вернёшься героем.

В середине января к замку Стерлинг двинулось английское войско, насчитывающее двадцать тысяч пехотинцев и три тысячи рыцарей в тяжёлых доспехах. Роберт Брюс смог противопоставить почти в два раза меньше – семь тысяч пехоты и пятьсот рыцарей, причём доспехи их были менее тяжёлыми, чем у англичан.

Англичане и шотландцы стояли друг против друга, по древней традиции, перед боем должен был состояться пеший поединок сильнейших рыцарей, представляющих враждующие стороны.

Со стороны Эдуарда Английского на поле боя выехал Генрих де Бохум, известный своими богатыми землями, древним знатным родом и необыкновенной жестокостью. В рядах шотландцев пробежало лёгкое замешательство.

Роберт Брюс собирался сам принять вызов, но лорды Кемпбелл и Фрезер были категорически против этого:

– Вы не можете так рисковать, ваше величество! – возразил Кемпбелл. – А если вас ранят?! Исход битвы будет предрешён не в нашу пользу!

– Надо привлечь гайлендов, они рвутся в бой и храбрости им не занимать! У нас в королевских войсках каждый рыцарь на счету! – предложил лорд Фрезер.

– Да будет так, господа, вы убедили меня. Я уступаю, но только по политическим соображениям, – согласился Брюс.

Лорд Фрезер направился к отряду лорда Мак Кумала, одному из самых многочисленных и хорошо экипированных гайлендов. Рядом с отрядом Мак Кумала стоял отряд прецептора Антуана де Безье, как положено в полном снаряжении и белых плащах с символом ордена, красным равноконечным крестом. Лорду Фрезеру не надо было объяснять значение этого символа, он прекрасно знал о шотландских тамплиерах, единственное, что он не мог предположить – перед ним французские рыцари, обосновавшиеся в Килмартин. Роберт Брюс подписал инвеституру на земли Лох-О и Килмартин, ничего не говоря об этом своим советникам.

– Рыцари Храма! – обратился Фрезер к тамплиерам. – По древнему обычаю мы должны предоставить для поединка перед сражением достойного рыцаря. Думаю, вы справитесь с этой задачей, не посрамив честь своих штандартов.

Де Безье понял, что король Брюс не желает рисковать своими доверенными людьми, перекладывая всю ответственность на тамплиеров.

– Что ж быть посему, – сказал Безье и обратился к своим рыцарям. – Братья по ордену! Пришло время показать, на что способны тамплиеры. Сразиться с английским рыцарем, должен храбрейший и сильнейший из нас.

Не успел де Безье договорить, как шевалье Огюст де Кавальон выехал на лошади из строя вперёд:

– Ваше сиятельство, я хочу сразиться с англичанином!

Лорд Мак Кумал, наблюдая за этой сценой, обомлел, решив, либо его дочь останется вдовой, либо его зять вернётся героем, увенчанным славой. И то, и другое его в принципе устраивало. Зятя можно найти другого, но вот славу рыцаря – нет!

Антуан де Безье, достал меч из ножен, перевернул его навершием вверх, остриём вниз, изобразив из него крест, произнёс:

– Сохрани вас Господь, шевалье!

И перекрестил Кавальона импровизированным крестом.

Шевалье, пришпорив лошадь, подъехал к Генриху де Бохуму. Рыцари спешились. Оруженосцы увели лошадей с поля боя.

Тридцать тысяч воинов затаили дыхание, наблюдая за началом поединка.

Шевалье стиснул в руке свой дюрандаль[62], понимая, что возможно этот поединок последний в его жизни. В памяти молниеносно пролетел рассказ бабушки Жанны де Комменж о том, как прадед сражался под стенами Тулузы и был тяжело ранен. «Ну что ж, значит, не вернусь к Федельм героем», – подумал шевалье, видя перед собой отточенный меч англичанина. Де Бохум сделал выпад фойн, шевалье ловко отразил его и попытался наступать. Англичанин, полжизни проведший в боях за расширение владений английской короны, ловко отразил удар и осклабился:

– Я изрублю тебя на куски, шотландский ублюдок!

Кровь прилила к голове, шевалье почувствовал безумную ярость, он сбросил плащ и приготовился отразить очередной удар. Рыцари бились, не переставая почти час, совершенно измотав друг друга. Тридцать тысяч человек безмолвствовали…

Шевалье почувствовал, что слабеет. Англичанин усмехнулся, Обнажив свои «лошадиные» зубы:

– Что, шотландский ублюдок, скоро твои сородичи будут петь коронах[63]?!

– Как бы ни так!

Шевалье собрал последние силы и устремился на противника, глаза вновь застелила красная пелена ярости. Не желая, чтобы Федельм пела коронах, шевалье отчаянно нападал на английского лорда, нанося удары мендритте. Англичанин посмеивался в усы с проседью, играл с шевалье, будто кошка с мышкой, легко отражая при помощи реверсе[64] все удары и, периодически пытаясь нанести страмезоне – вертикальный удар в голову.

Невольно шевалье подумал, что пришёл его смертный час. Умирать не хотелось. В голове пронеслась вихрем вся жизнь. Почему-то вспомнился замок Бланшефор и статуэтка прадеда с красными рубиновыми глазами, стоявшая на камине. Затем ритуальная чаша ордена, наполненная напитком друидов, приготовленным Федельм. Перед глазами вспыхнули огненно-красные глаза Бафомета…

Вдруг на глазах де Бохум начал слабеть. Лорд не понимал, что с ним происходит, руки не слушались, он задыхался.

Используя временное преимущество, шевалье из последних сил нанёс дюрандалем удар фойн, де Бохум слабо отразил удар. Понимая, что лорд уже не в стоянии оказать сильного сопротивления, шевалье уверенно наступал, нанося рубящие удары мандритте по его латам. Наконец де Бохум упал, задыхаясь. Шевалье отшвырнул ногой его меч, достал персемэ[65] и добил противника.

Кровь капала с персемэ на мёрзлую пожухлую траву. Шевалье обтёр его о кольчужную рукавицу, и вложил в ножны. Шотландцы разразились восторженными криками. Когда шевалье подъехал к отряду тамплиеров, граф де Безье хлопнул его по плечу, передав приказ Брюса:

– Остаёмся в резерве! На случай, если англичане сомнут шотландцев. Силы слишком не равны, противника больше почти в два раза. Вооружение у пехоты Брюса – пики да боевые топоры. Нам приказано ждать. Я не сомневался в вас, шевалье де Кавальон! Теперь вы – герой! Мак Кумалам есть чем гордиться!

Отряд Антуана де Безье в окружении рыцарей-тамплиеров, лорда Мак Кумала и его соратников наблюдали за ходом битвы с пригорка. Рядом в лощине расположился отряд лорда Мак Кумала, также находившийся в резерве.

Им с возвышенности открывался прекрасный обзор. Они видели, как Роберт Брюс приказал построить пехотинцев в квадрат «schilltrom», воины упёрлись тупыми концами пик в землю, выставив остриё наружу. К шотландцам приближалась тяжёлая английская конница. Немногочисленная шотландская конница не дрогнула, но не смогла выдержать мощного натиска англичан, ибо силы были явно не равны, с английской стороны они превосходили в шесть раз – три тысячи отлично экипированных рыцарей против пятисот. Доспехи Королевской гвардии Роберта Брюса оставляли желать лучшего.

– У конницы и пехотинцев Брюса нет ни единого шанса выжить… – мрачно заметил Мак Кумал.

Граф де Безье безмолвствовал, ибо понимал: лорд совершенно прав и вскоре начнётся кровавое побоище.

Тамплиеры и Мак Кумал видели, как английская тяжёлая кавалерия смяла шотландскую, а затем всей мощью обрушилась на «schilltrom», его построение с флангов нарушилось. Наконец, тяжёлая конница Эдуарда пробила брешь в «schilltrom» и после непродолжительного сопротивления разметала шотландскую пехоту. Началась сумятица, уцелевшие пехотинцы обратились в бегство. Лавина, закованная в железо, сминала шотландцев, и они погибали под копытами английских лощадей, которые довершали то, что не смог сделать меч и боевой топор.

Поле было усеяно убитыми и ранеными. Безье, как опытный воин, принимавший участие в сражениях на Святой земле, хладнокровно наблюдал за ходом битвы, ожидая приказа. Тамплиеры роптали.

– Ваше сиятельство, отчего вы медлите?! Мы должны прийти на помощь шотландцам, часа через два на поле останутся только англичане! – Пьер д’Омон рвался в бой.

– Мы выступим только по приказу Брюса, – спокойно ответил де Безье. – Прошу вас, умерьте пыл, займите своё место в строю, граф д’Омон, и не сейте паники. В бою главное – использовать нужный момент. А он ещё не наступил.

Ряды шотландцев редели на глазах. Наконец из-за пригорка появился отряд, состоящий из йоменов[66], подростков, маркитантов. Добровольческий отряд, вооружённый самодельным оружием, и знамёнами из простыней, ринулся в гущу сражения. Тамплиеры со своей позиции наблюдали, как погибают добровольцы.

Пьер д’Омон, не выдержав, кровавого зрелища, опустил глаза.

– Вы думаете, мне доставляет удовольствие смотреть, как гибнут люди?! – возопил де Безье.

Положение на поле боя становилось критическим, не в пользу Роберта Брюса. Наконец к Безье подъехал шотландский рыцарь, едва держась в седле:

– Король Роберт Брюс приказывает вам выступать!

Передав приказ, он упал на шею своей лошади, истекая кровью.

Настал черёд рыцарей Храма.

– Вперёд, на англичан! – крикнул Безье. – С нами Бог!

– Vae victic![67] – граф Пьер д’Омон прокричал свой боевой девиз и ринулся на врага.

К тамплиерам присоединились воины клана Мак Кумал.

Англичане, уже, можно сказать, празднующие победу, вдруг увидели стремительно приближающийся большой отряд шотландцев. Впереди скакали всадники: часть под штандартом лорда Мак Кумала, а часть, облаченная в белые плащи с красным крестом, под так называемым Босеаном*, знаменем тамплиеров. За ними бежала многочисленная пехота.

Ошарашенные англичане, измотанные сражением, попытались оказать свежим шотландским силам отпор. Но тщетно. Так и не сумев построиться в боевой порядок, английские воины спасались бегством, не обращая ни малейшего внимания на гневные окрики своих командиров.

Началась всеобщая паника. Остатки английской конницы спешно отступали, остановить её было невозможно. Тамплиеры и шотландцы преследовали и добивали англичан.

Король Эдуард пережил шок: мало того, что ему пришлось покинуть поле боя, он был устрашён тамплиерами, которые казалось, обладают необъяснимой волшебной силой.

Шотландцы, понесшие большие потери, выиграли битву, благодаря правильно использованному моменту. Роберт Брюс недолюбливал лорда Мак Кумала и решил прежде лично поблагодарить командира тамплиеров. Он верхом приблизился к Безье.

– Благодарю вас, лорд! Назовите своё имя!

– Лорд Антуан де Безье Килмартин, ваше величество!

– Вы получили от меня в прошлом году инвеституру на земли в Аргайле, не так ли?

Присутствующие рядом Фрезер и Линдсей переглянулись, один лишь лорд Кемпбелл знал, о чём идёт речь, ведь его замок стоит на северной оконечности Лох-О.

– Точно так, ваше величество! – подтвердил Безье.

– Просите, что пожелаете – любые казённые земли в Гэлоуэй! Расширяйте свои владения. Да и не беспокойтесь, я не собираюсь потворствовать королю Франции и арестовывать верных мне людей, только лишь потому, что они оказались умнее его и обвели вокруг пальца! – Брюс засмеялся, довольный своей шуткой. Лорды подхватили и также засмеялись.

– Да, и магистра де Клифтона я прикажу освободить. Ни к чему пожилому знатному человеку сидеть в Эдинбургской тюрьме.

– Благодарим вас, ваше величество! Всегда к вашим услугам! – отчеканил де Безье.

– Уточните по поводу земель с моим секретарём Брайеном, он в курсе, что ещё осталось.

Роберт Брюс проводил мудрую политику, отбирая в казну земли и замки у неугодных и тяготеющих к Англии лордов и жалуя их поместья своим соратникам, тем самым, укрепляя границу с Англией.

Пьер д’Омон спешился, сделав знак графу де Безье. Безье последовал его примеру.

– Вы что-то хотите мне сказать, граф д’Омон?

– Да, и весьма интересную вещь. Три года назад граф Филипп Эльзасский показал мне документы, датированные 6365 годом от сотворения мира. Они хранились в одном из монастырей на территории подвластной ему Фландрии. Так вот, в них говорилось, что ничем не примечательные замки Каледонии[68], а именно, замки Аннан и Карлаверок охраняют так называемые «ворота в Гэлоуэй». Во времена Давида I и Малькома IV эти земли заселяли переселенцы из Фландрии.

– Позвольте, граф, что же, в этом примечательного? – удивился Безье.

– Примечательно то, господин лорд, что в документах говорится, якобы эти ворота охраняют чашу Грааля, – пояснил Пьер д’Омон.

Лицо Безье вытянулось от удивления.

– Послушайте, дорогой д’Омон, чаша Грааля – всего лишь красивая легенда, не имеющая подтверждений. Если помните, после падения Монсегюра, доминиканцы перерыли там всё, каждый камень перевернули, но чаши Грааля не нашли. А сколько существует документов ссылающихся на Монсегюр! Мало того много лет считалось, что чашу со Святой земли привёз из первого крестового похода, именно его владелец Раймонд IV.

– Лорд Килмартин, вам известно, что доминиканцы нашли некоторые интересные документы в Монсегюре, касающиеся, между прочим, сокровищ нашего ордена?

– Откуда вы знаете, граф?

– Не все доминиканцы жаждут крови еретиков, есть и трезвомыслящие люди. Просто их слишком мало. Думаю, если нам выпала такая возможность получить во владения земли в Гэлоуэй, необходимо воспользоваться случаем и узнать про Аннан и Карлаверок.

– Слова ваши разумны… Вы убедили меня, граф. Проследуем же к Брайену, – предложил Безье.

Они направились к походному шатру Брюса. Молодой человек в строгой тёмно-синей одежде сидел в шатре, за небольшим столом, и выправлял какие-то бумаги.

– Моё почтение! Сударь, вы королевский секретарь Брайен? – поинтересовался Безье.

– Да, господа. Что вам угодно? Чем могу быть полезен? – не поднимая головы, справился молодой человек.

– Я, лорд Антуан де Безье Килмартин из Аргайла. Его величество, Роберт Брюс, милостью своей пожаловали мне земли в Гэлоуэй, посоветовав, именно с вами обсудить все детали.

Брайен достал какой-то документ, как ни странно в нём значился лорд Антуан де Безье.

– Да, конечно, лорд, вы в списке. Вот, пожалуйста, прошу вас ознакомиться с картой земель Гэлоуэй. Остались замки Аннан, Карлаверок и Думфрис. Но смею предупредить, Карлаверок – плачевное зрелище.

– Ничего, сударь, это обстоятельство не пугает меня. Возможно ли к нему присовокупить ещё и Аннан? – поинтересовался лорд де Безье.

– Да, вполне, сударь. Так я выправляю вам инвеституру на два замка с прилегающими к ним землями? – секретарь оторвался от карты и взглянул на тамплиеров.

Безье и д’Омон, не ожидая, что всё так легко разрешится, переглянулись.

– На два замка, – подтвердил де Безье.

– Тогда придётся немного подождать, ваша светлость, я оформлю бумаги, и все формальности будут завершены. Прошу вас назовите полное имя будущего владельца?

– Граф Антуан де Безье, лорд Килмартин из Аргайла.

– Через полчаса все бумаги будут готовы. Да и главное, ваша светлость, не забывайте вовремя выплачивать хегалеф[69]. Он составит… – секретарь не надолго задумался, – примерно пятьдесят мерк[70] за земли Аннана и Карлаверока в совокупности.

Наконец у Роберта Брюса выпала свободная минута. Теперь он мог собраться с мыслями и подумать о Джоне Комине: «Джон Комин – друг и соратник, отпрыск знатного рода, да такого знатного, что решил сам взобраться на трон Сконы, а затем и Шотландии. Ясно, что он становится опасен… Но что с ним делать?.. У него слишком сильная поддержка, в тюрьму не заключишь, будут серьёзные осложнения с его роднёй всеми этими Лохаберами, Сетонами и так далее… Остаётся только одно решить проблему мирным путём, указав лорду Комину, что он окончательно зарвался».

Размышления Брюса прервал лорд Фрезер, откинувший полог шатра.

– Я не помешал, ваше величество?

– Заходите, Фрезер. Говорите, что случилось.

– Ваше величество, дело в том, что лорд Джон Комин нагло утверждает, якобы вы украли у него победу, отдав её каким-то разряженным иноземцам. Сожалею, но у него находятся сторонники.

– Стало быть, решить проблему мирным путём не получится, – понял Брюс. – Ваши предложения, Фрезер.

– Ваше величество, возможно, я категоричен, но считаю, что Комин зарвался и ведёт себя слишком нагло и самонадеянно. Своими безответственными и бездумными высказываниями он подрывает ваш авторитет, как законного правителя Шотландии. Какое он имеет право?! Право вашего друга, который попросту злоупотребляет вашим именем и доверием?! – возмущению Фрезера не было конца. – Его проступок заслуживает смерти!

Роберт Брюс пребывал в состоянии, близком к бешенству. Он понимал, что Фрезер прав во всём. Комин действительно перешёл все границы, став опасным.

– Решено, лорд Фрезер! Назначьте Комину встречу от моего имени! Скажите, якобы я хочу поговорить с ним по очень важному вопросу, не требующему отлагательства! – Брюс метался по шатру, как раненый зверь.

– Да, ваше величество, будет исполнено! Где вам угодно назначить встречу?

– Не знаю, думайте сами, я не в состоянии!

– Тогда с вашего позволения, смею предложить, назначить её в церкви братьев францисканцев недалеко от Стерлинга.

– Пусть будет церковь! Главное уберите монахов, чтобы не мешали разговору! – в крайнем раздражении согласился Брюс.

В церковь братьев францисканцев Комин прибыл первым в сопровождении свиты из пяти человек и кузена лорда Сетона, посвящённого во все его тайны и интриги.

– Да, любезный Уильям, не забудьте переговорить лично с лордами Мак Кумалом и Монбоддо. Они давно втайне вынашивают планы избавиться от нашего безродного Брюса – побочной ветви королей Далриады, – Комин засмеялся, смех эхом отозвался от стен церкви.

– Даже церковь поддерживает вас, дорогой кузен, – поддакнул Сетон.

– Припоминаю, что иноземцы с красными крестами – выскочки, укравшие мою победу, пришли с Мак Кумалом! Не так ли? Как вы считаете, дорогой кузен, ведь их также можно привлечь, наобещать всяких привилегий или пожаловать земли? Да вы сами поразмыслите, как лучше сделать.

В этот интересный момент беседы появился Роберт Брюс в окружении лордов: Кемпбелла, Линдсея, Фрезера и отряда личной охраны. Охрана тут же перекрыла вход в церковь.

Король Роберт встал напротив лорда Комина, пожирая его уничтожающим взглядом.

– Ваше величество, что с вами? Вы право же выглядите уставшим! – вызывающе поинтересовался Комин.

Брюс, молча, подошёл к алтарю и истово перекрестился:

– Господи, помоги мне! – взмолился он.

– Ваше величество, вы же сами пригласили меня для разговора и молчите. Позвольте, что происходит? – не унимался Комин.

– А вот что!!!

Брюс в приступе бешенства выхватил кинжал и нанёс несколько ударов в грудь Комину. От такой неожиданности все присутствующие просто оцепенели. Комин схватился за раненую грудь и, не в состоянии не вымолвить ни слова, упал прямо на алтарь лицом вниз. Лорд Сетон рванулся на помощь кузену, но Кемпбелл остановил его, схватив за плащ:

– Настоятельно не советую, лорд Сетон, или вы хотите присоединиться к своему кузену именно сейчас? – Кемпбелл многозначительно посмотрел на Сетона. Тот сразу же отступил и опустил глаза. Остальная свита лорда Комина замерла, понимая – один неверный шаг, и они окажутся там же на алтаре, истекающие кровью.

Брюс поднял кинжал, обагрённый кровью бывшего друга и соратника, медленно проследовал к свите убитого, демонстрируя орудие возмездия каждому из них. Остановившись около лорда Сетона, Брюс взял край его щёгольского тёмно-зелёного атласного плаща и вытер окровавленный кинжал, давая тем самым понять, что Сетон следующий. Ноги Сетона подкосились: воздуха не хватало. Он начал оседать под жёстким взглядом короля, проклиная Комина, его непомерные амбиции и жажду власти.

После этого Брюс и его люди, молча, покинули церковь. Как только король скрылся из вида, следующим из церкви, как ужаленный выскочил Сетон, совершенно забыв про смертельно раненного кузена. Он прыгнул в седло и умчался в свой шатёр.

Оставшаяся свита последовала его примеру, покинув церковь, даже не удостоверившись, что Комин мёртв.

Когда храм опустел, появились два монаха-францисканца. Один из них перевернул раненого вверх лицом, увидев, что вся его грудь и алтарь в крови. Комин захрипел.

– Брат Доминик, он жив! Давайте перенесём его в келью и обработаем рану.

Брат Доминик колебался.

– Брат Александр, вы же видели, кто это сделал. Видимо, у него были веские причины. Тем самым мы навлечём на себя его гнев.

– Тогда я перенесу раненого один. Если вы помните, брат Александр, в уставе нашего монашеского ордена есть строки: «Помогать и утешать всех, кто нуждается в этом». Своим поведением вы нарушаете данную ордену и Господу клятву.

– Да, вы правы, брат Доминик. Простите меня, я просто испугался…

Монахи взяли Комина, один под руки, другой за щиколотки ног, и перенесли несчастного в келью, где, освободив от одежды, обработали раны.

Уильям Сетон, сгорбившись, сидел на маленькой походной скамейке у себя в шатре, обхватив голову руками. Шотландские войска, выигравшие битву, а вернее, их уцелевшая малая часть, готовилась покинуть Стерлинг. Англичане, отступавшие в панике, побросали все свои обозы, так что добыча была приличной, не считая оружия и снаряжения.

Но лорда Сетона не радовала победа родной Шотландии, его занимал более важный вопрос: как спасти свою голову и выпутаться из сложившейся ситуации? Он не мог собраться с мыслями, перед глазами стоял Комин с окровавленной грудью. После некоторых размышлений Сетон засомневался: а мёртв ли Комин? Ведь никто не удостоверился в этом, в страхе покинув церковь.

– Оссин! – Сетон позвал оруженосца.