Бабочка из бездны Брюссоло Серж

В стране щекотной травы

Убедившись, что скелеты не бросились за ними вдогонку, Пегги с облегчением вздохнула.

Открывшийся перед ними туннель извивался на сотню метров и расширялся. Свет становился все ярче и ярче. Он был очень чистого оранжевого оттенка и дрожал, как пламя свечи.

Когда Пегги и ее друзья вышли из галереи, они попали в огромную пещеру, свод которой поднимался более чем на триста метров в высоту. Под каменистым потолком сияло миниатюрное солнышко, излучающее медовый свет. Оно не стояло на месте, а перекатывалось по воле воздушных потоков, как надувной шар, подталкиваемый ветром. В результате одни участки пещеры были освещены лучше, чем другие.

– Конца-краю не видать, – запыхтел голубой пес. – Размеры пещеры, судя по всему, колоссальные.

– И в самом деле, – поддержал его Себастьян. – Здесь можно без труда расселить всех жителей большого города!

Птица-альбинос, подлетевшая к ним из любопытства, повторила эти слова, прекрасно сымитировав голос мальчика:

– Большого города! Большого города! Всех жителей расселить без труда…

– Садится туман, – заметила Пегги. – На расстоянии пятисот метров ничего не видно. Быть может, пещера не так велика, как нам кажется.

Задержавшись на пороге пещеры, они не решались идти дальше. Почва оказалась каменистой. Из-под камней пробивалась оранжевая трава. Когда к ней прикасались, трава укорачивалась, как рожки улитки.

– Эта трава наверняка щекочет кожу, – мечтательно заметила Пегги.

Тут и там возвышались оранжевые деревья. Они были похожи на пальмы. На них висели квадратные фрукты и прямоугольные бананы. Когда подростки приблизились к ним, необычные пальмы неистово замахали ветвями, прогоняя их. Мелкая пыль поднялась в воздух, вызвав кашель у юных визитеров.

– Пыль, вызывающая кашель! – определил Себастьян. – Деревья не хотят, чтобы срывали их плоды!

– Такое впечатление, что растения здесь умеют защищаться, – сказала Пегги Сью. – Не так, как на поверхности земли, где они всегда зависели от прихоти людей.

Со слезящимися глазами трое друзей вынуждены были отступить. Пока они продвигались вперед, трава укорачивалась под их подошвами.

Пегги и пес умирали с голоду, поэтому они накинулись на куст ежевики и наелись ягод. Ощущение было не слишком приятным, так как крохотные плоды издавали ужасные крики, когда их раскусывали зубами.

– Я думаю, это способ сопротивления, – пробормотала Пегги Сью. – У меня пропало желание поглощать ягоды.

Чуть подальше они нашли предметы, явно упавшие с воздушного шара: зажигалку, пару заштопанных носков.

– Люди, опередившие нас, наверняка проходили здесь, – заметил Себастьян. – Думаю, они направились вон к той речушке, что течет внизу.

Они прошагали целый час, затем сделали остановку. Пегги Сью и голубой пес сильно проголодались и очень устали. Они присели отдохнуть у воды, а Себастьян в это время собирал хворост, чтобы развести костер. Увы, как и следовало ожидать, ветки стали кричать, едва их захотели поджечь.

– Что мне делать? – спросил мальчик у Пегги. – Разжигать дальше? Тяжкое это дело, все время так и кажется, что совершаешь преступление.

– Мне трудно судить, – призналась она. – Оставь их в покое. Люди, прибывшие сюда до нас, должно быть, знают способ сжигать их, мы спросим у них.

Поскольку было холодно, дети плотно прижались друг к другу. Пегги свернулась калачиком в руках Себастьяна, но ей показалось, что он удивительно безучастен к ней.

– Знаешь, – сказал он через минуту, – у нас с тобой никогда ничего не получится. Мне – семьдесят, а тебе – четырнадцать лет. Я, в сущности, не человек. В любую минуту могу превратиться в пыль, после чего тебе опять придется прятать меня в мешок на полгода. Такая жизнь не для тебя. Будет лучше, если ты найдешь себе дружка твоего возраста. Нормального мальчика. Который был бы все время с тобой, с кем ты могла бы пойти погулять, не задумываясь о том, есть ли рядом с кинотеатром фонтан с кристально чистой водой.

Пегги вздрогнула.

– Но я ведь люблю тебя, а не кого-то другого! – выкрикнула она. – Любовь – это не только совместные развлечения. Это также стремление помогать друг другу. Было бы слишком просто и даже довольно глупо жить только для веселья! Преодоление испытаний сближает людей больше, нежели шутки и праздники… В конце концов, мы обязательно найдем выход и избавимся от злых песочных чар.

Себастьян надул губы. Когда он грустил, становился очень красивым.

– Не знаю, – прошептал он. – Мне кажется, что я оказываю тебе плохую услугу. Ты заслуживаешь лучшей жизни. А я взваливаю на тебя заботы, которые не по плечу девочке твоего возраста. Большую часть времени я буду находиться в мешке, а тебе придется превращать меня в человека всякий раз, когда с тобой случится беда. Что ты на это скажешь?

– Я скажу, что это пустяки! – выкрикнула Пегги, и слезы потекли по ее щекам.

– Извини меня, – сказал Себастьян. – Но я намного старше тебя. У меня было время подумать. Между нами есть несовпадение во времени. То, что тебя веселит, поскольку ты очень молода, на меня наводит скуку. Мы ладим между собой, потому что видимся очень редко, и я не знаю, что было бы, если бы мы сталкивались друг с другом каждый день. Ты наверняка стала бы называть меня старым хрычом, а я в ответ бранился бы и кричал, что ты – всего лишь молоденькая кретинка…

– Ты слишком много размышляешь, – возразила Пегги.

– Кто знает, – отрезал Себастьян, опустив глаза. – В реальном мире я чувствую себя не в своей тарелке. Иногда даже говорю себе: уж лучше бы ты развеяла меня по ветру, когда я превращаюсь в песок.

– Я никогда этого не сделаю! – возразила Пегги жестким тоном.

Обескураженный Себастьян пожал плечами.

– Когда я становлюсь песком, то ни о чем не думаю, – признался он. – Даже снов не вижу. Это успокаивает. А когда ты пробуждаешь меня, я испытываю невероятное счастье, что опять вижу тебя, но в то же время мне грустно снова погружаться в реальность, с которой у меня уже нет ничего общего. Я бессмертен, я сильнее десятка мужчин, но для меня это не имеет никакого значения. Я бы предпочел жить в облике обычного мальчика, с прыщиками на лице, плохими отметками, друзьями, которые намного глупее меня… Настоящая жизнь – вот что это такое. С настоящим будущим.

– Эй! – прервал его голубой пес. – Когда вы перестанете хлюпать в объятьях друг друга, бросьте взгляд на пещеру. Из тумана кто-то вышел сейчас. И направляется к нам.

– Это Шин! – воскликнула Пегги. – Шин Доггерти.

– Кто? – буркнул Себастьян, нахмурив брови.

Юный золотоискатель приближался, быстро шагая по щекотной траве. Под лучами оранжевого солнца его рыжие волосы сверкали медью. Завидев Пегги Сью, он помахал рукой.

– Я знал, что ты бросишься искать нас, – заявил он, подойдя к тройке друзей. – И всем сердцем желал, чтобы ты проскользнула мимо скелетов. А это кто, да кто же он?

Пегги Сью познакомила их. Оба мальчика внимательно оглядели друг друга, а затем обменялись холодным приветствием.

«Они ревнуют, – пророкотал голос голубого пса в мозгу девочки. – В тебя влюбились сразу двое, старушка! Берегись, начнется драка!»

Шин присел на камень. Из сумки, которая висела у него на плече, он достал непонятную пищу, похожую на вареные овощи, они почему-то издавали запах бараньей ножки. Шин поспешил предложить еду Пегги, а когда он протянул часть съестного Себастьяну, тот отказался, заявив:

– Нет, спасибо. Я не ем, я же не человек.

– Ах да, понимаю, – пробурчал Шин. – Ты что-то вроде прирученного чудовища, так?

– Точно так, – засмеялся Себастьян. – Почти как голубой песик. Только вместо того, чтобы укусить тебя за ляжку, я мог бы выпотрошить тебя и сделал бы это так же легко, как очищают банан.

– Хватит! – вмешалась Пегги. – Надеюсь, вы не станете драться. У нас полно других проблем. Шин, что тебе известно об этом странном мире? Разъясни нам правила игры, это помогло бы всем избежать неправильных поступков.

Рыжеволосый мальчик, смутившись, почесал в затылке.

– По правде говоря, – начал он, – это диковинная страна. Я убедился в этом на собственном горьком опыте. Во-первых, здесь особая трава. Ее надо опасаться. Никогда не ложитесь поверх нее. Стоит задремать на ней, как тысячи пальцев начинают щекотать вас совершенно невыносимым образом. Это ужасно! И можно умереть от изнеможения. Спать надо на камнях, хоть это и неудобно. А солнце тут передвигается по воле ветра, так что освещение все время меняется. Ночь может наступить когда угодно и на неопределенное время. Чтобы занялся день, надо, чтобы воздушные потоки помчались в противоположном направлении и возвратили солнце к исходной точке.

– Как сложно, – вздохнула Пегги.

– И здесь нет животных. Только фрукты и овощи, но у них невероятная способность выживания. Они или защищаются, или убегают при вашем приближении. Мне как-то пришлось целый день бежать за «стадом» здоровенных, как футбольные мячи, картофелин. Они завлекли меня в ловушку. В ложбину, куда скатились гурьбой, образовав кучу и чуть не раздавив меня. В мире, который нас окружает, полет множества морковин так же опасен, как град летящих стрел.

– Все это не сулит ничего хорошего, – вздохнула Пегги.

– Увы, – согласился Шин Доггерти. – Когда ценой огромных усилий удается схватить апельсин или помидор и ты уже готов отрезать кусочек, овощи и фрукты издают ужасные крики. А потом оказывается, что у них весьма удивительный привкус.

– Как это?

– Дело в том, что, стремясь отбить у нас охоту съесть их, они обретают отвратительный вкус. Бананы пахнут горелой резиной, яблоки – навозом. И так далее. Защитные привкусы сохраняются не долго, но они невероятно действенны, смею вас заверить! Нужно продолжать жевать, и через минуту возвращается настоящий вкус овоща. Обычно бананы кажутся приправленными курицей, апельсины отдают сухой колбасой, а картофель пахнет черникой.

– Однако вам все же удалось прокормиться? – спросила Пегги Сью.

– Не слишком сытно, – признался Шин. – Многие люди ужасно похудели за время спуска. Мы ловили попугаев-альбиносов и ели их сырыми. Пили дождевую воду. Ничего хорошего. Прибыв сюда, многие из нас заболели, ослабли. Тем не менее мы охотились за овощами, чтобы утолить голод.

– А бабочка? – спросил Себастьян.

Шин поморщился.

– Бабочка прячется на горе, – пробормотал он. – Люди очень недовольны. Они ужасно сердиты на Пегги за то, что она напугала ее, когда разрушала плавильню. Они считают Пегги виновницей всех их бед. Вот почему я и поспешил вам навстречу. Не хотел, чтобы вы столкнулись с жителями деревни. Они бы встретили вас градом камней… или того хуже.

Пегги сжала кулаки. Как это несправедливо! После всех опасностей, которые ей пришлось преодолеть на облаке!

– Положение быстро ухудшалось, – продолжал Шин. – Жители деревни потеряли терпение. Они требовали, чтобы бабочка летала в пещере постоянно, чтобы ее тень накрывала их как можно чаще. Но бабочка отказалась появляться. Я думаю, она устала и больна…

– Ты сказал, что она на горе, – поинтересовался Себастьян. – Значит, в пещере есть гора?

– Да, – ответил Шин, не отрывая взгляда от Пегги. – В общем, мы называем так груду камней, возвышающуюся в ее центре. Короче, люди сбились в группы. Они решили заставить бабочку летать. Вооружившись горящими факелами, они собираются выгнать ее из убежища и обкуривать до тех пор, пока она не согласится взлететь.

– Это ужасно! – воскликнула возмущенная девочка. – Разве можно быть такими неблагодарными?

Шин Доггерти пожал плечами.

– Они много выстрадали, добираясь сюда, – буркнул он. – Поэтому хотят получить, как говорится, свое. И, кроме того, они встретили здесь других людей. Мужчин, женщин, которые прыгнули в бездну несколько лет назад. Они не очень хорошо настроены по отношению к бабочке. Некоторые из них, не колеблясь, стреляют в нее горящими стрелами, чтобы заставить бабочку не покидать территорию, которую они занимают.

– Обстановка представляется мне не слишком спокойной, – засмеялся Себастьян – Это все, что ты можешь нам сообщить?

– Надо быть очень осторожными, – настаивал Шин. – В последние несколько дней жители деревни все больше склоняются к мысли, что бабочка принадлежит им и должна слушаться их, как домашнее животное. Это не сулит ничего хорошего, потому что, по моему мнению, мир пещеры – это творение бабочки. Он – отражение ее настроений и меняется в зависимости от ее же сиюминутных ощущений.

– Ты считаешь, что в результате преследований бабочка может рассердиться, – предположила Пегги, – и окружающая обстановка станет отражением ее настроения?

– Да, вы видели воду? Поначалу она текла очень спокойно. Теперь, если опустишь в нее руку, она затягивает вас в глубину и старается утопить! Когда хочешь наполнить ведро, нужно привязывать его к веревке, и, чтобы вытащить его, приходится собирать группу в несколько человек! Это ведь что-то означает, не так ли?

Подростки на минуту умолкли. Пегги заметила, что росточки травы пытаются развязать шнурки на ее ботинках. Они извивались, как крохотные змейки. Белые птицы летали в «небе», без конца повторяя слова, которых нахватались у людей. Их песнопения, перемешиваясь, выливались в бессвязную болтовню.

– Чего же в таком случае ожидать? – ворчал Себастьян. – Мы – дети, и взрослые никогда не станут слушать нас. Я не хочу, чтобы они причинили зло Пегги.

– Единственный выход – связаться с бабочкой напрямую, – решила девочка. – Может, она согласится выслушать меня? В конце-то концов, ведь именно я помешала Невидимкам обварить ее расплавленным золотом звезд! Она должна мне подарить хотя бы встречу!

– Почему бы и нет! – пробурчал Шин. – Но прежде ты должна найти место, где она прячется.

– Я справлюсь, – заверила его Пегги. – Мне поможет голубой пес. Никто не может противостоять его нюху.

Они решили поспать, чтобы набраться сил. Себастьяну пришлось стоять на страже. Шин Доггерти повторил, что очень важно лечь на камни, чтобы избежать козней щекотной травы.

– И, кроме того, – добавил он, разместившись повыше, – так нас не раздавят стада овощей, проносящихся по равнине.

– Стада овощей? – пробормотала Пегги.

– Да. Прежде всего, обвалами картофеля, о которых я только что рассказывал, а также кочующими деревьями, решившими изменить место произрастания, потому что они считают, что солнце светит недостаточно ярко там, где их посадили. Иногда целые леса отправляются в путь в поисках лучшего места. Если ты, на беду, окажешься у них на пути, они могут и растоптать. С некоторых пор овощи прибегают к услугам кустов ежевики для защиты от людей. Колючие кустарники играют роль охранников. Они используют свои шипы, чтобы уколоть тех, кто пытается собрать фрукты в подземном царстве. Природа приспосабливается, изобретая способы защиты. И наше присутствие здесь совсем не желательно.

Пегги с трудом разместилась на каменных глыбах. Поскольку Себастьян стоял на страже, она закрыла глаза абсолютно спокойно. Девочка любила его. И очень хотела, чтобы мальчик был счастлив, как и она. Увы, его нечеловеческая природа все усложняла.

«Я буду расти, – думала Пегги, – а он – нет… Когда я стану женщиной, он по-прежнему будет выглядеть как четырнадцатилетний мальчик. И что нам тогда делать? Все будут считать его моим младшим братиком… или моим сыном!»

Это станет неразрешимой проблемой!

«Нужно… – подумала она. – Мне нужно найти способ развеять злые чары, овладевшие им. Если он снова станет человеком, мы сможем расти одновременно!»

Да, разумеется… но что она в этом случае будет делать с Себастьяном? В настоящее время, когда он приобретает вид мешка с песком, его легко спрятать на дне чемодана. Но все будет совсем иначе, когда юный мексиканец станет настоящим подростком! Как Пегги объяснит его присутствие своим родителям? Ведь ему надо будет где-то жить, есть, одеваться…

«Как сложна жизнь в четырнадцать лет!» – зевнула она. И уснула на этой мысли.

Гнев над равниной

Они проснулись на рассвете. Бледный оранжевый свет заливал часть пещеры. Это мог быть и закат, кто знает?

– Все дело в ветре, – объяснил Шин. – Он дует не в нашу сторону, поэтому солнце остается там и послушно ждет, когда новый шквал подтолкнет его. Если не поднимется ветер, солнце может месяцами стоять на одном и том же месте.

– Ты отведешь нас к горе, где прячется бабочка, – решила Пегги. – Я попытаюсь вступить с нею в контакт.

– Хорошо, – согласился Шин Доггерти. – Но если нам встретятся жители деревни, спрячь лицо. Они не должны тебя узнать. Я уже говорил: они тебя ненавидят.

Прежде чем отправиться в путь, Себастьян сходил на речку и искупался. И только его необыкновенная сила помогла ему удержаться против натиска яростного течения.

– Ни за что не приближайся к реке! – отряхиваясь, крикнул он Пегги. – Черт возьми! Мне показалось, что три невидимых русалки вцепились мне в ноги и потащили на дно!

– Я предупреждал, – торжествовал Шин. – Если захочется пить, лучше найти лужу или фонтан. Это безопаснее.

Шагая гуськом, они вышли на окутанную туманом равнину. Вокруг порхали птицы и слушали их.

– Ничего не говорите, – прошептал Шин. – Иначе они поспешат разнести ваши слова повсюду, и нас обнаружат.

– Присутствие! Присутствие! – тут же загорланили пернатые.

У тумана был запах ананаса.

– Некоторые утверждают, что можно насытиться, всего лишь вдохнув его, – шепнул Шин. – Не знаю, правда ли это.

Продвигаться вперед было трудно, потому что щекотная трава без конца развязывала у них шнурки. Когда ей это удалось, живая лужайка принялась изо всех сил стягивать с ног пришельцев обувь, затем начала срывать носки. Чтобы вернуть обувь, приходилось часто опускаться на землю и бороться с травой. Пегги еле отвоевала у травы свои носочки.

– Трава хочет совсем нас разуть, чтобы удобнее было щекотать нам ноги, – проворчал Шин. – Если ей это удастся, мы будем хохотать до упаду и не сможем и шагу сделать.

Эта ежесекундная борьба замедляла продвижение группы. Голубой пес, потеряв терпение, начал бросаться на недружелюбную лужайку.

Когда они выбирались из маленького овражка, Шин знаком приказал им лечь ничком. По равнине передвигался отряд вооруженных людей. Они несли зажженные факелы и большие луки. Среди них Пегги узнала нескольких жителей Шака-Кандарека, в частности булочника и мясника. Они шли твердой походкой, и вид и них был свирепый.

– Это ударный батальон, – прошептал Шин Пегги на ухо. – Они хотят выкурить бабочку из убежища и заставить ее взлететь.

Девочка напряглась. В облике охотников было нечто ужасное, они напоминали первобытных людей.

«Странно! – подумала она. – Такое впечатление, что они деградировали с тех пор, как попали в подземное царство. Их волосы похожи на траву. Борода на щеках напоминает шипы розовых кустов! А если это превращение?»

Воины направлялись к скалистому холму, вершина которого была затянута туманом. Приблизившись к подножию этой уменьшенной копии горы, они стали издавать воинственные крики и бряцать оружием.

– Они пытаются напугать бабочку, – вздохнул Шин. – Не дают ей никакой передышки. Стоит ей опуститься куда-нибудь для восстановления сил, охотники начинают обстреливать ее из луков, заставляя снова летать.

– Ужасно! – воскликнула Пегги. – Бедная, она, наверное, совсем измучена.

– Да, – согласился Шин Доггерти. – Я попытался их образумить, но они будто сошли с ума. Ежедневно требуют порцию счастья. Говорят, что это элементарное право, которого их нельзя лишить.

Охотники натянули луки и выстрелили в сторону горы. Зажженные стрелы с хлопаньем рассекали воздух.

И такая карусель длилась несколько минут. Мужчины воодушевлялись, оглашая пространство воинственными криками. Наконец, когда холм был уже окутан черным дымом, бабочка выбралась из тайного убежища. Ее вид вызывал жалость.

– Ох! – простонала Пегги. – Она стала меньше, а края крылышек совсем испорчены. Даже цвет стал бледнее.

– Это правда, – подтвердил голубой пес. – Она выглядит больной. Похожа на старую бумажную салфетку, в которую высморкались раз сорок!

Вояки снова огласили равнину торжествующими криками. Они упорно продолжали стрелять из луков по фантастической бабочке, чтобы помешать ей вернуться назад, в укрытие.

Бабочка медленно планировала, не зная, куда деться. Единственное, что волновало бедняжку, было желание оказаться подальше от обстрела. Ее тень была теперь не такой большой, как раньше.

– Бедняжка! – вздохнула Пегги. – Надо найти способ помочь ей любой ценой.

– Конечно, – отозвался Шин. – При таком обращении она долго не протянет. Через несколько недель она станет совсем маленькой. Не давая ей времени восстановиться, люди погубят ее.

Пегги зажмурилась. На лугу группы мужчин и женщин в беспорядке гнались за перемещающейся тенью. Как только она их накрывала, люди начинали смеяться и плакать от радости. Случалось, что во время давки они затаптывали кого-нибудь, но совсем не обращали на это внимания.

Пегги прищурилась, чтобы лучше разглядеть бабочку. Никогда прежде странные символические знаки, нарисованные на ее крыльях, не были такими размытыми.

«Такое впечатление, что стирается звездная карта», – подумала девочка, и ее сердце сжалось от дурного предчувствия.

Если она не вмешается немедленно, бабочка вскоре погибнет.

Плачь, бабочка, плачь…

Бабочка летела зигзагами, как будто ей было трудно ориентироваться. Пегги Сью поняла, что она пытается скрыться от солнечного света. Затерявшись в темноте, она тут же перестанет отбрасывать тень на землю, и люди оставят ее в покое.

Увы, вояки разгадали стратегию бабочки. Строй лучников разместился на границе тьмы. Всякий раз, когда насекомое пыталось приблизиться к ночной зоне, они поднимали свои луки и выпускали вверх потоки горящих стрел. Тогда бабочка, в страхе обжечь крылья, поворачивала назад.

Пегги и ее друзья беспомощно наблюдали за этой жестокой игрой.

Вдруг, словно не выдержав издевательств, бабочка утратила цвет. На секунду Пегги подумала, что она станет невидимой, но произошло что-то другое. Едва бабочка окрасилась в белый цвет, как мелкая ледяная пудра слетела с ее крыльев и заполнила всю пещеру.

– Снег! – воскликнула девочка, когда одна снежинка упала на кончик ее носа.

– Это слезы! – завыл голубой пес. – Снег… Нет, это печаль бабочки!

Хлопая крыльями, насекомое разбрасывало снежные хлопья во все стороны, и казалось, метель никогда не прекратится. В течение минуты температура упала на градусов 25. Теперь из пасти голубого пса валил пар, а Пегги почувствовала, что кончики ее пальцев заледенели. Девочка задрожала от холода. Никто не рассчитывал на встречу с внезапной зимой.

Снежные вихри погасили факелы и огненные стрелы. Стоять с поднятой головой было невозможно – снег слепил глаза.

– Если и дальше он будет так валить, – пробурчал голубой пес, – через час вся равнина покроется сугробами.

Надо было срочно найти укрытие, чтобы не умереть от холода. Шин отвел друзей под кроны деревьев в банановой рощице. Деревья дрожали так же, как люди. Их кора трескалась от мороза. Подростки прижались друг к другу, чтобы согреться и не позволить ледяному ветру их застудить.

– У меня возникла проблема, – сказал вдруг Себастьян.

– Какая? – спросила, стуча зубами, Пегги.

– Вода, на которой я замешан, замерзает. Через десять минут я уже не смогу двигаться… Я превращаюсь в ледяную статую. Пегги… Мне так жаль…

Девочка рванулась к Себастьяну, взяла его за руки. Ей показалось, что она притронулась к мраморной скульптуре. Его пальцы были твердыми как камень.

– Нет! – взмолилась Пегги. – Не оставляй меня!

Мальчик попытался что-то сказать, но уже не мог пошевелить губами.

– Плохи дела! – констатировал Шин. – Если сдвинуть Себастьяна с места, можно нечаянно его разбить. Он обледенел. Черт побери! Не знаю, что теперь делать.

– Давай разожжем огонь! – решила Пегги. – Скорее! Веточки тоже окоченели, и их легко поджечь.

Шин принялся разводить костер. У него тоже стучали зубы.

Он быстренько соорудил кучку из щепок коры и опавших листьев. Затем постарался зажечь зажигалку, чтобы подпалить хилый костер. К счастью, опилки быстро загорелись. Они распространяли едкий дым, но это было не важно, главное, они давали такое необходимое сейчас тепло. Пегги, Шин и пес подошли к костру, чтобы защитить языки пламени от ветра. Снежные хлопья оседали на их затылках и спинах. Каждый взмах крыльев бабочки в десять раз усиливал бурю.

«Она решила наказать людей, – подумала Пегги Сью. – Снег будет защищать ее до тех пор, пока идет. И охотникам придется искать укрытие, значит, они перестанут ее преследовать».

– Как странно… – пробормотал Шин Доггерти. – Кажется, тепло огня ослабевает. Посмотри! Я прикасаюсь к пламени пальцами, и даже нет ожога.

– Действительно, – заметила Пегги, погрузив руку в костер. – Значит… Это звучит глупо, но я думаю, что и огонь начинает замерзать.

– Мерзкое колдовство! – пролаял голубой пес.

Вытаращив глаза, они наклонились над слабеньким костерком, пламя становилось молочного цвета.

«Похоже на матовое стекло», – подумала Пегги.

Вскоре огонь перестал плясать и замер, наподобие хрустальной полупрозрачной скульптуры, не излучая больше никакого тепла.

Пегги обернулась к Себастьяну, чтобы встряхнуть его, но прикоснулась, как ей показалось, к бетонной глыбе.

– Если и дальше так пойдет, у меня заледенеют даже клыки! – захныкал голубой пес.

Пегги Сью всеми силами старалась преодолеть отчаяние, охватившее ее.

– Здесь больше нельзя оставаться, – заметил Шин. – Снег нас завалит. Надо вернуться в долину и укрыться в гроте. Там, пониже, есть одно местечко.

– Не хочу оставлять тут Себастьяна! – воскликнула девочка.

– Он немногим рискует, – возразил Шин. – В этом состоянии с ним уже ничего не может случиться. Мы без труда его найдем. Пошли! Или мы замерзнем, как это пламя.

С огромной болью в душе Пегги позволила Доггерти себя увести. От холода у нее перехватывало дыхание.

«Если я буду слишком глубоко дышать, – говорила она себе, – язык оледенеет у меня во рту!»

Инстинктивно Пеги легко провела по своим волосам, опасаясь, что и они обледенели.

Ослепленные хлопьями, они с шипом, спотыкаясь, добрались до грота. Он был не слишком глубокий, но позволил им укрыться от вихрей, круживших по равнине.

Вокруг громко трещали деревья. Щекотную траву тоже побило морозом; ее ростки напоминали колючки морского ежа. Они хрустели под ногами.

Пегги Сью свернулась клубочком в глубине пещеры. Девочка с трудом сдерживала слезы, иначе и они застыли бы прямо на глазах.

Буря свирепствовала несколько часов. Снегопад прекратился, но сильный мороз не спадал. Это был холод, не имеющий ничего общего с тем, что бывает на поверхности Земли. Здесь господствовало колдовство, и могло произойти что угодно, подростки это понимали.

Когда они вышли из пещеры, Пегги огляделась, надеясь увидеть Себастьяна. На равнине, покрытой белым саваном, она разглядела что-то похожее на снеговика.