Бабочка из бездны Брюссоло Серж
«Это он! – подумала девочка. – Главное, найти способ восстановить его до того, как мы покинем подземное царство».
Покружив по равнине, они вышли наконец к деревне из убогих домиков, готовых развалиться под тяжестью снега. Жители деревни смотрели на них хмуро.
– Пегги Сью, – послышался шепоток, – Пегги Сью… Это из-за нее мы здесь.
Как несправедливо!
«Я никогда и никому не советовала прыгать в бездну вслед за бабочкой! – подумала девочка. – Как им не стыдно!»
И здесь костер напоминал стеклянную скульптуру. Пегги заметила, как дети подходят к нему и разламывают языки пламени на маленькие кусочки. Затем они запихивали эти осколки в рот и сосали их. Она спросила у одного из мальчиков, зачем он это делает.
– Когда кусочки тают, они становятся горячее, – сбивчиво объяснил малыш. – Как будто пьешь кипяченое молоко.
Озадаченная Пегги решила сама попробовать. Это оказалось правдой. Кусочек замерзшего пламени, растаяв на языке, постепенно обволакивал рот, как горячая вода с молочным привкусом.
Это, конечно, удивительно, но для восторга не было особых причин. В нижнем царстве, вероятно, было немало более странных чудес.
Девочка поделилась своим открытием с Шином.
– Невероятно, – ответил тот. – Сосать лед, чтобы согреться… Это уж слишком!
Он пытался выменять какие-то мелкие вещи на одежду и еду, но ему отказали. Группа мужчин кричала в их сторону оскорбления и грозила кулаками.
– Ты что, не знаешь поговорку? – сказал один из них. – Если голоден, съешь свою собаку!
– Предлагаю здесь не задерживаться, – застонал голубой пес. – У этих людей отвратительные кулинарные пристрастия.
Трое друзей ушли подальше от деревни. Пегги Сью раздала им кусочки замерзшего пламени, которые собрала около кострища.
– Отдает простоквашей, – процедил сквозь зубы Шин, ведь рот его был забит. – Но горячей, а это самое главное.
Поскольку голубой пес проваливался по грудь в снег, Пегги взяла его на руки и прижала к себе. У бедного животного так стучали зубы, что создавалось впечатление, что это трясут изо всех сил мешок с бильярдными шарами.
– Я чувствую, – затаив дыхание, сказал Шин Доггерти. – Чем ближе мы подходим к горе, тем сильнее становится холод…
– Верно, – согласилась Пегги. – Я думаю, это бабочка пытается так защитить себя от людей.
– Если температура и дальше будет снижаться, мы не сможем продвигаться вперед, – пролепетал мальчик. – Мы недостаточно тепло одеты. В пещере всегда было тепло. Как в тропиках. Никто не думал, что придется столкнуться с такой суровой зимой.
Над их головами бреющим полетом пролетела птица-альбинос.
– Суровой! – прозвучал голос, великолепно имитирующий интонацию Шина Доггерти. – Такой суровой зимой!
Едва эти слова выскользнули из ее клюва, как тут же замерзли в пространстве и упали на землю в виде букв алфавита, вырезанных изо льда.
– Ой! Что это такое? – пробормотала Пегги, нагибаясь.
Она поразилась, увидев, что ее собственные слова так же застыли в замерзшем воздухе. На одну секунду фраза зависла в пустоте, затем буквы, составлявшие слова, вперемешку посыпались в снег. Девочка потрогала их указательным пальцем.
– Похоже на азбуку для детей, – заметила она. – Буквы… Буквы, отлитые из замерзшей воды.
Чем дольше она говорила, тем больше падало новых букв, которые сталкивались друг с другом и позвякивали как льдышки. Девочка в изумлении отступила.
– Что произойдет, если мы пойдем вперед? – спросила она у голубого пса.
– Не знаю, – ответило озадаченное животное. – Может, наши мысли начнут замерзать прямо у нас в головах.
Пегги вздрогнула, представив себе мозг, забитый толченым льдом!
Трое друзей решили отступить.
– Необходимо найти контакт с бабочкой, – предложила девочка. – Отправить ей телепатическое послание. Если повезет, она согласится принять меня.
– Мне кажется, это хорошая идея, – заметил пес. – В любом случае, мы не можем идти дальше. С этого места начинается такой холод, что замерзает даже то, что в обычной жизни нематериально, например слова. Посмотри: белые птицы покидают гору. Они боятся, что зима обратит их в лед.
– Помоги мне! – приказала Пегги. – Если мы объединим наши телепатические силы, у нас будет больше шансов быть услышанными.
– Согласен, – сказал пес. – Надеюсь только, что наши мысли не оледенеют в воздухе, как слова.
Пегги закрыла глаза и сконцентрировалась. У нее не было выбора. Надо, чтобы оледенение закончилось до того, как люди начнут умирать.
«Бабочка, – подумала она, – я тебе не враг. Я была на облаке, когда взорвалась плавильня. Ее взорвали я и мои друзья, Себастьян и голубой пес. Я хочу тебе помочь. Мне известно, что люди на равнине преследуют тебя, но, может, есть средство все это прекратить мирным путем. Не согласишься ли ты обсудить это со мной?»
Ей было трудно думать. Казалось, что мозг стынет в черепной коробке, как комок теста, забытый в морозильнике. Девочка поскорее достала из кармана осколочек огня и стала его обсасывать.
– Не срабатывает, – шепнул ей пес. – Похоже, наше послание застыло где-то в воздухе, между нами и горой. Такое впечатление, что мои мысли загустели, а мозг работает медленно.
– Это время… – вздохнула Пегги – Время тоже начинает замерзать. Часы текут с замедленной скоростью. Реку времени затягивает лед. Когда она целиком будет им покрыта, все остановится. А мы застынем, став пленниками вечной секунды!
«Нет! – мысленно запротестовала Пегги. – Так нельзя! Я не хочу провести остаток времени в глубине бездны! Я хочу возродить моего друга и подняться на поверхность!»
Ее охватил гнев. Девочка собралась с силами и отправила бабочке новое послание. Она была так возбуждена, что казалось, искры вылетают у нее из ушей.
Долгое время ничего не происходило. Все замедлилось. Даже птицы летали медленно. Они так лениво махали крыльями, что вполне могли упасть в снег. Хлопья целую вечность летели до земли, а Пегги Сью почувствовала, что ее клонит ко сну.
«Сон времени, – подумала она. – Все выглядит так, будто кто-то нажал кнопку пауза на видеомагнитофоне».
Наконец в ее голове прозвучал странный голос, направленный с очень далекого расстояния:
– Хорошо, можешь прийти. Только ты одна. Я открою тебе путь посреди волшебной зимы. Не сходи с этой тропинки или навечно оледенеешь. За тобой прилетит белая птица. Следуй за нею. Она знает дорогу. Приходи и поговорим.
– А ты не можешь просто-напросто остановить зиму? – спросила Пегги Сью.
– Нет, – ответила бабочка. – Зима возникла из-за моей печали, а я не могу управлять своими чувствами. Лето вернется, когда я вновь обрету радость жизни.
– Иду! – выкрикнула Пегги. – Посылай птицу.
– Главное, не отклоняйся от тропы, – повторил голос. – С той и другой стороны время замерзло. Ты превратишься в статую.
Голубой пес затопал лапами. Он хотел идти с Пегги. Не мог смириться с мыслью, что девочка пойдет в одиночку по коридору времени, открытому бабочкой.
– В сущности, – ворчал он, – об этом насекомом ничего неизвестно. Поначалу она казалась довольно милой, но люди так ей надоели, что она стала злой. Хотя я ее понимаю. Действительно, чтобы выносить людей, нужно обладать дьявольским терпением!
– У меня нет выбора, – резко оборвала его девочка. – Речь идет о нашем выживании. Как ты думаешь, сколько еще времени мы сможем выдерживать холод?
Вдруг у них над головами появился попугай-альбинос. Его затвердевшие от мороза перышки неприятно поскрипывали.
– Я должна идти туда, – сказала Пегги.
– Должна идти туда… – повторил попугай.
– Если не вернешься через полчаса, я пойду тебя искать! – безапелляционно заявил голубой пес.
Пегги Сью ласково потрепала его между ушей и бросилась вслед за белой птицей.
Она старалась следовать за тенью птицы на снегу. Но чем ближе попугай-альбинос подлетал к горе, тем реже становились взмахи его крыльев.
«Скоро его тень замерзнет, – подумала девочка. – Она уже цепляется о землю. Я слышу, как она хрустит. Как опавший лист, летящий по тротуару».
Пегги с трудом дышала. И думать было нелегко. Ее мысли текли так же медленно, как течет мед, загустевший от зимних холодов.
«Старайся ступать нога в ногу, – приказала она себе. – Ты уже не в состоянии делать что-то другое».
Поглядывая по сторонам, девочка заметила застывших на лету стрекоз, неподвижные хлопья снега. Птица каркнула, чтобы Пегги не отвлекалась, и ледяные буквы, составляющие этот крик, упали на голову Пегги Сью.
«К» из кар-р-р больно задело нос девочки, заставив ее охнуть, и эти звуки так же материализовались в пространстве в виде заледеневших букв.
Пегги достигла ближайших отрогов горы. Она продвигалась вперед, как сом-намбула.
«Я будто шагаю во сне», – подумала Пегги и вздохнула.
Поднимаясь по холму, она почувствовала, как мысли потекли живее. На подступах к убежищу бабочки время пошло быстрее.
Попугай довел ее до входа в пещеру. Бабочка была там, сидела на вершине заостренного камня. Ее крылья сильно истрепались и обвисли. Они были усеяны дырочками и обожжены по краям. Но поразительнее всего было то, что крылья значительно уменьшились в размерах.
Насекомое уже ничем не напоминало фантастическое существо, когда-то задевавшее облака и превосходившее самые большие самолеты. Сейчас оно представляло собой съежившееся клубком больное животное на грани изнеможения.
– Привет, – сказала Пегги Сью, смутившись. – Мы никогда не встречались, но это я взорвала плавильню Невидимок.
– Я знаю, кто ты такая, – ответила бабочка глухим голосом. – В параллельных мирах знают о твоих сражениях с призраками. Ты не обладаешь магической силой, но ты храбра и настойчива. И тем более заслуживаешь быть победительницей. Когда у тебя есть власть, все дается слишком легко. Не так ли?
– Не знаю, – пробормотала Пегги. – Порой мне хотелось бы ею обладать, а иногда нет… Я хочу остаться обычной девочкой. По-моему, и так все слишком запуталось. Будь у меня волшебная сила, мне бы казалось, что я жульничаю.
Бабочка пошевелила усиками. И от них полетели удивительные голубоватые искорки.
– Я тебе не враг, – подчеркнула девочка.
– Знаю, – ответило насекомое. – Ты пыталась мне помочь, в отличие от остальных. Люди обезумели, стали злыми. Преследуют меня. Из-за них я заболела. Они словно выпили меня… Ведут себя как вампиры. Ведь каждый раз, наступая на мою тень, они забирают частичку меня. Посмотри на мои крылья… Видишь, как они скукожились?
– Да.
– Если я не вылечусь, то с каждым днем буду становиться все меньше. В конце концов однажды утром я буду не больше почтовой марки. Такой хрупкой, что обычная струя воздуха превратит меня в пыль. Вот что происходит, если не думать о последствиях.
– Чем я могу помочь?
Бабочка заволновалась. Облачко серебристой пыли, слетевшее с ее крыльев, закружилось в лучах света, проникающих через щель в этот склеп.
– Ты уже знаешь, наверное, – сказала она, – что обычно я заканчиваю ежегодный полет над миром в Шака-Кандареке. Я ныряю в бездну, чтобы попасть в подземное царство… Это все не случайно. Для меня пещера – место отдыха, здесь я восстанавливаю свои силы. Я прячусь здесь, пока полностью не оправлюсь. Здесь я не жду нападений, могу спокойно залечить раны… По крайней мере, могла делать это, пока люди не вздумали забраться сюда, чтобы преследовать меня.
– Значит, теперь ты уже не успеваешь выздороветь, – дополнила ее Пегги. – У тебя нет времени на отдых.
– Именно так, – подтвердила бабочка. – Вот так ты и застала меня в таком состоянии.
– А как ты лечишься? – спросила девочка. – Ты принимаешь лекарства?
– Совершенно верно, – ответила бабочка. – Я использую волшебное средство, которое есть только на территории северной равнины. Оно помогает мне полностью восстановиться. Я словно заново рождаюсь.
– И ты хочешь, чтобы я отправилась туда и достала его для тебя?
– Да, но я не могу заставить тебя это сделать. Это чрезвычайно опасно. У людей почти нет шансов вернуться оттуда живыми. Ты храбрая и добрая девочка, и я не хочу, чтобы ты погибла.
Пегги глубоко вздохнула и сказала:
– Если я достану лекарство, ты поможешь нам всем выбраться отсюда?
Бабочка покивала своей удивительной головкой с выпуклыми глазками. Как и все насекомые, при ближайшем рассмотрении она выглядела довольно неприятно, и ее общество не доставляло девочке особого удовольствия.
– Хорошо, – ответила бабочка. – Я объясню тебе, что делать. На самом краю северной долины, за пределами туманов, находится замок-призрак. Днем это не более чем груда развалин, нагромождение камней, но ночью все меняется. Он восстанавливается. Каменные глыбы встают на свои места.
– Он выстраивается заново?
– Да. Залы заполняются мебелью, золотой посудой, чудесными гобеленами. И там бродят призраки людей, живших в замке в прошлом: красивые дамы, кавалеры, пажи, трубадуры…
– Это, наверное, потрясающе, – вздохнула Пегги.
– Да, – подтвердила бабочка. – Все кажется таким настоящим, что, в конце концов, все забывают, зачем явились в замок. Слушают музыку, танцуют, принимают ухаживания… а именно в этом и заключена ловушка. Время течет незаметно. Но как только занимается заря, замок снова обретает прежний вид; и, если кто-то остается внутри, груда обломков рушится на него и погребает под собой… И все – человек раздавлен. Уничтожен, четвертован, изрублен на мелкие кусочки, как замок.
– Какой ужас! – воскликнула девочка.
– Я откровенна с тобой, – строго сказала бабочка. – Ты подвергнешься большой опасности, потому что люди слабы и часто поддаются соблазну развлечений. Достаточно какого-нибудь пустяка: танцевальной мелодии, песни… и они забывают о главном. Но продолжительность ночи в подземном царстве бывает разной. Она зависит от переменчивых движений солнца. Если ветер слабый, светило будет катиться в замедленном темпе, и тьма воцарится на двадцать четыре часа… Если ветер задует сильно, солнце может совершить круг по пещере за каких-нибудь пять часов. Надо всегда быть начеку. Лучше всего поставить за воротами замка-призрака стража, – он сообщит тому, кто в него вошел, о возвращении света.
Пегги Сью нахмурилась. Миссия была очень опасной.
– Но что мне делать, когда я попаду в замок? – поинтересовалась она.
Бабочка глубоко вздохнула, будто сожаления не давали ей покоя.
– Прежде всего, не позволяй себя развлекать, – повторила она. – Призраки, блуждающие по замку, не злые, но они воспользуются чем угодно, чтобы задержать тебя. Постараются тебя обворожить, и ты постепенно забудешь, что надо следить за временем, убедишь себя, что еще рано уходить…
– А если я справлюсь? Что делать дальше?
– Тогда тебе надо найти тайник, где спрятано яйцо попугая и украсть его.
– Яйцо попугая?
– Да. Я не знаю, где оно находится. Каждый год призраки перекладывают его на новое место. Оно очень хрупкое, и тебе надо очень постараться его не разбить. Затем, если тебе удастся выйти из замка до рассвета, необходимо согреть яйцо и держать в тепле, пока оно не треснет. То есть надо будет его высиживать.
– Что? Не стану же я сидеть на нем, как курица?
– Конечно нет, но ты завернешь его во что-нибудь теплое. И будешь следить, чтобы оно не остывало, иначе цыпленок, который находится внутри, умрет еще в скорлупке.
– Через какое время он вылупится?
– Неизвестно. Но если слишком сильно подогревать яйцо, цыпленок сварится и тоже погибнет.
– Ох… – застонала Пегги.
– Когда придет время, птенец расколет скорлупу. Затем откроет клювик и выкрикнет слово… Волшебное заклинание. Он произнесет его один раз, и ты должна будешь его запомнить, потому что птичка улетит и больше никогда не вернется.
Девочка почесала в затылке.
– Думаю, это слово будет очень сложным…
– Скорее всего, – согласилась бабочка. – Надеюсь, у тебя хороший слух и прекрасная память, потому что ты должна будешь прибежать ко мне и повторить это заклинание, не исказив ни звука. Как только я его произнесу, то сразу начну выздоравливать. Крылышки мои вырастут. Я снова стану сильной и красивой.
– Ничего себе… – пробурчала Пегги. – А если я ошибусь?
– Тогда я сгорю живьем, и все вы будете обречены закончить свои дни здесь, в подземном царстве.
– Прелестно, – процедила сквозь зубы девочка. – Получается, у меня нет выбора?
– Тебе решать. Я не хочу тебя принуждать. Но повторяю, все будет очень нелегко.
– Но прежде ты справлялась сама?
– Да, только я не человек. Я не обращала никакого внимания на призраков замка, а мой инстинкт очень точно подсказывал мне, куда движется солнце. Яйцо я прятала под грудку и высиживала его без проблем… Сегодня, увы, я уже не в состоянии совершить такое длинное путешествие, ведь люди станут меня преследовать, едва заметят, что я покинула свое убежище. Я становлюсь все холоднее и холоднее, мне никогда не высидеть яйцо. Но если я не вылечусь, моя печаль постепенно заморозит время, и все, что находится внутри пещеры, превратится в лед… навечно.
Пегги обдумывала эти слова. Ее миссия будет нелегкой, и ей так хотелось, чтобы ее поддерживал Себастьян, но увы! На него теперь нельзя рассчитывать.
– Хорошо, – прошептала она. – Я попытаюсь.
– Если у тебя все получится, – пообещала бабочка, – я верну вас наверх. И даже сообщу тебе, каким способом окончательно избавиться от Невидимок.
– А это возможно? – пробормотала ошеломленная девочка.
– Да, – заверила ее бабочка. – Только я одна знаю, как их уничтожить. Даже рыжеволосая фея Азена понятия не имеет, как это сделать.
Пегги сомневалась, верить ли ей этому обещанию, но уничтожение Невидимок было достаточным основанием для того, чтобы попытать счастья.
– Птица проводит тебя и твоих друзей до развалин, – объяснила бабочка. – Не теряйте ее из виду ни на секунду, следуйте строго за ее тенью. Это ваш единственный шанс не застыть. Теперь иди, я устала. И будь осторожна.
Пегги простилась со своей собеседницей и вернулась к выходу, чтобы следовать за белой птицей, уже терявшей терпение.
Мороз на равнине свирепствовал еще сильнее. Но Пегги была счастлива снова увидеть Шина и голубого пса.
Девочка поделилась с ними последними кусочками замерзших огоньков из своих карманов и рассказала им об услышанном.
– Высиживать яйцо на таком холоде! – пробурчал пес. – Это совсем нелегко!
– Что меня особенно беспокоит, – призналась Пегги, – так это волшебное слово. Птенец произнесет его один раз… Если мы поймем слово неправильно, произойдет катастрофа.
– Нужен магнитофон, – сказал Шин Доггерти, – но у меня его нет.
– У меня тоже, – вздохнула Пегги Сью.
– Мы втроем сумеем правильно запомнить слово, – заверил Шин. – У меня хороший слух. Я играю на банджо. Обычно стоит кому-то насвистеть мне мотив, и я уже могу его воспроизвести, не сфальшивив ни в одной ноте.
– Отлично, – немного успокоившись, сказала девочка. – Ну что ж, тогда в путь.
Прекрасные дамы и очаровательные призраки
Белая птица летела с трудом. Пегги Сью, Шин и голубой пес следовали за ее тенью, которая, казалось, была нарисована тушью на снегу. Было так холодно, что временами эта тень замерзала и долетала до земли, как листочек бумаги, пропитавшийся клеем. И тогда птица застывала в полете. Напрасно она отчаянно размахивала крыльями, полет не возобновлялся, и она неподвижно висела в небе. И всякий раз Пегги и ее друзья вставали на колени вокруг тени и дули на нее, чтобы разогреть.
Когда тень ухитрялась оторваться от обледенелой почвы, попугай вновь продолжал полет.
По мере того как они удалялись от горы, холод, распространяемый бабочкой, ослабевал. Слой снега начал уменьшаться и под конец совсем исчез. Повеяло теплом.
Щекотная трава ожила. Теперь, когда они зажигали огонь, языки пламени оставались подвижными и горячими.
Пегги шла машинально, наполовину погрузившись в сон. Она так и не поняла, сколько времени длилось путешествие. А избавилась от оцепенения только тогда, когда на горизонте обозначились руины.
– Уф-ф! – присвистнул голубой пес. – Такое впечатление, что огромный ребенок прыгнул на макет замка. Трудно представить, как выглядела эта развалина, когда она была целой.
Пегги думала также. Огромные, покрытые мхом глыбы были разбросаны по равнине. Крепостные стены, башни – все было раздроблено, превратилось почти в пыль. То там то сям угадывались очертания стен, обломок колонны, водосточной трубы… но в целом замок больше напоминал груду огромной воздушной кукурузы, покрытой плесенью.
– Только чудовищное стихийное бедствие могло вызвать такое разрушение, – прошептал Шин, на которого зрелище руин произвело сильное впечатление.
Пегги затаила дыхание. От этого места веяло злыми колдовскими чарами. Девочка поймала себя на том, что, вопреки собственной воле, внимательно осматривает каменную кладку, чтобы убедиться, не прячутся ли в этих глыбах какие-нибудь звери и чудища. Динозавры, например… Ведь спящий динозавр с головой и лапами, покрытыми плющом, так похож на древние развалины.
– Пойдем осмотрим руины, – решила она. – Я хочу знать, что там.
Друзья, осторожно шагая, проникли в запутанный лабиринт разгромленного замка. Сероватый камень явно был обтесан в стародавние времена. Большая часть стен заросла дикой травой и мхом.
– Ух ты! – выкрикнул Шин. – Вот эта штуковина… Неужели это осталось от доспехов?
– Похоже на раздавленный рыцарский шлем, – предположила Пегги Сью.
Порывшись в развалинах, они обнаружили обломки мечей, канделябры, кубки и блюда с изумительной росписью. Все оказалось раздробленным, однако нетрудно было догадаться, что в период расцвета в замке были собраны бесчисленные сокровища, и одно лучше другого.
– Видишь? – пробурчал голубой пес. – Не осталось ничего целого. Даже доспехи покорежены. Это место – головоломка из трех миллионов кусочков.
– Так ты говоришь, что замок сам восстановится с наступлением ночи? – спросил Шин.
– Да, – ответила Пегги. – Мы увидим это чудо, как только солнце перейдет в другой конец пещеры. Но проблема заключается в том, какой будет ночь… Никому не дано предвидеть, сколько часов она продлится.
– Мы поставим наблюдателя на этом пригорке, – решил Шин. – Голубой пес без труда сможет играть роль часового. Он должен громко залаять, как только увидит, что солнце возвращается к нам.
– Нет, – перебила его Пегги. – Мне нужно его чутье, чтобы найти яйцо. Пес пойдет со мной в замок. А ты будешь стоять на страже.
Шин Доггерти насупился. Как все мальчишки, он не хотел упускать случая стать героем.
– У тебя чрезвычайно важная роль, – подчеркнула Пегги. – Если солнце встанет до того, как мы выйдем из замка, то вместе со стенами и башнями и я, и голубой пес будем раздавлены. И все будет выглядеть так, будто невидимый тесак рассек нас на тысячи кусочков.
– Согласен, – успокоил ее Шин, – я буду внимательно следить за восходом.
– Чутье, чутье… – проворчал пес. – Легко сказать. А вот чем пахнет яйцо? Птицей?
– А если приложить усилия и найти его до наступления ночи? – предложил Шин Доггерти. – Нужно тщательно прочесать развалины…
– Я в это не верю, – отчеканила девочка. – Это было бы слишком просто. Ты видел глыбы? Они огромные. Чтобы перевернуть их, нужны три подъемных крана и столько же бульдозеров. Если яйцо зарыто под ними, как ты сможешь достать его? Кроме того, территория, где находятся руины, слишком велика. Нам троим пришлось бы полгода обследовать ее. А через полгода печаль бабочки уже заморозит время. Нас настигнет зима и превратит всех в спящие вечным сном статуи.
Они расселись на вершине холма, чтобы доесть последние запасы провизии. Несмотря на все усилия, им не удавалось отвести взгляд от разрушенного замка. Время от времени Шин поднимал руку, оценивая силу ветра. Солнце, судя по всему, не собиралось двигаться. Оно зависло на уровне свода, как огромный оранжевый шар, распространяющий дрожащий свет.
Воспользовавшись тем, что голубой пес бросился вдогонку за морковиной на маленьких лапках, по ошибке попавшей сюда и подразнившей его, Шин взял Пегги за руку.
– Знаешь, – сказал он, краснея (в результате цвет его лица практически слился с цветом волос!). – Я люблю тебя… люблю с тех пор, как впервые увидел в лесу. Конечно, у тебя уже есть любимый… Но он странный тип. Не совсем человек. Я не собираюсь хулить его, но тебе нужен нормальный мальчик… Такой, как я.
Смутившись, Пегги потупила взор. Шин, по-видимому, ужасно страдал. Но выглядел почему-то смешным и трогательным.
– Я люблю Себастьяна, – предельно мягко произнесла Пегги Сью. – Он странный, это правда, но я ничего не могу изменить.
– Ему семьдесят лет, и он состоит из песка! – запротестовал Шин. – Ты не сможешь жить с ним!
– Я знаю, – уклончиво ответила девочка. – Но пока не хочу думать об этом. А тебя я тоже очень люблю. Ты и в самом деле классный парень. И если бы я не встретила Себастьяна, наверняка влюбилась бы в тебя.
Она говорила быстро, чтобы скрыть замешательство, ведь на самом деле она не знала, как быть. Сердце ее было охвачено любовью к Себастьяну, а разум подсказывал, что с ним у нее нет будущего. И к чему она должна прислушаться? К сердцу или разуму?
Возвращение голубого пса положило конец их откровениям.
– Я упустил морковину, – пробурчал он. – Она бегает быстрее меня.
Пегги Сью старалась скрыть свою тревогу. Предупреждения бабочки она восприняла всерьез.
Наконец подул ветер. Сильнейшая струя воздуха подтолкнула солнце, как мяч, и оно покатилось на другую сторону пещеры. По мере того как маленькое светило удалялось, угасал и свет. Воцарялась тьма.
– Дождались, – со вздохом произнесла девочка. – Теперь должно случиться чудо.
Пегги, Шин и голубой пес взвизгнули от изумления, когда увидели, что каменные глыбы поднимаются над землей, будто их подталкивает невидимая рука великана. Обломки складывались с молниеносной быстротой, как фишки головоломки. Серая пыль склеивала кирпичи, разрозненные куски строений громоздились друг на друга, составляя колонны, стены, башни. Замок восстанавливался, как в фильме, прокручиваемом в обратную сторону… и в ускоренном темпе. Это было забавно и одновременно пугало.
Не прошло и нескольких минут, как замок поднялся из земли и красовался своими крепостными валами и развевающимися на ветру знаменами. Факелы, расставленные по всему дозорному пути, освещали внутренний двор. Даже прогнившие доски, валявшиеся в грязи, во рву, вновь соединились и образовали подъемный мост.
Пегги Сью выпрямилась.
– Надо идти туда, – прошептала она. – Шин, я рассчитываю на тебя, следи за солнцем. Как только заметишь, что оно возвращается к нам, крикни погромче.
Юный ирландец кивнул в знак согласия. От волнения он лишился голоса и не мог произнести ни слова. Когда Пегги уже готова была двинуться в путь, он склонился к ней и быстро поцеловал ее в губы.
– Не наделай глупостей, – шепнул он, – я не смогу жить без тебя.
При этих словах голубой пес издал усталый вздох. Любовные переживания людей всегда казались ему бессмысленно сложными.
Спускаясь вместе с Пегги по склону холма, он сказал:
– Ты почти такая же красная, как морковина, которую я упустил. Осторожно! Твои щеки скоро воспламенятся!
– Прекрати валять дурака и сконцентрируйся, – приказала Пегги. – Сейчас надо смотреть в оба.
Когда они подошли к подъемному мосту, мелодия, сопровождаемая взрывами смеха, достигла их ушей.
– Праздник в разгаре, – прошептала Пегги. – Бабочка предупреждала меня. Нам придется пересечь бальный зал, где собрались призраки. Не позволяй развлекать себя. Нам наверняка попытаются помешать.
Подошвы Пегги Сью странно постукивали по доскам подъемного моста. Внутренний двор оказался освещенным. Белые борзые с красными шелковыми бантами на шее возлежали на ступеньках большой мраморной лестницы. Они не обратили никакого внимания на голубого пса.
«Какие задаваки!» – пробурчал он.
Люди в полном вооружении стояли на страже с обеих сторон почетной лестницы. Их латы сверкали… Когда Пегги приблизилась к ним, они склонились перед ней.
– Привет тебе, принцесса, – хором сказали они, и их голоса прозвучали, будто из железной трубы.
– Я не… – начала было Пегги.
«Замолчи и иди дальше! – мысленно приказал ей голубой пес. – Не разговаривай с ними».
В большом зале толпились роскошно одетые гости. Красивые дамы в длинных платьях танцевали с кавалерами в бархатных, расшитых золотом камзолах.
– Такое ощущение, что мы попали в Средние века, – пробормотала Пегги.
– Это картинка прошлого, – заметил пес. – Молния, должно быть, ударила по замку во время праздника. И в тот вечер все они умерли, раздавленные обломками.
Музыка играла так громко, что Пегги было трудно понять слова своего друга. Зазвучала мелодия фарандолы. Кто-то взял девочку за руку и повлек ее вслед за остальными.
Пальцы призрака – не холодные, не липкие – казались абсолютно реальными.
– Как вас зовут, прекрасная девушка? – сказал он, обернувшись к Пегги.
Он был белокур и очень привлекателен. Его белые зубы искрились в лучах света.
– Я узнаю вас! – выкрикнул он до того, как Пегги успела ответить ему. – Вы принцесса Землетрясения. Вы живете в Белом Замке Понан в окружении тысячи кошек.
Читать бесплатно другие книги:
