Школа монстров Харрисон Лизи

Глава 11

Игра в прятки

– Кто может ответить, что такое автотрофы? – спросила госпожа Дж. на уроке биологии, показывая классу карточку.

Фрэнки вскинула руку, покрытую «Fierce& Flawless». Большинство ее друзей все еще зевали после вчерашнего полуночного собрания ЛОТСов, но она была на взводе – в хорошем смысле.

– Да, Фрэнки? – сказала госпожа Дж.

– Автотроф – это организм, который получает энергию напрямую от солнца!

– Хорошо! – Она достала следующую карточку. – А что такое анабиотический?

Фрэнки снова подняла руку. И почему она не надела блейзер? В нем хоть чуть-чуть удобнее! Твидовый костюм такой тесный и кусачий! По крайней мере, она одолжила у Ляли розовый кашемировый шарфик и смогла опустить воротник! Но теперь ей пришлось сидеть в классе в шарфе! Что дальше? Ортопедический воротник? Собачий ошейник? Меховой палантин, как у Клодин?

Госпожа Дж. обвела взглядом четыре ряда парт. Ее светло-карие глаза смотрели на учеников пристально и безразлично, как будто и не было прошлой ночи.

Ляля, Клео, Клодин и Лагги держались так же беспечно, как и всегда. Они были одеты как обычно, точно так же рисовали что-то в тетрадках, отыскивали у себя посекшиеся волосы, разглядывали свой маникюр... Они вели себя точно так же, как все остальные девчонки в классе. Нормальные скучающие девчонки.

Единственный, кто хоть немного интересовался ЛОТСами, был Бретт. Он сидел рядом с ней и вырезал на парте девушку-зомби, одетую в бикини. Это был знак! Их день на пляже уже близок!

– Да, Фрэнки? – скучающим голосом сказала госпожа Дж.

– Анабиотический – это когда организм пребывает в состоянии замедленной жизнедеятельности!

– Хорошо! – она перевернула карточку. – А что такое биотический?

– Биотический – это киборг! – выпалил Бретт. – Как Стив Остин в том старом телесериале «Человек на шесть миллионов долларов»!

– Кто-кто? – несколько ревниво переспросила Бекка.

– Ну ты че, он был такой крутой! – оживился Бретт. – Он мог бегать со скоростью шестьдесят миль в час, глаза у него могли работать как бинокль, а...

– Ты имеешь в виду «бионик», – поправила его госпожа Дж. Класс захихикал. – А я спрашивала, что такое «биотический»!

Фрэнки подняла руку, твердо намереваясь показать Бретту, что она не просто хорошенькая пустышка.

– Кроме Фрэнки кто-нибудь знает? – вздохнула госпожа Дж.

Ответом ей была мертвая тишина.

– Биотический – это то, что имеет отношение к живым существам! – выпалила Фрэнки, радуясь, что ее родители уделяли столько внимания биологии.

– Хорошо!

Госпожа Дж. взяла кусочек мела, аккуратно, чтобы не испачкать свой черный рукав о грязную полочку.

– Как вам известно, все в природе делится на...

Фрэнки снова подняла руку.

– А нежити – они анабиотические?

Ляля, Клео, Клодин и Лагги встревоженно переглянулись.

Госпожа Дж. сняла свои очки в черной оправе.

– Прошу прощения?

Фрэнки не видела причин бояться тех, кто сам боится. Растущее взаимопонимание – первый шаг к переменам... и лишняя возможность заставить Бретта обратить на нее внимание!

– Ну, зомби, например. Вампиры, призраки. Они как считаются?

– Да! – поддержал ее Бретт. – Зомби – те точно анабиотические!

И улыбнулся Фрэнки. Она просияла в ответ. Бекка, сидящая по другую сторону от него, пнула металлическую ножку его стула.

Госпожа Дж. положила мел на полочку у доски.

– Довольно! Мы с вами говорим о серьезной науке! А не о каких-то мифических...

Иии-ууу-иии-ууу-иии-ууу...

– По местам! – воскликнула госпожа Дж. И сама бросилась за свой учительский стол.

Никто не шевельнулся. Вместо этого ученики переглядывались, гадая, что это за новая шутка. Иначе откуда эта оглушительная сирена, внезапный срыв учительницы и их собственное смущение?

Иии-ууу-иии-ууу-иии-ууу...

– Быстро! Учебная тревога!

На этот раз ребята послушались.

– Хорошо еще, я сегодня каблуки не надела! – буркнула Клео, разглядывая бронзовый лак на своих сандалиях-гладиаторах на трехдюймовой танкетке.

Девчонки захихикали, еще не зная, чему посвящена тревога.

Иии-ууу-иии-ууу-иии-ууу...

– Тишина! – бросила госпожа Дж.

– Ага, вы это сирене скажите! – рявкнула Клодин. Она зажимала уши ладонями, ее лицо скривилось в мучительной гримасе. – Оглохнуть можно!

Иии-ууу-иии-ууу-иии-ууу...

– Может, у тебя уши как у киборга? – пошутил Бретт.

– Или слух как у собаки! – добавила Бекка.

– Тебе ли не знать! – прошипела Клодин. – У тебя на лице столько веснушек – наверное, ты наполовину далматинец!

Бекка ахнула и уставилась на Бретта, рассчитывая, что он бросится ее защищать. Но Бретту было не до того: он с трудом сдерживал смех.

Иии-ууу-иии-ууу-иии-ууу...

– Возьмите в руки ваши стулья и поднимите их повыше, – распорядилась госпожа Дж. и продемонстрировала это на своем собственном стуле. В своей черной юбке, шелковой блузке и с ярко накрашенными губами она вполне могла сойти за фотомодель, снимающуюся в рекламе нового модного стиля – что-то вроде «укротительница львов». – И старайтесь при этом производить побольше шума!

Она пристально смотрела на учеников. Те вразнобой поднимали стулья и тыкали ими в потолок. Но даже самые послушные и дисциплинированные не могли заставить себя шуметь.

– А это зачем? – поинтересовалась Клео, не желая поднимать тяжелый стул без особой необходимости.

За дверью, в пустынных коридорах, гулким эхом отдавались вопли, крики, завывания и топот. Очевидно, другие классы выполняли это загадочное упражнение куда активнее.

– Учебная тревога! – повторила госпожа Дж., продолжая тыкать в воздух ножками стула.

Иии-ууу-иии-ууу-иии-ууу...

– А что отрабатываем-то? – спросили сразу несколько голосов.

– Нападение монстров, понятно?

– Чего-о? – переспросила Ляля, не разжимая губ.

– Нападение монстров, – госпожа Дж. опустила стул. – На случай, если монстры появятся у нас в школе. Директор Уикс считает, что лучше подготовиться как следует.

«Они что, серьезно? – невозмутимое выражение лица учительницы встревожило Фрэнки. – Как она может так говорить?!»

– И-йя-а-а-а! – завопил Бретт, размахивая стулом и завывая, как вождь краснокожих.

Остальные нормалы подхватили его вопль. Фрэнки их не винила. Они впитали этот страх с молоком матери. Но если их нарочно приучают бояться, как же они научатся не бояться?

Ляля, Клео, Лагги и Клодин, стараясь не смотреть друг другу в глаза, принялись кое-как, спустя рукава, выполнять дурацкое упражнение следом за госпожой Дж.

Фрэнки больше всего на свете хотелось поступить как все. Отказаться от своих взглядов ради высшего блага. Издеваться над собой вместо того, чтобы радоваться и принимать себя такой, какая ты есть. Гордо спрятаться в кусты...

Но это было невозможно! От одной мысли об этом то место, где находилось ее сердце, как будто набили кирпичами. Одно дело, когда ЛОТСы пытаются вписаться в мир нормалов. Но делать вид, как будто они боятся – боятся самих себя! – это было совершенно другое! Ведь страх порождает новый страх, как и вышло с теми фильмами ужасов, с которых все это началось. Пока они не избавятся от страха, все останется как прежде!

Иии-ууу-иии-ууу-иии-ууу...

Фрэнки бросила свой стул. Он упал на пол с вызывающим грохотом.

– Фрэнки, подбери стул и продолжай! – приказала госпожа Дж., как будто не замечая ее маленького бунта.

– Не буду. Я же не боюсь! – ответила она спокойно, совершенно не искря.

Бретт перестал реветь и завывать и уставился на Фрэнки с неподдельным интересом. Его черные, подстриженные лесенкой волосы торчали во все стороны, но его джинсово-голубые глаза смотрели прямо на нее.

– А зря! Бояться не помешает! – пригрозила госпожа Дж.

– Кру-ута-а! – прошептал Бретт.

Фрэнки обернулась к нему.

– Чего?

Он указал на ее шею. По спине у нее пробежал нервный разряд. Пока она размахивала стулом, Лялин шарфик развязался и сполз. Все ее контакты торчали наружу!

– Обожаю пирсинг! – шепнул Бретт и показал язык с серебряным шариком.

– Круто! – Фрэнки хихикнула.

Сирена наконец заткнулась.

– Пожалуйста, займите свои места! – послышался из динамиков голос директора Уикса. – Не волнуйтесь, тревога была учебная. Однако монстры могут появиться снова, и к этому следует быть готовыми!

Фрэнки закатила глаза. Знали бы они, что их опасный «монстр» сейчас сидит на уроке биологии!

– А теперь, уважаемые учащиеся, люди и нелюди, – директор хохотнул, – мы сообщаем вам, что руководство нашей школы решило показать вам живьем тех самых ужасных существ, которых мы ничуть не боимся!

Школьники радостно взвыли.

– Так что тема нашего ежегодного сентябрьского бала... «Парад монстров»!

И он сделал паузу, давая ученикам время повопить всласть.

– Той паре, которая придет на бал в самых жутких костюмах, будет вручен подарочный сертификат на прогулку и обед на теплоходе «Королева Вилламетта»! Так что бегите скорей за билетами, пока они все не распроданы! У-у-у-у! Муа-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

И директор разразился самым жутким маниакальным хохотом, какой только мог изобразить. Затем прогремел раскат грома.

Фрэнки отчаянно теребила свои швы. Ей хотелось провалиться сквозь землю от стыда.

– Чур, я буду Франкенштейн! – завопил Бретт.

– А я буду очаровательной невестой Франкенштейна! – выпалила Бекка. Она схватила Бретта за руку и грозно воззрилась на Фрэнки. Ее орлиный взор, уж конечно, не упустил того, что произошло между ними.

Фрэнки больше всего на свете хотелось сообщить им, что они собираются переодеться ее дедушкой и бабушкой. И что подлинное платье очаровательной невесты хранится у Штейнов в гараже. И что Грэмми Франкенштейн танцевала в тот вечер босиком, потому что туфли терли ей швы. И что дедушка заставил всех мужчин в зале постелить свои смокинги на пол, чтобы она не запачкала ножек. Но нет, видимо, эта история слишком жуткая, чтобы ею делиться...

Фрэнки ссутулилась за партой, скрестила руки поверх кусачего блейзера. Она смотрела на госпожу Дж. исподлобья, посылая невидимые лучи позора тому единственному человеку, который мог бы избавить их от всего этого. Однако госпожа Дж. не смотрела на Фрэнки – она перебирала стопку каких-то учебных пособий.

Би-ип-би-ип!

Урок наконец-то закончился.

– Фрэнки! Останься, пожалуйста! – сказала госпожа Дж., не переставая копаться в бумагах.

Остальные ЛОТСы, вместо того чтобы пожелать ей удачи, торопливо собрали учебники и вышли из класса. Нормалы же, напротив, никуда не торопились – они обменивались идеями насчет костюмов и шепотом обсуждали, с кем стоит пойти на бал.

Когда класс наконец опустел, Фрэнки подошла к столу госпожи Дж.

Учительница сняла очки и шваркнула их на стол.

– Ты соображаешь, что делаешь?! Ты хоть понимаешь, насколько опасно твое поведение, а?

Фрэнки заискрила.

Госпожа Дж. перевела дух.

– Послушай, – сказала она, снова надевая очки, – я понимаю, ты новенькая. Я понимаю, как ты разочарована, как тебе хочется все изменить. Ты такая не одна. Все твои друзья испытывают то же самое. И я тоже. И все мы пытались изменить ситуацию. Но рано или поздно все мы поняли, что плыть по течению куда проще – и гораздо, гораздо безопаснее!

– Но...

– А тебе не приходило в голову, что мне тоже ужасно хотелось встать, пойти к нему, – она указала на динамик, из которого недавно прозвучало объявление директора Уикса, – и объяснить, что все эти дурацкие танцы на столе совершенно бессмысленны? Или что это куда унизительнее, чем увидеть себя на YouTube после корпоратива?

– Но...

– А ведь так оно все и есть. Мне очень хотелось бы сказать ему все это и многое другое. – Она стиснула зубы. – Но нельзя! У меня сын, я должна его оберегать. Я мать-одиночка и должна прежде всего думать о нем, а не о себе.

– Но ведь это все ему ничем не поможет! – выпалила наконец Фрэнки. – А так мы могли бы все изменить, и тогда ему жилось бы куда лучше, чем теперь!

– Это верно. Те перемены, о которых ты говоришь, действительно изменили бы его жизнь к лучшему.

Госпожа Дж. подперла голову руками.

– Но таких перемен нам не добиться. Все будет иначе: нам придется покинуть Сейлем и начать жизнь заново где-нибудь еще. Если мы заявим о себе открыто, это не поможет нам перенестись обратно в начало тридцатых годов!

– А по-моему, эта учебная тревога ничем не лучше!

– Нет, Фрэнки, – возразила госпожа Дж. – Ты себе даже не представляешь, насколько это было хуже! Мы тогда потеряли все, а многие даже лишились жизни!

Госпожа Дж. аккуратно завязала розовый шарф, так, чтобы он хорошенько прикрывал контакты Фрэнки.

– Когда-нибудь, рано или поздно, все изменится. Но пока что мне нужно – нам всем нужно, – чтобы ты смирилась и играла в нашу игру.

Она тепло улыбнулась девочке.

– Я могу на тебя рассчитывать?

Фрэнки тяжело вздохнула.

– Ну пожалуйста!

– Ну ладно...

– Спасибо тебе!

Госпожа Дж. улыбнулась. На фоне матовой губной помады ее зубы выглядели совершенно белоснежными.

Фрэнки молча собрала учебники и вышла из класса.

Влившись в поток учеников в коридоре и слыша, как все с восторгом обсуждают идею одеться ЛОТСами, она невольно подумала, что, возможно, ее поколение все же более открытое, чем поколение ее родителей. Конечно, те девчонки в «Маунт-Худ» устроили истерику, когда увидели ее, но это понятно. Ведь они никогда раньше не видели людей с бледно-зеленой кожей. Это естественная реакция.

Но что, если бы они зашли на ее страничку в «Фейсбуке»? Прочли ее профиль? Посмотрели бы видеоролик, где они с Гламурками танцуют под Леди Гагу? Узнали о том, что она без ума от Бретта? Подружились с ее друзьями? Быть может, тогда они повели бы себя иначе? По дороге на второй урок Фрэнки спрашивала себя об этом снова и снова и каждый раз приходила к одному и тому же выводу: она эту кашу заварила, ей ее и расхлебывать!

Она сдержит слово, которое дала госпоже Дж. Она будет играть в эту игру.

Но по своим правилам!

Глава 12

Мой ласковый и нежный монстр

Вечер был похож на томатный суп с макаронами.

Медленно угасали сумерки цвета мартовского снега. Свет вежливо уходил из оврага за домом Джексона, как будто его выключали реостатом. Тускнеющее небо обманывало глаз – вот уже засохшее дерево казалось сгорбленным стариком...

Дождь перестал, когда они вышли из школы, но с деревьев до сих пор «капило», как говорили в здешних краях. К сожалению, в местном языке не было специальных слов, которые могли бы описать, как это мерзко и противно. Если верить Бретту, это были идеальные условия для съемок фильма «Хроники охоты на монстров». Но, если верить Бекке, Бретт опаздывал уже на семь минут!

– Надеюсь, с ним все в порядке!

Бекка сидела на поваленном дереве. Они с Хэйли кутались в одно из походных одеял «ThermaFoil», которые Мелоди позаимствовала у Бо. С одной стороны у них была серебристая фольга, сохраняющая тепло, а с другой – флисовая подкладка. Предполагалось, что они должны согревать альпинистов даже на самых заснеженных вершинах. Но сейчас, когда к ее плечу прижимался Джексон, Мелоди находила, что одеяло тут лишнее.

Поначалу Мелоди пыталась отвертеться от участия в том, что она про себя называла «ведьминский проект Бретта». У нее были свои планы. Она собиралась позаниматься с Джексоном. Им предстояло снять свой собственный фильм, хотя он об этом пока и не подозревал. Фильм назывался «Девочка, которой помешали». Она намеревалась сделать не меньше двух дублей субботней сцены с поцелуем.

Но, когда Бекка подъехала к Мелоди с этой идеей, Джексон как раз стоял возле шкафчика Мелоди, и он предложил снимать у него, на их участке. Заброшенный овраг за домом зарос и одичал. И по ночам там выли койоты, а может, даже и волки. Бекка согласилась, что это идеальное место, и тут же отправила Бретту эсэмэску, что они будут снимать на новом месте.

– Слушайте, а вдруг он с той новой девчонкой?

Бекка так плотно закуталась в одеяло, что они с Хэйли напоминали металлический суши-ролл.

– С какой? – спросила Мелоди, вдыхая тропический аромат своих духов «Kai». Их одеяло было как маленький домик, внутри которого пахло ее духами и масляной краской, которой были испачканы руки Джексона. А вместе это был запах первой любви.

– Фрэнки Штейн, – ответила Хэйли.

– Ну знаешь, эта, вся в косметике? – пояснила Бекка.

– А с чего Бретт должен быть с ней? – спросил Джексон, любезно снизойдя до участия в девчачьем перемывании косточек.

– Ну, я не знаю... – Бекка поправила в волосах заколку-невидимку. – Но видел бы ты, как она заигрывала с ним сегодня на биологии! Даже удивительно, что твоя мама об этом не говорила.

Джексон фыркнул.

– Моя мама в последнее время почти ничего не говорит. От нее только и слышишь, как она «вся изнервничалась». А из-за чего изнервничалась – не признается.

На слове «изнервничалась» Джексон вынимал руки из-под одеяла и показывал, как именно она изнервничалась, повторяя жест матери.

– Перестань! – хихикнула Мелоди, снова накидывая на него одеяло. – Дует же!

– Извини. – Он снова закутался в одеяло и улыбнулся ей – чуть дольше, чем улыбнулся бы обычный приятель. И, несмотря на то что несколько прядей ее волос самовольно вырвались на волю из конского хвоста и она до сих пор парилась в спортивном костюме, в котором ходила на физкультуру на шестом уроке, Мелоди почувствовала себя прекрасной, причем красота эта не имела никакого отношения к симметрии.

– Интересно, это как-то связано с той странной учебной тревогой? – хмыкнула она. – Я хочу сказать – что это вообще было?

– Ну, это было довольно странно, но, знаешь, – Бекка пожала плечами, – если это поможет обеспечить нашу безопасность, я только «за»!

– Да какая безопасность-то? – спросила Мелоди. Неужели эти первобытные пляски со стульями способны отпугнуть что-то страшнее громкого пука? – Даже если эти монстры действительно существуют – они же до сих пор никому ничего плохого не сделали, верно? Кто их знает, вдруг они хорошие?

– А с чего это ты вдруг за них заступаешься, а? – Бекка отпустила край одеяла и подалась ближе к Мелоди.

Ей хотелось ответить: «Потому, что я на собственной шкуре знаю, каково это, когда о тебе судят только по внешности! Поняла, Бекка? Я и сама монстр, в каком-то смысле!» Но вместо этого она только пожала плечами и пробормотала:

– Ну, не знаю. Просто так, наверное...

Бекка в ответ широко улыбнулась и вскочила на ноги так стремительно, что Хэйли едва не свалилась на мокрые опавшие листья.

– Извини... – рассеянно сказала Бекка, сдергивая с подруги одеяло. – Наконец-то ты сюда добрался! – крикнула она Бретту, освещающему себе дорогу фонариком.

– А куда ж я денусь? – ответил Бретт, шагая ей навстречу. Его тяжелые берцы сминали палую листву, как гусеницы трактора. В черной шляпе и свитере в красно-коричневую полоску он то ли смахивал на Фредди Крюгера, то ли собирался его играть. Следом тащился Хит, закадычный дружок Бретта, разделявший его увлечение ужастиками. Хит пер на себе две камеры и микрофоны.

– Хэй, Хит! – Хэйли помахала ему тем жестом, каким люди обычно протирают окно.

– Хэй, Хэй! – рыжий паренек, тощий, как спичка, хихикнул над собственным каламбуром и свалил оборудование к ее ногам.

Хэйли явно принарядилась для такого случая: на ней были золотые легинсы и платье-комбинация из атласа с тюлевыми вставками. Она дрожала от холода, но даже и не думала накинуть свою пухлую курточку лососевого цвета.

А вот Хит и не думал принаряжаться: на нем были рваные мешковатые джинсы и огромная черная толстовка с капюшоном.

– Классное место, чувак! – Бретт стукнулся кулаками с Джексоном. – Слушай, если бы у меня за домом был такой овраг, я бы там каждый день ночевал!

– Ой, а тебе не было бы страшно? – Бекка подбежала к нему и закутала его одеялом.

– Так в этом-то весь прикол, детка! Я адреналиновый наркоман, собственный страх меня возбуждает! – сказал Бретт и поцеловал ее так, словно они тут были одни.

Хэйли с Хитом внезапно принялись особенно старательно возиться с камерами. Мелоди смущенно отвернулась.

Смотреть, как целуются другие, сидя под одним одеялом с мальчиком, с которым хотелось целоваться ей самой, было ужасно неуютно. Она почувствовала себя как будто голой. Хуже того: прозрачной. Как будто бы ее было видно насквозь, и все ее мысли были открыты ЕМУ.

Наконец Бретт отстранился, хотя губы Бекки явно не желали его отпускать. Из-за этого расставание сопровождалось смачным чавкающим звуком, как будто кто-то откусил сочный персик. Все поежились.

– Ладно, люди, – объявил Бретт, окидывая взглядом местность. – Свет уходит! Хит, Джексон, пошли со мной. Мне нужны палки, чтобы присобачить штатив. Мне нужно, чтобы большая камера смотрела вниз, для сцены расчленения.

Хит собрал технику.

– А-ага... Щас.

Джексон выбрался из-под одеяла и отправился в чащу следом за парнями.

Хэйли бросилась к своей пухлой курточке, накинула ее, застегнула и присоединилась к остальным, сидевшим на бревне.

– А Джексон куда приятнее, чем я думала! – шепнула Бекка.

– Ну да, он классный, – сдержанно ответила Мелоди, стараясь не выказывать своего энтузиазма.

– Так ты, значит, поверила во всю эту историю насчет провалов в памяти? – не отставала Бекка. – Ты действительно думаешь, будто он не соображал, что целуется с Клео?

Хэйли достала из кармана телефон и принялась печатать.

– Ну, не все же такие ревнивые, как ты! – сердито отрезала Мелоди. Она сердилась не оттого, что Бекка была не права, а как раз наоборот: она боялась, что Бекка права. – Я ему доверяю.

– Это хорошо!

Бекка встала. Бахрома на ее винтажной замшевой курточке заколыхалась. Она сощурила глаза, и приложила ладонь к уху.

– Ты чего слушаешь? – спросила Мелоди. Сердце у нее забилось чаще. – В чем дело? Ты что-нибудь слышишь?

– Нет, – Бекка вздохнула и снова плюхнулась на поваленный ствол. – Короче, штука в чем, – прошептала она, наклоняясь поближе к подругам. – Бретт вовсе не за палками пошел. Он хочет попытаться вас напугать!

Пальцы Хэйли так и бегали по выдвижной клавиатуре.

– Брось печатать! – приказала Бекка. – Дело серьезное.

Хэйли подняла голову и поправила очки.

– А зачем ему нас пугать? – спросила Мелоди.

– Потому что ему нужна непосредственная реакция. Для фильма. Так что вы не пугайтесь, но сделайте вид, будто испугались.