Кентерберийские рассказы. Переложение поэмы Джеффри Чосера Акройд Питер
Что еще сказать? Сбежались люди, опрокинули телегу, и там, среди навоза, лежало тело убитого юноши».
Шантеклер распушил перья, вздрогнул от отвращения, а потом продолжил рассказ:
«Отче небесный, Ты прав и справедлив. Вот как Ты раскрыл правду. „Шила в мешке не утаишь“ – есть такая поговорка. Убийство – столь мерзкое преступление, что Господь не позволит ему остаться нераскрытым. Бывает, что проходит год, два, даже три года, но потом все открывается, и люди узнают правду. Городские власти схватили возчика и стали пытать его, пока тот во всем не признался; тогда его повесили, и труп его обезглавили на плахе.
Видишь, милая моя Пертелот, какие иногда бывают вещие сны. В той же книге, в той же самой главе, рассказывалась и другая правдивая история. Двое приятелей захотели попасть в далекую страну и собирались переплыть океан, но дул противный ветер. Они решили подождать попутного в городе возле гавани. А на следующий вечер ветер переменился и сделался более благоприятным. Приятели легли спать в хорошем настроении, надеясь, что утром они наконец отправятся в плавание.
Но вот послушай. Одному из них приснился странный сон. Ему привиделось, будто у его кровати стоит какой-то человек и велит ему оставаться на суше, не садиться на корабль. „Если ты отплывешь завтра, – говорил он, – то утонешь. Я всё тебе сказал“. Проснувшись, этот человек разбудил приятеля и рассказал ему, что он видел и слышал во сне. Он просил друга отложить плавание. Но тот лишь улыбнулся и стал насмехаться над другом. „Вот еще! – фыркнул он. – Чтобы я из-за какого-то там сновидения отказывался от своих намерений! Ты, наверное, шутишь. Сны – это чепуха. Мало ли что снится людям – совы, обезьяны, разные чудовища! Людям снятся события, которых никогда не было и не будет. Но ты, я вижу, твердо вознамерился остаться здесь и упустить попутный ветер. Раз так, я поеду без тебя. Видит Бог, мне будет тебя недоставать, но что поделаешь. Прощай!“
И вот он сел на корабль и пустился в плавание. А потом это случилось. Не знаю, как и почему. Посреди океана корпус корабля треснул, и все погибли – и команда, и пассажиры. Рядом плыли другие корабли, вышедшие из гавани в то же время, но те остались невредимы. Вот видишь, Пертелот, милая моя курочка, такие примеры говорят нам, что сны бывают вещими. Советую тебе не пренебрегать ими. Иначе можно прозевать опасность.
Недавно я читал житие святого Кенельма. Он был сыном Кенельфа, стародавнего короля Мерсии. Незадолго до того как Кенельм был убит, ему приснился сон, будто его собираются убить. Он рассказал этот сон няне, и она посоветовала ему быть начеку: нет ли изменников. Но мальчику было всего семь лет; он был слишком мал и невинен, чтобы придавать значение снам. Но сон сбылся: его убила родная сестра. Ужасная история! Советую и тебе прочитать об этом.
Госпожа Пертелот, возлюбленная моя! Послушай, что я тебе скажу. Почтенный Макробий написал комментарий к „Сну Сципиона“ Цицерона, где говорится, что сны могут предсказывать будущее. Не все, конечно, это было бы слишком, но некоторые – точно. А потом, если хочешь, загляни в Ветхий Завет и погляди, что написано об этом в Книге Даниила. А еще ты прочтешь там про Иосифа, про его сны о снопах и о солнце. А помнишь фараона египетского? Спроси-ка его виночерпия и пекаря, стоит ли верить снам? Их ведь правдиво истолковал Иосиф, хоть один сон предвещал дурное, а другой – хорошее. Где только люди не записывали историю своего народа, там непременно рассказывалось о сновидениях и знамениях. Вспомни, как Крезу, царю Лидии, приснилось, будто он сидит на дереве. Разумеется, вскоре его вздернули на виселице. А Андромахе, жене Гектора, приснилось, что завтра ее мужа убьют в сражении. Она пыталась уговорить его уклониться от битвы, но конечно же ее сон сбылся. Гектора убил под стенами Трои Ахилл. Это очень длинная история. Уже почти рассвело. Вот что я скажу напоследок: я уверен, что мой сон предвещает мне какую-то беду. А твои слабительные мне не нужны. Я терпеть их не могу. И не верю в такие снадобья. Все это – отрава.
Давай лучше, моя дорогая, поговорим о более приятных вещах. Господь подарил мне одно великое утешение. Это – ты, моя курочка. Я радуюсь всякий раз, как вижу твое милое личико – с красивыми красными глазками и великолепным клювом. Все мои страхи рассеиваются. Я знаю: где-то написано, что женщина – погибель для мужчины, но мне больше нравится другое изречение: „Женщина – отрада и блаженство для мужчины“. Конечно, здесь я не могу потоптать тебя, насест наш чересчур узок, – но, когда я чувствую твои перышки ночью, мне делается хорошо и спокойно. Я так счастлив, что мне нипочем никакие сны на свете».
Сказав это, он слетел с жерди во двор. Светало. Квохча и кукарекая, он перебудил всех своих жен, чтобы полакомиться зерном, разбросанным по земле. Он был отважен. Он смотрелся владыкой двора. Он обнял крыльями Пертелот и овладел ею раз двадцать, не меньше, прежде чем солнце успело подняться повыше. Он походил на могучего льва. Он не семенил по двору, как обычная птица. Он важно расхаживал на цыпочках, словно собирался вспорхнуть ввысь. Когда он замечал новое зернышко, то снова квохтал, и туда подбегали все его жены. Пока я предоставлю вам любоваться этой сценкой с Шантеклером, владыкой своего маленького царства, а сам продолжу рассказ.
Было начало мая – точнее, третье мая. Шантеклер выхаживал туда-сюда по двору, неподалеку от семи своих жен. Он поглядел на небо и увидел, что солнце поднялось в созвездие Тельца; чутье (что же еще?) подсказало ему, что время близится к девяти часам. Поэтому он закукарекал что было мочи.
«Солнце поднялось на сорок градусов над горизонтом, – сообщил он своей Пертелот. – Нет, что я говорю? На сорок один градус. Милая моя курочка, послушай, как поют твои сестрицы-птицы. Погляди, как распускаются яркие цветочки. У меня сердце не нарадуется!»
Но еще миг – и его ожидала злая судьбина. Радость ведь всегда заканчивается горем. Видит Бог, счастье в этом мире мимолетно. Будь там поблизости какой-нибудь поэт, он бы записал все это в книгу – как наивысшую истину. Но вы слушайте меня и извлекайте урок. Клянусь вам: эта история столь же правдива, как приключения сэра Ланселота, в которые свято верят все добрые женщины. Я продолжаю.
Жил-был лис, сам рыжий, но с черными кончиками на лапках, ушах и хвосте. Нравом он был само коварство и беззаконие. Уже три года жил он в лесу, неподалеку от лачуги нашей вдовы. Накануне ночью, по велению высшего рока, лис прогрыз изгородь, защищавшую двор, и прокрался туда, где обычно прогуливались Шантеклер и его жены. Он залег и затаился до утра среди капустных грядок, приготовившись при первой же возможности схватить гордого петуха. Так поступают все убийцы, когда поджидают свою добычу. Они скрываются, они замышляют козни. О коварный убийца, залегший среди капустных кочанов! Ты ничем не лучше Иуды Искариота. Ты хуже Ганелона, который предал отважного Роланда. Ты – вероломный злодей. Ты похож на Синона, который подговорил троянцев ввезти деревянного коня в Трою. О Шантеклер, ты еще проклянешь это утро, когда ты слетел с шеста на землю. Ты ведь видел сон, который предостерегал тебя о сегодняшней опасности, но все равно спустился во двор и расправил крылья. Ну, как говорят ученые мужи, чему быть, того не миновать. Так судил Господь. Среди схоластов велось множество споров и диспутов на эту тему. Тысячи умников ломали копья, пытаясь понять, есть ли свобода воли или все в мире предопределено. А мне самому недостает ума, чтобы разрешить этот трудный вопрос. Над ним бился Августин. Бился Боэций. Бился Томас Брадвардин. Помните такого? Есть такие, кто убежден: всё предопределено и заранее решено беспредельным сознанием Бога. Но есть и другие – те, кто различают Провидение и судьбу. Необязательно, говорят они, все события происходят потому, что они уже были предначертаны; правильнее думать иначе: те события, что происходят, действительно были предначертаны. Но для меня все это – темный лес. Я веду речь не об этом, а о петухе и лисе. Вот и все. Я рассказываю печальную повесть о петухе, которого жена уговорила выбросить из головы страшный сон и смело разгуливать по двору.
Советы женщин зачастую оказываются роковыми. Именно женский совет обрек нас всех на несчастье. Я разумею Еву, чей совет привел к изгнанию Адама из рая. А там он жил счастливо. Если я кого из вас обидел, дорогие паломники, то не держите на меня зла. Я ведь просто шучу. Загляните лучше в ученые книги. Почитайте, что разные писатели пишут про женщин. Как бы то ни было, это же слова петуха – не мои. Я-то ничего против женщин не имею.
Госпожа Пертелот с сестрицами-птицами весело копались в песке и купались в пыли на солнышке, а радостный Шантеклер пел слаще, чем русалки в море (о сладости и чистоте русалочьих песен говорится в Теобальдовом «Бестиарии»). Он любовался бабочкой, лениво порхавшей над капустными грядками, – и вдруг заметил лиса, лежащего на земле между кочанами. У него сразу пропала охота кукарекать. Вместо этого он сипло выкрикнул: «Ко-кок!» – и весь задрожал от страха. Животные ведь всегда стремятся убежать от своих природных врагов, даже если никогда прежде их не видели. Так велит чутье.
И вот Шантеклер уже приготовился бежать, спасая свою жизнь, но тут лис заговорил с ним очень вежливо и вкрадчиво.
«Любезнейший сударь, – сказал он, – боже мой, куда же вы? Неужели вы меня испугались? Я ведь друг вам! Пусть я буду гореть в аду, если трону хоть перышко на вашей спинке! Я вовсе не шпионил за вами. Я улегся здесь, чтобы послушать, как вы поете. Поистине, у вас дивный голосок! Мелодичнее даже ангелы на небесах, наверное, не поют. Вы лучше разбираетесь в пении, чем ученый Боэций, который целый трактат этому посвятил. Я отлично помню, как ваш отец, чудесный малый, и ваша дорогая матушка почтили своим визитом мой дом. Мне было бы приятно и вас к себе пригласить.
А уши мои меня не обманывают: если не считать вас самого, то ваш отец был лучшим певцом, какого я слышал. Как он пел по утрам! Он кукарекал от чистого сердца. Чтобы голос был громче, он привставал на цыпочки и вытягивал шею как можно дальше. Он так тужился, что от стараний у него глаза косили. Он был таким искусным певцом, что ни одна птица в округе не могла с ним сравниться. Он был лучшим певцом. Я читал ту книжку, про осла Бурнелла, где петух отомстил одному юнцу. Тот еще ребенком сломал этой птице ногу; а когда мальчишка вырос, тот самый петух не прокукарекал утром в день его рукоположения – и юнец проспал свою церемонию. Но мудрость и хитроумие того петуха не идут ни в какое сравнение с мудростью вашего отца. Я уже говорил – у него не было соперников. Может быть, вы теперь споете для меня, дорогой сэр? Докажете мне, что вы – сын своего отца?»
И вот Шантеклер приподнялся и забил крыльями. Он позволил лести заглушить голос рассудка. Теперь он видел перед собой не врага, а благодарного слушателя. О господа и дамы, и среди вашей свиты найдутся льстецы и подхалимы; они стремятся угождать вам больше, чем те, кто говорит правду, но берегитесь! Перечитайте Экклезиаста. И при дворе может таиться измена.
Так вот, Шантеклер привстал на цыпочки, вытянул шею и прикрыл глаза, приготовившись запеть. И в тот же миг лис выпрыгнул из-за капустной грядки и вцепился петуху в горло. Потом он побежал в лес, и никто за ним не погнался. Судьба неотвратима. Рок находит свою жертву. О, если бы Шантеклер так и не спускался с жерди в тот день, если бы только Пертелот отнеслась серьезнее к сну мужа! Кстати, все это произошло в пятницу, а всем известно, что пятница, посвященная Венере, – несчастливый день. О Венера, богиня любви, ведь этот петушок был твоим верным служителем. Он служил тебе ради наслаждения, а не ради продолжения рода. Неужели ты дашь ему погибнуть?
О, если бы я обладал красноречием Жоффруа из Венсофа, сочинившего знаменитую элегию, когда его государь, Ричард Львиное Сердце, был убит стрелой! Отчего мне недостает слов и учености, чтобы оплакать эту горестную пятницу? Отчего я не в силах выразить свою скорбь по поводу кончины петуха?
В курятнике поднялся такой переполох, раздался такой вой и стон, что громче не рыдали даже троянки, когда был захвачен их родной город. Бедные птицы голосили громче, чем Гекуба, увидевшая, как гибнет от руки Пирра ее муж. Когда лис уволок Шантеклера, куры закудахтали. А что же Пертелот? Она была вне себя. Она обезумела от горя, она скорбела больше, чем жена Гасдрубала, погибшего, когда Карфаген охватило разрушительное пламя. От страданий и ярости она покончила с собой, бросившись в костер. Несчастные птицы! Вы кричали совсем как римлянки, когда Нерон сжег дотла великий город. Они глядели, как в огне гибнут их мужья. Все они были ни в чем не повинны – и все же осуждены на смерть.
Позвольте мне вернуться к рассказу. Когда бедная вдова и обе ее дочери услыхали переполох и суматоху в курятнике, они бросились во двор. Они как раз успели увидеть, как лис убегает в лес, зажав в зубах Шантеклера. И они закричали: «Караул! Караул! Лиса!
На помощь! На помощь!» Они погнались за лисом, а следом за ними побежала вся деревня. Там были и Тэлбот, и Гарленд, и Молкин с прялкой в руке. С ними, задрав хвост, бежал пес Колин. Весь этот крик и лай всполошил и коров, и телят, и даже свиней. Все бежали сломя голову. Все кричали, будто бесы в аду. Утки крякали как сумасшедшие. Гуси летали взад-вперед. Пчелы диким роем вылетели из улья. Шум и гвалт поднялся такой, что его не перекричала бы даже лондонская толпа, когда она бунтует из-за цены на пшеницу. Они кричали, догоняя лиса. Они трубили в трубы и били в барабаны. Они дудели в рожки. Они визжали и улюлюкали. Они так шумели, что, казалось, вот-вот небеса рухнут.
А теперь, дорогие пилигримы, слушайте внимательно! Глядите, как Госпожа Фортуна умеет сокрушать надежды и ожидания своих врагов. Шантеклер, стиснутый челюстями лиса, дрожа от страха, вдруг заговорил.
«Будь я на вашем месте, сэр, – сказал он своему похитителю, – я бы обернулся и посмеялся над своими преследователями. Я бы велел им убираться восвояси. Ну, а еще я бы послал их ко всем чертям. Я бы сказал им, что уже добежал до опушки леса, и петуху никогда не вырваться из моих челюстей. Я бы сказал им, что петуха я, считай, уже слопал!»
«Отлично сказано!» – отозвался лис. И в тот же миг, как только лис раскрыл рот, Шантеклер вырвался на волю и взлетел на дерево.
«Увы! – воскликнул лис, подняв голову и глядя на петуха. – Увы, милый Шантеклер! Я в таком смущении. Боюсь, вы неверно меня поняли. Наверное, я напугал вас, когда схватил вас за горло и побежал прочь со двора.
Но у меня были самые добрые намерения. Я не хотел причинить вам вреда. Спуститесь же с дерева, давайте побеседуем. Я скажу вам правду и ничего, кроме правды».
«Вы шутите! – ответил петух. – Чтоб мне провалиться пропадом, если я снова поддамся на обман! Ваша лесть вам больше не поможет. Я не собираюсь зажмуривать глаза и петь для вас. Кто закрывает глаза, тот заслуживает только несчастья. Вот такой урок вы мне преподали».
«А я усвоил другой урок, – ответил лис. – Неудача постигает того, кто раскрывает рот в неподходящий момент».
Такова мораль. Не будьте беззаботны и порывисты. Не верьте льстецам.
Может быть, иные из вас подумают, что это все лишь басня о петухах да курах – так, дурачество. Но запомните хотя бы мораль сей басни. Как говорит святой Павел, нужно уметь отличать зерна от плевел. Это хороший совет. На этом я и остановлюсь, господа и дамы. Да проживем мы все праведную жизнь и сподобимся рая!
Эпилог к рассказу Монастырского капеллана
– Отлично, сэр! – воскликнул тут Трактирщик, обращаясь к Капеллану. – Благословенны вы и спереди, и сзади! Этот ваш рассказ про Шантеклера – один из самых забавных, что я слыхал. Будь вы мирянином, то, готов побиться об заклад, из вас тоже вышел бы превосходный петух. Вы бы трудились не уставая. Семи жен вам и то не хватило бы, верно? А может быть, и семижды семи? Или семижды семнадцати? Вы бы со всеми справились. Вы только гляньте на него, собратья-пилигримы! Поглядите на его мышцы. Полюбуйтесь этой мускулистой шеей, этой знатной грудью. А эти яркие глаза – совсем как у ястреба-перепелятника. Ему не нужно красить волосы рыжими порошками. Он и так рыжий от природы. Благодарю вас, сэр, за блистательный рассказ! И да пребудет с вами Бог!
Затем Трактирщик повернулся ко Второй Монахине и учтивым голосом попросил ее рассказать свою историю.
Пролог и рассказ Второй Монахини
Пролог Второй Монахини
– Я говорю о той кормилице и госпоже всех пороков, которая по-английски зовется Ленью, об этой двери, ведущей к греху и аду: мы должны избегать ее любой ценой, напротив, ведя хлопотливую жизнь и принося пользу. Мы должны больше времени уделять работе, чем удовольствиям, иначе дьявол застигнет нас врасплох.
У Сатаны наготове тысячи ловушек и тенет, чтобы уловлять нас; когда он видит человека праздного, то подкрадывается со своей сетью. И в тот же миг бездельник, не успев заметить опасности, пойман и обречен. Поэтому я прошу всех вас усердно трудиться и избегать греха лени.
Даже если мы не боимся смерти и загробной жизни, то сам разум учит нас: праздность – это гнилая почва, с которой не соберешь урожая. Лень – как увалень, который умеет только спать, есть и пить. Она только пожирает земные блага, плоды чужого труда.
Я собираюсь рассказать вам историю, из которой станет ясно, сколь подлый и глупый этот порок – лень, источник всякого вреда для всех нас. Сейчас я расскажу вам о славной жизни и смерти блаженной святой девственницы, в чей венец вплетены розы и лилии, житие девы-мученицы, святой Цецилии.
О благословенная Мария, цвет всех девственниц, я взываю прежде всего к тебе, дабы ты направила мое перо. Ты – утешительница всех грешников на земле. Помоги мне поведать историю о кончине девы и о том, как своим мученичеством она заслужила вечную жизнь в небесных чертогах!
О пресвятая Матерь Божия, кладезь милосердия, бальзам для грешных душ, в чьем чреве был зачат Спаситель на благо всему человечеству. Твое смирение вознесло тебя ввысь. Ты так освятила наше естество, что Сам Господь решил облечься плотью и кровью.
В благословенном храме твоего тела обрел человеческий облик триединый Бог, средоточие вечной любви и мира. Всякая тварь воссылает неустанную молитву и хвалу Отцу, Сыну и Духу Святому. Ты – непорочная Дева, носившая во чреве своем создателя мира.
Ты – родник милосердия, жалости, мира и любви. Ты – источник добродетели и блаженства. Ты приходишь на помощь тем, кто молится тебе, но из доброты ты помогаешь и остальным, прежде чем они догадаются воззвать к тебе в отчаянии. Ты опережаешь их и исцеляешь их скорби.
Так помоги же мне теперь, благословенная Дева, в долине смертной тени. Вспомни о той женщине из Ханаана, которая сказала твоему благословенному Сыну, что даже псы кормятся крохами, падающими с хозяйского стола. Я понимаю, что я – грешная и недостойная дочь Евы, но, пожалуйста, внемли моей преданной молитве.
Вера мертва без добрых дел. Дай мне время и место – и я непременно совершу добрые поступки в твою честь и тем самым избегну адовой тьмы. Аве Мария, полная благодати. Прошу тебя: замолви за меня словечко в чертогах блаженства, где звучит вечная песнь. Дщерь Анны, благословенная в женах, Матерь Христова, осанна!
Пошли мне свой свет во тьму темницы нашего мира; освободи меня от бремени и заразы плоти; убереги меня от вожделения и от всяких лживых страстей. Ты – спасительная гавань, ты – прибежище и утешение всех скорбящих. Помоги же мне теперь справиться с моей задачей.
А теперь я прошу всех, кто будет слушать и читать эту историю, простить мне бесхитростность моих слов. Я не искушена в тонкостях словесности. Я лишь полагаюсь на свидетельства тех, кто так чтил святую, что написал ее житие. Его можно найти в книге под названием «Золотая легенда». Прошу вас, простите мне изъяны речи ради самой святой мученицы.
Вначале я истолкую для вас имя «Цецилия» и объясню, какое значение оно имело для ее жизни. На английский язык его можно перевести как «небесная лилия»: это намек на ее девственную чистоту. Это относится и к белизне ее чести, к вечнозеленому стеблю ее сознания, к сладостному аромату ее славы. Поэтому ее называют «лилией».
Но на латыни имя «Цецилия» может значить еще и caecis via, что значит «дорога для слепых». Это говорит о ее учении и примере. Ее имя мы получим и от других слов – если сложим «небо» и «Лию»: caelo et lya; небо означает рай, а Лия – это имя для деятельной земной жизни.
Иначе имя «Цецилия» можно понять как «отсутствие слепоты», или caecitate carens. Это значение легко постичь. Святая дева исполнена великого света мудрости и добродетели. А еще одним способом ее имя можно прочесть как соединение «неба» и «народа» – coelo et leos (по-гречески leos – «народ»); и вправду, она – рай небесный для народа.
Когда мы глядим на ночное небо, то видим луну, планеты и кочующие звезды; а когда созерцаем небесную деву, то видим сверкающие пути веры и мудрости, вкупе с яркими созвездиями добродетели и благих деяний.
Философы учат нас, что на небосводе быстро вращаются семь небесных сфер, испуская великий жар; а Цецилия всегда спешила творить добрые дела. Она сама была так же совершенна, как небесные сферы, и непрерывно горела огнем благодати. Вот как я разъясняю имя святой.
Рассказ Второй Монахини
– Цецилия, святая дева, родилась в Риме, в знатном семействе, и с колыбели воспитывалась в вере Христовой. Она прилежно изучала Евангелия и все время молилась Всевышнему Богу, чтобы он позволил ей сохранить девство.
Но родители сочли, что ей необходимо выйти замуж. Ее жених, Валериан, был юношей из знатного рода. Когда настал день свадьбы, Цецилия не утратила скромности и благочестия. Под расшитое золотом свадебное платье она надела власяницу на голое тело.
Когда заиграл орган и церковь наполнилась музыкой, Цецилия пропела про себя тайную песнь Богу. «О Господи, – молилась она, – сохрани от скверны и тело мое, и душу». Из любви к Христу она принесла обет поститься каждый второй и каждый третий день, проводя все время поста в молитве.
Настала ночь, пришло время ложиться спать. Цецилии предстояло, повинуясь обычаю, лечь вместе с мужем, но она прошептала ему:
«Мой милый и возлюбленный муж, я должна кое-что рассказать тебе по секрету. Если я открою тебе эту тайну, обещаешь никому ее не выдавать?»
Он конечно же поклялся, что никогда и никому не расскажет то, что сейчас услышит от нее. И она рассказала ему вот что:
«У меня есть ангел, который так любит меня, что защищает меня днем и ночью. Он сторожит мое тело. Поверь моим словам. Если этот ангел увидит, что ты прикасаешься ко мне со страстью или вожделением, он в тот же миг убьет тебя. Ты еще юноша, но тебя ждет смерть. Если же ты любишь и чтишь меня чистой, непорочной любовью, то он и тебя тоже будет любить и чтить. Он покажет тебе свою радость».
Валериан, ведомый милостью Божьей, ласково отвечал ей:
«Дорогая жена, если ты хочешь, чтобы я до конца тебе поверил, то покажи и мне своего ангела, чтобы я увидел его во всем блеске. Если он подлинно ангел, я уступлю твоим желаниям. Но если это уловка – если ты просто любишь другого, – то не сомневайся: я убью вас обоих этим самым мечом».
Цецилия живо ему отвечала:
«Если ты этого хочешь, ангел явится и тебе. Но вначале ты должен принять веру Христа и креститься. Ступай по Аппиевой дороге, поговори с бедняками, которые живут там, в трех милях от города, поговори с бедняками, которые там живут, и повтори им то, что я тебе сейчас скажу.
Передай им, что к ним послала тебя я, и попроси их отвести тебя в тайную обитель святого старца Урбана. Там, в уединении, ты побеседуешь с ним во благо собственной души. Когда ты останешься наедине с этим пресвятым Папой, перескажи ему то, что я тебе уже открыла. Он отпустит тебе грехи, и тогда ты тоже увидишь ангела».
Валериан поступил, как просила жена, и пошел по Аппиевой дороге. Там, в катакомбах, его отвели к святому Урбану. Он передал Папе слова Цецилии, и старец воздел руки вверх, дивясь чуду.
Он заплакал от радости и стал молиться сквозь слезы.
«Всемогущий Боже, – говорил Урбан, – Иисусе, Спаситель наш, пастырь мира и первоисточник всякой добродетели! Ты заронил зерно целомудрия в тело возлюбленной нашей сестры, девы Цецилии. Она повинуется Тебе во всем и неустанно трудится ради вящей славы Твоего имени. Вот только что она вышла замуж за юношу, гордого и яростного, аки лев. Но свершилось чудо – он стоит передо мной, кроткий, аки агнец».
Сказав эти слова, он немного помолчал, а потом перед Валерианом предстала фигура старца, облаченного в яркие одежды. В руках он держал книгу с оттиснутыми золотом буквами.
Увидев его, Валериан в страхе пал ниц. Но призрак поднял его за руку и начал читать ему слова из книги. «Един Господь. Едина вера. Един Бог. Едино христианство. Един Отец, что правит небом и землей». Таковы были слова, начертанные золотом.
Закончив читать, старец спросил у Валериана:
– Веришь ли ты, что эти слова истинны? Веришь или нет?
– Верю, – ответствовал Валериан. – Нет слов более истинных и блаженных. В них – вся надежда человеческая.
Потом старик испарился, и тут же, не сходя с места, Папа Урбан крестил Валериана. Когда римлянин возвратился домой, то застал святую Цецилию, свою жену, в обществе ангела. У этого ангела в руках было два венка: один – из роз, второй – из лилий. Первый венок он отдал Цецилии, а второй, как написано в старинных книгах, он отдал Валериану.
«Храните в чистоте свои тела и души и берегите эти венки, – заповедал им ангел. – Я принес их вам из рая. Они никогда не засохнут и не увянут и будут вечно струить аромат. А вот для грешников они останутся невидимыми. Лишь те, кто живет целомудренно и непорочно, смогут узреть их. А ты, Валериан, так охотно и доверчиво принявший слово Божие, проси у меня чего пожелаешь. Я сотворю для тебя любую милость».
«У меня есть брат, – ответил Валериан. – Я люблю его больше всех. Молю тебя, пусть мой брат тоже сподобится благодати познать истину, которая уже открылась мне».
«Бог с радостью исполнит твою просьбу, – ответил ангел. – Вам обоим достанется пальма мученичества. Настанет день, когда вы оба окажетесь на пиру блаженных».
И в тот же миг в доме появился Тибурций, брат Валериана. Он почувствовал нежный аромат лилий и роз и пришел в смущение.
«Неужели, – спросил он, дивясь, – в это время года могут цвести розы и лилии? Тут стоит такой крепкий, густой запах этих цветов, мне даже кажется, будто я держу их в руках… Этот запах будто коснулся моей души, я словно заново родился».
Тогда Валериан подошел к брату и приветствовал его:
«У нас здесь два очень ярких венка – из белых лилий и из красных роз. Они пока невидимы для тебя, но благодаря моим молитвам ты можешь ощущать их присутствие. А увидеть их, дорогой брат, ты сможешь, если примешь истинную веру».
«Что ты говоришь такое, брат мой? Или я сплю?»
«Мы спали всю жизнь. И вот теперь нам нужно пробудиться и узнать истину».
«Откуда ты знаешь, что это так? Откуда такая уверенность?»
«Я расскажу тебе, – ответил Валериан. – Мне открыл истину ангел небесный. Ты тоже узнаешь ее, как только отринешь ложных идолов языческой веры».
Об этом чуде с цветочными венками писал святой Амвросий во вступлении к своей мессе в честь Дня святой Цецилии. Этот мудрый Отец Церкви утверждал, что святая Цецилия получила пальму мученичества, когда отреклась от мира и от плоти. Тем самым она исполнилась благодати Божьей. «Ведь обращение Валериана и Тибурция, – пишет он, – есть верный знак ее святости. Потому-то ангел и принес с небес два благоуханных венка. Эта дева принесла блаженство сразу двоим – мужу и его брату. Мир узнает цену истины и целомудрия в любви». Затем Цецилия доказала Тибурцию, отчего поклоняться языческим идолам – это глупость. Ведь они сделаны из камня или дерева, они глухи и немы. От них следует отвернуться.
«Да, кто считает иначе, – ответил Тибурций, – тот сам нем, как дерево, и глух, как камень. Это истина, которую и я теперь знаю».
Услышав его слова, Цецилия поцеловала его в грудь в знак их родства.
«Теперь ты – мой верный друг, – сказала ему благословенная дева. – Любовь Христа сделала меня женой твоего брата, а вот сейчас во имя той же любви я нарекаю тебя своим дорогим родственником и братом. Теперь, когда ты тоже отрекся от ложных богов, ступай вместе с братом и прими крещение. Очисти свою душу. Тогда ты увидишь лицо ангела».
Тибурций обратился к Валериану:
«Ты скажешь мне, брат, куда мы пойдем? Кто будет крестить меня?»
«Есть один старец, – ответил тот. – Пойдем со мной, ободрись. Я отведу тебя к Папе Урбану».
«К Урбану? Ты к нему меня отведешь? Как странно! Как удивительно! Это тот самый Урбан, которого приговорили к смерти? Тот самый, что все время скрывается и не смеет показаться в городе? Если его найдут, если его увидят, то бросят в огонь. И мы тоже вместе с ним попадем на костер. Пока мы будем искать божественный мир, скрытый от нас небесным светом, здесь, на земле, наши тела сожгут. Это и есть правда?»
Цецилия, не дрогнув, отвечала ему:
«Милый брат, если бы эта земная жизнь была единственной, тогда бы ты был прав, страшась смерти. Но это не единственная жизнь. В ином месте нас ждет другая, лучшая жизнь, которая будет длиться вечно. Не бойся ничего. Иисус Христос дал нам обещание. Бог Отец сотворил все, что есть на земле и на небе. Он даровал разум смертным. Бог Дух Святой благодатью своей наделил нас душой. А Бог Сын, приняв человеческое обличье и воплотившись в земном мире, объявил нам, что за гробом нас ждет иная жизнь».
«Дорогая сестра, – сказал Тибурций, – я не понимаю. Ты только что сказала мне, что существует лишь один живой Бог. А теперь ты говоришь мне о трех!»
«Сейчас я все тебе объясню, – ответила Цецилия. – Ты ведь знаешь, что человек наделен тремя способностями ума, а именно: памятью, воображением и суждением. Так и в божественной сущности можно выделить три ипостаси, самостоятельные и равноправные».
Затем она поведала Тибурцию о пришествии Христа, о принятых им страстях и крестных муках. Она объяснила, что Христос явился на землю, дабы спасти род человеческий, снять с него бремя греха и скорби, что стали плодом первородной вины Евы. Когда она рассказала обо всем этом брату по вере, Тибурций с радостью согласился отправиться вместе с Валерианом к Папе Урбану.
Урбан возблагодарил Бога за их обращение и охотно ознакомил Тибурция с началами христианского вероучения, а потом крестил его. Тибурций сделался рыцарем Божьим. На него сошла такая благодать, что отныне он тоже каждый день видел ангела. Все, о чем он молился, исполнялось.
Невозможно и сказать, сколько чудес сотворил для них Христос. Но вот настал день, когда их нашли и схватили римские власти. Их привели к городскому префекту, Алмахию, который славился своей травлей христиан. Он быстро угадал, какой они веры, и приказал им отправиться в храм Юпитера и помолиться там.
Он велел своим подчиненным:
«Приказываю вам отсечь голову всякому, кто не поклонится великому богу».
Один из этих воинов, Максим, связал двух мучеников, а потом, проливая слезы жалости, повел их по улицам Рима.
Максим послушал поучения Валериана и Тибурция, и они тронули его. Другие стражники разрешили ему отвести пленников к себе домой, и там двое святых проповедовали перед ним и его родней. Все другие стражники, которые тоже пришли туда, обратились в истинную веру, внимая священным словам Евангелия.
Поздно вечером в тот дом пришла и сама Цецилия. Она привела священников, которые и крестили всех собравшихся. Наутро, когда забрезжил свет, она сказали им спокойно и внятно:
«Теперь все вы – воины Иисуса Христа, Спасителя нашего. Откажитесь от темных дел. Облекитесь в блестящие доспехи праведности. Вы вступили в битву с дьяволом и одержали победу. Ваш выбор сделан, вы сохранили свою веру. А теперь наденьте венец жизни вечной. Сам Господь Всемогущий возложит их на ваши головы – как заслуженную награду».
Когда она закончила речь, в дом явились стражники из дворца, чтобы отвести Валериана и Тибурция в храм Юпитера.
Когда их подвели к истукану божества, они отказались приносить ему жертву. Они не пожелали преклонить колени или воскурить фимиам кумиру. Вместо этого они упали на колени и стали молиться истинному Богу. За это их обезглавили на месте – и души их воспарили на небеса.
При их казни присутствовал Максим. Позже он рассказывал, что видел, как души двух святых поднимались в рай в сопровождении ангелов, осиянных светом. Он плакал, когда рассказывал об этом другим, но эти его слезы обращали всех слушателей в истинную веру. Алмахий же, когда услыхал об этом, приказал засечь Максима до смерти свинцовыми розгами.
Тогда святая Цецилия взяла его тело и похоронила рядом с Валерианом и Тибурцием, под тем же простым камнем. Но тут Алмахий нанес новый удар. Он велел отвести саму деву в храм Юпитера, чтобы она воскурила благовония перед идолом.
Но дворцовые стражники уже обратились в истинную веру благодаря ее проповедям. Они громко зарыдали и сознались в том, что сами – христиане.
«Мы верим в то, что Христос – Сын Божий, – объявили они префекту. – Мы верим в то, что Он – Господь, воплотившийся в человеческом обличье. А эта святая дева – Его служительница. Мы клянемся в этом, пускай даже нас самих приговаривают к смерти!»
Услышав все это, префект приказал привести к нему Цецилию. Вначале он спросил у нее, какого она рода и звания.
«Я родилась и выросла в знатном семействе», – ответила она.
«Скажи мне вот что, – продолжал Алмахий. – Какую религию ты исповедуешь? Каковы твои верования?»
«Ты очень глупо задаешь вопросы. Спрашиваешь две вещи сразу. Разве это умно?»
«Почему это ты дерзишь мне?» – возмутился Алмахий.
«Почему? Да потому что у меня чистая совесть. Потому что я пришла сюда без страха».
«Ты что же – не уважаешь мою власть?»
«Власть твоя ничтожна. Могущество любого смертного – все равно что пузырь, наполненный воздухом. Проткни его иглой – и он лопнет. Останется только пшик».
«Ты начала беседу в неверном ключе. А теперь оскорбляешь меня. Разве ты не слышала приказ нашего правительства хватать и карать всех христиан? Но если они отрекутся от своей так называемой веры, то их избавят от наказания».
«Правители ошибаются. И ты, и другие чиновники – все вы ошибаетесь. Вы объявляете нас виновными, придумав этот глупый закон. Вы все прекрасно знаете, что мы не повинны ни в каких преступлениях. Мы – христиане, мы чтим имя Христово. Вот и все. В чем наша вина? Мы никогда не отречемся от своей веры – мы знаем, что она истинна и справедлива».
«У тебя есть выбор, – сказал Алмахий. – Или отрекись от веры, или прими смерть. Иного не дано».
Услышав его слова, Цецилия рассмеялась:
«Какой же ты простачок! Неужели ты думаешь, что я отрекусь от своей непорочности, чтобы сделаться грешницей? Разве ты не видишь, что выглядишь смешно? Топаешь ногами, сверкаешь глазами. Ты беснуешься передо мной, словно умалишенный».
«Глупая женщина! Ты не понимаешь, какой властью я наделен. Правители нашей земли дали мне право карать смертью и миловать – и тебя, и любого другого гражданина. И ты осмеливаешься со мной так разговаривать? Ты спесива паче меры!»
«Я лишь говорю тебе правду. Я ничуть не спесива. Ведь нас, христиан, научили ненавидеть грех гордыни. А если хочешь услышать еще одну истину – то я скажу тебе еще кое-что. Ты солгал. Ты сказал, будто правители наделили тебя властью даровать жизнь и карать смертью. Нет! Ты можешь отнять у меня лишь мою смертную жизнь. Больше никаких прав надо мной у тебя нет. Ты можешь выступить лишь прислужником смерти. Вот и все».
«Довольно дерзостей! – ответил префект. – Принеси жертву Юпитеру, а потом ступай своей дорогой. Мне безразлично, что ты будешь говорить обо мне.
Я могу философски вынести твои оскорбления. Но одного я не позволю: я не дам тебе дурно отзываться о наших родных богах».
«Глупый ты человек! – ответила Цецилия. – Все твои слова тщеславны и опрометчивы. Ты – невежественный чиновник и самонадеянный судья. Ты подобен слепцу, хотя с виду вроде бы зряч. Да неужели ты сам не видишь, что этот идол сделан из камня? Ты называешь этот кусок гранита богом. Положи на него руку. Если не видишь – попробуй на вкус. Не чувствуешь? Он ведь высечен из камня! Какой стыд! Да весь народ будет смеяться над твоей глупостью. Ведь известно, что Господь Бог обитает на небесах. И всякий скажет тебе, что эти каменные истуканы бесполезны и никчемны. Разве ты не видишь, что от них нет никакого проку? Твои кумиры холодны и безжизненны».
Ее слова привели Алмахия в ярость. Он велел стражникам увести ее домой и там сжечь заживо.
«Омойте ее в пламени, – сказал он. – Очистите ее».
Они поняли приказ префекта буквально. Они поместили ее в ванну, связали ей руки-ноги, а потом разожгли под ванной большой костер, куда постоянно подкладывали новые поленья.
Всю ночь и почти весь следующий день Цецилия не ощущала боли; вода оставалась прохладной и не обжигала ее. На лбу у нее не выступило ни капельки пота. И все-таки ей было суждено умереть в той ванне. Алмахий, выведенный из себя, подослал к ней убийцу.
Этот убийца вытащил меч и трижды пытался отрубить Цецилии голову. Но мучителю это не удалось. Ему не удалось отделить голову от тела. Закон воспрещал наносить четвертый удар жертве, и он, колеблясь, спрятал меч. Он не осмеливался преступить закон.
И он оставил ее в ванной, полумертвую, с изувеченной шеей, а сам ушел. Тогда в дом Цецилии стали стекаться христиане. Они принесли простыни и полотенца, чтобы остановить кровотечение. Она три дня терпела эти муки, одновременно беседуя с друзьями и проповедуя.
Она завещала им свое земное имущество и благословила их. Она вверила их самому Папе Урбану, а ему сказала такие слова:
«Я вымолила это у Бога Всемогущего. Я попросила Его дать мне три дня, чтобы я успела вверить души этих людей твоему попечению. А тебя я прошу превратить мой дом в церковь». – Сказав это, Цецилия скончалась.
Под покровом темноты Папа Урбан унес ее тело к катакомбам и там ночью захоронил рядом с другими святыми. Затем он освятил ее дом, окрестив его церковью Святой Цецилии. Она стоит по сей день – святыня во имя Христа и самой святой мученицы.
Пролог и рассказ Слуги каноника
Пролог Слуги каноника
– Не проехали мы и пяти миль после того, как прослушали житие святой Цецилии, как достигли деревушки Блин, что в нескольких милях от Кентербери. Когда мы въезжали в лес, нас нагнал человек в черном, с белым стихарем, выглядывавшим из-под одежды. Конь его, серый в яблоках, был весь в мыле – видно, наездник гнал его что было мочи несколько миль кряду. Бедняга конь едва передвигал ноги, с шеи градом лил пот, а на боках белела пена. Седок при этом ехал налегке – с одной только сумкой с двумя карманами, притороченной к седлу. Весна-то была теплая. Я стал гадать – что за человек этот всадник в черном, но потом заметил, что к плащу у него пришит капюшон. Я сразу понял, что он – церковный каноник. За спиной у него висела на шнурке шляпа, а под капюшон он положил лист лопуха – чтобы голова не перегревалась, чтобы пот не заливал ему лицо. Заметно было, что скакал он быстро и яростно. Удивительно, сколько из него вышло пота; похоже, жидкости в нем было как в перегонном кубе.
Подъехав к нам поближе, он громко прокричал:
– Спаси вас всех Бог! Я так старался вас догнать! Я скакал во весь опор, чтобы к вам присоединиться. Вы не возражаете, если я составлю вам компанию?
Теперь нас нагнал и его слуга.
– Благородные пилигримы, – обратился он к нам, – я еще утром заметил, как вы выезжаете из гостиницы, и рассказал об этом хозяину. Вы, похоже, большие весельчаки! И он решил ехать вместе с вами. Он тоже не прочь повеселиться.
– Это хорошо, что ты ему рассказал, – сказал Трактирщик слуге. – Похоже, твой хозяин – умный человек. И остроумный. Готов побиться об заклад, у него в запасе есть несколько историй, которые всех нас рассмешат. Верно я говорю?
– Истории? Да, он их целую кучу знает. Он очень забавный человек – с ним не соскучишься! Он много чего еще знает. У него столько дарований! Он за такую работу взялся – никому в целом мире с ней не справиться. Разве что от него самого кто-то научится. Он хоть с виду и неказист, но познакомиться с ним очень даже выгодно. Готов поспорить на что угодно – от знакомства с ним вам только польза будет. Он очень мудрый человек. Он – один из самых славных мудрецов.
– Ну-ка, ну-ка! Так кто же он – священник или ученый? Что он за человек такой?
– Он не просто священник, сэр. Я сейчас скажу вам в нескольких словах, что за наука, которой он занимается. Всё я вам, конечно, не расскажу, хоть я и работаю у него помощником. Но кое-что о его занятиях могу поведать. Он такой хитрый умелец, что сумел бы всю землю, по которой мы едем – от самого Саутуорка до Кентербери, – превратить в серебро и золото. Да-да, я не преувеличиваю!
– Боже правый! – изумился Гарри Бейли. – Вот это диво! Но позволь: раз твой хозяин – такой мудрец и таких почестей достоин, то объясни – отчего на нем такая жалкая да потрепанная одежонка? Она вся грязная и дырявая, как решето. За нее и гроша ломаного не выручишь. Где же его достоинство? Тебя послушать – так у него денег куры не клюют. Раз он способен превратить эту дорогу в серебро да золото, то отчего же он не купит себе одежду получше да поновее? Ответь мне.
– Ох, не спрашивайте меня, сэр! Господь мне свидетель – мой хозяин никогда не разбогатеет. Но только не говорите об этом никому ни слова, бога ради. Пусть это останется между нами. Беда в том, что он слишком умен – как говорится, горе от ума. Когда тебе слишком многое дано, то можешь и не по силам задачку себе задать. В этом-то все и дело, сдается мне. Мой хозяин неправильно своими дарованиями распоряжается. А мне-то от этого как горько! Да поможет ему Бог. Что тут еще сказать?
– Ну, не горюй, – ответил Гарри. – Лучше расскажи мне еще что-нибудь об этой его таинственной работе. Раз ты все про него знаешь, должен и секреты его знать. Наверно, он не только хитер, но и проницателен. Ну же, расскажи мне все. Где вы оба живете?
– Живем мы за городскими стенами, в предместье, где полно погребов да темных закоулков. Самое место для воров да грабителей, которым приходится прятаться. Самое место для людей, которые не смеют носа показать среди бела дня. Там мы и живем.
– Скажи мне вот еще что, – попросил его Трактирщик. – Отчего у тебя лицо такого странного цвета?
– Господь попустил такое несчастье. Я так долго раздувал огонь, что, видно, близкое пламя изменило цвет моей кожи. Признаться, я не из тех, кто любит прихорашиваться перед зеркалом. Я тружусь день-деньской да пытаю удачи в алхимии. Но мы вечно ошибаемся. Силу огня, скажем, неверно рассчитываем. Никак до конца свои опыты не доведем – вечно где-то на полпути спотыкаемся. Но это еще полбеды. А вот находятся доверчивые простаки, что дают нам свои денежки – кто фунт золотой, кто десять, кто двенадцать, – и ждут, что мы удвоим им это количество. Я понимаю, может, мы и дурим их понапрасну, но сами все еще верим в свою премудрость. И продолжаем надеяться. Беда в том, что наука алхимия уж слишком трудная штука! Хотя мы ни за что не признаемся в этом нашим клиентам – нашим патронам, лучше сказать, – ничего у нас пока не выходит. Так, глядишь, мы скоро и по миру пойдем с протянутой рукой.
Пока этот молодой йомен говорил, сзади незаметно подъехал его хозяин. Он все внимательно слушал. Этот Каноник, весь в черном, был осторожен и никому не доверял. Катон писал, что человек, виновный в чем-нибудь, вечно думает, что все подозревают его в дурном. Потому-то хозяин и подъехал поближе к слуге. Ему хотелось все слышать. А потом он вмешался в разговор.
– А ну-ка закрой рот! – велел он юноше. – Ни слова больше! А иначе пожалеешь. Да как ты смеешь клеветать на меня перед этими незнакомцами да еще выбалтывать все мои секреты?
– Продолжай, приятель, – ответил Гарри Бейли. – Не обращай внимания на его угрозы.
– Не беспокойтесь, – отозвался йомен, – я и не собираюсь его слушать.
Каноник, увидев, что все его угрозы напрасны, угрюмо обратился в постыдное бегство.
– Ага, – сказал йомен, – вот теперь-то мы повеселимся. Я расскажу вам все, что знаю. Он ведь убежал – верно? Ну, надеюсь, он угодит в лапы к дьяволу. Честное слово, я больше с ним не хочу знаться. Ни за какие богатства в мире! Это он втянул меня в свою подлую игру. Хотя мне-то она никогда игрой не казалась. Нет, поверьте, я всерьез во все это верил. Я трудился. Я потел. Я тревожился. Я плакал. И все-таки я бы ни за что не отказался от алхимии. О, если бы Господь дал мне умные мозги – я бы рассказал вам все, что я понимаю в этой науке. А так – я могу лишь совсем немножко объяснить. Ну, раз мой хозяин ускакал прочь, я постараюсь. Итак…
Рассказ Слуги каноника
Часть первая
– Я прожил с этим каноником семь лет, но так и не проник в его тайну. Я, как и многие, лишился всего, что у меня было. А когда-то я был чист, весел и хорошо одет. Не поверите? Да, а теперь у меня вместо шапки – старый носок! Когда-то я был пухлым и розовощеким. А теперь я тощ, и лицо у меня землистое. Из-за тяжкого труда я почти ослеп. Держитесь лучше от алхимии подальше! Какая польза от всех этих трансмутаций, то бишь превращений? Эта скользкая премудрость оставила меня без гроша в кармане и в полном отчаянии. Ничего хорошего-то не вышло. Я занял столько золота, что мне теперь по гроб жизни с долгами не рассчитаться. Пусть мой пример послужит предостережением для всех остальных – точно пугало из волчьей головы на заборе. Если кто-нибудь окажется настолько глуп, что пойдет в алхимики, то всё – пропала его головушка. Ничего у него не получится. Он только опустошит кошелек.
Загубит свои мозги. Но это еще не все. Когда он обнищает сам, то по дурости начнет подбивать других последовать его примеру и тоже попытать свои силы в этом черном ремесле. «Нищета не любит одиночества». Кажется, есть такая поговорка? Что ж, сказано неплохо. Ну, а теперь я расскажу вам о нашей работе.
Когда мы трудимся в своей лаборатории, то выглядим учеными умниками; мы пользуемся хитрыми понятиями и витиеватыми выражениями, объясняющими наши загадочные манипуляции. Потом я дую на угли с такой силой, что у меня в легких будто пустота образуется. Надо ли объяснять вам, в каких именно пропорциях мы смешиваем наши темные ингредиенты? Конечно, среди них обязательно есть серебро. Обычно мы кладем пять-шесть унций серебра. Мы смешиваем его с мышьяком, жженой костью и металлическими опилками. Затем мы толчем эту смесь в порошок и переносим в маленький глиняный горшок. Подсыпаем щепотку соли и чуточку перца. Кладем на горшок лист стекла, а затем запечатываем щель между стеклом и сосудом свежей глиной, чтобы оттуда не выходил воздух. Огонь мы делаем то тише, то сильнее. Затем начинается тяжкий труд – наблюдения и подсчеты. Нам нужно очищать, смешивать и рассеивать все ингредиенты. Мы используем и неочищенный меркурий – иначе говоря, ртуть. Но, сколько бы мы ни колдовали, ни ухищрялись, ничего у нас не получается. Мы пускали в ход свинец с мышьяком, растолченные вместе мраморным пестиком в мраморной ступке. Никакого результата. Мы кипятили летучий спирт – и снова ничего. Мы экспериментировали с осадком, что оставался на дне сосуда. Никакого толку. Все наши труды были напрасны. И все деньги, что мы тратили на сырье, тоже были потрачены зря.
Есть в искусстве алхимии и множество других хитростей. Не могу вам изложить их в правильном порядке – не настолько я сам ученый, – но кое-что постараюсь припомнить. Конечно, я не смогу описать их как следует, по науке. Красная глина известна еще как армянская глина, хотя она вовсе не из Армении. Есть зеленая ярь-медянка и белая бура. А еще есть разные сосуды и сосудики, которые мы используем для возгонки и очистки, одни – глиняные, другие – стеклянные. У нас есть колбы и реторты, пузырьки и трубки, тигли и алембики – перегонные кубы. Нет нужды перечислять их все. Они дорого стоили, но оказались бесполезны. Я не упоминал про красные воды и про бычьи желчные камни? А еще – нашатырь. И мышьяк. И сера. Запутаться во всем это можно, правда? Я бы целый день мог вам перечислять те травки, что мы пускали в дело. Репейник, например, что пахнет так приятно, валериана да еще лунник.
Так мы день и ночь корпели над углями и тиглями, и вокруг нас пылало множество лампад. Печь полыхала в полную силу, и мы доводили разные жидкости до кипения. В качестве каустика мы использовали негашеную известь, а еще мел и яичные белки; мы толкли в порошок золу и собачий кал, глину с мочой; сверху посыпали очищенную соль и купорос, потом вмешивали квасцы и пивные дрожжи, человеческий и конский волос, свиное сало и пот рыжеволосого ребенка. Иногда амальгама получалась желтой, а иногда – серебристо-белой. Мы плавили ее и подвергали брожению, распыляли и перегоняли.
Сейчас я объясню вам природу четырех летучих элементов и семи твердых тел, как помню это со слов учителя. Первый летучий элемент – это ртуть, второй – мышьячный аурипигмент золотистого цвета, третий – нашатырь, вулканическая влага, а четвертый – самородная сера. А твердые элементы таковы: Солнце – это золото, серебро – Луна; Марс – железо, а Меркурий конечно же – ртуть; Сатурн – свинец, Юпитер – олово. А седьмой элемент, сама Венера, – это медь.
Тот, кто занимается этим проклятым ремеслом, обречен на неудачу и крах. Он распродаст все свое добро и останется ни с чем. Можно не сомневаться: он все потеряет. Ну же, алхимики-новички, давайте-ка, попытайте счастья! Если вы готовы прожигать деньги, тогда разводите химический огонь. Думаете, это такая легкая наука? Какое там! Да будь вы священником или каноником, монахом любого ордена, – вот вам мое слово: премудрости вам этой вовек не постичь! Можете днем и ночью корпеть над книгами, а все без толку. Слишком велика эта тайна. А уж для мирянина и вовсе неприступная. Ну, да не важно, кто за это дело берется – ученый или невежа, обоих ждет неудача. Чересчур трудная эта штука – алхимия!
Ах да, я забыл еще упомянуть кислоты, которые мы используем вместе с металлами и маслами. Они ведь помогают размягчить материал или, наоборот, сделать его тверже. А еще они нужны для очистки – да, тут не один толстый том понадобится, чтобы понять все эти хитрости! Ну, лучше обойдемся без названий. Я и так уже называл такие вещи, о которых лучше бы молчать. Я уже столько наговорил, что даже самый гадкий бес в аду – и тот бы взвыл.
Что же мы ищем? Философский камень, магический эликсир – вот что! Если бы мы его заполучили, то и горя бы не знали. Но, увы, все наши труды шли прахом. Богом клянусь – все наши хлопоты, все наши уловки были напрасны: камень нам так и не дался. Мы только теряли время и деньги и от этого едва не сошли с ума. Но надежда умирает последней: это как непрерывный зуд – желание найти ключ к тайне! Если есть такое желание – значит, найдутся и силы бороться. Как видите, это страсть, которую нельзя утолить. Это острая шпора, которая гонит нас вперед. Мы не отступимся от своей цели, не изменим ей. Это поиск длиной в жизнь. В надежде на будущую славу мы рискуем всем остальным. Мы никогда не расстанемся с нашими металлами и тиглями. И пускай ночью нам нечем укрыться, кроме рваных простыней, а днем нечего надеть, кроме грубого плаща, все равно мы истратим все до последнего гроша на поиски волшебного эликсира.
От этих алхимиков вечно несет серой. Куда бы они ни пошли – от них воняет, как от козлов. Это такой едкий, такой тошнотворный запах, что за милю учуешь. Поэтому их всегда узнаешь издалека по зловонию и по ветхой одежонке. А если кто-нибудь тихонько спросит, отчего они одеваются как последние нищие, то те ответят: «А иначе нас убьют из-за наших секретов. Тс-с!» Вот как они обманывают простачков.
Ладно, хватит об этом. Я продолжу рассказ. Прежде чем ставить горшок на огонь, мой хозяин смешивает различные металлы. Делать это умеет только он – ну, раз он от нас ускакал, я могу говорить не стесняясь, – и только ему известны все свойства свинца и серебра. Уж поверьте мне, у него блестящая репутация среди специалистов, хоть и с ним много раз приключалась беда. Какие у нас беды? Ну, например, случается, что горшок вдруг взрывается или разваливается на куски. Ведь эти металлы – такие летучие, такие неистовые, они даже стену пробить могут. Нам приходится укреплять камни известковым раствором. Эти куски металла прошибают половицы, отскакивают к потолку. Иногда разлетаются вдрызг по всему полу.
Мы терпим страшный убыток. Я дьявола своими глазами никогда не видал, но уверен: это он к нам в комнату так наведывается. Думаю, даже в аду не увидишь такой ярости и такого гнева, таких раздоров да печалей.
Когда горшок взрывается, каждый винит во всем остальных. Все принимаются браниться. Один говорит, что горшок слишком долго держали на огне. Другой возражает – мехи были надуты недостаточно сильно. Тогда все смотрят на меня, потому что за мехи отвечаю я. «Дело не в этом, – говорит третий. – Просто металлы неправильно смешаны». «Чушь! – спорит четвертый. – Хватит препираться, лучше меня послушайте. Просто в огонь нужно класть не буковые дрова, а дубовые. В этом все дело». Я никогда не мог разобрать, кто из них прав, а кто – нет. Только знаю, что спорам этим нет конца.
«Хватит, – говорил наш хозяин. – Что было, то прошло. В следующий раз буду бдительнее. Мне кажется, горшок уже был с трещиной. Потому-то и беда случилась. Что ж, за дело! Не надо огорчаться. А ну, глядите веселее! Можно подумать, конец света настал».
Потом мы сметаем весь мусор в кучу. Расстилаем на полу холстину, а на нее вываливаем мусор. Потом роемся в обломках металлов и химикалий, выискивая хоть что-нибудь ценное. «Глядите, – говорит кто-нибудь из нас, – вот тут кусочки металла. Они, конечно, повреждены, но их можно заново использовать. В этот раз все плохо обернулось, но когда-нибудь нам все-таки повезет. Нужно только верить в удачу. Нет такого купца, который бы все время процветал. Бывает, у него все грузы в море затонут, а бывает, что все благополучно приходит в порт».
«Хорошо, – говорит наш хозяин, – ты понятно высказался. В следующий раз я прослежу за тем, чтобы все делалось правильно. Если я ошибусь, то валите вину на меня. Что-то у нас было не так, это точно».
А потом снова вспыхивают споры. Один, например, говорит, что огонь слишком горяч. Горячий ли, холодный ли он был – ничего у нас не выходило. Мы никогда не добивались желанной цели, сколько ни бились. Но мы продолжали трудиться как окаянные. Мы обезумели от алчности и страсти. Когда мы все вместе собирались, то каждый глядел на остальных, словно Соломон Премудрый. Слыхали такую поговорку: «Не всё то золото, что блестит»? Не всякое яблочко в пищу годится, хоть и манит красотой. Так и с нами было. Мудрейшим из нас считался самый отъявленный дурень. Бывает, тот, кого мнят самым честным и достойным, – он и есть самый подлый вор. Вы еще поймете всю правду этих слов до того, как я покину ваше общество. Ну, так слушайте мой рассказ.
Часть вторая
Живет на свете один каноник (вы, наверное, знаете, о ком я говорю?), который своим присутствием мог бы заразить целый город – будь тот величиной хоть с Ниневию, хоть с Рим. Никто бы не сумел живописать его нескончаемые проделки и уловки. Можно прожить тысячу лет – и за все эти годы не постигнуть всего его коварства. Никто не мог бы превзойти его во лжи. Он так лукав в речах, так скользок в выражениях, что легко одурачит любого собеседника. Он бы облапошил даже дьявола, хоть он и сам – настоящий бес. Он обвел вокруг пальца множество людей и, пока жив, проведет еще многих. Но вот что любопытно. Люди порой проделывают немало миль, только чтобы побеседовать и посоветоваться с ним; они вовсе не догадываются о том, что он – просто замаскированный мошенник. Если хотите, я поясню вам, что это значит.
Мой рассказ будет о канонике, как я уже говорил, но только прошу других каноников не думать, будто я клевещу на все их братство. В каждой бочке найдется гнилое яблочко. Боже упаси, чтобы на весь орден ложились грехи одного человека. Я вовсе не собираюсь огульно поносить вас всех, славные каноники, – я лишь хочу разоблачить одного из вас. Мой рассказ обращен не только к вам, а ко всем. Вы ведь помните, что среди двенадцати апостолов нашелся только один предатель – Иуда. Разве другие святые мужи должны разделять его вину? Нет, вина лежит на нем одном. Но я скажу еще вот что: если Иуда проберется в ваш дом, немедленно гоните его прочь! Иначе потом не оберетесь стыда и срама. Итак, не сердитесь на меня за мой рассказ. Просто слушайте.
Жил в Лондоне один священник – он служил в часовне и зарабатывал себе на хлеб тем, что читал заупокойные мессы по умершим. Он был так обходителен и – как бы это сказать? – услужлив по отношению к хозяйке, у которой нанимал комнату, что та не соглашалась брать с него ни гроша за стол и за кров. Вдобавок, она сама покупала для него нарядную одежду. Так что деньжата у него водились, и в кошельке позвякивало золотишко. А теперь я расскажу вам, как его золотишко перешло в руки злодея-каноника.
Однажды каноник пришел к тому священнику и попросил у него немного денег взаймы.
«Можете ли одолжить мне золотую марку? – спросил он вежливо. – Только на три дня. А потом я верну вам долг. Если я вас подведу, то смело вешайте меня на ближайшем дереве!»
Священник сразу же вытащил монету из кармана и протянул канонику; тот спрятал монету, поблагодарил и пошел восвояси. А через три дня он аккуратно вернул долг – к удивлению и удовольствию священника.
«Ну, добрый мой сэр, раз вы такой исправный плательщик, – сказал священник, – то я не прочь одалживать вам и впредь. Вы держите слово. Это я вижу. Разве я смогу теперь в чем-нибудь отказать вам?»
«Как? Вы даже не подумали, что я могу вас обмануть? Что ж. Честность – мой конек. Я всегда буду верен данному слову – до самой смерти. Боже упаси, чтобы я вам когда-нибудь солгал или обманул вас. Это просто невозможно. Поверьте мне, я всегда выплачивал долги. Я никогда никого не подводил. У меня во всем теле нет ни одной лживой косточки. – Тут он слегка понизил голос. – Раз вы оказались так добры ко мне, я открою вам один маленький секрет. Я отплачу вам добротой за доброту. Я обучу вас – если только хотите – тайнам моего ремесла. Я – алхимик. Если вы будете внимательны, то, уверяю вас, вы узрите чудо».
«Это правда? – спросил священник. – Коли так, то я согласен».
«Если пожелаете. Единственно с тем, чтобы доставить вам удовольствие».
«Ну, разумеется».
Видите, как этот прохвост заманил добычу? Он будто бы оказывает священнику милость – а священник о ней и не просил. От таких милостей добра не жди. Я вам это мигом докажу. А лукавый каноник, этот сеятель беззакония, с большой охотой вводил во грех честных христиан. Это дьявол вложил ему зло в душу. Да спасет нас Господь от его происков!
Бедолага-священник, конечно, ничего не понимал. Он не видел западни, которая его ожидала. О невинный простак! Скоро тебя ослепит алчность. Злосчастный священник, сбился ты с праведного пути! Ты ничего не подозреваешь – а сам сейчас попадешь в когти лисы, которая обманет тебя и облапошит. А я поспешу довести рассказ до конца – и до твоего позорного венца. Я всем расскажу о твоей легковерности и глупости. И, как смогу, разоблачу злодейство негодяя, который обвел тебя вокруг пальца.
Думаете, я говорю о своем хозяине? Вовсе нет. Я рассказываю о другом канонике – он в сто раз хитрее того, кому я служу. Этот обманул стольких, что и не сосчитать. Немыслимо описать все его козни. Всякий раз, как я о нем вспоминаю, у меня щеки загораются от стыда. Вернее, они бы загорались – если бы еще могли. Я-то знаю, что у меня в лице ни кровинки не осталось. Румянец покинул мои щеки с тех пор, как я начал работать среди вони и дыма. Ну да ладно, слушайте дальше историю о канонике-пройдохе.
Читать бесплатно другие книги:
