Алмазные дни с Ошо. Новая алмазная сутра Шуньо Прем

Глава 16

Отношения

После отъезда Ошо в Индию я целый месяц провела в Лондоне. Тогда нам казалось, что через месяц будет безопаснее попробовать въехать в Индию снова. Вивек уехала на две недели раньше меня. Позже она рассказала, что в тот день, когда я должна была прибыть в Индию, она сказала Ошо, что очень беспокоится, поскольку от меня не было никаких вестей. Ошо лишь усмехнулся. Я приехала вовремя.

Ошо жил в доме Сураджа Пракаша, принявшего саньясу много лет назад. Сурадж был с нами в Раджнишпураме. Индийские ученики Ошо, прошедшие через Раджнишпурам, приобрели зрелость, и это отличало их от остальных индусов. Казалось, они идеально сочетали в себе черты Запада и Востока и являли собой того самого «нового человека», о котором так много говорил Ошо.

Первые несколько недель в Бомбее я жила вместе с Миларепой в комнате, которая была в два раза больше моей прачечной.

Ошо вновь начал проводить дискурсы по вечерам. Он беседовал с группами примерно в сто человек. По мере прибытия западных учеников народу становилось все больше и больше. Многие из них не виделись с Ошо с тех пор, как он уехал из Америки. Цикл бесед назывался «За пределами просветления». В то время я не вполне понимала, что значит «просветление», а уж то, что выходит за его пределы, было для меня совсем туманным. При одной мысли об этом у меня начинали вскипать мозги! Я все еще была в начале своего путешествия. По крайней мере, мне так казалось. Отношения с Миларепой были для меня куда важнее просветления. Поэтому я решила ненадолго свернуть с пути и заглянуть в долину «Отношения». Я хотела увидеть, насколько Ошо помог мне понять, что заставляет мужчин и женщин сходить друг по другу с ума.

Сотни раз на даршанах и дискурсах Ошо говорил о проблемах отношений. Складывалось впечатление, что это было самой главной проблемой западных учеников. Именно в этом месте их энергия отклонялась от естественного развития и вновь и вновь текла по одному и тому же замкнутому кругу. Очень давно, еще на даршанах в Пуне, каждый вечер перед Ошо садилась какая-нибудь пара и рассказывала о своих бедах. Он слушал их с бесконечным терпением и разными способами пытался до них донести, что не стоит принимать все слишком близко к сердцу, а вместо этого следует развивать любовь и учиться понимать друг друга как можно глубже. Иногда он давал нам техники, которые мы могли делать в паре.

В те годы у меня был роман с медитацией, и я не понимала, как это люди так легко сбиваются с пути. Медитируя, я чувствовала себя такой счастливой, такой самодостаточной, что мне попросту не нужен был никто другой. Однако в жизни должен быть баланс. Ошо не хотел бы, чтобы мы жили как монахи и монахини. К тому же естественное желание никуда не делось, а бороться с ним с помощью интеллектуальных концепций вроде: «Я медитирую, поэтому мне никто не нужен», было глупо. От этого оно только росло. «Если воздержание и одиночество приходят к вам сами собой, если для вас это естественно, то это совсем другое дело. Нужно доверять и исследовать все, что случается с вами спонтанно». Естественный период моего одиночества продлился около года или двух, и затем я вновь переключилась на отношения.

Я считаю, что отношения возникают тогда, когда огонь любви гаснет, но двое остаются вместе, опираясь на потребности, привязанности и надежды, что когда-нибудь пламя разгорится снова. А пока они будут бороться друг с другом за власть, искусно подсчитывая, кто, кому и что должен. Нужно быть невероятно осознанным и смелым, чтобы увидеть тот переход, когда любовь превращается в отношения, и вовремя разойтись, чтобы в итоге остаться друзьями.

Для меня важнее всего жить полной жизнью, исследовать глубины своего внутреннего мира и заниматься творчеством. Если любовные отношения помогают мне в этом, то я их приветствую и иду в них. Мне все равно, каким образом двое остаются вместе. Я не придаю абсолютно никакого значения бракам, которые «свершаются на небесах» и длятся вечно, потому что убеждена, что это невозможно. Да, в мире существуют исключения, но я их пока не встречала.

Монахи и духовные искатели прошлого, да и нынешние тоже, отрекаются от любви и секса. Они закрываются от противоположного пола, и я понимаю, почему: стоит только влюбиться, как сразу возникает куча проблем. Эмоции вроде гнева, ревности и многие желания, о которых я предпочла бы забыть навсегда, вдруг всплыли на поверхность во всем своем безобразном великолепии.

Быть с Ошо и позволять себе жить полноценной жизнью – это огромный вызов. Ничего не отрицается, наоборот: добавляется важная вещь – осознанность. Ошо делился с нами своей мудростью, а потом уходил в тень, давая нам полную свободу выбора. Мы могли слышать его слова, а могли пропускать мимо ушей. Он верил, что если мы не понимаем чего-то прямо сейчас, то жизнь сама нас научит. Рано или поздно мы все равно станем разумнее и поймем его. Он вообще не вмешивался в жизнь своих учеников.

С тех вершин, с которых Ошо смотрел на нас, наши жалкие потуги наверняка казались ему смешными. Мы вновь и вновь бросались в омут отношений и ходили по одному и тому же замкнутому кругу. Я слушала его, и все казалось таким простым! Почему мы не можем просто любить, почему нам все время нужно страдать? Думаю, дело в зависимости. Мы впадаем в зависимость, когда используем другого человека, чтобы не смотреть в лицо собственному одиночеству. Мне всегда было трудно принять то, что Ошо говорил об отношениях, потому что это противоречило моей глубочайшей обусловленности. Например, во всех наших песнях только и поется: «МОЙ мужчина», «МОЯ женщина». Мне потребовалось много лет, чтобы научиться воспринимать другого как абсолютно свободную личность, не принадлежащую никому.

Ошо говорил:

«Свобода приносит столько радости. Ваш любимый наслаждается свободой, вы наслаждаетесь свободой. Вы можете встречаться, можете расстаться. Может быть, когда-нибудь вы встретитесь еще. И тогда… Все исследования отношений указывают на одно определенное явление, о котором до сегодняшнего дня было не принято говорить в обществе. И даже сейчас, когда я о нем говорю, повсюду я встречаю осуждение. Когда ваш мужчина начинает интересоваться другой женщиной, это не значит, что он вас разлюбил. Это, скорее всего, означает, что его вкусы изменились.

В новом мире, строительству которого я посвятил всю свою жизнь, не будет браков, будут лишь люди, любящие друг друга. До тех пор, пока им будет хорошо вместе, они будут вместе. Как только они почувствуют, что вместе уже слишком долго, они могут внести в свою жизнь какое-то разнообразие. И не нужно будет печалиться, не нужно злиться. Нужно лишь глубокое принятие собственной природы» («Золотое будущее»).

На Востоке совершенно нормальным считаются браки по расчету, хотя, конечно, сейчас они уже вышли из моды. С помощью таких браков люди пытались избежать неопределенности, свойственной любви. Теперь же люди придумали брачные узы.

Ошо говорил:

«Старые браки не увенчались успехом. Новые тоже, потому что новые браки – это лишь реакция на то, что было раньше. Люди женятся не потому, что понимают друг друга, а просто потому что раньше жениться по любви было нельзя, а теперь можно.

Вы вообще не знаете, что такое любовь. Вы просто видите красивую женщину или симпатичного мужчину, видите стройную фигуру и думаете: „Боже мой, я влюблен!“ Такая любовь продлится недолго. Через два дня эта красивая фигура, которую вы видите двадцать четыре часа в сутки, вам надоест. Вам станет скучно. Одно и то же тело… вы уже исследовали его вдоль и поперек. Вновь и вновь одна и та же география. Вы начинаете чувствовать себя идиотом. Ради чего?

Браки по любви, романтические браки себя не оправдали. А причина в том, что вы не умеете ждать, вы не даете любви времени, вы не дожидаетесь, пока она случится.

Вам нужно научиться такому медитативному состоянию, как ожидание. Тогда любовь перестанет быть страстью, перестанет быть отчаянным желанием. Тогда любовь не будет замешана на сексе. Вы научитесь чувствовать, как ваши сердца бьются в едином ритме. Дело не в красивом лице или стройной фигуре. Это нечто гораздо более глубокое. Это гармония.

Если ваша любовь вырастает из гармонии, значит, ваша жизнь состоялась, вы счастливы и удовлетворены. А любовь становится лишь глубже, потому что не зависит от внешних обстоятельств. Такая любовь ориентирована на внутренний мир. Она не зависит от носа, от того, большой он или маленький, она зависит от внутреннего ощущения единства двух сердец, от осознания того, что они бьются в едином ритме. И наполненность этого ритма нарастает, вы можете исследовать все новые и новые глубины и пространства. Секс может быть частью этого, но не всем. Секс может случаться, а может и не случаться вовсе. Любовь больше, чем просто секс.

И не важно, молод ли человек, которого вы любите, или он глубокий старик» («За пределами просветления»).

На даршане в 1978 году я спросила Ошо о том, каким было мое основное свойство. Как-то раньше Ошо говорил, что, в соответствии с теорией Гурджиева, путешествие внутрь может начаться только после того, как человек познает свое основное свойство. Я же не могла понять, каково оно, это мое основное свойство, поэтому обратилась к Ошо. Вот что он мне ответил:

«У тебя хорошее свойство – любовь. Мм? Запомни это. Любовь может как сильно ранить, так и вознести тебя на вершины. Тебе нужно быть очень и очень внимательной, ведь любовь – наша основа. Если человек наблюдает за энергией любви, тогда все идет хорошо. Твое свойство прекрасно, но тебе нужно быть по-настоящему бдительной. Всегда люби нечто большее, чем ты сама, и тогда у тебя не будет проблем. Всегда люби нечто большее, чем ты. Люди стремятся любить то, что меньше их. Тогда они могут доминировать. Это дает им чувство собственного величия, их эго довольно. Но как только они начинают растить эго, они не могут любить, и их жизнь превращается в ад.

Любовь больше, шире, просторнее, это то, в чем ты можешь потеряться, это то, чем ты не можешь управлять. Она может владеть тобой, но владеть ею ты не можешь. В любви эго исчезает, а когда любовь освобождается от эго, она превращается в молитву».

Его ответ показался мне очень загадочным, и, чтобы понять его, мне нужно было обратить все свое внимание на феномен любви как таковой, на энергию, свободную от биологического притяжения. Любить любовь как таковую, потому что энергия гораздо больше, чем я. Я не могла дотронуться до любви, не могла ею манипулировать или как-то ее контролировать. Она должна завладеть мной. Тогда смысл ответа Ошо был мне совершенно недоступен, но со временем я все поняла.

Много лет я жила рядом с Ошо, у меня не было мужчины, и я была счастлива, полагая, что переросла любовные страсти раз и навсегда. То было легкое, спокойное время, но, снимая с себя маску за маской, я оказывалась все ближе и ближе к самым корням моих желаний.

В первую неделю нашего пребывания в Раджнишпураме я стояла возле разваленной сараюшки. Неожиданно неподалеку от меня остановился грузовик. Из кузова выпрыгнула, по меньшей мере, целая дюжина мужчин. Они направились в столовую.

Все они были одеты в джинсы, бутсы и ковбойские шляпы. И все же один из них был не похож на остальных. Я видела только их спины, но… Я увидела, как он идет, и влюбилась. Его звали Миларепа. В тот день после обеда мы пошли прогуляться по округе, и я вернулась к стирке только после вечернего чая. Это было началом семи лет несбыточных грез и мечтаний.

Миларепа обладал чувством свободы, к которой я сама стремилась. Но под воздействием собственной биологии я не обращала взгляд внутрь себя. Я постоянно пыталась заполучить и удержать нечто внешнее, и Миларепа не упускал шанса меня помучить. Он очень любил женщин – многих женщин. Я же поняла, что сконцентрирована только на нем. Я в нем потерялась. Я знала, что это наваждение, но ничего не могла с собой поделать. Очень часто, пробираясь среди гор к его дому, взбираясь по скользким, заснеженным склонам к тому месту, где он жил, я говорила себе: «Не делай этого, не ходи к нему» и все-таки продолжала идти вперед, словно в глубоком трансе я переходила от одного несчастья к другому.

Ошо узнал о моей связи от Вивек и однажды на дискурсе сказал:

– У Четаны есть друг, Миларепа. Миларепа Великолепный! Хотя в сущности он всего лишь убийца женщин. Он убивает их тут и там, повсюду. А я даже его не знаю!

Он продолжал шутить о том, как постоянно ищет Миларепу, когда проезжает на машине мимо саньясинов. Кто же этот разрушитель женских сердец? Ошо хотел взглянуть на него, но ему это все никак не удавалось.

– Кто такой Миларепа? – спрашивал Ошо. – Он наверняка похож на лорда Байрона. У него столько женщин, но ни одна из них не чувствует себя уязвленной. Они все понимают, что он из тех, кем нельзя завладеть («Библия Ошо»).

В итоге после этой шутки, которую услышала вся коммуна, я лишь еще больше стала бояться потерять Миларепу. Им тут же заинтересовались все женщины. Кто же это такой?! Даже много лет спустя к нему подходили женщины и говорили: «А! Так ты и есть Миларепа. Всегда мечтала с тобой познакомиться».

Каждый раз, когда я оставалась с Ошо наедине и либо приносила ему чай, либо сопровождала его в машине, он спрашивал меня о Миларепе. Ошо посмеивался, когда я рассказывала ему об очередном увлечении моего возлюбленного и о моей печали. Много раз я задавала Ошо один и тот же вопрос: «Может, мне стоит расстаться с Миларепой?» Но Ошо всегда отвечал: «Нет». Однажды я спросила, почему, и Ошо ответил: «Нет, потому что тебе будет его не хватать». – «Но это продлится недолго», – возразила я. «Ему тоже будет тебя не хватать…» – добавил Ошо. Что мне оставалось делать?

В своем упрямстве я хотела «пройти через все» с одним мужчиной. Я не видела смысла в том, чтобы менять партнеров. После медового месяца все равно возникают одни и те же проблемы. Я слышала, как Ошо говорил, что партнер здесь не при чем, корень проблемы нужно искать в самом себе. От смены партнеров личные проблемы не исчезают.

«Вы просто меняете экран, а проектор остается прежним. Вы можете менять экраны сколько угодно. Они могут быть лучше, больше, шире, но разница будет невелика, ведь проектор все тот же, соответственно, и кино все то же.

Вы и есть этот проектор, вы и есть этот фильм. Вы проецируете одно и то же, только на разные экраны. Дело не в том, какого качества экран перед вами. Как только вы это поймете, вы увидите, что вся ваша жизнь – майя, магическое шоу. Ответы внутри вас. Снаружи проблем не существует. Снаружи вообще ничего нет. Прежде всего, нужно понять, что все внутри, и тогда проблемы переместятся в нужное место, туда, где их действительно можно решать. Иначе вы так и будете смотреть не туда и ничего не сможете изменить». Хотя, конечно, я не думаю, что нужно поддерживать неудачные отношения.

Мое упрямство сделало меня печальной. Теперь-то я понимаю, что глупо было тратить время на несчастье. Жизнь с огромной скоростью движется в неизведанное, и случиться может все что угодно. Конечно, легко сказать, да трудно сделать. Трудно помнить об этом постоянно. Но если забывать, жизнь постепенно выскальзывает из рук, и, оглядываясь назад, можно лишь сказать: «Если бы только я помнила о том, что „и это тоже пройдет…“»

Однажды Вивек с горечью в голосе сказала, что ее любовный роман закончился. Тогда я сказала Ошо: «Со временем у нее все наладится». – «Время не при чем, – возразил Ошо. – Время нужно, только если живешь в прошлом. Если живешь настоящим, то можешь отбросить все несчастья прямо сейчас».

Однажды вечером мы гуляли с Миларепой среди гор. Светила полная луна, на землю хлопьями падал пушистый снег. Было так хорошо! Еще никогда я не ощущала себя такой расслабленной. Между нами чувствовалась настоящая близость. И вдруг он сказал, что хочет провести этот вечер в одиночестве. Меня чуть не разорвало на части оттого, что, с одной стороны, я восхитилась его смелостью и желанием делать именно то, что он на самом деле хочет, а с другой – я вскипела от возмущения, потому что это было совсем не то, чего хотела я.

Через полгода совместной жизни мы решили поехать отдохнуть и просто шикарно провели целый месяц в Калифорнии. Туда же из Англии приехали мои родители, и несколько дней мы были с ними. В тот раз я заметила, насколько далеко отошла от «общественных норм»: мостов, соединяющих меня с родителями, почти не осталось. Кроме любви, конечно. Но ее можно выражать только молча. Отец спросил меня, хочу ли я детей, потому что есть только одна радость в жизни – это дети. Я сказала: «Нет, сначала мне нужно родить саму себя. У меня нет времени на воспитание ребенка». Я сказала ему, что мир и так уже перенаселен и что на земле есть по крайней мере несколько тысяч людей (саньясинов), которые не хотят вносить вклад в это безумие. Они улучшают качество жизни, а не ее количество. Очень редко можно было встретить саньясина с ребенком. Все религии мира пытаются увеличить число своих сторонников, заявляя, что предохраняться грешно. Им наплевать на то, в каких условиях живут люди, им важно лишь увеличить свою паству.

То, что случилось с моим материнским инстинктом после того, как я начала медитировать, удивило, прежде всего, меня саму. Когда мне было двадцать лет, я родила ребенка. Но поскольку я была не замужем и не могла его содержать, обеспечив ему ту королевскую жизнь, какую хотела, я отдала его на усыновление. Потом я сильно переживала и страдала долгое время. Я даже обратилась за помощью к одной христианской монахине, поддерживающей незамужних матерей. Вот все, что она смогла мне сказать: «Надеюсь, это послужит тебе уроком!»

У меня необычайно сильный материнский инстинкт (для тех, кто разбирается в астрологии, – у меня Солнце в Раке прямо в середине неба). Я решила, что как только встану на ноги и смогу себя обеспечивать, у меня будет пятеро детей – с мужем или без мужа – мне было все равно. Беременность и роды оказались самым чудесным событием в моей жизни. Я ощущала единство с землей и чувствовала себя превосходно. Я считала аборт убийством, и право ребенка на жизнь было для меня выше материнского такого же права. Но после нескольких недель Динамической медитации мой материнский инстинкт бесследно исчез. Не осталось ни мыслей, ни переживаний – ничего. С того дня все мое внимание было направлено на рождение самой себя. К тому же я обнаружила, что медитация дает мне то же чувство единения со всем сущим, что и беременность. Поддерживать любовные отношения с мужчиной в коммуне – куда интереснее и труднее, чем строить семейные отношения в рамках общественных норм. Круг друзей в коммуне гораздо больше и разнообразнее, поэтому у двоих людей нет такой уж жесткой необходимости быть все время вместе только из-за страха остаться в одиночестве. Среди стольких людей, стремящихся стать более любящими и понимающими, гораздо легче отказаться от своих страданий и лишь весело смеяться над назойливой ревностью и непреходящим желанием обладать другим. Если любовь проходит, то самое большее через несколько недель переживания иссякают, тогда как в обычном обществе, в котором постоянно чувствуешь себя чужим, жалеть об утраченных отношениях можно годами. К тому же задачей общины было помочь человеку осознать его абсолютное, тотальное одиночество. Знаю, это кажется противоречивым, но только на первый взгляд. Живя в коммуне, я чувствую, что могу быть самой собой, мне не нужно подстраиваться под общепринятые правила совместной жизни. Здесь можно выражать себя спонтанно и быть уникальной, и все окружающие лишь поддерживают тебя в этом. Если мне хочется побыть в тишине и не обращать ни на кого внимания, то никто не станет мое желание осуждать.

Когда Раджнишпурам закрыли, мы с Миларепой оказались в разлуке и очень скучали друг по другу. Он присоединился к нам в Уругвае, и оттуда мы вместе поехали в Португалию, затем в Англию и в Индию. Наши отношения были выгодны для Ошо.

Когда Миларепа приехал в Уругвай, Ошо спросил Вивек:

– А он привез с собой гитару? Чем еще он занимается?

– Больше ничем. Он только и умеет, что играть на гитаре и гоняться за женскими юбками, – ответила она.

– Спроси у него, играет ли он на гитаре? – попросил Ошо. – Если нет, то ему следует начать, а бесконечные ухлестывания за женскими юбками могут плохо сказаться на его здоровье. Пусть хоть для разнообразия время от времени играет на инструменте.

– Но он не взял с собой гитару. Думаю, ему нужно ее подарить. Он все потерял. Теперь он не боится что-то потерять и может спокойно волочиться за женщинами… («За пределами психологии»).

Он и вправду волочился за многими. Его привлекла Вивек, и они собирались провести вместе ночь. Когда Ошо спросил меня, почему я выгляжу такой подавленной, я обо всем ему рассказала. Ошо же возразил, что если уж мы не можем позволить нашим любимым наслаждаться свободой и проводить время с тем, с кем им хочется, тогда получается, что мы ведем себя абсолютно точно так же, как и все остальные люди в этом мире. «Если не здесь наслаждаться свободой, то где еще?» Горькая правда этого утверждения задела меня, я отвернулась и все поняла, или, скорее, увидела вещи в правильном свете. Если Ошо может дарить нам столько любви и терпеть все наши выходки, то уж я-то точно могу хотя бы расслабиться и не делать из мухи слона, если двое моих друзей хотят побыть вместе.

Много раз я напоминала себе, что живу в коммуне не для того, чтобы выйти замуж или построить идеальные отношения с каким-либо мужчиной. Если бы я хотела именно этого, то могла бы спокойно остаться дома в Корнуолле и нарожать детей какому-нибудь симпатичному фермеру или рыбаку.

Мы жили в Бомбее, и где-то через полгода я стала замечать, что между Миларепой и Вивек как будто кошка пробежала. Они не выказывали большого интереса друг к другу с тех пор, как мы уехали из Уругвая. Вивек была счастлива с Рафией. Но сейчас Рафии рядом не было, и я ощущала, что между ней и Миларепой существуют какие недомолвки, атмосфера была напряженной. Чувствовалось, что их что-то гнетет. Поэтому однажды вечером я собралась и уехала ночевать к друзьям. На следующий день Миларепа с Вивек выглядели окрыленными, между ними все наладилось. Я так и не сказала им, что в ту ночь просто ушла с дороги. Они тоже мне ничего не сказали. Но, сделав своих друзей счастливыми, я успокоилась. Что-то внутри меня изменилось.

Я слышала, как во время дискурсов Ошо говорил, что его люди поддерживают отношения друг с другом через него. Так и есть. Меня вдохновляла любовь Миларепы к Ошо, и моя любовь становилась лишь сильнее. В конце концов мы – два искателя на Пути, и то, что мы встретились, – это своего рода бонус, небольшое экстравагантное шоу со стороны существования. Когда двое разделяют любовь к такому человеку, как Ошо, буквально изливающему на них свою любовь, тогда отношения приобретают все новые и новые измерения. Каждый ответ Ошо на стихотворение или вопрос Миларепы затрагивал меня гораздо глубже, чем если бы я сама о чем-то спросила.

И хотя мы с Миларепой были вместе уже семь лет, жили мы в разных местах. У каждого из нас был свой дом. Возможно, именно поэтому наши отношения длились так долго. Однако когда мы вернулись в Индию, мы поселились в одной квартире. Наша совместная жизнь оказалась довольно трудной. Нам обоим не хотелось расставаться, но и вместе нам было тяжело.

Думаю, что ни одной паре не стоит жить друг с другом дольше, чем несколько дней во время отпуска или каких-либо праздников. Чем больше пространства между двумя людьми, тем более живой остается их любовь. Хорошо, когда у каждого есть свой дом, и нет определенной уверенности в ежедневных встречах. Есть чудесная очень старая история о том, как мужчина и женщина очень любили друг друга. Женщина хотела, чтобы мужчина на ней женился. Мужчина согласился, но при условии, что они будут жить раздельно. Оба они жили около озера, и их дома стояли на разных берегах. «Если мы случайно встретимся, проплывая на лодке мимо, или во время прогулки по берегу, это будет прекрасно».

Ошо рассказывал эту историю много раз, и она мне всегда не нравилась. Но поняла я ее только теперь.

Как-то в Раджнишпураме Ошо сказал с горечью в голосе: «Никто из вас так и не понял того, что я пытаюсь вам сказать о любви».

В первый год нашего возвращения в Индию Ошо вновь стал отвечать на вопросы, связанные с отношениями.

«…Мне совершенно не интересны ваши личные отношения, это ваш собственный кошмар. Выбираете страдать – страдайте. Но когда вы задаете вопрос, помните: я отвечаю не лично вам, а тому внутри вас, кто способен наблюдать, тому, кто не является чьей-то половиной. Обычно, когда люди жалуются на отношения, другие стремятся их утешить.

И хотя между мужчиной и женщиной постоянно возникают проблемы, за десять тысяч лет ничего не изменилось, люди не стали относиться друг к другу лучше.

Я хочу помочь вам ясно увидеть, что вы сами создаете свой собственный мир. Для меня каждый из вас – это его собственная жизнь. Вы сами пишете свой сценарий… Наберитесь же смелости, сделайте усилие и измените хоть что-нибудь.

Я бы хотел, чтобы вы развивали свою индивидуальность, чтобы вы учились быть более свободными, более внимательными и осознанными. Ваши отношения – это отличный повод для медитации. Но если вы злитесь, если сходите с ума, начинаете защищаться, то не обращайтесь с этим ко мне. Мне это неинтересно. Ваши отношения – это ваше личное дело.

Меня интересует лишь медитация. Странно, но вы очень редко задаете мне вопросы о медитации. Такое впечатление, что это для вас не главное, что ваши мысли заняты чем-то другим. Медитация в списке ваших дел стоит на последнем месте, явно не на первом. На первом месте у вас всякие глупости. Вы теряете свое и мое время» («Скрытое великолепие»).

«Без медитации любые отношения обречены на провал», – говорил нам Ошо.

На одном из вечерних дискурсов он сказал: «Пары ругаются друг с другом из-за подавленной сексуальности». Мне показалось, что в этот момент я прозрела. Я подумала, что моя сексуальность тоже подавлена. Я взяла в руки карандаш и, вложив в вопрос всю свою душу, написала Ошо. Он же на мой «очень серьезный» вопрос стал шутить и рассказал целых два анекдота про английских леди и про женщин средних лет. В конце еще прибавил, что мое заблуждение возникло из-за того, что Миларепа вновь начал заглядываться на других женщин!

– Ты живешь рядом со мной уже столько лет, как же ты можешь говорить, что твоя сексуальность подавлена? Ты испортишь мне всю репутацию!

Конечно же, он хотел помочь мне не принимать все слишком серьезно. Но я разозлилась. На следующий день, отвечая на чей-то вопрос, Ошо сказал:

– Все трудности в жизни, в любви, в отношениях возникают из-за человеческой неосознанности. Мы не ведаем, что творим, а когда понимаем, то уже слишком поздно. Что сделано, то сделано…

Вот только вчера я ответил Четане на ее вопрос, я сделал это легко, с любовью, с радостью. Я пошутил, а она обиделась – я видел. И Миларепа тоже разозлился.

Вы не понимаете, что делаете. Вы не можете управлять своими действиями, вы реагируете на происходящее автоматически. Если Четана слышала, что я сказал… я говорил ей: «Не будь такой серьезной!» Я смеялся, а она нет. Вы все смеялись, потому что это случилось не с вами. Но чем больше вы смеялись, тем ей было больнее…

В жизни каждого человека рано или поздно что-то меняется. Но важно помнить, что если вы меняете образ жизни, перемены должны происходить естественно. Это не в вашей в власти. Природа распорядилась так, что в тринадцать-четырнадцать лет вы начинаете интересоваться сексом, при этом вы ничего специально не делаете. Затем в возрасте примерно сорока-сорока двух лет биологическая функция сходит на нет. Гормоны, которые раньше вами управляли, перестают вырабатываться. И принять это очень трудно. Вы начинаете думать, что стали непривлекательными, что вам нужно сделать подтяжку.

Запад постоянно ставит природе условия, диктуя свои правила. Никто не хочет стареть. Поэтому, когда приходит время трансформации, начинают происходить странные вещи. Именно это случилось с Четаной. И это будет так вне зависимости от того, буду я шутить по этому поводу или нет. Свеча догорает, осталось всего несколько секунд, прежде чем она погаснет, и именно в этот момент пламя становится необычайно сильным. Никто не хочет перемен».

Он рассказал нам, что больные перед самой смертью очень часто ощущают себя абсолютно здоровыми, как будто болезни и не бывало. Родственники и друзья счастливы, но на самом деле такое внезапное здоровье означает лишь скорое приближение конца. Это последняя волна жизни. То же происходит и сексуальностью – последние усилия, и вот я уже только и думаю, что о сексе.

«…Когда вы взрослеете, гормоны перестают вырабатываться и интерес к сексу исчезает, но перед смертью случается взрыв невероятной силы.

Если вы пойдете к психоаналитику, он вам скажет, что вы подавляете сексуальность. Я же не могу этого сказать, потому что знаю: подобное наваждение вскоре пройдет само собой, вам не нужно ничего делать. Это просто признак того, что вы вступаете в фазу перемен. Отныне ваша жизнь станет спокойнее и легче. На самом деле, эти перемены прекрасны.

Секс – это слегка по-детски. Когда вы взрослее, обретаете зрелость, секс перестает вами управлять, и это хорошо. Вы должны радоваться, нет никаких проблем. Наоборот, наступает настоящий праздник.

На Востоке ни одна женщина не станет беспокоиться по поводу перехода от молодости к старости. Скорее, она будет невероятно счастлива, что этот безобразный демон от нее отстал и жизнь превращается в более спокойную и полноводную реку. Но на Западе люди живут в иллюзиях. Одна из них состоит в том, что есть только одна жизнь. Это создает очень много проблем. Если жизнь одна, и секс исчезает, значит, исчезаете и вы сами. Но это не так. У вас просто появляется больше возможностей, вам больше не нужно испытывать лишнее волнение. Никто больше не станет вам врать: „Ты прекрасна, поэтому я люблю тебя и буду любить тебя вечно“.

Когда сексуальная активность снижается, у вас возникают проблемы из-за иллюзии конечности жизни, а потом еще и психоаналитики или другие терапевты в один голос твердят, что секс – это синоним жизни. Якобы чем вы сексуальнее, тем полноценнее ваша жизнь. От этого, когда секс становится не таким интенсивным и постепенно исчезает из жизни, человек чувствует себя использованным картриджем и теряет смысл жизни. Вместе с сексом уходит и сама жизнь. И тогда люди пускаются во всякие авантюры: делают подтяжку лица, пластические операции, накачивают силиконом грудь. Но это глупо, просто глупо.

У людей есть потребность в близости, особенно у женщин. Но они думают, что внимание – это и есть близость. А когда на них перестают обращать внимание, они ужасно страдают. Как будто женщина может привлечь мужчину только с помощью секса. Из-за того, что мужчина в свое время не позволил ей познать другие измерения, например стать великой художницей, танцовщицей, певицей или выдающимся ученым, все, что у нее есть, – это тело. Мужчина отсек то, что сделало бы ее привлекательной не только в сексе и что помогло бы ей получать уважение и внимание в зрелом возрасте. Мужчина оставил ей только тело. Поэтому она так сильно о нем печется, разными способами пытается избежать старения, стремясь удержать мужчину около себя. Она ужасно боится, что если мужчина от нее уйдет, то обязательно найдет себе другую – моложе и красивее. Без внимания женщина умирает. Зачем жить, если больше никто на нее не смотрит? У нее не было возможности сотворить свою особенную уникальную жизнь.

Но здесь, рядом со мной, вы учитесь совершенно другому. Во-первых, необходимо научиться принимать любые естественные перемены. В молодости есть красота, но и в старости тоже есть своя прелесть. Возможно, в ней нет секса, но если человек живет в тишине, в ладу с самим собой, если он медитирует, то его зрелые годы будут отмечены особенным величием.

Любовь случается только тогда, когда человек освобождается от биологического рабства. Только тогда любовь прекрасна. И если в вашей жизни случаются подобные естественные перемены, вы должны не только принимать их, но ликовать. Наконец-то все эти глупости остались позади, теперь вы свободны от собственной биологии. Весь вопрос только в том, как вы это воспринимаете. Вы должны научиться принимать происходящее. Ваша неосознанность не позволяет вам радоваться естественной жизни. Вы все время хотите чего-то другого.

Очень хорошо, что секс уходит. Теперь тебе будет легче оставаться одной. Ты сможешь испытывать невероятное блаженство, забыть о страданиях. Вся эта игра под названием секс приносит лишь одни страдания: борьбу, ненависть, зависть и ревность. Такая жизнь не приносит умиротворения и покоя.

Но только лишь благодаря покою, тишине, благости, одиночеству и свободе вы можете наслаждаться истинным вкусом жизни.

Впервые в жизни вы можете обратить внимание на себя. Вам больше ничего не нужно от других, потому что никто, кроме вас самих, не даст вам блаженства, экстаза, бессмертия и того удивительного танца, который врывается в вашу жизнь вместе с экстазом. Никто не даст вам тишину, которая оказывается песней вашего сердца» («Приглашение»).

Этот дискурс глубоко затронул всех женщин ашрама – и молодых, и пожилых. Все, о чем говорил Ошо, касалось каждой из нас. Как всегда, Ошо ответил сразу всем, не только мне.

Мы с Миларепой жили вместе, но последние четыре-пять месяцев я не замечала, что происходит между нами. Его стали привлекать молоденькие девушки, и я потеряла покой, чувство собственного достоинства, сравнивая себя с ними и чувствуя, что, естественно, я проигрываю. У меня не было искрящегося темперамента семнадцатилетнего подростка, и мне казалось, что я какая-то не такая. Я вдруг забыла о том, что у меня тоже есть темперамент, просто другого качества. Я перестала заглядывать внутрь и стала больше обращать внимание на внешние обстоятельства.

Чтобы понять, какой стереотип относительно отношений причиняет мне столько страданий, я прибегла к помощи самогипноза. За несколькими исключениями я всегда влюблялась в мужчин, которых не очень привлекала идея постоянной партнерши. Больше всего они ценили свободу, а то, как я к ним относилась, угрожало их одиночеству. Каждый день в течение недели я ложилась на кровать и целый час себя гипнотизировала. Я обращалась к своему подсознанию с вопросом, откуда у меня возникла такая модель. Постепенно я поняла, что причиной, на самом деле, была моя мама. Ее бросил любимый мужчина, когда она была беременна мною, а когда ребенок находится во чреве, он наследует не только физиологию, но и психологию. Даже еще не родившееся дитя способно улавливать материнское настроение и эмоции. Я родилась и за первые несколько лет своей жизни крепко-накрепко усвоила то, что мужчина, которого женщина любит, обязательно ее бросит. В подростковом возрасте и затем в юношестве я постоянно влюблялась в мальчиков, которым я была неинтересна. Влюбляться в недоступных мужчин стало для меня естественным.

Поняв, что причиной моих неудач было даже не мое убеждение, а то, что думала о мужчинах моя мать, я испытала огромное облегчение. Конечно, это не значит, что в моей жизни сразу же все изменилось, но, по крайней мере, я теперь понимала, что происходит. Я все еще любила Миларепу, но при этом стала больше ценить свою собственную свободу и больше не посягала на свободу моего возлюбленного. Я осознавала, что, лишив себя свободы, я превратилась в нищую попрошайку. Я только и делала, что искала того, кто мог бы мне помочь. И случилось то, чего я боялась больше всего: мы с Миларепой стали хорошими друзьями. Обиды и желание опереться на другого больше не мешали нашим отношениям. И то, от чего я так бежала, в действительности оказалось самым прекрасным опытом в жизни. Я смотрела на Миларепу и чувствовала огромную любовь. Он все так же продолжал увиваться за женщинами, но мне от него уже ничего не было нужно. В его глазах я видела любовь, незамутненную страхом, и, конечно же, таяла.

«Все меняется, и любовь – не исключение.

Наверное, я первый в мире человек, который хочет, чтобы вы поняли, что любовь меняется. Она зарождается, становится зрелой, стареет и умирает. И, по-моему, это очень хорошо. Так вы сможете любить многих, и ваша жизнь может стать богатой и насыщенной, ведь от каждого человека вы сможете взять что-то свое. Чем больше вы любите, тем богаче становитесь, тем больше любви рождается у вас внутри.

Если вы откажетесь от идеи вечной любви, то автоматически перестанете ревновать. В этом не будет никакого смысла. Точно так же как однажды вы вдруг влюбляетесь, не прилагая к этому никаких усилий, – любовь озаряет ваше сердце, и вы не можете ничего с этим сделать, кроме как подчиниться этому всепоглощающему чувству, так же естественным образом она уходит, и не в вашей власти ее остановить. Ласковый ветерок наполняет вашу жизнь, а потом стихает. Он был прекрасен и свеж, у него был чудесный аромат, который вы могли вдыхать полной грудью. Вам же хотелось удержать его навсегда. Вы в панике закрывали окна и двери, отчаянно пытаясь сохранить его аромат и свежесть. Но, плотно закупорив все щели, вы убили его, убили его свежесть и аромат. Воздух стал затхлым и тяжелым» («За пределами психологии»).

Когда мои отношения с Миларепой закончились, и прежде чем они возобновились вновь в качестве дружбы, мне было очень больно. Но вместе с тем, этот период оказался для меня чрезвычайно полезным. Я начала глубже заглядывать в себя. Я обнаружила саму себя, не связанную ни с кем. Я ощутила свое одиночество, которое проявилось, как белая надпись на черной доске. Одно из достоинств духовного пути в том, что все происходящее используется для исследования себя, для внутреннего роста. И чем болезненнее опыт, тем интенсивнее ваша внутренняя работа: просто нет ни сил, ни возможности пребывать в расслабленном состоянии гипнотического сна. В таких ситуациях оказывается опасно думать. Поэтому я обнаружила себя на пике осознанности.

Прошел целый год моего одиночества, и, когда я вновь «вернулась к внешней жизни», со мной произошло чудо: великая тайна под названием любовь вновь озарила мое существование. Только на этот раз все оказалось иначе. Я разорвала свой билет в одну сторону в страну любви и поняла, что отношения с мужчиной могут стать великолепной возможностью быть еще более осознанной. Каждый раз, когда мы проводим время вместе, мы ощущаем себя так, будто это наша единственная встреча. Я больше не питаю иллюзий насчет вечной идиллии с этим человеком, потому что опыт показывает, что жизнь меняется. И теперь в моих отношениях есть легкость и одновременно глубина.

Я все еще иногда ревную, но уже больше не мучаюсь, изводя себя мыслями о том, что я могу его потерять. Когда меня одолевают сомнения, я просто говорю: «А, да это же ревность!» Я спрашиваю себя, хочу ли я быть несчастной. Разве можно быть несчастным, если только ЭТОТ момент ты можешь провести с любимым? Завтра этого уже не будет. Вот я и решаю наслаждаться сегодня. Все дело лишь в нашем умении выбирать. Выбор отменяет привычку. И это единственный способ быть здесь и сейчас. Мне кажется, что духовный путь похож на закручивающуюся вверх подобно горной тропе спираль. Я вновь и вновь попадаю в одни и те же «ловушки», испытываю одни и те же эмоции, и все же каждый раз что-то меняется, я становлюсь немного более осознанной. До того, как я приняла саньясу, я всячески избегала ситуаций, в которых могла бы проявляться моя ревность, предпочитая не связывать себя ни с одним мужчиной. Единственным исключением был Лоренс, он любил меня так, что я всегда чувствовала себя с ним уверенно. Мы жили вместе и, хотя у него были незначительные романы со многими женщинами, которых он встречал на своем пути совершенно случайно, он приводил их к нам дом и знакомил меня с ними. Мои друзья говорили, что я его не люблю, потому что не ревную. Мне это было непонятно!

Лишь недавно я поняла слова Ошо о том, что если вы ревнуете, значит, вы не любите. Ревность связана с сексом, а не с любовью.

Мне же нужно было исследовать всевозможные ситуации, связанные с отношениями, испытать все страсти и неосознанные желания. Возможно, это нужно не всем искателями истины.

Многие годы я знакомилась со своими внутренними драконами и демонами. Я видела, как они распускают крылья и поднимают отвратительные головы. Но теперь я их знаю и всеми силами сознания воспринимаю их просто как привычные стереотипы, которые никак не мешают мне чувствовать себя свободной.

Сейчас я лучше понимаю свои потребности как женщины, и удивительно вот что: когда я начала их осознавать, между мной и ними возникла некая дистанция. Теперь они не завладевают мной, а просто проходят. Например, я говорю любимому мужчине: «До свиданья», и он тоже говорит: «Пока. Увидимся», – и больше ничего. Я, конечно же, улыбаюсь, и вроде бы все в порядке, но мои глаза в эту минуту похожи на два пустых сосуда, жаждущих, чтобы их наполнили, а внутренний голос кричит: «Увидимся? Когда? Где? В какое время?» И тут же я ловлю себя на этом. Это всего лишь мгновение, но я его поймала. Я увидела это «Где? Когда? Мы еще встретимся?». Да, это внутри меня. Я мгновенно осознаю, что моя реакция относится не к тому, что происходит здесь и сейчас, а к древним временам, когда женщина полностью зависела от мужчины, от того, вернется ли он с добычей, принесет ли он мясо для нее и для их детей. Но теперь это уже неактуально! Я ведь и мяса-то не ем!

Поддерживать легкие отношения, полные игры и радости, быть друзьями и радоваться каждой встрече – именно к этому, мне кажется, Ошо нас и подвигал. Но вот последнее, что Ошо сказал мне про любовные романы: «Любой роман – это катастрофа!!!»

Сейчас как раз самое время сказать, что я использую слова Ошо и привожу цитаты из его дискурсов в своем собственном контексте, вкладывая в них свое понимание. Его слова могут относиться к любой ситуации. Об Ошо невозможно рассказать словами, но я использую его выражения так, как я их понимаю, потому что мое понимание – это все, что я могу вам предложить.

Любовь, которую я испытывала к Ошо, была духовной. Между нами всегда стояла медитация. То же касалось и всех остальных учеников, вне зависимости от их пола. В отношениях с Ошо не было и намека на биологическое притяжение. И если я могу испытывать такую любовь к Ошо, то, надеюсь, однажды я смогу почувствовать то же самое и по отношению ко всем на свете.

Ошо говорил: «Мастер – это отсутствие. Когда вас нет, два нуля растворяются друг в друге. Два нуля не могут существовать отдельно. Два нуля – это не два нуля, а один.

Несколько дней назад я сказал, что у меня нет отношения ни к чему. Отношения между мастером и учеником односторонни. Я получил от Четаны замечательное письмо, в котором она написала: „Ты так красиво об этом сказал. Это была пилюля в сахарной оболочке, но она застряла у меня в горле“.

Четана, выпей еще немножечко меня, чтобы эта пилюля могла проскочить внутрь. Отпей еще немного от того, кого нет. Я понимаю, это больно. Это горькая пилюля, хотя она и покрыта сахарной оболочкой. Трудно принять, что отношения есть только у тебя, а у Мастера их нет. Ты бы хотела, чтобы Мастер тоже в тебе нуждался. Ты бы хотела, чтобы я сказал тебе: „Ты нужна мне, я очень тебя люблю“. Я понимаю твою потребность, но сказать это будет неправдой. Я могу лишь сказать: „Я не нуждаюсь в тебе, и я тебя люблю“.

Потребность возникает из-за эго. Я не могу как-то к тебе относиться, потому что меня нет. Ты же можешь ко мне относиться, потому что ты еще есть. И потому, что ты есть, ты можешь поддерживать со мной отношения, но эти отношения всегда будут половинчатыми, прохладными.

Если ты тоже исчезнешь, как и я, тогда произойдет встреча. Не отношения, а слияние. Отношения не способны принести удовлетворение. У тебя было их так много, и что с ними теперь? Ты любила, у тебя были друзья, ты любила отца и мать, любила своих братьев и сестер, ты любила и мужчин, и женщин. Столько раз между вами завязывались отношения. И ты знаешь, что после любых отношений остается горький привкус. Они не приносят истинного удовлетворения. Ты можешь быть довольна лишь на мгновение, но потом всегда наступает разочарование. Они могут тебя согревать, но раз за разом ты остаешься один на один с ледяным ветром своего одиночества.

В отношениях нельзя познать истину. Ее можно познать только в единении, только в истинном слиянии. Когда между вами отношения, вы разделены, а в разделении связь оказывается отвратительной, неверной, болезненной. Лишь слияние это исцеляет.

Поэтому, Четана, испей еще немного моего отсутствия, еще немного моей любви, которая не нуждается в тебе. Ты проглотишь пилюлю и сможешь ее переварить. И однажды наступит такой день, самый великий день из всех, когда ты тоже сможешь любить меня и в то же время не нуждаться во мне.

Когда двое любят друг друга и в то же время могут существовать сами по себе, у их любви вырастают крылья. Это больше не обычная любовь, не земная, она принадлежит тому, что находится за пределами обычного человеческого опыта. Такая любовь трансцендентальна» («Юнио Мистика», том 1).

Глава 17

Снова Пуна. Диагноз: отравлен таллием

Гераклит сказал: «Вы не можете войти в одну и ту же реку дважды». Ошо сказал: «Вы не можете войти в одну и ту же реку даже единожды».

Поэтому Пуны «снова» не существует.

Когда мы приехали в Пуну в начале января 1987 годя, я чувствовала себя так, будто повзрослела на несколько сотен лет, если не больше. Я прожила уже столько жизней, пережила столько смертей. Я видела цветущие сады и видела, как их уничтожали.

И все же Ошо не унывал. Он все еще пытался провести нас как можно дальше по пути к тому, что он считал естественным человеческим правом, данным от рождения, – к просветлению.

Именно в эти три года, с 1987-го по 1990-й, Ошо «наговорил» сорок восемь книг, учитывая еще, что треть этого времени он болел и лежал в постели. Это колоссально!

Ошо провел четыре месяца в Бомбее, но в ту ночь, когда мы приехали в Пуну, около четырех часов утра четвертого января, подъезд к ашраму был заполнен саньясинами, желающими его поприветствовать. Ошо лежал в машине на заднем сидении и спал. Когда мы подъезжали, он проснулся и махал людям рукой, не вставая. В этот момент он скорее был похож на маленького сонного ребенка, разбуженного посреди ночи.

Через три часа прибыли полицейские с предписанием не пускать Ошо в Пуну. Предписание должны были вручить Ошо перед въездом в город. Если бы ему вручили документ, когда он был еще в пути, то, въехав в Пуну, он нарушил бы закон. Однако мы уехали из Бомбея ночью, чтобы избежать жары и пробок на дорогах, и полицейские опоздали, пусть и на несколько часов. Они ворвались в ашрам, вошли в дом Лао-цзы и проследовали в спальню Ошо. Ошо еще спал. Никто не входил в его комнату, когда он спал. Поведение полицейских показалось нам вероломством и глубоким оскорблением. Мы с Вивек, Рафией и Миларепой стояли на лестнице, наверху. Поскольку мы были иностранцами, то решили не вмешиваться. С полицейскими разговаривали Лакшми и Нилам. Из комнаты Ошо до нас доносились крики, был слышен и голос самого Ошо. Перепалка продолжалась десять минут. Вивек не выдержала и пошла к ним. Войдя в спальню Ошо, она предложила полицейским чаю! Она сказала, что они выглядели так, как будто у них камень с души свалился. Они столкнулись с чем-то неизмеримо большим, выходящим за рамки их понимания, и были рады поскорее убраться из ашрама.

10 января во время дискурса Ошо рассказал нам о том, что произошло:

«Я был в Бомбее. Один важный человек, президент какой-то влиятельной политической группировки, написал главному министру письмо, а мне отправил копию. В письме говорилось, что мое присутствие в Бомбее может отрицательно сказаться на атмосфере.

Я сказал себе: „Мой бог, еще есть кто-то, кто может отрицательно повлиять на атмосферу Бомбея – самого грязного города в мире?..“ Я жил там четыре месяца, я ни разу не выходил на улицу, даже в окно не выглядывал. Двери в мою комнату были заперты, и все же я чувствовал вонь… как в туалете! Таков Бомбей.

…После этого на моего друга саньясина, хозяина дома, в котором я гостил все эти четыре месяца, власти стали оказывать давление. Ему присылали письма с угрозами: если я не уберусь из его дома, то его и его семью сожгут вместе с домом.

То ли смеяться, то ли плакать.

…Я уехал из Бомбея в субботу вечером, а на следующее утро его дом был окружен пятнадцатью вооруженными полицейскими.

…Сюда я приехал в четыре утра, и через три часа полиция – уже тут как тут. Я спал. Открыв глаза, я увидел в своей комнате двух полицейских. Я сказал себе: „Вообще-то мне никогда не снятся сны, в особенности кошмары. Как эти придурки сюда попали?“

– У вас есть ордер на обыск? – спросил я, но у них ничего не было. – Тогда как вы оказались в моей частной спальне?

– Мы должны вручить вам уведомление, – пролепетали они.

Иногда думаешь: „Эти люди что, спят на ходу, когда говорят?“ Разве так вручают уведомления? Разве так ведут себя служащие, которые служат людям? Они – слуги народа, мы им платим. Они и должны вести себя, как подобает слугам. Они же ведут себя как хозяева.

– Я не совершил никакого преступления. Я просто спал три часа, это что, преступление? – спросил я.

Один из них сказал:

– Вы человек, появление которого вызывает бурные дебаты, и полицейский комиссар опасается, что в городе могут начаться беспорядки. А в уведомлении…

Я его прервал:

– Прочитайте, в чем меня обвиняют? В том, что я человек, к которому люди относятся по-разному? А скажите, пожалуйста, вы вообще видели когда-нибудь известного человека, к которому люди относятся одинаково?

Вызывать споры среди людей – это не преступление. На самом деле, вся эволюция человеческого сознания происходила благодаря людям неоднозначным, таким как Сократ, Христос, Гаутама Будда, Махавира, Бодхидхарма и Заратустра. Им повезло, что никто из них не въезжал в Пуну.

Полицейский повел себя грубо. Я лежал на кровати, и он кинул уведомление мне в лицо! Я не мог терпеть такого варварского поведения. Я тут же разорвал эту бумажку и выкинул ее. А полицейским я сказал:

– Идите, доложите своему комиссару.

Знаю, уведомление нельзя рвать, но всему есть пределы! Во-первых, законы должны быть написаны для людей и уважать человеческое достоинство. Только тогда можно ожидать, что и люди будут их уважать» («Мессия», том 1).

Полицейский комиссар отказался отменить распоряжение, но согласился отложить его на неопределенный срок при определенных условиях, которые он выдвинул ашраму как «нормы поведения». Это был список из четырнадцати условий, определяющих содержание и продолжительность дискурсов, проводимых Ошо. Ему нельзя было обличать религии или говорить то, что могло вызвать серьезные споры. На территории ашрама могли находиться не больше ста иностранцев, и лишь тысяча человек могла посещать ашрам единовременно. Все иностранцы должны регистрироваться в полиции. Условия предписывали, сколько должно быть в день медитаций, сколько они могли длиться по времени, и что полицейские оставляют за собой право входить в ашрам в любое время суток и должны обязательно присутствовать на дискурсах.

Ошо ответил на эти условия львиным рыком. Когда во время дискурса он нам рассказывал об этом, он весь горел:

«Разве же это свобода, за которую тысячи людей отдали свои жизни?

Это храм бога. Никто не может запрещать нам медитировать больше часа…

И я буду высказываться против религий, потому что все они фальшивы. Среди них нет ни одной истинной. А если ему (полицейскому комиссару) хватит ума доказать обратное, то вперед…

Мы не верим в страны, не верим в нации. Для нас все равны, среди нас нет иностранцев».

Относительно полицейских, разгуливающих по ашраму, он сказал: «Нет, это храм бога, и вы должны вести себя в соответствии с нашим правилами» («Мессия»).

Ошо сказал, что если полицейского комиссара и тех двоих, что среди ночи ворвались в его спальню, не уволят, то он подаст на них в суд.

В третью неделю января Вивек на три месяца уехала в Таиланд. Я заняла ее комнату и стала выполнять ее работу. Мы вновь были в опасности. Вилас Тупе, тот самый, который пытался убить Ошо в 1980 году, бросив в него нож, заявил в прессе: «Мы не позволим Ошо жить здесь спокойно». Он требовал ареста Ошо в соответствии с Национальным актом безопасности и угрожал, что двести каратистов и дзюдоистов, участников его организации (индуистской секты Андолан) ворвутся в ашрам и насильно заберут и выдворят Ошо из города. Городские власти тоже не остались в стороне: они поставили у наших ворот несколько бульдозеров, которые запросто могли снести ашрам с лица земли.

К тому же полицейские могли явиться к нам в любой момент, прервать мою визу и отправить обратно в Англию. Много ночей я провела без сна, опасаясь вторжения полиции. У нас была сигнальная сирена, с помощью которой мы могли бы предупредить об опасности всех жителей ашрама, и каждый из нас должен быть охранять определенное окно и дверь. Я спала за стеклянными дверьми, ведущими в комнату Ошо. Если полиция вздумает ворваться в его дом, то им придется перешагивать через наши трупы, прежде чем они смогут добраться до самого Мастера. Полицейские появлялись дважды ночью и много раз днем, но ни разу не входили в дом Ошо.

После нескольких месяцев борьбы в судах, которую вели наши юристы-саньясины во главе с храбрым саньясином Рамом Джетмалани, полицейские постепенно перестали нас травить, а Виласу Тупе было запрещено посещать Корегоан Парк. Мэр Пуны принес Ошо свои извинения и отменил постановление о сносе ашрама. Однако индийские консулы по всему миру еще целых два года предвзято относились к саньясинам и отказывали в визе, если подозревали, что те едут в ашрам к Ошо. Многих саньясинов задерживали в Бомбейском аэропорту, тут же сажали на самолет и отправляли туда, откуда они приехали, без каких-либо объяснений. Но, несмотря на это, волна иностранных учеников, прибывающих в ашрам, нарастала, как во время прилива.

Похоже, война закончилась. Мы могли вновь жить в тишине и спокойствии со своим Мастером.

А потом Ошо начал с нами танцевать. Он танцевал, когда входил в зал Чжуан-цзы и когда выходил. Звучала неистовая музыка, и я чувствовала, как энергия сначала изливается на меня мощным потоком, а потом взрывается и горит ярким пламенем в те минуты, когда я орала на Ошо в «Джибереше». Не понимая собственных слов, я просто что-то выкрикивала, не в силах удержать в себе столько энергии. Затем начались упражнения «Стоп», в которых Ошо доводил нас в танце до безумия, а потом неожиданно замирал, подняв вверх руки. Мы тоже останавливались. Обычно в это время он смотрел кому-нибудь в глаза. У того человека появлялась потрясающая возможность увидеть свою собственную пустоту, отраженную в зеркале Ошо.

Эти практики напомнили мне энергетические даршаны в прежней Пуне, но я понимала, что Ошо предстоит проделать еще много работы, чтобы восстановить ту энергию, которая наполняла это пространство до его отъезда. По возвращении в Пуну нам было горько видеть, в какое запустение пришел ашрам. Здания давно не ремонтировались, а сады стояли неухоженные, словно компания останков людей, некогда здесь обитавших. Люди же, населявшие ашрам, были похожи на разношерстную толпу: вокруг них не было того сияния жизненности и энтузиазма, какое обычно исходит от саньясинов. В первые дни наша компания состояла из нескольких придурков из Гоа – приезжих с Запада, путешествующих по Индии и ненадолго посетивших ашрам, нескольких новоиспеченных саньясинов и небольшой группы саньясинов, основательно потрепанных жизнью. Я смотрела, как Ошо танцует с нами: в нем чувствовались такие тотальность и сила, которые мы никогда не смогли бы проявить по отношению к нему. Атмосфера в аудитории накалялась, становясь густой, насыщенной электричеством, когда он с жаром рассказывал нам о чем-то во время дискурсов. Ему пришлось начать все с нуля. Но какую бы магию он ни применил, это сработало. В ашрам снова начали приезжать люди. Поначалу они вели себя осторожно. В последние годы нам всем пришлось усвоить не один жизненный урок, и многие саньясины, уехав из ашрама, обосновались в обычной жизни: у них были дома, машины, служебное положение. Конечно, им не хотелось со всем этим расставаться. Однако сотни людей бросали все и приезжали к нам, открытые, с широко распахнутыми глазами. К концу февраля жизнь в ашраме постепенно закипала, подобно воде в кастрюле, греющейся на маленьком огне! Параллельно с празднованием бытия Ошо рассказывал нам о своем видении ситуации, сложившейся в современном мире.

Как-то, рассказывая нам про Халиля Джебрана и его «Пророка», Ошо сказал:

«Халиль Джебран никогда не пытался воплотить свои мечты. Я же, напротив, предпринял не одну попытку и обжегся.

Путешествуя по миру, я обнаружил с потрясающей ясностью, что человечество зашло в тупик. Ждать чего-то от этих людей, по меньшей мере, глупо. Возможно, есть пара человек, которых еще можно спасти. Именно для них я и строю свой Ноев ковчег (состоящий из осознанности), зная наверняка, что когда он, наконец, будет построен, скорее всего, не останется никого, кому бы он мог понадобиться. Все эти люди уже пойдут своим путем» («Скрытое великолепие»).

В своем дискурсе под названием «Лезвие бритвы» Ошо привел пять причин грядущей смерти человечества:

1) атомное оружие;

2) перенаселение;

3) СПИД;

4) экологическая катастрофа;

5) расизм, национализм и религиозный шовинизм.

Ошо сказал, что миру нужно не меньше двухсот просветленных.

«Но где их взять? Им придется родиться среди вас – вы должны стать теми двумя сотнями. Но вы растете так медленно! Боюсь, что когда вы станете просветленными, этого мира уже не будет.

Вы не вкладываете всю свою энергию в медитацию, в осознанность. Медитация – это то, чем вы занимаетесь параллельно со многими другими вещами. Она даже не на первом месте в списке ваших приоритетов.

Я хочу, чтобы она стала для вас делом номер один. Я пугаю вас концом света, потому что как еще мне вас убедить, как зажечь внутри вас страстное стремление медитировать?

На вас лежит огромная ответственность, ведь больше нигде в мире люди не пытаются достичь просветления, медитировать, быть любящими и радостными. Мы с вами – малюсенький остров в мировом океане, но это не имеет значения. Если можно спасти хотя бы нескольких людей, то все человеческое наследие, наследие всех мистиков, всех пробужденных может быть сохранено с вашей помощью».

Это была слишком горькая пилюля.

Сарджано спросил Ошо: «Почему в глубине души я начинаю смеяться каждый раз, когда мне кажется, что ты используешь целый мир в качестве инструмента для нашего роста и в то же время используешь нас как инструменты, с чьей помощью можно спасти мир?»

Ошо: «Сарджано, тебе нужно прекратить смеяться по этому поводу. Это не инструмент. У нас нет времени на разные инструменты. Твои смешки – это всего лишь рационализация: ты не хочешь поверить в то, что этого мира скоро не станет, потому что не хочешь перемен. Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что это всего лишь инструмент, и тогда ты можешь расслабиться и продолжать жить в соответствии со своими старыми моделями поведения и восприятия. Но я не могу тебе врать.

Когда я использую что-то в качестве инструмента, я вам так и говорю: это инструмент. Но сейчас речь идет не об инструментах. Либо вы трансформируете мир, либо он трансформирует вас. Я попросту констатирую очень печальный факт. Твое хихиканье – не что иное, как попытка сделать мои усилия напрасными.

Смейся по любому поводу, только не по поводу трансформации. Этот смех идет из подсознания. С его помощью ты себя обманываешь, убеждая себя, что будущее существует, что волноваться не о чем.

…Я хочу заронить в самую глубину вашего существа зерно понимания, что мы подошли к концу пути. Нам остается только танцевать и веселиться. Чтобы вы научились жить СЕЙЧАС, мне придется полностью уничтожить ваше завтра. Я забираю его вместе с вашим умом, неразрывно связанным с разного рода завтра…

Просветление – это лишь то, что ваше сознание концентрируется в одной-единственной точке, в здесь и сейчас.

…Я еще раз говорю: нет такого будущего, которое было бы связано с какими-то проблемами. Начало любого будущего в вас. Если вы сумеете его отбросить, отбросить так, чтобы и следов от него не осталось, у вас тут же появится возможность просветлеть. И это хорошо, потому что будущее на самом деле ИСЧЕЗАЕТ СЕЙЧАС. Но пусть даже в самом отдаленном уголке сознания у вас не будет и мысли о том, что это тоже может быть инструментом. У ума очень много разных способов и стратегий, из-за которых вы так и остаетесь все теми же прежними зомби» («Скрытое великолепие»).

Но Ошо говорил не только на такие серьезные темы. Он много шутил, рассказывал анекдоты. Рядом с ним было невозможно воспринимать происходящее всерьез. Мы относились ко всему искренне, но не серьезно. Во время дискурсов он часто подшучивал над Анандо, изображая из себя привидение, когда шел через ее комнату в зал для бесед. Они оба смеялись и разыгрывали друг друга. Бывало, Ошо выходил из аудитории, оставив изумленных слушателей, которые не понимали, закончился дискурс или нет, и с ехидной улыбкой шел прямиком в ванную Анандо. Он знал, что она там спала. (На дискурсы в Чжуан-цзы собиралось так много народа, что яблоку было негде упасть, вот она и забиралась в ванну, обложив себя подушками и одеялами. Оттуда было тоже хорошо слышно.) Ошо любил постучаться к ней в дверь и слышать, как она вскрикивает от неожиданности. Однажды она спряталась в шкафу для полотенец. У этого шкафа одна стена была лишь имитацией. Анандо помахала Ошо рукой из-за двери в ванную, и когда тот вошел, то увидел пустую ванную. Он открыл шкаф и начал сильно толкать заднюю стенку. Тут же послышался озорной смех, и перед небольшой группой удивленных людей, стоящих в коридоре, предстала Анандо во всей своей красе. Я очень любила эти игры, потому что они напоминали мне рассказы Ошо о его юношеских проделках. Он очень любил, когда мы его разыгрывали. Лучше всего это получалось у Анандо.

Она рассказывала нам, что иногда ночью просыпалась от какого-то непонятного стука в ее комнате. Ошо смеялся и говорил, что это привидение. Однажды посреди ночи Ошо позвал меня и предложил разыграть Анандо. Он попросил меня постучаться в дверь, затем медленно ее открыть и втолкнуть в комнату инвалидное кресло, на котором сидела кукла человека. Эту куклу сделала сама Анандо. Она посадила ее в кресло и выставила в коридор, чтобы Ошо наткнулся на нее, когда утром пойдет на дискурс. Фигура сидела, положив ногу на ногу, и читала газету. Я никогда не видела, чтобы что-то могло вывести Ошо из равновесия. Годами он ходил по этому коридору в Чжуан-цзы дважды в день. Мы изо всех сил старались сделать так, чтобы ничто не мешало ему на пути. И тем не менее, в то утро, когда Ошо наткнулся на совершенно незнакомого человека, сидящего в кресле и читающего газету, расположившись, словно в собственной гостиной, он нисколько не смутился, а, слегка усмехнувшись, подошел поближе, чтобы рассмотреть это странное явление. Зато… наша шутка удалась на славу. Мой стук встревожил Анандо. И когда я вкатила в комнату инвалидную коляску, она вскочила с кровати, полусонная, и увидела «его», освещенного лишь тусклым светом фонаря, горевшего на улице за окном. Анандо не узнала собственное творение и закричала.

«Столько игры, столько детской непосредственности, столько жизни – это и есть дзен».

Когда мне выпадала честь заботиться об Ошо, я всегда вела себя с ним очень тихо, находясь в каком-то благоговейном ужасе. Ошо называл меня «молчаливой». Очень редко я рассказывала ему какие-либо новости или сплетни, и когда он спрашивал меня о том, что творится в мире, я мало что могла рассказать, потому что моим миром были несколько деревьев, на которых только что распустились новые листики, и сад, в который время от времени прилетала райская мухоловка.

Анандо была более приземленным человеком, и в ее отношениях с Ошо была какая-то необыкновенная легкость. Она рассказывала ему обо всем, что творится в ашраме и за его воротами. Однажды я слышала, как она говорила Ошо что-то о политике. Ее отношение к индийским политическим деятелям впечатляло. Она знала их всех по именам, знала названия всех партий. Анандо и Ошо болтали, как два старинных друга, понимающих друг друга с полуслова. Мне кажется, что мы с Анандо отлично дополняли друг друга.

Вивек же была похожа на нас обеих. Такое впечатление, что она вобрала в себя обе наши личности. Ее отношения с Ошо были для меня всегда большой загадкой: они казались мне очень древними. В эти три года она несколько раз уходила из ашрама, но каждый раз, когда она возвращалась, Ошо принимал ее с радостью и тут же давал ей возможность решить для себя, хочет ли она взять на себя какие-нибудь обязанности или станет просто расслабляться и ничего не делать. Она всегда была свободна в своем выборе и могла делать в ашраме все, что захочет. Это исключение Ошо делал только для нее и больше ни для кого. Не бывает правил без исключений, да и Ошо всегда относился ко всем по-разному. Не было ни одного человека, к которому он не относился бы как-то особенно. На один и тот же вопрос, заданный разными людьми, он мог дать совершенно противоположные ответы.

Теперь мы заботились об Ошо все вместе. Из-за его слабости и плохого здоровья мы часто менялись друг с другом обязанностями. И хотя Амрито, врач Ошо, был британцем и к тому же мужчиной, он часто подменял нас с Анандо. Он стал очень мягким и даже женственным, но всегда сохранял ясность ума и умел справляться со своими эмоциями. Я ни разу не видела, чтобы он колебался или не хотел что-то делать, если речь шла об Ошо. Сам Ошо часто говорил, что Амрито очень скромный человек.

У Ошо начали сильно болеть зубы, и в течение трех недель ему часто приходилось обращаться к дантисту. Во время лечения обычно присутствовали Гит, ее помощница Нитьямо, стоматологическая медсестра, Амрито, Анандо и я.

Однажды я сидела на полу рядом с креслом Ошо, и он сказал мне: «Перестань болтать. Помолчи». Я растерялась. Вообще-то я сидела молча, думая, что медитирую. Но медитация была для меня явлением новым, и поэтому я никогда не знала наверняка, на самом ли деле я медитирую, или все это лишь мое воображение. При малейшем признаке появления того, что не подходило под мое определение медитации, я говорила себе: «Ну, к черту все это» и вообще переставала практиковаться. Вместо этого я размышляла на заданную тему. Например, я сознательно представляла себе картину, которую я нарисую. Мой опыт медитации показывает, что это очень уязвимое и хрупкое состояние, и очень легко попасть во власть мыслей о том, что «все это полнейшая чушь». В начале так и было, а «в начале» я была очень и очень много лет.

Поэтому, несмотря на то, что я думала, что медитирую, каждый раз, когда Ошо просил меня замолчать, я страшно смущалась и злилась. Он говорил, что мой ум болтает без умолку, как самая отъявленная сплетница, и мешает ему. Я же не понимала, что он имеет в виду.

Это продолжалось больше недели, и каждый день я закрывала глаза и пыталась уйти в себя как можно глубже, стремясь достичь того места, где слова Ошо не будут меня задевать. Весь день я пыталась расслабиться, но как только Ошо заходил в кабинет дантиста, я испытывала напряжение. Я злилась и сильно расстраивалась. Однажды он сказал всем присутствующим: «Видите, как Четана на меня злится?»

Я же думала про себя: «Почему он выбрал именно меня? Можно подумать, все остальные уже превзошли свой ум! Они что, погрузились в тишину?»

На самом деле, именно это меня так огорчало, как будто я единственная не умела медитировать. Я, у которой было столько мистических переживаний!

Прошло две недели, а я так и не сумела утихомирить свой ум. В итоге Ошо сказал: «Сядь с другой стороны кресла». Во время лечения он повернулся к пустому месту и сказал: «Перестань разговаривать. Помолчи». По окончании процедуры он сказал, что болтала не я, на том месте было привидение. И добавил, что иногда призраки или духи проникают в тела людей, чтобы поболтать. Я оказалась подходящим экземпляром, и призрак не преминул мною воспользоваться. Ошо просил меня ничего не говорить поварам, потому что дверь кухни была в двух шагах от этого места. «Только не рассказывай поварам, иначе от испуга они не смогут работать», – тихонько прошептал он. Ошо пообещал, что когда-нибудь расскажет нам о привидениях. И тут я вспомнила, что это была та самая комната и то самое место, где в первой Пуне я медитировала и позволяла какой-то силе овладевать мною. Раньше я думала, что привидения, как сны, – бесполезны, их не стоит воспринимать всерьез. Они как еще один цвет в радуге, цвет, который мы не способны различить, но иногда чувствуем его присутствие.

Когда я осознала, что мой внутренний мир до сих пор является неисследованной территорией и что медитация – это, так сказать, наша «работа на целый день», тогда я поняла, почему Ошо не придавал большого значения эзотерике, со всеми ее духами и привидениями. Я могла потеряться в мирах призраков и монстров. К тому же насколько бы эзотерика ни была мистической, она находилась вне меня и соответственно никак не могла помочь мне становиться более осознанной.

Совершенно ясно, что существуют другие измерения, которые иногда просвечивают сквозь пелену нашей обычной реальности и которые мы никак не можем объяснить. Например, наши мысли. Из чего они состоят? Можно ли читать мысли других людей, если они не материальны?

Однажды Ошо проснулся, когда я оказалась запертой в ванной Анандо и взывала о помощи. Комната Ошо располагалась довольно далеко, и он не мог слышать мой голос. Но позже он спросил меня, что случилось и почему я кричала.