Древний Марс (сборник) Мартин Джордж

– Во время строительства на участке перекрестного водоспуска Патафал, когда сотни миль системы Иа были уже построены, произошла ужасная катастрофа. Целый участок свода великой Пещеры Нокеду, который был проверен и считался прочным, тем не менее обвалился. Погибли сотни. Большая часть пещеры продолжила обваливаться, пока не образовалась огромная трещина глубиной несколько миль и слишком широкая, чтобы навести мост. Бездонный черный Водопад Нокеду извергался глубоко в сердце планеты. Весь проект был обречен. Было решено более не предпринимать попыток наладить водоснабжение под землей. Больше о нем бы никто не заикнулся, если бы не сверхъестественный феномен, который открыли несколько месяцев спустя после закрытия проекта. Охранник доложил, что видел, как канал медленно наполняется водой!

Какая-то невероятная естественная конденсация создала эффект, наполняющий канал Иа достаточным количеством воды, чтобы сплавить приличную баржу. Но, естественно, у Нокеду вода снова исчезала в гигантском провале. Плотины не помогли. Было ясно как день, что вода должна как-то циркулировать. Было отправлено несколько экспедиций в Пролом Нокеду с целью выяснить причину феномена. Все они вернулись без ответов или были потеряны. Водоснабжение оставалось стабильным. А затем, около пяти сотен лет в твоем прошлом, землетрясение сдвинуло бомбу.

Мак прикинулся дурачком.

– И что, отправило ее вниз по водопаду, где она могла без вреда взорваться?

– Ты, очевидно, не понимаешь. Шиив изначально планировали вести войну с соседними планетами, особенно Террой. Бомба была слишком мощной. Ее не собирались взрывать на Марсе. Даже в космосе у нее было лишь несколько полезных целей. Это была звездная бомба, спроектированная для запуска на другую планету и способная превратить целый мир в космическую пыль!

– И теперь она где-то там внизу, – Стоун ткнул теперь большим пальцем вниз, – тикает, пока мы разговариваем? Когда она должна взорваться?

– Ровно через семь часов, – сказал Крэйн.

– Прекрасно! Значит, ты просто сделал свою проблему моей проблемой? – Мак даже не пытался скрыть отвращения. Страх заставил все его внутренности сжаться.

– Ненамеренно. Мы лишь недавно узнали, что Марс все еще населен – или перезаселен. Не в первый раз мы пытаемся связаться с кем-то вроде тебя или обезвредить бомбу. Это ближайшая точка, в которой мы смогли приблизиться к тебе на этом отрезке времени.

– Если ты знаешь о будущем, то знаешь, что произойдет.

– Дальше во времени мы пройти не можем. Нет обратной связи…

Мак молчал, обдумывая услышанное. Он был знаком с теориями Гридли о лучевом времени.

– Значит, для нас может уже не быть будущего?

Изображение исказилось, когда Крэйн поднял что-то вроде желтого шелкового свитка, на котором блестели символы.

– Наши лучшие умы работали над этой проблемой с тех пор, как мы о ней узнали. Наконец мы выяснили, как нейтрализовать эту бомбу.

Мак все еще молчал. Он хотел услышать предложение Крэйна.

– О’кей, в чем же тогда моя роль?

– Мы хотим, чтобы ты обезвредил бомбу.

– Зачем это мне?

– Чтобы спасти планету. Согласно нашей информации, ты марсианин в большей степени, чем я. И ты борец.

– Приходится, когда нет иных путей.

– Поэтому ты получишь сапфиры.

– Целую сумку огненных индиго-сапфиров?

– Ту, что пытался показать тебе леп. И о которой узнал Дельф.

Мак ухмыльнулся.

– Это отличный стимул. Если ты прав, у меня нет ни шанса выбраться отсюда живым. Я могу к тому же забрать большую часть вас или их с собой. Вы все такие же мошенники, как и я.

– Только это не в твоих правилах, Стоун. Ты марсианин. Ты рожден на Марсе. Ты не хочешь, чтобы Марс вот так погиб – разлетевшись на кусочки.

– Хорошо, предположим, ты прав. Как же мне добраться вниз до этого канала и произвести нужные действия с бомбой?

– Все не так просто, – сказал Крэйн. – Бомба переместилась, как я уже сказал. После подземного толчка она уплыла вниз по каналу. Пока не добралась до порогов. Обшивка у нее очень прочная и относительно легкая. По счастливой случайности бомба застряла между камней над водопадом. Вода, падающая с трех сторон, помогла ей удержаться на месте. Она все еще здесь.

– На стремнине? Лишь поэтому твой робот не может до нее добраться?

– Именно так.

– И её сложно сдвинуть?

– Это, к несчастью, не самая большая проблема. Как раз сдвинуть её нетрудно.

– Так в чем же дело?

– Бомба практически на краю той самой бездны, где вода Иа низвергается через край и исчезает в проломе невесть куда. В сердце планеты.

– На краю ада, другими словами.

– Практически. Но у тебя будет помощь. Посмотри налево, у ног робота.

Стоун увидел большой синевато-стальной короб, примерно метр на метр. На одной стороне были нанесены странные метки.

– Загляни внутрь, – сказал Крэйн. Стоун присел и отодвинул защёлки, крышка сама поднялась. Внутри была мягкая калебитовая упаковка, используемая для хрупких научных приборов. Он осторожно ее приподнял. Содержимое выглядело неожиданно прочным. Он взял его в обе руки.

– Похоже на большой шлем. Как те, что носили пожарные на древней Терре.

– Это голловаттский боевой шлем. Когда-то они воевали с Колвини в марсианских катакомбах и никогда не видели дневного света. – Он кратко описал «интуитивные» функции шлема. – Он модифицирован для тебя. Для начала он позволяет видеть в темноте. Тепловое изображение. Со встроенным сенсором, который переключается на твое собственное зрение, делая его сверхчувствительным. Есть сверхмощное освещение, когда тебе нужно проделать тонкую работу, например с бомбой. Есть набор мощных инструментов, которые ты можешь проецировать и использовать. Но это далеко не все. В шлеме миллион нейросвязей, благодаря которым он работает интуитивно, в соответствии с обычной реакцией носителя. Мы добавили ещё и детектор, если он перенёс путешествие.

– Какие инструменты?

– Они усовершенствованы и по большей части интуитивны, сопрягаются с твоим мозгом, тебе достаточно представить только проблему, а не само устройство. То есть правильно шевелить мозгами.

– О’кей. – Стоун сомневался. – И какое волшебное слово надо сказать?

– Никакого. Шлем был создан для голловаттских медиков, поверишь или нет. Поэтому в него встроен эмпатический сенсор, чтобы санитар мог работать с ранеными солдатами или гражданскими прямо в поле, как правило, во время битвы. Эмпатия была девизом голловаттов. Лучшие врачи в семи мирах. Они, конечно, были свинообразны, но достаточно близки к людям, чтобы шлем работал вполне хорошо. Он должен комплектоваться с твоим костюмом. Робот произведет необходимые отладки.

– На кону всего лишь пара планет.

Шлем был легким и на ощупь неожиданно показался органическим. Он вел себя как плоть при прикосновении. Пах он приятно, слегка солоновато. Мак поднял его над головой и медленно опустил, как надевают шляпу. Шлем сразу будто начал обтекать его череп и прижался к шее и лбу. Костюм внезапно отозвался распознающими сигналами. Круглые наглазники прижались его глазницам, но видел он отлично. Более того, зрение стало четче. На мгновение щеки зачесались, и он увидел несколько неприятных алых вспышек. Затем темно-красная тьма, почти как кровь, уступила улучшенной четкости зрения.

Робот вытянул руки, прикасаясь к нему здесь и там. Костюм более комфортно сел на теле. К удивлению, в этой штуке Мак ощущал себя более здоровым. Возможно, голловаттские медики должны быть здоровыми, чтобы испытывать эмпатию к пациентам, – подумалось ему внезапно.

– А бомба разумная?

– Не особенно, – сказал Крэйн.

– Так что я должен сделать, чтобы отключить таймер?

– Ты должен открыть ряд замков. Они пронумерованы справа налево. Мы закодировали их в мелодию с определенной временной амплитудой. Это мотив, где каждая нота представляет сложное число. Помнишь старый земной мотивчик «Дикси»? Просто насвисти его себе. Это число отменит предыдущую последовательность команд и эффективно собъёт код бомбы. Замки откроются и устройство, вероятно, просто отключится у тебя прямо в руках.

– А если не отключится?

– Ну, тогда оно останется включенным.

– И готовым взорваться.

– Да. Меня заверили, что шансы неудачного исхода очень малы. Мак Стоун. Наши люди всё разгадали. Так что тебе всего лишь надо запомнить этот небольшой мотив. «О, я хотел бы оказаться на земле хлопка».

– Есть одна загвоздка, – Стоун был почти смущен.

– Какая?

Он покраснел.

– У меня нет музыкального слуха.

– Тогда постарайся запомнить интервалы, – казалось, новый поворот даже позабавил Крэйна: вот человек был уверен, что обо всем позаботился, а ему указывают на очевидный непредусмотренный факт. – Шлем должен тебе помочь. Мы ввели код, и шлем должен автоматически его перевести.

Стоун пожал плечами.

– А если мне удастся и я вернусь, то ты отдашь мне сапфиры?

– Всю сумку. Обещаю.

У Стоуна теперь не было особого выбора. Он должен был принять решение. Поверить этому странному землянину или нет? Он рассмеялся своим низким мурлыкающим смехом и проверил реакцию шлема. Натянул его еще чуть плотнее, крепче пристыковав к костюму. Откуда-то Мак знал, что нужно сделать. Он моргнул, чтобы включить освещение. Затем лег на край ямы, чтобы подцепить свой бластер. Ванал издал звук неудовольствия, но продолжил есть.

Стоун вытер слизь с дула своего бластера и всунул его обратно в кобуру.

– Что дальше?

– Шлем запрограммирован помочь тебе в поисках бомбы. Когда ты выйдешь из этой пещеры, то окажешься на вершине лестницы, ведущей к широкой дорожке. Она идет вдоль канала. Все водные пути у шиив были так спроектированы, и преемники скопировали систему. – Его голос был теплым и земным – звучал ли он у Мигеля Крэйна так на самом деле? – Порядковая система до сих пор основана на традициях шиив. У них фундаментальным числом стало одиннадцать. Один, два, одиннадцать, одиннадцать, двадцать два и так далее. Канал Иа был открыт последними марсианами. Они следовали за нами. Построили города, в которых могли укрыться от метеоров, с достаточным количеством воздуха и воды. Выращивали растения гидропонным способом, построили атмосферные фабрики, вели торговлю вдоль всего протяжения канала. Они поддерживали свою особенную цивилизацию еще около тысячи лет. Когда метеоритные дожди кончились, как ты знаешь, вся планета была как решето. Почти все следы марсианской жизни были стерты, кроме той, что находилась под землей. Она так и не вернулась на поверхность.

Мак гадал о своих собственных шансах. Когда он нашел широкие черные ступени, ведущие вниз, то задумался о тех древних марсианах, которые построили их, еще когда планета была миром спокойных морей и зеленых холмов, бесконечных лесов и высоких небес – еще до того, как эволюция породила людей. Затем были Пять Веков. Столетия гуманоидных марсиан. Потом были метеоры. Марсиан становилось меньше, по мере того, как остатки их культуры заметало рыжими марсианскими песками. Они решили уединиться под поверхностью и постепенно уйти в небытие, окружённые гигантскими черными камнями своего жуткого некрополя.

Как чужаку, Стоуну было сложно понять их склад ума. С момента, как покинул материнскую утробу, он сражался за выживание и наслаждался каждой добытой для себя секундой – благодарный за воздух, который мог вдохнуть своими жадными легкими, за любое малейшее свидетельство того, что он еще жив. Мак Стоун обладал человеческим разумом и был горд своим марсианским происхождением. Ему было не важно, чьи жизни он спасает и какую награду получит. Марс – все, о чем он думал. Шаги его заряженных летательных ботинок отражались эхом от жемчужного черного мрамора ступеней – все еще таких же гладких, величественных и красивых, как в день, когда их только что выстроили. Он едва ли отметил их великолепие. Он думал об огромных блестящих резервуарах, среди которых он играл мальчиком, и о том, сколько вся эта вода могла дать их Нижнему Каналу.

Он вдыхал ванильный воздух, напомнивший ему шоу, которые он видел в детстве на больших экранах общественных ви-теледромов – порой не отличимые от реальности, а иногда и лучше нее – и гадал, бывает ли так на самом деле. Вероятно, это вся его жизнь начинала ускоренно прокручиваться перед глазами, пока мозг готовился к смерти? Или он уже был мертв, и вспоминал лучшие мгновения, дивные мгновения своей свободной жизни до продажи в рабство? Когда он и Йили Чен скакали, как скорпионы, в черной тени огромных резервуаров, а ночью гонялись за дрожащей тенью Фобоса, который выплывал с запада, и перед ним, как его вечные фамильяры, – мечущиеся клочья тьмы, оставлявшие за собой дорожки теней… О, эта грубая необузданная красота! Мак поклялся, что даже мертвым не покинет Марс.

Робот основательно починил и подзарядил его дневной костюм. Мак ощущал тепло и комфорт, когда спустился к подножию лестницы, встал на краю канала и оглядел его. Он был потрясен запасами воды, которые планета хранила в тайне! Это мог быть целый океан, берегов которого не видно. Справа и слева – канал был бескрайним. Насколько он мог судить, вода частично следовала старому курсу, но остальная часть была выбрана неким орудием, что легко прорезало темный марсианский гранит и украсило его глубокими четкими рельефами, изображающими полулюдей и невероятных существ. А также машины инопланетного облика и неведомого предназначения. Вдоль канала были вырезаны дорожки, позволяющие животным или машинам тянуть лодки за собой. Символы, запечатленные на граните, отсчитывали глемы, близкие к метру – как прочел Стоун на «доусоне», названном в честь первого земного переводчика.

Он повернул голову вправо. В ясном свете своего шлема он разглядел тёмную струящуюся воду, бегущую к водопадам, которые хоть и за мили отсюда, но уже были различимы. Отдаленный рев. По деликатной подсказке шлема Стоун повернул вправо, оставив воды канала слева от себя. Дорога расширилась, открыв темное скопление зданий, низких домов – все были заброшены. Некогда это был оживленный, процветающий порт. Люди тут торговали и отдыхали, заводили семьи и жили полной жизнью. Мак пожалел, что нет времени исследовать город. В отличие от канала, поселения вдоль берега были человеческих масштабов и в разных стилях. Здесь жили гуманоидные марсиане. Но атмосфера здесь была безрадостная. Он не видел подтверждения легендам, на которых вырос в Нижнем Канале, – о том, что до сих пор сохранились стойкие группы марсиан в подземных жилищах.

Однако не жители подземных городов были последними коренными марсианами. Это были раифы. Они витали вокруг поселков Нижнего Канала – их называли скорбящими марсианами, чьи песни порой приплывали из глубин обмелевших морей и чьи очертания в сетке розовых вен становились почти не видны в полдень. Они парили, как прозрачные струи, питающиеся светом. Их песни могли разбить сердце. Сказители настаивали, что они были не отдельной расой, а именно духами последних гуманоидных марсиан, обреченных вечно скитаться по Нижнему Каналу.

Стоун никогда не ощущал такого одиночества, как здесь. Постройки редели по мере его продвижения, и шлем показал ему огромное число арок – сталактитов и сталагмитов, выросших каменным лесом по берегам шепчущих вод Иа. Некоторые были выточены древними художниками в виде давно вымерших существ. Время от времени он шарахался от треугольных лиц с жуткими, почти земными чертами. Привыкший даже к самому удивительному, Мак почти трепетал при виде этих окаменелых лиц, рассматривающих его с презрительным превосходством.

Здесь не было ни души, даже безжалостных кроков. Ничто не порхало, не карабкалось и не ползало по гладкому мрамору между каменных стволов этих каменных деревьев, чьи каменные сучья впивались обратно в землю. Единственным звуком был шум воды, но даже он был приглушенным.

Но вот ему показался легкий шорох в каменном лесу. Мак остановился и услышал его снова. Звук, ничего более. Он не мог понять, от чего он. Однако знал, что, вероятно, не должен был его услышать. Возможно ли, что кто-то из марсиан до сих пор жил здесь, внизу?

Мак пошевелил челюстями, напряг уши. Как и обещал Крэйн, шлем отозвался, усилил часть внешних звуков и отсеял остальные. Однако он услышал лишь мерное течение вод канала. Неужели это воображение? Когда звук раздался снова, он понял, что это. Кто-то на двух ногах следовал за ним. Крался по его следу там, в бесконечных пещерах. Громче. Вот оно. Легкая мерная поступь, шаг в шаг с ним. Когда он останавливался, шаги замолкали. Звук доносился из бесконечных арочных аллей справа. Мак расхохотался демоническим смехом, прикоснулся к кобуре и нагнулся проверить, на месте ли нож. Припомнились детские сказки о монстрах, живущих внизу, и ужасных бесформенных мутантах, питающихся человеческой плотью. До этого момента он в них не верил.

Еще шаг. Стоун моргнул, чтобы выключить освещение шлема. Затем как можно тише скользнул в ближайшую каменную арку. Тут же раздался тишайший торопливый звук. Он осторожно вытащил свой бластер, задав быструю команду большим пальцем. Когда он поднял оружие, оно выстрелило снопом крошечных взрывов, будто множество бриллиантовых звезд медленно проплыли сквозь естественный зал, отбросив тень на изгибы каменных колонн. Человек. За ним действительно следили. Кто-то, посланный Крэйном? Вряд ли. Лепрекон? Определенно не робот. Кто-то из древних врагов Варнала? Теперь в его бластере остался один с третью заряд. По логике, только один человек мог быть сейчас в катакомбах – тот, кто с самого начала гнался за ним. Он должен быть прекрасно вооружен!

Мак крикнул во тьму:

– Слушай, я не знаю, чего ты предполагаешь добиться от меня. Если сапфиров, то у меня их не просто нет, я даже не знаю, где они. И если тебе кажется, что я вру, то я должен предупредить тебя, что у меня есть миссия. Если меня остановить, то Марс разлетится в пыль, и ты вместе с ним. Мне не особенно нравится, во что они превратили Марс, но я родился тут и хочу провести здесь еще несколько лет. Так что, за чем бы ты ни гнался, мистер, возможно, тебе стоит отступить. Или показаться. Или вступить в открытый бой. Я приму любой твой выбор.

Из холодной тьмы не было ответа, только эхо воды, шепчущей на пути к забвению.

Нужно передвигаться.

Крак!

Парализующий заряд сработал там, где он стоял мгновение раньше. Только новичок бы промахнулся. Подозрение закралось в мысли Стоуна.

Это, должно быть, тот же охотник, что гнался за ним от самого РамРам Сити. Стоило бы уже понять, кто это. Если это блеф, то он был разыгран профессионалом. Да, без сомнения. Кто-то играл с ним, вероятно, нащупывая его слабости.

Подумав так, Стоун снова врубил освещение шлема. А вот и он! Человеческая фигура, мелькнувшая среди сталагмитов. Он выключил свет и прислушался. Затем очень тихо сошел с основной дороги. Мак двигался под естественными сводами в поисках своего преследователя. По его манере скользить в темноте Мак гадал, сколько он прожил на Марсе. Он узнал эти характерные движения. Привычка подходить сбоку или сзади. Осторожная привычка. Предчувствие атаки. Это не был какой-нибудь земной охотник за головами, это был марсианин.

Стоун знал всех марсиан, кому могли предложить подобную работу, и это было не в их стиле, независимо от цены, предложенной за его голову. Кроме…

Он снова провернул трюк со светом и на этот раз увидел чуть больше. Красно-черный ночной костюм и запас дополнительного воздуха. Два Запретителя 22–40. У каждого головореза был свой почерк.

Неужели Йили Чен? Или кто-то, работающий на нее?

Крак!

Теперь он знал, что преследователь не особенно стремится его убить. Это точно Чен. С ним просто играли, перед тем как крок его утащил. Хотели, чтобы ему казалось, будто он на шаг от смерти. Или же хотели загнать его вниз, чтобы как следует им заняться?

– Если это ты, Йили, то что тебе от меня нужно? Ты на Терре. Я на Марсе. У нас не было разногласий.

Ее голос не изменился, вопреки ожидаемому. Милый говорок раздался из темноты.

– Раньше мне не предлагали такую цену, Мак.

– Я тебе не верю.

– О’кей. Тогда скажи мне, почему кто-то хочет взять тебя живым и не хочет, чтобы я это с тобой обсуждала?

– Ты бы не стала меня пытать. Я знаю. Только не меня.

– Возможно. Обстоятельства меняются, Мак. Времена меняются.

– Может быть. Но ты – нет. И я нет. Мы марсиане. Ты даже более марсианка, чем я. У тебя нет никого, через кого тобой можно манипулировать. Со мной то же самое. У нас одинаковые причины не держать связей.

– Мы разные, Мак. Абсолютно. Я охотник. Ты вор. Иногда охотника посылают ловить вора.

– Кто подрядил тебя? Кто хочет меня схватить?

– Не догадываешься?

– Дельф. И денег у него больше всех во Вселенной. Но недостаточно, чтобы заплатить за меня.

– А может, столько денег, что мне стало любопытно. Я заинтересовалась, что ему так сильно нужно, что не жаль таких денег. Сумка, в которую мне нельзя заглядывать. И которой у тебя нет. Я знаю, что нет, иначе ты бы за нее торговался. Я охотилась за тобой почти неделю, Мак. Дюжину раз чуть не убила. Я дала тебе возможность использовать все шансы. И ты их использовал.

– Что? Ты проверяла меня?

– Именно.

Она вышла наружу, в луч света – юркая мальчишеская фигура. Совсем не такая, как он представлял. Она держала свой шлем в левой руке, в другой был один из бластеров. Коричневые кудри обрамляли невероятно прекрасное треугольное лицо с сильно раскосыми золотыми глазами. Тонкие брови вразлёт, губы ярко-красные, как свежая кровь. Немногие из тех, за кем она охотилась, видели ее лицо. Клиенты вообще редко видели саму Йили. Она доставляла свои «заказы» как посылки. Но ему она была сестрой. В детстве он играл с ней каждый день. Мак помнил ее хорошенькой, но не мог поверить в то, какой по-настоящему красивой она стала.

– Привет, Йили. Так что тебе нужно на самом деле?

Он поднял визор.

– Привет, Мак. – Она улыбнулась и опустила оружие. – Тебя трудно одурачить. И не убить тоже трудно. Думаю, мне захотелось узнать, что нужно от тебя Дельфу так сильно, что он позволил мне самой назвать цену.

Теперь он наконец понял, в чем всё дело. Он убрал свой бластер. И она засунула оружие в кобуру, затем вернулась чуть назад, чтобы взять что-то из тени. Громоздкая ноша. Она присела, чтобы проверить ремни.

– И ты узнала?

Мак удивлялся, почему он все еще остерегался ее. Ответ был, наверное, прост. Самый сильный мужчина, вполне способный контролировать свои эмоции, с трудом бы смог противостоять такой красоте.

– Разумеется, я узнала. – Она выпрямилась. Вышла вперед, слегка улыбаясь и глядя на него из-под полных век, и чуть хрипловато добавила: – Но я не поверила, что он заплатит.

Стоун обнаружил, что смеется.

– В последний раз я видел тебя двадцать лет назад, когда ты воровала воду из резервуаров.

Она ухмыльнулась. Он помнил эту ухмылку с тех времен, когда гонялся за ней по базарам Нижнего Канала, а она дразнила его за неуклюжесть. Тогда она хвасталась, что в ней течет настоящая марсианская кровь тех времен, когда еще великие брурирнские триремы властвовали над зелеными морями под золотым солнцем на закате долгой истории планеты. Стоун без труда мог ей поверить. Злые языки говорили, что мать Йили была земной шлюхой, а отец – марсианским тюремным конвоиром. Но с такой роскошной коричневой кожей, прекрасно сложенным гибким телом, с этими кудрями, длинными ногами и маленькой грудью, с насмешливыми золотыми глазами – любой, кто ее видел, верил, что она не кто иная, как реинкарнированная марсианка.

С подобным происхождением и внешностью у девочек вроде Йили было лишь несколько вариантов карьеры. Она выбрала самое неожиданное: сначала стала помощницей Текса Меррихью и обучилась ремеслу охоты за головами, затем стала самостоятельным контрактором. Мак гадал, были ли у нее иные причины ему помогать. Она была известна своим умом и изворотливостью. Будет ли она верна своему слову?

– Так что ты предлагаешь, Йили?

– Например, партнерство.

– Я и не подозревал, что настолько тебе нравлюсь.

– Мне очень не нравится Дельф. Не нравится, что он сделал с Марсом или сделает, если получит желаемое. Чего же он хочет от тебя, Мак?

– Он думает, что у меня есть охапка огненных индиго-сапфиров.

– Охапка?

– Охапка.

Она замолчала. Но было видно, как она думает.

– А что ты говорил о бомбе? – спросила она.

Мак не видел причин скрывать, поэтому рассказал ей все, что знал.

Когда он закончил, она сказала:

– В таком случае, полагаю, мне стоит тебе помочь.

Он спросил почему.

Йили ухмыльнулась.

– Потому что я тоже марсианка. – Она нагнулась за своей тяжелой ношей. – И со слухом у меня всё в порядке.

Они дошли до водопадов, общаясь по большей части с помощью изолирующих раций в своих шлемах. Шум был оглушительный. Зловещий розовый свет сиял из глубин разлома.

– Говорят, что это ядро Марса там внизу.

Она не стала уточнять.

– Ты бывала здесь раньше?

– Лишь раз. Парень сбежал от правосудия на Терру. Решил, что у него там неприкосновенность. И она была, но его все равно взяли, потому что судья из Рам был в долгу перед судьей в Старом Лондоне. Так что моя награда была двойной. И часть залога, если доставлю его живым. Оказалось, что у него там были друзья. Археологи, учёные. Их легко расколоть. Они рассказали, что нашли доказательства существования так называемого затерянного канала. Ты знаешь эту историю?

Он кивнул.

– Парень в пустыне. Укладывается спать. Внезапно просыпается. Он слышит воду. Прислушивается получше. Бегущая вода. Это канал-призрак. Вроде миража, увлекающего путников блуждать, и они умирают от жажды, убежденные, что вокруг них полно воды.

– Они рассказали ему о системе пещер. Согласно легендам, это была дорога в другой мир. Кто-то считал, что он выходит на Терру, где-то в Аризоне. Кто-то говорил, что на древний Марс. Другие же связывали это с открытием так называемой тайны Вселенной, скрытой от наших астрономов дрейфующими облаками космического тумана. – Она пожала плечами. – Достаточно сломать пару пальцев, и они складывают одно с другим. Я нашла пещеру, нашла это место, нашла беглеца, вытащила наружу, доставила и забрала деньги.

– Почему я никогда не слышал о том проходе?

– Потому что я его уничтожила. Не хотела вводить археологов снова в искушение. У того парня было две причины молчать. Он мог спастись и спрятаться там, внизу. И знал, что я с ним сделаю, если информация о водопадах просочится на поверхность. Его отправили на Цереру. Там долго не живут. Насколько мне известно, он унес секрет в могилу.

Водопады их зачаровали. И вот они у самого края, привлеченные широкой, отвесно летящей вниз стеной воды, искрящейся лазурным и золотым, изумрудным и рубиновым в этом странном свете. Древнем свете, подумал Мак неосознанно. Свет, который словно сочится из-под пресса непроницаемой тьмы подземелий. Маку виделись в нем бесчисленные образы. Лица из прошлого. Люди, которых он ненавидел. Ни одного любимого лица. Люди с оружием. Женщины, жаждущие его денег, или бесчестья, или всего сразу. Жестокость питала межпланетное сообщество, как топливо. Ему это было не по нраву. Мир. Почему он думал об этом, пока розовый поток разбивался на миллионы образов и предлагал заключить его в объятия, как ребенка, крепко-крепко?..

– Стоун!

Ее сильная рука схватила его за локоть и оттащила от края.

– Проклятье! Я думала, ты себя контролируешь!

Ее гнев был как пощечина. Он выругался. Но эти глаза, эти сверкающие глаза! Что такое было в них, когда она кричала на него?

Мак потряс головой.

– Не волнуйся. Прости. Больше не повторится.

Теперь она, нахмурившись, всматривалась через усилитель зрения в пенный гребень водопада и указала:

– Что это?

Вспышка электрического ярко-зеленого света. Определенно неестественного цвета. Не похожее ни на что окружающее. Он переключился на оптику шлема и увеличил четкость, пока приборы докладывали дальность и размеры. Йили настроила собственные окуляры, чтобы рассмотреть поточнее. Размером около полутора метров, звездная бомба лежала, балансируя в кругу из камней. Почти безмятежно белые воды вихрились вокруг нее. Встречные течения удерживали ее в равновесии. Стоит одному из течений слегка изменить направление, и оно унесет ее через край, где ее никогда не достать. И тогда уже бомба точно взорвется, разорвав планету на части.

Водопады гремели, отзываясь эхом в широкой пещере, чьи своды высились за незримой мерцающей тьмой. Как доложил шлем, в стенах пещеры хранились залежи золота, серебра, алмазов и очень редких теперь на Терре металлов. Стоун мог представить, что станет с этим местом, когда такие, как Дельф, узнают о нем. Он просканировал водопады настолько далеко, насколько мог видеть, выгадывая наиболее возможный путь через них, где огромный пласт черного гранита сформировал купол, на который низвергались тонны воды в секунду. Камни под куполом были слегка защищены, их также частично скрывала масса нападавшего сверху плавника. Это была слепая зона. Ни Стоун, ни Чен не могли угадать, какая опасность ждет того, кто рискнет пройти дальше этой точки. Иного, лучшего пути нигде не было.

– Нам лучше обвязаться страховкой. – Она опустила свой тяжелый рюкзак на землю. – Мы не сможем работать с этой штукой на месте. Нам придется ее достать.

– Я могу попробовать выстрелить захватом из своего бластера. – Он показал тонкинитовый крюк на поясе. – К нему привязано пятьдесят метров троса-паутинки. Но отсюда никак не выйдет. Сначала требуется уверенно зафиксировать бомбу. Нельзя допускать ошибок. Поэтому нужно переключиться на гравитационные стабилизаторы. Они смогут компенсировать большую часть давления потока воды. У твоего костюма есть стабилизаторы? Неважно. Используем мои. Нам обоим, вероятно, нужно пройти туда настолько, насколько позволит путь.

Обсуждать было особенно нечего. Сперва они протестировали потенциал стабилизаторов. Они поглощали силу всего, что могло им угрожать, и, используя энергию этой самой угрозы, превращали ее в силовое поле, которое теоретически могло минимизировать любое внешнее давление. Идея в основе технологии была блестящей, но печальных случаев с использованием стабилизаторов было немало. Второго шанса не будет. Они связались с Мигелем Крэйном. Тот заверил Стоуна, что шлем был протестирован для любой среды и особенно для водопадов. Он был удивлен участию Йили Чен, но не видел препятствий использовать костюм вдвоем. «Один или дюжина – он предположительно должен противостоять значительно превосходящей силе. Конечно, против человеческих ошибок никто не застрахован. Просто помните, один сбой схемы – и вас обоих снесет водопадом в мгновение ока». Он предложил включить костюм Чен на малую мощность для подстраховки. «Решите между собой, годится ли такой вариант». Крэйн казался слегка неуверенным.

Вскоре они были готовы. Они обвязались, использовав трос Мака. Полагаться на интеркомы шлемов тут неразумно. Будут, насколько возможно, пользоваться визуальными сигналами. Даже заглушив всё до минимума, они все равно слышали тяжелое биение воды о камни, рёв водяных потоков, переливающихся в это бездонное ущелье. Вместе они медленно выдвинулись по скользкой перемычке – руки, ноги, локти и колени на полной тяге, обеспечивающей сцепление для каждой конечности. Огромная масса воды, даже не в полном ее объеме, ударяла в их силовой конвертер, позволяя двигаться вперед. Они были крошечными песчинками над гигантской стеной воды. Видимость – не дальше метра. Мак и Йили пробирались вместе, делая осторожные шаги, часто ползли на коленях, ослепленные сверканием брызг. Не один раз Стоун терял равновесие. Она оказалась более устойчивой и успевала подхватить его трос за миг до падения в голодное жерло планеты. Он подсчитал, что Йили спасла ему жизнь по меньшей мере семь раз за столько же минут.

Над ними гремел и бесновался дикий поток. Их головы звенели от сокрушительных ударов пульсирующего течения. Один раз ее чуть не унесло через край. Он держался руками и ногами и расширил защитное поле, втаскивая ее назад, выжимая невозможное из своего снаряжения, и упал навзничь, когда что-то задело его плечо. Поднявшись, он увидел, что водопад несет с собой обломки, удваивая опасность. Стали беречься и их, насколько возможно, краем глаза поглядывая на хронометры, которые жестоко напоминали о времени, оставшемся до взрыва. Сорок минут. И тут грохот воды почти стих. Пару мгновений они отдыхали, с радостью восполняя силы под мощным гранитным сводом, и ринулись вперёд, наверстывая часть упущенного времени.

Раз или два Стоун оглядывался на берег, теперь не видимый глазу. А если все их усилия напрасны? Не лучше ли было признать миссию невыполнимой? Он начал думать, что Крэйн сумасшедший. Угроза нешуточная, но ведь все и так умрут. Смерть – это будущее всех людей, всех планет, всех вселенных. Их попытка была символом тщетности попыток живых существ, борющихся с неизбежностью вымирания. Что эти несколько лет существования по сравнению с долговечностью космоса. В таких масштабах вся история их вида занимает не больше секунды. И вдруг отдыхающая рядом под защитой энергетического стабилизатора Йили взглянула вверх на секунду, и он осознал, что усилия всегда будут стоить того. И всегда стоили.

И вот они выбрались с другой стороны из-под гранитного карниза. На дальней стороне каменистой расселины сверкала кислотно-зеленая оболочка. Стоун не видел никакого возможного пути туда, вниз. На миг показалось, что они прошли так далеко, чтобы потерпеть неудачу. Затем Йили кивнула и просигналила, что сможет перелететь туда и схватить бомбу, если он будет держать трос. Но это значило бы переключиться на ее собственные непроверенные стабилизаторы. Было неизвестно, хватит ли ее костюму мощности. Она пожала плечами и начала обвязываться.

Водопад фыркал и ворчал, по-прежнему вероломный.

Стоун начал волноваться, что троса может не хватить. И правильно ли они определили расстояние. Он собрался с духом. Теперь нужно будет отключиться, как только включится она, сохраняя энергию и удерживая баланс на секунды разрыва. Он поднял руку и дал сигнал. Несколько тошнотворных мгновений, пока они переключались, и она пропала из виду, прежде чем снова появиться – намного меньше, чем он ожидал.

Он различал ее сине-красный костюм, то возникающий, то пропадающий из вида, пока она падала сквозь угнетающую массу воды. Ее относительная гравитация, спасибо конвертеру, дала ей дополнительный импульс, она вытянула руки и прижала бомбу к себе, свободно раскачиваясь над розовой бездной. Раздался радостный вопль ее триумфа. Стоун поспешил переключить трос на подъём и поднял ее вверх к площадочке, за которую держался чуть ли не зубами и ногтями. Он смеялся как помешанный, когда она качнулась и встала рядом с ним, и, ликующе выдыхая, она отсчитывала на его руке значения, активирующие конвертер его шлема, чтобы они оба снова были под защитой. Крепко прижав ее к себе, Мак мог чувствовать ее эйфорию.

Звездная бомба была у них!

Теперь каким-то образом им нужно было пройти из-под защиты карниза назад. Дюйм за дюймом они преодолели открытые водопады, на ощупь ища уступы, пока проносились минуты, но не смели тратить время на то, чтобы отслеживать минуты, оставшиеся до взрыва. Карабкание обратно к тропе, казалось, заняло больше времени, чем вся остальная миссия. Нагрузка на стабилизаторы возросла. Мелкие разряды отделялись пузырьками и исчезали в колеблющемся поле.

Стоун был почти уверен, что и время, и силы у них кончились. Он с удивлением выдохнул, когда внезапно его ботинки встали на гладкий гранит и бомба была на земле перед ними. Переместив её под каменные арки свода, они наконец смогли выключить стабилизаторы. Костюм трещал и свистел, демонстрируя повреждения, которые мгновением позже означали бы верную смерть.

Стоун триумфально возвестил об их успехе Крэйну. Землянин не выказал особой радости.

– У вас осталось двадцать семь минут, – сказал он. – Думаете, у вас получится, Стоун?

Йили ухмыльнулась и стала насвистывать.

– Что это? – спросил Крэйн.

– Ничего не происходит, – сказала она. – «Янки-дудл», верно?

Но даже когда мелодия была снова сверена с Крэйном, только четыре из одиннадцати предохранителей на бомбе разблокировались. Осталось ещё семь в определённой последовательности. «Желтая роза Техаса» открыла еще два. «Лунный свет над Уобаш» закрыл две обратно. Она пробовала разные тональности и темп, новые последовательности. Еще две. Еще одна. Но большего достичь не удалось. Она была сконфужена.

– Моя бабка прибыла на Марс в годы Наивного Возрождения. Мы распевали все эти песни, пока дурь не сгубила ее.

– Это становится опасно, – сказал Крэйн. – Что-то заклинило. Остановитесь! – Не замечая его растущего беспокойства, они продолжали безуспешно пытаться, пока умирали минуты и секунды. – Вы должны остановиться, – настаивал Крэйн. – Если каждый предохранитель не будет снят в нужной последовательности, бомбу не обезвредить. Мы потратили годы, вычисляя эти шифры. И закодировали все в легко запоминающиеся традиционные мелодии. У нас… у нас нет времени снова разрабатывать коды! Мы едва ли не усугубили ситуацию. Осталось всего восемь минут.

Мак навис над бомбой, пробуя разные усиленные инструменты на оставшихся предохранителях.

– Это безнадежно. Мы можем взорвать ее в любой момент, – сказал он, глядя, как последний использованный инструмент исчезает в перчатке.

– Полагаю, мы все недостаточно музыкальны. Пришло время плана «Б», – она сунула обе руки в свой рюкзак и вытащила большой металлический контейнер. Быстро раскрыла его, вынув компактную капсулу, помеченную правительственными предупреждениями. Когда она постучала по ней пальцем в перчатке, капсула начала расширяться, колеблясь и подергиваясь, как живое существо, пока не превратилась в длинную зеленоватого цвета барракуду у нее на коленях. – Займусь настройкой.

Стоун узнал неактивированного вомбота Б-9. Он догадался о её плане, но решил уточнить, желая сделать всё сам:

– Что ты собираешься делать?

Но она действовала без остановки.

– Я намного легче тебя. Дай мне свой большой шарф, – сказала она. – Скорее! И некоторые инструменты тут пригодятся. Я скажу тебе, что делать. Нам нужен тот трос. Ты можешь отцепить его от костюма?

– Попробую.

Стоун вытащил свой длинный белый шарф. Она начала обматывать его вокруг своей талии. Никакие часы или цифры на бомбе не подсказывали, сколько времени у них осталось. Только их собственные хронометры. Семь минут.

Он все еще собирался сделать все сам.

– Теперь, – сказал он, – приведи в действие эти магниты. Шарф поможет. Он не выдержит сильного натяжения, но поможет зафиксировать бомбу, пока мы будем приматывать ее тросом к вомботу. Оставь эти концы болтаться. Сверло пригодится.

Она обмотала трос еще несколько раз, и конструкция в ее руках стала выглядеть крепкой.

– О’кей, – сказал он. – Больше магнитных зажимов, все, которые у нас есть.

Бомба была установлена на земле, вомбот рядом. По его счету они ухватили бомбу, подкатили и примотали тросом, закрепив восемью магнитными зажимами, которые она применяла к особо вырывавшимся клиентам. Они крепко удерживали вомбота на бомбе. Шесть минут. Он глубоко вдохнул.

Затем, пока он все еще собирался с мыслями, она уселась верхом на эту конструкцию, примотав себя к ней шарфом и оставшимся тросом и оставив руки и ноги свободными. Времени спорить не было. Стоун расстроился еще сильнее. Он понял, что ему не одержать верх. Слишком поздно, чтобы возражать.

Вскоре она была крепко примотана на этой конструкции, вомбот извивался, как рыба, стремясь на свободу. Мак сжимал его как мог крепко своими онемевшими руками. Йили включила питание костюма.

Он не мог найти слов. Ему стало дурно. Он неестественно крепко сжал челюсти, глядя, как она включила свой стабилизатор, вначале поместив только бомбу за пределы своего силового поля. Она набрала команды на рукаве. Разве ей не понадобится шлем? Случилась легкая вспышка, и она вздрогнула. Нет, это не самоубийственная миссия! Пусть это не будет так! Рёв водопада все еще заглушал любые звуки, если не использовать рацию. Мощный бионический дрон подпрыгнул в ее руках и поднялся выше головы Стоуна, вместе с привязанной к нему Йили. Он взбрыкивал, выделывал пируэты, взбрыкивал снова. Мак крикнул ей отпустить вомбота, что он ее поймает.

– Я должна сперва его проверить, – сказала она. – Времени почти нет.

– Наверное, нам стоит попрощаться.

Внезапно успокоившись, но едва ли смирившись, он отступил.

– Наверное.

И тогда она выпустила вомбота.

Тот взвился в воздух, сделал петлю, а она держалась изо всех сил, ее костюм мигал и вспыхивал. Трос прочно держал бомбу. А Йили держали несколько магнитных зажимов, трос и ее собственные силы. Но Стоун мог поклясться, что видел ее ухмылку.

Связка двинулась по прямой. Прочь через Водопад Нокеду – прочь сквозь отдаленные брызги, золото и серебро в розовом свете – и, к отчаянному ужасу Стоуна, вниз!