Нежные сети страсти Карр Изобел

Глава 47

Гарет проснулся от того, что жена трясла его за плечо. Слышались крики, кто-то нещадно колотил в дверь.

– Гарет, сию минуту открой!

Отец. Гарет, болезненно поморщившись, скинул одеяло.

– Лучше бы тебе одеться, любовь моя, – сказал он. – Боюсь, нам предстоит весьма утомительное утро.

Гарет выбрался из постели и натянул халат. Вышел из комнаты, оставив дверь приоткрытой.

– Иду, – крикнул он, поскольку граф продолжал стучать. Повернув ручку замка, распахнул дверь и едва не получил кулаком в лицо – отец занес руку для очередного удара.

– Теперь уже точно вы весь дом на ноги подняли, – сказал Гарет и вздохнул. Лицо отца имело свекольный оттенок, на лбу выступили бисеринки пота. Ничего хорошего его появление не предвещало.

Отец бросил на сына недобрый взгляд и отодвинул его плечом.

– Мне какое дело? Если бы у тебя был приличный дом в городе, не пришлось бы тревожиться о покое соседей.

Гарет решил набраться терпения. Спорить со стариком все равно бесполезно, а указывать ему на то, что приличный дом ему не по средствам, вообще опасно. Таким разгневанным Гарет его никогда не видел, хотя мирным нравом граф никогда не отличался.

– Это безумие, – сказал отец, и в голосе его Гарет уловил нотки растерянности. – Чистой воды безумие.

– О чем это вы, сэр? – спросил Гарет, хотя уже знал ответ. Наверняка речь шла о Суттаре. Граф видел главный смысл жизни в том, чтобы подготовить себе надежную смену, которой в его глазах и являлся старший сын – наследник титула и состояния.

– Какая-то наглая шотландка требует от Суттара развода через суд, – сказал граф. – Нам с матерью стало об этом известно вчера – слухи добрались до Бата. Готов поклясться, что леди Оливия в ярости. Когда ее отец узнает об этом, разразится страшный скандал. У твоей матери случился приступ мигрени – она не может встать с постели. Мне пришлось оставить ее в Бате. Я приехал в Лондон разобраться, в чем дело, а твой брат, как нашкодивший щенок, прячется от меня!

Гарет с сочувствием кивнул. Женские истерики – это настоящее бедствие, особенно если для истерик есть вполне законный повод. А отец, за неимением удобного объекта, чтобы на нем сорвать злость, явился сюда.

– Ты ведь знал, да? Знал, что мы погублены. Знал, что твой брат готов вывалять наше имя в грязи и сделать нашу семью посмешищем в глазах всей Англии!

– Не совсем так, отец. Я надеялся, что последствия его поступка не будут столь трагичны и что все еще можно уладить так, чтобы леди Оливия ни о чем не догадалась.

Взгляд у графа блуждал и метался, словно он не вполне понимал, что происходит, и Гарет увидел в этом тревожный симптом. Граф был опытным и искусным политиком, изворотливым и умным, и Гарет никогда, вплоть до этого момента, не видел его растерянным. Похоже, впервые в жизни его отец столкнулся с ситуацией, когда он бессилен что-либо изменить, и не мог поверить в это.

– Надо что-то делать, – произнес граф словно заклинание.

– Кое-что уже делается, – ответил Гарет. – Только это не совсем то, чего бы вам хотелось.

Взгляд графа тут же стал жестче, и Гарет понял, что зашел слишком далеко.

– Суттара необходимо спасти. Я этого не потерплю.

– И потому надо принести в жертву меня? И леди Боудисию вместо леди Оливии? Я так не думаю.

– Я так думаю, сын мой, – сказал граф с угрозой в голосе. – Суттар – наследник. Мы не можем допустить, чтобы такое случилось с ним. Вы похожи. Ты отправишься в Эдинбург, явишься в суд и сделаешь так, чтобы об ошибке той женщины никто больше не вспоминал. – Граф сделал особый упор на слове «ошибка».

– Нет, сэр. – Гарет смотрел на отца сверху вниз. – Я помог Суттару, насколько это было в моих силах. Я согласился поселить у себя в доме его сына. Я даже согласился признать в нем собственного побочного сына – все для того, чтобы сохранить брак Суттара и репутацию леди Оливии. Но тогда я поверил брату, сообщившему, что его первая жена мертва.

– Сын Суттара? – Лицо графа сделалось красно-коричневым.

Гарет ущипнул себя за переносицу. Черт бы побрал этого повесу! Сейчас-то можно выложить отцу все начистоту.

– Он все еще кое-что скрывает от вас, сэр. Если эта шотландка докажет легитимность их брака, мальчик будет признан наследником Суттара.

– Наследником? Ты что, тоже сошел с ума? Если у них есть ребенок, тогда тем более надо снять с Суттара ответственность. Чтобы сын лавочника стал восьмым графом Роксвеллом? Не бывать этому никогда!

– Но, милорд, – подала голос Боу. Она остановилась в дверном проеме между спальней и гостиной. На ней был плотно запахнутый халат, надетый поверх двух или трех нижних юбок. – Вы тут бессильны. Таков закон.

– Не лезьте не в свое дело!

– Вы считаете, что это не мое дело? – Боу подошла к графу почти вплотную. Гарет затаил дыхание, чтобы не ухмыльнуться в столь драматичный момент. Босоногая, с заплетенными в косу волосами, она казалась моложе, чем была на самом деле, – девочка, наивное дитя, которое так легко запугать.

Граф презрительно хмыкнул, и Боу, сделав глубокий вдох, выдала одним махом:

– Это мой брак и мою репутацию вы предлагаете положить на жертвенный алтарь, покрывая безответственность и глупость Суттара, и я этого не допущу.

– Вам нечего класть на алтарь, миледи. У вас нет репутации, – со злобной усмешкой парировал граф.

Боу улыбнулась точно так же хищно и холодно, как умел улыбаться ее отец. Ухмылка сползла с лица графа, и он даже скосил глаза на Гарета, словно искал у него поддержки.

Боу плотоядно облизнула губы.

– Вы думаете, что герцог позволит вам действовать в таком ключе? Он объявит вам войну. И, клянусь, я вытащу на свет все ваше грязное белье и дам на растерзание сплетникам. Развод леди Уорсли будет казаться сущими пустяками по сравнению с тем, что предоставлю им я. И, знайте, предоставлю с удовольствием. Помните об этом, – сказала она и, подавшись навстречу графу, понизив голос до шепота, добавила: – Я ничего не упущу.

– Вы можете вновь выйти замуж, как только развод будет оформлен, – с ноткой отчаяния в голосе предложил граф.

– Так же как и Оливия, – парировала Боу.

– Леди Оливия не вертихвостка вроде вас, – огрызнулся граф, стащил с головы парик и принялся мять его в руке. – И с какой стати наследнице выходить замуж за того, у кого уже есть наследник? Это было бы бездумным расточительством. Ее отец никогда этого не допустит. Значит, придется вам идти на жертвы. – Сделав упор на слове «вам», он потряс париком перед ее носом.

– Я думаю, вы недостаточно хорошо все обдумали, отец, – вмешался Гарет, решив, что сейчас граф и Боу перейдут от слов к действиям. – Замена не пройдет, даже если судьи окажутся слепыми.

– Это еще почему? – не сдавался граф.

– Все дело в датах, сэр. В датах. – Гарету было даже неловко за отца. Неужели ему, такому проницательному и умному политику, надо объяснять столь очевидные факты? Уже одно это говорило о том, что граф от всего случившегося явно не в себе. – В исковом заявлении даты уже проставлены, а беда в том, что, пока Суттар тешил свою плоть в Шотландии, я занимался тем же за пределами Британии.

Боу праздновала триумф. Граф выдал целую тираду отборных ругательств.

– Только посмотри на нее. Истинная леди сочла бы себя оскорбленной, а с этой как с гуся вода.

– Истинный джентльмен не заставил бы леди краснеть, так что давайте считать, что счет у нас равный, милорд.

– Вот стерва, – сквозь зубы процедил граф.

Боу сделала реверанс так, как если бы перед ней был король. Сама элегантность, а босые ноги и домашний халат тому не помеха. Действительно стерва. Она буквально нарывалась на то, чтобы отец ее ударил. Но доводить до этого Гарету совсем не хотелось.

– Отец, я предлагаю вам подготовиться к худшему. Когда скандал разразится, а он разразится, теперь это уже неизбежно, наверное, лучше, чтобы матери не было в городе.

Граф окинул их обоих сердитым взглядом, словно это они были виноваты в случившемся, словно он пытался найти логическое объяснение тому, что в произошедшей катастрофе надо винить именно их.

– Пожалуй, я все же отвезу твою мать на воды. – Граф развернулся и, нахлобучив парик, направился к двери. Но на пороге снова обернулся.

– Я о мальчике. Хочу увидеть его перед отъездом.

– Боюсь, что это невозможно, сэр, – сказал Гарет.

– Отчего это, позволь спросить?

– Он пропал, – сказала Боу. – И нам пока не удалось его вернуть.

Граф побледнел.

– Этого не может быть! Вы же не хотите сказать, что просто взяли и потеряли наследника титула! Вы понимаете, что это значит?

– Это означало бы отсутствие претендента на титул после смерти Суттара, – ответил Гарет, и тогда им овладел ужас, подобный тому, который охватил его отца. До сих пор Гарету не приходило в голову подумать об этом. Проклятие!

– Мы не можем этого допустить, Гарет. Ты найдешь ребенка. Найди его и привези в Эшбурн. Чего бы тебе это ни стоило, сделай это.

– Все, что может быть сделано, уже делается, милорд, – сказала Боу. – Когда найдем Джейми, мы обязательно привезем его к вам, чтобы вы познакомились.

– Джейми? – недовольно поморщившись, переспросил граф.

– Джеймс Гарет Сэндисон, – сказал Гарет.

– Она назвала его в честь чертового самозванца, так ведь? – презрительно покачав головой, сказал граф.

– Вы назвали нас в честь рыцарей Круглого стола, сэр. Уж лучше быть названным в честь первого шотландского короля, занявшего английский трон, или его смещенного преемника, вы не находите? – возразил Гарет. – И что бы вы стали делать, если бы один из нас родился девочкой?

– Назвал бы ее Вивьен, – огрызнулся граф и вышел, хлопнув дверью.

– Дева Озера, погубившая Мерлина, – сказала Боу, потирая затылок. – Я подумала, что он предпочтет Элейн, которая умерла в тоске. Похоже, ему все-таки нравятся сильные женщины. – Боу захлопала ресницами, изображая детскую наивность.

– Только в теории, – поправил ее Гарет. – И уж точно не тогда, когда они дают ему отпор.

Глава 48

Гарет надеялся отсидеться в «Красном льве», где составил компанию Вону и Деверо, но Суттар достал его и там. Едва завидев Суттара, друзья Гарета молча поднялись и пересели за другой стол.

Из дальнего угла зала Кетлстон проводил их угрюмым взглядом. Большинство членов Лиги сочли прощение Гарета Воном достаточным основанием, чтобы забыть ему прежние прегрешения, но были и такие, что не желали поступиться принципами, особенно из числа новичков.

Не обращая внимания на откровенно враждебные взгляды расположившихся у двери молодых людей, Суттар направился прямо к столу, за которым сидел его брат. Тяжело опустившись на стул, виконт уронил голову на руки. Широкие манжеты его рубашки закрывали глаза.

– Зачем ты ему сказал? – проговорил Суттар, схватившись за голову.

– Он все равно узнал бы. Рано или поздно. Не от меня, так от кого-нибудь другого.

– Сегодня утром он вернулся домой в ярости. Согнал меня с кровати и велел убираться. Я теперь отрезанный ломоть. Сказал, чтобы я возвращался домой с сыном или вообще не возвращался. – Суттар поднял голову. Растрепанные волосы падали на лицо. – Я отдал его тебе, чтобы ты о нем заботился. Как ты мог его потерять?

– Так это я кругом виноват, да? – Гарет взял со стола бокал с вином и выпил одним махом. Как это похоже на Суттара – всегда найдет повод спихнуть ответственность на младшего брата. Сколько раз Гарету доставалось от отца за то, чего он не совершал!

Суттар хмуро смотрел на него.

– Джейми не был нужен ни тебе, ни его матери, – сказал Гарет. – Ты предельно ясно дал это понять.

Суттар побледнел.

– Я не…

– Ты, – не скрывая презрения, сказал Гарет, – не в состоянии о щенке позаботиться, не говоря уже о ребенке. Какая женщина в здравом уме могла подумать, что с тобой ее сыну будет лучше?

Суттар болезненно скривился, словно Гарет ударил его.

– В письме она сообщила, что хочет вновь выйти замуж и что ее будущий муж не желает, чтобы Джейми путался у него под ногами.

Гарет переборол желание перепрыгнуть через стол и придушить Суттара. Нечего сказать, два сапога пара – старший братец и его тайная супруга.

– Джейми похитили тогда же, когда напали на Боу, – сказал Гарет, после того как немного успокоился. – Я ничего не смог бы сделать. И если ты думаешь, что у меня сейчас кошки на душе не скребут, ты меня совсем не знаешь, брат. Я должен был защитить их обоих, и не защитил.

Суттар провел ладонью по лицу, потер небритые щеки.

– Его ищут? – устало спросил он.

– По всей Англии. Отчеты присылают ежедневно. – Гарет достал из кармана записную книжку. – Здесь указаны все цыганские таборы, где побывали наши люди.

Суттар заглянул в блокнот.

– Джейми у цыган?

Гарет кивнул и добавил:

– Один из похитителей сказал, что оставил мальчика рядом с цыганским табором. Это все, что нам известно.

– Скажи, что мне делать, – выдавил Суттар. – Скажи, где искать.

Гарет пристально смотрел на брата. Он никак не предполагал, что Суттар изъявит желание лично поучаствовать в поисках пропавшего наследника, но, с другой стороны, сомневаться в искренности брата у Гарета основания не было. Должно быть, угроза отца лишить Суттара наследства заставила его пересмотреть взгляды на жизнь. Как бы там ни было, по крайней мере хотя бы отец Джейми готов исполнить родительский долг по отношению к сыну.

– Ну что же, – сказал Гарет, – ребенок может находиться в цыганском таборе на границе между восточным и западным Суссексом, возле городка Бургесс-Хилл. Я собирался сам ехать туда, но, если хочешь, поезжай ты, а я проверю следующий по списку. Если мальчика там не окажется, не забудь спросить, где стоят другие таборы. И еще узнай имена, попроси, чтобы тебе дали рекомендации. Это очень важно.

– Бургесс-Хилл, – повторил Суттар и поднялся с решительным видом. – Я выезжаю немедленно.

Когда Суттар направился к двери, Вон вернулся за прежнее место за столом.

– Выходит, чудеса все еще случаются? – сказал брат Боу, поглядывая на Суттара, задержавшегося у двери, чтобы надеть пальто.

Гарет глубоко вздохнул.

– Случаются, если Суттар готов потрудиться ради другого.

– Давай не будем преувеличивать его заслуги, – сказал Вон, – мы оба знаем – он делает это не ради ребенка.

Падриг смотрел на притоптанный подлесок, на пепелище, оставшееся после костра. Табор ушел. Ушел как минимум два дня назад, и, судя по всему, мальчика цыгане взяли с собой, умирать голодной смертью не оставили. Слава Богу!

Как он поступит, если они с Грэнби найдут ребенка раньше родственников, Падриг не знал, но одно знал наверняка: нельзя допустить, чтобы Грэнби загубил еще одну жизнь, жизнь безвинного младенца.

Проклятие. Падриг на мгновение закрыл глаза. Он совершил на своем веку немало такого, что не простится ему ни на этом свете, ни на том, но с мальчиком еще можно что-то поправить; пока можно.

Грэнби с брезгливой миной стоял поодаль, возле коней. Падриг проглотил ком. Его тошнило. Он был противен самому себе. Это ощущение не покидало Падрига с тех самых пор, как он избавился от ребенка, исполняя приказ Грэнби. Став слугой дьявола по имени Грэнби, Падриг и сам превратился в чудовище. Он продал душу дьяволу, и все напрасно. Он пошел на это ради сестры, ради семьи, и что в итоге? Ни списать долги, ни вызволить из рабства сестру он так и не смог, и сейчас Грэнби держал его в кулаке еще крепче, чем когда он согласился на его условия.

Падриг взял своего коня под уздцы и поставил ногу в стремя. Как раз в этот момент со стороны леса на другой стороне поляны донесся хруст веток. Падриг спрыгнул на землю, вопросительно глядя на Грэнби. Англичанин вытащил из седельной сумки ружье и, широко расставив ноги для устойчивости, стал ждать.

– Будь ты проклят, – сказал Грэнби, когда из леса на поляну вышел мужчина, он вел под уздцы жеребца. Высокий, худощавый, с серебристыми волосами и темными выразительными бровями. Не узнать его было невозможно.

Сэндисон поднял руку, словно хотел их поприветствовать, словно еще не узнал их. Грэнби прицелился и выстрелил. Испуганные птицы с тревожными криками взмыли в небо. А потом настала тишина. Сэндисон беззвучно упал на землю.

– Что вы наделали, сэр? – Падриг бросил поводья коня и выбежал на поляну. Опустившись на колени перед Сэндисоном, он прижал руку к его груди. Ничего. Он перевернул его и прижался ухом к его рту. Дыхания не было, и на груди расплывалось кровавое пятно. Падриг обернулся к Грэнби.

– Кажется, он мертв.

Грэнби сунул ружье обратно в седельную сумку и вскочил на коня.

– Нам пора уезжать, – заявил Грэнби, поправив шляпу.

– Мы не можем оставить его здесь.

Грэнби усмехнулся.

– Мы должны оставить его здесь, придурок. Лично мне на виселицу не хочется.

Падриг словно окаменел. Грэнби развернул коня.

– Делай как знаешь. Оставайся здесь, бери вину на себя, если тебе так угодно, – сказал Грэнби и пустил коня с места в галоп. Падриг уставился на мертвеца. Выйдя из ступора, Падриг, качаясь, отошел к ближайшему дереву. Там его стошнило.

И что теперь?

Глава 49

Падриг, отбросив щепетильность, обыскал труп в поисках кошелька или бумажника. Он отдавал себе отчет в том, что, грабя мертвеца, добавляет к длинному списку своих грехов еще один, но решив доставить покойника в магистрат, он должен был придать себе хоть мало-мальски приличный вид, а своих денег на приличную одежду не осталось. В кармане у Падрига всего-то и завалялось три шиллинга.

Респектабельный вид и внушающая доверие история – вот все, на что мог рассчитывать Падриг, дабы избежать виселицы, коей он, впрочем, вполне заслуживал. Во внутреннем нагрудном кармане сюртука Сэндисона он наконец нашел, что искал: двадцать фунтов банкнотами. В других карманах он насобирал немного мелочи, несколько визиток…

Господи! «Виконт Суттар», – прочел он золотое тиснение на визитке. Виконт Суттар. Не Гарет Сэндисон, который помешал Грэнби осуществить изначальный план мести, а его старший брат, из-за которого пошел прахом второй грандиозный план Грэнби.

Падриг выпрямился. Его охватил страх. Бежать, бежать куда глаза глядят! И никогда больше сюда не возвращаться. Он вскочил на коня, но что-то его остановило. Он оглянулся на лежащий на земле труп.

Понимая, что совершает ошибку, но поддавшись порыву, Падриг спешился и, привязав коня к ближайшему дереву, вернулся к покойнику. Конь Суттара убежал, когда раздался выстрел, но не слишком далеко – сейчас жеребец щипал траву на опушке. Приняв окончательное решение, Падриг направился к жеребцу покойного. Несколько минут ему потребовалось, чтобы поймать коня, и куда больше времени и сил на то, чтобы поднять и перекинуть через седло мертвое тело. Весь в грязи и крови, Падриг достал из седельной сумки два шейных платка, затем нашел еще три в сумке виконта. Связав все платки вместе, присовокупив к ним один с собственной шеи, он кое-как закрепил тело.

Затем он сел в седло, держа на поводу коня Сэндисона с мертвым хозяином. Потом он пожалеет об этом. Грэнби прав – это непростительная глупость. Скорее всего, его повесят.

И поделом.

– Суттар мертв, – сказал Лео, когда Гарет вошел в комнату. Боу, не мешкая, протянула мужу письмо. Гарет смертельно побледнел. У Боу глаза были на мокром месте.

Каким бы никчемным человеком ни был Суттар, он приходился Гарету братом, и Гарет любил его. Любил, несмотря ни на что.

Гарет покачал головой, словно пытался уяснить смысл того, что сейчас говорил ему Лео. Пытался, но не мог.

– Так что сказал посыльный?

– Он сказал, что лорд Суттар мертв. Об этом нас извещает сэр Тобиас Монтегю, магистрат, чье поместье находится в Кенте, неподалеку от Хокенбери.

Гарет крутил в руках запечатанное послание. Боу положила руку ему на плечо. Немного погодя Гарет нашел в себе силы сломать печать и развернуть листок. Опустившись в кресло, он прочел письмо.

– Не просто мертв, – сказал Гарет, закончив читать, – а убит. Тело его доставил в Хокенбери Падриг Нолан, который заявляет, что Суттар был убит Джорджем Грэнби в приступе ярости. В письме говорится, что в Дувр отправлена ориентировка на одноглазого мужчину.

Боу опустилась рядом с мужем на корточки и положила ладонь Гарету на колено. Что тут сказать? Все пути вновь сходились к Грэнби. Грэнби, которого она когда-то обнадежила, а потом оттолкнула. И ослепила на один глаз. Это она открыла ящик Пандоры. Лучше бы ей умереть.

– Суттар не был ни святым, ни праведником, но такой участи он не заслужил. Для графа его смерть станет ударом.

– Кому-то надо поехать за телом, – тихо сказал Лео. Он неловко переступил с ноги на ногу, и половицы скрипнули. – И тот, кто поедет, должен поговорить с Ноланом. Возможно, он знает о местонахождении мальчика больше, чем спьяну рассказал Виоле.

Гарет кивнул, хотя Боу не была уверена в том, что он понял, что сказал ее брат. Да и слышал ли его Гарет?

– Ты можешь распорядиться, чтобы сюда подали карету? – попросила она брата.

Лео быстро провел пальцем по щеке и, стремительно развернувшись, вышел за дверь. Боу заставила себя подняться. Надо было сообщить лакею Гарета, чтобы собрал для него вещи в дорогу.

Когда Боу вернулась, она застала Гарета сидящим в кресле в той же позе. Молча опустившись на пол рядом с ним, она взяла мужа за руку. Оба не проронили ни слова, пока не вернулся Лео.

Боу поцеловала Гарета на прощание.

– Я обо всем позабочусь. Встретимся в Эшбурне, – быстро сказала она.

Гарет и Лео сели в карету. Боу вернулась в дом. Ее ждали дела – распорядиться насчет похорон, заказать траурную одежду для них обоих.

Для них с Гаретом пришло время покинуть Лондон, доверив Лео и Деверо поиски Джейми, пока тело Суттара не будет предано земле.

О боже! Титул. Боу без сил опустилась в кресло. Голова ее кружилась. Теперь Джейми лорд Суттар. Вернее, будет им, если его мать докажет законность брака. А если не докажет, то наследником станет Гарет.

Глава 50

Гарет мрачно смотрел на Падрига Нолана. Ирландец был хорошо одет и чисто выбрит и все равно выглядел изрядно потрепанным жизнью. Со времени их последней встречи Нолан, казалось, постарел лет на десять.

Сэр Тобиас держал его под замком в гостевой спальне собственного дома. Что делать с Ноланом, он не знал. Впрочем, и Гарет тоже. В том, что Нолан заслуживает виселицы, сомнений не было, и все же…

– Что ты сообщил сэру Тобиасу? – поинтересовался Гарет. Если он сказал тому слишком много, пусть пеняет на себя – виселицы ему не избежать, как бы он ни старался.

Ирландец судорожно сглотнул. Он сжимал руки так, что костяшки побелели.

– Очень мало, и почти ни слова правды.

– Иными словами, ты представил дело так, словно помогал Суттару, а не Грэнби?

Нолан виновато кивнул.

– Я сказал, что Грэнби украл его ребенка и мы искали их обоих, – признался Нолан и со вздохом добавил: – Хотя я не думаю, что баронет поверил хоть одному моему слову.

– Но он сомневается в твоей виновности, иначе тебя бы давно тут не было. И сидеть тебе не запертым в гостевой спальне, а в камере, в ожидании суда за убийство.

Нолана передернуло от одной мысли об этом.

– Тело моего брата уже подготовлено к путешествию домой. Полагаю, свои пожитки ты возишь с собой?

– Желаете меня лично доставить в тюрьму?

Гарет, втянув щеки, задумчиво смотрел на ирландца. Если честно, он, как ни парадоксально, чувствовал себя в долгу перед ним. Если бы не Нолан, Боу не была бы сейчас его женой.

– Дальнейшее зависит от тебя, – сказал Гарет, внезапно уверовав в то, что, спасая Нолана, поступает правильно. – Ты наша главная надежда найти Грэнби, и ты единственный свидетель его преступления, а его мне как раз очень хочется отправить на виселицу. Я предлагаю следующее: подтверждаю ту версию, что ты изложил сэру Тобиасу, и забираю тебя с собой. Но если тебя это не устраивает, мы с лордом Леонидасом расскажем баронету правду и оставим тебя здесь.

– Зачем вам меня выгораживать, сэр? – боясь поверить в свою удачу, спросил Нолан.

– Считай, что я благодарю за то, что ты сказал нам, как найти ребенка, и за то, что ты рисковал жизнью, доставив сюда тело моего брата. – Гарет встал. Ему не терпелось уехать.

– Едва ли этим я могу загладить вину перед вами… За то, что похитил вашу леди. За то, что увез вашего мальчика.

– Тогда у меня возникает встречный вопрос: зачем ты помогал Джорджу Грэнби? Не похоже, чтобы ты был сильно к нему привязан, так что тебя заставило ему служить?

– Долги, – сказал Нолан. – Я сильно проигрался. Погубил себя и свою семью. Грэнби сказал, что простит мне их, если я помогу ему похитить наследницу. Я стоял перед выбором: она или мои сестры…

Гарет решил, что пора закругляться. Не хватало еще, чтобы он проникся симпатией к этому ирландцу. Уж лучше чувствовать себя его должником.

– Ты выбрал своих сестер. Я бы сделал то же самое, что лишний раз подтверждает – мы оба несовершенны. Бери свои вещи, и пойдем вешать лапшу на уши сэру Тобиасу.

– Вы об этом не пожалеете, сэр, – сказал Нолан, когда они с Гаретом шли к конюшне. Скорбные складки на лбу и щеках никуда не исчезли, но глаза ирландца ожили и он уже не выглядел стариком, как раньше.

– Найти мальчика живым, Грэнби схватить, живым или мертвым – все равно, вот что для меня важно. Остальное не в счет. Я жду от тебя вестей по прибытии в Лондон. Если понадобится связаться со мной, обращайся к лорду Леонидасу.

Нолан кивнул и скрылся за дверью конюшни. Вон вопросительно посмотрел на Гарета.

– Не спрашивай, – сказал Гарет.

– Ты действительно ему доверяешь?

Гарет пожал плечами.

– Я верю в то, что он хочет исправиться. Пусть уж лучше я ошибусь в нем, чем позволю повесить человека за добрый поступок. И в настоящий момент, в отличие от меня, ничто не мешает ему искать Джейми.

Вон кивнул.

– Как и мне. Надеюсь, сэр Тобиас одолжит мне коня, и я смогу присмотреть за Ноланом. И надеюсь, что мы вскоре увидимся вновь, и поводов для радости у нас будет больше.

Глава 51

Первое, что услышал Гарет, когда Бредфилд, лучший в мире дворецкий, открыл перед ним дверь в усадебный дом, так поразивший Боу, – это грохот разбиваемой посуды. После непродолжительного затишья послышались крики, ругань и вопли – все одновременно. Не теряя времени на снятие пальто, Гарет, перескакивая через ступени, помчался наверх, в гостиную матери, где, судя по доносившимся оттуда звукам, бушевал скандал.

– Почему я должна молчать? – возмущенно воскликнула графиня, даже не заметив вошедшего Гарета. – Эта женщина – вдова. А вдове следует носить траур.

– Леди Оливия…

– Леди Суттар. Леди Суттар! – завопила его мать, перебивая Боу.

– Вчера мы получили известие о том, что шотландский брак Суттара признан законным. Та шотландская женщина и есть леди Суттар, а не я. – Леди Оливия в ярко-красном платье, гордо расправив плечи, стояла у камина в окружении разбросанных по полу фарфоровых черепков. – Я не вдова, – сказала она с нервным смешком. – Я и женой настоящей ему не была, и потому не вижу никаких причин для траура.

Табакерка из лиможского фарфора, гордость его матери, с печальным звоном ударилась о камин и в виде блестящих осколков украсила собой алое платье леди Оливии.

– Можете все здесь перебить, воля ваша. Но заставить меня надеть траур вы все равно не сможете.

– Неблагодарная девчонка! – мать его обернулась, очевидно в поисках очередного бьющегося предмета. Увидев Гарета, она бросилась к сыну на грудь и зарыдала.

Боу с утомленным лицом стояла поодаль, спиной к окну. На ней было траурное платье, строгое, черное, без блеска.

– Слава Богу, – сказала она, увидев мужа.

Гарет улыбнулся ей, выглядывая из-за кружевных оборок материнского чепца. Он успел соскучиться по ней, хотя с тех пор как уехал, оставив ее в Лондоне, прошло всего три дня. Гарет поймал себя на том, что подозрительно спокойно реагирует на происходящее. Похоже, он успел освоиться с ролью супруга и приобрел иммунитет к женским истерикам.

– А вы! – воскликнула графиня, высвободившись из сыновних объятий и стремительно развернувшись к Боу лицом. – Ничего бы этого не случилось, если бы не вы! Я ненавижу вас. Я ненавижу вас всех, и хочу, чтобы меня оставили в покое!

– С удовольствием, – произнесла леди Оливия. – Вот уже несколько недель, как я прошу вас о том же. Наконец-то мы пришли к общему мнению, и я смогу покинуть этот жуткий дом, – заключила она и направилась к двери.

– Ты бы еще и сплясала на его могиле, если б позволили, – крикнула графиня вслед Оливии.

– Может, и спляшу, – бросила та в ответ, перед тем как хлопнуть дверью так, что она едва не слетела с петель.

Гарет окинул взглядом поле битвы. Осколки фарфора покрывали пол. В лепнине стен появились выщербины, и стул был опрокинут. Он посмотрел на Боу, и та подбежала к нему, схватила за руку и потащила его за собой прочь из комнаты, невзирая на протестующие крики графини.

– Ты даже не представляешь, что нам тут пришлось вытерпеть, – скороговоркой сообщила Боу. Она не выпускала его руку, словно боялась, что он убежит. Гарет понял, куда она его ведет – в гобеленовую комнату. Затащив его в комнату, Боу закрыла дверь, обернулась, прислонившись к двери спиной, и покачала головой.

– Приношу свои извинения, детка, – сказал Гарет. – Надо было мне дважды подумать, прежде чем отправлять тебя сюда. Теперь, вижу, ты знаешь, что собой представляет моя семья.

– Здесь бедлам! Твой отец безутешен. Твоя мать то обвиняет меня в смерти Суттара, то отчитывает леди Оливию за то, что она не желает примерять на себя роль скорбящей вдовы. Но как можно винить бедную Ливи? Вот уж действительно кому не позавидуешь, так это ей, особенно сейчас, когда шотландский суд признал первый брак Суттара законным.