Нежные сети страсти Карр Изобел
– А вы не ускачете, пока я буду седлать Тучу?
– Не ускачу, если поторопишься, – пообещала Боу. – И разбуди Джона. Он отведет наших коней назад, в Мортон-Холл.
Уже через несколько минут Вооз и заспанный Джон были в седле. Боу кивнула им, и Порох, вихрем сорвавшись с места, поскакал прочь со двора.
В этот ранний предрассветный час дорога на запад была почти пуста. Встретились им только пастухи, выгонявшие скот, да еще крестьянин на телеге, нагруженной пустыми бочками.
Въехав в Дувр, Боу спешилась, передав своего коня заботам Джона, а Воозу вручила саквояж.
– Подождите здесь, – велела она, нащупав в кармане кошелек. – Надеюсь, мы опередили первый пакетбот из Франции, и нам достанутся места в дилижансе.
Недолгие переговоры с клерком закончились относительно удачно – Боу удалось раздобыть для них с Воозом два места в почтовой карете.
– Иди сюда! – крикнула она ему, помахав рукой. – Места для нас есть. Только уж не обессудь – сидеть придется на крыше. Ничего другого не осталось.
– До Лондона восемнадцать часов езды. Вы замерзнете, миледи.
– Чепуха. На мне дорожный костюм из кашемира и редингот с меховым подбоем. Шансов замерзнуть не больше, чем у тебя.
Вооз неодобрительно покачал головой, но помог ей забраться на крышу дилижанса. Забросив туда же ее багаж, он забрался следом, сел рядом и пробурчал:
– Не годится вам тут ехать, миледи.
Боу не удостоила его ответом.
– Что, если вы упадете и свернете шею?
– Ты скажешь всем, что меня предупреждал, и совесть твоя будет чиста.
Кучер крикнул «Берегись!», и дилижанс тронулся с места. Боу крепко держалась за хлипкие перила. Вооз сидел сгорбившись и мрачно смотрел вперед.
К тому времени как они доехали до Лондона, Боу промерзла до костей и устала донельзя. И еще она страшно хотела есть. Вооз спустил ее на землю и предусмотрительно поддержал, когда она чуть было не упала – окоченевшие ноги отказывались держать тело. Настроение было хуже некуда.
Когда они пересели в кеб и кучер спросил, куда их везти, у Боу возникли затруднения с ответом. Родители ее сейчас находились дома, в Шотландии. Она не имела ни малейшего представления о том, где находится лондонская квартира Гарета, да и есть ли у него постоянное жилье. Оставалось одно – ехать к брату, на Чепел-стрит.
Видавший виды экипаж скрипел и вздрагивал, но так или иначе довез их до места назначения. Пока Вооз расплачивался с извозчиком, Боу, взбежав по ступеням к парадной двери, постучала.
Дверь открыл ее давний знакомый – дворецкий, что служил у них уже много лет.
– Сэмпсон! – радостно воскликнула Боу. – Я так рада тебя видеть! – Боу зашла и принялась стягивать перчатки. – Мой брат и леди Леонидас дома?
– Конечно, миледи. Проходите в гостиную и погрейтесь, а я пока сообщу хозяйке о вашем приезде.
В камине весело потрескивали поленья, и Боу подошла к огню так близко, как только могла, не рискуя подпалить юбку. Она отскочила, выругавшись сквозь зубы, когда почувствовала запах паленой шерсти. Наклонилась, чтобы проверить, не осталось ли подпалин, когда в комнату вбежала Виола.
– Боу? – Виола бросилась ее обнимать. – Ты такая холодная! Замерзла? Проголодалась? Конечно! Зачем я спрашиваю? Как же ты сюда добралась? – Виола засыпала ее вопросами, не давая времени на ответы. Мастиф, питомец Виолы, в радостном возбуждении скакал вокруг них и едва не сбил Боу с ног.
– Привет, Пен, и я тебе рада, – сказала Боу, отмахиваясь от навязчивого внимания громадной псины.
Следом за Виолой и Пен в комнату вошел Лео, но, не в пример Виоле, не сказал ни слова и, в отличие от собаки, не выказал ни единого признака радости по поводу приезда сестры. Он лишь с угрюмой миной смотрел на нее, скрестив на груди руки.
– Ты виделся с Гаретом? – сказала Боу, гладя по голове утихомирившуюся собаку.
– Да, – односложно ответил Лео.
– И ты по-прежнему ему не веришь. Не веришь мне. – Боу начала ходить по комнате, пытаясь справиться с желанием ударить брата. Пен растерянно завыла, и Виола подозвала собаку к себе.
– Лео, меня в чем только не обвиняли, но лгуньей я никогда не была, и ты это знаешь. С какой стати я стала бы лгать сейчас?
Лео по-прежнему молчал.
Боу раздраженно всплеснула руками.
– Хочешь правду? Уродливую, без прикрас? Это я соблазнила Гарета, а не он меня. Я это сделала. И я пошла на это осознанно.
Лео резко втянул носом воздух, и под скулой у него заходил желвак. Виола, стоя у Боу за спиной, пробормотала что-то вроде «я же тебе говорила».
– Гарет привез бы меня домой целую и невредимую, и я это знала. И знала, что репутация моя уже безвозвратно погублена. И поэтому сделала свой выбор. Сознательный и эгоистичный. – Боу дважды ударила себя кулаком в грудь для пущей выразительности. – Я предпочла спасти свою репутацию, пожертвовав репутацией Гарета. Ты как-то обмолвился, что тебе надо было отдать меня Грэнби, ясно давая понять, что будет, если я еще раз попаду в переделку.
Лео позеленел. Хмурая мина сползла с его лица, сменившись неподдельным ужасом.
– Я не это имел в виду.
– Не это? – Боу не дала ему сорваться с крючка. – Ну что же, я все-таки попала в очередной переплет, и потому мне ничего не оставалось, кроме как самой решать свои проблемы. Я все устроила. Я одна. И если кто и оказался в роли жертвы, то никак не я, а Гарет. И с тех самых пор он продолжает расплачиваться за то, что однажды меня спас.
– Возможно, – сказал Лео. – Но возможно и то, что он вовсе не герой, каким ты его расписываешь. Возможно, жертва – это ты, и не важно, кто кого соблазнил.
– Ты сам себя слышишь, Лео? В твоих словах нет никакого смысла.
– Если Сэндисон уже был женат, то, женившись на тебе, он совершил преступление, которое невозможно простить.
Боу прикусила губу и решительно мотнула головой.
– Это чушь.
– Мы получили письмо, из которого следует, что Гарет был женат, когда вступал с тобой в брак, – сказала Виола. – И тот мальчик, которого привез его брат, его законный сын.
– Суттар сказал, что мать ребенка мертва. – Боу внезапно стало дурно. Она сделала над собой усилие и справилась с подступившей тошнотой. – И что после ее смерти родственники мальчика привезли его к Суттару.
– Вполне возможно, что сейчас она мертва. Остается открытым вопрос, когда она умерла: до того, как он на тебе женился, или после, – с мрачным видом констатировал Лео.
– Нет, – решительно возразила ему Боу. – Вопрос не в этом. Вопрос в том, лжет или нет ваш таинственный отправитель. И если он тот, про кого я думаю, тогда налицо очередная попытка навлечь на нас неприятности.
– Грэнби? – сказал Лео.
– Гарет уже пытался тебе сказать?
Лео кивнул.
– Пытался. И все им сказанное показалось мне притянутым за уши. И сейчас кажется.
– Ты готов поверить в то, что твой лучший друг тайно женат и намеренно погубил твою сестру? Это тебе притянутым за уши не кажется. Хватит валять дурака, братец. Грэнби явился в Мортон-Холл со своим подельником Ноланом – тем самым похитителем, от которого меня спас Гарет. И в существование которого ты не желал поверить. Они пытались вновь меня похитить, но я, отбиваясь, сорвалась с обрыва. Однако Джейми им удалось забрать.
– И ты хочешь вернуть мальчика? – спросил Лео.
Боу кивнула. Да, она хотела его вернуть. Теперь он был ее семьей, так же как и Гарет. Едва ли она сможет и дальше жить в Мортон-Холле без него.
– И неизбежный скандал тебя не пугает?
– Какая теперь разница? – сказала Боу. – Либо я замужем за двоеженцем и мне не место в приличном обществе, либо все это – часть грандиозного плана мести, выношенного Грэнби. Моя репутация – карточный домик, способный развалиться от малейшего дуновения. Но еще до того, как все станет понятно, мне нужен Джейми – живой, и Грэнби – мертвый.
Глава 40
Кто-то постучал в дверь его лондонской квартиры и, не дожидаясь, пока хозяин откроет, распахнул ее. Гарет, так и не успев завязать шейный платок, вышел из спальни в смежную комнату, которая служила ему гостиной, кабинетом, а заодно и столовой, и увидел Деверо, что его нисколько не удивило, поскольку Гарет знал, что он там находится, целующего руку Боу, что явилось для Гарета полной неожиданностью. И еще он застал там Лео. Тот стоял, небрежно прислонившись к каминной полке.
– Боу? – Гарет растерялся от неожиданности и вопросительно посмотрел на Лео.
Лео пожал плечами, всем своим видом давая понять, что Боу явилась к нему исключительно по собственной инициативе.
– Ты уже был женат, когда женился на мне? – без предисловий спросила Боу.
Комната поплыла у него перед глазами, в фокусе оставалось только лицо жены – глаза, глядящие на него в упор. Она ждала ответа, а он не мог подобрать нужные слова.
– Дело в том, что кое-кто считает, что ты был женат, – сказал Вон. – Более того, этот кто-то полагает, что твой якобы незаконнорожденный сын на самом деле законный наследник и его мать все еще жива.
– Что просто немыслимо, – сказала Боу. В голосе ее звучала мольба – она умоляла его опровергнуть вздорные обвинения. – Никто в здравом уме так бы не поступил.
Гарет продолжал хранить молчание, он словно впал в ступор. Деверо закатил глаза и раздраженно вздохнул. Гарет стоял перед выбором. Он мог предать либо брата, либо жену. Но в любом случае совершит предательство.
– Никто, кроме Суттара, – сказал Гарет. В комнате повисла напряженная тишина.
Гарет, глядя на Боу, видел, как менялось ее лицо, по мере того как до нее начало доходить сказанное мужем. Он видел, как вспыхнули гневом ее глаза. Потом гнев ушел и осталась только боль. Боль и обида.
– Суттар? И ты мне ничего не сказал?
– То была не моя тайна. И дело не только в Суттаре. Его жена…
– Которая из двух? – с издевкой протянул Вон.
– Довольно с меня твоих издевок! – сорвался Гарет, метнув на Лео свирепый взгляд, и вдруг увидел в глазах его знакомый озорной блеск. – Не лучший момент ты выбрал для прощения, черт тебя дери!
– Если мать Джейми жива, репутация леди Суттар погублена навсегда, – сказала Боу, в ужасе прикрывая рот рукой.
– За себя ты не боялась, – заметил Лео не без раздражения. – Может, стоило бы порадоваться, что тебе не угрожает ничего такого же?
– Чему тут радоваться! Я знаю Оливию. Нас вместе представляли ко двору. Мы одновременно вышли в свет. И, если Суттар был женат или до сих пор женат на матери Джейми, тогда Джейми наследник графского титула. А ты, – Боу вновь повернулась к Гарету лицом, глаза ее горели гневом. – Ты хотел отнять у него титул и все, что принадлежит ему по праву!
Гарет поднял руки вверх, заявляя о капитуляции.
– Ради общего блага.
– Джейми для тебя не в счет! – раскрасневшись от гнева, воскликнула Боу.
– Сделать так, чтобы всем было хорошо, невозможно, Боу, – резонно возразил Гарет, открывая ей суровую правду жизни. – Кто-то непременно окажется в проигрыше. На одной чаше весов оказались законные права Джейми, а на другой – доброе имя моей семьи и репутация твоей подруги. В моем понимании вторая чаша оказалась тяжелее.
Боу кивнула, но, судя по упрямо поджатым губам, доводы Гарета не вполне ее убедили. Она продолжала верить в возможность торжества абсолютной справедливости.
– Грэнби считает, что Джейми – твой сын. Он верит, что погубленной окажется моя репутация, если правда выйдет наружу.
– И потому он, вероятно, прямо сейчас, пока мы тут разговариваем, разыскивает либо мать Джейми, либо доказательства легитимности брачного союза, – сказал Деверо.
– Выходит, что и нам пора заняться тем же, – сказал Вон таким тоном, словно эта мысль его окрыляла. – Самый надежный способ отыскать Грэнби и мальчика – это пойти по его же пути.
Боу сидела за письменным столом Гарета и расчесывала волосы, на состоянии которых путешествие на крыше дилижанса отразилось не лучшим образом. Когда гребень перестал цеплять спутанные участки, Боу заплела косу и несколько раз намотала вокруг пальца кончик, чтобы не расплеталась.
– С чего думаешь начать поиски? – спросила Боу. – Есть какие-нибудь мысли?
Гарет покачал головой.
– Ничего конкретнее Шотландии. Думаю, не попробовать ли нам заручиться помощью моего брата? Просить у Суттара помощи прямым текстом смысла нет, но если действовать хитростью, кое-что может получиться.
– Поясни, – попросила Боу. Она встала из-за стола и подошла к Гарету, который готовил на жаровне тосты с сыром. Гарет протянул ей длинную вилку с тостом, с которого капал расплавленный сыр.
– Значит, так, – начал Гарет, не отрываясь от готовки. – Если Суттар подумает, что его тайна вот-вот станет известна всем, он, возможно, попытается получить информацию из первых рук, и мы его там и накроем.
– Или не попытается.
– Проследить за Суттаром намного проще, чем за Грэнби.
Боу кивнула и подула на горячий сыр, прежде чем отправить его в рот.
– Так ты надеешься вселить в Суттара страх Божий?
– Суттар боится отца куда сильнее, чем Бога, – сказал Гарет, склонившись над жаровней.
Боу доела тост и потянулась за вином.
– Вот так на самом деле и живут холостяки? На хлебе и вине?
– Ну, иногда им перепадает мясной пирог.
– Или стаканчик дешевого джина, – с насмешливой улыбкой предположила Боу.
– Ты когда-нибудь пробовала джин?
Боу покачала головой.
– Нет, но не отказалась бы попробовать.
– Тебе бы не понравилось, детка, – со смехом ответил Гарет. – Вкус как у гнилого яблока, а глотку дерет так, что у тебя бы глаза на лоб полезли.
– Тогда я, пожалуй, продолжу пить арак. – Боу сделала еще глоток. – Если Лео не ужинал с нами, он уходил в клуб и ел там. Разве так не все поступают?
– Так поступают те, кто может себе это позволить. Но я пригласить тебя на ужин в приличный клуб едва ли смогу.
– Ты мог бы пригласить меня в «Красный лев», – сказала Боу.
– Нет, я правда не мог бы.
Боу прикусила губу, изображая недовольство. Его привела в ужас сама мысль о том, чтобы отвести ее туда, тем больше укрепив ее в желании там побывать. Гарет протянул ей длинную вилку с насаженным на нее горячим тостом, и Боу, взяв вилку в руку, принялась дуть на тост.
– Я все думаю о Джейми, – сказала она, устремив невидящий взгляд на пузырящийся сыр. Внезапно у нее пропал аппетит.
– Я знаю, любовь моя, – тихо сказал Гарет и с сочувствием посмотрел на нее. – Но Грэнби забрал его не просто так. Он позаботится о мальчике, пока мы не вернем его.
– Я себе тоже это говорю, но отчего-то не слишком верю.
– Деньги или власть, все сводится либо к одному, либо к другому. Либо ему нужны деньги, и в таком случае мы решим вопрос, либо он хочет держать нас на коротком поводке, что, как мне кажется, более вероятно, принимая во внимание прежние его поступки. И если так, мы обернем его требования против него самого.
– На словах все и вправду просто.
– Все действительно просто. Мы либо победим, либо проиграем. А я проигрывать не намерен.
Глава 41
Прошло двое суток с того памятного морозного дня, как Боу нежданно-негаданно явилась в Лондон. А сейчас вместе с Гаретом они подъезжали к фамильному гнезду Роксвеллов. Боу сделала глубокий вдох и медленный выдох. Гарет дремал, положив ноги на противоположное сиденье.
– Гарет, – позвала его Боу, и муж открыл глаза. – Что, если Суттар или мать Джейми захотят оставить его у себя?
– Суттар? Не говори глупостей. А если бы Джейми был нужен матери, она не стала бы сбывать его с рук. – Гарет снова закрыл глаза.
– Но что, если Суттар все же захочет вернуть себе сына? Или мать Джейми передумает, когда поймет, что ее сын – прямой наследник графского титула?
Гарет вздохнул, не потрудившись открыть глаза.
– Нет ни малейшего шанса, что мой брат захочет принять хоть какое-то участие в жизни Джейми, а тем более забрать сына к себе, как бы все ни повернулось. И еще меньше шансов, что мой отец позволит какой-то дочери лавочника подойти близко к своему наследнику.
– То есть ты хочешь сказать, лорд Роксвелл может предъявить на него права.
– В том случае если Джейми действительно наследник Суттара? – Гарет повернул голову и посмотрел на Боу. – При сложившихся обстоятельствах реакцию моего отца невозможно предсказать. На этот счет твои подозрения оправданны. Но я очень сомневаюсь, что граф захочет постоянно видеть перед глазами напоминание о непростительном прегрешении Суттара, и если и станет опекуном Джейми, то лишь формально.
Боу поудобнее устроилась на сиденье и положила голову Гарету на плечо.
– Это хорошо.
Гарет слегка ущипнул ее, когда карета остановилась.
– Готова?
Боу кивнула, но выходить из экипажа не торопилась. Как завороженная она смотрела на дом. Он был похож… на каменный мавзолей. Громадный трехэтажный каменный блок с парадным входом посредине и двумя невероятных размеров колоннами по бокам от входа.
– Ты вырос здесь? – поежившись, словно от холода, спросила она.
Гарет невесело усмехнулся.
– Внутри этот шедевр архитектуры точно так же ласкает взгляд, – с сарказмом заметил Гарет. – Скоро сама все увидишь. – Он легонько подтолкнул ее к выходу. – Отец страшно гордится своим жилищем, так что постарайся сделать так, чтобы он принял твой ужас за благоговейный восторг.
Дверь открылась. Дворецкий при виде Гарета просиял от радости, но при этом старательно сохранял серьезное выражение лица.
– Господин Гарет, вы надолго к нам?
– Нет, Бредфилд, мы с женой едем в Шотландию, в гости к ее семье, а по дороге решили заглянуть сюда. Я хочу показать ей наше семейное гнездышко. Миссис Сэндисон, позвольте вам представить Бредфилда. Он самый лучший дворецкий во всей Британии. Я бы украл его у графа, но служить в Мортон-Холле ему совсем не по чину.
Боу вежливо кивнула, и Бредфилд наконец позволил себе улыбнуться. С поклоном он пригласил их в дом. Просторный квадратный холл украшала лишь открытая колоннада на уровне второго этажа. Стены и колонны были из того же желтого камня, что и фасад дома. Все это помпезное сооружение выглядело так, словно его возвели на руинах. Отцу ее, большому любителю классики, этот дом, наверное, понравился бы.
Боу с интересом огляделась. Она увидела, что пространство стен галереи второго этажа, свободное от дверей и комодов, завешано картинами.
– Суттар здесь? – словно невзначай поинтересовался Гарет.
Боу облизнула губы. Ей бы не хотелось, чтобы ее нервозность была слишком заметна. Но от ответа дворецкого зависело очень многое. Им нужен был Суттар, ради него они сюда и приехали.
– Здесь. И леди Суттар тоже. А ваши родители в отъезде. Поехали в Бат поправить здоровье графини.
– Она все еще верит в целебную силу вод? – Гарет с хозяйским видом расхаживал по залу, а Боу тем временем снимала перчатки, пальто и шляпу.
Бредфилд кивнул, и Гарет рассмеялся.
– Она здорова как бык, но любит притворяться слабой и немощной. Обожает говорить о своих мнимых недугах – только повод дай.
Дворецкий лишь неодобрительно округлил глаза, но ничего не сказал, посчитав, что, если Гарет считает нужным внушить жене: дела обстоят именно так, – не надо ему мешать. Бережно перекинув через руку редингот леди Боу, он протянул свободную руку за остальными вещами. Бросив перчатки в шляпу, Боу протянула ему свой головной убор.
– Вы останетесь на ужин, сэр? Мне подготовить вашу комнату?
– Нет, Бредфилд, не надо. Нам надо ехать, но не мог бы ты распорядиться, чтобы через час нам принесли чай в Гобеленовую комнату? – попросил Гарет. – Пойдем, любовь моя, – обернувшись к Боу, сказал Гарет и, церемонно взяв жену под руку, повел через зал к парадной лестнице.
– Весь дом выточен из камня? – спросила Боу, пробежавшись пальцами по резным перилам.
– Практически весь. Холодный как склеп, – добавил Гарет, когда они поднялись на колоннаду. Ковры, явно вытканные по специальному заказу, покрывали пол и лестницу, приглушая шаги. – Брат скорее всего у себя в кабинете. У него в доме собственные апартаменты, устроился как можно дальше от графа. Пойдем выудим его оттуда.
Большая двустворчатая дверь с отделкой в том же стиле, что и каменные стены, вела в просторную музыкальную комнату. Все в ней, включая мебель и обои, было цвета сливок и золота. Гарет пробежал пальцами по клавишам фортепьяно, наиграв знакомую мелодию. Это был отрывок из какого-то известного произведения, хотя Боу не помнила, какого именно. Она смотрела на него, склонив голову набок. Гарет поднял взгляд, точеные скулы его слегка порозовели.
– Я не знала, что ты умеешь играть, – сказала она.
– Весьма посредственно, – ответил Гарет и повел ее дальше, через анфиладу комнат, последней из которых оказалась небольшая, но хорошо обставленная библиотека. У окна с видом на сад стоял добротный письменный стол.
При их появлении сидящий за столом Суттар стремительно обернулся.
– Гарет? Какого черта? Что ты забыл в Йоркшире?
– Попробуй угадать, братец, – с ноткой угрозы ответил Гарет.
Суттар молчал. Взгляд его метался. Ей было знакомо это затравленное выражение. Так смотрит лис на несущегося на него пса за мгновение до того, как броситься на обидчика и умереть в неравной схватке.
– О чем это ты?
– О той беде, что вот-вот свалится на твою бедную голову. Кое-кому не дает покоя твой маленький секрет. И этот кто-то шлет письма, утверждая, что мать Джейми жива. Пока этот кто-то все еще думает, что я отец ребенка, но как только он найдет мать Джейми, если, конечно, предположить, что он не ошибся насчет ее чудесного воскресения, тебе крышка.
Суттар смертельно побледнел. Боу даже стало жаль его. Внешне Суттар был так похож на Гарета, что не испытывать к нему определенную симпатию она не могла. Та же роскошная шевелюра белых волос, тот же греческий нос и высокие, красиво очерченные скулы. Разве что Гарет был значительно выше ростом и имел особенные трагические брови. У Суттара брови вниз не опускались, были прямыми и темными и почти сходились на переносице.
– Так скажи мне, – продолжал Гарет, наступая на брата и в прямом, и в переносном смысле, – мать Джейми действительно жива? Потому что, если она жива, в твоих интересах оказаться у нее раньше того, кто так стремится к ней попасть.
Суттар покачал головой.
– Я же сказал тебе, что она умерла! – сказал он подозрительно быстро и подозрительно категорично. – Она умерла, и ее ублюдка подкинули мне.
– Вы хотите сказать, вашего сына? – с трудом сдерживая гнев, уточнила Боу. – Потому что мы все его видели и ни у кого не возникло сомнений, что Джейми – Сэндисон. Он как две капли воды похож на вас обоих.
Суттар обомлел. Он не привык, чтобы с ним разговаривали в таком тоне. Бедная Оливия. Мало того что ей приходилось жить, по точному определению Гарета, в этом каменном склепе, ей еще выпало «счастье» терпеть такое «сокровище» в качестве мужа. Если Суттар и вправду двоеженец, а в этом случае ей так или иначе придется с ним расстаться, она, возможно, даже обрадуется возможности обрести свободу. Выходит, все не так уж и трагично. Боу с нескрываемым отвращением смотрела на Суттара.
– Кто дал вам право так на меня смотреть? Кто дал вам право судить меня?! – глубоко засунув руки в карманы сюртука, огрызнулся Суттар.
– Ты и дал. По твоей милости ей пришлось немало вытерпеть, – сказал Гарет, опередив Боу. – Ты жалкий лгунишка, Суттар. Всегда им был, навсегда и останешься. Если тебе интересна судьба собственного сына, в чем я не уверен, то спешу сообщить – его похитили. А теперь самое интересное: похитил его тот же человек, который рассылает письма, где называет отца Джейми двоеженцем. И, можешь не сомневаться, он использует Джейми, чтобы заставить его мать опознать настоящего отца мальчика. И если это произойдет, обман раскроется и правда о том, что Джейми твой сын, а не мой, выйдет наружу.
– Раскроется, говоришь? – с ненужной запальчивостью огрызнулся Суттар.
– Раскроется, – спокойно, но с металлом в голосе ответил Гарет. – Когда с тобой случился этот казус, меня не было в стране, и об этом известно многим, в том числе отцу. Так что графа не удастся одурачить, а семья Боу не станет терпеть подобных наговоров.
– Говорю тебе, она умерла! – воскликнул Суттар, едва не дав петуха. – Умерла, и никто ничего не докажет.
Гарет покачал головой и, кивнув на дверь, глазами попросил Боу выйти из комнаты. Боу в последний раз смерила Суттара взглядом и вышла. Гарет догнал ее уже в музыкальной комнате.
– Проглотил наживку? – лукаво спросила она.
– С крючка не сорвется, – заверил ее Гарет. – Было бы слишком самонадеянно рассчитывать на то, что он честно сознается во всем и вызовется помочь найти мальчика. Теперь все, что остается, это ждать и следить.
– И надеяться на то, что Грэнби уже приблизился к разгадке так близко, что мы его накроем вместе с Суттаром.
– И это тоже, – сказал Гарет, беря ее под руку. Он повел ее к двери, которую она не заметила раньше. Распахнув перед ней дверь, Гарет церемонно поклонился и пригласил ее пройти первой.
– Гобеленовая комната, – объявил он.
Комната эта по размерам подходила скорее для кладовой, чем для гостиной. Обстановка спартанская: камин, письменный стол, – и больше ничего. И никаких украшений, если не считать великолепных гобеленов, полностью закрывавших стены.
– Их изготовили по специальному заказу, – сказал Гарет. Он подошел к окну и сел на подоконник. – Графиня пожелала иметь хотя бы одну уютную и теплую комнату в каменном дворце, который ее муж выстроил после восстановления монархии. Несколько поколений эта комната отдавалась в распоряжение младшим детям. А последним ее занимал ваш покорный слуга.
Боу переходила от стены к стене, изучая шпалеры. Самый большой ковер представлял сцену средневековой охоты на оленя. Над камином витал еж в натуральную величину, и множество прочих мелких зверушек выглядывали из-за веток и листьев сказочных деревьев и кустов.
– Как ты думаешь, твои родственники заметят, если мы оголим стены и увезем ковры с собой? – сказала Боу, любовно поглаживая ежика.
– Родственники? Наверное, нет. Но Бредфилд, безусловно, заметит.
– Это ведь настоящие гобелены?
– У тебя наметан глаз.
– В Лохмабене у нас тоже есть несколько таких ковров. Один из них того же возраста, что и сам дом, остальные – гордость коллекции моей матери. Она бы вам позавидовала, ведь вы видите эти работы.
– А что мешает тебе показать ковры матери? Пусть приезжает, посмотрит. Если, конечно, дом не сгорит дотла, что маловероятно, если принять во внимание тот материал, из которого он сделан.
– Ничего не мешает, если исходить из предположения, что нам все еще будут тут рады, когда мы доведем дело до конца. – Боу подошла к мужу и присела рядом с ним на подоконник.
– С этим не поспоришь, – сказал Гарет и, взяв Боу за руку, игриво погладил ее ладонь большим пальцем. – Но на Бредфилда можно положиться – он пустит нас через черный ход.
Боу смотрела на его палец, и по телу разливалось приятное тепло.
– Ты любишь меня? – вдруг спросила она.
Палец Гарета замер, и он крепко стиснул ее ладонь.
– Я мог бы задать тебе тот же вопрос, Боу. Ты поняла, что я могу пригодиться, и решила воспользоваться возможностью спасти репутацию?
– Ты не ответил. Скажи «да» или «нет», а потом спрашивай.
Гарет вздохнул и наклонил голову, так что лица их оказались на одном уровне. Синие глаза его блестели.
– Я понял, что люблю тебя, на твоем первом балу. Тогда я отказался от сомнительной чести войти в число твоей свиты, не пожелав соперничать с твоим главным любимцем – вислоухим спаниелем. И с тех пор продолжаю любить.
Боу медленно кивнула, словно получила подтверждение своей догадке.
– И потому ты меня избегал, – тихо сказала она.
– Ты все равно не смогла бы стать моей, так зачем же мучиться напрасно?
– А я бегала за тобой, как трехлетка за бабочкой. Как это, должно быть, нелепо выглядело со стороны.
Гарет тихо засмеялся.
– Ты была прелестна.
Боу закусила губу и, нехотя прекратив ее терзать, сказала:
– Дело не в том, что ты оказался тогда в нужное время в нужном месте. Окажись на твоем месте Деверо, или Тейн, или любой другой из друзей Лео, я бы целомудренно отправилась домой.
Гарет усадил ее к себе на колени и зажал поцелуем рот. Он целовал ее яростно, почти зло.
– Не смей никогда больше говорить, что брак со мной – ошибка, – сказал он.
Боу усмехнулась и, вновь прикусив губу, сказала: