Хрустальная армия Соболев Сергей
– Хрен их знает когда кокнули, – сказал Дюбель. – Такую форму давно уже не носят.
– Пристрелили еще до того, как заколотили вход в эту штольню.
– Гиблое место. Сюда даже крысы не наведываются!
Каждый из четверых живо представил себя в эти секунды в образе мумифицированных покойников.
– Ну че, Монах? – хрипло произнес старший. – Какие мысли? Как нам выбраться наружу? Через какие хода или штольни?
Саныч кивнул в сторону прохода, который как раз в это время осветил Дюбель.
– Может, попробуем пройти еще по этому пути? – спросил он у помалкивающего проводника. – Что скажешь?
Степанов в ответ неопределенно пожал плечами.
– Все, шандец! – просипел Дюбель. – Конечная… здесь и подохнем, братцы!
Он шмыгнул похожим на рубильник носом. Его всего трясло; как, впрочем, и всех остальных – от холода, от пережитого, от вновь навалившегося страха.
– Паршиво… – пробормотал Малой. – Тут можно бродить по этим штольням до скончания века.
– Выходы наружу из горизонтальных штолен забутованы, – негромко произнес Степанов. – Кажется, я это уже говорил?..
Дюбель, переложив фонарь в левую руку, правую запустил под набухшую влагой полу ватника.
– Куда ты нас завел, Сусанин?! – процедил он, направив луч света прямо в лицо Степанову. – Че молчишь, мужик?! Знаешь, что поляки сделали с тем колхозником, который их в трясину завел?
Старший успел в самый последний момент перехватить руку с заточкой! На помощь ему тут же пришел Малой! Под темными сводами, в подземной каморе, там, где многие годы не ступала нога человека и где они только что обнаружили двух убитых кем-то людей, послышался шум возни; зазвучал матерок!..
Саныч и пришедший ему на подмогу здоровяк общими усилиями обезоружили потерявшего голову бродягу – отобрали у Дюбеля и заточку, и фонарь.
Некоторое время вся их компания хранила молчание. В опустившейся вновь темноте – батарейки заметно уже подсели, поэтому Саныч выключил фонарь, слышалось лишь натужное дыхание. Дюбель часто хлюпал кровенящим носом; во рту у него тоже было солоно от крови.
Наконец прозвучал голос «проводника».
– Братцы, я вас сюда не по своей воле завел…
– Ну? – угрюмо произнес Саныч. – Это понятно…
– Кто ж мог подумать, что партию с вертака высадят?! И что так быстро на хвост сядут, что не дадут уйти за Медвежью гряду.
– Вины твоей тут нет, Монах.
– Я вот думаю… Ну… Хм…
Не дождавшись внятного продолжения фразы, Саныч сказал, адресуясь тому же Степанову:
– Ты, Монах, сейчас думай о том, как нам отсюда выбраться!
– Вот что, братцы, – сказал Степанов после еще одной затянувшейся паузы. – Тут, сколько знаю, были проложены штольни с выходами на поверхность…
– Так показывай! – подал реплику Дюбель. – Куда идти, Монах? Выведи нас отсюда, на хрен!..
– Но их забутовали… Либо взорвали еще в ту пору, когда я здесь юнцом после техникума работал.
– А откуда про ту штольню, по которой нас сюда провел, узнал? – спросил Малой.
– От одного земляка. Он со мной работал в одно время, до того как горно-шахтное управление закрыли. И еще до того, как частично разобрали рельсы на дороге к Медной.
– И че? Он здесь бывал, что ли?
– Это было давненько, в середине девяностых еще… Когда зарплату перестали платить, он ко мне пришел. Выпили, то-се… Он рассказал, что бывал здесь, присматривался, что и как. Он ведь еще лучше меня внутренности этой горы знает, потому что я только с полгода всего здесь проработал, а он… лет пять, не меньше. Предлагал мне подключиться к задуманному им делу…
– Что за дело?
– Хотел металл отсюда вывозить.
– Какой металл?
– Да всякий… Видели кабель?
– Ну?!
– Там сердцевина из меди… и еще какого-то сплава. Вроде бы как и сам по себе недешево стоит…
Малой присвистнул.
– Я ж говорил, что не видел такого раньше!
– Ну и вот… – продолжил Монах. – Он все мараковал, как бы раскурочить этот брошенный когда-то объект. И как вывезти добытый металл… тогда еще можно было дрезину гонять по узкоколейке.
– Ну и че? Придумал?
– Сходил я с ним сюда два или три раза… Потом подумал… не, не мое это дело. Да и трудная оказалась задача – как стену разобрать? А если по штольням тащить, то много и не вынесешь… Да и вообще…
– Че замолчал? – спросил Малой. – Выкладывай давай все!
– Нехорошие слухи про это место ходили. Вроде как какой-то злой дух внутри этой горы обретается. И вроде с той самой поры, когда при царях пришли сюда добытчики, «Хозяин» – так его называют у нас втихомолку – иногда выказывает свой крутой нрав…
– Бред… пургу гонят.
Монах хотел еще что-то сказать, но вдруг подал голос Дюбель:
– Саныч, дай фонарь, а?
– Я тебе по голове сейчас дам! – зло сказал Малой. – Достал ты уже меня, кореш!.. Совсем мозги набекрень съехали?
– Зачем тебе фонарь, Дюбель? – поинтересовался старший. – У тебя у самого под глазом скоро проявится такой «фонарь», что мы тут без света все будем видеть.
– Решетка какая-то… У начала этой второй штольни. Хотелось рассмотреть получше…
– Че за решетка? – спросил Саныч. – Монах, о чем он говорит?
– Да, есть тут такая, – равнодушно произнес Монах. – Не знаю, братцы… воздухозабор, наверное.
Зэки направились к тому месту, где Дюбель увидел заинтересовавшую его штуковину. Саныч, досадливо крякнув – батарейки уже заметно подсели, – направил луч на стену.
Да, и правда какая-то решетка – круглая, диаметром около метра, сваренная из металлического прута, она закрывает какое-то отверстие.
Должно быть, решетка была сварена и закреплена впопыхах – стоило Малому хорошенько пнуть ее, как она тут же подалась. Малой и Дюбель принялись ее раскачивать; здоровяк вдобавок еще периодически долбил по ней обутой в керзач ногой. Сложно даже сказать, зачем, для чего они это делали; возможно, причинами их поведения были испытываемые ими страхи, отчаяние.
Наконец решетку выломали. Теперь уже полностью обнажилась дыра – метрового диаметра труба уходит под небольшим наклоном… В свете фонаря видна еще одна решетка – до нее метров десять или немногим более.
Поскольку Дюбель числится теперь в разряде штрафников и поскольку именно он дал наводку, то именно ему Саныч приказал туда лезть первым.
– Не все ли равно, братец, где тебе подыхать, – напутствовал он в путь зэка, передавая ему подсевший фонарь.
Из дыры некоторое время доносилось лишь пыхтение и негромкий матерок. Затем прозвучал громкий и как будто даже радостный голос:
– Братва?! Я тут интересную нычку нашел!..
Глава 20
Внедорожник «Волк», сопровождаемый приданной прибывшим из Москвы «экологам» служебной машиной, чуть не доехав до ворот колонии, свернул к полотну узкоколейки. В этом месте рельсы были уже разобраны; насыпь на протяжении примерно полукилометра очистили от остатков рельс и полусгнивших шпал. Водитель остановился метрах в ста от сгрудившихся в одном месте машин: здесь стоит штабной кунг, два микроавтобуса и два легкобронированных внедорожника «Тигр».
Силаев и Ветров, предварительно раскатав маски, покинули салон «Волка». К ним подошел выбравшийся из следовавшей за ними от аэропорта машины сопровождения эмчээсник с погонами полковника.
– Я наведаюсь в кунг! – сказал он негромко. – Доложу старшему о нашем прибытии.
Двое сотрудников «Бастиона», вооружившись мощными биноклями «Лейка-Геовид», стали осматривать местность. Заметно смеркалось, но блики заходящего солнца еще подсвечивали склоны Медной горы. Ее макушка отсюда, с этого ракурса, казалась срезанной. Подошва горы просматривается гораздо хуже – из-за опускающейся темноты, а также по причине того, что сами наблюдатели расположились в низине. Ворота колонии открыты, однако поблизости от «периметра» никого не видно. На вышках тоже никто не дежурит: заключенных и весь персонал эвакуировали отсюда еще трое суток назад. Левее, в полутора километрах от того места, где они остановились, обнаружилось еще одно скопление служебного транспорта. Там стоят два массивных грузовика – кунги или какие-то служебные модули. Удалось также рассмотреть две бронемашины – кажется, «бэтээры». Компанию им составляют еще около десятка машин; похоже, это армейская техника.
– Много народу тут собралось, – подал реплику Ветров. – Надо было нам с другой стороны подъехать…
– Вряд ли там народа будет меньше, – сказал напарник. – На дороге «блоки» через каждый километр!
– Мда… Плотное колечко вокруг этой горы выставили.
Правее насыпи узкоколейки, примерно в двух километрах, заметили еще один временный полевой лагерь.
– Давненько я такой концентрации техники и «спецуры» внутренних войск не видел, – заметил Силаев.
– Ну и на фиг, спрашивается, было еще и нас привлекать?
– А вот это, Костя, уже не нашего ума дело.
– Вертушку видишь? – спросил Ветров. – Останки ее, вернее…
– Где?
– Метров триста левее от портала.
– Левее, говоришь?
Силаев наконец увидел в десятикратный бинокль нечто, некий бугорок, смутно напоминающий лежащий на боку летательный аппарат.
– Три верта в этом районе потерпели крушение, если верить нашим источникам, – негромко сказал он. – За одну только неделю. Ну и ну…
– Многовато.
– Вряд ли можно говорить про ошибки пилотов, – заметил Антон.
– Еще один в болоте, но его отсюда не видно.
– А третий?
– Ты же видел карту с отметками? Он на противоположном склоне.
– Это я тебя проверял, дружище, – Силаев чуть приподнял край маски и почесал подбородок. – Тест на внимательность.
– Верт-то первым я заметил… А где четвертый аппарат, умник?
– Ты про патрульный «Ястреб»?[15] Ну, так он упал примерно в двенадцати километрах отсюда…
– Костя, надо запустить «дрона», – всматриваясь в очертания горы, сказал Силаев. – С двухканальными камерами, с «инфракрасной» подсветкой.
– Ты думаешь, мы одни такие тут умные? – подал реплику напарник, тоже прикипевший к окулярам. – «Зеленые человеки» уже запустили беспилотник…
– Два дрона летают, – уточнил Антон.
– Один держится неподалеку от портала… кругами ходит!.. А второй где ты видел?
– Второго я заметил ближе к западному склону. Что-то размерами поболее «гранита» или «груши»….
Из кунга вышел «эмчеэсник» и направился напрямки к оставленным возле внедорожника «экологам».
– Товарищи ученые, я доложил о вашем прибытии начальнику оперативного штаба… – сообщил полковник. – Он сказал, что в курсе, что должны прибыть ученые. Его об этом уже известили. Но поскольку и он сам, и его зам сейчас заняты, то не смогут, к сожалению, выделить время для разговора с вами… Вот такие дела.
Ветров и Силаев переглянулись. Вообще-то, они не горят желанием общаться с местным начальством. Конечно, было бы неплохо разжиться инфой, но они давно уже привыкли в любом деле полагаться только на себя и на других коллег из «Бастиона».
– Ну что ж, не будем отвлекать занятых людей, – сказал Ветров. – Пусть каждый занимается своим делом… Мы можем запустить свой «дрон»? Или надо дополнительно согласовывать?
– Я уже спрашивал. Сказали, пусть ученые работают. Так что, можете запустить свой летательный аппарат…
– Значит, можем приступать?
– Можете, но меня просили передать вам, товарищи ученые… – несколько смущенно произнес эмчеэсник, – чтобы вы не мешались у них под ногами. Не отвлекали, значит, их сотрудников от выполнения поставленных перед ними задач…
Сотрудники «Бастиона» извлекли из салона «Волка» сумку, в которой в сложенном виде хранился портативный БЛА.
– Костя, мы забыли кое-что сделать, – сказал Силаев.
– Не понял?
– Капли. И контактные линзы. Помнишь, что Шаманиха сказала?
– По прибытии закапать те капли из того флакончика, что она дала…
– И вставить комплект линз, который она нам вручила.
– Давай сначала соберем «летак»?! А потом уже линзы вставим… Хотя лично я в этих линзах работать не люблю.
Силаев несколько секунд молча смотрел в сторону Медной. Туда же, в том же направлении глядели в эти самые мгновения несколько экипированных уже сотрудников, которые на глазах у них выбрались из стоящих возле «кунга» двух «Тигров». Антон вдруг ощутил нервную дрожь. У него даже – на какой-то миг – вдруг потемнело в глазах. В следующую секунду его целиком всего накрыла некая волна. Сама эта темная гора как будто даже приблизилась к нему! Или, наоборот, он сам переместился неведомым способом к тому вырубленному в скале проходу, расстояние до которого отсюда составляет не менее семи километров. Между лопатками повеяло холодком; душа – иначе и не скажешь – обвалилась в пятки. Ощущение было странным и даже пугающим. Никогда в своей жизни ничего подобного он не испытывал. Даже в минуты смертельной опасности.
– Костя? – Голос Силаева сделался сиплым. – Слышь, Костя?
– Чего?
– Ты что-нибудь ощущаешь?
– В смысле?
Напарник, раскрывавший липучки на сумке, выпрямился и с удивлением посмотрел на товарища.
– Что именно я должен, по-твоему, ощущать?
Силаев тряхнул головой – морок, окутавший его, исчез так же быстро, как и возник. Какое-то наваждение…
– Нормально, значит, себя ощущаешь? – переспросил Силаев.
– Я в норме, – сказал Ветров. – Вот только глаза немного чешутся. Как будто пылью припорошило…
– Давай-ка вернемся в салон «Волка»!
– Зачем? Сумки мы из багажника достали…
– Закапаем «волшебные капли», – сказал Антон. – Вставим линзы. А уже после этого соберем и запустим наш «Дрон».
Глава 21
Пострадавших из числа пассажиров и экипажа совершившего аварийную посадку в Кольцово самолета доставляли реанимобилями, каретами «Скорой» и даже транспортом спасателей в одно из специализированных медицинских учреждений Екатеринбурга. А именно: в ГБУЗ «Свердловский областной клинический психоневрологический госпиталь для ветеранов войн», расположенный на окраине облцентра, за Окружной, в поселке Широкая Речка. Ни в какое другое медучреждение, к примеру в госпиталь внутренних войск или в военный «окружной» клинический госпиталь, ни один из тех, кто находился на борту «сургутского» рейса, не попал. Хотя эти медучреждения находятся ближе к аэропорту, они располагают современной диагностической аппаратурой, а работающий там персонал вполне квалифицирован.
Выбор в пользу данного медучреждения был сделан не в области, не городскими властями и даже не региональным оперативным штабом по ЧС, а высоким московским начальством. В десять утра в госпиталь из Кольцово доставили первую партию пострадавших; в четверть двенадцатого эвакуация была завершена. Трое членов экипажа «ATR-72», включая КВС, и примерно четверть пассажиров рейса Самара – Сургут – из числа наиболее пострадавших – сразу же были определены в реабилитационное отделение. Остальных поместили в палаты основного корпуса, выделив для них целиком один этаж стационара (всех находившихся там больных в срочном порядке распределили по другим отделениям).
Доступ к пассажирам аварийного борта на настоящий момент имели лишь медперсонал госпиталя, а также работающие в здании сотрудники компетентных органов. Больничный комплекс взяли под дополнительную охрану. И уже с полудня дополнительно ввели «временные пропуска», без наличия которых на территорию психоневрологического госпиталя никого не впускали.
В начале девятого вечера служебный автомобиль заместителя начальника УФСБ по Екатеринбургу и Свердловской области, миновав открывшиеся перед ним как по мановению волшебной палочки ворота, подкатил к главному входу массивного красно-белого здания – это главный корпус госпиталя. Двое «экологов» в шлем-масках – Кэп на этот раз тоже решил прикрыть лицо – в сопровождении полковника и ожидавшего их в приемном отделении сотрудника поднялись по лестнице на третий этаж.
На лестничной площадке дежурят двое сотрудников в штатском. Свое начальство они знают в лицо; да и предупреждены, по-видимому, о визите. Во всяком случае, никаких вопросов задавать не стали; один из них открыл дверь, пропуская полковника и тех двоих, кого тот привез, на этаж, где находятся административные службы этого медучреждения.
В коридоре визитеров ожидали двое, мужчина и женщина. Мужчина, одетый в халат и шапочку, в возрасте: ему за шестьдесят. Женщина довольно молода, на вид она ровесница Светланы.
– Здравствуйте! – сказал мужчина. – Я начальник госпиталя. Моя коллега, – он кивнул в сторону одетой в такой же халат женщины, – заместитель по клинико-экспертной работе…
Он вопросительно посмотрел на полковника.
– Это товарищи ученые… их командировали из Москвы, – сухо сказал тот. – Они хотят задать вам несколько вопросов.
– Иван Иванович, – представился старший «эколог». – А это моя коллега… Светлана Ивановна.
– Прошу прощения… – Начальник госпиталя уставился на женщину в шлем-маске. – Эмм…
– Вас смущает мой вид? – спросила Шаманова. – Теперь уже я прошу меня простить, но такова специфика нашей работы.
– Что именно вас интересует? – подала голос женщина. – И… простите за вопрос… есть ли среди вас кто-то с профильным образованием?
– Светлана Ивановна – психолог с медицинским образованием, – сказал Кэп.
– Нас интересует состояние пассажиров и экипажа «сургутского» рейса, – сказала Светлана. – А также симптоматика, характер полученных ими травм, ранений, если таковые имеются, контузий. Каковы результаты обследования? Что удалось диагностировать? С какими трудностями столкнулись? Как менялась клиническая картина в течение прошедшего с момента ЧП времени?..
– Эм-э… – начальник госпиталя посмотрел на старшего по линии ФСБ. – Я могу задать вопрос?
– Не нужно лишних вопросов, товарищи медики, – сухо произнес полковник. – Наш визит согласован с вашим руководством.
– Сейчас дорога каждая минута, – сказал Кэп. – Случившееся – экстраординарно, нечто подобное может повториться с другими людьми.
– Экстраординарно, – эхом повторила женщина-врач. – Да, это верное определение.
– Нам нужно как можно скорее получить необходимую для нас информацию! Очень надеемся на вашу помощь, уважаемые…
– Мы можем пройти в какое-нибудь помещение? – спросила Светлана, глядя на начальника госпиталя. – Не хотелось бы говорить о серьезных вещах посреди коридора.
Начальник госпиталя, местный врач и женщина в маске вошли в дверь комнаты для отдыха медперсонала. Кэп проследовал за ними, поскольку намеревался присутствовать при этом разговоре. Но не успел он еще присесть на стул, как в микродинамике головной гарнитуры прозвучал голос Технаря:
– «Первый», вас вызывает «Второй»!
Старший знаком показал Шамановой, чтобы та самостоятельно вела беседу с местными медиками. А сам вышел в коридор.
Местные медики предложили гостье чашечку кофе, но та, поблагодарив, отказалась. Начальник госпиталя уселся на стул, женщины опустились на диван.
– Итак, слушаем вас внимательно, – глядя на эту странную особу в шлем-маске, сказал начальник госпиталя.
– Нам сказали, что все пострадавшие во время экстренной посадки в Кольцово находятся в вашем учреждении. Сколько их всего?
– Всего к нам было доставлено семьдесят граждан, – ответила женщина.
– Семьдесят один, – уточнил начальник госпиталя.
– В данный момент одиннадцать больных находятся в отделе реанимации, – продолжила врач. – Троих потерпевших вывели из состояния комы. У двоих больных диагностирован ишемический инсульт. Состояние тяжелое, но стабильное. Еще один потерпевший в критическом состоянии…
– Каков диагноз в этом случае? И кто поставил?
– Геморрагический инсульт. Диагноз поставлен клинически нашими областными нейрохирургами… Они, кстати, все сейчас работают в нашем госпитале.
– Кого-нибудь из пострадавших уже эвакуировали?
– То есть?
– В Кольцово сегодня вечером совершил посадку «Скальпель»…
Местные врачи переглянулись.
– Нам пока об этом ничего не сообщали.
– Приказа готовить больных к эвакуации пока не поступало, – уточнил начальник госпиталя. – Ожидаем прибытия бригады врачей из Москвы. Должны прилететь ранним утром, так нас известили.
– А пока больному откачали кровь из поврежденного «мешочка», – продолжила женщина-медик. – Он введен в искусственную кому, при помощи аппарата производится перемежаемая принудительная вентиляция легких. Взяты все необходимые анализы. Решение о проведении операции будет принято после консилиума с участием московских коллег.
– В вашем учреждении имеется аппаратура для проведения компьютерной томографии?
– Да, конечно. У нас в прошлом году было смонтировано новое современное оборудование.
– Какая картина заболевания по остальным потерпевшим? Имею в виду тех, кого вы разместили в общем стационаре.
– Почти у всех было обильное носовое кровотечение. Переднее, преимущественно, но фиксировалось и заднее, в полость рта… Сотрудники бригад «Скорой помощи», работавшие по этому ЧП, в основном оказывали помощь на месте, по мере извлечения пассажиров из салона. Отмечены факты вытекания крови по носослезному каналу и вытекание наружу через глазницу. Многих из пострадавших рвало кровью…
– И лишь чудом и хорошей работой спасателей и медиков «Скорой помощи» можно объяснить то, что никто из пострадавших не захлебнулся рвотной массой и кровью… – дополнил доклад своего заместителя начальник госпиталя.
– У некоторых пострадавших сломаны по одному или два ребра. Имеем больного с переломом голени, у двух пассажиров зафиксированы переломы ключицы со смещением.
– Вывихи, растяжения, переломы пальцев, ссадины, гематомы… – дополнил начальник. – В первые часы после ЧП отмечались сильные приступы головной боли.
– Отмечены также случаи краниальной невралгии, – сказала местная докторша. – Собственно, почти все потерпевшие поначалу жаловались на болезненные ощущения в мышечных тканях.
– Какова длительность прострелов и пароксизмов?
– От долей секунд до нескольких секунд. Картина, в общем, стереотипная. Наблюдались также спазмы гортани и кишечника. Многие жалуются на то, что болит горло, что им трудно глотать. И еще надо отметить, что у всех без исключения пострадавших наблюдаются определенные проблемы со зрением.
– В этом месте, пожалуйста, поподробнее.
– На тот момент, когда к нам стали привозить пострадавших из аэропорта, ко многим из них зрение уже вернулось – частично или даже полностью. Но, вместе с тем, до настоящего времени наблюдается покраснение глазного яблока, припухлость нижних и верхних век, обильное слезотечение и другие неприятные симптомы.
– Расширение кровеносных сосудов склеры?
– И это тоже. Многие пострадавшие жалуются также на зуд, жжение…
– Любой источник света, даже слабый, вызывает у них болезненные ощущения?
– Сейчас уже реагируют не так болезненно, как в первые часы. Нам пришлось плотно зашторивать окна и даже устанавливать дополнительные экраны. Примерно трети от общего количества пострадавших пришлось наложить повязки. У нас тут сейчас работает целая бригада окулистов.
– Созвали всех, кого только смогли мобилизовать, – сказал начальник госпиталя.
– Каково эмоциональное и, если брать шире, психическое состояние пострадавших? Есть что-то общее, что можно выделить?
– Полную соматическую картину по каждому из пострадавших изложить не могу…
– Я понимаю. Но меня интересует именно то общее, что проявляется в их поведении.
– Большинство из этих людей находятся в подавленном состоянии. Они пережили мощнейший шок, прошли через состояние паники и крайних форм аффектации. Всем им потребуется помощь квалифицированных специалистов. Потому что забыть то, что с ними произошло и что отложилось у каждого в подкорке, им будет крайне нелегко. В данном случае, полагаю, реабилитационный период может занять не один месяц…
– О каких переживаниях они говорят чаще всего? Что их более всего беспокоит? И что их так напугало?
Двое местных медиков переглянулись.
– Большинство видели себя как бы со стороны, – сказала женщина.
– То есть?
– Например, пассажиры, сидевшие в кресле, видели самих себя бродившим или даже бегавшим по салону…
– С окровавленными лицами, с разорванной одеждой, – уточнил начальник госпиталя. – Одни помогали усаживать других пассажиров в их кресла, а другие тем временем в состоянии паники, находясь в состоянии острого психоза, пытались найти выход из салона. Представляете?
– Наблюдали также обоих пилотов, которые выходили по очереди или даже вместе из кабины, – подхватила женщина. – Командир судна, а также обе проводницы пытались навести порядок в салоне… Но с ними, то есть с экипажем, тоже что-то было не в порядке.
– Об этом кто-то один говорит? Или схожие с этим рассказом показания дают разные люди?
– В том-то и дело, что разные. И многие детали в их рассказах подтверждаются другими пассажирами.
– А сам момент посадки чем-то запомнился? Или к тому времени они уже не способны были адекватно оценивать происходящее? Что говорят об этом сами пассажиры?
– Вот здесь самое интересное, – женщина легким движением поправила шапочку. – И самое странное… Рассказывают, что в какой-то момент время будто остановилось.
– Так-так… Когда именно это произошло? Имеется в виду… назовем это так, когда произошла «остановка времени»? В какой фазе полета?
– Непосредственно при заходе на посадку.
– Что еще рассказывают? Важны любые подробности.
– Самолет как бы завис метрах в пятидесяти от земли. И находился в таком положении некоторое время…
– Как долго? Несколько секунд? Минуту? Или дольше?
– Одни говорят, что пауза продлилась «минут пять». Другие утверждают, что в этом странном положении они находились не менее десяти минут.
– Этот эпизод с «остановкой времени», вероятно, и послужил спусковым крючком для овладевшего многими панического ужаса? – не столько спросила, сколько высказала предположение особа в шлем-маске. – Далее запуск реактивного психоза, резкий переход в измененные состояния сознания, с дискретной – нецелостной – моделью восприятия.
– Именно так все и было, – в голосе местной врачихи явственно прозвучали удивленные нотки. – Но мы пришли к такому выводу буквально накануне вашего приезда… А откуда вы знаете?
– Я лишь высказала предположение. – Женщина в маске чуть заметно покачала головой. – Пожалуй, выскажу еще одно… А вы, коллеги, подтвердите либо опровергнете мою догадку.
Читать бесплатно другие книги:
