Ровно в полдень Робертс Нора

10

— Я хочу быть там. Мне нужно быть там.

Откинувшись на спинку стула, Дейв внимательно смотрел на Фиби.

— Во-первых, это не в моей компетенции. Во-вторых, этим делом занимается Лиз Альберта. А ты — жертва. Если ты вдруг об этом забыла, могу принести тебе зеркало.

Фиби и так знала, как она выглядит. За прошедшую пару дней синяки из черных стали зеленовато-желтыми и багровыми. На челюсть и глаз страшно было посмотреть. Но самое худшее оказалось спрятано под одеждой.

— Вот поэтому-то я и должна там быть. Я хочу сидеть там и смотреть Арни Миксу в лицо, чтобы он знал — я его не боюсь.

— А ты и в самом деле не боишься?

— Ну почему, боюсь — во всяком случае, настолько, чтобы доказать ему и себе, что я не намерена жить под контролем у собственного страха. Мы-то с вами хорошо знаем, что представляет собой патология. Что происходит потом с теми, кого удерживали в заложниках или же избили, лишив возможности сопротивляться.

— Фиби, эта встреча не имеет ничего общего с опознанием преступника. Или с возможностью свидетельствовать против своего обидчика в суде.

— Тем более я должна там быть. Моя мать видела Рубена во время суда. Она давала свидетельские показания, когда он был лишь в нескольких футах от нее. Я-то знаю, что она боялась почти так же, как в тот ужасный вечер, когда все мы оказались заперты в собственном доме. Тем не менее она осмелилась выступить на суде. Но это не помогло ей выбраться из ловушки.

Теперь на лице Дейва читались нежность и сочувствие.

— У тебя другой характер.

— Это так, но… — Фиби на мгновение прижала руку к груди. — Я чувствую ее страх и не хочу, чтобы он поселился во мне. Как я смогу справляться с собственными обязанностями, если всегда буду ощущать в себе этот страх? Так вот, эта жертва должна присутствовать на допросе.

— Если только как наблюдатель, — заметил Дейв, хотя оба они понимали, что он начал сдавать позиции.

— Большего и не надо, — кивнула она. — Лицом к лицу, и на этот раз он уже не сможет контролировать ситуацию. Не исключено, что я помогу Лиз вырвать у него признание. Я ведь была там. Жертва, свидетель, офицер полиции. Я — тройная угроза для него.

— Тем не менее это и в самом деле не в моей компетенции. Решение зависит от детектива Альберты, ее капитана и окружного прокурора, — заметил Дейв и тут же, не дав ей вставить ни слова, продолжил: — От окружного прокурора, который любит ходить на рыбалку с отцом Арни.

— Мне Парнелл всегда казался хорошим прокурором — с кем бы он там ни ходил на рыбалку. Неужели вы думаете, он и в самом деле откажется от расследования случая, где речь идет о нападении на офицера полиции? И все потому, что он находится в приятельских отношениях с отцом подозреваемого?

— Что ж, тут я с тобой согласен. Парнелл — хороший прокурор. Микс придет на допрос со своим адвокатом. Энни Утц тоже будет представлять адвокат.

— Тем больше у меня оснований оказать Лиз — детективу Альберте — хоть какую-то поддержку, тем более что самой ей глубоко плевать на то, с кем папочка Арни топит червяков. И вот что я вам еще скажу. Вряд ли Арни придет в восторг от того, что его допрашивают сразу две женщины.

Обдумывая это, Фиби мерила шагами кабинет. Она почти наяву представляла сейчас, как все это будет.

— Арни явно не окажется в восторге. И он вполне может сделать ошибку — пойти на поводу у собственного эго и проболтаться. Особенно если там буду я. Это не в вашей компетенции, капитан, но вы могли бы это уладить. Договоритесь о том, чтобы и мне выделили место на этой встрече.

— Ладно, я позвоню, но заранее ничего не обещаю.

— Какой специалист по переговорам будет давать пустые обещания? — она с улыбкой коснулась его плеча. — Вполне достаточно звонка. Спасибо вам.

— Не уверен, что поступаю правильно, ну да ладно. А как твои справляются с этой ситуацией?

— Сначала они были в шоке. Мама… ну, вы и сами знаете.

— Я бы мог заглянуть к вам, но не знаю, пойдет ли это на пользу или, наоборот, еще больше накалит обстановку.

— Мама после вашего посещения всегда чувствует себя лучше. Как, впрочем, и все мы. Почему бы вам не поужинать с нами в субботу?

Он снова откинулся на спинку стула.

— Там будут и мои любимые сладости?

— Мы это организуем. Спасибо тебе.

— Фиби, — выпрямившись, он смущенно откашлялся. — Я хотел сказать… мне жаль, что пошли эти сплетни про наши с тобой неподобающие отношения…

— В смысле что я занимаюсь с тобой оральным сексом у тебя в кабинете?

— Господи Иисусе. — Кончики ушей у него порозовели, как это бывало всякий раз, когда он приходил в полное замешательство. — Я же гожусь тебе в отцы.

— Во-первых, на момент моего рождения тебе было каких-нибудь пятнадцать лет. Во-вторых, когда это возраст препятствовал неподобающим отношениям? Какая нам разница, что болтают о нас те, чьи умишки во всем выискивают какую-нибудь грязь?

Дейв взял со стола шариковую ручку, щелкнул ею несколько раз.

— Это я предоставил тебе место в департаменте, а вместе с ним — необходимость терпеть подобные сплетни.

— Ты дал мне возможность делать то, что мне больше всего по душе. И я ухватилась за эту возможность обеими руками. Скажи, я подхожу для этого места?

— Ты же знаешь, что да.

— О чем тогда говорить?

— Миксы могут устроить из этого разбирательство с привлечением специалистов из отдела внутренних расследований.

— Если они это сделают, мы будем стоять на своем. Не беспокойся из-за меня — я вполне способна справиться с этой ситуацией.

И все же он беспокоился. Даже когда набирал номер, чтобы сделать тот самый звонок, он продолжал беспокоиться.

Перед встречей у Фиби выпала свободная минутка, и она смогла понаблюдать за Арни Миксом сквозь одностороннее зеркало. На лице Микса не было заметно ни малейших признаков тревоги. Он казался совершенно беззаботным и уверенным в себе. Этакое наплевательское отношение человека, который не сомневается в том, что любой его поступок сойдет ему с рук.

Он знал, что за ним наблюдают — по крайней мере, могут наблюдать из другой комнаты. Но ему было на это абсолютно наплевать.

Фиби снова вспомнила прикосновения его рук, его пальцы внутри себя, и от этих воспоминаний в животе у нее словно все перевернулось.

— Лейтенант, — в комнату вошла Лиз в сопровождении высокой, худощавой брюнетки. — Моника Витт из окружной прокуратуры. Лейтенант Фиби Макнамара.

— Лейтенант, — Моника пожала Фиби руку. — Как вы себя чувствуете?

— Уже лучше, спасибо. Я так понимаю, это вы будете вести дело в суде.

— Да, если нам удастся передать его в суд. У нас есть заявление Энни Утц и ее телефон, с которого действительно звонили в девять пятьдесят восемь. Но мы не можем увязать это с Арни Миксом. Звонок был сделан на телефон, который затем выбросили, а проследить его владельца нам не удалось. Иными словами, у нас нет никаких доказательств того, что именно Микс напал на вас.

— У вас есть мотив. Вы знаете, что он мог это совершить — с учетом его угрожающего поведения и отказа подчиниться вышестоящему офицеру.

— Этого недостаточно, чтобы обвинить офицера полиции в нападении, а также угрозе физического и сексуального насилия. Нужны более веские доказательства.

В комнату вошли два человека. Узнав лейтенанта того отдела, где служила Лиз, Фиби кивнула ему в знак приветствия. Внешность второго однозначно указывала на то, что это был отец Арни Микса.

Микс-старший отличался от сына более плотным телосложением, четко очерченной челюстью и жестким выражением глаз. Тем не менее семейное сходство было налицо. Невзирая на его величественную походку, было видно, что в душе у него кипит еле сдерживаемое негодование.

— Лейтенант Энтони и сержант Микс также будут присутствовать на допросе.

— Что ж, можем начинать. — Лиз распахнула дверь и придержала ее, приглашая Фиби войти.

— Когда с моего сына снимут обвинения, — заявил Микс-старший, шагнув наперерез Фиби, — и ему разрешат вернуться к работе, я сам займусь этим делом. Поверьте, лейтенант, вам это не сойдет с рук.

— Сержант, — рука Энтони легла на плечо Микса. — Вы здесь с моего любезного разрешения. Не стоит злоупотреблять этой любезностью.

Фиби спокойно обошла сержанта и направилась к комнате для допросов.

— Сын явно пошел в отца, — еле слышно шепнула она Лиз.

— Не обращай внимания, — посоветовала та. — Я поведу это дело.

— Помнится, мы это уже обговорили.

— Дружеское напоминание, — с этими словами она вошла в комнату.

Арни Микс удостоил Лиз одним-единственным взглядом, отметила про себя Фиби. Зато на нее он смотрел, не отрываясь.

— Начнем, — сказала Лиз, с улыбкой кивнув троице у стола. Затем она включила диктофон и зачитала Арни его права. — Вам все ясно, офицер Микс?

— Я уже не первый год служу в полиции.

— Это означает «да»?

— Да, я хорошо знаю свои права. А вы напрасно встали с постели, — заметил он в адрес Фиби. — Лед и лекарства пошли бы вам только на пользу.

— Арни.

Арни лишь пожал плечами в ответ на негромкое предупреждение своего адвоката.

— Даже странно, что вы проявляете такую заботу, — заметила Лиз. — Насколько я знаю, вы не испытываете большой симпатии к лейтенанту Макнамаре.

— Я не очень-то воспринимаю ее как полицейского, — равнодушно бросил Арни.

— Что ж, к этому «не очень-то воспринимаю» мы еще вернемся, — улыбка на лице Лиз была все такой же легкой и непринужденной. — А пока продолжим. Если не ошибаюсь, недавно у вас с лейтенантом произошла пара стычек, не так ли?

— Мой клиент намеревался подчеркнуть, что они с лейтенантом Макнамарой придерживаются разных точек зрения по целому ряду вопросов. Однако это нельзя считать мотивом для физического нападения. Недостаток свидетельств…

— Сейчас мы всего лишь обсуждаем проблему, — отметила Лиз. — Арни, вам не очень-то нравится лейтенант Макнамара. Это так?

Микс взглянул на Фиби со своей привычной ухмылкой.

— Так.

— Вам случалось назвать лейтенанта Макнамару сучкой?

— Я всегда говорю то, что есть.

— Значит, она сучка? — Заметив, что Арни лишь пожал плечами, Лиз кивнула. — Следовательно, вам не составило особого труда назвать вышестоящего офицера сучкой? А затем угрожать ей, когда она наложила на вас дисциплинарное взыскание?

— О том, что там были угрозы, мы знаем лишь со слов лейтенанта Макнамары, — вмешался юрист.

— Не только. — Лиз пролистала документы. — Есть еще свидетельство двух детективов, которые наблюдали за разговором со стороны и утверждают, что офицер Микс и в самом деле вел себя угрожающе.

— Это всего лишь их предположения.

— Арни, вы помните, почему вы оказались в кабинете лейтенанта Макнамары в прошлый вторник?

— Ясное дело. Она пыталась прикрыть свою задницу после неудачных переговоров с захватчиком заложников и обвинила во всем меня.

— В самом деле? — Лиз с наигранным удивлением взглянула в сторону Фиби. — Если это действительно было так, кому придет в голову обвинять вас в том, что вы назвали ее сучкой? Так почему бы нам не взглянуть на некоторые документы по этому делу, чтобы понять, что там произошло? М-да… Офицер отказался запрашивать группу поддержки. Офицер не вел журнал событий… Или вот еще: офицер обрушился на захватчика с угрозами. А как вам это? Офицер Микс пытался помешать лейтенанту Макнамаре вступить в переговоры с захватчиком заложников.

Откинувшись на спинку стула, Арни равнодушно бросил:

— Она может писать все, что угодно. Это не значит, что так оно все и было.

— На самом деле это выдержки из показаний свидетелей — как гражданских, так и офицеров полиции. Такое чувство, Арни, что вы пустили все под откос.

— Я держал ситуацию под контролем, пока она туда не влезла.

— Значит, вам нужно было еще немного времени, чтобы все уладить, но она помешала вам это сделать, — согласно кивнула Лиз. — Парень застрелился, и вас же во всем обвинили. А потом эта сучка отстранила вас от работы. Что ж тут удивляться, что вы захотели отплатить ей.

Арни улыбнулся и пренебрежительно махнул рукой в сторону адвоката, который пытался что-то сказать.

— Да помолчи ты. Она просто подзуживает меня, рассчитывая, что я скажу в ответ какую-нибудь глупость. А как насчет вас? — обратился он к Фиби. — Нечего добавить?

— Я вот как раз размышляла о том, что должна чувствовать в такой ситуации ваша жена. Взять хотя бы ваши шашни с Энни Утц.

Его губы вновь искривила нагловатая ухмылка.

— Энни — милашка, очень аппетитная девочка. Я и в самом деле флиртовал с ней, как, впрочем, и все парни в отделе. Но когда она стала меня домогаться, мне пришлось осадить ее. Должно быть, я здорово обидел ее, и она в отместку выдумала эту историю. Или же вы заставили ее солгать.

Фиби взглянула на Лиз.

— Беднягу окружают одни только сучки и лжецы. И как только ему удается дожить до конца дня?

— Как он вообще решается встать утром с постели? Значит, Энни лжет, когда утверждает, что у вас с ней были сексуальные отношения?

Арни снова оскалился:

— Я никогда не занимался сексом с этой женщиной.

— Неплохо, — подытожила Лиз. — Я бы даже сказала, великолепно, если учесть, что ваши отношения — по словам той же Энни — ограничивались исключительно оральным сексом. Значит, девчонка «домогалась» вас. Весьма забавно, если учесть, что в своем заявлении она использует ту же терминологию. Вы заявили ей о том, что лейтенант Макнамара домогалась вас, тогда как вы, будучи человеком высоконравственным, осадили ее. А она, обидевшись на вас, решила испортить вам карьеру. Да, парень, чувствуется, твоя жизнь стала настоящим адом из-за женщин. Должна признаться, я изо всех сил пытаюсь удержать себя от домогательств в твой адрес.

— Если вы намерены и дальше продолжать в том же духе, детектив, — вмешался адвокат Микса, — я буду настаивать на завершении допроса.

— Не могла удержаться, чтобы не отметить столь удивительное сходство. Офицер, вы были в этом здании в понедельник утром, между девятью и десятью часами?

— Да, был. Мне нужно было забрать кое-что из своего шкафа.

— И вам потребовался на это целый час?

— Ну, я еще покрутился там… Я же коп, — это было сказано с некоторым раздражением. — Это моя работа. Я должен быть здесь. И я был бы здесь, если бы не эта сучка.

— Итак, чтобы не ошибиться: она — сучка, которая домогалась вас.

— Я ведь уже сказал, что привык называть вещи своими именами.

— Но это же Энни сказала, что лейтенант Макнамара домогалась вас. — Лиз довольно улыбнулась, увидев, как по лицу Арни скользнула досада. — Впрочем, ничего удивительного, что вы все перепутали. Не так-то легко отличить одну сучку от другой, правда? Все мы, по сути, представляем собой одно и то же. Не было никакой нужды смотреть в лицо Фиби, молотя по нему кулаками. Не было никакой нужды слушать ее крики и проклятия, швыряя ее на пол и срывая с нее одежду. Да и особой храбрости тут тоже не требовалось — если учесть, что на ней уже были наручники. То, что кое-кто называет здесь расплатой, настоящий мужчина окрестил бы не иначе как трусостью.

— Я и есть настоящий мужчина.

— Мужчина, который не стыдится использовать одну женщину против другой? — от прежнего сладкого тона Лиз не осталось и следа. — Мужчина, который подстерегает в засаде, как змея в траве? Мужчина, который не находит лучшего применения своим рукам, чем избивать ими женщину? И вдобавок осмеливается сделать это только после того, как швырнет ее на землю и застегнет на ней наручники?

— Я никогда не был на этой лестнице, — не замедлил с ответом Арни. — Мне и так есть на что потратить свое время. А моим пальцам хватает и других занятий, — и он ткнул средним пальцем в сторону Фиби.

— Не помню, чтобы она что-то говорила про пальцы, — ровным тоном заметила Фиби. — Однозначно было сказано про руки.

Арни откинулся на спинку стула.

— Руки, пальцы. Какая разница?

— Большая. — Между сердцем и животом у нее пульсировал горячий шар. Надо было срочно сделать что-то, чтобы он исчез.

Жертва должна убить свой страх.

— Ты сунул в меня свои пальцы, сукин ты сын. — Она встала со своего места и резко наклонилась над столом, не обращая внимания на протестующие возгласы адвоката. — От тебя пахло тальком — так же, как сейчас. Тальком и потом. Ты что-то взмок, Арни? Помнишь, что ты сказал мне тогда?

— Как я могу помнить то, чего не говорил? Меня там не было.

— Ты сказал, что не трахаешь таких, как я. Полагаю, тебе просто не захотелось доставать свой член — не настолько он велик, чтобы произвести впечатление. Впрочем, у таких, как ты, он и так стоит лишь в половине случаев.

— Жаль, что ты не сломала там свою шею.

— Допрос окончен, — заявил адвокат.

— Нужно было толкнуть меня посильнее. Может, хоть так бы ты смог получить удовлетворение.

— Мне следовало спустить тебя с этой чертовой лестницы.

Фиби снова опустилась на стул, чувствуя, как горячий шар в груди начал понемногу растворяться.

— Вот ты и ошибся.

— Я уже сказал, допрос окончен.

— Вот и чудесно, — Лиз встала со своего места. Офицер Микс, вы арестованы.

Из комнаты допросов Фиби направилась прямо в свой кабинет. Заперев за собой дверь, она сделала то, к чему раньше прибегала лишь в крайних случаях, а именно плотно закрыла все жалюзи. Затем осторожно присела на стул.

Тело ее сотрясала странная дрожь. «Что ты хочешь, — мысленно сказала себе Фиби, — как-никак эмоциональное потрясение». Ей пришлось выдержать настоящий стресс, и это не лучшим образом сказалось на ее физическом состоянии. По-хорошему, следовало бы принять таблетки, но они всегда вгоняли ее в сон. Уж лучше ограничиться небольшим количеством успокоительного. Потянувшись за пузырьком, она обратила внимание на то, как сильно дрожат у нее руки.

Да, горячий шар в груди растворился, но за это ей пришлось заплатить немалую цену.

Она не отозвалась на стук в дверь, подумала только: «Уходите, дайте мне побыть одной хотя бы пять минут».

Но дверь распахнулась, и в комнату вошла Лиз.

— Извини. Ты в порядке?

— Если честно, то меня трясет.

— Там этого не было заметно.

— Он смотрел на меня, смотрел мне прямо в глаза. Он ничуть не сожалел о том, что избил меня. Единственное, чего ему хотелось, — сделать мне еще больнее.

— Это его и выдало, — заметила Лиз. — Даже адвокат не смог помешать. Арни просто утратил над собой контроль. И когда это дойдет до суда…

— Лиз, мы обе знаем, что это никогда не дойдет до суда.

Лиз присела на край стола.

— Ладно, пусть так. Думаю, они договорятся. Наше управление, прокурор — никто не хочет публичного разбирательства. Вдобавок даже с учетом того, что произошло на допросе, дело это немного шаткое… Впрочем, у нас достаточно оснований, чтобы обвинить Микса, так что его адвокат наверняка захочет пойти на мировую. Нет никаких сомнений в том, что Арни разжалуют и он потеряет свой жетон. Тебе этого достаточно, Фиби?

— Думаю, да. И спасибо тебе за все.

— Ты и сама сделала немало, чтобы довести это все до конца.

— Послушай-ка, — сказала Фиби, заметив, что Лиз собирается уйти, — я знаю тут один уютный бар — ирландский паб на Ривер-стрит. Я бы хотела пригласить тебя туда на кружечку пива. Только не сейчас, а через несколько дней — когда мое лицо позволит мне наконец показаться на людях.

— Договорились. Позвони, когда будешь готова. Пока, Фиби.

На нижнем этаже здания Арни мерил шагами свою камеру. Они все-таки арестовали его. Трижды никчемный адвокат!

И все эти проклятые сучки. Нападение, побои, сексуальные домогательства. Они решили засадить его — и все потому, что эта идиотка не смогла стерпеть несколько синяков, которые она, видит бог, полностью заслужила.

Но это у них не пройдет. Упрятать его в тюрьму? Как бы не так.

Он резко повернулся на звук открываемой двери. Слова уже готовы были сорваться у него с языка, но при виде отца, который предостерегающе покачал головой, Арни лишь мрачно промолчал.

И только когда охрана ушла, его прорвало:

— Они пытаются пришить мне это чертово дело. Неужели она думает, что сможет засадить меня в тюрьму, опозорив предварительно перед коллегами? Эта сучка…

— Сядь. И заткнись.

Арни сел, однако слова продолжали литься из него потоком.

— Вдобавок они привлекли к этому девицу из прокуратуры. Чертовы девки, это они все устроили. О чем, скажи на милость, думает Чак? — в раздражении поинтересовался Арни, имея в виду прокурора. — Почему он не закроет это идиотское дело?

— Были выдвинуты официальные обвинения, и теперь он намерен отпустить тебя под залог.

— Ничего не скажешь, здорово, — Арни с отвращением вскинул руки. — Меня суют в тюрьму по этому гребаному делу, а выйти отсюда я могу только под залог. К черту, па. Я могу потерять полицейский жетон. Нужно связаться с отделом внутреннего расследования, пусть они займутся Макнамарой. Ты же знаешь, это все происки Мак-Ви. Из-за этой парочки я и попал сюда.

Микс-старший выслушал эту тираду со сжатыми губами.

— Ты попал сюда потому, что не смог вовремя заткнуться — совсем как сейчас. А теперь я хочу спросить у тебя кое-что. Только между нами. Я спрошу один раз, и ты ответишь мне правду. Не вздумай солгать. Если я пойму, что ты лжешь, то сразу развернусь и уйду, так что дальше ты будешь выпутываться сам, без моей помощи.

Раздражение мгновенно исчезло с лица Арни, превратившись сначала в растерянность, а затем и в страх.

— Бога ради, папа.

— Это ты напал на нее, Арни? Смотри мне в глаза. Это ты сделал?

— Я…

— Не вздумай лгать.

— Она отстранила меня. Использовала меня как козла отпущения. Ты же сам учил меня, что никому нельзя давать спуску. Если тебя пнули, пни в ответ.

Микс мрачно смотрел на сына.

— Я что, учил тебя бить женщину? Я учил тебя этому, парень?

— Я не мог оставить все как есть. Я…

Резкий удар по лицу заставил его умолкнуть на полуслове. Арни, набычившись, смотрел на отца влажными от слез глазами.

— Я что, учил тебя нападать на офицера полиции, да еще со спины? Я хотел, чтобы ты стал мужчиной, черт возьми, а не прятался на лестнице и не бросался с кулаками на женщин. Ты — позор не только нашей семьи, но и нашей профессии.

— Если на тебя наезжают, дай сдачи — и как следует. Так ты меня учил. Так я и поступил.

— Если ты не видишь разницы, говорить тут уже бесполезно.