Ровно в полдень Робертс Нора

— Нет-нет, все это серьезно. Наверняка он обдумывает сейчас все «за» и «против».

Фиби внимательно присмотрелась к Дункану, который в это время спорил с Фином из-за счета.

— Пожалуй, ты права.

— Даже не сомневайся, — Лу слегка подтолкнула ее бок. — Он намерен выяснить, сколько детишек и взрослых пройдет сегодня через этот турникет и в каких залах они будут останавливаться чаще всего. По ходу дела он расспросит ребят — и наших, и посторонних, — что им нравится здесь больше всего. И к тому моменту, когда нас уже будет тошнить от мороженого, у него сложится ясное представление о том, что должен представлять собой настоящий развлекательный центр.

— Я не очень-то представляю его в роли бизнесмена.

Лу с нежностью взглянула на Дункана.

— Просто он всегда остается самим собой.

— Это точно.

— Знаешь, бедняга смотрит на тебя совершенно одуревшими от чувств глазами.

— Правда? Боюсь, мое зрение подзатуманилось от этих же чувств. А ведь все, что мне было нужно поначалу, — небольшое приключение. — Фиби подвинулась к Лу и чуть понизила голос: — Уж его-то я точно заслужила.

— И как тебе это приключение? — Лу тоже слегка подвинулась к ней. — Что было самым интересным?

— Об этом как-нибудь потом… Видишь ли, я просто не знаю, смогу ли справиться с тем, что происходит вот здесь, — она прижала руку к сердцу. — Не знаю, есть ли у меня время или возможность…

— Собственно, почему? Ведь ты…

— Подожди, — Фиби предостерегающе подняла руку. — Ты замужем, и, судя по всему, счастливо. У тебя чудесная маленькая девочка и неуклюжая собака. Вы с Фином прекрасно дополняете друг друга. Еще ты умеешь подбирать себе обувь.

— Это точно, — заметила Лу, разглядывая свои босоножки на высоких каблуках. — Обувь делает нашу жизнь ярче.

— Я разведена и почти все время пропадаю на работе… такая уж у меня профессия. Я люблю своих близких, но и они требуют постоянного внимания. Мне понадобилось немало времени и сил, чтобы создать хоть какое-то подобие упорядоченной жизни И теперь мне все время приходится думать о самых разных вещах. Я знаю, что никогда не буду полностью принадлежать самой себе.

— Полагаешь, Дункан не сможет справиться со всеми этими проблемами?

— Не знаю, захочет ли он… Пока что он влюблен и заинтригован. К тому же секс, как и обувь, делает нашу жизнь куда ярче. Но я не уверена, что он захочет все время жить в таком режиме.

Было видно, что Лу размышляет о сказанном.

— Ты всегда анализируешь все, что происходит в твоей жизни? Рассекаешь на маленькие кусочки и извлекаешь самые неудобоваримые моменты?

— Да. Видимо, профессиональная привычка. Дункану, должно быть, нелегко со мной. Ему куда интереснее картина в целом — с возможностью извлечь из нее самые увлекательные фрагменты. Я стараюсь… я хотела положить конец нашим отношениям. Твоя жизнь и так достаточно хороша, говорила я себе. Так стоит ли что-нибудь менять в ней? Еще шаг, и ты рухнешь в пропасть. К чему вся эта боль?

— Любовь как самоубийство?

— Что-то вроде того. Или как полное и безоговорочное подчинение — выходишь с поднятыми руками, чтобы получить потом сполна за все свои поступки.

— Или выходишь на свободу, перестав наконец быть заложницей у самой себя.

— Может, и так. Видишь ли, я всегда знаю, что я делаю. Это основа моей жизни. И меня страшно раздражает то, что я не понимаю, к чему ведут эти отношения с Дунканом.

— Полагаю, тебе будет интересно выяснить это самой.

Веселья было так много, что все в конце концов утомились. Карли заснула на заднем сиденье машины как раз по пути домой.

— Она слишком устала, чтобы поблагодарить тебя. Но я хочу, чтобы ты знал: для нее это был по-настоящему незабываемый день.

— Для меня тоже.

— Я заметила. Ты сумел окончательно покорить ее сердце.

— Это взаимно.

— Я знаю. Дункан, у меня к тебе будет одна просьба. Надеюсь, ты меня поймешь…

— Ясное дело. Ты съела слишком много хот-догов и теперь хочешь остановиться…

— Я съела только один хот-дог, так что с этим все в порядке. Дункан, я серьезно. Если когда-нибудь мы решим разбежаться — например, достанем друг друга настолько, что ты сочтешь, будто я не женщина, а сатана в юбке… Не бросай Карли сразу. Дай ей время привыкнуть. Я понимаю, что моя просьба совершенно не вяжется с тем, как чудесно мы провели сегодня время, но…

— Но Ральф — или как его там? — накрепко засел в твоей голове.

— Рой, — поправила она. — Да, в этом есть доля истины. Однако справедливости ради должна заметить, что ты совсем не похож на него.

— Вообще-то ты могла бы и не просить меня об этом. Уж мне-то хорошо известно, как чувствует себя ребенок, когда от него отворачиваются, как от ненужной вещи.

— Я знаю, — она коснулась его руки. — Но такая уж из меня мать — не в меру заботливая.

— Карли повезло, — он бросил на нее взгляд. — Даже если действительно выяснится, что ты не женщина, а сатана в юбке.

На повороте к дому она задумчиво посмотрела на Дункана.

— Как насчет того, чтобы заглянуть к нам? Выпьем по бокальчику вина во дворе.

— Прекрасно. Это как раз то, о чем я только что думал.

Неделей позже Фиби сидела у Дункана в саду. Карли осталась ночевать в доме Ливви, которая успела стать ее лучшей подругой. И это значило, что мама Фиби тоже может провести эту ночь в свое удовольствие.

Они купались, затем занимались любовью. Потом был ужин, а за ним — снова секс. Незаметно подошла полночь. Фиби сидела в саду, вдыхая аромат цветущего жасмина. Из одежды на ней был лишь миниатюрный халатик, за который она заплатила просто бешеные деньги.

Но если женщина не может потратиться ради такого случая, то куда ей вообще девать деньги?

Ночь была полна шорохов и звуков. Прохладный ветерок успел разогнать дневную жару. На небе сияла полная луна, окруженная бесчисленным количеством звезд. Дункан включил радио, и из колонок, установленных в саду, лилась приятная мелодия.

Фиби потягивала вино, лениво размышляя о том, не стоит ли им еще раз заняться любовью.

— Такое чувство, будто я в отпуске, — обратилась она к Дункану. — Здесь так здорово. Мне даже не хочется уходить отсюда. Пожалуй, — улыбнулась она ему, — тебе стоит брать с меня за аренду места.

— Предлагаю взаимовыгодный обмен.

— Хорошо, что мы никуда не пошли сегодня — ни в бар, ни в кино. Так приятно просто посидеть здесь.

— Бары и кино никуда от нас не денутся. Пока же можно просто расслабиться.

— У тебя была нелегкая неделя.

— И все благодаря Аве. За ее ангельской внешностью скрывается железная леди. Знаешь, у меня такое чувство, что мы с ней осмотрели все деревья и кусты, выставленные на продажу. А эти бесконечные планы и чертежи… Фонтаны, скульптурные группы, кормушки для птиц, домики… Я всю жизнь следовал принципу «делай то, что тебе нравится», но Аве на это наплевать.

— Она сказала, что позавчера ты показывал ей старый склад. Вроде как ты намерен перестроить все здание, открыв там парочку магазинов.

— Все так. Я надеялся, что она отвлечется на этот проект и перестанет таскать меня по разным питомникам. Не хочешь покататься утром на яхте? Мы могли бы добраться до Саванны по воде.

— Прекрасно. Не имею ничего против. Мне так хорошо сейчас.

— Дай мне пару минут, — он провел рукой по ее тонкому халатику, — и все будет просто превосходно.

Фиби без колебаний отдалась прикосновениям его рук. Глядя лишь на Дункана, она умудрилась поставить бокал на стол, даже не расплескав при этом вина.

Приятный ветерок обдувал ее тело, где-то вдалеке плыла негромкая музыка. Фиби откинула голову назад, и губы Дункана заскользили по ее шее. Все, что она видела в этот момент, — огромную луну, висевшую прямо над садом.

Теперь она придвинулась к нему вплотную, и в тот момент, когда губы их встретились, он осторожно вошел в нее. Медленно и плавно, легко и неторопливо. Она смотрела ему в глаза и могла видеть там свое отражение. Ее тело поднималось и опускалось, поднималось и опускалось, плавно скользя по волнам удовольствия.

С какой же стати ей желать чего-то иного?

Я люблю тебя. Эти слова так и рвались у нее с языка.

Это были именно те слова, которые следовало сказать. Но она так и не произнесла их, поскольку решила, что лучше с этим повременить — по крайней мере, до тех пор, пока они не поднимутся наконец с этого шезлонга.

Вместо этого она взглянула ему прямо в глаза и сказала:

— Ты был прав. Это и в самом деле превосходно.

— Когда я с тобой… — начал он, нежно целуя ее в губы.

Сердце ее застучало глуше и тревожней.

— Когда ты со мной?

— Фиби, — теперь он смотрел на нее не отрываясь. — Я хочу…

Внезапно раздался звонок. Ее мобильный.

— Разобью его к чертям!

Фиби отчаянно боролась с собой. В голову полезли мысли о Карли, о маме и Картере. Не выдержав, она схватила трубку.

— Фиби Макнамара. — Она несколько секунд вслушивалась в то, что говорил ей Дейв, пока окончательно не уверилась, что к ее близким это не имеет никакого отношения. — Бонавентура? А где? — Не имея под рукой ни ручки, ни бумаги, Фиби старалась запомнить как можно больше. — Поняла. Именно меня? Я на Витфилде, у своего друга. Хорошо, через пять минут выезжаю.

Эти фразы она договаривала уже на бегу.

— Скажи ему, я скоро буду. Нет, не нужно. — Она взглянула на Дункана: — Машину я найду. Перезвоню, когда буду в пути. Мне придется позаимствовать твой «Порше», — это уже было сказано Дункану.

— Без проблем, но только в комплекте со мной.

— Я не могу взять тебя с собой.

— Можешь, — возразил он, спеша вслед за ней по лестнице.

— Дункан, — скинув на ходу халат, она бросилась в спальню, — Это не игрушки. Человек прикован к могиле на кладбище Бонавентура. — Фиби быстро натягивала на себя одежду. — Все, что на нем есть, — это пояс со взрывчаткой.

— Решил покончить с собой? Ему следовало бы заранее побеспокоиться о месте. Бонавентура давно переполнена.

— Это заложник, — сухо ответила она. — Так он утверждает. Тот, кто привязал к нему бомбу, распорядился позвонить девять-один-один и спросить меня. Если я не успею приехать туда к часу, этот некто без колебаний подорвет беднягу.

— Тем больше у тебя оснований ехать со мной. Я куда лучше тебя знаю и машину, и местные дороги. Так что я быстрее доставлю тебя на место.

Она на мгновение задумалась, затем кивнула:

— Хорошо, поехали.

В том, что именно он вел машину, было еще одно преимущество — она могла созвониться с Дейвом и записать нужную информацию.

— Он утверждает, что не может назвать своего имени — во всяком случае, до твоего приезда, — рассказывал Дейв. — Говорит, что человек, который привязал к нему бомбу, все слышит. На этом парне действительно надеты наушники с микрофоном.

— Думаешь, он лжет?

— Вряд ли. Я буду там через пять минут, но, судя по тому, что я слышал, этот парень перепуган насмерть. Полицейские сообщают, что на лице и теле у него полно свежих синяков. Пока мы не знаем ни кто это сделал, ни почему. Парень говорит, что может сказать это только тебе.

— Судя по нашей скорости, мы будем на месте минут через пятнадцать. К какой могиле он прикован?

— Джоселин Амбусе, 1898–1916.

— Вряд ли это случайный выбор. Что-нибудь это да значит.

— Постараемся выяснить.

— Расскажи мне еще что-нибудь об этом парне.

— Белый, возраст — между тридцатью и сорока, карие глаза, каштановые волосы. Крепкого телосложения. Судя по голосу, местный. Ни украшений, ни татуировок. Он в одних трусах, босой, руки и ноги скованы. С того момента, как на место прибыли полицейские, он дважды падал ничком — плакал, как ребенок. Умоляет нас не дать ему умереть. Просит, чтобы мы привезли тебя. Привезли Фиби.

— Он называет меня по имени? Так, будто знает меня?

— Похоже на то.

— Скажи ему, я сейчас буду. — Она взмахнула рукой, чтобы сохранить равновесие на повороте. — Пусть тот, кто это сделал, тоже услышит, что я сейчас буду. — Она взглянула на часы. — Уже почти час, но мы все-таки успеваем. Сделай так, чтобы они знали: я буду вовремя. Еще десять минут, капитан.

— Я уже на месте. Буду контролировать ситуацию до твоего прибытия.

Она отсоединилась и взглянула на Дункана.

— Ты успеешь, — сказал он, не отрывая взгляда от дороги. — Ты уже сталкивалась с чем-нибудь подобным прежде?

— Никогда.

Заметив впереди огни, она снова созвонилась с Дейвом.

— Я вижу машины оповещения. Скажи им, что мы не будем останавливаться у ворот. Пусть кто-нибудь проводит нас до места.

Еще один поворот, и они опять рванули вперед. Деревья и статуи, залитые светом луны, сливались в одну бесконечную линию. У самой земли висела тонкая полоска тумана, а воздух и сейчас был напитан жарой. За завесой деревьев вновь замелькали огни. «Порше» притормозил у полицейского заслона, и Фиби тут же выскочила из машины.

— Оставайся здесь! — крикнула она Дункану, устремляясь в сторону крылатых ангелов и темных надгробий.

Дейв бросился ей наперерез, схватил за руку.

— Саперы уже обозначили минимально безопасную дистанцию. Дальше никому нельзя. Тебе в том числе.

— Хорошо, хорошо. Что-нибудь изменилось?

— Я добрался сюда лишь пару минут назад.

— Что ж, давай начнем.

Теперь Фиби продвигалась вперед очень медленно. Кто-то передал ей бронежилет, и она натянула его на себя, продолжая внимательно рассматривать сидящего на могиле мужчину.

Над ним склонился ангел с распростертыми крыльями. Лицо ангела было искренним и печальным, а к груди он прижимал лютню.

Мужчина сидел съежившись, прижав колени к груди. Его рыдания разрывали ночную тишину. Вокруг него были рассыпаны розы, выглядевшие на удивление свежими.

— Я Фиби Макнамара, — начала она. При звуке ее голоса мужчина поднял голову. Она замерла, не успев даже дойти до ленты, растянутой саперами. Все внутри ее заледенело и снова растаяло, уступив место обжигающему страху. — Рой.

— Бог ты мой, — Дейв ухватил ее за запястье. — Я не видел его лица. Не узнал его.

«Не факт, что ты смог бы вообще его узнать», — подумала Фиби.

— Тебе нельзя подходить к нему, — Дейв говорил громко, чтобы перекрыть дикие вопли Роя. — Дальше нельзя.

— Я понимаю, — она пыталась взять себя в руки, но жар уже пробился наружу каплями пота. — Рой, успокойся. Тебе нужно успокоиться. Я здесь, я приехала.

Разговаривая с ним, она в то же время быстро строчила в своем блокноте: «Проверьте мою семью! Полицейского к двери. Карли здесь». Она записала адрес Фина.

— Рой, все будет в порядке.

— Он хочет убить меня. Хочет убить меня.

— Кто именно?

— Не знаю. Господи, я не знаю. За что мне все это?

— Рой, этот человек нас слышит?

— Он сказал, что слышит. Да, слышит. Ты… ты мерзкая сучка. Я должен повторять за ним, или он взорвет меня.

— Все в порядке. Если он слышит меня, пусть скажет, чего он хочет.

— Хочу, чтоб ты сдохла, здесь же.

— Мы с тобой знакомы?

— Ты испортила мне жизнь, — произнес Рой, в то время как слезы градом текли у него по щекам. — Теперь я должен отплатить тебе тем же.

— Как я испортила тебе жизнь?

— Думай сама. Фиби, помоги мне, ради бога, помоги мне.

— Все в порядке, Рой. Все в порядке. Дай мне поговорить с ним. Ты сердишься на меня. Можешь сказать почему?

— Нет… еще не время.

— Ты вызвал меня сюда, и я приехала. Должно быть, ты чего-то хочешь от меня. Хочешь мне что-то сказать. Если бы ты мог объяснить мне…

— К черту, — выдавил Рой сквозь рыдания.

— Как я понимаю, ты не хочешь сейчас говорить со мной. Не возражаешь, если я побеседую с Роем? Могу я задать ему несколько вопросов?

— Он смеется. Смеется. Он… Давай, поболтай немного. Я пока выпью пива.

— Рой, как ты попал сюда?

— Он… привез, — Рой с тоской смотрел вокруг опухшими от слез глазами. — Мне кажется. В моей машине.

— Какая у тебя машина?

— «М-мерседес». Е55. Я только что купил ее. Я только что…

— Все хорошо. — Она нацарапала в блокноте номер машины и приписала: найти. — Он привез тебя сюда от Хилтон-Хед?

— Я был в багажнике. С кляпом, с завязанными глазами. Ничего не видел. Я вернулся домой, заехал в гараж. Там он меня и ждал. Приставил к затылку пистолет, — он снова прижал лицо к коленям. — Пошел со мной. Потом провал. Когда я очнулся, то понял, что не могу ни видеть, ни говорить. Я лежал в багажнике с завязанным ртом. Даже дышал с трудом.

Фиби несколько приободрилась, когда вынырнувший из темноты Дейв написал в ее блокноте: «Все в порядке. Коп у дверей».

— Давно ты здесь?

— Я не знаю, не знаю!..

— Ладно-ладно, все в порядке. А как ты попал туда, где ты сейчас сидишь?

— Услышал, как открылся багажник. — Задрожав, он снова поднял голову. Даже отсюда Фиби могла видеть, сколько на нем комаров. — Он чем-то закрыл мне лицо. У меня закружилась голова, я попытался вырываться. Тогда он ударил меня по лицу. Когда я очнулся, то был уже здесь. Он говорил. Говорил в моей голове. Я кричал, но никто не услышал. Он сказал мне что нужно делать. Телефон, он оставил мне мой телефон. Сказал, чтобы я позвонил девять-один-один. Только этот звонок, иначе он нажмет на кнопку.

— Значит, ты его так и не увидел, — заметила Фиби. В это же время она писала на листке полное имя Роя, его адрес и телефон. «Давно ли отсутствует?» — приписала она рядом, после чего передала листок Дейву.

— Рой…

Но тот рыдал взахлеб.

— Я ничего не сделал. Почему это случилось?

— Это не поможет, Рой. Рой! — Она заговорила резче, пытаясь пробиться сквозь рыдания. — Постарайся успокоиться. Мы должны действовать сообща, только так мы сможем решить эту ситуацию. Я бы хотела еще раз поговорить с ним, если он готов. Не мог бы он назвать мне имя — совсем необязательно свое. Пусть будет любое имя — из тех, которые ему нравятся. Просто чтобы я могла обращаться к нему.

— Мне так плохо. Мне… Нет! Нет! Пожалуйста! — Рой судорожно напрягся. — Ради бога… Ладно… Хорошо. Я… Я устал от твоего нытья, никчемный ублюдок. Еще немного, и я взорву тебя ко всем чертям, так ты мне надоел.

— Если ты это сделаешь, я так и не узнаю, для чего ты вызвал меня сюда. Почему ты так зол на меня? Не хочешь ли назвать мне какое-нибудь имя, чтобы я могла к тебе обращаться?

— Он… — голос Роя дрожал от ужаса. — Конечно, Фиби. Можешь называть меня Купером.

Почувствовав, что все в ней напряглось, она начертила это имя в блокноте, приписав снизу: «Ровно в полдень».

— Прекрасно, Купер. Поскольку я не могу говорить с тобой напрямую, мне трудно понять, что ты сейчас чувствуешь. Можешь сказать мне это?

— Чувствую себя великолепно. Все здесь зависит от меня.

— Для тебя это так важно?

— Совершенно верно.

— Возможно, ты чувствовал бы себя еще более уверенно, если бы мог встретиться со мной лицом к лицу?

— Еще не время.

Фиби смотрела на Роя, вслушивалась в его дрожащий голос и отчаянно пыталась проникнуть в разум человека, который оставался для нее невидимкой.

— Купер, скажи мне, откуда мы знаем друг друга? Что нас с тобой связывает?

— Ты должна мне кое-что сказать.

— Хорошо. Что ты хочешь от меня услышать?

— Тебе так уж важно, что будет с этим… никчемным сукиным сыном?

Что тут скажешь? Как бы она ни ответила, это может разозлить его еще больше.

— Ты имеешь в виду Роя?

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду гребаного Роя.

— Это мой бывший муж. Я не хочу, чтобы он или кто-то другой пострадал из-за меня. Послушай, Купер, ты ведь пока никого не убил. Мы могли бы разрешить эту ситуацию…

— Скажи это Чарльзу Джонсону. Ты же видела — о боже, боже — ну, ладно — ты же видела, с каким удивлением он встретил эти выстрелы?

— Ты хочешь сказать мне, что это ты виноват в смерти Чарльза Джонсона?

— А ты хочешь сказать, что совсем разучилась понимать английский? Это я отправил его на тот свет. Не первый раз, когда по твоей вине человек отправляется на тот свет, правда? И не последний, это я тебе обещаю. Пожалуйста, — заверещал Рой. — Прошу тебя, прошу…

— Ты знал Чарльза Джонсона?

— Еще один никчемный бандит. Но ты уговорила его выйти, правда? Уговорила отпустить заложников. Никто из них и гроша не стоил, но ты их спасла, не так ли?

— Кого мне не удалось спасти, Купер? Эти розы для нее? Кто был тебе так дорог?

— Подумай об этом, Фиби, как следует подумай. И моли о прощении. Может, тебе и удастся спастись.

— Я прошу у тебя прощения, Купер. Если мне не хватило смелости или сообразительности спасти кого-то, я прошу у тебя прощения. Скажи, что ты хочешь от меня услышать, и я скажу это.

— Ладно, пора начинать. Скажи… что? Нет-нет, нет! — Рой попытался встать, но это ему не удалось. — Пожалуйста. Ладно, ладно. Скажи, пора. Прощай, Фиби.

— Купер, если ты…

Ударной волной ее подбросило в воздух и отшвырнуло назад. Она приземлилась на пригорок, оказавшийся чьей-то могилой.

Она знала, что там кружит в воздухе и падает на землю. Обломки ангела, куски дерна. И то, что осталось от Роя.

Перед глазами ее промелькнуло множество образов. Первая их встреча на вечеринке, где Рой буквально ослепил ее своей улыбкой. Их совместная ночь в номере отеля, который он снял для них на выходные. Розы и шампанское. Первый поцелуй после объявления их мужем и женой. Свадебный вальс. Праздничные огни.

После этого наступила темнота.

Крики. Кто-то звал ее по имени.

Она приподнялась на локтях и увидела краем глаза какое-то движение. Дункан. Бросившись к ней, он прижал ее к земле. Вокруг раздавались чьи-то крики, слышался топот ног.

Она не сопротивлялась. Теперь это уже было ни к чему.

— Что же я наделала, — прошептала Фиби. — Что я наделала!