Госпожа его сердца Деламир Дженнифер

Глава 32

Лиззи сидела под старым раскидистым дубом, читая томик стихов Теннисона и думая о Рие.

Природа, окружавшая ее, точь-в-точь как в стихах Теннисона, была исполнена гармонии, отчасти состоявшей в том, что времена года неустанно сменяли друг друга, невзирая на ход человеческой жизни.

Лиззи подняла глаза от строчек, которые знала наизусть, и взглянула на бескрайний, неподвластный времени пейзаж, раскинувшийся перед ней. Хотя Рии и Эдварда больше не было, она бережно хранила в памяти их лица, воскрешенные сейчас в ее сознании безупречной красотой и гармонией природы.

Она посмотрела на гнедую кобылу, привязанную всего в нескольких ярдах от нее. Это прекрасное добронравное существо стало постоянным ее спутником. Леди Торнборо наняла для Лиззи учителя верховой езды, который несколько раз в неделю приходил давать ей уроки. Всех поражала быстрота, с которой она схватывала все новое в верховой езде. Учитель уже разрешал ей предпринимать небольшие прогулки по территории поместья. Чаще всего для большей безопасности ее сопровождали мистер Джарвис или конюх, но иногда ей удавалось уезжать в одиночестве, хотя и не слишком далеко. Она никому не говорила, что в Австралии ей приходилось преодолевать верхом куда большие расстояния. Также никто не знал, что однажды на прошлой неделе она, воспользовавшись отсутствием сопровождающих, приехала на почту соседнего городка Сеннок и отправила письмо в Австралию.

Написание этого письма было для Лиззи настоящим испытанием, но после нескольких попыток и океана пролитых слез ей удалось его завершить. Она не могла не сообщить Тому, что теперь живет в Англии под именем Рии. Она знала, что он будет страшно зол, но поступить иначе не могла. Она написала Тому, что начала здесь новую жизнь и что очень счастлива. Лиззи умоляла его оставаться в Австралии, потому что его возвращение сулило бы им обоим гибель. После долгих сомнений она решила не сообщать Тому, что Фредди жив. Это наверняка заставило бы ее брата вернуться в Англию для выяснения отношений с Фредди, что поставило бы под угрозу его жизнь и свободу.

В своем письме Лиззи решила уклониться еще от одной важной темы. Она знала, что если приложит некоторые усилия, то ей, возможно, удастся найти способ тайно покинуть Англию и вернуться в Австралию. Она также знала, Тому бы этого хотелось. В Англии ее держала вовсе не новая жизнь и даже не растущая с каждым днем привязанность к леди Торнборо.

Истинной причиной был Джеффри.

Джеффри целиком заполнял ее мысли и мечты днем, а по ночам преследовал в каждом сновидении. Хотя Том был любящим и преданным братом, а их друзья-поселенцы в Австралии – простыми и добрыми людьми, никто из них не наполнял ее сердце такой осязаемой тоской. И даже если она навсегда останется для Джеффри лишь вдовой его брата, она примет эту участь охотнее, нежели жизнь вдали от него.

Кобыла вдруг подняла голову и заржала, заметив что-то на холме.

– Что такое, Белла?

Лиззи обернулась посмотреть, что привлекло внимание лошади. Она почувствовала, как дрогнуло ее сердце, и она уже знала, кого сейчас увидит. Да, Лиззи точно знала, что там, на вершине холма, как будто призванный ее мыслями и мольбами, стоял Джеффри.

Как только Джеффри увидел ее, он понял, что совершил ошибку. Сидевшая под деревом с книгой в руках, погруженная в размышления, Рия казалась воплощением красоты и очарования. Солнечные лучи пробивались сквозь крону дерева, и кружевной узор света и тени, танцуя, играл на ее лице и на золотистых локонах. В эту секунду он мог думать только о том, как хорошо было чувствовать тепло ее тела в своих объятиях, танцевать с ней, целовать ее губы…

Он слишком часто вспоминал все подробности того вечера, при этом тщетно пытаясь забыть все произошедшее – забыть ради них обоих. Но в то же время ему хотелось знать, почему она так страстно отвечала на его поцелуи. Могла ли она на самом деле полюбить его? Ох, даже думать об этом было дерзостью с его стороны.

Тут Рия встала и поспешно отряхнула с платья травинки. Издали она казалась такой умиротворенной… Но, подойдя к ней поближе, Джеффри заметил следы глубокой печали на ее лице.

Он нерешительно остановился в нескольких футах от нее и учтиво поклонился, что было всего лишь формальностью.

– О, Джеффри… – промолвила Рия с удивлением. – Что вы здесь делаете?

Он пытался по выражению ее лица угадать, рада ли она его видеть. Она улыбалась и казалась счастливой, но он заметил слезы у нее на щеках.

Джеффри не ответил на ее вопрос и с беспокойством спросил:

– Вы плачете? – Он предложил ей платок, который она с благодарностью приняла. – Должно быть, вы думали об Эдварде?

Казалось, что своим вопросом он причинил ей физическую боль. Кивнув, она смахнула платком слезы.

– Да, должно быть…

Джеффри упрекнул себя в самонадеянности. Как мог он предположить, что Рия полюбила его? Вероятно, должны пройти годы, прежде чем она оправится от горя после смерти Эдварда. А быть может, она никогда не найдет в себе силы полюбить снова. От него, Джеффри, ей требовалась забота и утешение, не более того. Их единственный поцелуй был лишь отчаянным криком о помощи. И ему нельзя об этом забывать.

– Я должна быть счастлива здесь, – произнесла Рия, окинув взглядом окружающий их прекрасный ландшафт. – Я должна радоваться возвращению домой. – Она вздохнула так глубоко, что на слове «домой» ее голос дрогнул. – Однако именно здесь я как никогда остро чувствую боль утраты. Я так по ним тоскую…

– По ним? – переспросил Джеффри.

На ее лице вновь отразилась печать скорби.

– Я имею в виду Эдварда… и конечно же моих родителей.

Он сделал шаг назад.

– Прошу прощения, что посмел потревожить вас. Вероятно, вы предпочли бы побыть в одиночестве.

– Нет, прошу вас, не покидайте меня. Я рада вам.

Показав ему книгу, она добавила:

– Стихи лорда Теннисона настраивают меня на меланхолический лад.

– Да, у нашего увенчанного лаврами поэта действительно есть такое свойство, – согласился Джеффри.

Она улыбнулась.

– Бабушка сказала, что пригласила вас. Она будет счастлива узнать, что вы здесь. Или вы уже ее видели?

– Да, я только что был у нее. Сейчас она с Джеймсом.

– Джеймс приехал! – Ее лицо озарила улыбка, а Джеффри опять поддался ревности, видя ее благосклонность к другому мужчине. – Но скажите, как вам удалось заманить его сюда? Обычно Джеймс крайне неохотно исполняет свой долг по отношению к семье и поместью.

Ее слова о долге напомнили Джеффри о том, как сильно изменилось его понимание этого слова со времени первой встречи с Рией.

– Джеймс выразил желание приехать. Мы оба хотели.

– Я так рада, – сказала она, отвязывая поводья лошади от столба изгороди. – Вы приехали надолго?

– Я должен буду уехать послезавтра.

– Так скоро?

Его сердце подпрыгнуло в груди.

– А вы бы хотели, чтобы я оставался дольше?

– Конечно, – ответила она с широкой улыбкой, дававшей ему новую надежду. Думала ли она об их поцелуе? На мгновение ему показалось, что он уловил во взгляде Рии то же выражение, которое видел в ее глазах в тот вечер при лунном свете.

Но Рия тут же отвернулась, взяла лошадь под уздцы и повела ее шагом.

– Возможно, мы могли бы отправиться на верховую прогулку, – сказала она. – Моя Белла замечательная, и я делаю успехи.

Возможно, она и думала о том, что произошло между ними, однако держала слово – не давала ему поводов для повторения ошибки. Или тот вечер вовсе выпал из ее памяти?

– Это было бы прекрасно, – сказал Джеффри.

Они шли рядом, по разные стороны от лошади.

– Я знаю отличное место для верховой езды. Вот то поле, – указала она рукой. – А в дальнем конце его есть очень милая полянка для пикника.

Она явно делала все возможное, чтобы поддерживать нейтральный разговор. Джеффри напомнил себе, что ему следовало поступать так же. Даже если она сможет оправиться после смерти Эдварда и полюбит его, их любовь все равно будет запретной, ведь Рия была и навсегда останется вдовой его брата. Но все-таки он еще не был готов отступить.

– Рия, я чувствую, что должен извиниться перед вами за свое поведение в нашу последнюю встречу.

Сначала она молчала, затем проговорила с дрожью в голосе:

– То была моя вина. Если кто и должен извиняться, так это я. Ваш брат был мне мужем, а я… бросилась вам в объятия. Обещаю, что подобное не повторится.

Джеффри подошел к ней почти вплотную.

– Я хотел бы задать вам один вопрос. Обещаю, что это останется между нами. Я не позволю подобному произойти… То есть… – Он помолчал. – Рия, я знаю, это было бы неправильно. Той ночью вы сказали, что сами захотели меня поцеловать. Но почему?

Она попыталась отвернуться, но Джеффри наклонился и взял ее за руку.

– Пожалуйста, ответьте. Мне нужно знать.

Рия стояла неподвижно. Ее губы дрожали, и она несколько раз судорожно вздохнула. Джеффри ужасно хотелось прижать ее к себе и целовать, хотелось ощущать тепло ее тела.

Тут лошадь вдруг заржала, нарушив тишину, и Рия отступила на шаг.

– Это было ошибкой, – прошептала она. – Вы сами так сказали.

– Да, – согласился он. – И все же вы не ответили на мой вопрос.

Рия с виноватой улыбкой проговорила:

– Возможно, некоторым вопросам лучше оставаться без ответов.

За ужином Лиззи не могла ни думать, ни говорить – до того была рада приезду Джеффри. Она просто молча смотрела на него – его аккуратно подстриженные бакенбарды, прядь волос на левой стороне высокого лба и даже самые обычные движения рук – все в нем завораживало ее, и она не могла отвести от него взгляда. Но больше всего ее будоражили моменты, когда он пронзительно смотрел прямо ей в глаза – будто они находились в комнате одни.

А Джеймс тем временем рассказывал о своей поездке по стране. Он посетил несколько загородных домов друзей их семьи и на неделю заезжал погостить в поместье Кардингтонов. Вдохновленная выставкой в Хрустальном дворце, мисс Люсинда Кардингтон приобрела фотокамеру, и Джеймс решил составить обеим сестрам компанию в поисках интересных объектов для съемки.

– Поначалу мисс Эмили не была увлечена фотографией, – усмехнулся Джеймс. – Но было так весело, что она решила простить нам утомительную поездку в Гемпшир.

Леди Торнборо в ответ на это заметила:

– Не могу поверить, что мистер и миссис Кардингтон одобрили подобную выходку.

– Миссис Кардингтон и не одобряла, – признался Джеймс. – Но появление лорда Сомервилла придало веса нашей задумке, и грозная дама уступила.

Лиззи не предполагала, что Джеффри мог по собственной воле посетить Кардингтонов. Неужели он действительно рассматривал Люсинду в качестве супруги? После его заверений на балу это казалось Лиззи маловероятным, но, видимо, она снова жестоко ошиблась.

Джеффри же пояснил:

– Мистер Кардингтон работает вместе со мной над проектом жилья для бедных. У меня были некоторые планы по сбору средств, которые я хотел с ним обсудить, поэтому я и счел возможным принять его приглашение.

– Это лишь официальный предлог. Правды мы, к сожалению, не узнаем, – пошутил Джеймс. – И даже старшая мисс Кардингтон нам тут не помощница.

Все промолчали, и Джеймс, скопировав интонации леди Торнборо, заявил:

– Лондонское светское общество было подавлено, когда стало ясно, что объявление о помолвке самого знатного пэра в королевстве не состоится.

– Джеймс, в нашем доме мы не опускаемся до сплетен, – пожурила племянника леди Торнборо.

– Право же, тетушка, это не может считаться сплетней, если сам пэр находится в одной с нами комнате.

– О, Джеймс, ты невозможен… – вздохнула леди Торнборо, тщетно пытаясь скрыть свое любопытство.

– Меня не так-то легко задеть, – сказал Джеффри. – Лондонский высший свет уже успел преподать мне полезный урок. Теперь-то я знаю, как противостоять бесконечному потоку сплетен.

Лиззи не могла не спросить:

– То есть вы с мисс Кардингтон так и не… не смогли прийти к взаимопониманию?

Джеффри взглянул на нее с едва заметной улыбкой.

– Вы использовали весьма любопытный оборот речи. На самом деле мы достигли взаимопонимания и хорошо поняли друг друга. Тем не менее обручаться мы не будем.

Эта новость – вкупе с адресованным ей взглядом – привела Лиззи в восторг. Хотя Джеффри и дал понять, что та ночь не будет иметь продолжения, он все же отказался от женитьбы и нашел время для визита в Роузвуд. Все это свидетельствовало о том, что их поцелуй значил не так уж мало. Лиззи вернула себе право на глупую надежду Леди Торнборо обратилась к Джеффри:

– Мы рады подобному стечению обстоятельств. Ведь поехав в поместье Кардингтонов, вы смогли уговорить Джеймса вернуться в Роузвуд. Многие дела здесь требуют его внимания.

– Полагаю, вы отлично справляетесь и без меня, – заявил Джеймс.

Леди Торнборо не соизволила ответить на его замечание и снова обратилась к Джеффри:

– Однако жаль, что вы не можете остаться дольше, чем на два дня. Я надеялась, что вы пробудете хотя бы до воскресенья. Наш преподобный мистер Холлис весьма образованный человек, и его проповеди всегда очень познавательны. Кроме того, его звучный голос не идет ни в какое сравнение с шепотом нашего предыдущего викария, которого и слышно-то не было на задних рядах. Я уверена, вам он придется по душе.

Лиззи попыталась вообразить бархатистый голос Джеффри-проповедника. Интересно, о чем были его проповеди? Был ли он строгим обличителем, осуждавшим пороки ближних? Нет, пожалуй. Прежде она знала его только по описаниям Эдварда, но теперь ей казалось, что он наверняка был милосердным и добрым.

– Было бы обидно упускать такую возможность, – сказал Джеффри. – Возможно, я приеду в другой раз. В конце концов, между нашими поместьями всего полдня пути.

– Вы же знаете, что мы рады вам в любое время, – заверила его леди Торнборо.

– Что мы будем делать сегодня вечером? – спросил Джеймс. – Рия, тебе удалось попрактиковаться в игре на фортепьяно? Может быть, ты сыграешь нам что-нибудь?

Лиззи попыталась скрыть тревогу.

– Признаюсь, у меня не было желания.

– Непослушная девчонка, – шутливо отчитал ее Джеймс. – Тетушка говорит, что ты каждый день берешь уроки верховой езды. Я рад, что ты наладила отношения с лошадьми. Но не следует ли тебе больше времени уделять изящным искусствам?

– Мне нравится находиться на открытом воздухе, – запротестовала Лиззи. – Вскоре погода испортится, и у меня будет много времени для других занятий.

Подумав о том, что вскоре ей придется тайно овладеть искусством музицирования, Лиззи со смехом добавила:

– А вы, сэр, сейчас не в том положении, чтобы учить меня!

– Да, в самом деле!.. – Джеймс тоже рассмеялся. – Кузина, я вижу, за время своего отсутствия вы научились выигрывать словесные дуэли.

– Благодарю за комплимент, – улыбнулась Лиззи.

Но леди Торнборо нахмурилась и проворчала:

– Я и не знала, что порядочные леди должны владеть искусством словесных дуэлей.

– Не должны, бабушка, вы правы, – скромно потупившись, сказала Лиззи и украдкой снова улыбнулась Джеймсу.

– Лорд Сомервилл, возможно, вы любезно согласитесь рассказать нам о своей поездке в Девоншир? – спросила леди Торнборо. – Насколько я понимаю, вы ратуете за просвещение детей и постройку там медицинской клиники.

Джеймс театрально закатил глаза:

– А нет темы более увлекательной, чем бедные больные люди.

– Я хотела бы послушать про работу Джеффри, – сказала Лиззи.

– Вам это действительно интересно? – спросил барон.

Он был приятно удивлен, когда Лиззи кивнула.

– Вы могли бы рассказать нам о своих планах и о том, как помочь несчастным, живущим в наших окрестностях. Возможно, мы могли бы даже предпринять поездки по некоторым домам, пока вы здесь. Я давно хотела встретиться с нашими арендаторами.

– Я как раз подумал, – сказал Джеффри, – что в таком случае я мог бы и остаться до воскресенья.

– Восхитительно! – одобрила его решение леди Торнборо.

А Джеймс заявил:

– Вот и еще одно отличие нашей Рии от прежней. Теперь ей по душе благотворительность. – Он склонил к плечу голову и прищурился, глядя на нее. – Она забросила игру на фортепьяно ради благотворительности и верховой езды. Как это все странно…

Глава 33

Лиззи лежала в темноте, мучаясь бессонницей и вспоминая все события минувшего дня. Приезд Джеффри воскресил в ее душе надежду, которую она так и не смогла заглушить.

За ужином Джеффри рассказывал о своей работе в Девоншире – об обучении детей из бедных семей и об открывающихся для них новых возможностях. В эти моменты его лицо озарялось таким теплом и светом, что Лиззи замирала от волнения. Она и сама с радостью посвятила бы себя подобному служению, если бы ей представилась такая возможность.

Она живо представляла себе долгие прогулки на лоне природы, которые могла бы совершать вместе с Джеффри. Они вдвоем смогли бы сбежать от светского общества, заполучить желанную свободу и наслаждаться общением друг с другом. Если бы они встретились при других обстоятельствах, это было бы возможно, но сейчас… Лиззи мысленно одернула себя: «Нечего фантазировать, все равно уже ничего не изменишь».

Любопытно, чем в эти минуты занят Джеффри? Она представила, как он лежит в постели и его непокорные волосы слегка взъерошены. Это волнующее видение заставило ее затрепетать.

Ее мысли снова и снова возвращались к их встрече на склоне холма. Джеффри был так близок к тому, чтобы снова ее поцеловать, и наверняка бы поцеловал, если бы она сделала шаг навстречу. Но она отдавала себе отчет в том, что такие отношения между родственниками недопустимы, пусть даже он всего лишь брат мужа Рии. К тому же искушение было слишком велико, и Лиззи знала, что если она снова поцелует его, то ее уже ничто не остановит.

Подобные мысли не давали ей покоя, и Лиззи скоро поняла, что не сможет заснуть. Она встала с постели и приблизилась к окну. Потянув задвижку, немного приоткрыла ставни – настолько, чтобы впустить в спальню легкую ночную прохладу и освежить разгоряченное тело. В течение нескольких минут она стояла перед окном, любуясь игрой лунного света на безмятежных пастбищах вдали. Покой глубокой ночи словно окутал ее, и теперь она почувствовала сожаление о несбывшемся поцелуе.

На протяжении всего вечера Лиззи следила за поведением Джеффри, и у нее не было никаких сомнений: он тоже жалел об упущенной возможности. За ужином его выдавали быстрые взгляды украдкой и мимолетное выражение глаз – он как бы говорил ей о своем желании вернуться на тот склон, чтобы все исправить. Слава Богу, леди Торнборо не заметила, как отчаянно они с Джеффри пытались скрыть свои чувства. Но он-то понял все.

Когда они желали друг другу спокойной ночи, Джеффри удержал ее руку на мгновение дольше обычного, посмотрел ей в глаза с такой нежностью, что она едва не проговорилась о своих мыслях. Лиззи хотела сказать, как она счастлива, что он приехал в Роузвуд. Но она, дрожа от волнения, лишь пробормотала пожелание доброй ночи и заставила себя развернуться и проследовать в свою комнату.

А теперь она стояла у окна и ждала того момента, когда сможет вновь увидеть Джеффри. Все знали о его привычке подниматься рано утром и совершать долгие прогулки. С рассветом она будет готова к выходу в парк, чтобы застать его там одного. Лиззи знала, что этим могла повредить своей репутации, но она не могла поступить иначе, ей было необходимо увидеться с ним наедине.

А сейчас чтение как нельзя лучше помогло бы ей отвлечься от навязчивых мыслей. На этот случай на столике были приготовлены свечи – роскошь, которой она никогда раньше не знала. Всю свою жизнь она бережно хранила свечи для использования только в случаях крайней необходимости. Но чаще всего в ее распоряжении были лишь дешевые вощеные фитили, которые быстро сгорали и не давали достаточно света для чтения. Здесь же она постоянно пользовалась специальными яркими восковыми свечами.

Лиззи подошла к столику, зажгла свечу и принялась искать томик стихов. Но его нигде не было видно. Она попыталась припомнить, где могла оставить книгу, и тут вдруг поняла, что в последний раз держала ее раскрытой, когда увидела Джеффри на холме. А потом… Что же было потом? Наверное, войдя в дом, она положила сборник стихов вместе с капором и шалью на тумбу у двери. Она была так занята мыслями о Джеффри, что не обратила на это внимания. Поскольку слуги не вернули томик в ее комнату, то он, вероятно, остался на своем месте у двери или же был отнесен в библиотеку. После некоторых колебаний Лиззи решила спуститься поискать книгу на первом этаже. В этот час там никого не будет. Она лишь быстро заберет стихи, и никто не застанет ее в коридоре в халате.

Лиззи надела мягкие туфли и накинула халат. Затем прокралась к двери и осторожно повернула задвижку. Дверь распахнулась беззвучно. Выглянув в коридор, Лиззи убедилась, что поблизости нигде не горел свет. Весь дом был погружен в безмолвную тьму. Она услышала, как большие часы в гостиной пробили два часа. Лиззи осторожно прикрыла за собой дверь и на цыпочках пошла по коридору.

Джеффри изучал один из многочисленных рядов книг на полках библиотеки. Выбор был большой, но его взгляд зацепил потертый томик стихов Теннисона, который он уже видел в руках у Рии. Эта книга лежала в дальнем конце полки, определенно не вписываясь в ряд искусно переплетенных солидных томов. Рука Джеффри уже потянулась к томику, когда он вдруг услышал, как открылась дверь у него за спиной. Он тотчас обернулся и совершенно растерялся, увидев то, что никак не ожидал увидеть. Он даже поднял свечу повыше, чтобы удостовериться, что это не обман зрения.

– Рия, вы?..

– Джеффри? – сорвалось с ее губ. – Я думала, что свет в библиотеке мне почудился.

Она задержалась у двери – как будто не решалась войти. Ее волосы были распущены и свободно ниспадали по плечам. Высокий кружевной воротник сорочки виднелся из-под плотно облегающего халата. Из-за сквозняка от открытой двери его свеча замерцала и бросила на прекрасное лицо Рии трепещущую тень, что только добавило ей загадочности.

– Я не мог заснуть, – сказал Джеффри, как бы отвечая на ее немой вопрос. – Он указал на книжные полки. – Я думал, что чтение поможет справиться с бессонницей.

– Кажется, я оказалась в такой же ситуации, – сказала Рия с печальной улыбкой.

– Любопытно, что же нарушило ваш покой и лишило сна? – спросил Джеффри, надеясь, что она не спала по той же причине, что и он; ему никак не удавалось не думать о Рие.

– Моя голова так переполнена мыслями после нашего вечернего разговора, что о сне не могло быть и речи, – ответила она.

– Неужели? – удивился Джеффри. – Должно быть, за ужином я утомил вас всеми этими… ужасными подробностями.

– Прошу вас, не извиняйтесь. Мне было очень интересно. – Она шагнула к нему. – Я хочу, чтобы вы знали, как меня осчастливило ваше присутствие в Роузвуде, – добавила Рия, смутившись.

– Рад это слышать, – ответил барон.

– Не странно ли, что мы сейчас встретились именно здесь?

– Поистине, – кивнул Джеффри. Он поставил свой подсвечник на журнальный столик, так как знал, что если будет держать его на весу, дрожащая рука обязательно выдаст его волнение. Находиться наедине с Рией среди ночи… Ему казалось, что все это сон, мечта, но никак не реальность.

Сделав глубокий вдох, Джеффри проговорил:

– Что ж, мы сейчас просто возьмем свои книги и пройдем каждый в свои комнаты…

Рия тихо рассмеялась.

– Вы так беспокоитесь о моей репутации?

– Конечно.

Он заметил, как уголки ее губ приподнялись в улыбке.

– Может быть, нам стоит больше беспокоиться о вашей репутации, – сказала она, поддразнивая его. – Не пристало вам, сэр, появляться перед дамой без сюртука и галстука. Что бы сказал Джеймс?

И тут барон осознал, что, наверное, выглядел довольно нелепо только в брюках и рубашке. К тому же он был в одних носках, так как оставил ботинки в своей комнате – хотел ступать как можно тише. Он потянулся к воротничку, чтобы застегнуть верхнюю пуговицу, и в смущении пробормотал:

– Я определенно должен принести вам свои извинения за…

Слова замерли у него на губах, как только он встретил ее взгляд, полный такой неизбывной любви, что в сердце его мгновенно возродилась надежда.

Всю свою жизнь Джеффри поступал правильно, как должно; особенно это касалось отношения к женщинам – его попытки ухаживать за Люсиндой были тому доказательством. Но душа его всегда требовала глубокой, верной и истинной любви, той, которая сплавляет воедино сердца и мысли двух людей. Правда, он никогда не позволял себе надеяться на такую любовь и даже не был уверен, что узнает ее, если встретит. И сейчас, когда он смотрел на Рию, он был абсолютно уверен, что это случилось.

Их разделяли всего два шага, и Джеффри сделал их – подошел к Рие и обнял ее. Она посмотрела на него со страхом и одновременно с мольбой и томлением. Не в силах выдержать этот взгляд чудесных фиалковых глаз, он сделал то единственное, что мог, – поцеловал ее.

Ее губы были чувственными и мягкими, точь-в-точь такими, как в прошлый раз. И она ответила на поцелуй столь же страстно, как и тогда, что немного его смутило. Но вскоре он отдался охватившему его чувству и крепко сжал Рию в объятиях. А она, обвивая руками его шею, перебирала пальцами волосы у него на затылке. Когда же поцелуй их прервался, она стала ласкать губами его щеки и подбородок, а затем положила голову ему на плечо и вздохнула, удовлетворенная. Они стояли так, сжимая друг друга в объятиях, казалось, целую вечность. И было ясно, теперь совершенно не важно, что им предписано законом. Они были вместе – остальное не имело значения.

Опасная мысль начала зарождаться у Джеффри – мысль, захватившая его, поглотившая его целиком.

– Рия, – прошептал он, – милая Рия, вы должны стать моей женой.

Глава 34

Имя Рии вернуло Лиззи к действительности, и ее охватил жгучий стыд. Она не имела права оставаться в объятиях Джеффри ни секундой дольше – независимо от того, что ей этого ужасно хотелось. Она попыталась отстраниться от него, но он продолжал крепко ее обнимать.

– Любовь моя, останься в моих объятиях, – тихо прошептал он. – Останься навсегда.

– Джеффри, мы не можем…

Он прервал ее протест коротким нежным поцелуем.

– Нет, можем. И мы это сделаем. Мы можем пожениться в Европе. Там брак будет считаться законным.

– Но твой титул… твои обязанности… – пробормотала Лиззи; страшное осознание возможных последствий начало терзать ее. – Джеффри, ты ведь погубишь себя.

Он взял ее лицо в ладони и заглянул ей в глаза. Его же темные глаза, казалось, жгли огнем.

– Рия, ты меня любишь? – спросил он.

Ей хотелось сказать «да», признаться, что она любит его всем сердцем и может легко вверить себя ему – полностью. И такой ответ был бы чистейшей правдой. Но как она могла так с ним поступить?

Отчаянная мысль пришла ей в голову. Что, если она действительно выйдет замуж за Джеффри и они уедут в Европу? По крайней мере там они будут далеко от Англии, далеко от Фредди. Этот выход казался ей сейчас таким заманчивым, таким простым… Но в действительности все было иначе.

Она не могла выйти за него замуж как Рия – и не только из-за стыда и скандала, который это на него навлечет. И вообще, немыслимо вступать в брак под чужим именем. Ей пришлось бы лгать перед лицом церкви, дать ложный обет во время святого таинства заключения брака… Нет, она уже совершила ужасные поступки и не могла взять на себя еще и эту вину. Они с Джеффри не были бы женаты по-настоящему. Она не могла так низко поступить с ним.

Но и признаться ему во всем она также не могла, ведь над ней по-прежнему дамокловым мечом висел призрак прошлого, то есть Фредди…

Ей ужасно хотелось снова прильнуть к Джеффри, но она заставила себя отстраниться от него. И, сделав несколько шагов назад, тихо сказала:

– Любовь не может играть решающую роль сейчас. – Лиззи грустно улыбнулась и добавила: – Должно быть, вы поражены. Наверное, странно слышать от меня подобные слова.

– Я не хочу начинать дискуссию о борьбе любви и долга, – заявил Джеффри. – Я хочу говорить о чувствах, о нашем долге перед своими сердцами.

Лиззи с горькой усмешкой подумала о том, какой жестокой иронией судьбы был их нынешний разговор. Ведь сейчас она жертвовала всем ради долга – она должна была спасти Тома и уберечь леди Торнборо от очередного скандала и позора.

Находиться в библиотеке дольше было слишком опасно, хотя в мягком свете свечей казалось, что они могли спокойно говорить о любви и своем будущем – как будто у них оно было… О, если бы она действительно была Рией, то могла бы на это пойти. Лиззи знала, что закон о запрете на брак для людей, состоявших в родстве, многие не одобряли. Но она не была Рией и могла только всю жизнь ею притворяться.

Одно воспоминание острой иглой вонзилось в ее сердце – горькая память о прошлом, когда другой мужчина обещал увезти ее в Европу и жениться на ней там.

– Вероятно, завтра утром вы будете сожалеть о своей горячности, – сказала она убежденно.

Она знала, что Джеффри был искренним в эти минуты, наедине с ней, в полутемной библиотеке. Сейчас их любовь казалась ему единственно важной. Но при ярком свете дня все представится ему совсем иначе.

– Я должна идти, – промолвила она. – Кто-нибудь может застать нас здесь, и это с нашей стороны было бы непростительной оплошностью.

Она направилась к двери.

– Подождите, – попытался остановить ее Джеффри. – Вы не можете уйти сейчас, Рия.

– Уже слишком поздно.

И с этими словами она выбежала из комнаты.

Джеффри еще несколько часов мерил шагами библиотеку, думая о том, что произошло между ним и Рией. Он знал, что должен был сделать. Да, он увезет Рию в Европу и женится на ней. Скандала в Англии не избежать, но люди из высшего света уже долгие годы требовали отменить закон, стоявший сейчас между ними. Джеффри решил, что непременно вступит в ряды противников традиции и использует все свое влияние в борьбе за отмену этого закона. Если же он не преуспеет, то им с Рией, возможно, придется остаться в Европе на неопределенный срок. Но зато они будут вместе.

Он будет настаивать на своем, пока она не согласится – ведь он ничуть не сомневался в своей правоте. И он очень надеялся, что Рия, такая ответственная теперь, все же сохранила еще достаточно былой импульсивности, чтобы пойти на подобный шаг.

Она определенно хотела того же – несмотря на ее возражения, Джеффри был в этом уверен. При каждой встрече с ней он чувствовал, что между ними существовала крепкая связь, и она не могла ее игнорировать. Могла ли она поцеловать его, если бы не любила?

Его свеча давно уже догорела, и теперь в комнате стало еще темнее. Он подошел к одному из окон и отдернул занавеску. Луна ярко светила в небе. А ночь укрыла поля и холмы одеялом густой тьмы – такая бывает перед рассветом. С приходом дня дом начнет оживать. Слуги примутся ходить по комнатам и разжигать камины. С каждой минутой вероятность встречи с горничными первого этажа росла. Стоит ему наткнуться на одну из них – и весь дом будет задаваться вопросом: что он делал в библиотеке в такое время и в таком виде?