Госпожа его сердца Деламир Дженнифер
– Я начну с вашего последнего вопроса, Джеффри, – проговорила Рия. – Вы спросили, почему мы не написали ни строчки. Но это не так. Перед отъездом из Шотландии мы с Эдвардом сообщили, что поженились и отправляемся в Сидней.
– Никто из нас не получал никаких сообщений, – возразил барон.
Рия нахмурилась.
– Понятно. Значит, письма затерялись или вовсе не были отправлены.
– Разве вы не сами их отправили?
– Нет. Мы боялись опоздать на корабль и очень спешили. Уже на пристани нам согласился помочь матрос с другого судна. Откровенно говоря, его внешность не внушила мне особого доверия, но Эдвард со мной не согласился. Он дал ему денег и попросил отослать письма. Судя по всему, обещания этого субъекта ничего не стоили, и он попросту выкинул пакет с письмами, а деньги оставил себе.
– Эдвард лишний раз продемонстрировал поразительную способность принимать неверные решения, – проворчал Джеффри. – Вы больше не пробовали связаться с нами?
– Нет. Нас потрясло ваше молчание. Мы оставили свой новый адрес в почтовом отделении Сиднея, но так и не получили от вас ответа. Вспомнив того сомнительного матроса, я заподозрила неладное и предложила Эдварду написать снова. Однако он был слишком гордым и сказал, что мы дадим о себе знать, когда твердо встанем на ноги. Он хотел доказать всем, в первую очередь братьям, что не нуждается ни в чьей помощи и способен самостоятельно добиться успеха.
– Но каким ветром вас занесло в Австралию? – спросил Джеймс. – Пожалуйста, расскажи все по порядку.
– Да, конечно… – Лиззи тяжко вздохнула. – Как вы уже поняли, мы с Эдвардом сбежали в Шотландию.
Джеймс усмехнулся.
– И обвенчались у наковальни в Гретна-Грин?
Леди Торнборо поморщилась и строго сказала:
– Джеймс, будь добр, уймись хотя бы на час.
– Простите, если оскорбил ваш слух. – Джеймс спрятал улыбку. – Однако, по моему скромному мнению, юмор иной раз помогает обсудить самые щекотливые вопросы.
Словно подтверждая его правоту, Рия негромко засмеялась.
– Мой слух ничуть не пострадал. – Она одарила Джеймса ласковым взглядом, который отчего-то раздосадовал Джеффри. – В Шотландии союз, скрепленный ударом молота по наковальне, признается законным и нерушимым. Но мы с Эдвардом обвенчались как должно – в церкви, по специальному разрешению. – Рия многозначительно посмотрела на Джеффри.
– Слава Богу, – промолвила леди Торнборо.
– Продолжайте, пожалуйста, – попросил Джеффри, желая быстрее перейти к главным событиям. – По нашим сведениям, вы ненадолго останавливались в Эдинбурге.
Рия кивнула:
– Да, верно. Сначала мы собирались выехать в Ливерпуль и оттуда в Америку. Но Эдвард неожиданно передумал. Один человек – мы познакомились с ним в Шотландии – убедил Эдварда в том, что Австралия предоставляет куда более широкие возможности для процветания. Поэтому из Эдинбурга мы морем добрались до Плимута, а потом отправились в Сидней.
– Скажи, вы должны были отплыть из Ливерпуля на «Морском страннике»? – с живейшим интересом осведомился Джеймс. – Представляешь, он затонул по пути в Америку. Никто не спасся. Вы бесследно исчезли как раз в это время, и такое совпадение наводило на самые печальные мысли. Мы не нашли вас в списках пассажиров, но подумали, что вы могли использовать вымышленные имена.
– Какое счастье, что мы не сели на этот злополучный корабль, – с дрожью в голосе произнесла Рия. – А могли бы, если бы придерживались первоначального плана. – Она вновь посмотрела на Джеффри. – Надо полагать, в данном случае Эдвард принял верное решение.
Джеффри пропустил мимо ушей ее язвительное замечание. Его интересовали факты, и только факты.
– Но вы все же взяли вымышленные имена, верно?
– Да, это правда. Мы назвались мистером и миссис Смит.
– Смит? – ухмыльнулся Джеймс. – Как оригинально! – Он собирался что-то добавить, но осекся под суровым взглядом леди Торнборо.
– В Австралии мы познакомились с мистером Маккреем – владельцем большой овцеводческой фермы в Новом Южном Уэльсе, у подножия Голубых гор, – продолжала Рия. – Мистер Маккрей сразу предложил Эдварду работу. В Австралии отчаянно нуждаются в притоке свободных поселенцев.
– Еще бы! – воскликнул Джеймс. – Насколько я понимаю, там обитают в основном каторжники. Или бывшие каторжники. Словом, страна преступников.
Леди Торнборо сокрушенно покачала головой.
– Надо же такому случиться… Внучке рыцаря и сыну барона вздумалось жить бок о бок с отбросами общества.
Высказывания подобного рода безумно раздражали Джеффри. За годы служения в провинциальном приходе он убедился в том, что бедняков толкает на преступление не порочная натура, а беспросветная нищета и безысходность. В обществе было бы куда меньше «отбросов», если бы сытые и богатые соизволили повернуться лицом к сирым и убогим.
– Ты хочешь сказать, что вам пришлось работать на ферме? – недоверчиво спросил Джеймс. – Не понимаю, как вы такое выдержали.
– На первых порах было очень нелегко, – призналась Рия. – Правда, скорее мне, чем Эдварду. Он трудился как одержимый. – Она с вызовом взглянула на Джеффри. – Им владело желание добиться успеха.
– Чего-чего, а желаний у Эдварда всегда было хоть отбавляй, – заметил барон.
Он любил брата и не считал его ленивым или слабым. Но Эдвард воспитывался в роскоши и не имел привычки работать, тем более – на ферме.
– Вскоре Эдди стал одним из ближайших помощников мистера Маккрея. Он часто ездил в Сидней – отвозил туда шерсть и возвращался обратно с деньгами и всевозможными припасами. Это была очень ответственная работа. – Рия на секунду прикрыла глаза. На ее лице появилось страдальческое выражение. – И очень опасная. Однажды он столкнулся в горах с шайкой беглых каторжников. В Австралии они называются бушрейнджеры, а…
– А у нас – разбойники с большой дороги, – подхватил Джеймс.
Она кивнула.
– На Эдварда напали бушрейнджеры? – растерялся Джеффри. Гадая, от чего мог умереть его брат, он думал о болезни или несчастном случае, но никак не о разбойниках.
– Их было трое. – Она судорожно сглотнула. – Эта поездка оказалась для Эдварда последней.
На несколько мгновений все затаили дыхание. Казалось, даже уличный шум, проникавший в раскрытое окно, отступил перед гнетущей, почти осязаемой тишиной, воцарившейся в гостиной.
Джеффри впился глазами в лицо Лиззи.
– Значит, Эдвард умер не своей смертью? Его убили?
– Думаю, они не собирались никого убивать. Бушрейнджеры обычно забирают деньги и скрываются, оставляя жертв ограбления связанными посреди дороги, чтобы их нашли и освободили другие путники. Но Эдвард с Томом оказали сопротивление и…
– Минуточку, – перебил Джеймс. – Кто такой Том?
– Еще один работник с фермы, – ответила Лиззи. Ее брат был лучшим другом Эдварда, но ради собственной безопасности она не стала вдаваться в подробности. – Бушрейнджеры рассчитывали на легкую добычу. У них были лошади, а у Эдди с Томом – воловья упряжка.
Леди Торнборо нахмурилась и пробормотала:
– Какая связь между легкой добычей и воловьей упряжкой?
– Повозка с волами двигается очень медленно, и на ней нельзя спастись бегством. Но Эдди и Том не пожелали так просто расстаться с деньгами. Завязалась перестрелка, и дело кончилось тем, что Эдвард был…
– Убит, – глухо вымолвил Джеффри.
Лиззи покачала головой:
– Нет, не убит, но тяжело ранен.
Она умолкла, зная, что перед глазами каждого из слушателей возникла одна и та же страшная картина – Эдвард, истекающий кровью на голой земле.
Лицо Джеффри исказилось от горя. Леди Торнборо прижала руку к сердцу. Джеймс опустил голову. И все замерли. Только старинные часы мерно тикали, продолжая отсчитывать ход времени.
Наконец Джеймс решился нарушить молчание.
– Что было дальше? – тихо спросил он.
– Увидев, что двое из шайки мертвы, третий бушрейнджер вскочил на лошадь и умчался прочь.
– Эдвард и его спутник прикончили двоих бандитов? – Глаза Джеймса засияли от восторга. – Потрясающе!
Руки Джеффри сжались в кулаки.
– А что произошло с Томом? – спросил он.
– Его ранили в ногу, однако он воспользовался лошадьми убитых грабителей и повез Эдварда на ферму. С каждой минутой Эдди становилось все хуже. Рана в левом боку страшно кровоточила. Том тоже ослабел от потери крови. Он едва держался в седле, но думал только о том, как помочь Эдварду.
– Почему Том повез его на ферму?! – возмутился Джеффри. – Надо было ехать в город, к доктору.
– Том тоже так считал, но Эдвард не согласился.
– Глупец! – Джеффри встал с кресла. – Его могли спасти. – Он гневно взглянул на Лиззи. – А этот Том? О чем он думал? Почему не проявил настойчивость?
– Я уверена, что он поступил правильно, – решительно возразила Лиззи.
Барон пренебрежительно фыркнул и принялся мерить шагами комнату.
– На ферме работал человек, который разбирался в медицине. Уверяю вас, он сделал все необходимое. Но рана Эдварда была смертельной. Ни один медик не смог бы спасти его. – Лиззи хотела, чтобы Джеффри понял, какое благородство отличало его брата. – Эдвард стремился домой, чтобы сказать последнее прости. Нет и не будет мужчины, столь преданного своей жене. – Ее глаза наполнились слезами.
– Да, дорогая, мы видим, что ты очень любила его, – проговорила леди Торнборо.
Джеффри резко остановился.
– Мы все любили его, – произнес он. – И сегодня Эдвард был бы с нами, живой и здоровый, если бы не покинул Англию. Из-за вас.
Лиззи предвидела вероятность такого обвинения, но от этого оно не стало менее болезненным.
Она поднялась с дивана.
– Скажите, лорд Сомервилл, – она умышленно сделала ударение на слове «лорд», – отчего вы так уверены, что Эдвард сейчас был бы жив, если бы остался здесь? Ведь Уильям никуда не уезжал. О нем наверняка заботились самые лучшие доктора. Тем не менее он умер.
Лиззи почувствовала, что задыхается – она не привыкла носить тугой корсет.
– Рия, немедленно сядь, – распорядилась леди Торнборо. – Тебе опять станет дурно.
Лиззи не пожелала садиться и подошла ближе к Джеффри.
– Эдвард сам принял решение отправиться в Австралию. Его не пугали опасности и тяжелая работа. Он верил в себя, в собственные силы, в новую жизнь, которую создаст своими руками. Часто ли вы встречали мужчин, готовых преодолеть любые преграды и отправиться на край света во имя любви?
– Лично я определенно не готов, – сообщил Джеймс.
– На край света? – презрительно повторил Джеффри. – Во имя любви? Какая глупость!
В это мгновение Рия и Эдвард возникли перед Лиззи словно живые. Она вспомнила, как они смотрели друг на друга, как держались за руки, как тихо, одними губами, шептали слова, понятные только им одним. Каждый их поступок был продиктован любовью – той самой, что даруется лишь избранным.
– Много ли на свете по-настоящему счастливых людей? Много ли союзов, заключенных по любви – страстной и беззаветной? Много ли мужей, которые боготворят своих жен? Да, боготворят. – Лиззи сознательно употребила это слово и достигла цели – на лице Джеффри появилась гримаса. – Вам хорошо рассуждать и осуждать. Вас ведь там не было. Вы сидели здесь, в Англии, со своими книгами. Что вы понимаете в настоящей любви?
Тут Джеффри шагнул к ней, взял ее за плечи и стиснул так, что она едва не вскрикнула от боли.
– Я вижу, вы знаете обо мне решительно все, – произнес он с усмешкой. – С такой же легкостью вы заявили, что имеете представление о долге. Позвольте мне усомниться в этом. Тот, в ком живо понятие о чести и долге, не станет пренебрегать ими ради столь эфемерного чувства, как романтическая влюбленность.
– Лорд Сомервилл, – нахмурилась леди Торнборо, – вы делаете ей больно.
Джеффри разжал пальцы. Лиззи непроизвольно поежилась и потерла ладонью плечо.
– Сожалею, если причинил вам боль, – сказал барон. – Но не отказываюсь ни от одного своего слова.
– Я тоже, – отрезала Лиззи.
Она шла сюда с самыми добрыми намерениями. Ей хотелось, чтобы он гордился Эдвардом и примирился с прошлым. Но все ее попытки кончились ничем. Более того, этот человек позволил себе оскорбительные высказывания в адрес Тома.
Нет, она больше не станет говорить с ним.
И никогда не расскажет ему, что ее брат погиб, когда преследовал возможного убийцу Эдварда.
Глава 9
И снова, как и две недели назад, Джеффри вышел из дома леди Торнборо и зашагал по улице в полном смятении чувств после встречи с Рией. Его переполняло желание прийти в себя и собраться с мыслями.
Он откланялся, как только позволили приличия, пообещав леди Торнборо непременно заехать в ближайшее время. Но, ей-богу, все и так было яснее ясного. Эдвард умер, а Рия, хотя и оплакивала его, не испытывала ни малейшего раскаяния. За эти годы она ничего не поняла и ничему не научилась.
После ожесточенного спора о любви и долге Джеффри еще острее почувствовал собственное одиночество. Братья ушли навсегда. Из всей семьи остались только он и эта женщина. Формально их связывали родственные отношения, – но как простить ей все, что произошло по ее вине?
Вспоминая подробности неприятного разговора, Джеффри остановился на оживленном перекрестке. Его вывел из задумчивости чумазый мальчуган лет двенадцати, не больше. В одной руке он держал потрепанную метлу, а другую протянул за деньгами.
– Всего лишь пенни за чистую дорогу, сэр.
Джеффри спокойно мог перебраться через улицу без посторонней помощи, но как тут откажешь? Он пошарил в кармане, положил в грязную ладошку вдвое больше запрошенного и, не желая, чтобы это выглядело подаянием, строго сказал:
– Быстрее, пожалуйста.
Черная от пыли физиономия расплылась в широкой улыбке.
– Слушаюсь, сэр! – Мальчишка по-военному вытянулся, отдал честь и добавил: – Вдвое быстрее, сэр!
Он бесстрашно ринулся в поток экипажей и, мастерски орудуя метлой, принялся прокладывать тропинку среди мусора и конского навоза.
Джеффри уже собирался ступить на мостовую, когда рядом с ним остановилась карета и пронзительный женский голос заверещал:
– Лорд Сомервилл! Какая встреча!
О, этот голос, громкий до изумления. Он принадлежал леди Кардингтон – одной из тех напористых мамаш, что имели дочерей на выданье и вот уже несколько месяцев охотились за Джеффри.
Леди Кардингтон неутомимо устраивала будущее своей старшей дочери Люсинды. Неброская, но вполне приятная, Люсинда Кардингтон отличалась болезненной застенчивостью и во всем подчинялась матушке. Полная противоположность Рие.
Джеффри отогнал неуместное сравнение и учтиво поклонился, от души надеясь, что леди Кардингтон удовлетворится стандартным обменом любезностями и отправится восвояси.
Его надежды на скорое избавление не сбылись – дама приказала слуге, чтобы помог ей выйти из экипажа. Джеффри смирился с неизбежным. Долг джентльмена требовал набраться терпения и беседовать с ней столько, сколько ей будет угодно.
Извлечь из экипажа такую дородную и вместе с тем суетливую даму, как леди Кардингтон, было делом нелегким. Однако ее слуга явно обладал немалым опытом; он виртуозно справился со своей задачей, прикрыл дверцу опустевшей кареты и удалился.
Леди Кардингтон улыбнулась Джеффри, и тот мысленно вздохнул, зная, что последует за этой улыбкой.
– Какая удача, что мы с вами встретились, лорд Сомервилл! Я послала вам приглашение на благотворительный бал, но до сих пор не получила ответа. Надеюсь, вы сочтете возможным присутствовать, не так ли? – Она энергично кивнула, и все ее многочисленные подбородки заколыхались.
Джеффри входил в совет директоров той организации, в пользу которой устраивался бал. Скорее всего именно это обстоятельство заставило леди Кардингтон вспомнить о нуждах бедняков. Прикрываясь христианским милосердием, она желала лишний раз продемонстрировать барону свою дочь.
– Прошу простить, что задержался с ответом, – сказал он. – В последнее время у меня возникли кое-какие сложности.
Кое-какие сложности?.. Сложность была одна только. И не «кое-какая», а очень существенная и вполне определенная. Рия!
– Да, я слышала… – Леди Кардингтон понизила голос. – Скажите, правда ли, что вдова вашего брата Эдварда – упокой, Господи, его душу – недавно возвратилась из Австралии?
Джеффри на секунду опешил. Конечно, он понимал, что возникнут пересуды, но никак не ожидал, что слухи распространятся с такой скоростью. Рия еще ни разу не выходила из дома, а всем уже известно, откуда она приехала.
– Да, это правда, – нехотя подтвердил он.
– Примите мои самые искренние соболезнования по поводу постигшей вас тяжелой утраты.
Джеффри покоробила ее скорбная мина. Сплошное лицемерие! На самом деле леди Кардингтон ужасно довольна. Смерть Эдварда подтвердилась, и последние сомнения в том, что он, Джеффри, останется бароном, исчезли. Теперь эта дама примется с удвоенным усердием навязывать ему свою дочь. Джеффри прямо-таки тошнило от ярмарки невест под названием «лондонский светский сезон».
– Благодарю вас, леди Кардингтон. Вы очень добры.
– Большое утешение, что миссис Сомервилл удалось благополучно добраться до Англии.
Джеффри внутренне поежился. Час от часу не легче! Ему придется привыкать к тому, что Рию называют «миссис Сомервилл».
Он кашлянул и сдержанно произнес:
– Да, благодарение Богу, она вернулась домой.
– Сколько испытаний, должно быть, выпало на ее долю в таком ужасном диком месте! – Леди Кардингтон покачала головой, и ее подбородки снова пришли в движение. – Особенно после кончины супруга. Но кажется, это случилось довольно давно. Если не ошибаюсь, срок траура близится к концу, не так ли?
– Да. Прошло почти два года с тех пор, как… – Джеффри замолчал, не в силах договорить.
В лице леди Кардингтон неожиданно промелькнуло нечто человеческое; ее глаза увлажнились, и она посмотрела на собеседника с искренним сочувствием. Впрочем, это длилось недолго.
– Разумеется, я включила миссис Сомервилл в список приглашенных на бал, – поведала она так, словно ожидала, что он обрадуется.
Рия на балу? В свете?
– Ей не здоровится, – сказал Джеффри. – Она тяжело переживает смерть мужа.
Что правда, то правда. Рия убита горем. Достаточно вспомнить, как она говорила об Эдварде.
– Нельзя замыкаться в четырех стенах. Она еще молода. Выход в свет поможет ей отвлечься, – заявила матрона.
И вновь Джеффри заподозрил, что леди Кардингтон прикрывает добрыми намерениями корыстный интерес. Ей наверняка не терпелось самым беззастенчивым образом расспросить Рию о жизни в Австралии.
– Так думаю не только я, – добавила леди Кардингтон. – Мне говорили, что она приглашена на бал к лорду Бошану в конце месяца.
Все ясно. Светское общество почуяло добычу и готово задушить ее в своих цепких объятиях. Джеффри невольно пожалел Рию. Ему ли не знать, каково ей придется.
Он сам оказался в похожей ситуации, когда покинул свой тихий приход и стал объектом пристального внимания лондонских «доброжелателей».
Он просто обязан был поговорить с Рией до того, как в нее вопьются леди Кардингтон и ей подобные. Конечно, леди Торнборо подскажет Рие, как себя вести. Однако его советы тоже не будут лишними. Он должен поддержать ее, хотя бы на первых порах. Если Рия приглашена на бал к леди Кардингтон, значит, и он там появится.
Отчасти удовлетворив свое любопытство и заручившись согласием барона присутствовать на балу, леди Кардингтон сочла свою миссию выполненной. Глядя вслед удаляющейся карете, Джеффри вновь попытался привести в порядок свои мысли. Рия… Странное дело, но в ней словно жили две разные женщины, одна – дерзкая и самоуверенная, другая – уязвимая и беззащитная.
Ее слова и поступки по-прежнему возмущали Джеффри. Но может ли христианин быть таким непримиримым? Тем более что речь шла о вдове родного брата… Не зря говорят: «Кто думает о родных, не забудет о чужих».
Всего несколько минут назад он был вне себя от гнева и не желал иметь с Рией ничего общего.
Сейчас ему очень хотелось увидеть ее снова. И как можно скорее.
Глава 10
– Рия, дорогая, как ты себя чувствуешь? – Леди Торнборо с тревогой посмотрела на нее через стол. – Может быть, послать за доктором?
Лиззи отложила вилку, так и не притронувшись к завтраку. Вчерашняя встреча с Джеффри выбила ее из колеи. Апатия, которую леди Торнборо приняла за физическое недомогание, была проявлением душевного смятения.
– Не надо доктора, бабушка. Я совершенно здорова.
Дворецкий поставил перед леди Торнборо серебряный поднос с письмами. По-прежнему с беспокойством поглядывая на Лиззи, она выбрала одно из писем и вскрыла печать. Надеясь успокоить леди Торнборо и избежать дальнейших расспросов, Лиззи снова взяла вилку и предприняла очередную попытку поесть.
Ей не давал покоя вчерашний разговор. Она защищала Эдварда и Рию с таким жаром, словно отстаивала не их правоту, а свою собственную. Кажется, она и впрямь постепенно теряла себя и превращалась в Рию. Что ж, в этом ведь и состоял ее план. Все шло хорошо, и надо бы радоваться. Но ей было очень тревожно и неуютно.
Единственный кусочек яичницы, который ей удалось проглотить, просился обратно, и Лиззи решила запить его чаем и больше не мучиться. Она бы с удовольствием выпила чашечку бодрящего кофе, но, к сожалению, Рия терпеть не могла этот напиток.
Ее вялые движения не укрылись от внимания Джеймса, сидевшего рядом с ней.
– У тебя весьма удрученный вид, кузина. Мне уже случалось замечать, что после беседы с Джеффри люди впадают в уныние.
Лиззи поморщилась, хотя понимала, что сегодня утром Джеймс и леди Торнборо непременно захотят обсудить эту тему. Вчера у них не было такой возможности. Сославшись на усталость, Лиззи поднялась к себе в комнату сразу после того, как ушел Джеффри.
Леди Торнборо оторвалась от чтения письма.
– Полагаю, Джеймс прав. Тебя огорчает, что вы с лордом Сомервиллом наговорили друг другу резкостей.
Резкостей? Слишком мягкое определение для бессердечных высказываний барона.
– Вы ведь слышали, как он отзывался об Эдварде! – воскликнула Лиззи. – Разве я могла оставить его возмутительные замечания без ответа?
– Не забывай, он только что узнал о гибели своего брата, – возразила леди Торнборо. – Его горе еще слишком свежо. Уверяю тебя, со временем он успокоится и пожалеет о своих резких словах. И ты тоже. – Она привстала и погладила Рию по руке. – Вы должны наладить отношения. В конце концов, он твой родственник и очень значительный человек.
– Значительный? Вы имеете в виду знатный?
– Да. Твой муж принадлежал к титулованному семейству. И даже теперь, когда ты овдовела, это поможет тебе вернуться в общество. – Леди Торнборо указала на письмо, которое держала в руке. – Тебе уже присылают приглашения.
– Мне присылают приглашения? – изумилась Лиззи. – Как такое возможно?
– Слухи о твоем возвращении уже разнеслись по всему городу. – Леди Торнборо выразительно посмотрела на Джеймса, но он – сама невинность – безмятежно добавил еще кусочек сахара в свой кофе. – Надо действовать, дорогая. Ты говоришь, что вполне здорова? Превосходно. Я хочу, чтобы сегодня мы вместе отправились с утренними визитами.
Утренние визиты? Рия вспоминала о них с удовольствием, но Лиззи не видела никакого смысла в том, чтобы ездить из дома в дом и вступать в короткие пустые беседы с напыщенными светскими дамами. Конечно, она предполагала, что ей придется в этом поучаствовать, но когда-нибудь потом, не так скоро.
– Что я буду там делать? Ведь я практически ни с кем не знакома.
– Вот именно. Пора восполнить этот пробел. Тогда ты будешь чувствовать себя более уверенно на балу у лорда Бошана. А до него осталось всего две недели.
Лиззи не на шутку встревожилась. Будничные утренние визиты – это еще терпимо, но бал?! Она рассчитывала, что статус вдовы убережет ее от необходимости присутствовать на пышных балах и раутах. Ей требовалось время, чтобы освоиться и разобраться во всех тонкостях жизни представителей высшего сословия. Чем раньше она выйдет в свет, тем скорее совершит какой-нибудь промах и выдаст себя.
– Но, бабушка, мне рано ездить на балы, – воспротивилась она.
– Я понимаю, о чем ты говоришь, – сказала леди Торнборо. – Тебя беспокоит, что твое появление в свете сочтут преждевременным. Однако после смерти Эдварда прошло почти два года. – Леди Торнборо посмотрела на Лиззи с сочувствием, но строго добавила: – Два года – срок более чем достаточный для того, чтобы молодая вдова сняла траур и вернулась в общество.
– Не такая уж молодая, тетушка, – вставил Джеймс. – Ей двадцать восемь лет.
– Она еще успеет устроить свое будущее, – возразила пожилая дама.
Лиззи чуть не выронила чашку. Устроить будущее? В смысле выйти замуж? Но зачем? Брак по расчету ей не нужен – она проживет на средства Рии. А о браке по любви не могло быть и речи. Ее сердце навсегда закрыто для этого чувства.
Нет, лучше оставаться безутешной вдовой. Так спокойнее.
– Бабушка, я не предам память Эдварда и больше не выйду замуж.
Но леди Торнборо, судя по выражению ее лица, не собиралась отступать.
– Ты должна здраво оценить положение дел и позаботиться о завтрашнем дне. Ты знаешь, что Роузвуд принадлежит Джеймсу? Рано или поздно тебе придется уехать оттуда.
– Пусть живет там сколько угодно, – вмешался Джеймс. – Я не против.
– Вот видите? Нет никакой необходимости форсировать события, – обрадовалась Лиззи.
– Кто говорит о форсировании? Сделай хотя бы первый шаг. Тебе понадобится время на то, чтобы восстановить свою репутацию. И репутацию наших семейств. Десять лет назад твои поступки вызвали скандал. Теперь ты должна доказать, что стала ответственной женщиной, достойной своего благородного происхождения.
Благородное происхождение? У Лиззи екнуло сердце.
– Я подумаю об этом, – тихо сказала она.
Ее уклончивость явно не понравилась леди Торнборо.
– Думать уже некогда, – решительно заявила она. – Осталась всего половина сезона. Если успеешь хорошо зарекомендовать себя сейчас, тебе будет легче составить хорошую партию в будущем.
Лиззи взглянула на Джеймса в надежде найти в нем единомышленника. Он ответил ей улыбкой и повернулся к тетушке:
– Не сменить ли нам тему? Признаться, беседы о браке кажутся мне безумно скучными.
– Надо полагать, именно поэтому в тридцать пять ты еще не женат? – сухо осведомилась леди Торнборо.
– Нет, на то есть куда более возвышенная причина. Все эти годы я изнывал от тоски по Рие. – Он склонился к Лиззи и галантно поцеловал ей руку.
Лиззи невольно улыбнулась, а леди Торнборо сердито фыркнула:
– Джеймс, оставь свое фиглярство. Ты никого не обманешь.
– Вы, как всегда, правы, тетушка, – весело согласился Джеймс. – Однако из ваших слов следует, что я почти наверняка не женюсь. Так вот, по моим наблюдениям, чтобы «устроить будущее», нужно непременно кого-нибудь обмануть. Не так ли, Рия? – Он посмотрел на нее с нескрываемым интересом, словно ждал ответа на свой вопрос.
Лиззи похолодела от страха. Джеймс намекал на то, что она – обманщица? Неужели он обо всем догадался?
Нет-нет, даже Джеймс не стал бы шутить по такому серьезному поводу. Копируя один из жестов Рии, Лиззи прикоснулась пальцем к подбородку.
– Ума не приложу, о чем ты толкуешь, Джеймс. У нас с Эдди никогда не было секретов друг от друга.
Несколько бесконечных мгновений Джеймс удерживал ее взгляд, затем в уголках его глаз собрались лучистые морщинки.
– Да, разумеется. – Он широко улыбнулся и откинулся на спинку стула. – В любом случае я надеюсь остаться холостяком. Зачем связывать свою жизнь с одной дамой, когда можно наслаждаться обществом многих?
Радуясь, что перестала быть «темой беседы», Лиззи потянулась за чаем. К сожалению, передышка оказалась недолгой.
– Что касается нашей дорогой Рии, – продолжил Джеймс, – думаю, я не гожусь ей в мужья. Ей нужен человек богатый, знатный, а главное – тот, кто сумеет держать ее в узде… Кто-нибудь, похожий на Джеффри. Собственно, ей сам Бог велел выйти за лорда Сомервилла.
Лиззи поперхнулась чаем и закашлялась. Джеймс заботливо похлопал ее по спине.
Выйти замуж за Джеффри?! За этого холодного, сурового проповедника, со всеми его рассуждениями о «чести и долге»? Он обвинил ее в смерти Эдварда. Хуже того, он посмел обвинить в этом еще и Тома.
Хотя…
Может быть, леди Торнборо права и Джеффри был вне себя от горя? Может, не стоило торопиться с выводами? Может быть, он лучше, чем кажется?
Она вспомнила тот день, когда впервые увидела Джеффри. Вспомнила, как он нес ее на руках, вспомнила пятна крови на его рубашке…
Лиззи почувствовала, что у нее горят щеки. Кашель пришелся очень кстати. Ни у кого не возникнет вопросов, почему она покраснела.
Читать бесплатно другие книги:
