Привет от талибана Бадин Андрей

Андрей махнул ногой возле левой ноги кавказца, но тот ее убрал. Наконец кавказец изловчился, потянул Саксонова на себя и ударил ногой в пах. Ударил он точно, Андрей от боли вскрикнул и начал корчиться.

— Остановите поединок, — тихо сказал Ник.

— Нельзя, таковы правила, — с сожалением произнес тот. Если вы, выходя на бой, будете знать, что вам не дадут умереть, то вы его психологически, а значит, и физически проиграете. Вы перестанете бояться противника, не будете осторожничать и не сможете действовать наверняка. Это как у сапера — одна-единственная ошибка будет стоить вам жизни.

Тем временем кавказец начал таскать Андрея за ногу по залу. Он сделал несколько кругов, а потом прыгнул на него и оседлал как коня. У них завязалась борьба на полу. Преступник бил палача кулаками как мог, а тот пытался защищаться — хватал его за руки и уворачивался.

Андрей лежал на спине, и ему практически в открытую голову приходилась масса ударов. Кавказец был силен, но кулак во время удара сжимать не умел. Он бил то открытой ладонью, то не полностью сжатой кистью, то предплечьем.

— Если бы на месте этого ублюдка был профессионал или хотя бы спортсмен, то Рауху давно пришел бы конец, — констатировал Нортон.

— Да, — подтвердил невозмутимый Васильич.

Вдруг кавказец размахнулся и ударил Андрея локтем. Тяжелый, жесткий удар пришелся в переносицу. Нику показалось, что его друг на мгновение потерял сознание. Кавказец, окрыленный успехом, начал наносить удары только локтями. Он бил и бил в голову Андрея.

— Все, он труп, — произнес Нортон.

После нескольких ударов лицо разведчика превратилось в кровавую блямбу, а преступник все молотил и молотил по нему.

— Останови бой, — рявкнул Ник.

— Нет, ты пойдешь и прикончишь его, но будь спокоен, как в спарринге. Запомни одно, состояние освобождения сознания должно успокоить твой дух и разум и влить в тело силу энергии «ци». Только тогда ты победишь.

— Я готов, — зло произнес Ник.

— Нет, ты зол, а значит, не готов. Нам не нужен еще один труп на площадке. Возьми себя в руки, тогда выйдешь на бой.

В это время кавказец перестал бить потерявшего сознание и обмякшего Андрея, а схватил его пальцами за горло и начал душить. Тот захрипел, но сопротивляться уже не мог. Кавказец тоже не мог приноровиться и поэтому все время перехватывал пальцы, ища удобный захват. Эти секундные задержки продлевали жизнь Андрею.

Разгневанный Ник понял, что он сможет помочь другу, если подготовится к бою. Он закрыл глаза, глубоко вдохнул и мысленно произнес:

«Я вхожу в состояние саморегулирования — и выдохнул. Затем он вновь вдохнул и опять подал себе команду: — Сознание свободно от мыслей, мозг пуст».

В этот миг он представил перед своим мысленным взором спокойную, не потревоженную рябью гладь большого озера и свет луны, равномерно освещающий все вокруг. Этому древнему способу настройки к бою он научился во время занятий карате. И сейчас он сработал безотказно. Ник мгновенно успокоился и стал «пустым внутри». Теперь он не испытывал ярости и злости, его покинула ненависть к врагу, и он ощутил это всепоглощающее чувство опустошенности и легкости.

— Теперь я готов, — спокойно сказал он.

Нортон, наблюдавший за переменой в состоянии Ника, улыбнулся и сказал:

— Теперь ты готов. Иди сразись с ним и спаси своего друга.

Ник встал и пошел в зал.

Кавказец уже практически задушил Андрея. Тот несколько раз дернулся и затих. Он потерял сознание и впал в состояние клинической смерти.

Ник подошел к кавказцу сзади, размахнулся и ударил ребром ладони сверху по шее. Кавказец вскрикнул, отпустил горло Андрея и откатился в сторону. Инстинкт самосохранения взял верх над желанием убить врага. Он прополз несколько метров на четвереньках и только потом встал на ноги.

Ник склонился над Андреем, похлопал его по щекам и, поняв, что тот приходит в себя, пошел на преступника.

Нортон спустился с трибуны, помог Саксонову подняться и провел к стульям. Вид у него был жалкий. Лицо было в крови, он плохо соображал и нервно подергивал головой.

— Кончай, брат, — отдуваясь, произнес кавказец. Он думал, что Ник тоже будет с ним беседовать, но не тут-то было.

Не говоря ни слова, Ник приблизился и сделал обманный скачок влево. Показал преступнику, куда будет бить, и тот отпрыгнул вправо и нарвался на сильнейший удар ногой. Ник со всего маху, быстро и жестко врезал ему боковой удар правой ногой в селезенку. Он бил пыром, а не подъемом, как в спаррингах, и от этого удар получился еще больнее.

В животе кавказца что-то громко хрустнуло, он вскрикнул, согнулся и упал на колени. Скорчился так, что голова достала до пола.

— Чисто поймал, — с восторгом произнес Нортон, — сразу видна школа, молодец. Теперь не спеши, потренируйся, пока есть возможность, — тихо шептал он себе под нос.

А Ник и не думал спешить. Он решил поизмываться над гнилым ублюдком и убийцей, доставить ему столько боли и страданий, сколько тот в свое время доставил своим жертвам.

Ник действовал спокойно, без злости и ненависти и был «пуст» внутри. Просто выполнял свой долг.

Ник обошел скулящего преступника и, прицелившись, нанес ему прямой удар ногой сверху вниз в ногу. Он специально бил так, чтобы сломать ее. Послышался треск ломающейся бедренной кости и вопль преступника. Тот упал на пол и начал кататься по нему, крича во все горло. Тогда Ник размахнулся и ломанул кулаком в ключицу. Та сломалась с глухим хрустом, а кавказец захрипел от нестерпимой боли. Ник вновь обошел его, выбрал позицию для нападения, размахнулся и изо всех сил саданул кулаком в подбородок. Нижняя челюсть сломалась и съехала на добрых пятнадцать сантиметров в сторону. Лицо превратилось в уродливую маску.

— Отлично снес полморды, — радовался Нортон. Остальные разведчики тоже оживились. Все были на стороне Ника.

Кавказец потерял сознание и распластался на полу. Ник подошел, наклонился над ним и нанес прямой удар кулаком в середину грудины. Раздался глухой хруст. Ник проломил преступнику грудину и сломал шесть ребер. У того изо рта пошла кровь, и он перестал дышать.

— Готов, чисто сработано, — сказал Нортон и встал со стула. Пришедший в себя Андрей тоже наблюдал за поединком.

Но Нику этого показалось мало, и он наклонился над кавказцем, примеряясь для нанесения смертельного удара в голову. Он очень сильно сжал кулак, размахнулся и что было мощи ударил его в лоб. Ник вложил всю силу и массу своего тела в этот прямой удар. Он любил его выполнять в тамишавари (разбивании предметов: кирпичей, досок, черепиц) и раскалывал пять дюймовых досок, уложенных в стопку на специальной раме.

Череп треснул, на пол потекла алая кровь и серая вязкая жижа. Это были мозги.

— Поздравляю с дебютом, — сказал Нортон и пожал Нику руку. — А теперь походи, сбрось отрицательную энергию «ци» и войди в нормальное состояние.

Ник прошелся вдоль стены, несколько раз глубоко вдохнул и резко выдохнул и вывел себя из состояния боевой концентрации.

Потом был разбор боя. Нортон объяснил Андрею, в чем была его ошибка. Он также предупредил его и всех остальных, что вынужденная помощь попавшему в беду разведчику — это исключение из правил.

— Я разрешил тебе помочь лишь потому, что это был ваш первый бой. Второй раз такого не повторится, — заверил он.

Все пошли на обед. В коридоре Андрей подошел к Нику и поблагодарил за спасенную жизнь.

— Я твой должник и этого никогда не забуду, — сказал он. На что Виктор ответил, что все это пустяки и любой на его месте поступил бы так же.

Сергей Михайлов закончил свой рассказ.

— И это все сделал ты? — спросил его полковник Семенов.

— Да, я — Виктор Матвеев по кличке Ник, а сейчас Сергей Михайлов.

— А какое отношение к этому имеет Корнилов?

— Пока никакого, — ответил Сергей. — Этот эпизод я вам рассказал потому, что в те дни я стал абсолютно другим человеком. Я стал убийцей. Кем я был до этого дня — взрослым пацаном, играющим в военные игры. Да, для нас с Андреем Саксоновым и других разведчиков вся эта учеба была романтической, серьезной, опасной, но игрой. Мы все повзрослели в те дни. Мы все тогда стали убийцами. Нас сделали ими ради высокой цели. — Сергей замолчал.

Ольга Лаптева и Петр Петрович Семенов смотрели на него с ужасом.

— Только через смерть и боль мы поняли настоящую цену человеческой жизни. Не только жизни своих друзей и соратников, но и жизни вообще — любого человека. Я не хочу сказать, что я перестал ее ценить, нет, но, перешагнув через эту запретную грань, я стал по-другому относиться к ней. Я перестал бояться убивать. Раньше это было запретным плодом, табу, привилегией преступников и убийц, которых общество карает за это. Нас же общество само подтолкнуло ради якобы высоких целей и идей на совершение преступления над самой сутью бытия, над человеческой жизнью.

В те дни, после долгих размышлений, я пришел к выводу, что жизнь любого человека священна и неприкасаема, но общество еще не доросло до понимания этого. Поэтому люди и совершают убийства, поэтому общество и карает их тем же способом. Если каждый человек поднимется на более высокий уровень сознания и поймет, что он не вправе отнимать жизнь у другого человека, то и убийств не будет, и казней не будет. — Сергей замолчал, а Семенов достал сигарету и закурил.

— Воистину говорится — кто видел смерть, тот знает цену жизни. Мы много тогда совершили казней. Каждый попробовал по нескольку десятков раз. Мы оттачивали свое мастерство в боях с преступниками, приговоренными к смерти, и я вам скажу, мы неплохо натренировались. Я, например, научился убивать человека с одного удара в нос, в висок или пальцем в глаз. Позднее мы получали более изощренные задания, но это время, время перемены моего мировоззрения, я вспоминаю с каким-то непонятным трепетом.

Позднее нас посылали в командировки в тюрьмы, где производились казни преступников. Мы приводили их в исполнение. Это оттачивало наше мастерство убийц. В таких казнях мы действовали с помощью оружия — пистолетов и ножей. Вы знаете, пристрелить с одной пули человека — это тоже большое мастерство. Вот так я стал другим человеком — профессиональным убийцей. Это не было нашей основной работой, но я и каждый из нас психологически и физически были готовы сделать это любым доступным оружием — от рук и ног до ножей и пистолетов, ядов и бомб.

Семенов и Ольга молчали. Они сначала с ужасом, а затем с интересом слушали Сергея.

— Чему вас еще научили? — вдруг спросил Петрович.

— Любить Родину, — ответил Сергей. — Я еще расскажу один случай из моей биографии, а потом перейду конкретно к нашему делу.

— А почему ты все это нам рассказываешь? — вдруг спросил Петрович.

— Я хочу, чтобы вы знали, кто я такой и почему происходят все эти события. Я заварил эту кашу. Почему я это сделал, я вам скоро объясню. Позднее вы поймете меня, поймете, с кем вы связались, точнее, с кем мы все связались. Я имею в виду генерала Алексея Михайловича Корнилова и его команду. Ведь их готовили точно так же, как и меня, и у них та же психология поведения, вот только мотивы разные.

Глава 44

— Через несколько месяцев после окончания нашего четырехмесячного курса по искусству выживания, а точнее — умению убивать, в ВШ приехал Нортон. Ника пригласили в кабинет к Васильичу. Ник и Нортон встретились как старые друзья.

После крепких рукопожатий все расселись на стулья, и Нортон произнес:

— Ты, Ник, один из лучших наших агентов, и тебе руководство поручает особо важное задание. Отнесись к нему серьезно, выполни с честью, и это зачтется в твоей дальнейшей карьере.

— Какое задание? — спросил Ник.

— Тебе предстоит ликвидировать одного человека, — начал Нортон. — Он преступник, авторитет преступного мира, вор в законе. Покровительствует процветанию воровских общаков, помогает вышедшим из заключения преступникам, но это не все. Помощь временная, и деньги в общак должны быть возвращены, а это означает, что тот, кто ее получает, разорвать связь с преступным миром не может. Вор сам посылает его на дело. Мы знаем о нескольких ограблениях и убийствах, совершенных по его указанию. Сам он в них не участвует, и поэтому арестовать органы его не могут — нет улик. Даже если бы его осудили и посадили в тюрьму, то он и там бы продолжал свою преступную деятельность. Его деятельность мешает обществу и противоречит закону, поэтому специальная комиссия при председателе КГБ постановила ликвидировать его негласно. Это задание поручено тебе.

Ник подумал и спросил:

— Мне можно ознакомиться с делом?

— Да. Вот документы: фотографии, записи телефонных разговоров, кинофильмы, материалы дел его подручных, агентурные данные. Изучи их, но только в стенах этого кабинета. Выносить их из этой комнаты ты не имеешь права. Когда ознакомишься, подумай, как его лучше устранить. Руководству хотелось бы, чтобы это была бытовая ситуация, а не расстрел или поножовщина.

Ник читал дело и ужасался. Следствие подробно описало весь триумфальный путь вора, от самого первого его преступления. Ник взял фотографию. С нее на него смотрели злые, глубоко посаженные карие глазки. Нос у него был орлиный, а рот, искривленный в ехидной ухмылке, сверкал несколькими золотыми зубами. Это был мужчина пятидесяти лет, невысокого роста, на вид сильный. Звали его Зуда. Может, от занудливого характера, может, еще от чего, но этот человек даже с фотографии внушал необъяснимую неприязнь.

Он контролировал несколько зон на севере России и считался влиятельнейшим вором в законе. Жил под Москвой, на даче, принадлежащей какому-то писателю. Очевидно, это была его дача, но оформлена на писателя.

Так как по воровскому закону вор не имеет право иметь собственности, то Зуда не был владельцем ничего, что можно было бы конфисковать. Он был гол как сокол. На самом же деле у него было три иномарки (редкость в то время), квартира в Москве в сталинском доме и дача. Он также владел домом в Сочи и небольшой яхтой. Все это состояние числилось на разных людях и организациях, но распоряжался всем Зуда.

У него было шесть телохранителей из числа бывших зэков и два шофера. Как понял Ник, Зуда был очень осторожным — малознакомых людей близко к себе не подпускал и вообще с ними не общался. Он имел связи с влиятельными людьми в Москве. В круг его деловых знакомств входили директора крупных магазинов, писатели, режиссеры, актеры, певцы, врачи, известные спортсмены. Он поддерживал связи с директорами предприятий, депутатами и даже членами правительства, министрами. У него, как это ни парадоксально, были знакомые среди секретарей ЦК КПСС и депутатов Верховного Совета СССР.

Естественно, никто из них, наверное, и не догадывался, кем был на самом деле общительный и гостеприимный Станислав Васильевич Полтавский. Кстати, общительным и гостеприимным он был только для нужных людей. Он помогал им устраивать их дела, а взамен они помогали ему. Вроде бы безобидная на первый взгляд система взаимопомощи на одном ее конце упиралась в правительственных чиновников, а на другом — в вымогателей, грабителей, воров и убийц. И всем этим заправлял Зуда.

В преступных делах он сам не участвовал, но с радостью наводил разбойников на квартиры богатых граждан. В основном это были теневые предприниматели, крупные спекулянты, наркодельцы, директора магазинов, актеры, режиссеры, вообще богатые люди. Все те, с кем общался Зуда. Причем он наводил даже на своих знакомых и друзей. Естественно, с каждого дела Зуда имел приличный куш.

Его действительно нельзя было взять с поличным, так как он действовал через своих людей и сам с преступниками не встречался.

В деле он прочел, что Зуда еще на зоне пристрастился к наркотикам. Он принимал их регулярно, и поставляли ему героин проверенные люди. С ними встречался его связной и брал партию сразу на несколько недель.

Ник решил отравить Зуда, подсыпав в наркотики специальный химический модифицированный токсин группы холерного вибриона. Этот яд действовал медленно и накапливался в организме неделю. Как только концентрация его достигала критической величины, он вызывал слипание эритроцитов и усиленное образование тромбов. Как следствие этого инфаркт — закупорка либо сердечной, либо мозговой артерии. Клиент умирал за несколько часов, и ни одна патологоанатомическая экспертиза не могла определить отравление. Яд в составе эритроцитов присутствовал в виде неопасного для жизни соединения.

Ник доложил о способе уничтожения Нортону. Через несколько дней тот принес Нику капсулу с порошком. Это был яд, полученный им из секретной лаборатории ядов КГБ. Ник должен был каким-то образом подсыпать его в героин, поставляемый Зуде.

Способ он придумал довольно простой. Наркокурьер, а его личность была известна органам, привозил товар в Москву из Узбекистана и селился в гостинице в Измайлове. Затем он связывался с людьми Зуды и договаривался о встрече. Он передавал товар, получал деньги и уезжал. Самое интересное в этом деле было то, что курьер пакет с героином никогда при себе не имел, иначе его бы арестовали. Он пересылал его по почте и каждый раз на новый адрес. Он только сообщал по телефону своему связному в Москве номер почтового отделения, где до востребования лежит посылка с героином. Сообщение было зашифровано, и расшифровать его за сутки не удавалось. За это время связной помещал товар в камеру хранения одного из вокзалов и сообщал курьеру ее номер. Кто его туда клал, оставалось неизвестным. Курьер звонил Зуде и только сообщал вокзал и номер ячейки. Расшифровать донесения удавалось лишь через несколько дней, когда сделка уже была закончена и курьер получал деньги и уезжал.

Ник решил упростить комбинацию. По указанию КГБ, оперативники гостиничного комплекса «Измайлово» задержали на несколько дней курьера. Предлог для этого нашли пустяковый — фальшивый паспорт. Он сидел в камере, пока милиция якобы отправляла на экспертизу его документы. В это время Ник положил свой пакет с героином в ячейку камеры хранения Курского вокзал. Код Курского вокзала и эта ячейка уже фигурировали в одной из шифровок, и Ник просто пересказал ее во время телефонного звонка Зуде. Он от имени курьера сказал номер ячейки и вокзал. Героин был заряжен ядом. Курьера держали в камере до тех пор, пока не выяснилось, что Зуда попал в больницу с инфарктом миокарда. Тромб накрепко закупорил артерию его сердца, и через сутки вор умер. На всю операцию ушло две недели.

На похороны Зуды съехались десятки воров в законе и сотня авторитетов поменьше. Были видные артисты, певцы, спортсмены, деятели культуры. Посетили церемонию депутаты и министры. Создалось впечатление, что хоронят героя СССР, космонавта или выдающегося ученого. На самом деле этот «ученый» имел шесть классов образования и большую часть жизни провел в тюрьмах и лагерях.

— Отлично выполненное задание, — поздравил Нортон.

Ник получил денежное вознаграждение и устную благодарность руководства.

— Позднее мне поручили ликвидировать Некрона, но через несколько дней отменили приказ, — сказал Сергей.

— Почему? — удивился Семенов.

— Наверное, вышла несогласованность в действиях руководства КГБ и ГРУ. Разрабатывали воров в законе они, а ликвидировали мы. Я тогда подумал, что клиента передали другому агенту. Но спустя годы, узнав, что Некрон жив, я пришел к выводу, что он был завербован КГБ. Иначе бы он столько времени не продержался на вершине воровской власти. Тех, кто не хочет сотрудничать, как известно, убирают, — Сергей посмотрел на Семенова.

— Так кто же его убил?

— Корнилов, — ответил Сергей. — Вор что-то узнал о его деятельности, и его убрали как свидетеля.

— А может, его сдуру уничтожили? Может, Корнилов такого приказа не отдавал?

— Вряд ли. У него преданные люди. Я многих знал лично.

— Ты знал тех, кто нас расстреливал в лесу? — удивился полковник.

— Да, но это было очень давно, — Сергей замолчал. После паузы он произнес:

— Теперь я расскажу о том, как познакомился с генералом Корниловым, и о нашей совместной с ним работе.

Глава 45

Мы получили дипломы об окончании ВШКГБ, и нам дали месячный отпуск. Кстати, дипломы на руки не выдали, а оставили в картотеке ГРУ, опять-таки в целях конспирации. Мы получили удостоверения сотрудников уголовного розыска и новые звания. По документам я был старшим лейтенантом.

Отгулять отпуск мне не дали. Меня и Андрея Саксонова вызвали на следующий же день в резидентуру ГРУ в Москве, что на Сретенке, и представили полковнику Алексею Михайловичу Корнилову.

Тогда он возглавлял отдел внешней разведки и занимался сбором информации о компьютерных банковских системах. Мы попали в тот отдел, в который нам и надо было попасть.

Корнилов пожал руку Виктору и Андрею.

— Садитесь.

Разведчики сели, а полковник откинулся в кресле напротив них и закурил. Все молчали.

— Я прочитал ваши досье и очень рад, что вас распределили именно в мой отдел, — начал он. — Вы, конечно, понимаете, что это распределение не случайно. Вы лучшие агенты выпуска 1986 года, а у нас самый секретный, самый перспективный, в плане служебного роста, отдел. Мы занимаемся разработкой западных банковских компьютерных систем и сбором информации в этой сфере. Мир стоит на пороге компьютерного бума, и потоки информации, хлынувшие в СССР после прихода к власти Михаила Сергеевича Горбачева и начала перестройки, должны быть правильно восприняты и переработаны. В СССР начинает развиваться стихийный капитализм, со всеми его перекосами и извращениями. Начинают расти банки и банковская система, и наша задача — создать ее так, чтобы она была защищена от посягательств компьютерных воров. Каждый банк на Западе имеет свою систему защиты, но они держат ее в глубочайшем секрете. Степени этой секретности гораздо выше, чем секретность на ядерных полигонах и военных базах. Мир больших денег диктует свои условия развития, и наша цель — выведать у них эти секреты, а затем применить у себя. Кто из вас больше склонен к работе за письменным столом и в лаборатории? — вдруг спросил Корнилов.

Андрей, с детства любивший копаться в формулах и неделями не выходивший на улицу, занятый решением научных проблем, сказал, что он.

Виктор же, наоборот, не любил сидячую работу.

— Тогда поступим так. Вы, Саксонов, будете связным Матвеева здесь, в резидентуре, а вы, Виктор, будете работать за рубежом. Информация, передаваемая вами, будет поступать в наш компьютерный центр и обрабатываться Саксоновым.

С этого дня Андрей и Виктор больше не виделись. Они только обменивались информацией по специальному каналу связи.

На следующий день Корнилов познакомил Ника с его заданием.

— Вы отправляетесь в Соединенные Штаты Америки, в Калифорнию, в Лос-Анджелес. Там нашими агентами Морсом и Фэдом открыта компьютерная фирма, и вы будете ее сотрудником. О цели вашего личного задания вам сообщит Морс. Старшим в группе назначаетесь вы, Ник. Связь мы будем поддерживать через «метро» (дипломатический канал), а особо секретную информацию будет доставлять связной — агент Лэй. По легенде вы русский эмигрант Владимир Белозерский, программист, окончили МГУ, физико-математический факультет. Вы ведь и вправду его окончили?

— Да, Алексей Михайлович, — ответил Ник.

— Это ваша легенда, она, на мой взгляд, совершенна, но к вам все равно некоторое время будет присматриваться ФБР. Фэд и Морс тоже программисты, но Морс из Киева, а Фэд из Литвы. Они создали в Лос-Анджелесе фирму-прикрытие и уже полгода успешно работают. Фирма небольшая, торгует компьютерами, устанавливает их и прибыль дает. Вас мы посылаем им в подкрепление. Ваша легенда разработана год назад, и виза на въезд в США имеется, так что можете отправляться хоть сегодня.

— Когда надо вылететь? — спросил Виктор.

— Вы хотели некоторое время провести с матерью?

— Да, хотя бы пару дней, — ответил Ник.

— Разрешаю один полный день, не считая сегодняшнего, — сказал полковник как отрезал. — Ваш самолет послезавтра в девять ноль-ноль. В пять ноль ноль за вами прибудет машина и отвезет вас сначала в управление для получения инструкций, а затем в аэропорт. Личных вещей с собой брать не надо, об этом позаботились.

Глава 46

Эти полтора дня Виктор провел с мамой. Она была несказанно рада тому, что он был дома.

— Ты, наверное, уезжаешь надолго в командировку, — вдруг спросила она, и на глазах у нее выступили слезы. Виктор сел рядом, взял ее теплую, мягкую ладонь и нежно погладил.

— Ты прости, но мне очень надо ехать, — как можно мягче и деликатней сказал он. — Ты не беспокойся, о тебе будут заботиться, пенсию приносить вовремя и мою зарплату тоже.

— Да мне не зарплата твоя нужна, глупенький, — всхлипывая, произнесла мать, — а ты сам, твое присутствие, твой голос, забота и тепло.

Услышав это, Виктор тяжело вздохнул. Комок подкатил к горлу, а в груди защемило.

— Я уже плохонькая, болею, старею, а тебя все нет и нет. Каково одной-то, — мать уткнулась лицом в платочек и тихо заплакала.

— Мамочка, ну что ты, перестань. Я всегда помню о тебе, где бы ни находился. Я буду приезжать, навещать тебя.

— Да уж, — не унималась мать, — приедешь, один день со мной посидишь, а потом опять в бега.

— Служба у меня такая, мама, серьезная, ответственная.

— Служба, служба. Ты надолго едешь-то?

— Не знаю, может, на год, а может, и на два, но я буду присылать тебе письма, подарки.

Мать только вздохнула.

— Я тебя уже, наверное, никогда не увижу, — вдруг серьезно сказала она.

Виктор внимательно посмотрел на нее, и сердце его сжалось. Только сейчас он увидел, как постарела его мама. Раньше она, как ему всегда казалось, была бодрой, жизнерадостной женщиной. Но только теперь Виктор заметил старческие морщины на лице, темные мешки под глазами, немного трясущиеся пальцы рук и грусть в тусклых глазах.

«Боже мой, как она постарела», — с горечью подумал он и отвел взгляд. На душе у него стало совсем скверно.

Наутро мать поднялась раньше сына, приготовила завтрак и села в углу посмотреть, как Витенька ест. Была половина четвертого утра.

— Вот и кончились мои выходные, — с грустью произнес сын. О чем говорить дальше, он не знал. Мама любовалась им, его широкими плечами, умным, волевым лицом и его красивыми, сильными руками. Она заглянула в его карие глаза и увидела теплоту и любовь ее уже выросшего сына. Он был один в семье и поздний ребенок.

Отца Виктор не помнил. Тот был военным летчиком и погиб во время выполнения задания. Витеньку воспитывала мать и воспитала мужчиной. За это он был ей безмерно благодарен.

В дверь позвонили. Виктор открыл. Это был шофер из отдела Корнилова.

— Я скоро буду готов, — сказал Виктор и пошел одеваться.

Мама вышла в прихожую провожать. Она, ни слова не говоря, обняла его, прижалась к груди что было силы, тихо заплакала, шмыгала носом и причитала. Виктор нежно погладил ее по голове и поцеловал в щеку.

— До свидания, мама. Не болей, не скучай, жди меня.

— Буду ждать, — ответила женщина, а про себя подумала: «Но вряд ли дождусь».

Когда Виктор вышел и захлопнул за собой дверь, мама перекрестила его спину и прошептала:

— Храни тебя господь.

Она не была верующей, но в самые тяжелые минуты жизни, как и каждый русский человек, взывала к богу. Она предчувствовала, что видит сына последний раз в своей жизни.

Глава 47

Виктор приехал в управление, его проинструктировали, выдали документы, деньги, авиабилеты и отвезли в аэропорт Шереметьево. Через три часа он был в Лондоне. Он несколько дней пробыл в Англии, а затем вылетел в США, в Лос-Анджелес. В аэропорту его встречал Морс. Тот был агентом ГРУ, и звали его Николай Шипитько. Он был среднего роста, широк в плечах, крепок и силен. Как и Ник, окончил ВШКГБ, но годом раньше, и работал в Америке уже значительное время. Он узнал Ника, подошел.

— Привет, Стас, — радостно сказал он и обнял Ника как старого друга.

По легенде они действительно были друзьями, и Морс, его американское имя Владимир Болдырев, с большим трудом устроил ему вызов в США. Через час они уже были в большом красивом, но недорогом доме, купленном Морсом на прибыль, полученную от работы фирмы «VLAD&C». ГРУ финансировало фирму — дало стартовый капитал, а то, что она не прогорела, а заработала на полную катушку, было заслугой Морса и Фэда.

Фирма, организованная русскими компьютерщиками, не была чем-то из ряда вон выходящим. Многие русские эмигранты в Америке развили к тому времени бурную предпринимательскую деятельность и в том числе в компьютерном бизнесе. Многие фирмы служили «крышей» для разведчиков, и среди них «Влад и компания».

Морс и Фэд занимались закупкой компьютеров, созданием программ и установкой компьютерных систем в различные организации, а также в крупные банки. Кроме основной работы, они копировали и переправляли в СССР программы для обеспечения банков. Системы защиты банков от воров ценятся на мировом рынке на вес золота.

Специально для Ника приготовили большую светлую комнату. Вечером приехал Фэд, и они втроем сели за стол отмечать его приезд. Русские люди любят это делать с водочкой да с хорошей закусочкой.

О делах не говорили, а в основном о России, о Москве и о жизни на Родине.

Работа Ника началась. Он наконец-то приступил к занятиям с любимыми компьютерами.

Так прошел месяц. Работы было невпроворот, фирма процветала. Они регулярно посылали информацию в центр о банковских компьютерных системах и новейших разработках в этой области.

Вдруг из центра, от полковника Корнилова, пришло шифрованное донесение о том, что они должны принять связного и обеспечить ему жилье и «крышу». Доставка связника шла по эмигрантскому каналу, и его псевдоним был Лэй.

— Что за Лэй? — удивлялся Морс. — Может, женщина?

— Нам в нашей мужской компании как раз женщины и не хватает, — пошутил Фэд, — будет шмотки стирать.

Через несколько дней Ник и Морс встретили в аэропорту связника Лэй. Им действительно оказалась девушка. Морс присвистнул, когда увидел ее, входящую в вестибюль аэропорта. По легенде она была женой Ника. Это была высокая, стройная, ослепительно красивая блондинка.

— Привет, парни, — игриво сказала она. — Я Лена, твоя жена, — обратилась она к Нику.

Он улыбнулся, подошел к ней, обнял и поцеловал в щеку. Вдруг она поставила на пол спортивную сумку, обняла Ника за шею и крепко поцеловала в губы. От неожиданности Ник оторопел, но все понял и стал отвечать ей тем же. Морс отвернулся.

Когда приехали домой, Ник предложил Лэй отдельную комнату, но девушка ответила, что жить будет с ним и спать они будут в одной постели. Сказала как отрезала.

Ник влюбился в нее с первого взгляда, с первого вздоха, с первого слова. Она была в его вкусе и, как выяснилось позже, полностью подходила ему по характеру, интеллектуальному уровню и мировоззрению.

В жизни Ника начались счастливые дни — он влюбился, и, как ему казалось, Лэй тоже любит его. Они вместе работали, отдыхали, занимались любовью и были счастливы.

Морса и Фэда поначалу все это немного озадачило, но потом они успокоились, потому что поняли — Ник и Лэй действительно пара и счастливы вместе.

— Вот бы мне Корнилов подобрал жену, — говорил Морс.

— Я тоже не против, — добавлял Фэд.

— А вы пошлите ему донесение с просьбой и ждите ответа, — советовала им Лэй.

В разведцентре в Москве хорошо поработали, подыскивая Нику жену. Перед заброской Виктор Матвеев прошел кучу психологических тестов, заполнил уйму анкет. Те же процедуры прошла и Лэй.

Ее звали Екатериной Ивановой. Она, как Ник, Морс и Фэд, закончила ВШКГБ и работала в разведке второй год. Ее функцией была передача сверхсекретной информации между центром и резидентурой в Лос-Анджелесе. Корнилов специально создал этот канал связи, чтобы исключить утечку информации о своих махинациях с продажей оружия. С момента приезда Лэй в Лос-Анджелес и начались неприятности у группы «Эль-5».

Сама Лэй об этих донесениях ничего не знала. Она была лишь курьером, а информация хранилась в ее мозгу.

В Москве, в секретной лаборатории ГРУ, помощник Корнилова по кличке Лэст вводил в вену Лэй особый состав из нейропептидов, регулирующий функции мозга. Девушка погружалась в полугипнотическое состояние на несколько часов, и в это время ей читали зашифрованные в столбцы букв и цифр данные. Когда действие препарата заканчивалось, Лэй напрочь забывала то, что ей читали. Когда она прилетала в Лос-Анджелес, резидент Корнилова Додж вводил ей тот же состав, и она вспоминала все до последней буквы. Она зачитывала текст, а Додж записывал. Потом он его расшифровывал, а функция Лэй на этом кончалась.

Связи с Доджем у группы «Эль-5» не было. Он сам выходил на них и назначал Лэй встречу. На снятие информации она ездила одна, без прикрытия, и где это происходило, не помнила.

Лэй курсировала между Москвой и Лос-Анджелесом, как челнок, и поездок таких было в месяц две. После сброса информации Лэй три дня ходила сама не своя. Все ее раздражало, она огрызалась на Ника по пустякам, кричала на Морса и Фэда, хотя понимала, что не права. Парни, видя ее состояние, не обижались, но только старались в эти дни обходить ее стороной. Эти вспышки длились недолго, а потом, когда психические функции приходили в норму, Лэй извинялась перед ними и ходила подавленная. После сброса информации ей давали две недели отдыха, и она нежилась на городском пляже.

Сразу после информационного освобождения у Лэй повышалось половое влечение, и Нику в эти три дня приходилось очень тяжело. Морс и Фэд даже освобождали его от работы, так как после продолжительных половых игр его шатало при ходьбе.

В постели Лэй была ласкова и ненасытна. Она требовала от Ника все новых и новых наслаждений и порой в довольно извращенной форме.

Такие сексуальные подъемы у Лэй возникали только после «разгрузки», а после загрузки она ощущала подавленность и впадала в депрессию.

Однажды она потребовала от Ника любви под кокаином. Ник сначала отказался, но потом решил удовлетворить просьбу любимой женщины. К ее следующему приезду он раздобыл несколько граммов чистого, высококачественного наркотика.

Лэй прилетела в Лос-Анджелес в плохом расположении духа, подавленная и жалкая. Она всего боялась и не хотела ни с кем общаться. Она ждала звонка Доджа, но телефон молчал.

В ожидании прошел день, и наконец агент назначил время и место встречи для сброса информации.

После процедуры сброса Лэй приехала домой радостная, веселая и агрессивная. Она была счастлива, радовалась жизни и желала видеть своего любимого мужа.

Они занимались любовью вечер и всю ночь. Под утро Лэй захотела кокаина, и Ник дал ей его нюхнуть.

Восторгу Лэй не было предела. Она набросилась на него, как после года разлуки, а Ник только удивлялся, откуда у нее силы берутся. Она превратилась в яростную нимфоманку.

Наконец Лэй обессилено плюхнулась на кровать и погрузилась в дрему. Вымотанный Ник тоже лег и сразу заснул как убитый. Вдруг он услышал голос Лэй. Она, находясь в дремотном состоянии, произносила ничего не значащие фразы, состоящие из букв и цифр.

Ник сначала испугался — вдруг у Лэй бред, но потом понял: она зачитывала ту самую зашифрованную программу, которую несколько часов назад сбросила Доджу под действием нейропептидного комплекса. Каким-то удивительным образом кокаин вновь вызвал в памяти еще не успевшие забыться данные. Лэй проговаривала их.

Ник встал, включил компьютер и начал записывать цифры и буквы, произносимые Лэй. Это были просто цифры и буквы.

«Ап4рпн2там4ьа7ш8ваьв1увщ9в0дол7ы», — печатал он.

Лэй закончила говорить, расслабилась и уснула сладким сном на двенадцать часов. Ник за это время тоже прекрасно отдохнул.

— Что это может быть за донесение? — спросил Морс у Ника, когда все собрались в гостиной.

— Какие-то разведданные, — высказал предположение Фэд.

— Хорошо бы их расшифровать, — сказала Лэй и посмотрела на мужчин.

— Я этим займусь, — сказал Ник, — но я вам советую пока никому, и даже этому Доджу, о нашем открытии не рассказывать.

Они договорились заниматься работой, как и прежде, но решили подобрать ключ к шифру.

Ник был самым лучшим среди них дешифровальщиком и поэтому быстро, за десять дней, прочитал депешу.

В ней говорилось о продаже партии оружия, в частности ракетных установок «Смерч», в одну из азиатских стран.

— Так, значит, Корнилов предатель, — сказал Ник, когда они уселись обсуждать полученные данные.

Они не боялись подслушивания со стороны ФБР или наших спецслужб, так как регулярно проверяли дом на предмет присутствия «жучков». Но на всякой случай включили подавитель радиосигналов, собранный Ником.

— Надо это проверить, — добавил Фэд.

— Как проверить? — спросил Ник.

— Не знаю, — задумчиво ответил Фэд.

Разведчики молчали и думали. Наконец в светлую голову Ника пришла идея.

— Надо пока оставить все как есть и набрать побольше донесений. В каком-нибудь мы узнаем, кто нелегально продает оружие.

Таким же образом они сняли еще три донесения, пришедшие в Лос-Анджелес из центра. Вся информация предназначалась Доджу.

— Кто этот Додж? — спросил Морс.

— Надо проследить, куда едет Лэй, выяснить, где он живет и кто он, — высказался Ник.

Страницы: «« ... 1011121314151617 »»

Читать бесплатно другие книги:

Каждый ваш шаг, тем более каждая ваша покупка (а конечная цель любого PRщика – всегда что-то вам про...
Это мир, который был разрушен и начал строится заново. Это мир, где воздух не остыл от прошлых катас...
Под гнусным предлогом и с помощью политического шантажа начинается «миротворческая миссия» на террит...
По заданию Скотленд-Ярда инспектор Иен Ратлидж отправляется в Шотландию на поиски следов пропавшей б...
«Глава 23» – это психоделический антиутопический детектив, рассказывающий о деятельности созданной с...
Действие романа происходит в наше переходное время в провинции, на экзопланете и… в психиатрической ...