Любовник моей матери, или Что я знаю о своем детстве Чемберлен Диана

32

Джон вопросительно взглянул на Пэт Вуковски, которая въехала к нему в кабинет и бросила на стол папку с бумагами.

– Этим утром я беседовала с Маргарет Салли, – возвестила Пэт. – Так вот, она уже поменяла свое решение. Теперь она собирается сделать ключевой темой своего выступления не независимый образ жизни для людей с ограниченными возможностями, а социальные аспекты восстановительной программы.

– Было бы чему удивляться, – хмыкнул Джон. Скорее всего Маргарет, известная своей неорганизованностью, еще раз пять изменит до сентября свое решение. Тем не менее она всегда была зажигательным оратором, и они охотно приглашали ее на свои выездные семинары.

– А Том Ферри собирается прочесть лекцию на предмет заботы о коже, – добавил Джон.

Он беседовал с Томом часом ранее и едва не спросил у того совета насчет своего ожога. Но Том спешил закончить разговор, так что Джону пришлось проглотить свой вопрос. Утром он наложил на ногу повязку, стараясь не смотреть на покрасневшую кожу. Он просто не знал, что ему делать, если окажется, что рана не заживает.

– Так о чем тебе не терпелось поговорить со мной? – поинтересовалась Пэт.

Джон действительно позвонил Пэт с просьбой заглянуть к нему. Если бы та стала отказываться, ссылаясь на вечную занятость, ему бы все равно пришлось настоять на своем. Пора было раз и навсегда покончить с этим вопросом.

Ранее он сказал Джил, секретарю Клэр, что его жена больна. Но теперь, впервые за все время, он намеревался сообщить сослуживцам правду. Джон с трудом представлял, как много он готов выложить Пэт. Пожалуй, только основное, чтобы она уловила суть проблемы.

– Прикрой, пожалуйста, дверь, – попросил он.

Пэт с удивлением глянула на Джона, но послушно закрыла дверь. Затем она вновь подъехала к столу и внимательно всмотрелась в лицо Джона.

– Мы с Клэр разошлись, – сообщил он. Прозвучало это до того нелепо, что он сам едва не рассмеялся.

Пэт растерянно глянула на него, после чего невольно хохотнула.

– Это что, шутка?

– Боюсь, что нет, – покачал он головой.

–  Джон. Ты и Клэр?

– За последнее время у нас накопилось немало проблем.

– Ты и Клэр? – повторила Пэт. – Но вы же всегда и со всем справлялись. Я не знаю другой такой пары, которая из всех неприятностей выходила бы победителем.

– Не на этот раз.

– Это было взаимным решением?

Джон глубоко вздохнул.

– Пэт, я практикуюсь на тебе, – сказал он. – Не представляю, как мне сообщить людям о случившемся. Может, ты поможешь подобрать мне нужные слова?

Пэт откинула назад прядь волос, и Джон впервые заметил у нее на лбу глубокие морщины. Ему тут же захотелось стереть их. Невыносимо было видеть Пэт Вуковски с серьезной миной и без привычной улыбки.

– Так что случилось? – Пэт оперлась о его стол.

– Я попросил Клэр уйти, – ответил Джон.

– Почему?

– Она сильно изменилась в последнее время, после того, как та женщина бросилась на ее глазах с моста.

Джон решил не сообщать Пэт о видениях жены. Это вызвало бы слишком много вопросов.

Пэт взглянула на него с тем благожелательным выражением лица, которое появлялось у нее всякий раз, когда кому-то из пациентов случалось брякнуть какую-нибудь глупость.

– Джон, – осторожно промолвила она, – подобная травма способна изменить любого. Я думаю, Клэр сейчас нуждается в тебе больше обычного. Не мог бы ты проявить немного терпения?

На мгновение Джон пришел в замешательство, когда понял, что в глазах Пэт именно он выглядит инициатором разрыва. Что ж, в каком-то смысле так оно и было.

– Клэр хотела уйти, – он пробежал пальцами по папке, которую Пэт положила на стол. – Видишь ли, она познакомилась с братом той женщины, что прыгнула с моста, и… привязалась к нему. С его помощью она пытается разобраться в случившемся.

– Бог ты мой, – покачала головой Пэт. – Она что… у них роман?

Джон чувствовал себя все более сконфуженным.

– Даже не знаю, как это назвать.

В глазах Пэт мелькнула искорка гнева.

– Поверить не могу, что она бросила тебя ради другого парня.

Выглядело это и правда не слишком красиво, и Джон в смущении отвел взгляд.

– Не могу сказать, что это было ее идеей. Просто я предложил Клэр свободу, а она приняла ее.

– Но она же предана тебе всей душой.

Джону не понравилось это слово. Преданность – не любовь, она не предполагает отношений на равных.

– Видимо, преданность – не лучшее основание для брака, – заметил он.

Пэт на мгновение задумалась.

– Вы с Клэр никогда не ссорились, так ведь? – это было не столько вопросом, сколько утверждением. Почти обвинением.

– Нет. Да нам и не из-за чего было ругаться.

– Возможно, вы двое просто игнорировали свои проблемы.

– Ты же знаешь Клэр. Она на все смотрела сквозь розовые очки.

– И тебе это нравилось.

Джона вдруг охватила тоска по прошлому.

– Да, нравилось, – признал он. – Я бы многое дал, чтобы вернуться в то время.

– Джонни! – подъехав поближе, Пэт наклонилась и крепко обняла его. Только тут Джон понял, как ему не хватало такой поддержки. Он поспешил отвернуться, чтобы Пэт не заметила слезы, выступившие у него на глазах.

– Как ты справляешься? – поинтересовалась она. – Тебе что-нибудь нужно?

– Мне нужно понять, как сообщить об этом остальным.

– Почему ты вообще должен что-то объяснять?

– Клэр будет занята своими делами, и мне нужно объяснить ее отсутствие.

– Скажи правду, – посоветовала Пэт. – Эти люди – твои друзья, Джон.

Они поговорили еще немного. Джону не хотелось распространяться на тему расставания с Клэр. Пэт начала было задавать ему вопросы о Рэнди, но быстро остановилась, почувствовав нежелание Джона отвечать. Разговор зашел о лыжах и выездном семинаре. Когда Пэт наконец направилась к двери, было уже около полудня.

– Звони мне в любое время, – заявила она. – Ты же никогда не жил в одиночестве. Звони. Я – эксперт по таким вопросам.

Джон решил последовать ее совету и к концу дня успел поговорить с теми восемью членами фонда, которые работали здесь на полную ставку. Ему не хотелось изображать Клэр виновницей случившегося, и он заявил, что ответственность за расставание лежит на обоих. Остается надеяться, заявил он, что со временем Клэр вернется к работе.

Реакция сотрудников во многом удивила его. У многих шок и сочувствие, которые он ожидал, сменились странным чувством облегчения. А вот это уже было для него в новинку. «Оказывается, союзу Харт – Матиас не чуждо ничто человеческое», – заявил один из терапевтов.

После работы Джон отправился в спортзал, где и провел почти два часа, старательно откладывая возвращение в свое пустое жилище. Переодеваясь после интенсивных занятий, он заставил себя взглянуть на обожженную ногу. Сразу стало ясно, что ни о каком улучшении не может быть и речи. Волдыри вздулись и загноились. Не оставалось ничего другого, кроме как отправиться прямиком в больницу.

Джон чувствовал себя брошенным ребенком, которому необходимо позаботиться о себе в отсутствие взрослых. За эти годы он не раз посещал больницу, но всегда в компании Клэр.

Он порядком нервничал, пристраивая машину на парковочной площадке. Как ему оправдаться перед врачами, если те спросят, почему он так долго не приезжал? Джон перебирал в уме возможные фразы: «Я думал, ожог должен пройти сам собой». Или: «Поначалу это выглядело куда лучше». А может, стоит сказать им правду? «Очень просто игнорировать проблему, если не чувствуешь боли».

33

Клэр не раз успела порадоваться тому, что надела спортивные ботинки. Рэнди предупреждал ее, что маршрут будет не из легких, однако она не ожидала, что два километра подряд им придется карабкаться по скалам.

– Ну, что ты там отстаешь? – откуда-то сверху поддразнивал ее Рэнди. Клэр смотрела на него, запрокинув голову. Рэнди и Кэри ходили по этой тропе хотя бы раз в месяц, так что Клэр приходилось изо всех сил тянуться за своим спутником.

Изучив нагромождение камней между собой и Рэнди, она начала осторожно пробираться вверх. Как только Клэр поравнялась с ним, Рэнди повел ее дальше, вдоль длинной цепочки валунов. Время от времени они останавливались, чтобы посмотреть за реку, где начинались уже земли Вирджинии.

Прошло две недели с тех пор, как Клэр уехала из дома. Она довольно часто ночевала в гостевой комнате Рэнди – пожалуй, даже чаще, чем следовало бы. Рэнди с охотой приглашал ее к себе. За это время они успели сблизиться во всех смыслах, за исключением одного-единственного. Клэр немного тревожилась из-за того, что мешает Рэнди вести более активный образ жизни, но он развеял ее тревоги. В нем появилась какая-то мальчишеская беспечность, которой раньше Клэр не замечала. Впрочем, он по-прежнему старательно оберегал от вторжения те часы, которые проводил с сыном, и Клэр это вполне устраивало. Сама она занималась тем, что помогала Рэнди в ресторане или рисовала декорации для его новой пьесы. Часто она оставалась одна в маленьком театре, усердно разрисовывая большие холсты. Дни ее текли размеренно и неспешно. Клэр была признательна Джону за то, что он освободил ее от работы в фонде. Толку он нее все равно бы не было, а так она могла свободно общаться с Рэнди.

Тем не менее Клэр регулярно общалась с Джоном. Она звонила ему раз в несколько дней, чтобы узнать, как он поживает. Джон, в свою очередь, спрашивал, продолжаются ли у нее видения. Клэр считала, что он задает эти вопросы исключительно из вежливости. Или потому, что больше ему не о чем с ней говорить.

Они пытались решить, как им рассказать Сьюзан о расставании, тем более что Клэр не очень-то нравилось это слово.

– Почему бы не сказать ей, что мы решили пожить порознь? – спросила она.

– Собственно говоря, это и означает расставание, – сухо ответил Джон.

Они так и не пришли к согласию, хотя Сьюзан должна была приехать домой уже через пару недель.

«Скажи ей правду», – предлагал Рэнди, но Клэр никак не могла успокоиться. Ей хотелось подобрать такие слова, которые помогли бы Сьюзан понять, что произошло между ней и Джоном.

Донести это до Амелии Клэр так и не удалось. Их совместный обед прошел не слишком удачно. Амелия никак не хотела понять то, что пыталась втолковать ей Клэр. Рассеянно ковыряясь в своей тарелке, Амелия слушала про Джона и про Рэнди, а также про те обрывки воспоминаний, которые стали всплывать в сознании Клэр после происшествия на мосту. Время от времени Амелия вставляла в разговор что-нибудь вроде «ты всегда считала Джона чем-то само собой разумеющимся» или «такое чувство, что я тебя больше не знаю». Словом, Клэр решила, что им лучше пока не встречаться.

Как ни странно, она обрела поддержку в Дебре Парлоу. Вторую консультацию Клэр отменила, однако на третью заставила себя пойти. Если ей не хочется, сказала Дебра, совсем не обязательно говорить о своих видениях.

В то же время она много расспрашивала про Джона и Рэнди, и Клэр постаралась донести до психотерапевта свои эмоции.

– Почему для вас не составляет труда говорить с Рэнди? – спросила Дебра.

– Понятия не имею. Но у меня с самого начала возникло ощущение, будто я знаю этого человека всю жизнь.

– Может, он напоминает вам кого-то? Человека, чье присутствие ассоциируется у вас с чувством покоя и безопасности?

Клэр на мгновение задумалась, но тут же покачала головой.

– В любом случае, – заметила Дебра, – вы правильно делаете, что пытаетесь разобраться в причине своего дискомфорта. Главное, что вам нужно сейчас, – позаботиться о себе самой. Если вы не наладите собственную жизнь, другим от вас тоже будет мало толку.

Время от времени Клэр мучилась сознанием своей вины, хотя нельзя сказать, чтобы это чувство было таким уж всепоглощающим. Одолевали ее порой и приступы страха. Во-первых, она понятия не имела, к чему в итоге приведет ее цепочка воспоминаний. Во-вторых, Клэр до сих пор сомневалась, не придумала ли она сама эти образы. Как-то раз она провела полдня в библиотеке, изучая статьи, посвященные «синдрому ложной памяти». Оказывается, при определенных обстоятельствах люди с легкостью измышляли фрагменты прошлого, которые всем – в том числе и им самим – казались реальными. Узнав об этой теории, Клэр испытала определенное облегчение. Тем же вечером она заявила Рэнди, что тревожащие ее образы – плод ее же больного воображения. Тот в ответ начал напевать «Позволь называть тебя милой». При первых же звуках этой мелодии сердце Клэр ухнуло куда-то в желудок.

Если она сама придумывает эти образы, стало быть, у нее есть власть над их содержимым. Она может определять, когда и где они возникнут. Однако Клэр понимала, что не в ее силах контролировать эти загадочные видения. Впрочем, она больше и не бегала от них. Рэнди всегда был рядом, и его ничуть не пугало то, что могла рассказать ему Клэр. Этим он выгодно отличался от Джона. Джон содрогнулся под весом тех крохотных обрывков, которые подкидывала память Клэр. Оставшись с ним, она ни за что не смогла бы разобраться в происходящем, поскольку страдания мужа были бы сильнее ее собственных.

Теперь уже Клэр отчетливее вспоминала свои детские годы. Она могла назвать почти всех учителей начальных классов и даже кое-кого из тех ребятишек, с которыми ходила в детский садик. Бывало и так, что какая-то картинка вспоминалась ей необычайно отчетливо. Нельзя сказать, чтобы подобные образы что-то значили для нее, хотя Рэнди относился к ним со всей серьезностью.

Единственным образом, на котором она не желала концентрироваться, было то самое кровавое пятно на белом фарфоре. Стоило ему возникнуть перед ее мысленным взором, и Клэр делала все возможное, чтобы поскорее избавиться от него.

Образы множились и расширялись, чему, без сомнения, способствовали неустанные расспросы Рэнди. В этом он вел себя так, будто Клэр была его специальным проектом. Однако то, как он обнимал ее на ночь или целовал по утрам, яснее ясного давало понять, как много она для него значит.

Тропа внезапно повела круто вверх, и Клэр пришлось сосредоточить на ней все свое внимание. Собравшись с силами, она устремилась вперед, далеко обогнав своего спутника. Рэнди догнал ее через пару минут, и оба остановились на широком уступе, чтобы отдышаться.

– Здорово у тебя получается, – Рэнди одобрительно хлопнул ее по плечу. – Я знаю, что за последние двадцать лет тебе нечасто приходилось отправляться в пешие прогулки.

Клэр улыбнулась. Рэнди нравилось думать, будто он дает ей то, на что Джон был просто неспособен.

– До встречи с Джоном я тоже этим не увлекалась, – заметила она. – Хотя в детстве мы с Ванессой часто бродили по лесу в сопровождении нашего деда. Он учил нас, как замечать тропу. Здесь это было бы невозможно, – Клэр окинула взглядом окрестности: одни камни и никаких ветвей. – Надеюсь, ты хорошо знаешь дорогу.

Рэнди перебрался на соседний камень, и Клэр последовала за ним.

– Стало быть, твой дед хорошо знал лес.

– Он знал там буквально все, – Клэр вспомнилась сочная зелень лесов в Джереми. Она до сих пор помнила названия некоторых растений, однако напрочь забыла, как они выглядят.

– Ты не знаешь, что такое… – неожиданно перед глазами всплыл новый образ. – Как-то раз мы нашли крест в лесу, – промолвила она. – Крест на могиле.

– Что за могила? – с интересом глянул на нее Рэнди.

– Такера, – как наяву, увидела она белую надпись. – Так звали собаку деда. Только в этом не было смысла, потому что… – Клэр замолчала на полуслове. К чему вспоминать эти глупости? Все одно в них нет никакого толка.

– В общем, все это неважно. – она уже хотела идти, но Рэнди придержал ее за руку.

– Ну нет, – заявил он, – рассказывай дальше. Почему в этом не было смысла?

– Не знаю. Просто не помню. Помню только, что в тот день с нами не было дедушки. Не думаю, что нам полагалось знать про эту могилу.

– Присядь-ка, – сказал Рэнди, усаживаясь на плоский камень. Клэр опустилась рядом, и Рэнди обнял ее за плечи. – Итак, – продолжил он, – вы с Ванессой нашли в лесу могилу. Как вы узнали, что там похоронен ваш пес?

– На могиле было написано имя. Но дело в том… – она попыталась сосредоточиться, чтобы вспомнить детали. – Видишь ли, мама сказала нам, что дедушка с бабушкой отдали собаку в другую семью.

– Иными словами, она вам солгала.

– Да, чтобы защитить нас. Как обычно. Но мы тогда были совсем маленькими.

– Ясное дело, – усмехнулся Рэнди. – Когда Кэри было шесть, у него умерла любимая рыбка. Мы поговорили с ним о случившемся, а затем похоронили ее. Кэри поплакал и произнес над могилой молитву. Уж лучше так познакомить ребенка со смертью, чем солгать ему.

– Конечно, ты прав, – согласилась Клэр. – Не сомневаюсь, что у мамы были самые благие намерения. Вот только она сказала мне, что в нашей семье никого не хоронят, – Клэр нахмурилась, припомнив ту смесь страха и сочувствия, с каким она выслушивала рассказы других детей. – Я долго думала, что наша семья особенная. В хорошем смысле слова. Мне было жаль других ребятишек. Их мертвые родственники лежали в земле, а мои уходили на небеса. Даже не помню, когда я впервые поняла, что и мы – такие же, как все.

Рэнди легонько сжал ее плечо.

– Боюсь, мать не слишком хорошо подготовила тебя ко взрослой жизни.

– Наверняка она думала, что поступает правильно.

– Твой отец был таким же?

– Не думаю.

– Каким был их брак?

– Хорошим, – сказала Клэр и тут же приготовилась к неизбежным возражениям.

– Тогда почему они расстались? – поинтересовался Рэнди.

– Хорошим бракам тоже иногда приходит конец, – промолвила Клэр. – Возьми хотя бы мой собственный.

При этих словах на глаза навернулись слезы. Неужели их с Джоном брак и правда распался? Она вскочила на ноги.

– Нам пора, а то мы так и до ночи не дойдем.

Но Рэнди не спешил уходить.

– Твои родители когда-нибудь ссорились?

– Нет. По крайней мере, я этого не помню.

– Но ты же должна понимать, что этот брак был не слишком удачным? – подначивал ее Рэнди. – Даже если допустить, что хороший брак может распасться, невозможно представить, чтобы отец просто взял и увез ребенка, навсегда спрятав его от матери.

– Я знаю, что ты прав, – устало промолвила Клэр. – Но я не помню ничего плохого.

– Почему отец забрал Ванессу, а не тебя?

– Потому что она была его любимицей, – Стоило этим словам сорваться с губ, и Клэр, не выдержав, расплакалась. Она повернулась и зашагала по камням, не разбирая дороги.

Ангелок. Ванесса всегда была любимицей отца. И не только отца, но и Мелли. Неужели Клэр не понимала этого прежде? А может, просто отгоняла от себя эти мысли?

Поравнявшись, Рэнди помог ей перебраться через широкую расщелину в скале.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Отец всегда привозил ей подарки, – сказала Клэр. – Если же у него было что-то для нас обеих, Ванесса получала то, что получше. Сама я делала вид, будто мне это безразлично. Задай ты мне подобный вопрос пару месяцев назад, я бы непременно стала утверждать, что меня это ничуть не задевало, – Клэр отерла глаза тыльной стороной ладони. – Прости, – попыталась она улыбнуться. – Так глупо – сорокалетняя тетенька плачет из-за своего папы.

– Никто не предлагал тебе поплакать из-за него, когда ты была ребенком. Полагаю, что сейчас самое время.

– Просто… просто Ванессу он любил больше, чем меня, – пожала плечами Клэр. – Она была настоящей красоткой, совсем как моя мать.

– У тебя есть ее фотографии?

Клэр хотела сказать «нет», но тут же спохватилась. Где у нее хранился этот альбом? Уж не на чердаке ли?

– Да, – заявила она. – У меня есть фотографии всех моих родственников.

34

Теплым мартовским утром Клэр и Мелли приехали на ферму. По дороге они звонко распевали песни, однако было видно, что силы у Мелли начинают иссякать. Так, она не могла припомнить слов из «Я хочу взять тебя за руку», да и в остальных случаях она в основном подпевала Клэр.

Мелли настояла, чтобы Клэр поехала с ней, хотя той пришлось пропустить ради этого день рождения лучшей подружки. Впереди будет еще немало таких вечеринок, сказала Мелли, и это было истинной правдой. Клэр охотно приглашали на всевозможные торжества. У нее было множество друзей и подруг, чьи родители ее просто обожали. «Такая позитивная девочка, – говорили они. – Всегда в хорошем настроении».

Так странно было оказаться на ферме не летом, а в марте. Весна уже брала свое, однако на полях по-прежнему лежали белые пятна снега. Такое же снежное одеяло укрывало землю с северной стороны дома. Клэр лишь мельком глянула в сторону амбара, когда они с Мелли начали выгружаться из машины. Про амбар ей хотелось думать меньше всего. Она даже напомнила себе, что они уже никогда не вернутся сюда летом. Скорее всего это вообще последний их визит на ферму.

Еще необычнее было то, что их не встретила радостная болтовня Доры Сипаро. Клэр успела привыкнуть к тому, что дед раз и навсегда ушел из ее жизни, однако ей казалось, что бабушка будет жить вечно. Дора, которой исполнилось недавно пятьдесят восемь, практически не знала, что такое болезни.

Когда Мелли сообщила Клэр о том, что случилось, та взглянула на мать с крайним недоверием. «Бабушка покинула этот мир прямо во сне, – заявила Мелли. – Какой чудесный уход, правда, детка? Если мне когда-нибудь придется умереть, я бы тоже выбрала для себя такую кончину».

Стоя посреди большой фермерской кухни, Мелли скептически оглядывалась по сторонам. Стол, за которым Клэр с Ванессой выпили столько чашек слабенького кофе, был заставлен кастрюльками и завален рецептами. Такое чувство, будто смерть застала Дору в момент подготовки к обеду. Вздохнув, Мелли с улыбкой повернулась к дочери.

– Ну и работка нам с тобой предстоит! Но мы схитрим и просто выбросим все подчистую – за исключением мебели, разумеется. Так нам не придется изучать каждую вещицу и размышлять, оставить ее или выкинуть за ненадобностью. Ну, что скажешь?

Клэр согласно кивнула. В эти дни у нее как раз шли месячные. Когда это произошло с ней в первый раз, Мелли отреагировала с безудержной радостью. Она даже испекла торт, чтобы отпраздновать вступление дочери «в пору женственности». Клэр, впрочем, до сих пор сомневалась в том, такое ли уж это славное событие. Ей было плохо, и у нее болел живот.

Прибираться они начали со спальни Доры. Мелли принесла наверх несколько пустых коробок и поставила их на пол.

– Сначала кровать, – заявила она, оглядывая комнату.

Кровать выглядела так, будто заправляли ее в спешке: скомканный плед почти не закрывал подушку. Мелли откинула плед, явив взору запачканные кровью наволочку и простыню. Клэр вопросительно взглянула на мать, однако та смотрела на все с таким безучастным лицом, будто и не видела этих бурых пятен.

– Поможешь мне, детка? – спросила она Клэр.

Клэр молча смотрела на ошметки крови. Смерть ее бабушки вовсе не была такой уж мирной и безболезненной. Клэр хотелось спросить у Мелли, что же произошло на самом деле, но она знала, что мать будет изворачиваться до последнего. Мелли нуждалась в этой лжи еще больше, чем Клэр.

Взявшись за простыню, Клэр осторожно потянула ее с кровати. Бурое пятно на наволочке напомнило ей карту Италии, которую она видела неделей раньше в учебнике географии. Мелли сдернула наволочку с подушки, и Италия затерялась в складках белой ткани. Свернув в комок постельное белье, Мелли швырнула его в один из ящиков. После этого она принялась опустошать шкафы, кидая охапки одежды поверх запачканных простынь. Она и правда не собиралась тратить время на разбор вещей.

Так было до тех пор, пока очередь не дошла до туалетного столика. Усевшись на хлипкий стул, Мелли зажгла сигарету и стала внимательно изучать фотографию в рамке. Это был семейный снимок. Ванесса, Клэр, Мелли и Лен сидели на веранде их старого дома в Фолс-Черч. Мелли взяла снимок в руки, и Клэр осмелилась задать вопрос, которым практически не донимала мать в последние два года.

– Когда мы сможем увидеть папу и Ванессу?

Она ждала, что мать скажет что-нибудь ободряющее, однако та не спешила с ответом. Наконец она вздохнула, затянулась сигаретой и кивнула, словно бы убеждая в чем-то саму себя.

– Надеюсь, очень скоро, – промолвила она. – Мы должны в это верить.

Клэр ощутила странную смесь страха и надежды, которую она чувствовала всякий раз при мысли о сестре.

Мелли поставила фотографию на пол, и Клэр с радостью поняла, что мать не собирается ее выбрасывать. После этого Мелли подхватила со стола маленького хрустального ангела. Это была елочная игрушка, к нимбу которой крепилась тоненькая проволока. Мелли повертела ангелочка в руках, и в его хрустальных одеждах заиграл солнечный свет. Клэр смотрела на мать в тайной надежде, что они сохранят эту игрушку.

– Когда я была маленькой, мать всегда разрешала мне самой повесить его на елку, – тихо сказала Мелли, будто бы беседуя сама с собой.

Клэр протянула руку, чтобы взять у Мелли ангела, но та ее словно бы не заметила. Она швырнула игрушку в коробку, и та, упав на флакон с духами, разбилась на множество хрустальных осколков. Махнув рукой, Мелли отправила туда же прочие безделушки с туалетного столика.

Несколько мгновений Клэр смотрела на осколки керамики и хрусталя, после чего повернулась и молча направилась в ванную. Здесь она принялась за аптечку, в которой было полно каких-то старинных бутылочек. Все это Клэр отправила в коробку из-под обуви. Туда же полетели пузырьки с густой жидкостью и тюбики с мазью. На полотенце, висевшем возле двери, также виднелось большое кровавое пятно. Клэр аккуратно свернула его, чтобы Мелли, мимо которой ей надо было пройти, не заметила кровь.

После обеда, осматривая гостиную, Мелли вытащила с полки одну из книжек.

– Нужно будет упаковать книжки и постараться продать их, – заявила она. – Сама знаешь, деньги нам не помешают. А вот когда мы продадим мебель и ферму, то сможем купить себе собственное жилье.

– Мне нравится то место, где мы живем сейчас, – сказала Клэр. Они снимали маленькую двухкомнатную квартирку неподалеку от ее школы. В этом же районе проживало большинство ее друзей.

– Свое есть свое, – Мелли вытащила с нижней полки старинный альбом с фотографиями, а затем, не раздумывая, швырнула его в коробку. Клэр замерла от изумления. Не один час провела она с бабушкой и дедушкой, разглядывая эти фотографии. Там были маленькие снимки Джозефа Сипаро, занятого изготовлением карусельных лошадок, детские фотографии Мелли, снимки со свадьбы Мелли и Лена и много, много другого.

– Может, оставим это? – спросила Клэр, указывая на альбом.

Мелли рассеянно глянула на дочь, после чего затушила сигарету.

– Иди сюда, Клэр, – поманила она ее. – Вот что я тебе скажу, детка, всегда смотри вперед. Все в этой комнате относится к прошлому, ну а прошлое не таит в себе ничего, кроме грусти. Разве это тебе нужно?

Клэр покачала головой.

– Разумеется, нет. Будущее полно светлых надежд, – с улыбкой заметила Мелли. – И оно всегда открыто для тебя. А прошлое способно лишь мешать нам двигаться вперед. Поняла?

Клэр кивнула, но это не помешало ей чуть ли не физически ощутить притяжение старого альбома, небрежно брошенного в корзинку с мусором.

Около половины второго на ферму приехал грузовик. Услышав шум мотора, Клэр выглянула из окна спальни – той самой, которую они столько лет делили с Ванессой. Она увидела, что грузовик остановился прямо в поле, неподалеку от амбара. Из машины выбрались трое крепких коренастых мужчин. Сбежав по лестнице, Клэр схватила свою куртку и бросилась на улицу. Когда она добежала до амбара, мужчины уже распахивали широкие двери. Какое-то время они в молчаливом восхищении разглядывали открывшуюся их взору карусель. Винсент успел закончить ее практически всю – не хватало только одной лошади. Работник парка развлечений, в который Мелли продала карусель, пообещал ей, что они установят на пустующее место лошадь работы Сипаро.

– Это сделал мой дедушка, – громко заявила Клэр.

Мужчины, как по команде, повернулись к ней.

– Он здорово потрудился, мисс, – заметил один из них.

– Мы будем разбирать ее очень осторожно, – добавил другой, – так что вам не из-за чего беспокоиться.

Вытащив из амбара маленький ящик, Клэр устроилась в нескольких метрах от входа. Она сидела в сторонке и наблюдала за тем, как лошадей снимают с платформы. На это уходило немало сил и времени. Размонтировав очередную пару, мужчины укладывали лошадей в специальные ящики. Клэр спокойно наблюдала за происходящим, пока очередь не дошла до Титана.

– Это мой любимец, – заявила она в надежде, что те будут обращаться с Титаном поосторожнее. Однако мужчины о чем-то беседовали между собой и едва взглянули в ее сторону.

Она изо всех сил старалась сдерживать слезы, пока Титана укладывали на место. Его грива блеснула на солнце золотом, после чего исчезла в темных недрах ящика.

Клэр не слышала, как подошла Мелли, но внезапно почувствовала у себя на плече ее руку.

– По-моему, мы заслужили отдых, – заметила мать.

Клэр продолжала неотрывно смотреть в сторону амбара.

– Давай съездим в город и побалуем себя фруктовым мороженым, – предложила Мелли.

Клэр не хотелось уезжать. Она намеревалась сидеть здесь до тех пор, пока карусель не размонтируют полностью. Раз дед не мог присмотреть за происходящим, эту роль должна взять на себя она.

Но затем она взглянула на Мелли. Лицо у той было до странности хрупким и бледным. А может, это мартовское солнце высветило так ее черты. Не сказав ни слова, Клэр встала и последовала за матерью в машину. Повернулась она только раз, чтобы взглянуть, как мужчины заколачивают крышку ящика.

В кафе Мелли бросила пригоршню монет в музыкальный автомат, стоявший у них на столе, и они с Клэр по очереди выбирали для себя песни. Потом Мелли принялась расспрашивать Клэр о школе и о друзьях, и та старательно отвечала, пытаясь не думать о том, что происходит сейчас на ферме.

К тому времени, когда они вернулись, грузовик уже уехал. Карусель стояла пустая, без единой лошади. Платформу тоже должны были разобрать и увезти. Это значило, что через пару дней, когда Клэр и Мелли будут уже у себя дома, амбар лишится своей начинки и станет обычным амбаром. Побродив немного вокруг платформы, Клэр направилась в дом.

Возле боковой двери стояли коробки, забитые ненужными вещами. Клэр рассеянно переходила от одной коробки к другой, пока не увидела то, что искала. Порывшись среди хлама, она вытащила старый альбом с фотографиями и понесла его в дом.

– Мелли? – окликнула она из кухни.

– Я здесь! – пропела та в ответ из гостиной. Клэр на цыпочках поднялась к себе в спальню, открыла сумку со своими вещами и спрятала туда старый альбом.

35

И почему только он поддался на уговоры Пэт?

Джон вел свой джип в сторону Слим Вэлли, Пэт ехала рядом на пассажирском сиденье. Время от времени за окном мелькали уютные фермы. Земля еще дремала под бурым покрывалом опавших листьев. Трудно было представить, что где-то здесь может находиться гора, склоны которой густо присыпаны снегом.

Пэт болтала о том, что еще предстояло сделать для выездного семинара, но Джон слушал ее вполуха. Его грызли сомнения, с которыми он не в состоянии был совладать.

Поначалу он пытался избежать этой поездки, сославшись на обожженную ступню. Однако нога практически полностью исцелилась, невзирая на мрачные прогнозы терапевта, который занимался им в отделении «Скорой помощи». В любом случае, Пэт решительно отмела эти возражения, а Джон слишком стыдился истинной причины, по какой он не желал ехать на курорт, чтобы обсуждать ее с Пэт. Сегодня его поставят на монолыжу чужие люди, для которых он будет обычным инвалидом. Джон привык заниматься спортом исключительно в сопровождении Клэр и своих физически здоровых друзей. Так уж получалось, что он всегда был выше толпы. Делал он это не намеренно, не из снобизма. Это определялось его положением, ведь Джон был тем самым парнем, который финансировал множество программ, включая и ту, которая позволяла инвалидам кататься на горных лыжах. Пэт, в отличие от Джона, принадлежала к дюжине подобных организаций и каждые выходные отправлялась то в одну поездку, то в другую.

Лыжный сезон уже фактически закончился, однако весенний снегопад облагодетельствовал курорт «Слим Вэлли» дополнительной неделей.

– Снежный бог устроил эту бурю прямо для тебя, – заявила днем раньше Пэт. – Я знаю, что с ухода Клэр прошло всего две недели и ты еще тоскуешь. Но тем разумнее будет выбраться на природу. Что толку сидеть в выходные дома, когда ты один?

Пожалуй, это было самым весомым аргументом Пэт. Джон с ужасом думал о предстоящих выходных и уже решил провести их у себя в офисе.