Огненный шар Романова Галина
— С меня уже пар валит, — ответил Жан. — Революционное движение меня очень возбуждает, и я не могу себя сдержать. Когда будем что-нибудь штурмовать?
— Ты не вникаешь в ситуацию настоящего времени, — заметила Лиза. — Все штурмы зависят от штаба, который находится в Смольном. Ленин еще не прибыл в Петроград, и революция не может начаться без него.
— Лиза, откуда такие речи? Ты будто перевоплотилась в это время. Как так можно? Неужели и я таким стану?
— Ты уже таким стал. Мы революционеры, поэтому придерживай немного свой язык, чтобы тебя здесь поняли правильно. Я сама вначале тоже помалкивала, а так хотелось всем рассказать, что строила когда-то с отцом этот город. Рассказать, как все вообще начиналось… Но меня тогда бы поместили в какую-нибудь психушку или вообще убили. Говорят, что с такими понятиями, как у меня, здесь делать нечего. Я — из прошлого, ты — из будущего, поэтому быть нам в этой психушке вдвоем.
— Почему? Вчетвером.
— А, ну да… Но Ник с Ин быстро определились.
— Получается, что мы как бы на нейтральной полосе встретились.
— Выходит. Тетушка постаралась.
— Правильная она у тебя. Люсия Петровна сделала так, чтобы из-за быстрой и резкой перемены времени у нас не съехала крыша. Умная старушка.
— Что-то вроде этого.
— Дай Бог ей здоровья! А в будущее она может тебя перенести, в наше время? Я же жил уже в твоем.
— Не знаю, наверное, — пожала плечами Лиза. — Ой, я не могу даже на тебя смотреть. У меня от радости просто разрывается сердце.
— У меня тоже. Вообще здесь есть где-нибудь тихое и теплое местечко, чтобы побыть вдвоем? — спросил Жан.
— Я думаю, найдем, но надо все по порядку. Идем, там на улице где-то нас ждут ребята.
— Ну и тетушка у тебя, — восхищался Жан. — Увидеть бы мне ее.
— Она уже старенькая стала, еле ходит.
— А что творит, бестия!
— Ты не представляешь, чего это мне стоило, — призналась Лиза.
— Еще бы, — согласился Жан. — Ей, поди, лет за триста.
— Я и не знаю, но старенькая, — улыбнулась Лиза.
— Пусть еще лет двести поживет. Мы тогда встретимся в нашем времени. Ты не представляешь, куда мы с тобой пойдем.
— На берег Невы?
— Да что ты. Какой берег? Я тебя поведу на дискотеку, на аттракционы, на футбол… Закачаешься.
— Жан, ты сумасшедший. Я ничего не поняла из твоих слов, но думаю, что места эти замечательные.
— Еще бы. Так что пусть живет твоя родственница и процветает. А мы здесь, вообще, надолго?
— Тебе уже надоело видеть меня?
— Что ты, — возразил тут же Жан.
— Мы попали в гущу событий, поэтому должны шагать в ногу со временем. Нам будет дана команда, когда мы все расстанемся.
— Чтобы потом встретиться вновь?
— Да, конечно, — улыбалась Лиза.
Они вышли на улицу, и холодный осенний ветер ударил им в лицо.
Кругом было полно народа в шинелях и сапогах, рабочих и матросов.
— Народ взбесился, — заметил Женя.
— Выражай свои мысли правильно, — сказала Лиза. — Здесь много всяких агентов и диверсантов. Не поддавайся провокациям ни с той, ни с другой стороны. Сейчас будет митинг и выступит представитель большевиков. Его надо слушать внимательно.
— С раскрытым ртом? — спросил с усмешкой Жан.
— Ты, как всегда… Рот можно не открывать.
— И где же, по-твоему, мы в этом муравейнике найдем Ника и Ин? — спросил он.
Их зажали с двух сторон толпы людей, что направлялись в сторону площади.
На небольшой сцене, выложенной из ящиков, выступал человек в кожаной куртке. Он размахивал руками, произнося красноречивую речь огромной толпе народа, которая окружала его и внимательно слушала.
— Кто этот очкарик? — спросил Жан. — Я его совершенно не слышу.
— Это товарищ Свердлов, соратник и близкий друг Ленина.
— Писатель что ли? — уточнил Жан.
— Какой еще писатель, революционер, — пояснила Лиза. — Ну а про Ленина ты слышал?
— О да. Я его даже видел.
— И когда ты все успеваешь? — удивилась Лиза. — Его еще в Петрограде нет.
— В Мавзолее, еще в пятом классе, когда ездили в Москву на экскурсию.
— Где-где? — не поняла девушка.
— В Мавзолее. Ах да, ты про это знать не можешь, — спохватился он. — Позже объясню.
— Ну, Жан, давай сейчас.
— Ну, это вроде конспиративной квартиры с вечным пребыванием.
Их снова подхватила толпа и уже прижала почти к самой трибуне.
Свердлов посмотрел вниз на волнующийся народ и продолжал:
— Я вижу здесь много молодых людей, и наша партия рада, что в рядах большевиков есть понимающая молодежь…
Жан поднял руки вверх и стал хлопать.
— Вот вы, молодой человек, — вдруг наклонился Свердлов к нему и взглянул сквозь толстые стекла очков. — Вы откуда к нам в Петроград? Вы явно не местный.
— Почему, я как раз-то и местный, — перепугался Жан. — Живу в Центральном районе, у метро «Маяковская».
— Вот видите, товарищи, человек приехал делать с нами революцию с далекой станции на окраине нашей страны, и таких здесь много. Мы рады приветствовать в их лице защитников революции.
— Я здесь случайно, человек, — пытался объяснить Жан, не зная, как обратиться к Свердлову.
— У нас случайных нет, сказал товарищ Свердлов. — У нас все свои, значит, и вы — человек, достойный революции. Мы должны, мы просто обязаны захватить власть в свои руки и отдать землю народу, а власть — революции. Вы хотите что-то сказать от молодого поколения? Идите сюда. Мне очень приятно, что вы хорошо знаете поэта Маяковского, о котором только сейчас говорили. Поднимайтесь сюда, молодой человек.
Чьи-то сильные руки подхватили Жана и подняли на трибуну.
Он сверху взглянул на перепуганную Лизу, которая тряслась, чтобы он не ляпнул чего-то лишнего, и, округлив глаза, следила за каждым его движением.
— Я здесь не один, нас четверо друзей, — громко сказал Жан. — Мы хотим, чтобы эта революция дала народу все, что он хочет. Эти времена войдут в историю школьных учебников, и дети будут их учить и вспоминать это чертово время…
Лиза хотела что-то крикнуть Жану, но в растерянности просто зажала себе рот ладонью.
…за которое у меня были сплошные двойки. Поэтому давайте сделаем эту революцию как можно быстрее и разойдемся по своим домам. Ура, товарищи!
Все дружно захлопали. Свердлов снял запотевшие очки, протер их и взглянул на то место, где только что стоял странный оратор.
Жан уже спрыгнул вниз, прямо на Ника, который пробрался с Ин к трибуне.
— Слушай, ты, революционер, — сказал Ник. — Ты что тут плетешь? Слышал бы тебя сейчас товарищ Дзержинский — сидел бы ты в камере для политических…
Свердлов повертел головой и пригласил на трибуну следующего. — Эта была женщина из рабочих.
— Товарищи, — сказала она. — Я не поняла, что тут наплел молодой человек, но я хочу сказать — мы все пойдем на смертный бой, чтобы было так, как говорил на съезде Владимир Ильич Ленин. А молодежь надо учить, прав был этот мальчик. Он хочет учиться, я так его поняла, но у него нет возможности. Ничего, сынок, революция тебя выучит, — она сжала свои огромные кулаки и взглядом нашла внизу Жана. — Я буду учительницей, я всю жизнь мечтала стать ею, а ты будешь у меня учеником…
— Не дай Бог, — прошептал Жан, округлив свои большие глаза.
— …и мы найдем с тобой общий язык. Наше поколение будет лучше всех, правда, сынок. — Она устремила свой острый взгляд прямо на Жана.
У Жана подкосились ноги.
— Ой, мамочка, — снова прошептал он, пряча от нее глаза. — Если она станет учительницей, то это будет уже не школа, а камера пыток. Я лучше неучем останусь… а лучше, чтоб она шла сваи вколачивать, а не учительствовать. Там у нее лучше получится. Смотрите, какая наковальня ходячая.
— Правильно, — закричала вдруг Ин, чтобы женщина успокоилась и отвела свой свирепый взгляд от Жана. — Правильно! Нам нужны хорошие учителя из крестьян и рабочих.
— Только не из кузнечного цеха, — добавил Женя в полголоса.
— Идемте отсюда, не то Жан еще полезет толкать речь, — сказала Лиза и, схватив его за руку, потащила прочь.
— Вот фляга, — возмущался Жан. — Стоит и булькает… слюни так и летят в разные стороны. Чтоб ты лопнула еще до школы!
Глава 5
Они выбрались из толпы и отдышались.
— Если все так будет продолжаться, — сказал Жан, переводя дыхание и поправляя сдвинутую на затылок кепку, — то я против участия в любой революции. Эти революционеры меня чуть насмерть не затоптали.
— Идемте отсюда куда-нибудь в спокойное место, — предложил Ник.
Он взглянул на Ин и улыбнулся.
— У тебя лицо чумазое, — заметила она.
Ник провел ладонью по щеке.
— Идемте к берегу, к Неве, — сказал он. — Немного приведем себя в порядок.
Темной узкой улочкой они покинули площадь и направились к берегу.
— Какой-то сумасшедший дом, — все еще возмущался Жан. Он взял за руку Лизу. — Ты в порядке?
— Я — да. Мне же не пришлось выступать перед народом. У тебя просто способности к речам.
— Я еще не то могу.
— Я знаю, что ты можешь, — шепнула она ему на ухо и незаметно поцеловала.
— И это тоже, — так же тихо ответил Жан. — Я уже до того устал, что переночевать хочется. А как насчет еды? Революция предусмотрела питание для своих сторонников?
— Это уже утром. Я все организую, — сказала Ин.
Они вышли к берегу Невы.
— Как здесь хорошо! — вдохнула в себя прохладный воздух Лиза.
При ярком лунном свете гладь Невы серебрилась, отражая падающие с берега тени домов. — Сейчас семнадцатый год, — сказала она. — Мы с вами попали в революционный Петроград, поэтому и придерживаемся их правил.
— Мы учили по истории революцию семнадцатого года, — сказал Ник. — Еще бы с Лениным встретиться… Вот это было бы да!
— Встретишься, — заверил его Жан. — Не скоро, чувствую, нам отсюда выбраться придется. Пока Ленина дождемся из эмиграции, пока он на броневике выступит… Сколько эта революция продолжалась? Ты же у нас историк и все должен знать. А, Ник?
— А тебе уже надоело со мной? — обиделась Лиза.
— С тобой я хоть куда, — заверил Жан. — Мне все равно. Только кто мне объяснит, что вообще здесь происходит?
— Я объясню, — вызвался Ник, усаживаясь на гранитные ступеньки, которые спускались прямо к воде. — У меня по истории «отлично» было в школе, и я много ею увлекался в свое время.
— Оно и видно. Тогда поясни нам, темноте, всю суть происходящего, — подсел к нему Жан, увлекая за собой Лизу.
— Ин, иди ко мне, — позвал Ник. — Если вам будет не скучно, то я могу рассказать и о событиях, которые сейчас творятся вокруг нас.
— Просвети, милок, просвети, — Жан приготовился выслушать все, что будет говорить Ник.
— Жан, прекрати паясничать, тебе это не идет, — оборвал его Ник. — За эту революцию многие проливали свою кровь.
— Я не сомневаюсь. Хорошо, — согласился Жан и положил голову на колени Лизы. — Рассказывай, где мы и что будет дальше.
— Большевики создали Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов, по-другому — Петросовет. Единственным органом, способным предотвратить кровопролитие при передаче власти, была Государственная дума. 2 марта 1917 года делегация Думы добьется отречения Николая второго от престола. Таким образом и завершится история династии Романовых, триста лет правившей Россией. По соглашению Петросовета и Думы будет создано Временное правительство. Временное правительство будет править несколько месяцев до выборов Учредительного собрания. Народ будет ждать от него быстрого решения накопившихся за годы самодержавия проблем. Однако Временное правительство окажется неспособным снизить цены, улучшить поставки хлеба, провести земельную реформу, а главное — заключить мир. Люди станут жить еще хуже, чем при царе. За восемь месяцев после февраля в результате кризисов сменится четыре состава правительства. Доверия к нему не будет ни у простых граждан, ни у лидеров общества. Слабость власти даст шанс революционным партиям. Простой народ, уставший от войны, голода и преступности, будет готов принять их положение, пусть и с помощью насилия. Самой энергичной революционной силой и окажется партия большевиков, возглавляемая Лениным. Лозунги большевиков: «Земля — крестьянам», «Фабрики — рабочим» и «Мир — народам» будут понятны простым людям. Но больше всего их поддержат люди, которые увидят в революции возможность отомстить более богатым и удачливым — владельцам фабрик и заводов, купцам. Их презрительно назовут буржуями.
В ночь с 24 на 25 октября 1917 года отряды рабочих и солдат захватят Зимний дворец, где будет заседать Временное правительство. Власть Временного правительства падет. Эти события получат название Октябрьской революции или Октябрьского переворота. В тот же день Съезд Советов объявит, что Временное правительство низложено, и примет важнейшие декреты о мире и земле. Через несколько месяцев советская власть будет установлена на значительной территории России. Многие посчитают власть большевиков незаконной и преступной. В скором времени раскол, порожденный Октябрьской революцией, приведет к кровопролитной Гражданской войне.
Ранним утром 25 октября революционные войска займут вокзалы, мосты, электростанции, главный телеграф. Несколько броневиков перейдут на сторону восставших. Временное правительство будет доживать последние часы. В этот день в боевых действиях против войск Временного правительства активное участие примут и моряки с «Авроры». Вместе с отрядами красногвардейцев они займут здания главного телеграфа и телефона, государственный банк и другие наиболее важные правительственные учреждения. Комиссары и судовой комитет будут непрерывно получать сведения о ходе событий на берегу через связных. К вечеру Временное правительство, заседавшее в Зимнем дворце под защитой юнкеров, окажется в кольце восставшего народа, солдат и матросов. Приблизится последний штурм. На полубаке «Авроры» соберутся свободные от вахты матросы. Все будут напряженно всматриваться в громаду дворца и прислушиваться к стрельбе на берегу. Авроровцы знают, что если Временное правительство не согласится на капитуляцию и юнкера не сложат оружие, то должны будут заговорить пушки крейсера. У носового орудия все готово: запас боевых снарядов рядом, на палубе. В грозном молчании замрет корабль. Все будут ожидать условного светового сигнала с Петропавловской крепости.
В 9 часов 45 минут вечера красный огонь вспыхнет на крепостной мачте, и в ту же минуту по команде прозвучит холостой выстрел, что даст войскам, осадившим дворец, весть о том, что «Аврора» всеми своими пушками готова поддерживать рабочих, солдат и матросов. Вскоре после полуночи революционные войска ворвутся во дворец и арестуют Временное правительство. Вооруженное восстание в Петрограде победит. При штурме Зимнего бок о бок с рабочими и революционными солдатами будут сражаться матросы крейсера.
Сразу же после победы социалистической революции авроровцы поддержат в городе порядок, а спустя два-три дня примут участие в подавлении мятежа юнкерских училищ.
Жан пригрелся на коленях Лизы и чуть было не заснул от усталости.
— Очень подробный рассказ, — сказала Ин. — Спасибо тебе, Ник.
Жан, а ты что-то знаешь об этом времени?
— Ну ты и академик! И что ты хочешь этим сказать? Все нам это надлежит пройти? Кстати, я стих знаю, — поднял голову Жан. — Правда, не понимаю, к какому времени его можно отнести, по-моему, он подходит именно к этому.
Жан встал со ступенек, вышел вперед, повернулся к сидящим ребятам и, расстегнув куртку, начал:
- Светило солнце в январе,
- И снег летел со всех сторон.
- Какой-то лысый мальчуган
- Вертел в своих руках патрон.
- О классовом неравенстве
- Напомнил мне его прикид,
- Я понимал, глотая снег,
- Что предо мной буржуйский жид.
- Потом увидел он меня,
- Отвесил челюсти свои,
- Метнулся вдруг туда-сюда,
- От страха делая в штаны.
- Когда к нему вернулся ум,
- Он побежал по льду, пердя,
- И этим слишком разозлил
- Не очень трезвого меня.
- Я сунул руку в кобуру,
- Достал оттуда револьвер:
- Не целясь, в пердуна шмальнул,
- Да и не нужен был прицел.
- Раздался грохот, треснул лед
- Под липким алым черепком,
- И, как кисель, его мозги
- Скатились жалостным мотком.
- Светило солнце в январе,
- В его лучах блестел патрон.
- Какой-то лысый труп лежал,
- И снег летел со всех сторон.
— Сам сочинил? — спросила Ин.
— Нет. Это творение не принадлежит моему перу. Нашел в Интернете. — Жан оглянулся в сторону Невы и заметил вдалеке движущийся темный корабль, который дымил всеми своими трубами.
— Смотрите, что-то плывет в нашу сторону, — воскликнула Лиза.
— Это корабль. Где-то я его видел, — сказал Ник и подошел ближе к воде.
Поднялись небольшие волны от идущего корабля, который медленно проплывал мимо.
— Так это же «Аврора», — крикнул Жан. — Смотрите, на борту написано.
— Что за «Аврора»? — спросила с интересом Лиза.
— Да крейсер. Он потом по Зимнему вдарит и даст команду к революционным действиям, — пояснил Жан. — Он на приколе уже столько лет стоит… Кто бы мог подумать, что он еще и плавает.
— Вот бы сейчас туда, — мечтательно произнес Ник. — Там матросы. Я всю жизнь мечтал поплавать на военном корабле.
— А при императоре Петре не плавал? — напомнил Жан. — А как воевали, забыл?
— Это я помню. Было время… А сейчас, смотри, какая мощная штуковина из металла, пушки совсем другие… — Ник проводил крейсер взглядом и подошел к Жану.
— Ну что, поэт? Что делать будем?
— Знаешь, все то, что ты рассказал, — это, конечно, интересно, но я понял — времена сейчас мутные, а мы одеты как большевики. Нарвемся на эсеров или кадетов — вломят по полной за это большевистское одеяние.
Ник призадумался, потом взглянул на девчонок.
— Да, вид у нас откровенный. Надо бы как-то одеться по-другому. Так сказать, ни вашим ни нашим. А, впрочем, какая разница? Сейчас все ходят, кто в чем. Посмотри на солдат. У многих даже шинели не наши, и ничего. Главное, чтобы голова соображала.
Жан пожал плечами.
— Слушай, Ин, — обратился он к девушке. — Нам оружие дадут? Как-то неудобно без него революцию делать.
— Я знаю, дадут. Это все утром, — ответила Ин.
— Ну, тогда я согласен задержаться здесь до полной победы. А тебя, Лиза, теперь заберу только с собой.
— Это невозможно, — улыбнулась она. — Лучше побудь в этом времени со мной подольше.
— Я с тобой готов еще пару таких революций сделать.
— Одну до ума доведи, — тут же отреагировал Ник.
— Скоро светать будет, — сказала Ин. — Нам надо на ту сторону, на Васильевский остров. Там штаб.
Глава 6
Они шли по Дворцовой набережной к мосту.
Ник постоянно оглядывался назад и настороженно всматривался в лица встречающихся солдат и матросов.
Гражданских попадалось очень мало. Они предпочитали отсиживаться по домам в такой ранний час.
Мимо с шумом проезжали грузовики с солдатами, которые дружно распевали песни и свистели, привлекая к себе внимание.
В такой обстановке было трудно разобраться. Все считали себя революционерами, имея при этом совершенно разные взгляды на сложившуюся ситуацию в городе. По другую сторону дороги шли пьяные анархисты. Они под гармонь орали свои песни, задевая прохожих. Некоторые пытались пританцовывать, выкрикивая матерные частушки.
Слева оставался Зимний дворец с темными окнами. Вокруг него были навалены мешки с песком и баррикады из всякого хлама. Вокруг ходили вооруженные люди с винтовками. По углам здания разместились пулеметные точки.
— Это здесь, что ли, засело Временное правительство? — спросил Жан.
— Здесь, вместе с Керенским, — сказал Ник. — Видишь, как приготавливаются к обороне. А ты столько живешь в Питере и толком ничего о городе не знаешь.
— Меня привлекают другие события, — Жан задрал голову вверх.
— В космос собрался слетать?
— А может и собрался. Вот заберу с собой Лизу, и рванем на днях.
— Каким ты был, таким и остался, фантазером, — заметила Ин.
Они вышли на Дворцовый мост и тут же были остановлены военным патрулем, состоящим из двух матросов и трех солдат.
— Куда путь держат молодые люди? — спросил матрос, опоясанный пулеметной лентой.
— Как на картине, — вслух заметил Жан.
— Какой еще картине? — не понял матрос.
— Революционной, — пояснил Жан. — Будет такая написана картина — матрос с пулеметными лентами на шее.
Матрос пожал плечами.
— Чудак, — сказал он. — Так куда путь держим?
— На ту сторону, — перебила Жана Ин, чтобы он снова не сказал чего-нибудь лишнего. — У меня там родственники живут, вот идем к ним.
— А мандаты у вас есть? — спросил солдат.
— Мандатов нет. Откуда у нас могут быть документы, когда мы, честные люди, только что обворованные монархистами, идем в сторону дома нашей подружки переночевать, — сказал Жан. — Мы всю ночь не спали, избегая встреч с врагами. Сейчас сами понимаете, какое время… Не знаешь, где свой, где чужой…
— Это верно, — согласился солдат. — Вы, ребята, смотрите, осторожней. На Васильевском ночью кадеты и студенты с эсерами дрались. Не попадите в какую-нибудь заваруху.
— А кто из них за революцию?
— Черт их знает. Эту молодежь разве поймешь. Сейчас они за одних, завтра — за других… А вы за кого будете?
— Мы за Ленина, — торжественно произнес Жан.
Лиза дернула его за рукав.
— Она тоже за Ленина, — продолжал Жан, одергивая свою руку. — Мы за социализм и Советский Союз.
— Чего? — не поняли патрульные. — Какой союз?
— Ну, за братство и независимость, короче.
— Ну вы даете. Про какой союз вы говорите?
— Союз рабочих и крестьян, — перебила всех Ин. — Мальчишки сильно устали, и языки их мелят, что попало.
Военные переглянулись, махнули рукой и пошли своей дорогой.
— Ты не забывай, что сейчас семнадцатый год и Советского Союза в помине нет, — заметила Ин. — Смотри, наговоришься, поэт.
— Вы мне потом расскажете про этот Союз, — попросила Лиза.
— Я тебе сам расскажу, — вызвался Жан.
— Только не здесь. От тебя не только большевики, но и меньшевики шарахаться будут, — Ин строго посмотрела на Жана. — Следи за мыслями, юное создание.
— Ты как дворянка меня называешь, — улыбнулся Жан. — Мне нравится. — Он взглянул на Лизу. — Эх, сейчас бы завалиться где-нибудь часов на пять.
— Будешь болтать — тебя завалят навсегда, — заметил Ник. — Следи за зыком.
Они перешли мост и вышли к Васильевскому острову.
— Эти места мне немного знакомы, — сказала Лиза, замедляя шаг.
— Ты устала? — Жан взял ее за руку. — Где тут твои родственники живут? — обратился он к Ин.
— Какие еще родственники? — удивилась девушка. — Это я так просто сказала. Ты что, так и не понял?
— Эх, был бы револьвер, — мечтательно произнес Жан. — Сейчас бы я быстро порядок навел.
— Ты прямо как террорист какой-то. — Ник осмотрелся по сторонам. — Что за свист и крики с соседней улицы?
— Анархия гуляет. Последние дни доживает, вот и гудят.
Лиза остановилась.
— Ребята, мне страшно, — сказала она.
— Идите в парадную и побудьте там. Я с Жаном сейчас разведаю обстановку. — Ник указал на сломанные входные двери.
Девушки зашли в темную парадную, а ребята осторожно вдоль безлюдной улицы пошли к перекрестку.
Испуганный Жан оглянулся и увидел больше сотни бегущих сзади молодых людей. Он прижался к стене дома, не понимая, что происходит.
Из-за угла выскочила другая толпа и кинулась на первую. Это были кадеты. Их тоже было не меньше полутора сотен человек.
— Сейчас начнется, — успел промолвить Ник, как его сшибли с ног и чуть не затоптали.
Жан попытался его поднять, но толпа понесла его в сторону кадетов.
Тут начался самый настоящий мордобой. Пошли в ход кулаки и палки. Откуда-то со стороны полетели камни.
Жан споткнулся, но чья-то рука его подхватила и не дала упасть.
— Смотри, затопчут! — крикнул ему парень.
— Кого бьем? — переводя дух, спросил Жан.
— Кадетов, керенских птенцов. Держи палку и лупи всех подряд. — Он сунул ему в руку какую-то корягу и с криками «Бей предателей!» бросился в толпу.
Жан оглянулся и, понимая, что не один, за спиной еще целая сотня молодых людей, взбодрился и тоже кинулся вперед.
Он размахивал своим орудием направо и налево, принимая тут же удары противоположной стороны, которая была немного моложе тех, на чьей стороне оказался сам.
Читать бесплатно другие книги:
