Секретный дневник русского олигарха Нерозина Саша

Предисловие

Все персонажи вымышлены, все совпадения с реальными личностями случайны.

В том, что эта книга будет интересна читателям, я, откровенно говоря, не сомневаюсь, а вот однозначно ответить на вопрос, о ком и о чём эта книга, я не смогу. Пожалуй, она о нашем времени, о нашем недавнем прошлом, о нашей истории и о людях, которые были как продуктами этой эпохи, так и её создателями. А ещё эта книга о любви и ненависти, о жадности и несправедливости, о хладнокровии и величии, о добре и зле.

Несколько лет назад я решила написать книгу об олигархе в детективно-шпионском жанре. С жанром всё было просто – я с детства обожала детективные романы и шпионские новеллы, в которых читатель до самого конца решает задачу со многими неизвестными. А вот что касается олигархов, то интерес к такого типа персонажу возник у меня относительно недавно. Причиной этому стало моё знакомство, а затем и близкая дружба с женой одного из таких олигархов. Когда встречаешь близкого по духу человека, который становится тебе другом, ты принимаешь его таким, какой он есть, и вместе со всем его, как говорится, «багажом». Так вот таким «багажом» моей подруги оказался Борис Березовский – личность весьма незаурядная, контрастная и потрясающе интересная с точки зрения пытливого по натуре наблюдателя.

Березовский оказался человеком из незнакомого мне мира и с непривычными для меня характеристиками. Высшее образование и наличие здорового интеллекта – это, пожалуй, всё, в чём я могла провести параллель между нами, в остальном же мы были из «разных миров». Наше прошлое и настоящее были абсолютно не похожи друг на друга. Березовского вырастила мать, я росла в полноценной счастливой семье; Березовский жил в скромных условиях, меня же родители отправляли в школу на машине с правительственными номерами и посылали отдыхать в «Артек»; Березовский, как оказалось, в прошлом страдал от нехватки самоуверенности, во мне же этого качества было в избытке, что далеко не всегда является плюсом; Березовский был известным трудоголиком, я же всегда предпочитала работать для удовольствия; Березовский был невероятно амбициозным, в то время как я – сторонник реально достижимых целей; Березовский был азартным авантюристом, мне же по духу прямота без всяких ухищрений и игр; Березовский был изысканным стратегом и тактиком в достижении поставленной перед собой задачи, у меня же – склонность добиваться своего, пользуясь простой логикой и женской интуицией; Березовский сознательно влиял на судьбы миллионов совершенно незнакомых людей, мне же претит сама идея такой ответственности. В общем – разные люди, разные взгляды, разные судьбы, и, тем не менее, волей случая наши пути пересеклись.

Учёный по образованию, я с большим интересом наблюдала, изучала и анализировала личность Березовского с близкого расстояния, сопоставляя свои заключения об этом человеке с его личной оценкой собственной персоны. Помогли и публикации многочисленных выступлений Березовского в прессе, его интервью и очерки. Но самыми интересными для меня, конечно же, стали те штрихи его характера и фрагменты его жизни, которые остаются обычно за кадром, ознакомиться с которыми мне довелось благодаря дружбе с его женой. Со временем мне открылась более полная картина того, кем именно был этот человек по своей натуре, по каким принципам жил, во что верил, к чему стремился и как этого добивался. Березовского можно было любить или нет, уважать или не уважать, понимать или не понимать, принимать или не принимать, но не отдавать должное его уму и неординарности было просто невозможно.

Главный персонаж моей книги – олигарх Абрам Галинский, является вымышленным собирательным образом, который вобрал в себя как выдуманные характеристики, так и черты некоторых реальных людей. Но больше всего он, конечно, похож на Березовского. Было бы глупо отрицать, что яркая личность и судьба этого человека не повлияли на созданный мною образ Галинского. Абрам Галинский – герой отрицательный. Это было моим сознательным решением вложить в этот образ всё самое красочное и при этом демоничное. Не знаю, существуют ли такие люди на самом деле, надеюсь, что если и существуют, то в очень малых количествах.

Я думаю, что любителям остросюжетной беллетристики эта книга придётся по вкусу. В основе сюжета – полицейское расследование смерти олигарха Абрама Галинского, погибшего при загадочных обстоятельствах в своём загородном поместье под Лондоном, а также расшифровка его секретного дневника. Читателю предстоит не только разгадать сокровенные тайны олигарха, но и узнать, куда в конце концов приведёт расследование полиции и что же всё-таки произошло с Галинским. Как реальный, так и вымышленный олигарх прожили свою жизнь в мире, полном интриг и приключений, окунуться в который я и предлагаю своим читателям.

Глава 1

Экстренная новость

Лениво развалившись перед телевизором на моём любимом диване, обитом ворсистой белой шерстью, я досматривала программу на канале Би-би-си, посвящённую военным конфликтам XXI века. Один из эпизодов освещал события в Южной Осетии в августе 2008 года. Я была приятно удивлена, услышав, что в докладе комиссии Евросоюза по расследованию обстоятельств войны, опубликованном в сентябре 2009 года, был сделан вывод, что боевые действия начала именно Грузия. До сих пор западная пресса обвиняла Россию в вероломном нападении на Грузию, и, к сожалению, именно это мнение закрепилось в умах людей. Это удивительно, как в наш век высоких технологий и огромного количества доступной всем информации большинство людей предпочитают оставаться невежественными, довольствуясь исключительно тем, чем их кормят средства массовой информации.

Стрелки часов на стене над стеклянным стеллажом показывали 17:58. Я переключила на новостной канал, и на экране тут же появился метеоролог с прогнозом погоды на завтра, омерзительный и самовлюблённый тип, похожий на слизняка и страшно меня раздражавший. Обычно при одном виде этого кадра я сразу же хваталась за пульт, но в этот раз я словно приклеилась к экрану, внизу которого бегущая строчка сообщала экстренную новость: «Русский олигарх Абрам Галинский убит в своём загородном доме». Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что я не ошиблась, и усвоить прочитанную информацию. Эта шокирующая новость меня потрясла. Галинский убит?

В своём собственном доме?

В этот самый момент на экране появилась комментатор вечерних новостей с подробностями этого события:

«Тело известного русского олигарха Абрама Галинского было найдено сегодня в его загородном доме в Бэкингемшире около четырёх часов дня. Предположительно это явилось результатом покушения на его жизнь».

Комментатор перевела глаза с лаптопа на столе и посмотрела прямо в камеру. Мне показалось, что она и сама была искренне удивлена:

«Согласно полученной нами на данный момент информации, Галинский был убит взрывом, произошедшим в его оборудованном как сейф рабочем кабинете. Других пострадавших от взрыва нет. В ближайшее время мы ожидаем получить более подробную информацию от полиции, которая уже находится на месте происшествия».

Комментатор нажала пару клавиш на лаптопе и продолжила читать с телесуфлёра:

«Абрам Галинский родился в 1947 году в Москве, в России, где он получил образование в Московском государственном университете; позже ему была присвоена докторская степень в области физики и механики. Воспользовавшись меняющимися политическими и экономическими реалиями в Советском Союзе в конце 1980-х, Галинский стал участником приватизации государственных предприятий, а затем расширил свой бизнес в области массовой информации, а также отраслей, связанных с добычей полезных ископаемых. Абрам Галинский вышел на политическую арену в начале 1990-х, и к середине 1990-х годов его роль в политике России и странах бывшего Советского Союза достигла своего пика.

Галинский поддерживал избирательные кампании некоторых политических деятелей и сыграл важную роль в вопросах формирования нового образа Восточного блока, за что заслужил прозвище Серый Кардинал. Его невероятное влияние и власть принесли ему как много сторонников, так и много политических врагов».

Мои глаза неотрывно следили за движением губ журналистки, ловя каждое её слово. Как будто в каком-то трансе я смотрела, как она торопливо двигает своими мягкими губами, чётко произнося каждое слово, и я, как завороженная, не сводила глаз с её маленькой родинки над верхней губой.

«Со времен окончания холодной войны, – продолжала она, – Абрам Галинский, несомненно, стал одной из самых противоречивых фигур в мировой политике, особенно после его раздора с некоторыми влиятельными лицами России, в том числе Петром Ступиным, который был когда-то его ближайшим союзником. В 2001 году Абрам Галинский уехал из России в связи с угрозой ареста за незаконные финансовые сделки и отправился в добровольную политическую ссылку на Запад, где продолжил свою деятельность. В то время как анти-Галинская пропаганда Петра Ступина усилилась в России, анти-Ступинская пропаганда Абрама Галинского набрала силу на Западе. Во многих своих интервью западной прессе Галинский настаивал, что его жизнь в опасности, и что русское правительство пытается его убить.

В 2002 году Абрам Галинский переехал в Великобританию, где впоследствии получил статус политического беженца. С тех пор известный своей эксцентричностью Галинский был вовлечен в получивших широкую огласку серию скандалов. В их числе его предполагаемые сексуальные отношения с несовершеннолетними лицами, отмывание денег, подкуп членов английского парламента и незаконные сделки по продаже оружия. Согласно заявлениям самого Галинского, всё это было лишь сплетнями и попытками его недругов очернить его имя с целью дискредитации. Незадолго до своей смерти Галинский развёлся со своей второй законной женой, с которой у него двое детей. Помимо двух официальных жён у Галинского были связи с другими женщинами, с одной из которых у него были общие внебрачные дети…»

Вся эта информация мне была слишком хорошо известна, я же хотела узнать больше о том, что же именно произошло сегодня. Щелкнув пультом, я нашла другой новостной канал, где заголовок практически повторялся и никаких других подробностей также не сообщалось. У меня не оставалось выбора, кроме как ждать официального заявления от полиции, прежде чем я смогла бы сделать какие-то конкретные выводы. Мне по-прежнему не верилось, что все это правда и что Галинский убит.

Ни для кого не было секретом, что Галинский был параноидален в вопросах своей безопасности и имел команду высококвалифицированных телохранителей из бывших сотрудников Моссада, охранявших его днём и ночью. Мне же это было известно лучше, чем другим, можно сказать, из первых рук. Так как это могло произойти, что он был убит в собственном доме, прямо под носом своей профессиональной свиты? Я переключила на российский новостной канал, но, к моему удивлению, здесь не было сказано ни слова о Галинском. Означало ли это, что русские СМИ ещё не были в курсе событий, или же их молчание было преднамеренным?

Внезапно ход моих мыслей был прерван сигналом сообщения, пришедшим на один из моих непрослеживаемых мобильных телефонов, номер которого был известен одному-единственному человеку. Моё сердце забилось от волнения; я ожидала этого сообщения, но не имела представления, когда именно оно придёт. И вот наконец этот час настал. Нажав кнопку, я прочитала: 3 Park Street/DK813.

3 Park Street был адресом депозитария/камеры хранения на Парк-стрит, которым я часто пользовалась, DK813 скорее всего был номером сейфа. Уж чего я никак не ожидала, так это того, что получу это сообщение аккурат в день смерти Галинского. Да и сама смерть Галинского оказалась для меня полной неожиданностью. Как мало, оказывается, мне было на самом деле известно. Я даже не была в курсе того, какое отношение ко всем этим событиям имел мой босс Тигров, а ведь именно по его заданию я следила за Галинским уже почти два месяца. Так был ли Тигров и соответственно КГБ причастны к смерти Галинского? Да, этот день мне запомнится надолго.

Глава 2

Чёрная книжка

Последние несколько недель оказались особенно трудными для Абрама Галинского, и, к сожалению, это было заметно. Он, конечно, не хотел, чтобы его проблемы как-то отражались на его внешнем виде, поскольку маловероятно, что его сероватая кожа и мешки под глазами добавили бы ему шарма. Стоя перед зеркалом в своей просторной ванной, выложенной плитами из розового мрамора и чёрного гранита, Галинский тщательно изучал своё лицо. Не увидев ни малейшего намёка на здоровый блеск на бритой коже, он несколько раз похлопал себя по щекам, но это не дало ощутимых результатов. Плеснув из белоснежной раковины холодной водой в лицо и слегка промокнув его полотенцем, Галинский, продолжая чувствовать неудовлетворенность, ухмыльнулся своему отражению и глубоко вздохнул.

Повернувшись перед зеркалом, он всё же отметил один положительный аспект своей внешности, а именно свою подтянутую фигуру. Большинство мужчин в его возрасте как минимум имели обрюзгшие животы. У Галинского же в этом плане было всё в порядке. Была отличной и его осанка, которую он ещё с детства научился держать прямо. Даже в прессе всегда положительно отмечали его хорошо узнаваемый стиль с великолепно сидящими на нём строгими чёрными брюками и белыми рубашками, периодически сменяющимися чёрными водолазками. Это было заслугой второй жены Галинского, которая научила его хорошо и со вкусом одеваться, а также тому факту, что у него сохранилась хорошая фигура. Все было бы иначе, будь у него живот; пресса не прощала ничего, и, как правило, любые описания внешнего вида известных персон носили критический оттенок.

Почувствовав более позитивный настрой, Галинский ещё раз крутанулся перед зеркалом, пригладив свои редкие волосы на голове, и вышел из ванной, а уже через минуту он прошёл через первый этаж восточного крыла дома и направился к комнате-сейфу, у дверей которой стояли два телохранителя из его охраны. Как обычно, Галинский между делом перекинулся с ними парой шуток, которые были встречены их довольно предсказуемым смехом, а затем прижал большой палец правой руки к электронному сканеру двери. Замысловатый замок с легкостью открылся, дверь бесшумно распахнулась, а затем закрылась с мягким стуком.

Оказавшись внутри комнаты-сейфа, Галинский подошёл к столу, сел в своё удобное тёмно-коричневое кожаное кресло и вздохнул с облегчением. Эта комната была его главным убежищем во всем мире. Она была построена несколько лет назад исключительно для его пользования, и он был единственным человеком, имеющим сюда доступ. Ни семья, ни друзья, ни даже телохранители и прислуга никогда не оказывались в её стенах.

Комната-сейф была оборудована по последнему слову техники современной компьютерной и телекоммуникационной системами. Стены были обшиты стальными листами, покрытыми деревянными панелями, обеспечивающими полную изоляцию и звуконепроницаемость. Электронные джаммеры, расположенные на всех четырёх стенах, предотвращали даже малейшую возможность записи, прослушки или съемки. Эта комната была создана как тайное хранилище конфиденциальной информации Галинского. Именно здесь Галинский проводил все свои секретные телефонные разговоры, и именно здесь хранился его секретный дневник, охватывающий около двух десятилетий его жизни, – чёрная книжка, о существовании которой он никому никогда не говорил.

Жизнь Галинского была поистине неординарной во всех отношениях, но даже он сам был впечатлён некоторыми собственными поступками. Его секретный дневник хранил в себе детали самых важных и незаурядных событий, а также некоторые из его идей и мыслей, которые он считал достойными увековечивания. Галинский взял чёрную книжку в руки, пролистал её и остановился на новой странице. Сегодня он решил доверить своему дневнику ещё одну из своих тайн. Он ещё не решил окончательно, что именно написать и как. Будучи расчётливым мастером манипуляций, стратегом и логистом, ему было необходимо продумать все возможные варианты новой записи, но в голову как назло ничего не лезло. Галинскому показалось несколько странным, что в этот момент им полностью овладели совершенно другие мысли – не сухие конструктивные, а абсолютно земные человеческие; на него вдруг ни с того ни с сего нахлынули воспоминания о прошлом.

Галинский считал себя баловнем судьбы и связывал это во многом с тем фактом, что с самого рождения всегда был окружён женщинами, которые оказали непосредственное влияние на то, как сложилась его жизнь, и на то, кем он стал. Первой и главной женщиной в своей жизни Галинский считал мать Софью Михайловну, которая вырастила его самостоятельно без мужа. Её муж ушёл из жизни, когда маленькому Абраму было всего пять лет, но Софья Михайловна больше не вышла замуж и всю себя посвятила своему единственному сыну. Жили они скромно, но ни в чём остро не нуждались. В их незатейливо обставленной отечественной мебелью двухкомнатной квартирке неподалеку от метро Бауманская они прожили вместе до тех пор, пока Галинский не женился.

Софья Михайловна – типичная еврейская мама, не замечающая недостатков в своём ребенке, обожающая его и бесконечно балующая. Маленькому Абраму было позволено практически всё – и баловство, и капризы, и непослушание. Но когда дело касалось учёбы – тут дела обстояли совершенно иначе. Софья Михайловна требовала, чтобы её сын соблюдал порядок и дисциплину и учился на отлично.

– Твоё будущее напрямую зависит от твоего образования, – любила повторять она. Зная, что учёба легко даётся её сыну, она больше переживала не за его умственные способности, а скорее за его способность пробиваться в жизни.

Юный Абрам, хотя и достаточно избалованный, далеко не был образчиком самоуверенности и не пользовался популярностью среди сверстников. В подростковом возрасте, когда все ребята стали встречаться с девушками, Абрам был неуверенным в себе и в своих силах, поэтому долгое время не отваживался за кем-нибудь ухаживать. Да и внешне он проигрывал большинству мальчишек, будучи маленького роста и имея не особо привлекательную внешность. Софья Михайловна часто повторяла: «Будешь успешным, девочки сами за тобой бегать будут».

Подружки у Галинского периодически всё же появлялись, хотя надолго и не задерживались. Как правило, внешне не привлекательные и заумные, они не были популярными среди сверстников, и за их сердца никто особо и не боролся. Софья Михайловна, будучи довольно эгоистичной женщиной, интересовалась исключительно своими собственными отношениями с сыном. Она никогда не возражала против сыновьева выбора подруг, поскольку её они принципиально не интересовали ни как личности, ни как женщины. Софья Михайловна считала, что главное – чтобы они нравились сыну и ему было с ними хорошо, а всё остальное не имело никакого значения, поэтому она и не приучила собственного сына к бережному и уважительному отношению к женщинам, а, скорее, наоборот – косвенно содействовала развитию в нём потребительского к ним отношения.

И действительно, отношение Галинского к женщинам было всегда потребительским и эгоистичным. Женщины же в период его молодости и становления в основном жалели его. Но как это часто происходит в жизни, в конце концов всё возвращается сполна: когда Галинский стал богатым человеком, именно женщины начали использовать его. Своими собственными руками он разрушил отношения с двумя женщинами, которые действительно питали к нему искренние чувства, – с его двумя жёнами, а со всеми последующими дамами, с которыми он вступал в ту или иную связь, об искренней любви уже не могло быть и речи.

С первой женой Инессой Галинский познакомился на последнем курсе университета на вечеринке у друга. Оба они были довольно нескладными внешне и застенчивыми и, может быть, поэтому очень быстро нашли общий язык. Поначалу их отношения складывались как дружеские, но со временем эта дружба переросла в привязанность, а затем и в нечто большее. Здесь не было страстной пламенной любви, а скорее чувство близости, основанное на глубокой симпатии и взаимопонимании. В этом браке у Галинского появилось двое детей, но его отношения с Инессой постепенно стали походить на отношения между братом и сестрой. Тем не менее, именно с ней Галинский впервые получил возможность почувствовать себя любимым и нужным мужчиной, что придало ему больше уверенности в себе. Но уже очень скоро Галинский стал заглядываться на других женщин и искать связей на стороне.

Едва познакомившись со своей будущей второй женой Аллой, Галинский по-настоящему влюбился в неё. Она была на тринадцать лет его младше и писаной красавицей, которой он был совсем не под стать. Но после весьма длительных трепетных и романтических ухаживаний за Аллой Галинский всё же умудрился добиться её сердца. Эта любовь стала главной в его жизни. Алла была музой Галинского; именно она вдохновила его на дальнейший рост и настроила на успех во всех его начинаниях. Как оказалось, всё, что нужно было Галинскому для полнейшей самореализации и достижения великих успехов, – это любовь и вера в него любимой женщины. Алла подарила Галинскому двоих детей, и на протяжении многих лет счастливая пара прожила в любви и согласии. Но и этим отношениям пришёл конец. По сути, их отношения были обречены на провал ещё с самого начала: чем больше любви и заботы Алла дарила своему мужу, благодаря чему Галинский становился успешнее и богаче, тем безнравственнее, аморальнее и эгоистичнее становился он сам. Его многочисленные связи на стороне в конце концов стали причиной их развода.

Теперь, вспоминая прожитые годы, Галинский вдруг остро почувствовал, насколько он одинок, прекрасно осознавая, что в этом он был виноват сам. В погоне за деньгами и властью, которые в конечном итоге не принесли ему счастья, он стал циничным и жестоким и потерял не только преданно любящих его женщин, но и старых друзей. Сегодня его окружали лишь «нужные и полезные люди» и такие же эгоисты, как и он сам, которые использовали его в своих целях. К сожалению, прошлого было не вернуть, и даже менять свой образ жизни теперь было уже поздно. В глубоких раздумьях Галинский сидел неподвижно ещё некоторое время, и, наконец, глубоко вздохнув, взял левой рукой золотую ручку Тибальди и начал неторопливо писать что-то в своём секретном дневнике.

Глава 3

Комната-сейф

Закончив телефонный разговор со своей начальницей Люси Грин, Келли, не заезжая в офис, направился прямиком к месту происшествия. Пробка на окружной дороге М25 по пути в Бэкингемшир, находившийся всего в получасе езды от Лондона, задержала его почти на час. Часы пробили уже шесть, когда Келли наконец прибыл в Рубиновое имение – дом русского олигарха Абрама Галинского.

Двое полицейских, охраняющих въезд на территорию имения, поздоровались с Келли и без промедления пропустили его машину. Следуя знакам, указывающим направление к дому, Келли проехал по извилистой дороге, вымощенной красным камнем и пролегавшей через старинный, богатый зеленью парк. Подъехав к дому и увидев около дюжины машин, в том числе и полицейских, Келли припарковал свою синюю «ауди» среди них. Как только он вышел из машины, несколько полицейских, стоявших у дверей дома, тут же стали перешёптываться.

Дэвид Келли, один из самых ярких детективов криминального отдела Нового Скотланд Ярда, был своего рода знаменитостью среди коллег. Его запоминающееся умное лицо, высокая и слегка сгорбленная фигура и угловатая походка были легко узнаваемыми, особенно после многократных публикаций о нём в прессе, а также его телевизионных интервью в связи с недавним раскрытием громкого дела «Стрелок-привидение». Скромный по своей натуре, Келли не особенно хорошо воспринимал весь этот ажиотаж вокруг своей персоны, и его беспрестанное почёсывание подбородка и приглаживание волос выдавали лёгкую нервозность.

Стараясь не обращать ни на кого внимания, Келли обменялся рукопожатием с местным полицейским, представившимся как сержант Мун, при этом говорившим с ярко выраженным северным акцентом, который, как отметил про себя Келли, резал слух. Последовав за сержантом внутрь дома, Келли сразу же перешёл к делу:

– Ну что тут произошло, чёрт возьми?

– Моя команда первой прибыла на место происшествия, сэр, – сообщил сержант, пока они проходили через центральный зал дома, который своей помпезностью и мраморными колоннами напомнил Келли типичную бальную комнату из старых фильмов про английскую знать. – Один из телохранителей Галинского позвонил по 999 с сообщением о случившемся, – продолжал докладывать сержант Мун, когда они свернули влево, продолжая маршрут по широкому длинному коридору, выложенному черной и белой гранитной плиткой в шахматном порядке. – Мы были на месте уже спустя десять минут. Согласно показаниям свидетелей, которых, кстати, четырнадцать человек, взрыв произошёл в комнате-сейфе, где Галинский находился совершенно один за закрытыми дверьми. Когда мы приехали, сэр, дверь в комнату была открыта, вернее лежала на полу, судя по всему, сорванная с петель взрывом. Огонь, который бушевал в комнате после взрыва, был уже потушен телохранителями. Я, конечно, немедленно заблокировал вход в комнату до приезда ваших специалистов с целью сохранить как можно больше улик. Но, как вы понимаете, некоторые из телохранителей уже побывали в комнате сразу после взрыва в надежде спасти Галинского…

Сержант сделал паузу, стараясь перевести дыхание, и тут же сморщился:

– Галинский. в общем, спасти его было абсолютно невозможно. Галинский мёртв, сэр, буквально разорван на мельчайшие кусочки. Да так, сэр, что останки его даже не похожи на человеческие. Неприятное зрелище, и к тому же жуткий палёный запах.

Хотя Келли и слушал сержанта довольно внимательно, он всё же изредка отвлекался, рассматривая с большим интересом окружающую обстановку. Великолепный декор прекрасно соответствовал стилю эпохи самого здания XIX века, придавая ему дополнительное величие. Дом, что называется, до краёв был заполнен старинными картинами, изделиями из латуни и серебра, хрустальными люстрами, шёлковыми гобеленами на стенах, различными артефактами и изысканной мебелью. «Впечатляет, – подумал Келли. – Да уж, русские миллиардеры действительно умеют жить красиво. Покупают себе футбольные клубы, яхты и самолеты, как будто это маленькие игрушки, и живут в роскошных домах, пригодных для королевских особ».

– Прибыли, сэр. Комната-сейф, – объявил сержант, как только они остановились перед лежащей на полу изуродованной дверью.

Келли заглянул в комнату и вошёл в неё, оставив сержанта позади, в коридоре. Вокруг царил полнейший беспорядок. Сила взрыва была настолько сильна, что уничтожила практически всё. Единственным уцелевшим предметом мебели был стул, отброшенный вверх, где он запутался в остатках люстры. За свои двадцать пять лет службы в полиции Келли многое перевидал, тем не менее он не мог не отметить впечатляющего вида комнаты даже после столь мощного взрыва, с её многочисленными деревянными и стальными панелями и высокотехнологичным оборудованием. Это специально сконструированное помещение действительно служило своему хозяину гигантским сейфом.

Первым человеком, которого Келли увидел в комнате, был Нейл, эксперт-патологоанатом, известный своим коллегам по прозвищу Большой Пёс, которое он получил за свои довольно внушительные размеры и особое чутьё. Нейл стоял рядом с большим чёрным полиэтиленовым мешком на полу, который, как предположил Келли, содержал останки Галинского. Келли улыбнулся; Нейл здорово походил на сумасшедшего профессора, он был в своём бессменном бесформенном ярко-зеленом пиджаке с замшевыми заплатами на локтях, а его всклокоченные и мокрые от пота светлые волосы беспорядочно свисали на лицо и шею.

– Здравствуй, детектив, – весело произнёс Нейл громким голосом, заметив входящего в дверь Келли. Поправив съехавшие на кончик носа очки, он посмотрел на Келли сверху вниз. – Гляди, какой красавец! Ты потерял в весе, не так ли? Влюбился, что ли?

Нейл засмеялся и подошел к Келли, протягивая свою большую мясистую руку.

– Эта шутка изрядно устарела, старина, – ответил Келли с улыбкой. Он искренне любил Нейла и работал с ним довольно часто. – Ну, рассказывай, что мы здесь имеем?

– Пока совсем немного. – Нейл пожал плечами и указал на расстёгнутый пластиковый мешок на полу, который действительно содержал останки Галинского, как Келли и предположил. – Всё, что я могу сказать на данный момент, это то, что эти останки принадлежат одному человеку. По словам свидетелей, жертвой является шестидесятилетний мужчина, и, как мне представляется, он был предположительно убит в результате взрыва.

В данном случае, разумеется, я смогу установить личность погибшего и определить точную причину смерти только после тщательного исследования в лаборатории.

– Понятно.

– Слушай, дружище, если я тебе не нужен, то здесь мне больше делать нечего. Я готов отправиться в лабораторию для проведения экспертизы. Возражений нет?

– Хорошо, – кивнул Келли. – Забирай его, чем раньше получу твои результаты, тем лучше.

– Как обычно. – Нейл махнул рукой, дав понять, что это он слышал уже много раз.

– В этот раз мне нужен твой вердикт значительно быстрее, док. Ты же знаешь, в таком громком деле от нас будут требовать завершить расследование в кратчайшие сроки.

– Я постараюсь. – Нейл тяжело и, что называется, со скрипом присел на колени, застегнул пластиковый мешок и дал сигнал своим ассистентам погрузить вещдок на носилки. – Позвоню, как только смогу сообщить тебе что-нибудь полезное.

Так же медленно он приподнялся на ноги и, отряхнув свои брюки на коленях, направился к выходу.

– Спасибо, не забудь о моей просьбе, – крикнул Келли вслед уходящему Нейлу.

После того как Нейл ушёл, Келли некоторое время внимательно осматривал комнату, переговариваясь с коллегами. К этому моменту они уже пришли к выводу, что основным взрывчатым веществом был тротил, однако оставался самый важный вопрос: кто и как принёс его в комнату-сейф? По мнению экспертов, взрывчатку скорее всего пронесли в портфеле. Кроме того, всё указывало на то, что взрыв был произведён путем дистанционного управления, а это означало, что кто-то должен был предварительно устранить сигналы приборов, заглушающих радиоволны. Это безусловно указывало на то, что преступление было преднамеренным и хорошо спланированным. Тем не менее, на данном этапе все эти выводы были не окончательными из-за больших разрушений, причинённых взрывом.

Десять минут спустя Келли вышел из комнаты и последовал за сержантом в библиотеку, где собрались свидетели для допроса. Один из коллег сержанта кратко сообщил Келли о том, что восемь свидетелей были телохранителями, шесть – горничными, а также дворецкий и личный водитель Галинского. Келли вежливо поздоровался со всеми собравшимися и обратился с просьбой поговорить в первую очередь с Амиром, начальником охраны Галинского. Хотя все свидетели уже дали показания, Келли сообщил, что лично будет беседовать с некоторыми из них, после чего прошёл в соседнюю комнату, сел за журнальный столик и пригласил Амира.

Амир оказался ширококостным, плечистым мужчиной лет сорока, с короткими чёрными как смоль волосами, коротко подстриженными на военный манер. В прошлом он был сотрудником израильского Моссада, выглядел весьма серьезным человеком, а его быстрый и холодный взгляд только усугублял его в целом жёсткий вид. Спокойно и сдержанно Амир зашёл в комнату, закрыл за собой дверь, представился и сел на стул напротив Келли.

– Я работал на хозяина почти девять лет и ни разу не подвёл его до сегодняшнего дня, – сообщил Амир. Его акцент выдавал в нём коренного израильтянина. Он был явно расстроен, но при этом говорил чётко и размеренно.

– Означает ли это, – спросил Келли, – что имели место и другие аналогичные ситуации, когда вам удавалось успешно обеспечить его безопасность?

– Да, конечно; было довольно много угроз, направленных против моего хозяина, и несколько покушений на его жизнь за эти годы. Кстати, некоторые из его близких друзей и сотрудников были убиты. Моя задача состояла в том, чтобы предотвращать подобные ситуации и делать всё необходимое для того, чтобы с ним ничего не случилось. Я – профессионал и имею хорошо подготовленную команду, работающую со мной, – добавил Амир с гордостью в голосе.

– Тогда объясните мне, как могло случиться, что Галинский был убит в своём же собственном доме? – спросил Келли довольно провокационным тоном.

– Я и сам не могу понять, сэр. Мы тщательно проверяем всех и вся, пересекающих пределы этого имения. Ну просто невозможно пронести взрывчатку в дом, – ответил Амир.

– Тем не менее здесь был взрыв, не так ли? – Келли пожал плечами.

– Мне до сих пор непонятно, как это произошло. Я сам видел, что хозяин вошёл в комнату-сейф около половины четвёртого, за полчаса до взрыва. Двое моих людей стояли на охране двери всё время, пока он находился внутри. Кроме охраны, около этой комнаты не было ни души, да и вообще никто не имел возможности войти туда, только сам хозяин собственноручно мог открыть электронную дверь. Хозяин никогда не позволял никому заходить внутрь этой комнаты, сэр, даже мне, хотя он полностью мне доверял.

– Есть вероятность, что взрывное устройство уже находилось в комнате, когда Галинский туда вошёл, и возможно, что оно было активировано сигналом на расстоянии, – сказал Келли.

– Может быть, только как же оно попало внутрь комнаты? – спросил Амир с озадаченным видом. – Сэр, поверьте мне, когда я говорил, что никто не мог зайти внутрь комнаты, я именно это и имел в виду. Абсолютно никто, кроме самого хозяина. Мы даже шутили между собой о том, что он, должно быть, там сам убирается, ведь даже горничным было не позволено заходить внутрь.

– Хорошо. Ну а какое было настроение у Галинского? Может, что-то беспокоило его в последнее время, может, он нервничал? Было ли что-нибудь подозрительное в его поведении?

Могло ли быть так, что это он сам пронёс что-нибудь в комнату? – предположил Келли.

– Его настроение? Его поведение? Да вы что? Вы имеете в виду, что он сам принёс взрывчатку? Вас это интересует, я правильно вас понял? Самоубийство? – Амир недовольно поднял брови и бросил на Келли злой взгляд.

– Да, что-то вроде этого. – Келли кивнул, подтверждая свой вопрос.

– Да это смешно! Если бы вы знали моего хозяина, то вы даже не утруждали бы себя, задавая такой вопрос. – Амир был явно разгневан предположением Келли. – Да у него было миллион планов только на ближайшую неделю! Он в принципе был очень устремлённым человеком с самым положительным взглядом на жизнь, обладал огромной энергией и этим отличался от всех других богачей, которых мне довелось встречать. У хозяина была гора дел, назначенные встречи, запланированные интервью и вечеринки, ужины. Он всегда смотрел на много вперед и чётко оценивал ситуацию и возможные риски.

– Но ведь при этом он имел много врагов, не так ли? А это легко могло стать причиной стресса или даже депрессии. – Келли продолжал гнуть свою линию.

– Да хозяин счёл бы за оскорбление, если бы у него не было никаких врагов и соперников. – Амир громко засмеялся. – Вы не имеете представления, какой он был человек. Он не мог жить без постоянного противостояния; это возбуждало его и повышало чувство собственного достоинства. Он любил повторять: «Человек без противников не достиг ничего».

– Понятно. А как вы думаете, были ли люди, желавшие смерти вашему хозяину?

– Конечно! Список длинный, сэр, – Амир кивнул головой. – Далеко за примером идти не надо; возьмите хотя бы Петра Ступина.

– Да, я читал о многолетней и продолжающейся конфронтации между ними. Ступин хотел видеть Галинского в тюрьме, если я не ошибаюсь.

– Он не смог бы посадить моего хозяина в тюрьму, но я не удивился бы, узнав, что именно он причастен к этому убийству.

– Ну, это только ваше предположение и не более того. В любом случае это было бы сложно доказать, – сказал Келли.

– Тут вы совершенно правы, – кивнул Амир утвердительно. – Это ведь мир политики, сэр; мир больших людей, важных и опасных игр, в которые они играют. Даже если вам когда-нибудь удастся поймать исполнителя заказа, вы не получите от него полезной информации. Этот вид работы поручают профессионалам-одиночкам, которые не знают, от кого именно приходят заказы и почему. В принципе, в случае необходимости можно убрать любого человека, при этом не оставляя никаких следов и доказательств против фактического заказчика убийства. Вот почему люди моей профессии всегда востребованы, – объяснял Амир.

– Я понимаю, – сказал Келли бесцветным голосом. – И всё же я в первую очередь озадачен тем, как взрывчатка физически попала внутрь комнаты. Однако скажите мне… – Келли пытливо посмотрел на Амира. – Вы сказали, что Галинский был единственным человеком, который мог открыть дверь, но у вас наверняка должны были быть какие-то меры предосторожности на случай непредвиденной ситуации. Какие-то запасные варианты доступа к этой комнате.

– Нет, сэр, – уверенно ответил Амир. – Если, в буквальном смысле слова, не сломать дверь, вы не сможете туда попасть. Хотя. Подождите минутку! – Амир вдруг сказал возбуждённо. – Есть другой возможный путь проникновения – через подвал. В комнате есть дверца люка, соединяющая её с подвалом, которая находилась прямо под столом хозяина. То есть она существует, но не в рабочем состоянии. Первоначально планировалось использовать этот люк на случай экстренной ситуации, но потом хозяин настоял на том, чтобы этот ход наглухо закрыли. Дверь люка забили стальными болтами, а пол, так же как и стены, обшили бронированным листом… Проклятье! Почему я не подумал об этом раньше? А что если кто-то демонтировал этот люк и проник внутрь через подвал?

– Мы проверим это. Кто лучше всех сможет показать мне территорию вокруг дома и подвал?

– Я и дворецкий Майлз.

– Хорошо, займёмся этим позже.

После допроса Амира Келли поговорил с двумя телохранителями, стоявшими у входа в комнату-сейф накануне взрыва. Благодаря стальным панелям, которыми была обшита комната и которые сдержали взрыв, они не были даже ранены. Оба охранника подтвердили, что Галинский был один, когда вошел в комнату-сейф, и они не заметили ничего подозрительного.

Келли выборочно опросил ещё несколько свидетелей, затем провел тщательный осмотр территории вокруг дома совместно с Амиром и дворецким, а также осмотрел подвал. Уже после одиннадцати вечера Келли наконец покинул Рубиновое имение и направился обратно в Лондон.

Глава 4

KGB Girl

Из Секретного Досье Агента № 9Т-Х/1270:

«…Спецагент, женский пол, кодовое имя – KGB Girl. Паспортные данные, включая имя, дату и место рождения, – засекречены (смотри сноску закрытого отдела 9Т-Х).

Физические характеристики: Рост – 170 см; вес – 53 кг; телосложение – тонкокостное-спортивное; цвет волос – русый; цвет глаз – зелёный; цвет кожи – светлый; внешность очень привлекательная; особых примет нет.

Состояние здоровья: Стабильно хорошее; хронических заболеваний нет.

Происхождение: Полноценная интеллигентная семья с высоким положением в обществе; выездные; несудимые; в порочащих связях не замечены.

Образование: Высшее биолого-химическое.

Владение иностранными языками: Владение в совершенстве английским, французским и немецким языками.

Спец. подготовка/навыки: 1-й взрослый спортивный разряд по гимнастике; чёрный пояс по карате; актёрское мастерство; танцевальное мастерство (бальные танцы); владение музыкальными инструментами (фортепьяно и гитара); кулинарное мастерство; лицензия частного пилота европейского образца; владение оружием; владение искусством перевоплощения; ораторское мастерство.

Вредные привычки: Отсутствуют. Примечание: Агент употребляет алкоголь исключительно в социальных ситуациях, а также курит в случае необходимости.

Особые черты характера: Авантюризм; смелость; стратегическая расчётливость; проницательность; жажда знаний; полное самосознание и постоянное самосовершенствование; настойчивость; коммуникабельность.

Слабые черты характера: Влюбчивость; эмоциональность; справедливость. Примечание/ Агент владеет умением держать под контролем перечисленные выше черты своего характера.

Степень специальной подготовки: Высшая, соответствующая категории «классифицированного засекреченного агента».

Пригодность: Гриф 01 – особо важные спецзадания, шпионаж, разведка и контрразведка; объекты – влиятельные фигуры политики, финансов.

Местонахождение: Лондон, Великобритания.

Характеристика закрытого отдела 9Т-Х на агента: Высоконадёжный, талантливый, высококлассный, высокоэрудированный, инициативный агент с великолепными способностями и мастерством, проявленными в ходе многолетней службы.

Куратор: В. Тигров».

Прочитав досье, генерал Силантьев положил папку на стол, оставив в руке только фотографию. Рассмотрев её внимательно, он произнёс:

– Уже тогда была красавицей, а ведь на этом снимке она всего лишь подросток. Жаль, что нельзя взглянуть на неё нынешнюю. Ну, ничего не поделаешь, должен следовать строжайшим правилам твоего закрытого отдела.

Силантьев взглянул на своего собеседника полковника Тигрова, сидевшего за столом напротив него.

– Значит, считаешь, что она подойдёт для нашего дела? – спросил он Тигрова.

– Так точно, товарищ генерал.

– И всё же любопытно, как она сейчас выглядит, небось, шикарная европеизированная леди?

– Именно так, товарищ генерал, – ответил Тигров с едва уловимой улыбкой.

– А не боишься за свою любимицу? – Силантьев хитро улыбнулся и пристально посмотрел Тигрову в глаза. Он давно подозревал, что Тигров исключительно бережно относился к своей подопечной. Да так бережно, что много лет назад он выбил у начальства разрешение внести KGB Girl в список особо классифицированных агентов, чьи подлинные биографические данные и точные координаты оставались известными только самому Тигрову.

– Она – профессионал высшего класса, у меня нет причин беспокоиться за неё, – ответил Тигров уверенным голосом. На самом же деле он как никогда нервничал, уж слишком непростым было задание, которое он собирался ей поручить, а клиент был чрезвычайно опасен.

– Ну что же, тебе лучше знать. Учти, промаха мы позволить себе не можем, а то вся операция полетит к чертям.

– Промаха не будет. Я абсолютно уверен, что она справится с заданием без всяких проблем.

– Ну добро! Иди, действуй.

Проснувшись рано утром ещё до звонка будильника, мне жутко не хотелось вылезать из-под тёплого мягкого одеяла. И хотя впереди меня ждал довольно напряжённый день, я решила ещё немного поваляться в постели, а заодно и проанализировать информацию, собранную прошлым вечером.

Званый ужин у меня дома прошёл с большим успехом, как, впрочем, и всегда. Все восемнадцать приглашённых явились в гости как миленькие.

Конечно, где же ещё они ели бы чёрную икру ложками? Как бы парадоксально это ни было, но даже очень богатые люди редко откажутся от возможности побаловать себя за чужой счёт такой роскошью, как икра. И ведь могут же себе сами позволить это удовольствие, но за счёт других всё же слаще. Да, халява – вещь универсальная, не знающая ни государственных границ, ни классовых барьеров, ни размеров кошельков. Как раз на это я во многом и рассчитывала, а в моей работе расчёт на человеческие слабости, склонности и привычки абсолютно необходим.

Ещё много лет назад по прибытию в Лондон моей первоочередной задачей было войти в светское общество и занять в нём достойное место. Растопить сердца представителей английской знати, которые всегда славились своим снобизмом и комплексом превосходства, было далеко не простой задачей. Предстать перед английскими леди и джентльменами в роли молодой богатой русской женщины с прекрасной родословной, утончённым вкусом, отличным образованием и великолепными манерами, было только половиной дела. Понадобились ещё и очарование, обаяние, чувство юмора, открытость, неординарность и физическая привлекательность, которой природа меня, к счастью, щедро наградила. И конечно же, не обошлось без широкой русской души и гостеприимства.

Поскольку всем было известно, что я занималась импортом чёрной икры и к тому же обожала изысканную кулинарию, мои приятели всегда с удовольствием принимали приглашения отужинать у меня дома, зная, что их ожидает изобилие и изощрённость. Мои «икорные ужины», как их прозвали в светском кругу, очень быстро стали весьма популярными, и скоро моё место в эксклюзивном обществе Лондона было надёжно закреплено.

Сладко потянувшись под одеялом, я с удовольствием зевнула. Прошлый вечер действительно был удачным; удалось узнать много интересного. Например, то, что Джессика влюблена по уши, это было видно невооружённым взглядом. Обычно суховатая и флегматичная, вчера она просто светилась от счастья. Она явно была влюблена и точно не в своего занудного пренеприятного мужа, который, как я считала, обладал одним лишь единственным плюсом – положением члена английского парламента, что мне было чрезвычайно полезно. Интересно было бы знать, кто же похитил сердце Джессики; во всяком случае её избранника среди присутствующих на ужине точно не было. Да и вообще, на данный момент это было не так важно, а важно было то, что теперь из неё можно было вытянуть много полезной информации. Я всегда использовала выгодные моменты в своих интересах, зная, что люди обычно наиболее уязвимы и, соответственно, легко поддаются манипуляциям, когда они пребывают либо в состоянии стресса, либо наоборот – в эйфории. Взглянув на часы, я потянулась за своим мобильным телефоном, лежащим на прикроватном столике. Я набрала номер и в ответ услышала раздражённый голос:

– Слушаю.

– Доброе утро, мистер Браун. Это Саша вас беспокоит. Звоню вам, как вы и просили, – утром, пока вы ещё не успели окунуться в круговорот своего беспокойного дня.

Недовольный тон моего собеседника тут же преобразился:

– Саша! Доброе утро. А я как раз собирался сесть и написать вам записку с благодарностью за вчерашний ужин, – сказал он очень обходительно.

– О, вы всегда так внимательны, мистер Браун. – На моём лице появилась ухмылка; хорошо, что мистер Браун не видел меня в эту минуту; мой цинизм явно не произвёл бы на него впечатления. – Мне было очень приятно опять видеть вас у себя. Надеюсь, вы посетите мою очередную вечеринку в начале декабря?

– Без сомнений. Как я могу пропустить ваши очаровательные вечеринки?

– Прекрасно! В таком случае моя секретарь соединится с вашим офисом, чтобы сообщить все детали. Не буду вас задерживать, уверена, что у вас много дел. До скорого, мистер Браун.

– Хорошего вам дня, дорогая. С нетерпением жду нашей следующей встречи.

Закончив разговор, я довольно улыбнулась. Конечно, никакой секретарь не будет звонить в офис директора солидного английского банка мистера Брауна, а буду звонить я сама, изображая секретаря и разговаривая с лёгким французским акцентом, пытаясь выудить у него как можно больше информации о передвижениях и назначенных встречах мистера Брауна. Быть в курсе того, где находятся и чем занимаются мои «объекты», – это необходимая часть моей работы. Секретаря у меня и в помине не было, но все думали, что у меня работает француженка. Я намеренно остановилась именно на этом образе; французский в смысле произношения удавался мне лучше других языков. На типичном парижском диалекте я говорила чисто, так что, даже если с моей выдуманной секретаршей кто-то и пытался заговаривать на её якобы родном языке, подозрений никогда не возникало. Со свойственной мне методичностью, я как обычно продумывала всё до мелочей, ведь мелочей по сути в моём деле не было и быть не могло.

Родилась я в Москве в интеллигентной семье, в которой любовь к знаниям, науке и искусству всегда ценилась выше материальной жажды. Местечковость, невежество, глупость и жадность коробили меня ещё с детства. Мои родители получили хорошее научное образование; папа продолжил свой рост в науке, а мама нашла себя на управленческом поприще. Окружённая добротой, любовью и поддержкой моей семьи, я получила возможность многосторонне развиваться и вырасти в счастливого индивидуума со здоровой головой и многочисленными талантами и знаниями.

В детстве мне, как и любой другой девчонке, непременно хотелось стать актрисой, ну или на худой конец певицей, но моим родителям удалось отговорить меня от этой стези. Не то чтобы они не видели во мне творческого потенциала, а скорее их мудрость и реальный взгляд на советскую действительность того времени были тому причиной. Поэтому я довольно рано определилась со своей предполагаемой профессией и начала подготовку к поступлению на биофак. И хотя я продолжала параллельно заниматься музыкой и танцами и посещала театральный кружок, для меня этого было всё же недостаточно. Моё творческое начало, авантюризм, любовь к игре и интриге, присутствующие во мне с избытком, словно нуждались в каком-то более целенаправленном применении. И вот волей обстоятельств и случая мне представилась возможность найти это применение.

Произошло это во время десятидневной туристической поездки в Париж и Лиссабон, в которую, будучи подростком, мне довелось поехать со своими родителями. Это была моя первая поездка за границу; в то время путешествия моих сограждан за рубеж вообще были крайней редкостью. На меня эта поездка произвела сильнейшее впечатление. Оба города – что Париж, что Лиссабон, – были настолько отличны от наших городов и советской реальности, что мне казалось, что я нахожусь в каком-то кино.

В Париже в первую очередь меня поразила архитектура – типично европейская, а затем уже сами люди – раскрепощённые, элегантные, выглядящие дорого и так не похожие на наших, и весь стиль их жизни с многочисленными ресторанами, бистро и развлекательными заведениями, который я, как турист из Советского Союза, характеризовала одним словом – западный. Физическая красота Парижа была неоспорима и передавалась через такие шедевры, как Лувр, Площадь Бастилии, Эйфелева башня, собор Парижской Богоматери, Елисейские поля, соединяющие Площадь Согласия и величественную Триумфальную арку, река Сена, разделяющая город на две части, и её многочисленные мосты, каждый со своей уникальной историей. А такое место, как квартал вокруг площади Пигаль у подножия Монмартра, пользующийся репутацией пристанища разврата с его секс-шопами, эротическими шоу, магазинами нижнего белья и видеобарами с неоновыми вывесками, был для меня абсолютной диковинкой. Так же и Лиссабон – столица Португалии, один из самых очаровательных городов на земле, пропитанный своей многовековой историей. С одной стороны, его узкие улочки и великолепные дворцы полностью погружают в средние века, а с другой стороны, Лиссабон – это современный мегаполис с очень развитой инфраструктурой и всеми мыслимыми развлечениями.

Хотя это и было уже в последние денёчки существования Советского Союза, туристические группы непременно продолжали сопровождать так называемые идеологические кураторы, на самом деле бывшие сотрудниками КГБ, приставленными следить за моральным обликом советских туристов. «Железный занавес» только-только начинал приподниматься, всё самое революционное для страны было ещё впереди, а пока нас, как стадо дрессированных баранов, водили по улицам Парижа.

В последний вечер в Париже, перед тем как отправиться в Лиссабон следующим утром, мои родители ушли на романтический ужин в маленький ресторанчик на улице Риволи, проходящей параллельно Сене. Меня же подбросили на попечение одному из кураторов нашей группы – Наталии, которая «стучала наверх», выражаясь словами моих родителей, которые именно так охарактеризовали её сферу деятельности. Наталии не было и тридцати; маленькая миниатюрная брюнетка с большущими глазами, она была хороша собой и к тому же была интересным собеседником.

Засев в её одноместном гостиничном номере, декорированном в бежевых тонах и с мебелью тёмно-зелёного цвета, мы поначалу посмотрели какой-то концерт французской эстрады по телевизору, а потом решили поиграть в карты в дурака. Как и большинству подростков в период взросления, приходящийся на пору полового созревания, когда не только прыщики на лице, но и мозги слегка набекрень, мне казалось, что я всё знаю, что я всех умнее, а мои задиристость и где-то даже нигилизм были этому подтверждением. Сейчас я конечно понимаю, что именно на этом Наталия тогда и сыграла.

Во время нудной игры в карты наша беседа вдруг затронула одного из мужчин в нашей группе – Николая Ивановича. Плавно и как будто непроизвольно Наталия начала делиться своими наблюдениями об этом человеке, которого она описывала с мельчайшими подробностями, при этом незаметно вовлекая меня в разговор. А уже через минуту я, нетерпеливо перебивая её, взахлёб рассказывала про свои собственные наблюдения о нём, которые, как ни странно, оказались довольно подробными, притом что я на этого Николая Ивановича не обращала никакого внимания. Наталия пояснила мне, что эта способность человеческого мозга схватывать и запоминать всё увиденное и услышанное присутствует у всех нас в большей или меньшей степени, просто в быту мы не задумываемся об этом, поскольку этой информации нет применения. Если же хорошо покопаться в памяти, то можно много чего вспомнить. А когда наблюдательность становится намеренной и целенаправленной, а память специфически натренированной, человек превращается чуть ли не в киборга. На самом деле большинство людей не используют свой потенциал даже на четверть.

Я слушала Наталию с открытым ртом. Всё, что она рассказывала про способности человеческого ума, было чрезвычайно интересным для меня. Наталия явно была очень образованной и начитанной, и всё же мне не давала покоя мысль о том, что за этим всем кроется что-то ещё. И вот тогда я решилась задать Наталии вопрос, ответ на который мне страшно хотелось знать:

– Наталия, а это правда, что вы работаете на КГБ?

К моему удивлению, Наталия ответила сразу и без колебаний.

– Правда, – сказала она и улыбнулась.

Даже в том своём юном возрасте мне было хорошо известно, что на тему КГБ лучше вовсе не говорить с посторонними. Я выросла в то время, когда политика и строй нашего советского общества если и обсуждались, то только шёпотом и на кухне с самыми близкими людьми.

Мои родители были типичными шестидесятниками; их молодость пришлась на времена так называемой «оттепели», когда самопоиск и самовыражение уже не карались смертной казнью или ссылкой. С раннего детства я проводила много времени в обществе интереснейших людей. Никогда не забуду бородатых интеллектуалов и просто ярких, светлых и умных мужчин и женщин, коротавших долгие вечера за нашим небольшим, но очень вместительным кухонным столом. Горячие дебаты, в которых обсуждались политика, наука, авангардное искусство, внезапно сменялись игрой на гитаре, песнями, чтением поэзии и прозы. А ещё смех. Его было очень много. Шутки, анекдоты и чистой воды хулиганство присутствовали всегда и неизменно. И, конечно же, излюбленные анекдоты на тему руководства коммунистической партии и КГБ. Но я знала, что все эти разговоры и шутки не выходили за пределы дома; такие уж были времена.

– А ты смелая девчонка, – сказала Наталия. – Не побоялась, спросила прямо в лоб.

– Значит, вы следите за всеми нами? Интересно, с какой целью?

Я пошла, что называется, ва-банк. Почему-то Наталия не внушала мне ни страха, ни беспокойства, что тоже было ею стратегически запланировано, о чём я догадалась опять-таки только со временем.

– Следим? Ну, это не совсем верная формулировка. Просто наблюдаем за тем, чтобы не происходило никаких неприятных казусов. Многие находятся за рубежом первый раз и могут какие-нибудь глупости натворить, а имидж советского человека нам всем нужно беречь.

Я уже тогда знала, что это была только часть того, чем занималась Наталия во время этих заграничных поездок. Её главной целью было выявление потенциальных так называемых перебежчиков, которые могли податься на Запад.

– Наблюдение, слежка – по-моему, это одно и то же, – сказала я со всезнающим видом.

– Одного наблюдения в любом случае недостаточно, – продолжила Наталия, не обращая внимания на мой комментарий. – Информацию о любом человеке ещё нужно проанализировать, с тем чтобы сделать соответствующие выводы. Для меня – это самая интересная часть моей работы, когда необходимо поднапрячь серое вещество.

– Ну, и что это даёт?

– Это даёт мне знание, что в свою очередь является величайшей силой. Ну вот, например, я про тебя многое знаю, а следовательно, если мне понадобится, я могу использовать это в своих интересах.

– Ну и что же вы про меня знаете?

– Хорошо, описывать твой характер я не стану, а расскажу тебе всякие разные детали о тебе. Ты играешь на музыкальных инструментах; спишь обычно на левом боку; ты – папина дочка; друзья твои в своём большинстве – мальчишки; ты недовольна своим носом и коленками; обожаешь животных; ты – правша, но пытаешься овладеть так же хорошо и левой рукой; ты подкладываешь вату в свой бюстгальтер для зрительного увеличения груди; ты – любительница звонить незнакомцам; ну что, стоит продолжать или достаточно? – Наталия звонко засмеялась.

В моём понимании весь вид Наталии, её женственные манеры, тонкий голос, весёлый смех и лёгкая позитивная аура никак не сочетались со стереотипным имиджем работников КГБ. Я представляла их сухими, жёсткими и почему-то весьма непривлекательными физически. Наталия была абсолютной противоположностью этому образу и потому казалась мне очень симпатичной.

– А откуда вы знаете, что я люблю спать на левом боку? – спросила я, посмотрев на Наталию с вызовом.

– Это самое лёгкое, Сашенька. За последние пять дней, что мы провели вместе, я видела тебя по утрам за завтраком, и каждый раз на твоей левой щеке я замечала следы от подушки. – Она улыбнулась по-доброму.

– А трудно наблюдать других, оставаясь незамеченной?

– А знаешь что, не хочешь сама попробовать? – неожиданно предложила Наталия.

– Что, шпионить, что ли? – спросила я удивлённо.

– Я предлагаю тебе попробовать, чтобы самой понять, легко это или нет. Возьмём, к примеру, нашу группу. Наблюдай, запоминай, анализируй, а потом мы сможем обменяться как мнениями о членах группы, так и впечатлениями по поводу того, насколько легко это было сделать. А что, по-моему, неплохой план. Мне будет очень любопытно посмотреть, как ты с этим справишься. Я почему-то уверена, что у тебя все получится.

– Ладно, я согласна.

– Но только тебе надо выбрать кодовое имя для себя.

– А можно на английском? Я хочу, чтобы меня звали KGB Girl.

– Отличное имя. Только об этом – никому, даже родителям ни полслова. Это будет нашим с тобой секретом. По рукам, KGB Girl?

– По рукам! – сказала я радостно и возбуждённо.

Я была страшно довольна, что Наталия не только верила в мои способности, но и считала, что я могу держать язык за зубами. Уже позже, будучи в зрелом возрасте, я поняла, что тогда Наталия просто мастерски развела меня как глупую девчонку, каковой я и являлась, представив мне всю афёру в форме увлекательной игры. Но это уже не имело никакого значения, поскольку эта увлекательная игра стала неотъемлемой частью моей жизни и моей любимой работой, без которой я не могла себя даже представить. Она давала мне всё, что было нужно, – азарт, приключение, адреналин и, конечно же, чувство собственной нужности и полезности. Пришли новые времена, КГБ сменилось на ФСБ, меня направили работать в Лондон, а моё кодовое имя так и осталось прежним – KGB Girl.

Я взглянула на часы; пора было наконец выбираться из постели, мне предстояло ещё много чего сделать в этот день. Одним движением я сорвала с себя одеяло, резво поднялась с кровати на ноги и поспешила в ванную. А уже через несколько минут тёплая вода смыла остатки цветочно-ароматной пены с моего тела. Я вышла из душевой, прихватив по пути ожидавшее меня на крючке мягчайшее, в нежно-пастельных тонах полотенце, и подошла к слегка запотевшему зеркалу. С удовлетворением взглянув на отражение своего обнажённого тела, я произнесла фразу, ставшую моим ежедневным шуточным лозунгом для хорошего настроения: «Ну просто красавица, чертовски хороша!»

В этот момент раздался звонок моего рабочего непрослеживаемого мобильного телефона, номер которого я для надёжности меняла каждую неделю. Быстро завернувшись в полотенце, я рванула обратно в спальню. На экране мобильного высветилось имя моего босса Тигрова. Обычно он звонил мне из Москвы раз в неделю в одно и то же время, не считая тех случаев, когда мы совместно работали над каким-нибудь делом; его звонок вне этого режима означал, что у него ко мне было срочное дело, и сегодня, судя по всему, был как раз такой случай.

– Божественная красавица на связи, – ответила я бодрым голосом.

– Доброе утро, малыш. Небось, опять перед зеркалом нагишом крутишься? – пошутил Тигров и как назло попал прямо в точку. Он иногда позволял себе шутить со мной, хотя и не так часто.

– Да я просто только что из душа, – пробурчала я почему-то оборонительным тоном.

– Значит, угадал. – Тигров усмехнулся по-доброму. – Ну вот что, у меня для тебя новое задание. Непростое, опасное и весьма важное.

– Как раз как я люблю, – ответила я полу-игриво. Пошутив, я на самом деле сразу же поняла, что речь шла о чём-то действительно важном и серьёзном, иначе Тигров понапрасну не начал бы с такого пролога.

– Я слушаю, – сказала я уже серьёзным тоном.

– Слушаю внимательно, – повторила я, давая возможность Тигрову сообщить о цели внепланового звонка.

– Вот что; тебе придётся на время отложить все текущие дела. Появилось кое-что важное, где ты мне нужна на все сто, – сказал Тигров.

– Я вся – внимание, босс.

– Твой новый объект – Абрам Галинский. – Тигров сделал паузу, с тем чтобы я сконцентрировалась.

Тигрову было прекрасно известно, что я неоднократно встречалась с Галинским во время светских мероприятий. И хотя до сих пор Галинский не был моим непосредственным объектом, я докладывала Тигрову обо всём интересном, что мне удавалось узнавать о нём, как от меня и требовалось. На людях ни я, ни Галинский не проявляли особого интереса друг к другу, хотя однажды я пригласила его на один из моих «икорных ужинов», от чего он вежливо отказался, сославшись на то, что он будет в отъезде в это время, что было скорее всего лишь отмазкой.

Галинский совершенно не был заинтересован в близком общении со мной. Он вообще с подозрением относился к выходцам из России, даже к тем, которые абсолютно европеизировались и общались в основном с англичанами. Несмотря на то что я была окружена элитным английским обществом, Галинский меня к себе близко не подпускал, а мне в свою очередь приходилось демонстрировать отсутствие особого интереса к нему. По его понятиям я была слишком стара, чтобы за мной волочиться, – в сферу его любовных интересов попадали, как правило, двадцатилетние; и слишком умна и эрудирована, чтобы видеть во мне приятеля. Его шовинистическое отношение к женщинам не позволяло ему рассматривать красивую умную женщину как равную себе, для него она должна была быть либо умной, либо красивой, совмещения того и другого в одной женщине Галинский не признавал и избегал.