Осколок Тунгусского метеорита Александрова Наталья

Крестовский не стал спорить, не стал и напоминать челдону, чтобы не звал его барином: не до того было. В душе у него было какое-то смутное и тревожное предчувствие.

Шитик пристал к берегу. Николка привязал его к полузатопленной коряге, перебрался на берег, пошел к чуму. Крестовский последовал за ним, перелезая через поваленные деревья, обходя колючие ветки, торчащие вверх, как заломленные в мольбе руки.

Николка уже добрался до чума, заглянул внутрь и тут же выглянул наружу:

– Нет его тут, барин! Сбежал он от кого-то…

– Почем ты знаешь, что сбежал? – спросил Крестовский, заглянув внутрь чума.

– А вот, барин, сам смотри – вот тут он спал, в этом мешке, – Николка показал разорванный с краю спальный мешок из оленьей шкуры, лежащий на груде еловых веток. – Проснулся, чего-то сильно испугался, так испугался, что мешок разорвал, вылез из него. И из чума, однако, вылез не через выход, а вот тут, сбоку, ножом дыру прорезал… – Николка показал разрез на оленьей шкуре, покрывавшей чум. – Разрезал шкуру и побежал… вот следы его… однако сильно торопился – даже мешочек с кремнем и огнивом бросил! – Николка показал кожаный мешочек, валявшийся возле прорези в стене чума. – Тунгус никогда такой мешочек не бросит, без него в тайге плохо!

Николка вылез из чума через тот же разрез, низко наклонился, внимательно оглядел землю, даже, кажется, обнюхал ее и проговорил:

– Вот он от кого бежал! Это след росомахи… не такой уж страшный зверь, хороший охотник росомахи не побоится, если только…

– Если только что? – опасливо переспросил Крестовский.

Николка, однако, сделал вид, что не слышит его. Он шел от чума вдоль реки, то и дело наклоняясь и приглядываясь к следам.

– Глянь-ка, барин, – проговорил он через несколько минут, – ранила его эта росомаха… кровь тут на его следах…

– Сейчас погляжу… – проговорил Крестовский.

Он смотрел на кое-что другое.

На самой верхушке чума, на так называемом чумовом шесте, к которому крепится покрышка из оленьих шкур, болтался привязанный шнурком кожаный мешочек.

Отчего-то Крестовский ничего не сказал Николке.

Выждав, когда тот скроется за комлем поваленного дерева, он поднял с земли длинную жердину, подцепил мешочек и стащил его вниз.

Мешочек показался ему удивительно тяжелым, и сначала Крестовский подумал, что тунгус спрятал там золотой самородок, найденный в тайге. Однако, когда он развязал завязки и заглянул в мешочек, он увидел внутри не самородок, а какую-то странную вещь – что-то вроде темно-зеленого пасхального яйца. Только очень тяжелого.

– Эй, барин, иди-ка сюда! – раздался в стороне голос Николки.

Крестовский удивился – в голосе его проводника звучал страх.

Прежде Николка никогда не показывал страха – ни на крутых речных перекатах, ни при встрече с опасными зверями или еще более опасными людьми…

– Иду! – крикнул Крестовский.

Он спрятал за пазуху кожаный мешочек тунгуса и пошел по следу Николки.

Обойдя корявый комель поваленного дерева, он увидел проводника примерно в ста саженях от чума. Николка стоял над чем-то, сняв шапку, и мелко крестился.

– Что там? – спросил Крестовский, приближаясь.

– Глянь сам, барин! – проговорил Николка тихим чужим голосом: – Видишь, не успел он убежать…

Перед ним на ковре из оленьего мха лежал лицом вниз человек в тунгусской кожаной куртке-кухлянке и мягких вышитых сапогах. Черные, длинные волосы были собраны в длинный пучок и лежали поверх воротника. На спине его кухлянка была распорота – словно пять острых ножей прошлись по ней.

– Кто это его? – так же тихо спросил Крестовский проводника.

Тот вместо ответа толкнул тунгуса ногой.

Мертвец перекатился на спину – и Крестовский невольно вскрикнул от ужаса.

Лицо тунгуса превратилось в кровавое месиво.

Но не это было самым страшным.

На груди мертвеца вся одежда была разодрана, обнажив широкую грудь. Грудь тоже была разорвана, и слева виднелась страшная кровавая рана.

– Она, однако, сердце у него вырвала… – проговорил Николка, медленно пятясь.

– Она? – переспросил Крестовский, когда к нему вернулся дар речи. – Кто это – она?

– Белая росомаха, барин… – ответил охотник вполголоса. – Я тебе говорил, барин – хороший охотник волка не боится, хороший охотник росомахи не боится. Хороший охотник даже рыси не боится, хотя рысь, конечно, сурьезный зверь… хороший охотник и на медведя с рогатиной ходит. Но белая росомаха… я ее, конечно, не видал. Ее никто из живых не видал. Кто ее видал – тот уже на том свете. Потому как самый страшный зверь – белая росомаха! Ничем от нее не оборонишься. Никакая пуля ее не берет, даже заговоренная. И стрела тунгусская ее не берет, та, что с тройным наконечником, и нож. Если она человека увидит – живым ему не бывать. Непременно догонит, убьет и сердце у него вырвет! Потому что она человечьим сердцем лакомится…

– Как же про нее это знают, если никто из живых ее не видал? – недоверчиво спросил Крестовский. – Что-то у тебя, брат, концы с концами не сходятся!

– А вот, погляди – вот что она с людьми делает! Случалось мне таких мертвецов находить. А тунгусы точно про нее сказывают… от них я много чего про нее наслушался…

Рабочий день закончился. Сотрудники один за другим покидали офис, оживленно переговариваясь. Оживление относилось к сообщению начальника, что фирма имеет приличные показатели и что можно отметить десятилетнюю ее годовщину в хорошем ресторане. Не то чтобы шикарном, но все же на банкет денег хватит. По этому поводу дамы весьма оживились – можно хорошо повеселиться. А то в прошлый раз до того дошли, что прямо, можно сказать, на рабочем месте сыр-колбасу нарезали да вино из бумажных стаканчиков пили. Машу приглашали прошвырнуться по магазинам, посидеть в кафе и просто подвезти на машине. В последнее время отношения ее с сотрудниками наладились, очевидно, она сама перестала нервничать и лучше относилась к людям. Сейчас, однако, от всех приглашений пришлось отказаться. У нее нет свободных денег, чтобы расхаживать по кафе.

Маша вышла на улицу и хотела зайти в продуктовый магазин, потому что у кота снова закончились консервы, как вдруг зазвонил ее мобильный телефон.

Она взглянула на дисплей. Там высветился номер ее автомастера Виктора. Виктор был солидный дядька средних лет, который следил за состоянием ее машины. Он же взялся эту машину продать, когда Маше срочно понадобились деньги.

Деньги были просто необходимы – сделать кое-какой ремонт в своей новой квартире, прикупить мебель – она больше физически не могла спать на старом продавленном диване, на нем она чувствовала себя жертвой средневековой инквизиции, готовой покаяться во всех существующих и несуществующих грехах.

– Привет, Виктор! – проговорила Маша, поднеся телефон к уху. – Как дела?

– Покупатель на твою машину появился, – отозвался мастер. – Я же тебе говорил – уйдет твоя ласточка за милую душу!

– Хорошо, – обрадовалась Маша. – Что от меня нужно?

– Хорошо бы, чтобы ты прямо сейчас подъехала. Нужно подписать бумаги, тогда он готов сразу заплатить деньги.

После таких слов колебаться было просто неприлично.

У нее будут деньги! Она купит новый диван, и приличные стулья, и, наконец, нормальный холодильник, а еще кое-какие обновки… ей нужно встряхнуться, начать новую жизнь, а любая женщина знает, что начинать новую жизнь нужно в новых шмотках! Но самое первое, что она сделает, – это купит вечернее платье. И туфли или нарядные босоножки, чтобы на десятилетии фирмы предстать во всей красе. Новую жизнь нужно начинать сразу!

Маша поймала такси и через полчаса подъехала к гаражу.

Возле входа молодой парень Толик возился с черным «Мерседесом».

– Где Виктор? – спросила его Маша. – Он мне звонил!

– Там он, – Толик вытер потный лоб тыльной стороной руки, оставив на коже мазутную полосу, и махнул рукой в сторону дальнего бокса. – С каким-то чуваком разговаривает.

– Это покупатель, – пробормотала Маша и зашагала в указанном направлении.

Возле бокса стояла ее серебристая «Тойота» и рядом с ней – незнакомая черная машина. Людей не было видно.

– Эй, Виктор, вы где? – окликнула Маша.

– Здесь! – донесся изнутри бокса хриплый полузадушенный голос.

«Что он там делает?» – удивилась девушка и вошла в бокс.

После яркого солнечного света она на какое-то время ослепла и не сразу заметила Виктора. Он сидел в углу на корточках, как-то странно привалившись к стене. Щека его была перемазана машинным маслом, это же масло покрывало комбинезон.

«Странно, – подумала Маша, приближаясь к мастеру, – Виктор всегда такой аккуратный… Плохо ему стало, что ли…»

Она подошла ближе и спросила:

– Ты в порядке? А где покупатель?

И только теперь она разглядела лицо Виктора – непривычно бледное, постаревшее, искаженное страданием. И в глазах его тоже было страдание, и еще – вина.

– П… прости… – пролепетал он, с трудом разлепив губы. – Прости… он… заставил… позвонить…

Глаза Виктора закатились, голова свесилась на плечо.

И только теперь Маша поняла, что и его лицо, и одежда перепачканы вовсе не машинным маслом, а кровью. И волосы его слиплись и потемнели от крови, а на виске чернела страшная рана.

– Что с тобой?! – вскрикнула Маша, нагнувшись над Виктором – и отшатнулась: она поняла, что уже ничем не может помочь ему, поняла, что он мертв.

Ей стало вдруг так зябко, как будто в этот жаркий летний день на нее потянуло январским холодом.

Вдруг из темного угла гаража выступила еще более темная фигура, и сухой насмешливый голос проговорил:

– Вы искали покупателя на свою машину? Вы его нашли. Я готов купить ее, правда, на определенных условиях!

– Что с Виктором? – произнесла Маша, взглянув на незнакомца – и тут же поняла и задала другой вопрос, более правильный, хотя столь же бессмысленный: – Что вы с ним сделали?

Ее глаза полностью привыкли к полутьме бокса, и она наконец смогла разглядеть незнакомца.

Он был худощавый, среднего роста, очень гибкий, и у него было широкое восточное лицо с узкими, загадочными глазами. Эта опасная кошачья гибкость и особенно эти глаза чем-то напомнили ей кота Тунгуса. Только, в отличие от кота, незнакомец не вызывал у нее ни малейшей симпатии.

– Мы что – так и будем здесь разговаривать? – незнакомец брезгливо огляделся по сторонам. – Я отвечу на все ваши вопросы, только в другом месте.

– Я никуда с вами не поеду! – Маша попятилась, но незнакомец обогнал ее и отрезал путь к выходу.

– Поедешь, – проговорил он почти ласково, и вдруг в его руке появился шприц.

Девушка огляделась по сторонам, высматривая что-нибудь, чем можно было обороняться, но незнакомец приблизился к ней одним скачком. Она наклонилась, спеша поднырнуть под его руку и бежать к выходу, и попыталась закричать, но он подставил ей подножку, и крик замер у нее в горле.

Падая на пол, Маша почувствовала укол в левую руку, вздрогнула – и провалилась в темноту.

Майор Патрикеев подошел к дверям своего родного двенадцатого отделения, когда его окликнули:

– Федор, поговорить нужно!

Майор оглянулся и увидел, что из припаркованного неподалеку «Форда» ему машет Юрий Филиппович Нелидов.

– Здрассте, Юрий Филиппович! – проговорил он, подойдя к «Форду». – Какими судьбами?

– Присядь, Федор, – Нелидов показал майору на пассажирское сиденье. – Побеседовать надо.

Патрикеев сел и повернулся к Юрию Филипповичу:

– Ну, и о чем же мы будем разговаривать?

– Не о чем, а о ком, – ответил тот озабоченным тоном. – Маша пропала. Второй день ее нет. Сегодня дома не ночевала…

– Ну, женщина молодая, мало ли что случилось… может, с мужчиной познакомилась…

– После истории с Рустамом она вряд ли скоро закрутит новый роман. Не то у нее настроение. Знаешь, обжегшись на молоке… Кроме того, на работе она тоже не показывалась и даже не позвонила. Нет, Федор, ты как хочешь, но с ней что-то случилось.

Майор угрюмо молчал, хотя и понимал, что в словах Нелидова есть какая-то логика. У него и самого было неспокойно на сердце. Но свое беспокойство он прятал глубоко: вот еще ему дело – волноваться за какую-то постороннюю женщину!

Но тут сам Юрий Филиппович неожиданно сменил тему разговора:

– Ну что, майор, нашел Орочена?

– Нашел, – вздохнул Патрикеев. – Да только его убили, прямо у меня на глазах… судя по всему, тот же человек, который убил Рустама Ибрагимова.

– Значит, дело Ибрагимова закрыто? – странным тоном проговорил Юрий Филиппович.

– Ну да… начальство так решило… убийца тоже покончил с собой, так что никакого дела, считай, не будет… Вот, теперь отчеты пишу.

– Начальство так решило, – повторил Нелидов. – А у тебя, значит, есть сомнения?

– Да вот что получается, – майор понизил голос, – Орочен на убийцу показал, вроде сомнений нет, что это он убил, но вот только зачем? Какой у него был мотив?

– Может быть, случайно убил? – произнес Нелидов, но майор почувствовал, что тот и сам не верит в такую версию и озвучивает ее только для того, чтобы продемонстрировать ее нелепость.

– Какое случайно! – Патрикеев махнул рукой. – Да они заранее все продумали! Они этого Ибрагимова специально на кладбище привезли, чтобы там его убить и там же похоронить!

– Они? – переспросил Юрий Филиппович.

– Ну да, их там было как минимум двое! И еще… – майор тяжело вздохнул. – Еще ведь тот человек был, который меня в «Волшебном бубне» в транс ввел. Он у них наверняка главный. Да и вообще, темная история с этим «Бубном»…

– Значит, не все еще ясно с этим убийством?

– Не все! – вздохнул майор. – Но начальник мне говорит, что дело закрыто и незачем больше его ворошить!

– Да, начальники – они такие… – Майор расслышал в голосе Нелидова насмешку, но не обиделся.

– Ты мне вот что скажи, – продолжил Юрий Филиппович, посерьезнев. – Орочен что-нибудь говорил перед смертью?

Патрикеев взглянул на собеседника удивленно: вот откуда он все знает? А явно же знает про последние слова кладбищенского сторожа!

– Или ты забыл? – продолжал настаивать Нелидов. – Может быть, нужно поработать с твоей памятью?

Майор вспомнил раскачивающийся шарик и монотонный, властный голос Юрия Филипповича – и помотал головой:

– Не нужно гипноза, я и так все помню. Он вот что сказал… – Патрикеев зажмурился и произнес, бессознательно копируя интонацию сторожа-эвенка: – …все там, где подземелье финское… и баба там… двигатель…

– Ага, видишь, он прямо так и сказал – «баба там».

– Вы думаете, он про Марию Русакову говорил?

– А про кого же еще?

– А какое вообще отношение она имеет к этой истории?

– Не знаю точно, но думаю – самое прямое. Полагаю, что как раз Рустам Ибрагимов в это дело замешался случайно, только из-за своего знакомства с Машей – и в результате его убили. А Маша точно в очень большой опасности… так что нужно ее срочно спасать.

«Вот еще забота, – поморщился майор, – Машу эту спасать, что она – принцесса, что ли?»

Но тут он вспомнил, что говорил главный в этом чертовом «Бубне», что им что-то нужно в квартире у Маши, а теперь, стало быть, они решили похитить ее саму, чтобы узнать у нее, где эта вещь…

– А значит, – невозмутимо продолжал Нелидов, – надо искать то подземелье, о котором говорил Орочен…

– Да, но только где же это чертово место искать? – помрачнел майор. – На Карельском перешейке этих финских подземелий столько, что не перечесть… одних дотов на линии Маннергейма несколько сотен!

– А что это за «двигатель», про который он говорил?

– Не представляю! – Патрикеев пожал плечами. – Думал, может, название какое-нибудь, проверил все названия поселков в области. Всякие названия есть – Металлострой, Моторное, Медный Завод, но двигателя никакого нету…

– А мы с тобой вот что сделаем, – оживился вдруг Нелидов. – Мы с тобой к специалисту съездим. В любом деле нужно обращаться к настоящим специалистам, профессионалам…

Майор заметил, что Юрий Филиппович так и сказал – «мы с тобой», даже не спросив, согласен ли Патрикеев заниматься этим неофициальным расследованием.

Юрий Филиппович включил зажигание и выехал на проспект.

Через полчаса они остановились перед «сталинским» домом возле станции метро «Лесная». Нелидов подошел к подъезду, нажал кнопку на домофоне. Из динамика донесся детский голос:

– Кто здесь?

– Юрий Филиппович Нелидов!

– Очень хорошо! – обрадовался ребенок. – Заходите!

Дверь квартиры открыл мальчик лет десяти – худенький, бледный, в очках.

– Здравствуйте, Юрий Филиппович! – приветствовал он Нелидова. – Очень удачно, что вы пришли, я вас как раз хотел спросить…

– А папа дома? – нетерпеливо произнес майор.

– Папа? – удивленно переспросил мальчик. – Папа в командировке, а мама на работе… а зачем вам мой папа?

– Так, выходит, мы зря приехали… – огорчился Патрикеев. – Надо было предварительно позвонить…

– Почему же зря? – усмехнулся Юрий Филиппович. – Познакомьтесь, это – Федор Петрович Патрикеев, майор, сотрудник полиции, а это – Алексей Михайлович Кутузов, мой большой друг…

– Зачем же так солидно, – смутился мальчик, – просто Алеша… А вы правда офицер полиции? – спросил он майора. – А у вас табельное оружие есть?

– Есть, как же без табельного оружия… – неохотно ответил майор и повернулся к Нелидову: – Вы же говорили, что мы едем к серьезному специалисту…

– Ну да, мы и приехали. Алеша – замечательный специалист, вряд ли кто-то лучше него знает финские укрепления Ленинградской области… а что ты хотел у меня спросить, Алеша?

– Может быть, вы знаете, кто командовал правым флангом союзных войск в битве при Грюнвальде? Я все материалы пересмотрел, но нигде не смог найти…

– Насколько я знаю, это был польский король Владислав Ягайло. Но, конечно, лучше бы проверить.

– Да? Ну, раз вы говорите, значит, так и есть… а вы проходите в комнату, что же мы в прихожей разговариваем!

Они прошли в большую светлую комнату, значительную часть которой занимал огромный стол. На этом столе были расставлены маленькие солдатики в необычной старинной форме.

– Алеша увлекается моделированием знаменитых исторических сражений, – пояснил Юрий Филиппович. – Это ведь, насколько я понимаю, битва при Азенкуре?

– Ну да, конечно, – отмахнулся мальчик. – А что вы хотели спросить у меня?

– Да вот, понимаешь, мы с майором расследуем одно очень серьезное дело, и нам понадобилось узнать, где находится одно из финских укреплений с хорошо сохранившимся подземельем.

– Ну, вы же не хуже меня знаете, – взрослым тоном ответил мальчик. – Вы же знаете, что этих укреплений очень много! Есть хоть какая-то дополнительная зацепка?

– Есть, но только не знаю, поможет ли она… к этому укреплению какое-то отношение имеет слово «двигатель».

– Двигатель? – Мальчик наморщил лоб, потом прошел в дальний конец комнаты, где стоял раскрытый ноутбук, пощелкал по клавишам. На экране появилась крупномасштабная карта Ленинградской области, по которой тут и там были разбросаны разноцветные значки.

– Так… вот этими синими значками обозначены финские доты с сохранившейся подземной частью. Вот этот – неподалеку от станции Гаврилово, этот – возле поселка Пушное, этот – в нескольких километрах от Первомайского…

Он еще несколько минут изучал карту, потом оживился:

– Постойте-ка… вот тут обозначен еще один дот, а рядом с ним – садоводческий кооператив моторного завода… может быть, это и есть то, что вы ищете?

– Ага! – Юрий Филиппович записал координаты садоводства. – Думаю, это то самое, что нам нужно. Но на всякий случай проверим…

Через несколько минут он набрал номер.

В трубке раздалось несколько долгих гудков, потом гнусавый женский голос проговорил:

– Двигатель!

– Это садоводство моторного завода? – на всякий случай уточнил Нелидов.

– А вам что нужно? – недовольно проговорила его собеседница. – Это садоводство «Двигатель»! Моторный завод давно закрылся, а садоводство – оно осталось! Если вам членские взносы заплатить, приходите в субботу, а если насчет помойки – то это не ко мне, это к председателю, только его нет, он на Мальдивах!

Юрий Филиппович вежливо поблагодарил незнакомку и повесил трубку.

– Это именно то, что нам нужно, – сказал он Патрикееву. Затем повернулся к мальчику и добавил:

– А правым флангом союзников командовал великий князь литовский Витовт.

Выйдя из дома Алеши Кутузова, Юрий Филиппович переглянулся с майором.

– Я считаю, что нам нужно нанести визит в садоводство «Двигатель». Причем чем скорее, тем лучше.

– Нам? – переспросил Патрикеев. – Извините, Юрий Филиппович, но это уже не консультация с малолетним специалистом, а серьезная операция в рамках расследования. И я не могу допустить, чтобы вы в ней участвовали. Вы ведь – не сотрудник полиции, а, извините, пенсионер, и если с вами что-то случится – я этого себе никогда не прощу. И мое начальство тоже не простит…

– Вот, кстати, о твоем начальстве. Как ты считаешь – дадут тебе для этой операции группу захвата?

– Не дадут… – пригорюнился Патрикеев. – Мне начальник прямо сказал, что убийца найден, дело закрыто и что я должен заниматься другими делами, а в этом поставить точку. Ругался вообще-то. У тебя, говорит, Патрикеев, дел выше крыши, а ты тут муть какую-то про тунгусских шаманов несешь. Пить, говорит, надо меньше, тогда и Синильги всякие мерещиться не станут.

– Ну, это он зря… – усмехнулся Нелидов, – все знают, что ты не пьешь.

– Да он тоже знает, – вяло сказал Патрикеев, – так просто бросил, для разговора…

– Вот видишь! Группы тебе не дадут, а лезть одному в это осиное гнездо – это чистой воды самоубийство!

– Самоубийство или не самоубийство, а вас я не имею права допустить до расследования.

– А кто тебя сказал, Федя, что это будет следственная операция? Я просто хочу посмотреть, не продается ли в садоводческом товариществе «Двигатель» дом с участком. Ты же сам сказал, что я – пенсионер, а какой же пенсионер без садового участка? А что – займусь на старости лет разведением роз. Или тюльпанов. И, кстати, пенсионер вроде меня не вызовет никаких подозрений.

Майор внимательно смотрел на Юрия Филипповича, обдумывая его слова.

– Так что я поеду в садоводство, а ты, если хочешь, можешь ко мне присоединиться.

– Что с вами поделаешь! – вздохнул майор. – Ваша взяла! Поедем… все равно ведь, я чувствую, вы не передумаете…

– Только вот что, Федор, – продолжил Нелидов, убедившись, что уговорил майора. – Я тебе не зря сказал, что там – настоящее осиное гнездо, и вдвоем нам с тобой не управиться.

– И что же нам делать? Подкрепления нам не дадут!

– Вот что мы сделаем: заедем сейчас к одному моему знакомому. Может быть, он тоже захочет прикупить домик в том садоводстве. А втроем все же лучше, чем вдвоем. Кроме того, он может одолжить нам кое-какое снаряжение.

– Что еще за знакомый? – подозрительно переспросил майор.

– Увидишь. Во всяком случае, это мой старый знакомый, и очень хороший…

Через полчаса машина Нелидова остановилась перед небольшим магазином, в витрине которого красовались модели танков, самолетов и военных кораблей. Кроме этого, там были выставлены игрушечные пулеметы, гранатометы и прочее оружие. Над дверью светилась вывеска с названием магазинчика: «Маленький капрал».

– Куда это мы приехали? – удивленно проговорил Патрикеев. – К еще одному вундеркинду? Или вы хотите прикупить здесь оружие для нашей загородной экспедиции?

– Нет, здесь работает тот самый старинный знакомый. А насчет оружия… посмотрим, может быть, чем-нибудь мы здесь и разживемся.

С этими словами Юрий Филиппович вошел в магазин.

Майор неодобрительно покачал головой, но последовал за Нелидовым.

В магазине было почти пусто, только один мальчик, чем-то похожий на Алешу Кутузова, внимательно разглядывал модель американского танка «Шерман».

Кроме моделей военной техники и стрелкового оружия, в этом магазинчике были представлены компьютерные игры, но тоже исключительно военной направленности.

Дверной колокольчик мелодично звякнул, и тут же из-за стойки с моделями военных вертолетов показался сутулый лысый человек преклонного возраста, должно быть, продавец или хозяин магазинчика. Приглядевшись к нему, Патрикеев понял, что у него вообще отсутствует растительность на голове – продавец был не только лыс, как бильярдный шар, но лишен также бровей и ресниц.

– Чем могу… – начал было он, но тут разглядел Юрия Филипповича и заулыбался: – Юрик, сколько лет, сколько зим!

– И правда, Вадик, давненько мы с тобой не виделись!

Хозяин магазинчика вышел в зал, и они с Нелидовым долго хлопали друг друга по плечам и приговаривали:

– Ну, молодец, неплохо выглядишь! Держишься, старик!

Майор, наблюдая за встречей старых друзей, невольно задумался: если они так дружны и при этом живут в одном городе, то почему же тогда годами не встречаются?

Юрий Филиппович словно прочитал эту мысль. Он повернулся к Патрикееву и сказал тому:

– У нас с Вадиком было бурное прошлое, и нам полагается держаться подальше друг от друга. Это на тот случай, если с одним из нас случится… гм… неприятность, чтобы отзвуки этой неприятности не задели другого, как осколки разорвавшегося снаряда.

– Вот именно, – посерьезнел лысый продавец. – Поэтому раз уж ты, Юра, пришел ко мне, значит, случилось что-то серьезное… по ерунде ты бы не стал…

– Случилось, – кивнул Нелидов. – Кстати, познакомьтесь: это – майор полиции Федор Патрикеев, это – мой старинный друг и в некотором роде коллега Вадим Викторович Агатов. Правда, сам он предпочитает, чтобы его называли немного иначе… сам скажешь, как?

Лысый продавец ухмыльнулся и проговорил с легким смущением:

– Аллигатор.

– Аллигатор? – удивленно переспросил майор. – Но почему такое странное прозвище?

– Это, как говорят, исторически сложилось, – ответил за друга Юрий Филиппович. – Много лет назад были мы с Вадимом в одной далекой и жаркой стране. И была перед нами поставлена задача… уж не буду говорить, какая, но только для ее выполнения одному из нас нужно было несколько часов прятаться возле дороги. Бросили мы жребий, и выпал он Вадиму. А место там было ровное, открытое, ни деревца, ни кустика. Единственное укрытие, которое там нашлось, – неглубокая ирригационная канава. Ну, в этой канаве Вадим и спрятался. Лег ничком, еще грязью обмазался, одни глаза блестят. Со стороны – настоящий аллигатор. Того тоже, когда он лежит в речке, ни за что не заметишь, кажется, что бревно. Но это только до тех пор, пока он на тебя не набросится…

Вот и Вадим пролежал несколько часов натуральным аллигатором, а потом, когда время пришло – как выскочил…

В общем, потом, когда эту операцию разбирали, командир группы его назвал ирригатором. Особенно, говорит, отличился наш ирригатор. А одному из наших послышалось не ирригатор, а аллигатор… так с тех пор Вадима и стали называть. Тем более что ему это прозвище очень подходит. Ты это поймешь, когда поближе его узнаешь.

Он стер со своего лица улыбку и повернулся к хозяину магазина:

– В общем, ты прав, Аллигатор, я к тебе пришел за помощью. Нужно провести серьезную операцию, и без тебя ничего не получится. Без тебя и без твоего оборудования.

– Пойдемте, посмотришь, что нам понадобится из оборудования. – Аллигатор открыл дверь в служебную часть магазина, пропустил вперед своих гостей.

В это время звякнул дверной колокольчик.