Рука мертвеца Мартин Джордж

7.00 вечера

Отец Сквид стоял перед церковью Пресвятой Девы Вечной Скорби, когда появились Бреннан и Дженифер.

– Вы последние, – сказал им священник. – Если вы проследуете за мной, можем начать чтение, а Квазимен оградит нас от нежелательного вмешательства.

– Замечательно, – сказал Бреннан, – но, прежде чем мы войдем, я хотел бы, с вашего позволения, задать вопрос Квазимену. Где он?

Отец Сквид указал вверх.

Уродливый джокер стоял на крыше колокольни, небрежно облокотовшись о металлическую спираль, венчающую ее шпиль. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль, на что-то недоступное взору ни Бреннана, ни Дженифер, ни отца Сквида.

– А можно сделать так, чтобы он слез? – спросил Бреннан.

Отец Сквид пожал массивными плечами.

– Попробую. – Он взглянул вверх, приложил ладони рупором ко рту и крикнул: – Квазимен!

Джокер ничем не выказал того, что услышал. Отец Сквид вздохнул и повторил крик громче. На этот раз Квазимен взглянул вниз. Он отпустил спираль, заколебался и заскользил по крутой крыше колокольни.

Дженифер ахнула, но Квазимен, скользнув в воздух, пропал. Затем с явственным хлопком возник на тротуаре перед входом в церковь рядом с Бреннаном и Дженифер.

– Да? – произнес он.

Бреннан с минуту рассматривал его.

– Хочу попросить тебя об одолжении, – наконец произнес он.

– Об одолжении? – повторил Квазимен.

– Да. Ты знаешь, что я пытаюсь выяснить, кто убил Хризалис. Ну, и у меня проблемы с одним тузом. Необыкновенно сильным тузом. Мне может понадобиться твоя помощь, чтобы совладать с ним.

Квазимен взглянул на отца Сквида, который чуть заметно кивнул.

– Хорошо.

– Спасибо. – Бреннан достал небольшое электронное устройство, размером с бумажник. – Когда нам понадобится твоя помощь, мы сможем позвонить тебе с помощью вот этого.

Квазимен с сомнением взял приемник.

– Хорошо. – Он рассматривал устройство, и взгляд его уплывал, мысль уводила его куда-то туда, куда он уходил, когда выключался.

– Как вы понимаете, – сказал отец Сквид, – Квазимен не самый надежный человек.

– Он должен. Нам больше некого просить. – Бреннан не упомянул о другой причине, по которой он желал, чтобы приемник был при Квазимене. Это был также и чувствительный передатчик. Он надеялся отследить, не войдет ли Квазимен в контакт с кем-либо из тех, кто желал смерти Хризалис.

– Очень хорошо, – сказал отец Сквид, когда Квазимен внезапно вернулся в нормальное состояние. – А теперь завещание.

Они зашли в церковь, оставив Квазимена стоящим на тротуаре снаружи.

Первые четыре скамьи были заняты людьми, работавшими в «Хрустальном дворце», от Йо-Йо, джокера-микроцефала, служившего уборщиком, до Чарльза Даттона, череполикого человека, бывшего партнером-вкладчиком. Не хватало лишь Элмо и Саши; Элмо – поскольку его все еще не отпускала полиция. Присутствовал и Джо Джори. Когда Бреннан и Дженифер подошли к его скамье, тот отхлебнул из серебряной карманной фляги. Бреннан не мог решить, горе или мысль о том, что рядом с ним столько джокеров, побуждает его пить чрез меру. В любом случае Бреннану трудно было ощутить к нему сочувствие.

Отец Сквид разместил свой массивный корпус за установленным перед оградой столом и оглядел собравшихся, ожидая, когда смолкнут их перешептывания.

– Я рад, что вы все пришли, чтобы выслушать и засвидетельствовать последнюю волю Хризалис. Это слушание не для посторонних. Ни юристы, ни полиция о нем не осведомлены. Эти формальности будут улажены позже. Оглашение предназначено для семьи Хризалис.

Отец Сквид взял в руки конверт из манильской бумаги, вытащил из него пачку листов, выровнял ее, образовав аккуратную стопку.

– Исполняя свой долг, я предварительно изучил завещание Хризалис в одиночестве. Теперь я прочту его вам. – Он прочистил горло и начал:

«Я, Хризалис, пребывая в здравом уме и в теле, насколько оно может быть здравым с тех пор, как его изменили дикие карты, объявляю вам свою последнюю волю и завещаю исполнить. Мои распоряжения многочисленны, поэтому прошу вас, святой отец, собрать всех, кто связан с «Хрустальным дворцом», и также немногих иных, о которых знаете вы и я, но которые здесь не упомянуты.

Во-первых, отцу Сквиду и церкви Иисуса Христа Джокера я завещаю содержимое багажной ячейки, отмыкаемой находящимся в конверте ключом. Я уверена, что оно найдет достойное применение. – Отец Сквид поднял взор. – Сие уже исполнено.

Во-вторых, Элмо Шаффер, ты, который стал моей правой рукой с тех пор, как я впервые приехала в город, тебе я завещаю то, чего не могла дать при жизни: мою любовь. Если когда-либо был достойный ее мужчина, так это ты. – Священник вздохнул, снова прочистил горло и продолжал:

В-третьих, Чарльзу Даттону я завещаю целиком свою долю во владении «Хрустальным дворцом. – Послышался звук общего выдоха, и, стоило мощному голосу отца Сквида умолкнуть, как с полдюжины присутствующих начали перешептываться. – С условием, что все в нем останется как было, и с тем, что все сохранят в нем свои рабочие места до конца их жизни».

Даттон наклонил голову, и по залу прошла волна облегчения.

«В-четвертых, Копателю Даунсу я завещаю куртку. Носи ее на здоровье или используй по своему усмотрению».

Возможно, подумал Бреннан, Чудо-Юдо эту куртку и искал в гардеробной Хризалис. Хотя, какова ее роль в убийстве Хризалис, было Бреннану совершенно неясно.

«В-пятых, возлюбленному моему отцу, если он удосужился присутствовать при оглашении сего… – Отец Сквид встал и протянул Джори большой конверт из манильской бумаги. Он принял его дрожащими руками, сломал печать и достал лист плотной бумаги размером восемь на десять дюймов. Бреннан со своего места различил на нем знаменитое фото Хризалис работы Энни Лейбовиц[26]. На нем она была нагая по пояс, и было почти что видно, как бежит ее кровь, как дышат ее легкие, как ее сердце отбивает ритм жизни, – …с тем, чтобы ты вспоминал свою любимую маленькую дочурку изо дня в день, – безжалостным голосом продолжил священник, – пока ты жив».

Это был дар с шипами, но, подумал Бреннан, по заслугам. Однажды, пребывая в самом уязвимом настроении из им виденных, Хризалис рассказала ему, что вирус проявил себя в подростковом возрасте. Тогда собственная семья заперла ее в крыле их дома. И они, преисполнившись стыда и отвращения, держали ее взаперти, пока она не умудрилась бежать шесть лет спустя.

Отец Сквид снова уселся за стол. В церкви стояла немая тишина, нарушаемая лишь рыданиями Джори, которые тот, заслонившись трясущимися руками, напрасно пытался скрыть.

«В-шестых, моему стрелку, если он слышал о моей смерти и озаботился посетить это собрание, я завещаю две вещи. Первую… – Бреннан встал и протянул недрогнувшую руку, чтоб принять маленький конверт из рук священника. Он его открыл. В нем был маленький листок ламинированной пластиком бумаги два с четвертью на три с половиной дюйма, новенький, свежий и чистый туз пик, – …с тем, чтобы тот положил его на труп моего убийцы. Вторую же в память о принятых мною предложениях и данных мною обещаниях».

Отец Сквид достал с пола коробку и водрузил ее на стол.

– Я сожалею, – сказал он мягким голосом. – Кажется, в спальню Хризалис вторгся вандал, который разрушил почти все, включая и это. Я могу это уничтожить, если вы того пожелаете.

Это был графин, наполненный любимым Бреннаном ирландским виски и стоявший рядом с ее кроватью.

– Спасибо, отец. Я приму это.

Последовали и другие пункты. Почти что каждому досталась какая-нибудь мелочь, нечто либо нужное, либо то, чего он желал бы, но ему не предлагали. Чувства всех были тронуты до самой глубины тем, что эта женщина, которая, казалось, знала все, ничего не выказывала. Бреннан, ощущая на своем плече опершуюся на него руку Дженифер, снова подумал, что было бы, если бы Хризалис приняла от него предложение защиты, пообещала бы свою любовь. Он взглянул на Дженифер, пытаясь понять, не прочитала ли та вопрос в его глазах.

Чтение закончилось. Когда отец Сквид двинулся между рядами работников, утешая их самим своим участливым невозмутимым присутствием, у тех появились слезы печали и искренней скорби.

Джори прервал рыдания и вытащил фляжку. Отец Сквид инструктировал Лупо, как тому доставить его в гостиницу.

Когда все, переговариваясь, поднялись, Бреннан ощутил на себе взгляд, будто некто притаился в засаде в глубине церкви. Он оглянулся назад и разглядел, как вверху, на хорах, мелькнула громадная плотная фигура, одетая в доходящий до пят плащ. Он протянул Дженифер коробку с разбитым графином.

– Возьми это с собой и жди меня в отеле. Надо кое с кем повидаться прямо сейчас.

Она кивнула и взяла от него коробку.

– Будь осторожен, – сказала она, но Бреннан уже исчез в ночи, преследуя Чудо-Юдо, это загадочное существо, движущееся загадочными путями.

9.00 вечера

Чудо-Юдо не фигурировало ни в телефонной книге, ни в городском справочнике. По крайней мере как Чудо-Юдо.

У джокера были и другие имена: Эван, Патти, Джон. Это Копатель отложил в памяти из статьи, которую г-н Лоубой отказался печатать. Чудо-Юдо вначале было не одно лицо, а три, двое мужчин и женщина. Они делили жилье и были любовниками, сказал ему Копатель, этакий menage a trois, пока дикие карты не сплавили их в одно кошмарное создание, три разума в одном массивном теле, плоть которого жила в вечных мучительных преобразованиях. Эван, Патти, Джон; но фамилий не было.

Что касается адреса, то Даунс смог лишь сказать, что они живут где-то в Джокертауне. Об этом Джэй мог догадаться и сам.

Он приехал в Джокертаун на такси и обходил кругами его улицы, пока ноги не заныли. От осведомителей у Уродов, оплатив несколько счетов, он получил кое-какие намеки, но вымыть золото из породы не удалось. Чудо-Юдо не пьянствовало в обычных забегаловках, не ело в обычных обжорках и не ублажало свою плоть в обычных борделях. Джэй в конце концов обратился в участок к копам, пронырнув в него через боковой вход, чтобы избежать встречи со своими приятелями Мэйзриком и Кентом. О Чуде-Юде ходили слухи, сказал ему сержант Моул, но не было зафиксировано ни жалоб, ни арестов, ни адреса.

После он бесцельно бродил по улицам, в отчаянной надежде наткнуться на преследуемого. Вот когда ему не нужно было Чудо-Юдо, эта жопа мелькала повсюду, теперь же оставалось лишь молиться, чтоб оно нашлось.

Наверное, в силу давней привычки он свернул на Генри-стрит и направился к «Хрустальному дворцу». Только в полуквартале от него он вспомнил, что «Дворец» закрыт.

Однако, подойдя ближе, он увидел, что это не так.

Джэй просочился через входную дверь вслед за парой слоняющихся яппи. В баре, как обычно, было полно народа. Все столики и кабинки были заняты, у стойки в два ряда толпились клиенты, шумно требуя обслужить их. Джэй, использовав пару уловок и поработав локтями, протиснулся сквозь толпу и облокотился на стойку. Единственным барменом здесь был Лупо. Его шерсть лоснилась от пота, и вид у него был загнанный.

– Сейчас, налью ему pousse cafe[27] прямо сюда! – рявкнул он, прихватывая официантку за промежность. Он нацедил пива и поставил его на ее поднос.

– Подай ему это, а если не понравится, скажи, что у Хлюпальщика в его подвале подают лучший в городе pousse cafe. – Уголком глаза бармен уловил взгляд Джэя. Он смешал виски с содовой и направился к нему, минуя четырех завсегдатаев-натуралов, пытающихся привлечь его внимание. – Гребаный ты сукин сын, – приветствовал он Джэя, поставив стакан перед ним на мокрый прилавок.

– Сегодня я занят, – сказал Джэй.

– Так расскажи про это, – сказал Лупо. – Ничто так не взбадривает бизнес, как убийство. Три четверти из этих мудаков я раньше и в глаза не видел. И, скажу тебе, меры не знают в чаевых.

– Эй! – выкрикнул сидящий за три табурета натурал. – Эй, меховая рожа, обслужи меня!

Лупо повернул голову и зарычал, обнажив длинные желтые зубы. Натурал съежился и чуть не упал с табурета. Лупо повернулся к Джэю:

– Что ты сказал?

– Где Саша? – спросил Джэй.

– Хороший вопрос, – сказал Лупо. – Его смена, черт побери, а найти его не могут. Наверное, будь я телепатом, тоже знал бы, когда исчезнуть.

– Новый босс на месте?

Лупо кивнул и отошел на зов официантки из дальнего угла бара.

– Посмотри в красной зале, – сказал он.

В красной зале было потише, чем в главной, но все кабинки, задернутые для приватности красными бархатными занавесками, были заняты. Джэй остановил официантку и спросил про Даттона. Она указала на последнюю кабинку.

Прихватив с собой виски, он просунул голову за занавеску.

– Ку-ку, – сказал он.

Джуб подпрыгнул, будто его кто-то пнул, и не успокоился, пока не увидел, кто явился. Чарльз Даттон выглядел невозмутимым.

– Садитесь, г-н Экройд, – спокойно произнес он.

Джэй скользнул в кабинку и задернул за собой занавес, погрузившись как бы в мягкое красное лоно. Сидеть здесь было уютно.

Даттон вертел в руках бокал с коньяком. Перед Моржом стоял огромный коктейль pifia colada с плавающим в нем кружком ананаса, но он его отставил и выбрался из кабинки.

– Пора несколько газеток продать, – сказал он. – Позвоню вам позже.

Джэй подождал, пока он выйдет.

– Собираете по кусочкам?

Взгляд глубоко запавших глаз был открытым.

– Можно сказать и так. Я решил, что бизнес должен не останавливаться.

– Великолепно, – сказал Джэй. – Буду вашим первым клиентом.

– Что бы вам хотелось знать? Если цена подходящая, мы, уверен, сойдемся.

– Мне щедрая скидка, как обычно, да? – сказал Джэй. И тут же продолжил, не дав Даттону сказать нет: – Я ищу Чудо-Юдо. Знаете, где он живет?

– Нет, – сказал Даттон.

Джэй прицыкнул.

– Хризалис бы знала, – сказал он. – Видите ли, раз уж вы задумали стать инфоброкером, такие вещи следовало бы знать.

– Дайте время опросить информантов, – сказал Даттон.

– Может, Саша знает, – сказал ему Джэй. – Когда читаешь мысли, всякое подбираешь. Кстати, где Саша?

– Сам хотел бы знать. В свою комнату он не возвращался с самого убийства. Мать его тоже не видела. Она сильно обеспокоена.

– Может, он у своей подружки, – сказал Джэй. – Поверьте мне, девушка не того сорта, чтоб привести ее домой к матери. – Он допил виски. – Полагаю, вы все еще не нашли те секретные папки.

– Нет, и очень жаль, – ответил ему Даттон. – Однако, уверяю вас, в этом здании их нет. – Даттон натянул на лицо капюшон и встал.

– Ага, хотите сказать, что уже устали от моей компании? – спросил Джэй.

– Боюсь, дела требуют моего внимания.

– Как и у меня. – Джэй встал. Он размышлял о Саше. Во время последнего к нему визита его трахнули и обманули. Может, настало время побеседовать снова.

10.00 вечера

Были ли улицы переполнены или пусты, преследовать Чудо-Юдо было легко. Джокер двигался неспешно, да и силуэт его был весьма приметен.

Чуть посложнее эта задача стала, когда Чудо-Юдо свернуло в пустынные переулки на задах, где нельзя было смешаться с другими пешеходами. Но в переулках было темнее, чем на улицах, что позволяло Бреннану перебегать из тени в тень с увертливостью охотящегося кота.

Чудо-Юдо остановилось перед задним входом для персонала в потемневшее кирпичное здание и начало возиться с ключом. Бреннан отважился подойти поближе. Остановившись перед металлической дверью, он прочитал нанесенную на нее по трафарету надпись:

«СЛУЖЕБНЫЙ ВХОД.

ЗНАМЕНИТЫЙ ДЕСЯТИЦЕНТОВЫЙ МУЗЕЙ

ДИКИХ КАРТ НА БОВЕРИ»

Бреннан нахмурился, пытаясь понять, какое отношение Чудо-Юдо может иметь к Музею диких карт. Понимая, что в переулке он не найдет ответов на свои вопросы, приступил к работе с дверью.

Внутри музей тускло освещали дежурные лампы, в их свете выставки представлялись причудливыми тенистыми рельефами. Бреннан, двигаясь между молчаливыми, чуть освещенными фигурами джокеров, тузов и пришельцев, испытывал странное чувство. С облегчением он услышал звук тяжелых шагов, вернувший его на след Чуда-Юда.

Он завидел джокера в момент, когда тот спускался по лестнице, ведущей в недра музея. Бреннан поспешил следом и снова увидел его входящим в помещение, которое, по-видимому, было подвальной мастерской. Джокер включил освещение, так что Бреннану пришлось спрятаться под брезентом, укрывавшим что-то сложенное в широком коридоре. С этой удобной точки обзора он мог через дверной косяк видеть почти все, что происходит в комнате, заставленной полуготовыми восковыми фигурами.

Чудо-Юдо проходило как раз мимо восковой фигуры. Он подался ближе к свету и увидел, что фигура – обнаженная модель Хризалис. Скульптор как раз начал формировать торс, сквозь дымку мускулатуры просвечивали кости и органы. Вместо головы была пока что бесформенная капля.

Вдруг Чудо-Юдо сняло свою проволочную маску и со страдальческим воем бросило ее через всю комнату. Упав на сложенные у стены в кучу ведра и котелки, она издала сильный грохот. Чудо-Юдо сейчас имело облик чувственно-красивого чернокожего мужчины, черты лица которого несли отпечаток сильного чувства. Он продолжил вышагивать перед статуей.

Бреннан был настолько поглощен рассматриванием Чуда-Юда, что чуть было не пропустил момент, когда на лестнице раздались шаги. Он успел-таки скрыться в темноте, когда в мастерскую, где вышагивало Чудо-Юдо, вступил из коридора Чарльз Даттон.

– Я так и понял, что это ты, – услышал Бреннан исходящий от Даттона голос. После продолжительного молчания тот добавил: – Нет смысла так это переживать, Эван.

Бреннан услышал, как Чудо-Юдо сердито и протяжно вздохнуло.

– Он мертва, Чарльз, ее превратил в фарш какой-то мерзкий туз. И мне никак не закончить этого. – Шаги сделались более злыми, затем Чудо-Юдо – Эван – сказал: – Хотел бы я охватить руками шею того сукина сына, что это сделал. Хотел бы! Ох как хотел бы!

– Ладно, Эван, – успокаивающе произнес Даттон. – Это совсем на тебя не похоже. Больше на Джона. Мы должны много о чем позаботиться. Полиция действует, и Экройд тоже. Кто-то найдет убийцу. Давай подумаем о папках.

– Знаю, Чарльз, – говорил Эван, когда Бреннан украдкой пересекал зал. – Знаю. Но почему Хризалис? Кто смог такое совершить?

Бреннан поднялся по лестнице, прошел через музей и вышел через заднюю дверь в переулок.

Вне сомнения, в голосе Чуда-Юда слышались боль и мука, хотя Бреннан и не был вполне уверен, был ли он так огорчен смертью Хризалис или тем, что не окончена восковая фигура. В любом случае, если только Чудо-Юдо не более шизоидный тип, чем даже предполагал Бреннан, он Хризалис не убивал. Чудо-Юдо невиновно, подумал Бреннан. Как и Дубина. Версия «Кулаков тени» выглядит все более и более правдоподобной. Он взглянул на часы и двинулся в ночь.

Надо позвонить человеку, подумал он, по поводу визита на кладбище.

На этот раз он решил не звонить в звонок. При одной мысли об Эзили член его вставал, но другие детали его предыдущего визита были, на его вкус, слишком безобразны.

Он подкатил по переулку мусорный контейнер и взобрался на него. Отсюда он смог ухватиться за последнюю ступеньку чугунной лестницы, свисавшей со старого пожарного выхода. Он вытянулся, ухватился за металл и попытался потянуть лестницу вниз. Она сопротивлялась. Тем временем контейнер под его ногами покатился, и он остался висеть на лестнице, уцепившись за нее одной рукой. Джэй захрипел, схватился за ступеньку и другой рукой подтянулся и начал взбираться. В такие моменты ему хотелось, чтоб он умел телепортировать себя, подобно своим мишеням. Но нет, ему приходилось преодолевать трудности самому. Перед пожарным выходом он затаился, задержал дыхание и с сомнением принюхался. Пахло скверно.

Света в Сашиной мансарде не было. Джэй острожно по пожарной площадке подобрался к окну. Без подтягиваний он вполне мог обойтись, но подкрадывание было вторым его именем. Сейчас это было тем легче, что не надо было жонглировать камерой.

Это было окно спальни. Джэй быстро заглянул в него, никого там не было. Он вынул стеклорез, осторожно вырезал кусок стекла, просунул в дыру руку и открыл запор. Как только он вынул стекло, запах усилился. Джэй отворил окно и забрался внутрь, стараясь не наступить на подоконник, где подозрительного вида цветы боролись с сорняками. В комнате стоял тяжелый запах.

К этому моменту Джэй был полностью уверен, что он не найдет здесь ни Сашу, ни Эзили. По крайней мере живыми. Он медленно подошел к двери спальни, чуть приоткрыл ее, прислушался и, ничего не услышав, прошел в коридор.

Разгороженная мансарда оказалась больше, чем он предполагал. Там были гостиная, роскошная кухня, две ванные и шесть спален. Чем глубже он продвигался внутрь, тем хуже воняло. Открыв дверь в заднюю ванную, он отпрянул и блеванул.

На туалетном столике в прилежащей спальне стояли с дюжину разных духов. В его ящике Джэй нашел кружевной платок, надушил его чем попало и прикрыл нос и рот. Затем вернулся к двери в ванную, чтобы выяснить личность покойника. Бледный уличный свет проникал сквозь окна с нанесенным на них морозным узором, освещая плитки пола. Джэй различил палочки бледных личинок, усеявших труп. Запах, даже сквозь платок, стоял невыносимый. Джэй заставил себя включить свет.

Это был ребенок. Мальчик, предположил он, хотя по останкам трудно было судить. Он был больше, чем странная маленькая обезьянка, за которой он гонялся по десятицентовому музею, но слишком мал для Саши или Эзили. Джэй припомнил, что, когда Саша вломился к ним с Эзили, в спальню вбежало что-то маленькое и странное по форме. Может, ее ребенок… Но как может мать просто уйти, оставив труп собственного ребенка разлагаться на полу в ванной?

Разложение тела слишком сильно, чтобы тщательно обследовать его, а личинки неприятно напоминали о белом конусоликом существе из его кошмаров. Но он заставил себя вглядеться в разлагающуюся плоть. Несомненно, джокер. Он был нагим, и на первый взгляд у него слишком много конечностей, но Джэй, подумав, решил, что длинный распухший отросток у него между ног есть не что иное, как хвост. Тело лежало лицом вниз, и Джэй не мог видеть его черты, но была видна большая, кишащая личинками рана на шее.

Джэй увидел достаточно. Он выключил свет, закрыл дверь и постоял в темном коридоре, раздумывая, что делать дальше. Можно позвонить копам. Только сейчас он пришел не по приглашению. На сей раз он чуточку вторгся и нарушил. Джэй решил, что пусть приз достанется кому-то другому. Он запихнул платок в карман и начал обыскивать квартиру.

Дома никого. И никого не было уже какое-то время. За исключением мертвого мальчика в сортире, обитатели покинули квартиру в спешке. Джэй обнаружил выдвинутые ящики, из которых одежда была вынута в большой спешке. Мебель оставили, как и странные гаитянские штучки, которые он заметил в прошлый раз, но большая часть личных вещей исчезла.

Но не все. Осталось достаточно для того, чтобы Джэй уверился, что Эзили, Саша и мертвый ребенок жили здесь не одни. В одной из спален он нашел на полу рядом с голым матрасом стопку журналов по тяжелой атлетике и набор гантелей, которыми, по всем признакам, часто пользовались. Как-то не мог он себе вообразить Сашу, качающим железо.

Другая комната была изолированной, окна заложены кирпичом, отделка имитировала средневековую камеру пыток. На звукоизолированных стенах висели кандалы, посреди комнаты стоял длинный анатомический стол с канавками для стока крови. В кладовке Джэй обнаружил тележку, оснащенную набором ножей, щипцов, тисков для пальцев и тому подобных игрушек, даже старинную бормашину, на наконечнике которой виднелись остатки запекшейся крови.

В третьей спальне по полу были разбросаны использованные шприцы и таблетки, подушки, стояли обтянутые пластиком стулья, все напоминало ночлежку хиппи времен шестидесятых. Бельевой шкаф был превращен в винный погреб. Даже Джэй понимал достаточно в винах, чтобы сообразить, что «Шато Лафет Ротшильд» стоит изрядно, как и некоторые другие марки, там найденные.

В холодильнике Джэй обнаружил несколько бутылок «Дом Периньон», банку с черной икрой и прочие заморские деликатесы. Все это выглядело восхитительно, но он как-то не чувствовал аппетита.

В прихожей платяной шкаф был набит зимней одеждой, в спешке оставленной обитателями. На крюке висела холщовая куртка, вешалка ее была порвана. Там были женские шубы из норки и русского соболя, мелькало что-то такое, сделанное из вымирающих видов, плюс к тому кожаная куртка авиатора и еще какие-то дорогие вещи из кашемира, замши и верблюжьей шерсти, наряду с джинсой и полиэстером, мужские и женские вещи вперемежку всех возможных размеров. Но не было серых клетчатых курток с дырой на плече; это Джэй проверил. Он стоял и рассматривал куртки, когда зазвонил телефон.

По спине прошел холодок. Он вспомнил похоронное бюро, странный звонок женщины, говорившей голосом Хризалис. Нет, подумал он, сейчас нет. Никто не знает, что я здесь. Обернув руку влажным надушенным платком, он снял трубку и поднес ее к уху.

– Весь день звоню, где ты болталась? – сказал мужской голос. – Я должен получить твой поцелуй, ты меня слышишь? Он мне нужен. Знала бы ты, как на меня здесь все давит. – Все это он выпалил в один присест; лишь потом до говорящего, кажется, дошло, что он не услышал ответного приветствия. – Эзили, это ты?

Джэй сказал сквозь платок, постаравшись изменить голос:

– Ее здесь нет. – И продолжил: – Кто это?

Последовало минутное молчание.

– С кем я говорю? – спросил звонивший, его резкий голос выглядел устрашающе знакомым.

– С Сашей, – сказал Джэй, стараясь голосом подражать Саше.

– Ты не Саша, – сказал мужчина.

Поняв, что довольно, Джэй решил, что лучше всего будет заткнуться и слушать.

– Кто это? – потребовал звонивший. – Ты со мной играешь, нарываешься на неприятности.

Теперь понятно. Он узнал голос. И внезапно Джэй почувствовал глубокую благодарность самому себе за то, что не позвонил в полицию. Он положил трубку и быстро встал.

Патрульная с Кентом будет с минуты на минуту. Джэю следует поспешить. Отойдя на два шага, он заметил блокнот рядом с телефоном. Он вернулся. Верхний листок оборван, но на оставшемся отпечаталось его содержимое. Две параллельные колонки чисел, каждая из них – время.

Джэй сунул блокнот в карман и отступил к пожарному выходу. Не нужно было заканчивать с отличием школу сыщиков, чтобы сообразить, что означают эти цифры. Времена отлета. Саша не собирался в ближайшее время выходить на работу, так что у Джэя появилось интересное предчувствие того, что он знает, в какой город направился бармен.