Рука мертвеца Мартин Джордж
– Я могу поднять палец чертовски быстро, – сказал Джэй Бреннану.
– Как только начнешь поднимать руку, я спущу курок, – сказал ему Бреннан. – Какой у тебя перевес? Или ты способен телепортировать пулю в полете?
– Миллион к одному, – согласился Джэй. – Но лишь если не поколеблешься, нерешительность на долю секунды, и тебе придется стрелять через перегородки Гробниц.
– Я что, выгляжу нерешительным? – спокойно спросил Бреннан. Рука его была очень тверда.
Джэй это обдумал, и результат ему не очень понравился. Он рискнул бросить быстрый взгляд назад через плечо. Хирам, сгорбленный, сидел на кровати, уставившись в пространство, полностью отключившись. Что бы ни произошло, похоже, большой туз вне игры.
– Здесь кто-то еще, – мягко сказал Тахион. Его голова медленно поворачивалась из стороны в сторону, искала. – Другой разум. В стене.
– Просто замечательно, – кисло сказал Джэй. Он почувствовал себя плохо, но надо было это предвидеть. – Призрачная девица, да?
– Шансы изменились, не так ли? – улыбаясь, сказал Бреннан.
Джэй согнул пальцы, уставившись на ствол «вальтера». Это ему напомнило, как он ненавидит пистолеты и тех жоп, что с ними ходят.
Взглянув в холодные серые глаза Бреннана, он понял, что время на исходе. Ничего не остается, как прибегнуть к этому.
Бреннан почувствовал на своем мозге крепкий хомут. В момент паники он подумал о чьем-то вторжении, но потом понял, что это Тахион. Контроль сознания Тахионом. Он разгневался, отталкивал это всей душой и телом. Но все было тщетно. Все, чем он мог двигать, – это глазные яблоки. Он осмотрел комнату и увидел Дженифер, безжизненно выступившую из стены.
– Хорошая работа, док, – сказал Экройд. – А теперь…
– Нет.
– Смотри, черт побери.
– Надо принять решения. Обсудить и принять.
– Я принял решение.
– А я не согласен, – решительно сказал Тахион. – Позволь мне высказать некоторые соображения, Экройд. Я стою меж тремя друзьями.
Детектив уставился на Бреннана.
– Друзьями, – фыркнул он.
Тахион медленно опустился в кресло. Бреннан мог видеть, как напряглось его лицо, но ментальные тиски на сознании Бреннана не ослабели.
– Мы будем разговаривать, – сказал пришелец, – но в этой комнате воцарится мир.
Нагнувшись, Тахион вынул кинжал из засапожных ножен и положил на ковер рядом с собой. Дженифер безжизненно подошла к Тахиону и опустила свой пистолет рядом с ножом. Тахион повернулся к Бреннану.
– Даниэль, ты положишь свое оружие?
Не было смысла глупо упираться. Не было способа противостоять контролю сознания со стороны Тахиона, и ничего не смогло произойти, если бы он настаивал на обладании оружием. Он кивнул, почти незаметно.
– А Экройд? – спросил Тахион. – Как насчет тебя?
– Ненавижу это такисианское дерьмо.
– Я могу взять тебя под контроль и сделать тебя просто куклой на время переговоров. Предпочел бы этого не делать.
– Ладно, о’кей.
– Руки в карманы, пожалуйста.
Тахион освободил Бреннана. Он подошел и положил свой пистолет к ногам Тахиона. Он взглянул на пришельца с гневом и горечью в глазах.
– Ты предал меня, – сказал он.
– Я предотвратил убийство, – отрезал пришелец. – Самозащита…
– О, пожалуйста! Мы играем словами. Убийство. Да все убийство! Ты убил Джэя потому, что он пытался ввергнуть тебя в Гробницы. Убил Хирама потому, что он перешел границы справедливости. А результат тот же – смерть! И это надо остановить! – Тахион прижал к голове культю, как бы пытаясь прогнать муху. Он повернулся к Уорчестеру, который был немым свидетелем всего. – Хирам, что ты намерен делать?
– Так это уж решено, – сказал Джэй. – Мы возьмем…
– Заткнись! Хирам?
– Вернусь в Нью-Йорк и сдамся властям.
– Я это приму, – сказал Бреннан. Это был приемлемый выход в их положении. Решение, которое Хризалис бы поняла.
– Не припоминаю, чтобы он просил твое гребаное мнение, – процедил Джэй.
– Лучше ему принять его во внимание, – сказал Бреннан. Он повернулся лицом к Уорчестеру. – Если ты приедешь в аэропорт и переменишь решение, если вздумаешь бежать, так знай: другого дня мира не будет. Я приду за тобой.
– Ты меня крайне изумляешь, Даниэль, твоей упрямой, самодовольной уверенностью, – сказал Тахион. – Кто сделал тебя богом? Кто дал тебе право ставить твое суждение над всеми остальными?
Бреннан пролаял короткий грубый смешок.
– Забавно слышать это от тебя, Тахион. Отпусти Дженифер.
– Нет, – сказал Тахион, тряся головой.
– Почему нет? – спросил Бреннан, пылая более не сдерживаемым гневом. – Мы же пришли к соглашению.
Джэй вынырнул вперед.
– Мы ни о чем не договорились. Хирам предстанет перед судом и, может быть, сядет по ошибке в тюрьму, а этот парень будет на свободе? К чертям! Если его войнушка его оправдывает, то Хирам должен быть полностью реабилитирован.
– Джэй, – сказал Тахион, тряся головой, – ты позволяешь гневу заменить разум. Над Элмо все еще висит обвинение в преступлении, которого он не совершал. Хирам сознался. Он должен предстать перед судом.
– Да, но здесь мы имеем дело с непреднамеренным убийством. Преднамеренные выше. Хирам в суде может получить условное наказание. – Джэй указал на Бреннана: – И как мальчик Данни это воспримет?
– Все мы посмотрим, не так ли? – холодно произнес Бреннан.
– К черту это все, – сказал Джэй. – Почему бы Хираму не написать признание, а потом не улететь в Тибет или какой другой медвежий угол по выбору?
– Он умрет прежде, чем доберется до самолета, – тихо сказал Бреннан.
– Нет, если ты будешь за решеткой.
Хирам встрепенулся и встал с кровати. Он уже не выглядел убитым и потерянным. Он, казалось, принял решение и намерен его исполнить.
– Можете браниться, пока вам обоим не осточертеет, – сказал он. – Это мое решение, я поеду в Нью-Йорк и предстану перед судом потому, что это – мой выбор. – Он прямо взглянул на Бреннана. – А не потому, что я тебя боюсь. Вовсе нет.
Бреннан видел, что это правда. Хирам прошел сквозь пламя и вышел очищенным. Похоже, он больше ничего не боялся.
– Хирам, – начал Джэй.
– Джэй, твоя дружба меня греет, но я должен это сделать. Я слишком долго был марионеткой. Сначала… его… потом Ти Малис. Ну, с этим покончено. Я более не марионетка.
– Хирам прав, – со страстью произнес Тахион. – Как вы все не понимаете? Суд над Хирамом имеет решающее значение не только для Элмо или для Хирама, но для нас всех. Закон есть закрепление нашей моральной жизни. Его история есть история морального развития вашей расы. Но моя раса нарушила равновесие. Мы создали сверхлюдей, и в результате рос хаос. Черепаха атакует безнаказанно, потому что защищена броней как буквально, так и фигурально, тайной ее личности. Я вторгаюсь в сознание людей. Ты, Джэй, нарушаешь их гражданские свободы. А ты, Даниэль, их убиваешь. Если мы не демонстрируем готовности следовать закону, то мы и есть то самое, что говорит о нас Барнет. Мы опасны и небрежны, и нас следует контролировать, поскольку мы не хотим или не можем следовать правилам цивилизованного общества.
– Это все очаровательно, – сухо сказал Бреннан, – но ты кое-что упустил. Во мне нет дикой карты. Я просто натурал.
Джэй повернулся к нему.
– Ты ублюдок. Тахион, все, что ты сказал, убеждает меня, что я прав и что убийца должен быть за…
Джэй оборвал себя на полуслове. Бреннан глядел на Тахиона, бледного и дрожащего, который привстал в кресле.
– Да, – устало произнес Тахион. – Я снова играю в Бога. Уходи, Даниэль. Забирай свою даму и уходи. И не возвращайся. Если придешь, знай: я не помогу тебе.
Дженифер качнулась, как пьяная, когда Тахион освободил ее. Бреннан подхватил и поддержал ее. Перед тем как покинуть номер, он бросил взгляд на Тахиона, на который тот ответил взглядом. Нельзя сказать, чтобы обмен был дружественным.
Когда Бреннан и его подруга ушли, Тахион наконец отпустил железную хватку над телом и разумом Джэя. Пришелец дрожал, лоб его был покрыт капельками пота.
Джэй подбежал к двери, выскочил в холл, оглянулся кругом. У лифтов никого не было. Он бросился к лестнице, хлопнул, тяжело дыша, пожарной дверью. На лестницах было тихо и пустынно. Они ушли.
Громко и с отвращением выругавшись, Джэй повернулся на каблуках и направился обратно в номер. Он со стуком захлопнул за собой дверь. Шум заставил Тахиона вздрогнуть. Джэй указал на него дрожащей от напряжения рукой.
– Надеюсь, ты понимаешь, что наделал, – горько сказал он. – Ты только что выпустил еще одного Демайса на улицы.
Тахион долго смотрел на него. Затем большие сиреневые глаза закатились, и маленький пришелец упал в обморок.
– Дьявольщина, – сказал Джэй. – Достойное завершение достойной недели. – Он бросил усталый взгляд на Хирама. – Давай, – сказал он, – помоги мне засунуть в кровать маленького засранца.
10.00 вечера
Временами, думал Бреннан, долг никогда не кончается. Он и Дженифер покинули Атланту немедленно. Подобрали с парковки аэропорта фургончик Бреннана и поехали на то место, где был «Хрустальный дворец». Бреннан вышел и направился к развалинам.
Было темно. Прохожих на улице было мало. Здесь и сейчас ничто им не напоминало, что хрустальная дама мертва и ее дворец разрушен. Бреннан долго рассматривал руины. В воздухе все еще пахло горелым, и вереница воспоминаний всплыла в его памяти. Он повернулся и остановился перед одной из груд обломков, оставшихся здесь от джокертаунского бунта. Он подождал, пока не увидел, что там моргают глаза.
– Как вы там? – спросил он.
– Грустно. Нашей хозяйки нет, а наш дом сгорел.
– Я этого не хотел, – сказал Бреннан.
– Но это случилось, – обвиняюще ответил голос.
– Да, – сказал Бреннан, – случилось. Вы нашли где пристроиться?
Маленькая головка помотала: нет.
– Да, нашли, – тихо сказал Бреннан.
11.00 вечера
Копатель Даунс яростно строчил на ноутбуке, настолько поглощенный этим, что не заметил, как Джэй вошел в квартиру.
– Ты забыл запереть дверь, – громко возгласил Экройд.
Диггер взглянул на экран, испугался и уставился на Джэя с виноватым выражением лица. Репортер был четырех футов роста, пошел на пятый. Он выглядел как ребенок, играющий в Speak&Spell[38].
– Ты, – сказал он.
– Я, – согласился Джэй. – Тебе в самом деле следует закрывать дверь. Не придет ли кто-нибудь и не учинит ли разгром здесь. – Он оглядел все пристальным взглядом. Квартира Копателя была в том же состоянии, в котором ее оставил Мекки Мессер.
– У тебя чертовски крепкие нервы, раз здесь показался, – сказал Копатель. – Я чуть не умер в этой чертовой кошачьей клетке. Меня все время отправляли на Аляску.
– Аляска, Атланта, для правительства все одно, – сказал Джэй. – По крайней мере тебе не пришлось есть эту самолетную пищу.
– Вовсе не забавно, уверяю тебя, – пожаловался Копатель. – Когда я наконец прибыл в Джорджию, я был так велик, что меня пришлось вырезать из этой чертовой клетки.
– Если это тебя утешит, мне тоже было не до забав, – сказал Джэй. Он пересек комнату, осторожно ступая по обломкам. – Тебе уже говорили, что ты – дерьмовый домохозяин.
Копатель хмуро огляделся.
– Я не прикасаюсь к вещам, пока не поработает фотограф.
Джэй вздохнул.
– Я боялся, что ты собираешься сказать нечто подобное, – сказал он. – Что ты пишешь?
Копатель торопливо нажал клавишу, сохраняя файл, над которым работал, затем захлопнул крышку маленького ноутбука, чтобы Джэй не смог прочитать с экрана имена файлов.
– Не твое дело, – сказал он. – Как ты узнал, что я вернулся домой?
– Я детектив, помнишь? – сказал Джэй. Он освободил место на краю дивана и присел. – Давай не будем создавать трудности в дополнение к имеющимся. Все, чего я хочу – убраться отсюда, провериться в госпитале и далее принимать серьезное болеутоляющее где-то с месяц.
– Так что тебя останавливает? Иди.
– Да нет, надо выправить кое-что. Ты не пишешь ничего про Грега Хартмана?
Копатель рассмеялся.
– Ни черта подобного. Это история моей жизни. Я пишу про все. Сирия, Берлин, Мекки Мессер, «Хрустальный дворец», все… Я хочу повесить его и видеть, как он болтается на ветру. Я задумал специальный выпуск «Тузов», полностью посвященный разоблачению Хартмана. Или, может, продам это «Вашингтон пост», а этой бабе, Саре Моргенштерн, покажу пару вещиц. – Он хлопнул ладонью по крышке компьютера. – Когда все выйдет наружу, Грегги будет рад, если его не линчуют.
– Прекрасно, – устало сказал Джэй. – Так сколько еще диких карт линчуют вместе с ним? Когда-нибудь думал об этом?
– Это не моя забота, – сказал Копатель. – Я журналист, и только. Я просто говорю правду, и пусть осколки падают куда хотят.
– Ага, – сказал Джэй. – Забавно, правда была не так уж важна, когда была возможность, что эти падающие осколки будут от твоего тела. – Он выставил ладонь прежде, чем Даунс смог его прервать. – Просто выслушай меня, – сказал он. – Я по этому поводу говорил с Тахионом. Он был прав: эту историю не следует никому рассказывать. Есть причины, Копатель. – И он их перечислил, одну за другой.
Копатель застыл.
– Ты меня просишь соучаствовать в укрывательстве, – сказал он, когда Джэй закончил.
– Прекрасно, – сказал Джэй. – Сделай.
– Ни в коем случае, – произнес Даунс с праведным негодованием. – У меня есть мораль. Кроме того, как со мной? Какого черта я так легко отпущу Хартмана, а он постарается убить меня! Забудь об этом, Экройд.
– Я знаю, кто убил Хризалис, – сказал Джэй. – Он собирается завтра утром сделать заявление в полицейском участке Джокертауна. Если согласишься оставить разоблачение Хартмана, можешь получить взамен эту историю. Я устроил так, что убийца даст тебе полное признание, прежде чем пойдет в полицию. – Джэй уже обсудил это с Хирамом во время полета домой. Хирам согласился; Хирам поимел такую структуру сознания, что соглашался почти на все, что, возможно, предотвращало дальнейшее кровопролитие. – Еще та история, – сказал Джэй. – В ней шантаж, наркотики, секс, смерть, тузы, джокеры, заводы. Сочно. – Он должен знать. Он помог бы Тахиону проработать детали. Чего не должно быть, так это упоминаний Грега Хартмана или Джеймса Спектора. Ти Малис достаточно зловеща. – Можешь получить эксклюзив, – пообещал Джэй Копателю. – А в деталях так: я устрою так, что убийца завернет к тебе, а ты сможешь передать его копам.
На мгновение Копатель, казалось, соблазнился. Затем его детское лицо нахмурилось.
– Выгляжу настолько глупым или как? Подумай: Хартман – это заголовки от моря и до моря, ток-шоу, книги, наверняка Пулитцер, а может, и Нобель. Ни в коем случае не сменяю это на грошовое убийство в Джокертауне. Хризалис? Кого это заботит? Просто еще один мертвый джокер.
– Я добавлю немного денег, – сказал Джэй.
Копатель выразил возмущение.
– Эй, я не беру взяток, понял? Оставь свои чертовы деньги себе, американский народ имеет право знать правду.
Джэй глубоко вздохнул. Боеприпасы кончились.
– О’кей, – сказал он. – Делай как знаешь. – Он встал. – Если запустишь свою сенсацию, диким картам здесь станет по-настоящему холодно, но если подумаешь, сможешь пережить холода. Эй, кто я такой, чтобы спорить? – Он направился к двери.
– Я? – сказал Копатель. – Почему я должен пережидать холода?
Джэй повернулся и взглянул на него.
– Ты же туз, не так ли? – невинно произнес он. Он коснулся пальцем носа и понимающе поднял бровь.
– Но об этом никто не знает, – сказал Копатель. Джэй улыбнулся.
– Ты этого не сделаешь, – в ужасе произнес Копатель. – Мужик, я это тебе сказал конфиденциально. Если кто-нибудь узнает, я весь в дерьме.
– Как верно, – с симпатией сказал Джэй. – Знаешь, если бы это зависело от меня, я бы это просто запечатал крышкой, но… – Он пожал плечами. – Американский народ имеет право знать правду.
Его рука уже легла на ручку двери, когда Копатель окликнул его:
– Экройд.
Джэй оглянулся через плечо:
– Ну?
Даунс задумчиво изучал его.
– Сколько денег? – спросил репортер.
Полночь
Они остановились у «Красного яблока», круглосуточного ресторана на автостраде 17. Бреннан вышел из-за руля и зашел внутрь.
– Мне семнадцать чизбургеров, двенадцать хот-догов футовой длины с чили, три с горчицей и кислой капустой, двадцать шесть больших кусков жареного мяса, кока-колы пятнадцать, севен-апа десять и один большой кофе. Черный.
– Господи, мистер, – сказал человек за прилавком, – что у вас в фургоне, стая голодных животных или что еще?
– Просто несколько друзей, – сказал Бреннан, кладя деньги на стойку.
Пока подавальщик заполнял заказ, Бреннан обернулся и взглянул на парковку. Луна уже почти зашла. Повиснув вблизи горизонта, она казалась Бреннану улыбающимся черепом. Требовалось немного воображения, чтобы добавить темнейшие голубые глаза и кораллово-красный рот. Когда она скрылась за горизонтом, он улыбнулся и сказал:
– До свидания.
Читать бесплатно другие книги:
