Живой ум. Преодоление ментальных, эмоциональных и профессиональных ограничений Каммингс Ингрид
Михай Чиксентмихайи, профессор психологии, более известный как исследователь потока, сказал, что секрет счастливой жизни в том, чтобы научиться получать ощущение потока от наибольшего количества вещей, и это опять полностью созвучно образу жизни гармоничного человека.
Когда вы подбираете для себя палитру увлечений, помните о таком понятии, как оптимальная фрустрация. Чтобы достичь потокового состояния, необходимо установить баланс между уровнем трудности задачи и уровнем вашего мастерства. Если задача будет слишком легкой, вам станет скучно. Если слишком сложной – вы начнете беспокоиться. Но если все правильно, вы сами не заметите, как попадете в поток. Маленькие постепенные шаги, принятые в кайдзен, хорошо сочетаются с ощущением потока. Вы можете сливаться с потоком, шаг за шагом. Полное погружение случается нечасто. «Лучшие моменты в жизни человека обычно случаются, когда его тело или ум напряжены до предела, когда он напрягает волю, чтобы совершить нечто сложное и стоящее», – пишет Чиксентмихайи в своей книге «Поток».
Ты никогда не станешь тем человеком, которым ты можешь стать, если из твоей жизни убрать давление, напряжение и дисциплину.
Джеймс Дж. Билкей, специалист в области мотивации
Что удивительно, это переживание не обязательно воспринимается в тот момент как приятное. «Наверное, во время победного заплыва мускулы пловца болели, ноги, казалось, вот-вот взорвутся и его тошнило от усталости – но это, возможно, были лучшие моменты в его жизни».
Предположительно, в состоянии потока Моцарт создавал музыкальные шедевры целиком за одну ночь, Бейб Рут выбил шестьдесят хоум-ранов за бейсбольный сезон 1927 года, скалолазы в Йосемити покоряют Эль.
Немного о нейробиологииПоток – это основа сильного интеллекта. Ученые обнаружили, что удовольствие являет собой ключевую составляющую в развитии ума. Мы получаем больше от интеллектуальных упражнений, когда они доставляют нам удовольствие. К тому же, Чиксентмихайи полагает, что разум становится тем сложнее – то есть создает новые нейронные цепи, – чем дольше мы пребываем в потоке. В потоке люди переживают состояние глубокой поглощенности, в котором время останавливается, беспокойство уходит и, кажется, ничего более не существует, кроме настоящего момента. Люди способны обрабатывать в уме сто двадцать шесть битов информации в секунду, а поток способен уловить и использовать все эти ценные маленькие частицы сознательного внимания. Не остается места, куда могли бы закрасться негативные и отвлекающие мысли. В такие моменты мысли становятся упорядоченными и сфокусированными, как лазерный луч. Разум, когда он обретает порядок и сосредоточенность, получает необычайную силу. В потоковом состоянии люди работают с той степенью быстроты, таланта и выносливости, которая временами кажется почти сверхчеловеческой.
Капитан[75] и хирурги выдерживают марафонские операции по трансплантации нескольких органов. Я сомневаюсь, что к состоянию потока можно отнести все достижения, которые когда-либо происходили, но я уверена, что без потока нигде не обошлось. К тому же мы должны иметь в виду, что не все последствия потока так драматичны, как мировые рекорды, нетленные шедевры и героические поступки. Чаще мы входим в поток и выходим из него, даже не понимая этого. Это может произойти, когда вы входите в ритм, когда играете в теннис у стенки или идете по улице и обнаруживаете, что так увлеклись солнечными бликами на окнах домов, что позабыли обо всех своих неприятностях. Практически любая деятельность, в которой есть стимул – будь то плетение африканских корзин, посещение русской чайной или переплетные работы, – если она заполняет все сто двадцать шесть битов в секунду вашего сознательного внимания, может увлечь вас в поток.
Растраченный досуг
На досуге большинство людей старается не особенно напрягать ум, и чем меньше – тем лучше. В основном мы смотрим телевизор, я права? Но мы должны соблюдать осторожность, потому что информация, которой мы позволяем проникнуть в сознание, крайне важна. Это то, что определяет содержание и качество нашей жизни. Чиксентмихайи особо отмечает, что, как ни удивительно, большинство людей переживает состояние потока во время работы, а не в свободное время. В этой книге мы сделали попытку создать больше возможностей для потока в часы досуга, создав условия (семь императивов), которые этому способствуют. Я уже где-то говорила, что вызов – это удовольствие, и что такое поток в общих чертах. В противоположность преобладающему мнению, работа великолепно поддерживает умственное здоровье, потому что дает возможность решать трудные задачи, даже если мы не посвящаем ей каждую секунду. Тем не менее, многие твердо убеждены, что в долгожданные часы досуга нужно полностью расслабляться: мозг должен быть праздным, незанятым, безучастным. Это трагическая, стратегическая ошибка в управлении своей жизнью. Напротив, на досуге необходимо заполнять пробелы в схеме мышления, пробелы, которые не может заполнить наша работа.
Мы всю неделю думаем о том, как в пятницу мы сможем вволю поваляться на диване, но, как только мы там оказываемся, часто не представляем, куда себя деть. Как ни странно, нам легче получить удовольствие от работы, чем от досуга, потому что работа как потоковое состояние подразумевает цели, отдачу, правила и вызов, а для этого нам необходимо увлечься, сконцентрироваться и забыть о себе. Свободное время, с другой стороны, не регламентировано, и нам требуется гораздо больше усилий, чтобы оно по-настоящему порадовало нас. Другими словами, необходим сознательный выбор. Люди же часто с опаской относятся к этому понятию. Поймите: эта книга не призывает к отказу от досуга, она призывает отказаться от бесполезного досуга. Увлечения, которые требуют мастерства и дисциплины, делают досуг тем, чем он и должен быть – не только отдыхом, но и обновлением. Но, в общем и целом, люди упускают счастливую возможность насладиться досугом. Желая развлечься, мы слишком часто чрезмерно увлекаемся тем, что делают другие: смотрим, как другие люди занимаются спортом, музыкой или, например, готовят еду по телевизору. Но впечатления из вторых рук – это бледная замена личных переживаний, когда вы сами увлечены спортивной игрой, сами исполняете музыкальное произведение, сами готовите. Великий американский социолог Роберт Парк сказал памятную фразу: «Расточительное использование досуга – вот самая главная из напрасных трат в жизни американцев».
Будущее будет принадлежать не только образованному человеку, но и человеку, который научился мудро использовать свой досуг.
К. Брайтбилл, теоретик досуга
Пределы возможного
Благодаря широте интересов – от диагностики шизофрении до понимания музыки, – Оливер Сакс, невролог и писатель, впервые в истории Колумбийского университета получил должность «свободного художника». Новая должность позволяла Саксу, автору десяти книг, свободно переходить с факультета на факультет. «Я с удовольствием предвкушаю, как буду читать курсы практически обо всем: о музыке, психиатрии, о чем угодно». Статус Сакса отражает попытки университета заполнить пробел между изучением нейронауки и других дисциплин, которые дают студентам возможность понять человеческое поведение, включая экономику, право и историю искусств. Цель этого статуса – включить междисциплинарный подход в систему высшего образования в Колумбийском университете. Сакс представляет пример преподавателя, который, входя в аудиторию, говорит: «Привет, друзья, вы можете делать больше одного дела одновременно».
Карсон Каннингэм, страсный любитель истории, шахматист, садовник, пианист, бывший игрок баскетбольной команды университета Пердью, сказал мне: «Я – ботаник новой эпохи. То обстоятельство, что я разносторонняя личность, помогает мне справляться со многим в жизни». Каннингэм не раз становился объектом насмешек со стороны спортивных тренеров и приятелей, которые никогда не понимали его мировоззрения человека Возрождения. Однако, даже будучи еще очень молодым человеком, несмотря на давление сверстников, он твердо продолжал придерживаться своего пути там, где более слабые духом сложили бы оружие. Я думаю, большинству из нас трудно представить ту степень уверенности в себе, которая требуется, чтобы сойти за своего среди упертых мачо – типичных представителей университетской спортивной элиты. Каннигэму это удалось, и он по сей день остается верен своему любимому жизненному принципу: работать на полную катушку. Он – прекрасный пример универсала, энергичный и тренированный ум которого замечательно сочетается с его тренированным телом.
Секрет счастья прост: сделай свои интересы настолько широкими, насколько это возможно.
Бертран Рассел (1872–1970), математик и философ
Питайте свой мозг
Помните Диогена, который ходил со светильником двадцать три столетия тому назад и искал честного человека? Как ни трудна была его задача в то время, ему пришлось бы еще тяжелее, реши он сегодня отыскать счастливого гармоничного человека. Причина нашего недовольства жизнью лежит внутри нас, и каждый человек должен разобраться в ней самостоятельно. Психологи называют это дистимией, онтологическим беспокойством, нигилизмом, экзистенциональным страхом. По сути – это страх: страх жизни, страх увлечься или быть обманутым. Многие из нас подсознательно «купились» на миф о Золушке и верят, что милостивая судьба как-нибудь позаботится о нас (мы, женщины, терпеть не можем в этом признаваться). Но, как мы прекрасно знаем, деньги, власть, положение и благосостояние – неизменно, пусть и на йоту, улучшают качество жизни.
Да, сегодня трудно хорошо жить. Нелегко сделать выбор. И вам не кажется иногда, что так много плотин вот-вот прорвется, что не хватит пальцев, чтобы их заткнуть? Следуя совету Вольтера, некоторые безнадежно машут руками и говорят: «Я сдаюсь. Мир огромен, и я буду возделывать только мой собственный маленький сад». Аристотель представлял этот сад как огромный космос. Его идеал хорошей жизни известен как эвдаймония – слово, которое мы уже встречали в главе 9, обозначающее жизнь преуспевающего человека, реализующего свой потенциал.
Сейчас вы стоите на пороге того, чтобы самому решать, как использовать ваш потенциал. Помните: вам не нужно бесконечное время и идеальные условия, чтобы ваш ум стал живым и сильным в результате перекрестного тренинга. А если вы опсимат (человек, который учится и в старости), тем более хорошо. Эстель Рейнер (мать актера и режиссера Роберта Рейнера и жена актера и режиссера Карла Рейнера), умершая в девяносто четыре года, свою карьеру джазовой певицы начала – верите? – в шестьдесят пять. Она записала семь альбомов, выступала в клубах по всему Нью-Йорку и Лос-Анджелесу. Один из передовых издателей, Макс Шустер, советует молодым: «Сразу выбирайте предмет, концепцию, великое имя, идею или историческое событие, в котором вы в результате сможете стать первейшими в мире экспертами». Это хороший совет, если вы решили стать специалистом. Я бы добавила к совету Шустера еще одну рекомендацию: неважно, сколько вам лет, добавьте к статусу специалиста огромное количество увлечений во множестве областей, которые не имеют очевидной связи с вашей специальностью.
Итак, настало время разбудить ваш ум, каким бы ни было это время. Используйте в качестве модели, скажем, Ассоциацию еврейской молодежи на 92-й улице в Нью-Йорке как пример выбора, доступного для трудолюбивого разностороннего человека. Я бы хотела стать человеческим воплощением этого места: оплота физического, интеллектуального и духовного здоровья. Этого было бы достаточно, но они известны еще и тем, что приглашают на встречи выдающихся людей, чья деятельность связана с самыми разными сферами жизни. Недавние лекции из этого бесконечного перечня включали встречи с Мартой Грэхэм, Йо-Йо Ма[76], И. М. Пеем[77], Биллом Гейтсом, Михаилом Горбачевым, Глорией Стрейнем[78], Джимми Картером, Кофи Аннаном, Томасом Келлером, Марио Куомо[79], Джеральдин Ферраро[80], Робертом Крулвичем[81], Джойс Кэрол Оутс[82], Аланом Дершовичем[83] и многими другими. Все в этом центре говорит об интеллектуальном, эмоциональном, психологическом, физическом, духовном и культурном здоровье. Он предоставляет массу притягательных возможностей для любознательных людей: лекции и семинары, посвященные политическим и текущим событиям, культуре и идеям, бизнесу и финансам, искусству и развлечениям, науке и научным открытиям, воспитанию детей, музыки, поэзии, танцам, здоровью, спорту, гуманитарным наукам, языкам, литературе, сказкам, графике, живописи, керамике, скульптуре, мультипликации, деньгам, кулинарии, вину и путешествиям. Если существует организация, которая стремилась бы сделать все, чтобы быть практически всем для всех, и достигла бы в этом успеха, то она – перед вами. Миссия на 92-й улице создает новые грани многогранного мира.
Уверенно идите туда, куда ведут вас мечты. Настало время начать жить той жизнью, которую вы всегда себе представляли.
Генри Дэвид Торо (1817–1862)
Развивайте хищный интеллект
Джон Лео, знаменитый журналист и корреспондент «U.S News&World Report» – знаток практики применения кодовых слов и эвфемизмов в журналистике. Например:
• «игривая» означает «шлюха»;
• «постоянно растущий» (например политик) – «болван»;
• тот, кто выступает «наиболее эффективно перед небольшими группами» – не в состоянии произнести достойную речь;
• человек, «обладающий большим жизненным опытом» – выходит в тираж;
• «бойкий» – подразумевает «гиперактивный»;
• «тихий» – значит «робкий, как мышь»;
• «воинственный» – мягкое определение для фанатика;
• назвать кого-то «непреклонным» – тактичный способ сказать, что он упрям как баран;
• «наделенный разнообразными талантами» означает «бездарь».
Список эвфемизмов, придуманный Лео, меня развеселил, и, чем больше он задевает меня за живое, тем забавнее.
Это интересный парадокс: узкие области, разветвляясь, распадаются на еще более узкие области специализации и приобретают другое значение. Растворяются межнациональные различия, географические барьеры проницаемы как никогда, мы заимствуем друг у друга все, что хотим: едим любую еду, носим любую одежду, говорим на любых языках, наслаждаемся любым искусством, играем любую музыку. Пестрое смешение, которое раньше можно было встретить только в Нью-Йорке, постепенно становится отличительной чертой всех больших городов, с их быстро растущими этническими сообществами и какофонией самобытных культурных явлений. Остается ждать их гармоничного сближения.
Почему бы не присвоить чужие лавры? Непримиримое противоречие между специализацией и универсальностью существует, только если вы рассматриваете его как таковое. В действительности, конечной целью – финалом – является объединение системного мышления универсала с упрощенным мышлением специалиста: таково мое личное мнение о том, как должно происходить гармоничное слияние. Тонкая ирония, скрытая в этой книге, заключается в том, что вы, увлекшись программой всестороннего самосовершенствования, можете открыть и исследовать свое истинное призвание, настоящую специальность – специальность, о которой вы, возможно, так ничего бы и не узнали, если бы не переворошили все мироздание.
Конечно, универсалы и специалисты не должны свирепо смотреть друг на друга, стоя по разные стороны изгороди, опутанной колючей проволокой, как смертельные враги. Они должны уважать сильные стороны друг друга и даже делать эти сильные стороны частью собственного мировоззрения. Это именно тот тип мирного договора, который нам нужен, так что мы не станем возводить железный занавес или развязывать холодную войну между двумя лагерями. В современном мире требуется синтез или симбиоз между теми, кто видит большую картину и проводит взаимосвязи, и теми, кто видит узкую картину и одержим деталями. Нам нужен не половинчатый компромисс по принципу «и нашим и вашим», а гармоничное воссоединение двух великих путей – комплементарность по принципу «инь-ян». Поэтому лучшие люди нового Возрождения могут отбросить в сторону способность видеть вещи на тысячи футов вокруг, чтобы заглянуть в корень проблем. Это великая награда: создать ум, который настолько пластичен, что вы можете по своему желанию обращаться к системному мышлению универсала и упрощенному мышлению специалиста, выбирая соответствующую тактику, когда того требует ситуация. Другими словами, я бы хотела, чтобы все использовали и микроскоп, и лупу. Ранее в этой книге я назвала такой переменный подход «витрувианской способностью» – в честь Витрувианского человека – Леонардо да Винчи. Этот «третий путь» дает вам еще одно дополнительное преимущество, а разве нам не нужна любая помощь, которую мы только можем получить?
Путь Прометея
Уолт Уитмэн сказал: «Я велик. Я вмещаю множества». Для меня это означает не бояться противоречить самому себе, свободно интересоваться всем, чем угодно, не опасаясь непостоянства. Недавно я написала короткий рассказ, который удивил меня, когда обрел законченную форму. Мне показалось, что он противоречит теме этой книги. Однако потом я поняла, что он дополняет мою книгу, так же как дополняют друг друга инь и ян, и как дополняют друг друга универсалы и специалисты, и как дополняют друг друга физическая сила и сила ума. Да, даже скользящие по водной глади водомерки должны однажды погрузиться глубже, и один из таких случаев – посещение музея искусств. Но прежде чем говорить обо мне, прочтите памятное эссе, написанное покойным ныне журналистом «Washington Post» Артом Бачлдом.
Лувр за шесть минутОбщеизвестно, что в Лувре есть только три вещи, которые стоит посмотреть. Это Венера Милосская, Крылатая Ника и Мона Лиза. А все остальное – сплошное барахло. Многие годы туристы приезжают сюда, чтобы увидеть эти три произведения, а потом спешат вон, чтобы успеть походить по парижским магазинам.
До Второй мировой войны рекорд прохождения Лувра составлял семь минут и тридцать секунд и принадлежал человеку, известному как «Шведское ядро». После войны один англичанин, под предводительством жены-валлийки проделал то же самое ровно за семь минут, и очень скоро все стали говорить о «Лувре за шесть минут». Поэтому в 1950 году молодой Питер Стоун прибыл в Лувр как-то в воскресенье – в этот день вход был бесплатным – и под аплодисменты многотысячной толпы обежал вокруг Венеры Милосской, потом ринулся наверх – к Крылатой Нике, а после – вниз, к Моне Лизе. Питер бросил знаменитую ремарку: «Я знаю парня, у которого есть оригинал», прыгнул в поджидавшее его такси и умчался. Питер сделал это за пять минут и пятьдесят шесть секунд – рекорд, который ни один из туристов не смог побить, показав лучшее время с учетом идеальных условий, гладких полов, превосходного освещения и при отсутствии ветра.
Стоя во внутреннем дворе дворца, среди таких же как и я закаленных ветеранов, я вспомнил пятидесятые и подумал: «В том, что касается осмотра достопримечательностей, нам нет равных».
А теперь мой отрывок о посещении музея, с точки зрения слишком поверхностного верхогляда.
Вы можете бежать, но вы не можете скользитьУчитывая то, как я люблю скользить по жизни, срезая только верхний слой, перескакивая с одного на другое, вам будет нетрудно представить, что мои хождения по музеям больше напоминают занятия аэробикой. Арт Бачлд в этом меня превзошел, рассказав о гонке по Лувру за рекордные шесть минут. Он описал, как от Моны Лизы посетители бегут к другим знаменитым шедеврам музея, показывая «лучшее время с учетом идеальных условий, гладких полов, превосходного освещения и при отсутствии ветра».
Я сама – опытный посетитель музеев. Я со свистом проношусь по экспозициям, привычно бросая короткий и порой недоуменный взгляд на каждый экспонат. Знаменитые произведения я могу разглядывать чуть дольше, притормозив на несколько секунд – из уважения к прославленным авторам, но, по большому счету, я всегда использовала (крайне неудовлетворительный) беспорядочный подход.
Во время недавней поездки в Айова-Сити я размышляла о хаотичных полотнах легендарного художника Джексона Поллока под названием «Фрески». Я подумала о грубияне Анди Руни из телепередачи «60 минут», который сделал памятный сюжет, осуждающий сложный и непонятный поллоковский стиль в современном искусстве. Потом я подумала о кинофильме, посвященном творчеству Поллока, где роль маэстро играл Эд Харрис, и вспомнила сцену: Поллак разбрызгивает краску по полотну. С каким самозабвением он это делает!
Я думаю о сочинительстве – моей единственной форме искусства – и о том, что я работаю совсем иначе. К тому моменту, когда мои книги выходят из печати, в них не остается никаких случайных мазков, ничего, что заставило бы меня сомневаться, по принципу «пан или пропал». Каждое слово, мысль и запятая тщательно продуманы, даже подвергнуты строгому суду.
Работы Поллока ошеломили меня. Они напоминали неловкие первые наброски, не предназначенные для посторонних глаз.
В то время, на курсах, где я занималась, нас попросили посвящать десять минут сосредоточенного внимания произведению искусства, которое заставляет нас чувствовать себя неуютно. Почти все картины в этом музее оставили меня безразличной. Я остановилась на одной, которая изображала пару средних лет, предположительно, супругов. Мужчина возвышался над женщиной, руки его были растопырены, ноги растопырены, пальцы растопырены, даже брови – и те наперекосяк. Его взгляд был суровым, насмешка и презрение сквозило во всем. Его верхняя губа была вздернута еще более надменно, чем у метродотеля в шикарном ресторане. Наверное, не без причины художник-американец Джеймс Личи (1902–2001) решил выделить уши мужчины жирными красными мазками.
Жена красноухого мужчины с картины была его воплощенной противоположностью. Ее уши не горели ярким пурпуром. Брови не были задраны. Действительно, в ней не было ничего, что было бы наперекосяк – ни в ее лице, ни в ее позе. Если что-то в ней и было наперекосяк, то, наверное, она это скрывала, потому что разве не все мы наперекосяк в каком-то смысле?
Возможно, художник подразумевает, что мы не такие, какими кажемся. Может быть, у жены острый язык, и уши мужа пылают от ее оскорблений, несмотря на тот факт, что с виду она – вся такая белая и пушистая.
Постепенно в моей душе что-то зашевелилось. Чем дольше я смотрела на это произведение искусства, тем более остро я его чувствовала. Без эмоций, спокойно, но я начала понимать или, по крайней мере, начала задаваться вопросами, а это уже – начало диалога с художником. Я впервые усомнилась в том, что поверхностный взгляд – идеальная жизненная тактика. Хотя никто и не думал критиковать мой подход к жизни, я увидела, что скольжение по поверхности иногда требует противоположности: погружения на глубину.
Сейчас в моей душе все спокойно. Я скучаю по «моей» картине и очень хочу прийти к ней еще раз, встретиться с ней как со старым другом. В следующий раз, когда я приду к ней, я хочу понять, есть ли в ней намек на радость, уловить ее мельчайший проблеск – в глазах этой загадочной пары.
Этот поучительный маленький опыт показал мне дорогу к свету, в том, что касается хождения по музеям. Я обнаружила, что внимательно рассматривать по десять минут два-три произведения гораздо более интересно, чем пронестись по музею с быстротой молнии в моей обычной поверхностной манере.
Можно представить это по-другому: если попытаться съесть каждое блюдо на шведском столе, потом обязательно заболеешь. К тому же потом ты, скорее всего, не вспомнишь вкус ни одного блюда. Все смешается – и на тарелке, и в голове. Лучше обдуманно попробовать несколько блюд и составить о них уверенное мнение – будь то паштет или Поллок.
Так что, как выяснилось, я ближе к Уолту Уитмэну, чем я думала: я действительно содержу множества. И я, убежденный верхогляд, обнаружила, что размышляю о том, что срезать только самую верхушку – не обязательно лучшая и универсальная техника, например, для похода в музей, как в этом случае. Спросите себя, к каким аспектам вашей жизни лучше применить гештальт-подход универсала, а к каким – гештальт-подход специалиста.
Мозаичный императив
Это началось: все больше людей в своем взгляде на мир вооружаются и широкоугольным, и фокусным объективом. Как противовес гегемонии специалистов, эта тенденция обнадеживает. Вселенной постепенно завладевает дефис. Мы видим актеров, которые еще и сценаристы-режиссеры, певцов-художников, художников-режиссеров и спортсменов-дизайнеров. Уничижительное определение из 1960-х «полиморфная перверсия» в нашу эпоху превратилась в «полиморфное разнообразие».
Я спросила себя, что принесет будущее тому, кто черпает дары из рога изобилия свободных искусств? Уверена, скептики будут всегда, но в будущем будут и сверхдостижения, и люди, которые постоянно стремятся к большему, потому что человеческая природа всегда будет порождать универсалов, каким был когда-то Леонардо да Винчи. Я уверена: для того, что я назвала перекрестным тренингом, существует светлое будущее. Мир становится все более сложным, а значит жизнь регулярно предоставляет все больше пищи для деятельности.
Эпоха Просвещения стала тем периодом в истории, когда было решено, что все люди достойны знания. Давайте провозгласим Новую Эру Просвещения и будем стремиться увеличить питательную ценность наших жизней, чтобы от умственного голодания не осталось и следа. Я хочу до отвала наесться жизнью. Я хочу большой, жирной, сильной жизни!
Стало слишком много умных, образованных, талантливых людей, живущих в четверть силы, неуверенных в своем месте в мире, вкладывающих слишком мало в производительный механизм современной цивилизации. Слишком многие люди выглядят так, будто они должны делать общее дело, но все ждут какого-то толчка. Как и для большинства разгильдяев из Фи Бета, невероятные способности и бесконечные возможности стали для них проклятьем.
По Бронсон, писатель
Далеко идущие увлечения
Могу поспорить, Стив Бинг – наследник миллиардов, строитель, продюсер, сценарист и филантроп – понял именно это.
В восемнадцать лет он унаследовал примерно шестьсот миллионов от своего деда Лео С. Бинга, который в 1920-е годы сколотил состояние на нью-йоркской недвижимости. О Стиве Бинге говорят, что он человек светский, легкий и обаятельный, кроме того, он еще и эрудированный любитель, и в широкий круг его интересов входят политика, бизнес и кино. Он играет блюз на фортепиано и страстно любит спорт, особенно баскетбол. Он скромен и предпочитает держаться в тени. Бинг достиг значительного успеха в кинопроизводстве (вот только несколько названий его картин: «Беовульф», «Герой-одиночка», «Полярный экспресс»), но и это еще не все: Бинг – потрясающий человек нового Возрождения. Он входит в число ведущих национальных благотворителей, финансирующих охрану окружающей среды. Несмотря на личную скромность, он пользуется большим влиянием в среде демократов.
Чарльз Шуман, наверное, самый знаменитый бармен в Германии, но он больше похож на кинозвезду – крепкий, высокий, с серебристо-седыми волосами, зачесанными назад, и кудрями, спадающими на воротник. Властной рукой Шуман правит двумя богемными и космополитчными барами в Мюнхене. И еще он – модель (как же без этого!). Он работал у Ямамото и Ком Де Гарсон, был лицом фирмы Хьюго Босс и представлял дизайнерские линии мужской одежды класса «де люкс». Он написал учебник по миксологии «Американский бар». Его жизнь – красноречивое свидетельство духа универсала-эрудита. Этот человек любит музыку, говорит на четырех языках, занимается спортом и неизменно живо интересуется дизайном интерьеров. В жизни он склонен к умеренности, но одно из его страстных увлечений угрожает повергнуть его в хаос: «У меня повсюду книги, книги, книги, – говорит он, – мне никогда не прочесть все эти книги. Моя вторая проблема – газеты. Я собираю их неделю за неделей, и у меня никогда нет времени их прочесть. Суббота – мой единственный свободный вечер, и я провожу его, перелистывая газеты». Когда Шуман не работает (и не читает газеты), он плавает, бегает, играет в футбол или занимается игрой на фортепьяно: «Я очень хорошо играю, но моя учительница – концертная пианистка, она ругает меня каждую неделю за то, что я не упражняюсь». Он катается на серфе и не забывает о боксе. «Я никогда не уйду на пенсию», – говорит он.
О Дэвиде Грегори говорят, что его благословением и проклятьем стала потребность в постоянном поиске, отличающая всех универсалов. Он – весьма известная фигура в академии Канады. Говорят, что у него «самые длинные распущенные волосы» в университете Атабаски «и самые заслуженные джинсы». Он ведет самые длинные разговоры в университетских кафе. Он – самый лучший ходок, который множество раз проделывал путь от дома до работы пешком. Он исходил всю Англию вдоль и поперек, ведя свою семью сквозь туман – к затерянному приюту, который только он один и мог найти. Горячий поклонник поп-музыки и самозабвенный кларнетист и гитарист, около двадцати лет Грегори разрабатывает и ведет программы по истории поп-музыки, включая первые серии «Рэгтайм для Роллинг Стоунс», «Блюз для биг-бэндов» и «От бопа до рока». Другая его программа – «Писатели и мыслители» охватывает широкий круг писателей, философов и исторических личностей. Он также преподавал историю и драму в Оксфордском университете. Из его прошлого известно, что Дэвид Грегори вместе с приятелем «прятались от людей в захламленных студенческих общежитиях при Пемброкском колледже и в Крайст-Черч[84], чтобы оживленно беседовать там о британской истории и драме; разъезжали по окрестностям в поисках английских барочных церквей, римских терм и модернистских портретов Генри VIII и Мэгги Тэтчер, напоминая себе, что в постколониальную эпоху не принято воровать столовое серебро».
Месть универсала
Я все время стараюсь не ругать специалистов. У нас, универсалов, есть свои недостатки и заблуждения. Если ты универсал, ты редко берешь на себя ответственность в трудный час. Если вы оказываетесь в необычной и опасной для здоровья ситуации, можно гарантировать, что вы вряд ли станете обращаться к универсалу. Вам потребуется первый в мире специалист по этой редкой болезни, и, конечно, вы будете надеяться, что такой существует. Так что я надеюсь, что не позволила себе оскорбительных высказываний в адрес специалистов. Однако я продолжаю утверждать, что одной специальности на всю жизнь просто недостаточно, чтобы интеллектуально вооружить ваш мозг, ибо это неизбежно приводит к энтропии и общему недомоганию. Пока что нам очень нужны специалисты. Мир зависит от них. Мир слишком, слишком сложен, чтобы без них обходиться. Мы давным-давно миновали ту историческую точку, когда универсалы могли служить любой цели. Мы уважаем специалистов. Мы сами специалисты, и это почти неизбежно, если не от природы, то по профессии. Фактически, нам так нужны специалисты, что мы не можем позволить себе подвергать их риску профессионального выгорания. Признавая их вклад, общество сделало своим немым девизом «Да здравствует специалист!», что наверняка покоробило бы да Винчи, Джефферсона и даже Ричарда Фейнмана.
Стараясь во что бы то ни стало привлечь студентов, большинство наших современных университетов отреклись от свободных искусств и занялись реорганизацией по принципу специализированных профессиональных факультетов, и теперь университеты могут заявить, что спрос на курсы свободных искусств среди студентов минимальный, так что это – синдром курицы и яйца. В любом случае, с этой точки зрения, считается общепринятой мудростью и аксиоматической доктриной, что мы все будем работать как специалисты. «Вы не можете поступать так же, как большинство, – предупреждает писатель и специалист в области мотивации Зиг Зиглар. – Вы должны быть особенными и осмысленными». Сравните его совет с советом эксперта в области менеджмента Питера Друкера. Когда его спросили, что должен сделать человек, чтобы лучше вести бизнес, Друкер ответил: «Научиться играть на скрипке».
Нам не обязательно пить дешевый «Кулэйд»[85], пока мы сами этого не захотим. Если так организован ваш мозг, устроена ваша личность и сформировано ваше мировоззрение, это замечательно – мир отчаянно в вас нуждается. Но, как мы уже видели, мы слишком долго отдавали все лучшее, что у нас есть, на благо суперспециализации, и стоит ли удивляться, что многие из нас все чаще испытывают беспокойство и неудовлетворенность. Доверившись тому мнению, что самый верный способ прожить хорошую жизнь – стать специалистом, они, возможно, даже не отдают себе отчет в том, что их профессия и есть источник того, что их мучает.
Хорошие новости, тем не менее, лежат в корне этой проблемы. Каждое движение порождает свою противоположность. И я убеждена, что наша культура находится на переднем крае борьбы с засильем сверхспециализации и связанным с ней положением непререкаемых «экспертов». Эта тенденция предоставит возможность любознательным любителям, системно мыслящим универсалам, людям Возрождения, знатокам свободных искусств и энергично мыслящим перекрестно тренированным автодидактам всех мастей играть до того не существующую роль помощников наших друзей специалистов. Я надеюсь, что новое назначение Оливера Сакса в Колумбийском университете является оптимистическим началом тенденции, которая приведет к повсеместному признанию универсалов в академических кругах, где до недавнего времени мы все, по большому счету, были париями.
Один из современных символов сегодняшних универсалов – это iPod. Вы больше не слушаете музыкальные альбомы целиком. Вы выбираете одну песню отсюда, другую оттуда. Это может быть хип-хоп, Боб Марли и Битлз, и все – за пять минут. Вот вам другая аналогия: дим-сам, традиционная китайская кухня, в которой маленькие порции клецок и другой вкуснятины подаются последовательно. Самые совершенные из нас перечитывают, просматривают, пробуют целиком весь ассортимент. Но то, что мы не сосредотачиваемся всю жизнь на чем-то одном, не означает, что мы не способны сосредоточиться. Сосредоточенность – это еще не все. Она может превратиться в шоры. Я целиком за мечты. Гиперактивность и дивергентное мышление – благотворные проявления отсутствия сосредоточенности. Требуется немалая твердость характера, чтобы противостоять тем, кто будет обвинять нас, что мы не замечаем глубины, текстуры и сложного устройства вещей. Дело в том, что мы тонко чувствуем взаимосвязь вещей, что подразумевает множество вариантов глубины, текстуры и сложности. Мы – живые калейдоскопы с перекрестно тренированными синапсами.
Знатоков свободных искусств тоже станут высмеивать, говоря, что они заняты чем-то непрактичным, аристократичным и архаичным и что быть человеком Возрождения – пустое. Как мы видели в главе 12, наше мировоззрение дает нам массу практических, реальных ценностей. Другое обвинение, которое выдвигают против тех, кто живет жизнью разума – неуместная искренность. Ни один лагерь не имеет права единолично претендовать на высокие моральные принципы. Универсалы не более виновны в чрезмерной щепетильности, чем специалисты. Чрезмерная щепетильность («Я читаю только классиков…») – одна из «семи смертных добродетелей», как сказала Роз Част, тонко чувствующий человек и мультипликатор, в своем интервью для журнала «The New Yorker». Кстати, другие «смертные добродетели» – это: утренний энтузиазм; внезапная бережливость, выражаемая по типу «Помятые банки зеленого горошка всего за тридцать девять центов»; абсолютная честность, выражаемая фразами типа «Это платье тебя действительно полнит»; вынужденное молчание («Если не можешь сказать что-нибудь приятное – лучше не говори ничего»); спекуляция на чувстве вины («Как можно ходить на карнавалы, когда люди голодают?»); одержимость физическими упражнениями («Мой сердечный ритм в спокойном состоянии составляет два удара в минуту») и так далее.
Купайтесь в совершенстве
Договоритесь с партнером, если, конечно, хотите. Называйте этого человека своим «интеллектуальным помощником». Помогите друг другу начертить новые линии жизни. Сопротивляйтесь слишком распространенному в Америке синдрому стремления к легкой и беззаботной жизни. Повсеместно в мире, я имею в виду Европу, люди стараются сделать свою жизнь богатой и сложной, и это гораздо более передовая идея.
Автодидакты, обладающие живым умом, всеядны. Покажите нам накрытый стол, и мы захотим попробовать все. Мы – ценители всех блюд без исключения. Жадность – наш девиз. Мы поглощаем любую информационную смесь. Быть человеком Возрождения все равно что стоять на рисовом поле: акры воды в ширину и по лодыжку в глубину. У нас беспокойный ум. Мы хотим широко распахнуть крылья. И все здесь нам интересно. Окунитесь с головой в любопытство! И если вы позволите мне еще одну грубую метафору, постройте безупречную жизнь без единого кирпича, сцементировав ее ценностями из сундука, заполненного сокровищами этого мира. Вы можете развить, если так можно выразиться, ДНК дилетанта, если сядете в поезд, идущий к Триумфу за двадцать минут. Выждите сколько вам нужно, а потом поторопитесь (см. главу 12, если этот парадокс не дает вам покоя). Полжизни дилетанта вмещает иногда целую жизнь!
Финал
Подумайте над загадкой из дзен: может ли образ жизни универсала стать специальностью? Это не обязательно борьба добра со злом: универсалы против специалистов, специалисты против универсалов. Я убеждена, что человек, который может видеть большую картину (универсал) – это именно тот парень, который начал спор, и тот, кто его выиграет. Так что мы все должны стремиться быть специалистами, которые ведут себя как универсалы. Эйнштейн сказал, что все должно быть настолько просто, насколько возможно, но не проще.
Дорога неумеренности ведет к дворцу мудрости.
Уильям Блейк (1757–1827), художник и поэт
Мы начали воплощать идею создания живого ума. И как мы теперь знаем, секрет эффективных перекрестных тренировок в том, чтобы объединить жизнь разума, тело и дух, и тогда вы будете идти в верном направлении. Но я хотела бы добавить, что здесь желательно присутствие еще одного элемента, чтобы, так сказать, «тесто взошло»: чувство юмора, и даже – веселые безобразия.
Некоторые люди чувствуют себя неуютно (или они просто мнительны?), потому что им кажется, что водяные жучки слишком уж веселятся. «Никто меня не убедит, что есть что-то изначально неправильное в том, чтобы развлекаться», – сказал Джордж Плимптон (1927–2003), написавший книгу о развлечениях с точки зрения любителя, решившего прогуляться на досуге в компании профессионалов. Практически все ролевые модели в этой книге взяты с людей, которые легко смотрят на жизнь и даже развивают в себе это качество. Кроме того, эти славные универсалы слишком строптивы, поэтому в жизни они выбирают путь, который многие посчитали бы эксцентричным, непрактичным, если не невозможным. Наши критики обвиняют нас в том, что мы подходим к жизни как к серии тестов на определение уровня способностей – то, что Дэвид Брукс с усмешкой назвал «жизнь как испытание». Да! Точно! Жизнь как испытание – и это здорово!
Я хочу укрыться в лесах, чтобы высосать из жизни костный мозг.
Генри Дэвид Торо (1817–1862)
Помните Пеги Ли с ее жалобной песенкой-плачем «И это все, что есть?». Я не думаю, будто она искала ответ, но у меня он есть – ответ «да» – это все, что есть, и это все, что нужно, потому что этого больше, чем достаточно, просто большинство людей не хочет играть по-крупному. Хотя и это обнадеживающий знак. Американцы, похоже, развивают свежую страсть к впечатлениям, росту, личному развитию. Мужчины и женщины всех возрастов чувствуют потребность найти в жизни что-то большее – создать больших себя. Гармоничная жизнь – это не то, чего вы достигаете, это то, чем вы дышите, и при этом неважно, думаете вы о себе как о любителе, самоучке, универсале, человеке Возрождения, дилетанте или междисциплинарном исследователе. Это – способ бытия, настолько бессознательный, что вы едва его осознаете. Так что садитесь на «высокопротеиновую» интеллектуальную диету: вся жизнь – это пир. Или станьте глиной – позвольте жизни лепить из вас новые формы – бесконечно. Купайтесь в совершенстве!
Благодарности
Может существовать такое понятие, как гармоничный человек, но не существует такого понятия, как человек, обязанный только самому себе. Я многим обязана людям, делившимся со мной знаниями. Меня воспитывали не только мои родители и непосредственные воспитатели и учителя, но и люди, с которыми я никогда лично не встречалась, особенно писатели – как прошлого, так и настоящего.
Создание книги – захватывающая работа. Только зашевелится первая мысль, родится идея и, прежде чем ты сам успеваешь это понять, принимает законченную форму.
Роберт Аллен, мой агент, был моим стойким рыцарем и доблестным чемпионом. Внимательный, терпеливый и благожелательный, он – моя опора.
Я благодарна моему издателю Мишель Мртициани – за ее хороший вкус, за пламенную преданность этому проекту и за то, что он ей откровенно нравился.
Марк Чимски, редактор, взял мои разрозненные мысли и, применив суровую дисциплину, помог мне создать проект, который в результате реализовался еще лучше, чем я думала.
Среди тех, кто оказал мне плодотворную помощь – Кристофер Брукс, мой читатель, мое альтер-эго, мой вдохновитель и человек Возрождения своего времени; Самуэль Аутман, Грейс Даффи, Нэнси Паркер, Микки Маурер, Каролина Лаудиг, Кимберли Конрад, Том Пирсон, Дэвид Зиван, Амии Уиммер Шварб, Алекс Косене, Рене Уилмет и Майк Найт. Спасибо вам всем!