Гностики и фарисеи Замлелова Светлана
Люськин кавалер говорит:
- Что ж, могу проводить. Мне, говорит, не трудно.
И тогда они идут к Люське домой. Они там пьют чай и смотрят телепередачи. А утром они переходят на «ты» и вместе отправляются на работу.
И весь следующий месяц они пьют чай и смотрят телепередачи у Люськи, а по утрам вместе ходят на работу.
И в скором времени, Люськин хахаль, которого все называли Серёгой, перестаёт замечать, что у Люськи разные глаза и ещё более разные ноги. Он привыкает к Люське и прекращает пугаться её зверовидного облика. И через это у них складываются вполне такие законченные дружеские отношения.
Но Люську такие отношения удовлетворяют крайне мало, точнее сказать, совсем не удовлетворяют. Потому что наша Люська мечтала о замужестве и законном браке. И она чрезвычайно печалилась, что её личная жизнь не складывается, и до сих пор никто не сделал ей предложения вступить в брак.
А Люська Семечкина, воспитанная ещё при старой формации, решительно не понимала браков, не зарегистрированных в государственных органах. Она совершенно не разбиралась в современности и не принимала новых взглядов на семью. Люське хотелось, чтоб всё, как у людей. То есть ЗАГС, цветочки-лепесточки, белое платье, эскорт и вечный огонь.
И вот Люська видит, что её сожитель, которого все называли Серёгой, и которого она пригрела на своей груди, не мычит и не телится с предложением руки и сердца. И на этой почве у Люськи время от времени происходят расстройства и истерики.
И тогда наша Люська решает выложить Серёге всё начистоту и, как говорится, без обиняков. Она говорит:
- Мы живём уже цельный месяц одним хозяйством, а ты не мычишь и не телишься. Мне, говорит, столько лет, что прямо страшно называть эту многозначную цифру. А я до сих пор не была замужем. Это, говорит, прямо конфузно для такой пожилой особы, как я.
Тогда Люськин молодой сожитель говорит:
- Я, дорогая Люсико, понимаю, что старость у тебя не за горами. Но поскольку я ещё очень молод и страшусь брака, то не могу сразу принять твоё предложение. Мне, говорит, надо немного подумать, а после я скажу тебе моё решение. Дам, так сказать, мой ответ.
И тут Люська Семечкина овладевает собой и продолжает преспокойно пить чай и смотреть телепередачи.
Но проходит довольно много времени, а тот, которого все называли Серёгой, обратно не мычит и не телится. И Люська, отказывающаяся понимать что-либо, снова впадает в нервное беспокойство и начинает пугаться своей бездетной старости. И через это она неимоверно страдает, рыдая и кляня судьбу.
И тогда Люська Семечкина вспоминает некую киноэпопею, сотворённую где-то на Американском континенте. И эта киноэпопея не проходит для Люськи даром. Наша Люська решает сказаться беременною.
И тогда она говорит своему хахалю:
- Я, говорит, Серёня, вроде как тяжесть в животе чувствую. С чего бы это?
Серёня говорит:
- Не знаю, с чего. Может, говорит, объемшись.
Наша Люська так ехидно усмехается и говорит:
- Нет, говорит, Серёня, не объемшись. Это у меня младенец зарождается в животе. Твой, говорит, младенец-то. Так что запасайся, Серёня, штанами, едем заявление в ЗАГС подавать.
Тут Серёня, услышав про такой неожиданный сюрприз, прямо дрожит и пугается за свою загубленную молодость. И он мечется по комнате, что тигр, не видя выхода из этого пикантного положения. Он говорит:
- Мы, говорит, ни о каких младенцах не договаривались. Это сплошной обман и надувательство. Я, говорит, не верю в таких мифических младенцев. Где у тебя медицинское заключение на этот счёт?
Тут Люська Семечкина, предвидевшая такой поворот событий, обиженно так говорит:
- Это, говорит, довольно оскорбительно для меня, как для женщины и матери. Это просто даже пощёчина в мой адрес. Но если, говорит, ты так настаиваешь, то завтра же мы пойдем к моему знакомому доктору, и я представлю тебе медицинское заключение, как таковое.
И вот они идут к знакомому доктору, у которого Люська получает аудиенцию и быстренько сговаривается в цене. И, сговорившись с доктором, наша Люська появляется со слезами на своих изогнутых глазах перед будущим отцом. И вот она так эффектно появляется и протягивает ему медицинское заключение.
А будущий отец растерянно читает это заключение, из которого явствует, что гражданка Люська Семечкина действительно носит под сердцем дитя, отцом которого, судя по всему, является гражданин Серёга Булкин.
И тут Серёга Булкин понимает, в какой переплёт он попал, и чего теперь его ожидает. Он понимает, что теперь ему не выпутаться. И он говорит:
- Ты во что меня, старуха Изрыгиль, втравила?
Тут между ними происходят волнения и грубая сцена. После чего наша Люська поднимает хай и кричит:
- Православные! Гляньте на злодея-супостата! Обесчестил, окаянный, а теперь нос воротит. От собственного ребятёнка нос воротит!
И вот Люська так кричит благим матом. И вокруг них действительно начинает собираться толпа, которая тоже кричит и ахает. И тогда Серёга Булкин не выдерживает натиска толпы и добровольно, под влиянием общественности идёт в ЗАГС с Люськой Семечкиной. Там они подают заявление и месяц спустя женятся законным браком.
И вскоре у них действительно рождается младенец. Правда, с небольшим опозданием.
Но это уже пустяки.
На это уже никто не обращает внимания.
Случай в бане
Бани у нас, граждане, завсегда служили объектами насмешек. Про них завсегда разные там сатирические повести писали. Высмеивали, значит, банные порядки.
Это, конечно, что касается общественных бань. Городских. А то теперь таких бань понастроили, что смеяться не захочется. В такой бане, граждане, главное - это своего достоинства не уронить. Тут уж не до смеху. Тут уж гляди, чтоб спина ровная, а ноги бритые. Поскольку публика в таких банях уж больно элитарная подбирается.
Ну, мы здесь задерживаться не станем. Отправимся, куда попроще. А можно самим не ходить, а послушать, чего люди рассказывают.
Вот отправилась в баню Сусанна Григорьевна Печёнкина, работник дорожного хозяйства. Отправилась она, значит, помыться. Ну, пыль дорожную смыть, кости свои престарелые попарить. Вот пришла Сусанна Григорьевна в баню. Отдала за вход двадцатку и прошла в предбанник. Ну, побродила минут сорок по предбаннику. Наконец притулилась кое-как на скамеечку. Барахлишко своё развесила, огляделась. Смотрит, мать честная! Которые помыться пришедши, все чего-то кушают. Одна чай с лимоном, другая котлетку, третья куриную ногу догладывает. Токмо что щей никто не хлебает. И такое, знаете, чавканье отовсюду доносится - плакать охота. А запах!..
Поморщилась Сусанна Григорьевна, носиком передёрнула и думает: "Ишь ты, - думает, - раньше-то в банях всё больше стирали, а теперь, гляди-ка, покушать ходят".
Тут надоело ей смотреть, кто как кушает, пошла она париться. Приходит, садится на полок. Дышит. Воздух горячий, нутро обжигает. Но ничего, вдыхать можно. Только вроде пахнет как-то странно. Вроде дух такой тяжёлый распространился, с ног шибает.
Огляделась Сусанна Григорьевна. Видит, сидят две бабёночки в халатиках махровеньких. Греются.
В парилке-то и без халатиков жарынь. Пот в шесть ручьёв льёт. А в халатике-то и вовсе жить не хочется. Но бабёночки - ничего. Сидят, семечки лузгают. Потеют только, сволочи.
Сусанна Григорьевна им говорит:
- Вы бы, - говорит, - бабёночки, ещё польта на себя нацепили. Воняют, - говорит, - халатики-то.
Бабёночки на Сусанну Григорьевну посмотрели и говорят:
- Заткнись, - говорят, - старая перечница. А то сейчас сама завоняешь.
Вздохнула Сусанна Григорьевна, головкой покачала. Не сказала ничего. Да и что тут скажешь-то?
Сидит дальше. Дышит. Глаза прикрыла, вроде полегче стало. Вроде не так пахнет.
Тут заходит энергичная такая бабёночка с ушатом воды.
- Эхма, - говорит, - чего-то у вас тут прохладно. Сейчас, - говорит, - парку поддадим.
И с ушатом своим к печке направляется.
Взмолилась Сусанна Григорьевна:
- Что вы, - говорит, - бабёночка, какие экзекуции вздумали устраивать! Дозвольте, - говорит, - так посидеть, подышать свежим воздухом.
Ухмыльнулась бабёночка. Ушат свой поставила, подбоченилась и говорит:
- Это, - говорит, - какое ж у нас население эгоистичное! Самой не надо, так пущай другие мёрзнут. Нет, - говорит, - недопустимо из-за одной малахольной людей удовольствия лишать. Это, - говорит, - ежели каждый начнёт свои порядки устанавливать, что ж такое будет?
И цельный ушат без дальнейших переговоров в печку опрокидывает.
Батюшки-светы! У Сусанны Григорьевны в глазоньках потемнело, в горлышке пересохло. Сидит она, горемычная, воздух ротиком ловит, ручками за сердце хватается.
Встала наконец Сусанна Григорьевна со своего полка, а ноженьки-то у ней и подкосились. Насилу выползла, сердечная.
Поплелась Сусанна Григорьевна в предбанник. Отдышаться и в себя прийти от таких потрясений. Доплелась она до скамеечки, где барахлишко своё оставила. Смотрит - что такое? Нету барахлишка. Скамеечка стоит. Спинка у скамеечки на месте. А на крючочках чужие вещички развешаны.
Там в бане скамеечки такие с высокими спинками. К спинкам крючочки приколочены. Которые помыться пришедши, на тех крючочках своё барахлишко оставляют.
Стоит Сусанна Григорьевна, глазками хлопает. "Может, - думает, - скамеечка не та?" Огляделась она окрест. Нету. Скамеечка та. И спинка на месте. И крючочки не оторваны. Барахлишко только на крючочках чужое. Незнаемое барахлишко. Стоит Сусанна Григорьевна. Удивляется.
Тут подходит к ней бабёночка. Голенькая. Мочалкой помахивает.
- Это, - говорит, - ваше, что ли, тут тряпьё было оставлено? Так я его поскидала. Я, - говорит, - уже пять лет в этой бане моюсь и завсегда на данной скамейке разоблачаюсь. А тут, глядите! Тряпьё какое-то развесили. Прямо скамейки узнать невозможно. Нет, - говорит, - я никому не позволю свои портки на мою скамейку развешивать. Пока меня нету - пожалуйста! А так, чтоб на моих глазах... Нет, - говорит, - не позволю! А ваше тряпьё, между прочим, вон, на стуле возле входа валяется.
Постояла Сусанна Григорьевна, посмотрела на мочалку. Хотела было плюнуть той бабёночке в глазоньки. Или в волосья рученьки запустить. Да передумала. Уж больно у самой сердце в ту пору колотилось.
Махнула она рукой, подумала: "Ну вас!", и домой пошла.
Семейная драма
Недавно, мне рассказывали, произошёл в Москве презабавный такой случай из области семейного предания. Дело было так.
Одна юная особа, получившая высшее образование в университете и мечтавшая свои полученные знания обратить на пользу человечеству, поступила на службу к своему зятю. Иными словами, к мужу своей сестры. Этот зять был хозяином некой конторы. И в эту свою контору он принял нашу девицу на должность.
Деятельность конторы, ей-богу, трудно определить словами. Скорее всего, тая контора покупала всё одно какой товар, а после перепродавала его с некоторым удорожанием цен. А разницу оставляла себе в качестве прибыли. И вся эта колготня называлась у них бизнесом.
А сам зять нашей девицы, Виталий Альфредович Акулёнок, называл себя бизнесменом.
А надо сказать, что Виталий Альфредович не всегда был бизнесменом и хозяином конторы. Когда-то он жил в лесах Белоруссии. А потом учился в Кологриве на зверовода. Но однажды он случайно оказался в Москве и ловко так подженился на сестре вышеозначенной особы. И вот слово за слово он начал довольно бойко приторговывать всем подряд. И вскоре стал называть себя бизнесменом.
Оглядываясь на своё звероводческое прошлое, Виталий Альфредович Акулёнок подкручивал свои рыжие усы и думал: "Эвон, какую я карьерищу загнул! Дайте срок, я и до Америки доберусь!" И от таких мыслей у него начиналось, что называется, головокружение от успехов. А когда это головокружение у него начиналось, он принимался трещать, что сорока, и учить жить направо и налево. Потому что в такие минуты он любил людей и желал передать им свой жизненный опыт, нимало не беспокоясь при этом, желал ли того ещё кто-нибудь из тех самых людей, кого он так любил.
И вот в одну из таких любвеобильных минут рядом с ним оказалась наша юная девица. И он излил на неё весь запас своих поучительных историй. А она, как человек молодой и оттого не вполне проницательный, слушала его, раскрыв рот.
И потом она несколько раз приходила к нему в контору посмотреть, как он ловко зарабатывает деньги и строит счастливую жизнь.
А он, польщённый её вниманием, пыжился и буквально вылезал из своей кожи, всячески подчёркивая, что он бизнесмен и хозяин конторы. И через это она вскоре захотела работать у него под началом и вести такую же серьёзную и деловую жизнь. И она стала просить его об этом семейном одолжении.
Но поскольку его контора занималась вполне такими будничными вещами, как перепродажа или попросту спекуляция, то надобности в молодых специалистах Виталий Альфредович Акулёнок не испытывал. Но, будучи человеком тщеславным, он не мог сказать об этом напрямую своей молодой родственнице, боясь разочарований с её стороны.
И вот тут он оказался загнанным в угол. Ему было стыдно ей отказать и тем самым расписаться в своей никчёмности. Но в то же время, приняв её на службу, он был вынужден платить ей заработную плату. А поскольку платить мало он не мог, боясь ударить своим лицом в грязь, ему пришлось тряхнуть мошной и немножко поиздержаться.
И через все эти мелкие переживания он начал тихо ненавидеть свою молодую свояченицу, втравившую его в непредвиденные расходы.
А наша глупая, юная девица явилась в контору, нацепила очки и развернула, как говорится, бурную деятельность по поводу своей предстоящей работы. Но поскольку работы для неё не было и в помине, то ей поручили развозить какие-то письма и заваривать чай в обеденный перерыв. Но такая, с позволения сказать, работа не могла удовлетворить её юношеских амбиций.
Этой молодой дуре была охота приносить своими знаниями пользу человечеству. И она не была согласна всю жизнь разливать чай и отгонять мух своим университетским дипломом. Она вполне резонно заметила, что не для того училась пять лет, чтоб дрызгаться с чаем. Чтоб разливать чай, вовсе не обязательно учиться. Даже в школе.
И в связи с такими философскими соображениями, а также от нечего делать наша девица скучает, дремлет на своём рабочем месте и делается прямо не от мира сего.
Но по наивности, присущей её нежному возрасту, она продолжает надеяться, что и для неё отыщется стоящая работёнка. Которая позволит ей, так сказать, развернуться и показать всем, на что она способна.
И вот наша девица сидит возле своего самовара, разливает чай и ждёт лучших времён. А иногда выполняет другие мелкие поручения.
И чтобы скоротать время и не свихнуться от скуки, она начинает строить глазки всем подряд мужчинам вокруг себя.
А поскольку наша девица, кроме университетского диплома, имела вполне такую миленькую наружность и весёлый нрав, то мужчины на радостях пускаются водить вокруг неё хороводы.
А Виталий Альфредович Акулёнок, бизнесмен и хозяин конторы, втайне одобряет этот ажиотаж, надеясь впоследствии обернуть его в свою пользу.
Но всё происходит иначе. Потому что события начинают вдруг развиваться в хаотическом порядке.
Наше юное создание неожиданно для всех влюбляется в обременённого семьёй мужчину, который к тому же старше её лет на десять. Но это последнее обстоятельство нисколько её не смущает. А даже напротив, прибавляет ему авторитета в её глазах.
И вот она довольно-таки сильно в него влюбляется и уже ни о чём не может думать, как только о союзе с ним.
А он, не знавший, что такое любовь, вдруг подпадает под власть этого пленительного чувства и становится другим человеком. Он меняет на противоположные свои жизненные ориентиры и совершенно бросает пить.
И он даже решает оставить свою злую и порядком надоевшую жену с тем, чтобы жениться на своей возлюбленной.
И вот наши голубки, сговорившись о грядущем счастье, объявляют изумлённой публике своё решение, касательно совместного проживания.
Но тут-то и начинается полная неразбериха и вообще свинячья петрушка.
Виталий Альфредович Акулёнок, бизнесмен и хозяин конторы, в которой, кстати, работает и наш жених, всячески препятствует воссоединению любящих сердец и зачем-то пытается очернить свояченицу в глазах её избранника.
Лариса Акулёнок, домашняя хозяйка и сестра нашей юной особы, забросив кастрюли, своими чахлыми грудями встаёт против этого брака. Ей порядком надоело возиться с кастрюлями, и она давно мечтала проявить себя на другом поприще. И вот вместе с бывшей женой нашего жениха, этой скандальной и злющей особой, они трубят повсюду, что жених несостоятелен, как мужчина, и потому не годится к супружеской жизни. И что невесте тоже не на что рассчитывать, поскольку она слаба умом и вообще дефективная.
Они говорят:
- Она же бешеная! Она бросается на всех без разбору. Её надо изолировать в лечебнице!
И наши влюблённые страшно удивляются такой реакции окружающих, но жениться не перестают. А напротив, не обращая ни на кого внимания, они наслаждаются своим медовым месяцем. Они буквально млеют от счастья и не отходят друг от друга. И он нежно целует её тонкие пальчики, а она кормит его с ложечки творогом. В общем, у них царят мир и согласие.
А между тем, Лариса Акулёнок заявляется в контору своего мужа эдакой царицкой и говорит всем собравшимся:
- Я, говорит, никогда не изменю своим моральным соображениям. А мои моральные соображения в том заключаются, что ежели кто от жены ушёл, то он - подлец. И я не посмотрю ни на какое родство. Мне, говорит, никакое родство не помешает оставаться принципиальной и порядочной. И потому я с такими оторвами, которые чужих мужей уводят, ничего общего не могу иметь. Тем более, говорит, родства не могу иметь.
Тут все собравшиеся говорят:
- Да-а-а!
И идут работать.
А Виталий Альфредович Акулёнок, бизнесмен и хозяин конторы, так говорит:
- Передайте этой дуре, моей молодой свояченице, что я её ненавижу. Я, говорит, давно её недолюбливаю. За то, что она напросилась ко мне на работу и вынудила меня платить ей жалованье. А теперь я по её милости должен ещё содержать бывшую жену её мужа. Поскольку, говорит, я прямо не могу спокойно смотреть, когда при мне обижают женщин и детей. Мне буквально плакать хочется, глядя на такие мрачные картины. Меня, говорит, ну, прямо коробит от такого нехристианского обращения со слабым полом. И поскольку вид брошенных женщин портит мне кровь, я, пожалуй, назначу бывшей жене этого многожёнца какое-нибудь приличное содержание. А ведь эдак никаких денег не напасёшься. Так что теперь уж я вправе свою свояченицу вполне задушевно ненавидеть. От всего, так сказать, сердца.
И вот бывшая супруга нашего жениха, эта скандальная особа, начинает получать ежемесячную сумму от зятя новой жены своего бывшего мужа.
И все вокруг дивятся такому поистине неслыханному благородству, к тому же совершенно не свойственному нашему людоедскому времени. Такое благородство вызывает у окружающих замешательство и нездоровый интерес.
Но особенное замешательство последовало со стороны нашего жениха. Он говорит:
- С чего бы это мой новый родственник так расщедрился? Я, говорит, прекрасно знаю всю его скупость. Да он, может, за копейку удавится. А тут, глядите, пенсии раздаёт разведёнкам.
И вот наш жених, подстрекаемый любопытством, звонит по телефону своей бывшей жене и говорит:
- Это, говорит, за какие такие заслуги Виталий Альфредович Акулёнок, бизнесмен и хозяин конторы, платит тебе пенсию?
Бывшая жена, эта скандальная особа, не отличавшаяся к тому же фантазией, так говорит:
- Если б ты, говорит, будучи моим мужем, был малёк повнимательней и не всё время пялился в телевизор, ты бы сейчас не задавал таких дурацких вопросов.
И вот она всё это ему выкладывает и вешает трубку.
И тут наш жених несколько побледнел и покачнулся на своих ноженьках. И такие вроде у него круги перед глазами поплыли. И вот он, эдак покачиваясь, присаживается на краешек стула и говорит:
- Ну, теперь мне всё ясно. Прямо, говорит, пелена с глаз упала. Так вот чем объясняется такая забота о ближнем. То-то, говорит, я смотрю, они там все взъерепенились, жениться не давали.
И вот постепенно вырисовывается такая похабная картина.
Наша юная девица работает под началом своего зятя, мужа своей сестры. Вместе с ней работает интересный мужчина, жена которого имеет интрижку с начальником своего мужа, зятем нашей девицы. Засим интересный мужчина женится на юной девице, свояченице своего начальника, любовника своей первой жены.
Тут все они между собой страшно ругаются и сводят старые счёты. Потому что некоторые из них ни о чём не подозревают, а другие не довольны такими переменами.
Но постепенно все успокаиваются. Юная девица счастливо живёт со своим мужем. Они нашли новую работу и с радостью трудятся в одной упряжке. Её бывшая сестра, Лариса Акулёнок, вернулась к своим кастрюлям. Виталий Альфредович Акулёнок, бизнесмен и хозяин конторы, недавно вполне удачно сбыл партию вяленой рыбы. Так что дела его идут в гору. Он, кстати, разочаровавшись в скандальном характере своей наперсницы, перестал с ней встречаться и переключился на подругу жены. А что касается самой наперсницы, то есть бывшей супруги того интересного мужчины, о ней решительно ничего не известно.
Но самое интересное, что история эта вовсе не навеяна латиноамериканским кинематографом. Эту историю мне по секрету поведала та самая юная девица. А уж я, не утерпев, рассказываю её вам.
Бедная родственница
Дарья Степановна Сундукова, немолодая, но всеми уважаемая пенсионерка, решила в Москву съездить. Дарья Степановна жила на станции "Семенное Хозяйство" километрах эдак в пятидесяти от Москвы. И вот она решила со своей станции отправиться в Москву. Поглазеть на столичную жизнь. Но на электропоезде Дарья Степановна не хотела ехать. Потому что это была в высшей степени избалованная и капризная старуха. Ей, видите ли, не нравился общественный транспорт, да к тому же ей жалко было денег покупать билет в оба конца. Она говорила, что не может позволить себе такой роскоши.
И тогда Дарья Степановна решает ждать, когда кто-нибудь из её знакомых или родственников соберётся в Москву на собственном автотранспорте.
И вот она так ждёт что-то около года. Но однажды она узнаёт, что сразу несколько человек отправляются со станции "Семенное хозяйство" в Москву. А эти несколько человек суть сестра Дарьи Степановны Марья Степановна и дочь сестры Дарьи Степановны со своим мужем. При этом Марья Степановна отправляется в столицу по своим служебным делам на служебном же автомобиле. А дочь Марьи Степановны со своим мужем отправляются по каким-то своим личным делам на личном автомобиле.
И тогда наша многоуважаемая Дарья Степановна оказывается перед выбором. Она не знает, какой автомобиль ей предпочесть и с кем ехать в Москву. И через эти мучительные сомнения она не спит ночью и теряет свой покой днём.
С одной стороны, ей, из самолюбия, охота прокатиться на служебном автомобиле. С другой стороны, Дарья Степановна большая любительница молодёжи. И ей охота поболтать с молодой племянницей и её мужем. Ей интересно знать, чем живёт теперешняя молодёжь, и какие, так сказать, вопросы её занимают.
И вот Дарья Степановна Сундукова так мучается, теряет в весе и наконец придумывает компромисс. Наша Дарья Степановна решает убить двух зайцев. Она решает поехать в Москву с племянницей и её мужем, а вернуться с сестрой Марьей Степановной. И вот она принимает это своё решение и уведомляет о нём своих родственников.
Дочь сестры Дарьи Степановны со своим мужем говорят:
- Пожалуйста, Дарья Степановна! Нам, говорят, всё равно. Хоть пешком обратно идите.
Но сестра Дарьи Степановны, Марья Степановна, говорит:
- Дарья, говорит, Степановна! Мне, говорит, просто удивительно, как такая немолодая, но всеми уважаемая старуха, каковой ты являешься, не понимает таких простецких вопросов и совершенно не сечёт в государственных делах. У меня, говорит, служебный автомобиль, а не машина сопровождения. И я не могу сопровождать тебя во всей твоей увеселительной поездке. Мне, говорит, неведомо, в котором часу я освобожусь от своих в высшей степени служебных дел. И потому давай так. Либо ты едешь со мной и не кажешь носу из машины, либо ты едешь с ними и делаешь, что хочешь.
Но Дарья Степановна, которой ужасть, как хотелось и по Москве прошвырнуться, и на служебном автомобиле катнуть, решила не сдаваться без бою. Про себя она так подумала: "Имею я, немолодая, но всеми уважаемая Дарья Степановна, право хошь раз в жизни прокатиться на служебном автомобиле?"
И вот она так про себя думает, но не подает виду, а говорит:
- Марья, говорит она, Степановна! Не такая уж я и дура, как тебе кажется. Я, говорит, предлагаю такую рационализацию. Если тебя в твоем служебном автомобиле не будет в четыре часа у метро "Маяковская", то я вернусь домой с твоей дочерью и её мужем. И наоборот.
Марья Степановна, подумавши, говорит:
- Ну, что ж, хорошая, говорит, рационализация. Пожалуй, я на неё соглашусь.
На том они и расходятся.
И вот наступает день, когда Дарья Степановна Сундукова наряжается в пух и прах, подкрашивает свои посиневшие от времени губы и едет в Москву с дочерью своей сестры и её мужем.
И по дороге Дарья Степановна заводит дурацкие разговоры про театр и поэзию. Она смотрит на метель за окном и говорит:
Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя.
Не то, что Дарья Степановна так чудесно разбирается в поэзии. Нет, просто она имеет в своей старческой памяти десяток заученных строф и вставляет их к месту и не к месту, чтобы разукрасить свою постную речь. И потому, когда за окнами автомобиля показывается какая-то деревня, Дарья Степановна, вдохновлённая сменой декораций, говорит:
Приветствую тебя, пустынный уголок,
Приют спокойствия, трудов и вдохновенья.
Потом они въезжают в Москву, и Дарья Степановна обратно говорит:
Москва. Как много в этом звуке
Для сердца русского слилось...
Тут её внимание целиком переключается на Москву, как таковую, и она, слава Творцу, забывает про поэзию. Она глядит в окно и удивляется.
А надо сказать, что наша Дарья Степановна лет сто не была в Москве. С самого, наверное, семнадцатого года.
И потому она так глядит, выпучив глаза, и невыразимо так удивляется. Она прямо разводит своими руками и не хочет верить тому, что видит.
И вот они болтаются туда-сюда по Москве, меняют валюту, рыщут по магазинам и делают другие важные дела. А Дарья Степановна не устаёт удивляться по поводу и даже без всякого на то повода.
Но тут время подходит к двум часам. И наша Дарья Степановна перестаёт удивляться, а начинает беспокоиться. И она настоятельно требует, чтобы её доставили к метро "Маяковская", где в четыре у неё назначено свидание с сестрой Марьей Степановной.
На что дочь Марьи Степановны со своим мужем так говорят:
- Дарья, говорят, Степановна! Территориально мы находимся у метро "Тверская". Отсюда, говорят, до метро "Маяковская" - рукой, говорят, подать. А то и ближе. Мы, говорят, покроем это несерьёзное расстояние за десять минут.
Тогда Дарья Степановна, хотя и любящая молодёжь, но придерживающаяся о ней невысокого мнения, хмыкает и говорит:
- Я, говорит, прекрасно понимаю беспечность и взбалмошность, свойственные вашему возрасту. Но по этой самой причине, я, говорит, не могу на вас полагаться. Так что, везите меня к "Маяковской".
Тогда дочь сестры Дарьи Степановны со своим мужем, скрепя сердце, везут Дарью Степановну, куда она хочет. А там Дарья Степановна выскакивает из машины, зыркает по сторонам своими старческими глазами, а только затем смотрит на часы. И тут она видит, что часы показывают семь минут третьего. И наша Дарья Степановна вынуждена признать, что прибыла на встречу рановато.
Тогда она усаживается обратно в машину и говорит слабым голосом уставшей старухи:
- Мне, говорит, теперь решительно всё равно, куда ехать. Лишь бы к четырём сюда вернуться.
Тут муж дочери сестры Дарьи Степановны говорит:
- Мы, говорит, с удовольствием привезём вас сюда к четырём часам и с радостью сбагрим с рук.
И они снова болтаются туда-сюда по Москве, меняют валюту и рыщут по магазинам. А к четырём торжественно подъезжают к метро "Маяковская".
И вот они подъезжают, а наша Дарья Степановна выскакивает на ходу из автомобиля и снова зыркает своими старческими глазами во все стороны света. История повторяется. И снова она не видит Марьи Степановны.
И вот Дарья Степановна уже час не видит Марьи Степановны, но продолжает упорно колбаситься возле метро. Тогда муж дочери сестры Дарьи Степановны, этот бесчувственный тип, говорит:
- Мы, говорит, не можем ставить свои личные дела в зависимость от ваших старческих капризов. У нас, говорит, нет никакого желания стоять всю жизнь возле метро "Маяковская" и высматривать, не проедет ли здесь случайно Марья Степановна на своём служебном автомобиле. Вы, говорит, можете спокойно встретиться со своей сестрой дома, на станции "Семенное Хозяйство". Для этого совершенно необязательно торчать возле метро.
Тут наша Дарья Степановна, которая уже несколько замёрзла и оголодала, нехотя садится в машину и на время успокаивается. Она усаживается поудобнее и позволяет везти себя дальше.
Но как только они отъезжают от метро "Маяковская", Дарья Степановна видит, что в окне проносится автомобиль, похожий на автомобиль Марьи Степановны. Тут в автомобиле, где сидит Дарья Степановна, начинается страшный переполох и вообще суетня. Дарья Степановна алчет поскорей быть доставленной обратно к метро "Маяковская". Она алчет срочно воссоединиться со своей сестрой в её служебной машине. И чтобы приблизить это воссоединение, она прибегает к нецивилизованным методам, плюя в окно и грозя участникам движения. И даже у неё завязывается перебранка с одним из водителей, не пожелавшим уступить дорогу их автомобилю.
И вот дочь сестры Дарьи Степановны со своим мужем продираются сквозь дорожные заторы Москвы, подгоняемые кудахтаньем Дарьи Степановны. И через сорок минут они оказываются у метро "Маяковская". Тут опять мы видим наглядное подтверждение тому, что история развивается по спирали.
Когда наконец Дарья Степановна, исполнив ставший привычным ритуал, снова оказывается в машине, она заявляет, что никогда не простит Марье Степановне такого иезуитства и верхоглядства.
Тут родственники Дарьи Степановны, которым уже порядком надоело кататься по кругу, говорят:
- Дарья, говорят, Степановна! Что ж это такое получается? Мы, говорят, приехамши в Москву по своим личным делам, вынуждены, что на карусели, мотаться по кругу. Нас, говорят, прямо мутит от такого кругового движения. Нельзя ли, говорят, перестать ездить к метро "Маяковская"?
Тогда Дарья Степановна, обидевшись разом на всех живущих на земле, отворачивается к окну и горделиво молчит. Тут дочь сестры Дарьи Степановны со своим мужем, пользуясь заминкой, спешно покидают площадь у метро "Маяковская" и на всех парах мчатся прочь от этого заколдованного места.
Но когда они отъезжают на вполне, казалось бы, безопасное расстояние, Дарьей Степановной, то ли от расстройства чувств, то ли от избытка жёлчи, овладевает мрачное настроение с оттенками кликушества. Она говорит нараспев:
- Чую! Ох, говорит, чую, Марьюшка к метро подъезжает! Разворачивай обратно!
Тут дочь сестры Дарьи Степановны со своим мужем, испугавшись таких перемен и транса, в который впала Дарья Степановна, без слов разворачивают машину и катят туда, откуда приехали.
И вот в четвёртый раз Дарья Степановна выскакивает, зыркает, колбасится и наконец с позором возвращается в автомобиль.
Тогда дочь сестры Дарьи Степановны со своим мужем кумекают, что единственный способ никогда больше не видеть станцию метро "Маяковская" - это ехать домой. На станцию "Семенное Хозяйство". Что они и делают, помахав рукой незаконченным личным делам. И после, уже дома на станции "Семенное Хозяйство", они дают друг другу обет. Они торжественно клянутся никогда больше не связываться с Дарьей Степановной и иже с ней.
А наша многоуважаемая Дарья Степановна, разочаровавшись в своих бездушных родственниках, уже планирует поездку в Магнитогорск. Ждёт подходящего случая.
Занавески
Стульчиков Иван Афанасьевич вместе с молодой супругой отправился занавески покупать. Он недавно квартиру приобрел однокомнатную. И ему занавески нужны были. Чтобы в этой своей единственной комнате отгородиться от посторонних глаз.
Так вот, отправился Иван Афанасьевич покупать занавески. Потому как в квартире без занавесок не годится с молодой женой сосуществовать. Интерьер без занавесок неинтересный. Незаконченный интерьер.
Вот Иван Афанасьевич вздохнул, пересчитал наличность и отправился покупать занавески, будь они неладны.
Приехал Иван Афанасьевич в один магазин. Приехал и стал товар разглядывать. А молодая жена тут же вертится. Щупает ткани. Тут выходит к ним смазливая магазейщица и спрашивает:
- Вам помочь?
- Помогите, - Иван Афанасьевич говорит, - с ценами разобраться. Вот эта, к примеру, ткань сколько стоит?
- Эта ткань семьсот рублей метр стоит. А чтоб занавесочки пошить ещё сто пятьдесят уе.
Иван Афанасьевич испугался. Прямо вздрогнул от такой неожиданности.
- Как, - говорит, - сто пятьдесят уе? Да за сто пятьдесят уе я сам, - говорит, - чего хотите сошью. Ещё и крестиком вышью.
Магазейщица говорит:
- Можете, - говорит, - вышивать, сколько влезет. Мне всё равно. Я, - говорит, - прошу меня в ваши дела не посвящать. Мне это не интересно. Хотите - берите, не хотите - до свиданья!
Иван Афанасьевич говорит:
- До свиданья, - говорит. - Спасибо. Хороший у вас товар. Цены только какие-то странные. Прямо сказать, подозрительные цены.
Жена Ивана Афанасьевича говорит:
- Да, это для нас дорого. Мы, - говорит, - рассчитывали подешевле найти.
И вот поехали Стульчиковы в другой магазин. А там - та же история. Тряпка отдельно, пошив отдельно. И всё за свою цену. А цена опять-таки подозрительная.
Тогда Иван Афанасьевич говорит своей жене:
- Нам, - говорит, - Маруся, надо готовый товар искать. Уже пошитый. Чтоб они цену сразу называли. А не морочили нам голову своей поэтапной оплатой.
Читать бесплатно другие книги:
