Лондон – лучший город Америки Дейв Лаура

Он кивнул.

– Даже не знаю, что сказать, – прошептала я. В полной прострации я прикинула, сколько лет может быть их ребенку. Два, если Мэтт начал встречаться с Лили сразу после меня. У Мэтта сын, которому около двух лет! – А есть фотография?

Мэтт похлопал по футболке, карманам.

– Не с собой, – сказал он.

Я представила славного малыша: глаза и смуглая кожа – в Мэтта, нос, подбородок и длинные пальцы – в кого-то еще. Губы тоже.

– Его зовут Натаниэль.

– В честь твоего… дедушки?

– Нет, ее отца. Его тоже звали Натаниэль. Он умер незадолго до рождения Нэта, в прошлом году.

Я прижала руку к груди. Сердце так колотилось, что я боялась задохнуться. Мэтт стал отцом. За эти три года он стал отцом. Я представила, как он гуляет в парке с коляской, меняет памперсы, качает кроватку. Он нужен этому маленькому человечку, и я знала, что Мэтт делает для него все, что может.

Мэтт смотрел на меня с такой тревогой, как будто это еще далеко не главная новость и мне предстоит услышать что-то покруче.

– Я, наверное, должна сейчас что-то сказать, но я не могу. Это так неожиданно. – Я надеялась, что больше откровений не будет. – Сначала ты говорил про хоккей – и вдруг! – у тебя есть ребенок. И все это в пять минут.

– Прости.

– Ничего, все нормально.

Я взяла его за руку. Я коснулась его впервые за вечер.

Мэтт посмотрел на мою руку, потом наши глаза встретились. Мне хотелось что-то добавить, но Мэтт меня опередил.

– Тогда прости меня. Еще и за это, – сказал он и поцеловал меня. Наклонился ко мне и нежно поцеловал в губы. Едва коснулся – легко, боязливо и нежно. Я не успела ничего сказать, не успела ничего почувствовать. Я застыла. Наши лица остались рядом, я чувствовала шеей его дыхание, но была не в силах пошевелиться.

– Прости, – сказал он.

– За что именно?

– Ты знаешь за что. В эти выходные я приехал домой из-за тебя. Прочитал в газете, что твой брат женится, и решил поехать. Подумал, не буду ее искать специально, просто съезжу домой. Если увидимся, это судьба. Если увидимся, то я найду способ сказать ей то, что давно хочу сказать.

Он снова замолчал, оставляя меня в догадках. Что он хотел сказать? «Я приехал домой из-за тебя». Я придвинулась ближе.

– В мыслях это звучит не так странно. Я люблю Лили, она подарила мне Натаниэля. Это стоит многого. Просто у нас не так, как было с тобой. И с другими тоже было не так, чего-то не хватало… А у нас, в самом начале, было все по-настоящему. Помнишь? По сравнению с этим остальное кажется не таким искренним.

Я попыталась придумать ответ. Я чувствовала себя обязанной ответить хотя бы потому, что слова Мэтта, как обычно, заполнили внутри меня какую-то пустоту.

– Эмми, я знаю, что был не очень внимателен, часто забывал, думал о другом. Просто у меня столько всего происходило, а поговорить с тобой не удавалось. Ты замкнулась, ты же знаешь, как с тобой бывало сложно. Я понимал, что на самом деле ты хочешь, чтобы мы были вместе, но ты себя так вела… Ты не всегда проявляла то, что на самом деле чувствуешь.

Я кивнула. Все так и было. Когда мне становилось страшно, я замыкалась в себе. Словно я исчезла, словно меня нет. Разве не с этим я жила последние годы? Ушла в себя… нет, ушла даже от себя. Исчезла.

– Мэтт, я хочу кое-что сказать про то утро в мотеле. Мне очень жаль, что я ушла вот так. Я понимаю, что нужно было сделать это иначе, просто если бы я не ушла тогда, то я бы никогда не решилась. Я так тебя любила и поэтому не могла не заметить, что ты… ты меня больше не любишь.

– Понятно, – кивнул он.

– Точно?

– Нет.

Он улыбнулся, однако улыбка была злой. Мэтт покачал головой и опустил взгляд на обломки веток у кромки воды. Я знала, его тянет взять что-нибудь в руки, чтобы успокоиться. Ветку. Или сигарету. Я протянула ему ветку.

– Жест мира? – взъерошился он.

– Пусть будет так, пальмовая ветвь, – улыбнулась я. – Если ты, конечно, примешь ее и расскажешь мне правду. – Я собрала остатки мужества. – Кто у тебя был?

– Что был?

Я сделала глубокий вдох. До последнего времени я даже не допускала такой возможности, но за эти выходные мне стало очевидно то, что я боялась увидеть раньше.

– Мэтт, у тебя была другая, параллельно со мной. В самом конце отношений. Мама Натаниэля?

По его глазам было видно, что он смущен и не знает, что сказать. Я попыталась ему помочь:

– Значит, не Лили? Другая?

– Да, другая. …Я думал, ты не знаешь. Даже когда ты ушла, я думал, что ты не знаешь.

– Я и не знала.

Может, подозревала, однако не признавалась в сомнениях даже самой себе. Так же, как на предсвадебном приеме все в упор не замечали сигналов, которых еще не были готовы увидеть.

– Мне сложно говорить об этом, – произнес Мэтт, повернувшись ко мне. – На ум приходят только клише из популярной психологии.

Я улыбнулась.

– Мэтт, я все понимаю. Она была не причиной разлада между нами, а следствием.

– Точно?

Я кивнула. Какая разница, если мы снова вместе. Мэтт как бы изменил, я его как бы бросила, но все это в прошлом. Осталось только самое главное, иначе бы мы не сидели тут, хотя сам Мэтт этого пока не понимал.

– Не знаю, как теперь сказать… Эмми, я хочу, чтобы мы попробовали еще раз, с начала…

– Говори, только помедленней, а то я упаду с лавочки.

– Между прочим, твое помолвочное кольцо по-прежнему у меня, – улыбнулся Мэтт. – Помнишь, ты его оставила? Все это время оно лежало здесь, в моей комнате.

Я не любила кольца, мне казалось, в наши времена их дарят совсем не в знак любви и верности. Они стали формальностью, поводом похвастаться, а судьба обычно наказывает заносчивых. Я же любила Мэтта по-настоящему. Очень сильно. И не сомневалась, тогда еще не сомневалась, что он меня тоже любит. Мне не требовались подтверждения в виде кольца.

– А я думала, ты вернул его в магазин. Ты же знал, что мне не нужно никакого кольца.

Мэтт швырнул ветку в водопад. Ветку, которую я ему дала. Пару раз она ударилась о камни и исчезла.

– Да, я знал, – сказал он. – Поэтому и сохранил его.

Ровно в полночь Мэтт привез меня домой. На дорожке стояло только несколько машин. Организаторы банкета еще собирались, цветочник на своих «жуках» уже уехал. Дом стоял темный, свет горел только в паре окон. Похоже, прием закончился, и все разъехались.

Мы посидели молча, глядя на дом, как будто ожидая, что нам помешают. Может, так думалось только мне, а Мэтт ждал чего-то еще.

Ничего не происходило. Мы стали договариваться, где увидимся завтра, чтобы еще раз все обсудить. Решили встретиться около полуночи на нашем обычном месте, в кафе на Центральной авеню.

Мне больше не хотелось разговаривать. Я ждала только, когда Мэтт снова меня поцелует. Я волновалась, но не проявляла инициативу. Я говорила. Много говорила. Намного больше, чем хотела сама и, наверное, он. Я говорила о том, что не давало мне покоя, чего я никак не могла понять.

– И еще, Мэтт, можешь не отвечать, но… какая она была?

– Кто?

Я промолчала. Мэтт смотрел на улицу, и я, сидя рядом, попыталась увидеть все под тем же углом. Когда он подвез меня домой в первый раз, он еще долго просидел в машине. О чем он тогда думал? Вряд ли о том, что в итоге все запутается и он найдет другую, чтобы выйти из этого тупика.

– Я спрашиваю не из мазохизма. Я просто хочу понять.

– Что понять?

Я не стала рассказывать про Джоша, чтобы Мэтт не подумал, будто у меня нет своей жизни. Может, ее действительно не было, и мне следовало как-то выпутаться, чтобы зажить своей жизнью.

– Не знаю, – пожал плечами Мэтт. – Немного похожа на тебя. Милая, со странностями, очень умная, стильная. Хотя в последнем вы как раз отличались.

– Спасибо.

– С ней было легко, хорошо. Помню, у нее была навязчивая привычка ложиться спать, только когда стрелки часов указывают на определенные цифры. Но мне эта привычка нравилась. Мне нравилось ждать вместе, пока не наступит правильное время.

– Стоп, хватит. Лучше бы я не спрашивала.

Мэтт стиснул руль и внимательно посмотрел мне в глаза.

– Эмми, я пытаюсь объяснить, что сделал тогда большую ошибку. Это не клише из книжек, я действительно так думаю и всегда так думал. Мне было очень жаль, что я так поступил. Это был единственный раз. Впрочем, неважно. Чего бы я ни искал на стороне, главное – я любил тебя.

Было бы смешно, если бы не было так грустно. Мне хотелось расхохотаться, – Мэтт никогда не говорил мне таких слов. Почему подобное происходит, когда этого уже не хочешь?

– Знаешь, у Джоша сейчас такая же ситуация, – сказала я, не глядя на Мэтта. – Он может сильно испортить себе жизнь, и я не знаю, как ему помочь.

– Ты про Мерил?

– И Элизабет.

– И Элизабет, – кивнул Мэтт, пытаясь осмыслить услышанное. – Да. Не знаю, что сказать. Наверное, тебе и не следует вмешиваться. Он должен разобраться сам.

– А мне кажется, я должна помочь.

– Понимаю. Может, тебе станет легче, если я скажу, что на самом деле Джош и так знает, чего хочет и что нужно делать. Осталось заставить себя пойти в выбранном направлении.

– А чего хотел ты?

– Жениться на тебе. У меня даже сомнений не было.

На секунду я вся расцвела, однако сразу же почувствовала неимоверную тяжесть. Значит, у нас могло все сложиться, и я получила бы то, что хочу? Просто не надо было уходить?

– Самое странное, что я расстался с ней как раз перед нашей поездкой к родителям. Я сказал, что все кончено.

Что же я наделала. Ушла, не дождавшись всего чуть-чуть. Неужели все стало бы, как прежде? Еще одна ночь – и все бы наладилось…

– Это ужасно несправедливо, – сказала я.

– Для кого?

– Для всех.

Мэтт улыбнулся. Я смотрела на него, пытаясь запомнить его таким, сохранить эти мгновения навсегда. Потом перегнулась через него к рулю и включила зажигание.

– И все? – удивился он. – Ты меня прогоняешь?

Я кивнула.

– На сегодня хватит.

В душе заныло. Мэтт, я бы никогда с тобой не расставалась. Мне будет всегда тебя не хватать.

– Эмми, подумай еще. О том, что мы говорили сегодня. Ты подумаешь?

Никогда раньше он не смотрел на меня с таким отчаянием. Что же случилось с ним за эти годы? Может, дело в том, что я его бросила? Может, я ему нужна теперь только поэтому? Хочет убедиться, что я с радостью брошусь ему на шею, стоит лишь позвать? Я старалась не думать о том, как быстро надоем ему после. Я старалась вообще не думать.

– Конечно, подумаю, – заверила я.

Потом, впервые за долгое время, я сделала то, что хотела. Я поцеловала Мэтта, поцеловала по-настоящему. Его губы показались немного другими, чем раньше, но я знала, что через минуту различия исчезнут. Все станет, как прежде.

Выйдя из машины, я заглянула в открытое окно. Мэтт потянулся ко мне и коснулся моей щеки.

– Если задержишься, позвони, хорошо? Ты ведь не заставишь меня ждать?

– Хорошо. – Я придвинулась ближе. – Я обязательно приеду.

Со свадьбами связано много суеверий. Одно из них я узнала еще во время собственной помолвки: жених и невеста не должны видеться в день свадьбы, начиная с полуночи. Мэтт хотел устроить себе мальчишник и, наверное, поэтому рассказал мне об этом обычае. Традиция объясняется тем, что невеста в день свадьбы расстается с прошлым. В Древней Греции у невест отбирали игрушки, вещи, даже волосы обрезали – отнимали все, что могло бы им напомнить о прежней жизни. А что в это время делал жених? Да что хотел.

Джош именно этим и занимался: сидел в шатре за единственным столиком, уткнувшись в наручные часы. На столике еще осталась скатерть, хотя вокруг было все убрано. Одиноко горела свеча.

– Двенадцать ноль два, – объявил он, не отрываясь от циферблата. – Двенадцать ноль два. И… девятнадцать секунд.

– Вот и наступил день твоей свадьбы.

– Вот и наступил день моей свадьбы.

Джош попытался улыбнуться, но не вышло. Я осторожно села напротив, не зная, как себя вести. Я боялась не того, что он меня прогонит, а того, что мы снова не придем ни к какому решению, завязнем в спорах. Мы помолчали.

– Ты пропустила речь родителей Мерил, – сказал Джош. – Они подняли тост за верность. С первого взгляда на меня они поняли, что я именно тот человек, который обеспечит счастье их дочери и никогда ее не подведет.

– Прости, что я ушла.

Он покачал головой.

– Ее отец словно специально это говорил. Клянусь, он смотрел на меня с вызовом.

– Думаю, тебе показалось.

– Почему ты так уверена?

– С какой стати ему в тебе сомневаться?.. Ты все решил? Обсудил с Мерил?

Джош пододвинул свечу поближе и стал играть с огнем, приближая пальцы к пламени и отдергивая.

– Я не успел. Она уехала, – послышалось мне, но конечно же, не послышалось. Я так и знала.

Я попыталась справиться с раздражением: наверное, времени действительно не было, поговорят утром. Что мне с того, поговорят они или нет? Я всего лишь хочу, чтобы брат повел себя как честный человек. Или?.. Может, у меня какой-то личный интерес? Привязалась к Элизабет и Грейс. Захотела такого брата, каким он был у них дома.

– Я видела Мэтта.

– Что?

– Да, сегодня. Я почему-то решила, что Мерил видела его в Нью-Йорке. – Я пожала плечами. – А он, оказывается, тут. Представляешь, у него есть ребенок! Его сыну тринадцать месяцев. Правда, странно? Мэтт стал отцом.

Джош опустил взгляд и стал катать шарики из горячего воска.

– Так ты знал?

Брат посмотрел на меня, и без всяких слов стало ясно, что знал. У меня внутри как будто все оборвалось. Мой брат знал. Он знал про Мэтта нечто важное – и даже не подумал рассказать об этом мне.

– Я услышал пару месяцев назад, когда мы устраивали в Нью-Йорке ужин в честь помолвки. Та женщина вроде знакома с его мамой. Не помню точно. Я не хотел тебя огорчать, тем более что не было уверенности, так ли это. Я хотел сначала все проверить.

– Так-то оно, конечно, лучше. Я ужасно рада была узнать это лично от Мэтта.

– Извини.

Мне было уже все равно, что он скажет. Я столько сделала для него за эти выходные, а он!.. Я забрала у него свечку и поставила перед собой. Глупо, но что поделаешь. Джош посмотрел на опустевшее место, потом на меня.

– Эмми, давай больше не будем сегодня об этом, ладно? Поговорим завтра. Сколько угодно. Или… Не знаю, просто сейчас я не могу.

– Так вот в чем проблема, Джош. Ты никогда не говоришь о проблемах. Ты думаешь, если о них не говорить, то они рассосутся сами собой.

Выражение жалости и легкого недовольства сменилось у него на лице злостью.

– С какой стати ты это сейчас сказала? Потому что я сразу же не доложил тебе о ребенке Мэтта? Не зная точно? Кроме того, какая тебе разница? Эмми, вы с Мэттом больше не вместе, у вас у каждого теперь своя жизнь, очнись!

Мы с Мэттом больше не вместе, у меня теперь своя жизнь. Когда его братику исполнилось три года, мы устроили ему настоящий праздник у себя в Нью-Йорке: ешь, пей, смотри мультики, сколько влезет. Навеселившись, он уснул в палатке супермена, а мы с Мэттом легли у него по бокам, в спальных мешках. Мэтт тогда сказал:

– Правда, удивительно? Он знает тебя почти с рождения. Ты для него как член семьи.

Сегодня Мэтт снова предложил мне жить с ним одной жизнью.

– Не знаю, о чем ты, – заявила я, не глядя на Джоша.

– Да? А я знаю. Эмми, сколько можно? Ты ведь и своих рыбачек расспрашиваешь о том же. Хочешь выяснить, как им это удается!

– Что удается?

– «Дождаться любимого»! Ты сидишь там и ждешь, пока Мэтт за тобой вернется.

Я с трудом выдержала его взгляд. Мне хотелось заявить ему, что я все-таки дождалась, но засквозило подозрение, что Джош и так знает. Тогда он видит что-то, чего не вижу я? Что я отказываюсь понять?

– Ты даже не пытаешься понять, – заявил брат. – Ты не представляешь, через что я сейчас прохожу.

– Может быть.

Может быть, я не самая заботливая сестра, но мне надоело спорить. Достаточно, что из-за этого я поссорилась с Бэррингером. Вспомнились его слова, и я постаралась переключиться на что-то другое: я не хотела признавать, что его мнение для меня так важно. И что мне не понравилось, что он с Селией.

С другой стороны, мне надоело выяснять, что же Джош намерен делать. Он ничего не намерен делать. Так и будет сомневаться, пока за него не примут решение другие. Он выбирает путь наименьшего сопротивления, если это можно назвать выбором.

– Эмми, почему ты злишься? Разве не видишь, что мне плохо? Я хочу поступить правильно, но не знаю как. Неужели ты совсем не понимаешь?

Я покачала головой. Разве я могла сказать ему то, что думаю на самом деле? Что в душе он знает, чем все закончится, но тянет до конца, не хочет никого огорчать, хочет, чтобы все были довольны.

Я была уверена, что он женится на Мерил. Иначе давно уже что-то сделал бы.

– Джош, знаешь, чего я не понимаю? Что в тебе такого? Что в тебе такого особенного, что обе женщины все равно хотят быть с тобой?

Джош наклонился вперед, и на секунду мне показалось, что он замахнется и сметет свечу на пол – а он в жизни меня не тронул, даже когда мы были маленькими.

– Хочешь, раскрою страшную тайну? – процедил он. – Я – никто, во мне нет ничего особенного, и рано или поздно они сами в этом убедятся. Они обе лучше меня. Я их не заслуживаю.

Я наклонилась к нему и прошипела:

– Так заслужи.

Мы сцепились взглядами, но больше Джош ничего не сказал. Он не сказал, что решил не жениться. Не сказал, что верность важнее любви, даже если это значит, что ты боишься перемен и не можешь быть честным с самим собой.

Он ничего мне не ответил хотя бы потому, что в этот момент из мрака материализовался профессор Мойниган-Ричардс. Все еще в костюме, в руках – пакет лекарств.

Джош вскочил и поправил галстук.

– Профессор Ричардс! Я не знал, что вы здесь.

– Это я понял, – ответил тот и ушел.

Джош так и остался стоять, по-видимому, решая, бежать ли за профессором. А что Джош мог ему сказать, даже если бы догнал его, даже если бы тот согласился слушать? «Сэр, я правда люблю вашу дочь, просто еще не определился, хочу ли провести с ней остаток жизни или стоит найти кого-то получше».

– Джош, я не знала, что он там. Как думаешь, он нас слышал?

– Думаю, твои вопли было сложно не услышать. Охренеть.

Джош сел и потянул на себя скатерть. Со стола посыпались свеча, цветы, вилка, чаша с влажными салфетками.

– Послушай, он не знает, о чем мы говорили. Можно что-то придумать.

Джош посмотрел на меня невидящим взглядом, словно не понимая, кто я. Мне стало страшно.

– Эмми. Иди-ка ты в другое место.

– И пойду.

Я бросила его в эту трудную минуту, впервые в жизни я поступила с ним так. Я знала, что он останется один в пустом шатре, думая, где профессор Мойниган-Ричардс – бродит в кустах или уже вернулся к жене и все рассказал. Я знала, что Джош расплачется в бессилии, один, в свадебном шатре на заднем дворе наших родителей.

Я ушла, не оглядываясь.