Мои путешествия Конюхов Федор

Глава 5

Кругосветное плавание на яхте «Формоза»

Я объездил и исходил все континенты и все океаны. Но до сих пор меня завораживают дальние странствия, необыкновенные приключения. Я мечтаю о фантастических мирах!

Федор Конюхов

Кругосветная экспедиция на двухмачтовом кече «Формоза»

Маршрут:

Тайвань — Гонконг — Сингапур — остров Ве (Индонезия) — остров Виктория (Сейшельские острова) — Йемен (порт Аден) — Джидда (Саудовская Аравия) — Суэцкий канал — Александрия (Египет) — Гибралтар[126] — Касабланка (Марокко) — Сент-Люсия (Карибские острова) — Панамский канал — Гонолулу (Гавайские острова) — Марианские острова[127] — Тайвань

Старт 29 марта 1993 года. Остров Тайвань, бухта Килун

Финиш 17 августа 1994 года. Остров Тайвань

Плавание длилось больше года (508 дней), так как яхта заходила в порты на всех континентах

6 декабря 1992 года. Остров Тайвань, порт Килун[128]

День жаркий, небо без единого облачка. Сегодня воскресенье, завтра, возможно, мы поедем в столицу Тайваня Тайбей, чтобы посмотреть, как на судоверфи строят яхту, на которой я пойду в свою вторую кругосветку, — «Формозу».

Все заняты делом. Саша Николаенко — любитель бродяжничать по рекам, тайге и болотам родной страны — готовит на завтрак свое фирменное блюдо, тушенку с луком. А Саша Выхристюк, мой друг по экспедиции на Северный полюс, одетый в домашние тапочки и драные спортивные штаны, вместе с капитаном настраивает ванты на нашей яхте «Адмирал Невельской»[129]. Леонид Лысенко — мой учитель и добрый товарищ — все суетится, у него привычка такая: рано вставать, заводить всех нас что-то делать, а к обеду улечься спать. Мы же ходим чумными до вечера.

Прежде чем приступить к завтраку, мы все с умным видом выпиваем по стопочке разведенного спирта. Ох, как это тяжело и противно! Да еще в такую жару на голодный желудок. Но без такой микстуры нам здесь не выжить. Точно так же мы делали в Катманду в Непале. Каждый день перед едой обязательно принимали спиртное, чтобы в печени был алкоголь. Тогда в ней не заведется никакая зараза типа лямблий. И на Тайване надо пить. Тогда ты будешь жить, хотя и можешь стать алкоголиком. Выбора нет. Примерно, как в Америке. Там подсудимому перед смертной казнью предлагают выбор — электрический стул или гильотина. А у нас — или умереть от лямблий, или стать алкоголиком.

26 декабря 1992 года. Остров Тайвань, порт Килун

Рисую разбитый рыбацкий бот, а на втором плане остров Килун. Что-то не идет работа, не могу выбрать объект для написания этюда. Или освещение плохое, а может быть, просто нет настроения. Сижу, созерцаю море и все вокруг. Идет прилив волны, брызги воды долетают до меня, хотя я нахожусь метрах в десяти от прибоя.

Сегодня выходной, суббота. Китайцы отдыхают. У них самый лучший отдых — это сидеть и ловить рыбу на удочку. Но вот уже сколько времени я за ними наблюдаю, ни один еще не вытащил рыбу из моря. Снаряжение у них очень хорошее. Китайцы подходят к рыбалке серьезно и основательно: дорогие спиннинги, специальная одежда, различные сачки и боксы-холодильники для пойманной рыбы. Все есть, только нет рыбы. Да они, наверное, и не расстраиваются. Если кто хочет отведать рыбки, может купить ее в магазине — там ее сколько угодно.

Справа от меня пляж, туда приехала на машине семья. Муж, жена и четверо детей, три девочки и один мальчик. Они собирают на берегу красивые ракушки и камешки, наверное, для домашнего аквариума. На рейде стоят торговые суда, я их насчитал одиннадцать штук. Солнце то выглянет из-за туч, то снова спрячется. Но тепло. Слева на горе далеко видно, как прыгают с дельтапланом и на параплане, красиво смотрятся на фоне неба разноцветные парашюты. Этот вид спорта на Тайване очень развит. Для него создано все необходимое: магазины, где можно купить дельтапланы; клубы, в которых учат летать.

29 декабря 1992 года. Остров Тайвань, порт Килун

Тропический дождь льет ведрами на нашу яхту «Адмирал Невельской», как будто кто-то пропорол бурдюки Господа Бога именно над нашей палубой. Город Килун, расположенный на севере Тайваня, входит в первую десятку городов мира по «сырости» — здесь 270 дней в году идут проливные дожди. «И пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот: и он упал, и было падение его великое»[130].

Приятно сидеть в каюте, пить чай под шум дождя. Я с воодушевлением цитирую Библию для Саши Выхристюка и Саши Николаенко: «В сей день разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились…»[131].

Тогда наш капитан Леонид Лысенко заметил: «Тебе бы, Федор, надо быть священником, а не путешественником. Ты явно не ту профессию выбрал». А я ответил: «Придет время, и я обязательно стану священником».[132]

31 декабря 1992 года. Остров Тайвань, порт Килун

А дождь все идет… Написал цифру 92… и что-то оборвалось в душе. Этот год уходит в прошлое — в мою историю. Он начался с путешествия по Гималаям и закончился в путешествии — только уже на яхте.

Меня самого часто поражает моя жизнь, сколько всего сделано за 41 год. Сколько у меня накопилось опыта, знаний. И страшно, что я не успею все это передать другим. А как бы хотелось… И чтобы смерть пришла тогда, когда бы я сам пожелал ее. «Я пролился, как вода, все кости мои рассыпались; сердце мое сделалось как воск, растаяло посреди внутренности моей»[133]. Если бы мне Господь Бог позволил еще раз родиться, я все равно стремился бы стать путешественником и повторил бы все те экспедиции, которые совершил в этой жизни.

16 января 1993 года. Остров Тайвань, порт Килун

10:00. Идет, не прекращаясь, очень сильный дождь. Если бы у нас в Приморском крае столько вылилось на землю воды за один раз, то нас всех бы затопило. Был бы всеобщий потоп, а здесь люди живут и не знают, что такое потоп. Потому что испокон веков, сколько живет человек на Тайване, столько он строит дороги, дома… так, чтобы их не смывало водой. А это значит, что он не борется с природой, а приспосабливается к ней. Мы спросили у китайцев, сколько они затратили средств на такие хорошие дороги. Они, улыбаясь, ответили, что эти дороги строили еще их прапрародители, это они побеспокоились, а нынешнее поколение лишь содержит их в хорошем состоянии.

21 февраля 1993 года. Остров Тайвань, порт Килун

Вот уже две ночи моя яхта «Формоза» стоит здесь, в Килунском порту. В субботу ее спустили на воду, в воскресенье мы переходили с одного места на другое — в порту много судов, мест нет. Проблема найти стоянку для яхты.

Никак не получается добиться разрешения перегнать яхту в Грин Бей. Здесь что-то не так, кто-то ставит невидимые палки в колеса. С китайцами очень тяжело говорить, тем более делать какие-то дела. Я с утра был в морской полиции, там я ничего не добился. Все обещают помочь, а сами ничего не делают. Плохие мысли лезут в голову. Не так-то просто нам будет вырваться отсюда. Дай Бог, через месяц или два уйти в кругосветку. Даже не знаю, как выйти из этой передряги.

7 марта 1993 года. Южно-Китайское море[134]

Так быстро бежит время. Уже год прошел, как я приехал в Катманду, Непал, для восхождения на Эверест. А сейчас я здесь, на Тайване. Мы получили документы и направляемся в Грин Бей. Сегодня тяжелый день, долго штормовали в море.

13 марта 1993 года. Южно-Китайское море

Мы добрались до Грин Бея. Нам подфартило, мы пришвартовались к рыбацкому боту. Мы поздравили друг друга с завершением плавания вокруг Тайваня. Теперь осталось все подготовить к кругосветке.

28 марта 1993 года

Ночь прошла плохо, я почти не спал. Уже прошли таможню, но мы никак не можем отойти от причала. Проблема за проблемой. На выхлопной трубе дизеля прорвало прокладку, ее нужно заварить. Я включил радио, пробую связаться с Находкой. Берн устанавливает факс на «Формозе».

31 марта 1993 года. Южно-Китайское море

08:00. До порта Гонконг осталось 150 миль. Рядом с «Формозой» прошли дельфины. Ветра нет, идем под двигателем.

00:00. Ночь. Много встречных и проходящих судов. Заступаю на вахту. У нас идут вахты по 4 часа. До Гонконга осталось 50 миль. Вчера по радио я слышал, как Лысенко сказал Артуру во Владивосток, что он сокращает рейс из-за потерянного времени и не будет совершать кругосветное плавание. Это означает, что я останусь один с дорогой яхтой, без знания языка. Что меня ждет?! Какие приключения?! Так, надо настроиться на успех и идти своим курсом.

Погода стоит теплая, но небо без звезд. Скорость ветра 6–9 м/с. Ветер попутный, курс 270 градусов. С 06:00 до 08:00 часов по местному времени мы должны встретиться с яхтой «Адмирал Невельской». С ней мы пойдем вместе до Гонконга.

1 апреля 1993 года. Южно-Китайское море

Увидели землю на подходе к Гонконгу, до входа в бухту осталось 4 мили. День обещает быть хорошим. Сегодня я поскользнулся и упал на трапе, сильно ударил ногу. Испугался, что сломал ее, но слава Богу, все обошлось.

Мы с Берном сидели и считали, что нам надо купить в Гонконге. У нас не работает автопилот, надо будет его починить. На это уйдет много времени. Сломанный мы отошлем в Америку и будем ждать, пока нам отремонтируют его и пришлют назад.

Мы пришвартовались в центральном яхт-клубе Гонконга. Нам разрешили днем стоять у причала, а ночью становиться на буй. Это неудобно и опасно. Постоянно пришвартовываясь, можно задеть чужую яхту.

Идет мелкий дождь. Мы с Берном ходили в город. Гонконг отличается от Тайваня тем, что тут везде небоскребы, яркая реклама и т. д. Сегодня вечером мы с командой ужинаем в ресторане.

7 апреля 1993 года. Гонконг

Как быстро летит время. Вчера вечером Берн звонил в Америку. Они получили наш автопилот и уже ремонтируют его. Дай Бог, к концу недели его получить. Как только получим автопилот, сразу же поплывем в Сингапур.

14 апреля 1993 года. Южно-Китайское море

Заправили полные танки пресной водой. Берн ездил в аэропорт и получил багаж из Америки — наш автопилот.

В 08:30 отошли от яхт-клуба и взяли курс на Сингапур. Погода пасмурная, солнца нет. Ветер северо-восточный. Работает автопилот. Ночью плохо спал. Снились кошмары. Скорость пять с половиной узлов, курс 180 градусов. Настроение плохое. Наступает ночь.

15 апреля 1993 года. Южно-Китайское море

16:00 по Гринвичу, 00 — судовое. Прямо по носу яхты «Формоза» — созвездие Южного Креста, а по корме — Большая Медведица и низко над горизонтом — Полярная звезда. Наш курс 180 градусов — точно на юг. Слезы текут сами собой, и трудно их остановить. Как тут не заплакать!

Три раза я был на Северном полюсе. Когда шел к нему, знал, что над головой светит и дает мне энергию, чтобы я дошел до полюса, Полярная звезда. А когда на яхте «Караана» огибал мыс Горн, над мачтой качался Южный Крест. Я счастлив в этой земной жизни. Я получил от Господа Бога многое. Чем мне его отблагодарить, сколько надо молиться? Гляжу на Южный Крест и как будто вижу его тайную власть надо мною. И я склонил колени, как Авраам перед Ангелом. Мистический трепет я испытал, когда впервые увидел Южный Крест. И я отдался на волю Владыке Святому и Истинному.

23 апреля 1993 года. Южно-Китайское море

20:00 по Гринвичу. Идем без ходовых огней, чтобы проскочить незаметно мимо островов Анамбас[135], откуда в любой момент могут показаться быстроходные катера пиратов. Слово «пираты» никогда не выходило из употребления на просторах Тихого океана, особенно в азиатской его части — у берегов Китая и в водах обширного Филиппинского архипелага, состоящего из одиннадцати крупных и более чем семи тысяч мелких островов и островков. В этом лабиринте и скрываются морские разбойники. Тем более что на большей части островов нет ни полицейских, ни иных представителей власти. Люди там живут первобытной жизнью, добывая пропитание рыболовством и охотой. Такие места — излюбленные для пиратов.

Капитаны судов сейчас и не вспоминают, что недалеко от их курса погиб великий Магеллан. У них одна мысль: побыстрее проскочить этот район и тем самым избежать встречи с хорошо вооруженными современными пиратами. Вчера я говорил по рации на 16-м канале с капитаном французского судна. Он меня любезно предупредил о районе, где могут встретиться пираты, и спросил, есть ли на яхте оружие, чем меня сильно рассмешил: весь арсенал «Формозы» — мое старое охотничье ружье 12-го калибра.

24 апреля 1993 года. Южно-Китайское море

Плывем ночью, при луне. Паруса туго надуты ветром, при каждом порыве «Формоза» резко кренится на правый борт. Но я уже хорошо знаю такелаж яхты и ничуть не боюсь за его крепость.

В 24:00 на вахту заступил Берн. Взял у меня штурвальное колесо и продолжил вести яхту на оконечность полуострова Малакка[136]. Слева по борту острова Анамбас. Я еще не успел дописать в дневнике эти строки, как ванты снова запели свою стремительную песню. Яхта рванулась вперед так, будто хотела унести нас в звездное небо.

26 апреля 1993 года. Южно-Китайское море

Мы очень медленно приближаемся к Сингапуру. По нашему графику 27 апреля мы должны были к нему подойти, но сегодня уже 26-е, а нам еще плыть и плыть. Дай Бог, к 1 мая добраться. За прошедшие сутки мы прошли 61 милю. А по графику мы должны проходить по 100 миль в день.

Ветра нет, паруса хлопают. Заканчивается моя вахта. Ночь напряженная, много рыбацких судов. Плавание в этом районе очень интенсивное.

27 апреля 1993 года. Южно-Китайское море

472 года назад, 27 апреля 1521 года, на острове Мактан (Филиппинский архипелаг) был убит португальский дворянин Фернан Магальяйнш. Но его принято называть Магелланом. Это тот самый, что первым совершил кругосветное плавание.

«Надеюсь, что слава столь благородного капитана не угаснет в наше время, — писал о Магеллане участник экспедиции итальянец Антонио Пигафетта. — Среди многих добродетелей, его украшавших, одна была особенно замечательной: он всегда оставался самым стойким из всех даже при крайних трудностях. Голод он переносил терпеливее других. Не было на земле человека, который бы разбирался лучше, чем он, в картах и мореходстве».

И действительно, слава Магеллана пережила его. Например, спутниковый навигационный прибор, который стоит на нашей яхте и дает точный курс и наше местонахождение, называется «Магеллан».

29 апреля 1993 года. Сингапур

На подходе к Сингапуру, справа по борту, начала просматриваться земля. Оттуда пошел аромат тропических растений. Я вспомнил этот запах, я его вдыхал еще в 1990 году, когда направлялся в Сидней.

Утро жаркое. Да, плохо совершать кругосветное плавание с экипажем. Сил и мыслей нет для философских размышлений. Только одни проблемы, которые трудно выразить последовательно на бумаге. Надо вылечить зуб, сделать пару звонков, заправится, сходить в магазин и т. д. Вот чем забита голова.

9 мая 1993 года. Сингапур

Я проснулся и долго лежал с открытыми глазами, припоминая сны, увиденные этой ночью. Белые поля чистого льда на пути к полюсу. Гулкие нескончаемые лавины с вершины Эвереста. Болота Гыданской тундры, по которым мы когда-то бродили с Сережей Вилковым и моим братом Павлом. Все это я видел и наяву: Бог даровал мне жизнь путешественника. А особенно запомнился сон: в штормовом необъятном океане на горизонте цепь белых айсбергов. Солнце поднялось с востока, и льды Антарктиды стали нежно-розовыми.

Сходил к дантисту. Несколько дней назад прилетел Женя Виноградский, пойдет со мной в плавание. Выдержит ли? После того как я расстался с экипажем яхты «Адмирал Невельской», а это произошло совсем недавно, в марте, я часто задаю себе вопрос: что произошло? Мы столько лет дружили с Леонидом Лысенко! С Сашей Выхристюком участвовали в самой сложной экспедиции к Северному полюсу. А после совместного четырехмесячного плавания наши дороги разошлись. Когда прощались, даже не пожали друг другу руки.

Почему? Может, из-за того, что на яхте уйти некуда? Жизнь на ней ограничена малым пространством. Все, что ты делаешь и даже думаешь, становится достоянием других. За каждым твоим шагом и поступком наблюдают, кто открыто, кто тайком. А когда четверо различных индивидуальностей сосуществуют в течение долгих дней плавания, неизбежно назревают всевозможные конфликты. Не физические, а скорее психологические. Тут уж никого не обманешь.

Нам вместе на одной яхте стало невыносимо тяжело. Идти двумя яхтами вокруг света — слишком дорогое удовольствие. Да и по скорости «Адмирал Невельской» и «Формоза» разные, это вызвало бы дополнительные проблемы.

Я предложил Леониду Лысенко отправить его яхту «Адмирал Невельской» на пароходе из Гонконга во Владивосток, а экипажу перейти на борт «Формозы». Но он не захотел, потому что на «Формозе» был бы матросом, а не капитаном. Да и у троих моих друзей уже остыло желание обогнуть земной шар. Они почувствовали, что это не так просто сделать и не так быстро, как им хотелось бы.

«Кто хочет иметь друзей, тот и сам должен быть дружелюбным, и бывает друг более привязанный, нежели брат»[137].

10 мая 1993 года. Сингапур

Сижу с Женей Виноградским и Берном в офисе иммигрантской службы, продлеваем визу. Нам пообещали прислать парус (стаксель) в среду. На улице идет мелкий теплый дождь. Настроение плохое, не хочется ничего делать. Время летит быстро, и ничем его не остановить.

14 мая 1993 года

Мы отплыли от Сингапура. Вокруг много кораблей. Идет мелкий дождь. Несем вахту по четыре часа. Всех запугали пираты. Большие суда светятся, как новогодние елки, боятся темнеть. А вот яхты, наоборот, выключают все огни, чтобы быть незаметными.

15 мая 1993 года

Пытался вызвать русские суда, но никто не отозвался. Все боятся, а вдруг яхта вызывает на помощь, а это лишние хлопоты. Лучше оставаться в неведении. Да, народ сильно запуган пиратами.

Погода в Малаккском проливе однообразная. После восхода солнца небо безоблачное и ветра нет. К обеду появляются небольшие кучевые облака, начинается легкий ветер. К середине дня ветер усиливается, а после обеда проходит сильный дождь с грозой, который сопровождается шквалами. К вечеру дождь перестает, и наступает тихая и ясная ночь.

До острова Ве осталось 109 миль. Заступил на вахту, глаза слипаются. Яхту бросает, ветер очень плохой, дует прямо в нос. Нам надо идти по курсу 280 градусов, а мы идем 330 градусов. Я молю Бога, чтоб скорее закончилась ночь. Разыгрался шторм, дождь со шквалом. Ветер не дает продвигаться вперед. За вахту прошли только 8 миль.

Шквальный ветер

19 мая 1993 года. Остров Ве

При шквальном ветре, под оглушительные раскаты грома и сверкание молний «Формоза» еле протискивается между двумя мысами в глубоко спрятанную тихую бухту индонезийского острова Ве. Без подробной лоции и точной карты найти бухту на фоне заросшего тропическим лесом гористого острова очень трудно. Мысы с множеством коралловых рифов словно охраняют вход вглубь острова от недобрых людей. И уж коли пропустили нас, видимо, не значатся за нами большие грехи.

На острове Ве, в бухте Сабан, можно было бы остаться, построить хижину из пальмовых листьев и жить в покое и безмятежности. Говорят, что Ве — один из прекраснейших в мире островов. Наверно, так оно и есть, во всяком случае я красивее островов не видал.

20 мая 1993 года. Остров Ве

Вчера вечером зашли в бухту. Мы планировали зайти в бухту Сабан для заправки, но так вышло, что нам придется задержаться тут, чтоб отремонтировать двигатель, а то он заглох. Мы бросили якорь в южной стороне, а на северной стороне стоит небольшой город Сабан. Все легли спать.

4 июня 1993 года. Остров Ве

В 12:00 «Формоза» вышла из бухты Сабан. Мы покидаем остров Ве и берем курс на запад. Прекрасная погода, свежий юго-западный ветер. Но высокие перистые облака над мачтами не могут обмануть меня. Барометр падает медленно, но неуклонно. К ночи погода испортится, и Индийский океан встретит нас по-мужски.

5 июня 1993 года. Индийский океан

Меня часто упрекают в том, что я честолюбив, тщеславен. Я и не стесняюсь признаться в этом. Ведь большинство людей также тщеславны и честолюбивы, но почему-то скрывают это под маской таинственности, а в результате остаются всегда на задворках жизни, не стремясь достичь своих собственных высот. Или стесняясь сделать это.

Мне часто задают вопрос, что, кроме самолюбия, толкает меня в такие рискованные путешествия? Ответ же прост. Я — искатель приключений и давно вынашиваю идею трижды обойти планету на яхте без заходов в порты. Но идея эта стара, как и наш мир. Готовясь к плаванию на своих каравеллах, Христофор Колумб в какой-то степени «втирал очки» испанскому королю и королеве, когда говорил о заокеанских сокровищах. Он просто искал нечто новое. Любознательность и любопытство были и остаются одним из важнейших рычагов человеческого прогресса. Если мы такие патриоты своей страны, если мы действительно любим свой флаг, то почему же мы не стремимся быть первыми?

На Эвересте первым был флаг англичан. Эдмунд Хиллари и Тенцинг Норгей[138] — участники английской экспедиции, и флаг этой страны они подняли над планетой. Не мы первыми стояли на Северном и Южном полюсах. Первый русский отправился покорять планету на яхте «Караана» только в 1990 году, а почти на сто лет раньше первым человеком, в одиночку обогнувшим земной шар под парусами, был американец Джошуа Слокам на яхте «Спрей». Огромный временной разрыв!

Я не славлю иностранцев, не преклоняюсь перед ними. Я просто хочу, чтобы мы хорошо знали историю путешествий и имена первопроходцев, если мы такие правдолюбы. Мое плавание на «Караане» не было организовано государством. Наоборот, наши партийные чиновники прилагали все силы, чтобы помешать моему старту. Но он состоялся благодаря генеральному директору страховой компании «Дальроссо» Владимиру Шахову. Наряду с бизнесом ему небезразличен и престиж страны, честь ее и достоинство. Еще до начала моей экспедиции он знал, что идет на большой риск, покупая в Австралии яхту для моего путешествия. Но сделал это, и благодаря Володе Россия вышла на просторы Мирового океана не только своими военными кораблями, но и спортивными яхтами.

По возвращении из плавания я в каждом интервью говорил, что не было бы моего кругосветного путешествия, если бы не Володя Шахов, генеральный директор страховой компании «Дальроссо». Но пресса почему-то об этом умалчивала.

22 июня 1993 года. Индийский океан

01:30 по Гринвичу. Ночь уже на исходе, белесоватым светом занимается заря, тихо гаснут звезды. С юго-востока дует слабый ветерок. Могучим покоем веет от океана. С каждой минутой панорама горизонта расширяется, а небо делается глубже. По нему плывут несколько белоснежных облаков, прихваченных по краям цветом золота. Из океана всплывает багровый шар солнца.

30 июня 1993 года. Индийский океан. Остров Диего-Гарсия

Мы уже три дня стоим на этом острове в красивой лагуне. Американские солдаты, у них здесь военная база, ремонтируют топливный танк на «Формозе». Я лежу и читаю притчи Соломона из Библии. Царь Соломон совершенно правильно думал, молясь так: «Нищеты и богатства не давай мне, питай меня насущным хлебом, дабы, пресытившись, я не отрекся от Тебя и не сказал: «Кто Господь?», и чтобы, обеднев, не стал красть и употреблять имя Бога моего всуе». Так коротко, но поучительно выразил свое отношение к счастью царь Соломон.

Истинное счастье не зависит от величины богатства. Христос дал нам совет, как следует поступать, чтобы уберечься от лишних печалей: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут». Он знал, что людям присуща страсть к накопительству. Существует анонимное определение счастья: «Чуть-чуть больше того, что у меня есть». Лишь только мы приобретаем одно, как нам уже хочется другого. В конце концов мы покидаем этот мир неудовлетворенными, не успев приобрести всего. Это неправильно.

Есть такая арабская притча о несчастном царе. Царь, пытаясь найти причину своей неудовлетворенности жизнью, стал расспрашивать астрологов, и те сказали, что он может решить проблему, если найдет по-настоящему счастливого человека, возьмет у него халат и наденет на себя. Царь немедленно отправился в путь. Сначала он постучался в дверь, где жил богач, ибо естественно было искать счастливца среди богачей. Но здесь у него ничего не вышло. Тогда он обратился к человеку, наделенному знаниями и мудростью. Тут ему снова не повезло. Потеряв всякую надежду он наконец наткнулся на бедняка. Тот за работой распевал песню и на расспросы ответил, что вполне счастлив. «Продай мне свой халат! — воскликнул царь. — Я дам тебе за него мешок золота!» Бедняк рассмеялся: «Я бы охотно подарил его тебе. Только ведь у меня нет никакого халата».

Это всего лишь притча. Но она хорошо дает понять, что богатство не равнозначно счастью. Это не значит, что мы все должны быть бедными, но и не должны стремиться к накоплению вещей, бесполезных в нашей жизни и только отягощающих ее.

7 июля 1993 года

Я лежу в полной темноте, распластанный на койке своей кормовой каюты. Мучительно болит спина. Два дня бушевал шторм, ветер гнал «Формозу» к Сейшельским островам[139]. Держать на курсе яхту очень тяжело. Через каждый час мы сменяли друг друга у штурвала, но я еще подолгу стоял возле рулевого и помогал ему выдерживать курс.

Южный штормовой ветер принес холод из Антарктиды. Он беспощадно пронизывает того, кто стоит на палубе. Я припоминаю, как с большим трудом отстоял свою вахту. Но отойти от штурвала уже не было сил. Меня всего сковало. Мое тело одеревенело, я не мог пошевелиться. Друзья дотащили меня до каюты и уложили на кровать, словно столетнего старца на смертный одр. Затем все ушли на палубу, я остался один. Я слышал, как ветер усилился, как парни сменили паруса на штормовые, как вода с шумом проходит по палубе. Но я уже ничем не мог помочь им. Я лежал недвижимый.

Ко мне в каюту зашел Женя, принес какую-то таблетку и сказал, что она очень сильная. Надо выпить и постараться заснуть. Я еще попросил снотворного, чтобы быстрее уснуть и забыться от резкой боли.

10 июля 1993 года. Индийский океан

Тихая лунная ночь. Волны размеренно катятся с востока на запад. От южного горизонта до северного протянулся, словно серебряный свиток, Млечный Путь. Переливчатое журчание воды из-под форштевня «Формозы» кажется мне звуками его серебряных струн. В такую ночь как хорошо идти под парусами в кругосветном плавании, как хорошо лежать на палубе, освещенной луной! Звезды висят так низко, что если протянуть руку, то можно до них дотронуться. Кажется, что тебя несет по морю и возносит к поднебесью некий крылатый дух. И ты не испытываешь страха, а напротив, пребываешь в состоянии радости и восторга.

Мне 42 года. По традиционным японским представлениям, этот возраст считается опасным для мужчин (чтение цифр 4 и 2 совпадает с чтением слова «смерть»). Я объездил и исходил все континенты и все океаны. Но до сих пор меня завораживают дальние странствия, необыкновенные приключения. Я мечтаю о фантастических мирах! Близкие друзья и моя семья часто пытаются остановить меня. Говорят, что пора расстаться с фантазией. Фантастических миров не существует — это воображение и вымысел! Уже нет неоткрытых островов, нет мест, где бы не ступала нога человека. Так, как живешь ты, может жить только школьник, начитавшийся приключенческих книг. Душой я понимаю и соглашаюсь с моими оппонентами. Но в глубине моего сознания еще осталось детство, с годами оно не выходит из моей телесной оболочки. И я этому рад.

Меня пытается учить, как жить, даже мой сын Оскар. Он часто говорит мне, что надо купить, где жить, на что обращать внимание. Я с ним не спорю, может быть, он и прав. Но мне страшно сознавать, что именно мой сын не хочет связывать свою жизнь с приключениями и фантазией, а выбрал путь, по которому идут многие в нашем ХХ веке.

30 августа 1993 года. Индийский океан

В 19:30 включил радиостанцию на 16-м канале. Вызвал идущий с правого борта по направлению к Суэцкому каналу российский контейнеровоз. Обратился с просьбой, чтобы передали радиограмму о моем местонахождении в Находку, начальнику Приморского морского пароходства. В ответ услышал всего одно хамское слово… И сказано оно было с ненавистью.

Сразу испортилось настроение. На душе от этой встречи осталась какая-то грязь. Почему существуют такие люди? Есть ли предел их бескультурью?

2 сентября 1993 года. Суэцкий залив

Ветер не стихает, достигает 28–34 узлов. Стоять на якоре в бухте Тор опасно. По очереди несем вахту. Если, не дай Бог, «Формозу» сорвет с якоря, то нам будет трудно успеть запустить двигатель и удержать ее на месте. Вокруг рифы и скалы, до них не больше 20–30 метров. А ветер с Синайской пустыни ничто не задерживает.

Не думал, что в узком Суэцком заливе бывают такие ветра. Небо чистое, светит полный диск луны, ни одной тучки, ни облачка. Вчера сделал рисунок мечети на берегу, а за ней три вершины: гора Синай[140] — 2285 метров, за ней гора святой Екатерины[141] — 2642 метра и вершина без названия — 2586 метров.

Сейчас моя вахта. Смотрю по пеленгу[142], не сносит ли яхту к рифам, держит ли якорь. Сколько было в моей жизни вот таких напряженных часов. Любая из экспедиций была испытанием характера, в опасностях выявлялась моя реакция на стресс, границы моих физических возможностей. Не счесть, сколько критических моментов на грани жизни и смерти было у меня… Часто задаю себе вопрос: не искушаю ли я Господа Бога, не слишком ли далеко я захожу в поисках приключений?

11 сентября 1993 года. Суэцкий канал

У меня на «Формозе» два матроса — русский Женя Виноградский из Екатеринбурга и китаец Цай Шинпин с Тайваня. Мы зовем его Тони, так легче и проще. Я полагаю, что не вправе заставлять их делать то, чего не смог бы выполнить сам, причем безукоризненно. Сейчас вахта Евгения (его имя в переводе с греческого означает «Благородный»). Съежившись, с потемневшим от загара лицом, он сидит за штурвалом. Отрешенно смотрит глазами человека, мысли которого витают где-то далеко.

«Чертовски тяжелый денек», — сказал я. Но Женя не обратил на меня ни малейшего внимания. О чем он сейчас думает? Может, о трех своих экспедициях в Гималаи? Его кудрявые волосы поседели за последнее время. Он весь похудел, хотя до моей худобы ему еще далеко. Но глаза не потеряли своей великолепной остроты и живого блеска.

Женя Виноградский удивительно спокойный и сильный парень. Но долгое плавание вызывает у людей ненависть к морю, к яхте и ее команде, ко всему вокруг. Женя стал раздражительным и молчаливым. Когда в 1992 году мы штурмовали Эверест, мы были друзьями. По-видимому, остаемся ими и сейчас. Но уже не восхищаемся друг другом. Разговариваем сдержанно, каждый из нас контролирует себя, чтобы не сорваться. Все мы устали, все мы тоскуем по своим семьям, хотя ни за что не сознаемся друг другу.

У Тони в мае этого года родился сын, молодой отец еще не видел его. Женя наверняка думает о своей дочке, она скоро должна выйти замуж. Мне бы хотелось узнать, как там мой сын Оскар, учится в университете или уже бросил его? Мне бы хотелось обнять дочурку Танюшу, которую люблю больше всего. Ради своих близких я готов сейчас же попасть домой. Но еще так много миль до родной бухты Врангеля.

Удачно прошли Суэцкий канал. Кажется, все позади. Так нет, наш лоцман захотел, чтобы я его высадил на берег не в порту, а в бухте, где стоят рыбацкие боты. В поселке на берегу бухты живут его родители.

Мне показалось несложным пройти к причалу сквозь тесно стоящие катера и малые суда. Но как только «Формоза» вошла в эти дебри, я понял, что мы попали в ловушку: везде веревки, буи, якоря, швартовые… Перед самым причалом по звуку работающего мотора я понял, что «Формоза» намотала на винт веревку. По инерции яхта подошла к причалу. Лоцман поблагодарил нас, взял деньги за свою работу по проводке через канал и быстро ушел. А нам расхлебывайся с этими путами, которые здесь понаставлены. Как освободить винт «Формозы»? Надо нырять в грязную воду. Никто из членов моей команды не проявляет инициативу. Все очень хорошие пловцы в чистой воде, когда на пляже на них смотрят смазливые девушки. А здесь не перед кем красоваться. Стало быть, нырять мне.

Погружаюсь в воду под корму яхты. Все скользкое, противное. В темноте нащупываю вал, затем винт, пытаюсь освободить их от веревки. Не выходит. В глазах чернеет. Надо всплывать за воздухом. Поднялся на поверхность, сделал глубокий вдох и снова ныряю. Веревка немного поддается, но до конца распутать не успеваю, снова вынужден всплыть. Женя и Тони дают мне советы. Ныряю в третий раз. Веревка не поддается, рот полон гадости. Сколько раз еще придется нырять?

Корпус яхты оброс морскими желудями (балянусами). Острые ракушки впиваются в кожу, кровь смешивается с грязной водой. Мне советуют взять нож. Какой тут к черту нож, если веревка типа «Геркулес» — в середину вплетена стальная проволока, ее не перережешь ножом. Сколько проходит времени, не знаю. Вверх-вниз, вверх-вниз. Наконец винт чистый, остается освободить перо руля. Но это легче. Всплываю весь в мазуте и еще в чем-то. Парни помогают мне подняться на палубу. В желудке у меня булькает вода с нефтью и грязью всей бухты. В нее, наверное, сливают все нечистоты Порт-Саида[143]. Рвота подкатывается к горлу, и я спешу в свою каюту, в туалет, чтобы никто не видел, как я буду очищать желудок.

3 октября 1993 года

06:00 по Гринвичу. Думая о Васе Шишкареве, вспомнил прошедшие годы и себя — новичка в полярных путешествиях. Вася обучал меня азам этого сложного дела. Например, как построить эскимосский дом — иглу. Начинает он с того, что выбирает снег. Говорит: «Надо знать свойства снега и его строение. Чтобы он был достаточно плотным по всей толщине, не слишком твердым, но и не слишком рыхлым». Берет ножовку с крупными зубьями и ею проверяет сугробы. Наконец находит то, что нужно — снег голубовато-молочного цвета, — и с азартом режет «кирпичи». Затем лыжной палкой очерчивает круг — его диаметр зависит от того, какое ты хочешь построить иглу, на сколько человек. Мы строим на двоих, небольшое.

Я слушаю его поучения и режу «кирпичи», как он показал, а он укладывает их по кругу. Они кладутся по спирали до замка свода. Стенки наклонены внутрь. Последний кирпич подгоняется по размерам, им изнутри заделывают верхнее отверстие. На всю эту работу ушел час, после чего Василий позвал меня на новоселье. На четвереньках я вполз в иглу и сразу почувствовал тепло. Мы зажгли свечу и примус. Температура в нашем снежном доме повысилась, стало уютно.

Вася Шишкарев сыграл большую роль в моей жизни. Я многому у него научился, с его помощью познал Арктику по-настоящему.

9 октября 1993 года, Средиземное море

Заходим в Тунисский пролив. Ветер меняется на встречный. Над нами нависла большая туча. Пришлось менять паруса. Ветер держится на отметке 20–21 узел, скорость яхты 4 узла. Как я хочу спать. Всю ночь не спал, то ставил, то убирал паруса.

Когда Женя и Тони были на вахте, много судов проплывало рядом, вот я и контролировал ход яхты. Когда я ехал служить в Сальвадор, то мой отец, ветеран Великой Отечественной войны, говорил мне, чтоб я запомнил три правила, как остаться в живых на войне. Первое правило — не спать, а если и спать, то так чутко, чтоб слышать, как жужжит муха. Второе правило — не пить спиртного. А третье правило — не иметь никаких дел с женщинами. Так вот, сегодня, когда я работал с парусами, Тони спокойно спал, хотя стоял такой грохот на палубе, что мачта вся содрогалась. Да, Тони было бы тяжело на войне.

29 октября 1993 года

Ветер хороший. Мы идем прямиком в Касабланку, у нас закончились вода, газ, продукты. Мы просто не дойдем. Продуктов осталось дней на 15–20. Хочется идти в океан, я очень не люблю заходить в порты. Но с нашим запасом провизии рисковать нельзя.

Небо затянуло тучами. Давление низкое. Поднялась большая волна. Ветер восточный 20 узлов. Послушная «Формоза» идет на автопилоте, сама, без управления рулевого.

Женя ходит грустный, он хочет уехать в Россию. Я его понимаю, ему тут скучно. Одна и та же работа, одни и те же люди, один и тот же пейзаж. Тони мне утром сказал, что если Женя уедет, то и он улетит на Тайвань. Конечно, мне хочется, чтоб они остались, но идти в одиночку мне не привыкать. Так даже интересней. Никто не будет отвлекать от мыслей. Пусть для них это будет проблемой, что они не обошли вокруг света.

14 ноября 1993 года

Из Касабланки (Марокко) началось мое новое одиночное приключение на яхте «Формоза». Я буду жить, словно птицы, которые живут в море. Сейчас они будут моими друзьями, с ними я буду переносить все перипетии морской жизни. Они не предадут меня и не бросят в трудную минуту. Я остался один, вернее вдвоем с «Формозой», а она никогда меня не предаст.

17 ноября 1993 года, Атлантика

Ночь холодная, хочется спать, но нельзя — идут пароходы. Пил кофе и представлял, каким был в жизни Иисус Христос. Наверняка Иисус был красивым. Человек по своей природе красив. А если он ведет нормальный образ жизни, то он и остается красивым. А Христос — идеал для всех людей.

Небо затянуто тонкой пеленой, солнце светит сквозь эту пелену тускло и грустно. Сегодня был хороший день. Я отдохнул. Буду смотреть за пароходами, «Формоза» идет как раз через генеральные курсы судов, идущих из Гибралтара на Канарские острова[144].

Вспомнил хорошую притчу: «Прохожий остановился у строящегося храма и спрашивает рабочего:

— Что ты делаешь?

— Камни таскаю, — отвечает он.

Он спрашивает второго рабочего:

— А ты что делаешь?

— Зарабатываю деньги, чтоб кормить семью.

Он спрашивает третьего:

— А ты?

Рабочий с улыбкой ему отвечает:

— Строю храм.»

Вот так, у меня на яхте были матросы, они просто сидели, а я их вез. У них никакого не было интереса в плавании. Они не хотели обойти вокруг света, вот и не выдержали.

28 января 1994 года. Южная Атлантика

Я мечтал, что в Карибском море[145] буду ловить на крючок марлина (меч-рыбу). Но, увы, сейчас не до того: ветер 30–35 узлов, шторм не дает расслабиться. Такой ветер был постоянно в моем одиночном плавании на яхте «Караана». Меня потом спрашивали, ловил ли я рыбу. Я отвечал, что за все время не поймал ни одной рыбешки. Мои друзья были разочарованы: как это так, находиться в океане семь месяцев и не поймать ни одной рыбешки?! А вот так. Сильный ветер, большая скорость, палуба яхты уходит из-под ног — тут не до рыбалки.

31 января 1994 года

Кристоболь, на входе в Панамский канал

Здесь, в Панаме, бюрократических проблем хватает, как и у нас в России. Я много где бывал и заметил, что в тех странах, в которых тянутся к социализму, народ не хочет работать. Зато в капиталистических странах везде чистота, порядок, культура.

Сегодня весь день ушел на пробивание визы и разрешения на проход Панамского канала.

1 февраля 1994 года, Кристоболь

Ночь, я не сплю. Сильный ветер. «Формоза» немного дрейфует и не держит якорь. Как я не люблю стоять в порту, все пристают: то таможня, то иммиграционная служба. Одни проблемы, и никакого тебе отдыха.

В последнее время на меня напала лень. Мне не хочется писать книгу, вести дневник, даже читать. Я только лежу и мечтаю. Как говорил Эпикур: «Для облегчения наших страданий следует избегать тягостных мыслей и думать о приятном».

Небо затянуто тучами. Ветер не прекращает дуть. Мне сегодня надо столько всего сделать. Надо пойти в иммиграционную службу, поставить визу, потом в таможню, затем к капитану порта. Но в такой ветер бросать «Формозу» нежелательно, на якорь я не надеюсь.

Выполнил работу: заменил тавот в муфте гребного вала, откачал воду из трюма, залил топливо. Ветер немного стих, а потом снова усилился.

6 февраля 1994 года

Я так счастлив, что прошел Панамский канал. Проход канала изматывает. Хочется посоветовать всем яхтсменам, чтоб не ходили через Суэцкий и Панамский каналы. Этот путь изматывает душу и забирает деньги, а также бьет яхту. Лучше идти через мыс Горн.

Вот я и добрался до Тихого океана. Я смотрю на него, и слезы катятся из глаз. Что же ждет меня на пути? Отсюда уже виден дом.

24 февраля 1994 года. Тихий океан

Проснулся в пять часов, когда только начался рассвет. Я люблю наблюдать, как зарождается день. При восходе солнца нет ничего блаженней, чем читать молитву Господу Богу Иисусу Христу. С утра планировал заменить стаксель легкой генуей, сменить топливный фильтр в двигателе, запустить двигатель и зарядить аккумуляторы. Но вместо этого выпил кофе со сгущенным молоком и прилег с книгой в руках. Потом захотелось набросать проект устава школы путешественников. Написал первые строки — какой должна быть эта школа, и тут мои мысли поплыли в другом направлении, в другие края: начал вспоминать детство, родителей, друзей и мое теплое Азовское море. Эту память тяжело удержать на палубе «Формозы». Она там, в детстве, с моими друзьями, там, со стадами коров, которых я пас, и как пастух получал каждый день по одному рублю. На эти деньги я покупал книги о полярных странах и приключениях в джунглях и американских прериях.

Но как бы далеко ни находилась моя память, тело мое поднялось и пошло подбирать шкоты стакселя. Ветер немного отвернул, и требовалось мое вмешательство, чтобы яхта шла в нужном направлении.

Подбирая шкоты, я нечаянно посмотрел за борт. Рядом с «Формозой» плыли стаи рыб и между ними — большие золотистые дорады. Я тут же забыл о парусах — во мне проснулся азарт охотника. Быстро достал из каюты подводное ружье, положил «Формозу» в дрейф — расположил паруса так, чтобы яхта не двигалась вперед, оставалась на месте. С трудом натянул ласты на опаленные солнцем тощие длинные ступни, надел очки на лицо, обвязался веревкой, чтобы не унесло далеко от «Формозы», и спрыгнул за борт.

Кто-то спросит, а как же акулы? Да, Тихий океан — излюбленное место акул. Тридцать видов из них нападают на человека. Если одна из таких убийц окажется рядом с вами, никогда нельзя предугадать, как она себя поведет. Но при виде дорад я забыл об опасности: я уже давно не ел свежей рыбы, а пища из кладовой моей каюты так надоела! Каждый день рис или спагетти, а рыба у меня только консервированная — в масле и в томатном соусе. При таком рационе не станешь обращать внимания на акул — сам становишься пострашней акулы.

Мое появление распугало дорад. Как ни всматривался я в темную глубину, их не видно. Остались только мелкие рыбешки типа плотвы. Решил подбить этих хотя бы штук пять — на жареху пойдут. И вот одна, вторая загарпуненная рыба. Я их складываю на палубу, подтягиваясь за фальшборт. Положил рыбешку — и снова под воду. После того как загарпунил пятую, вылез на палубу… и остолбенел. Вместо пяти рыбешек только одна, которую я еще не снял с гарпуна. А где же остальные?

А дело в том, что вокруг яхты, как стервятники, кружат чайки. Они-то и украли мою добычу. Ах, такие-сякие! Я со злостью запустил в них пятой рыбешкой и пошел на камбуз готовить спагетти.

7 марта 1994 года. Тихий океан

Двигатель работает 13 часов. Ветер 7 узлов, но встречный, бьет точно в нос «Формозы». Вправо поворачивать нельзя, там земля. Ночь темная. Вечером поймал двух тунцов. Одного засолил, а второго сразу приготовил.

Ночь будет неспокойной, из-за близости берега. Я вообще не люблю ходить вдоль берега. Одни проблемы. Вот сегодня чуть не намотал сеть рыбацкую на винт. Рыбаки протянули свои сети на полбухты, и их совсем не волнует, как там будут проходить суда.

Ветер стих. Океан, как зеркало. На небе нет ни одной тучки, там только солнце. Под навесом, в тени, я читаю книгу Джона Газуэлла «На “Трекке” вокруг света». Меня интересует, как он прошел Панамский канал и шел до Гавайских островов[146]. От Панамы до Гавайев очень трудный переход для яхты. Газуэлл прошел 5400 миль за 62 суток.

15 марта 1994 года. Тихий океан

Я возмущен, на топ мачты села птица, прямо на ветроуказатель. Боюсь, что она его сломает. Ничего не могу с ней поделать. И кричу, и свищу, а она все сидит.

Я как-то не могу понять погоду, ветер есть, а нет скорости. Ветер дует с севера, волна идет с запада. Да что такое?! Над «Формозой» кружат и кричат птицы. Видел в воде двух дорад, но на крючок они не клюнули.

Я спал часа два в своей каюте, там не так жарко. Проснулся от карканья, вышел на палубу, а там птиц штук 15–20. Пошел варить суп. А на палубе шум не стихает. Каждая птица ищет себе хорошее место на ночь.

31 марта 1994 года. Тихий океан

Да, эта кругосветка меня вымотала. Вспоминаю «Караану», она проходила в день по 120–130 миль. А здесь 60 миль пройти — и то большая проблема. Проходят один за другим шквалы, ветер с дождем. Налетает сильный ветер и тут же через 5 минут стихает. Я устал и хочу хоть несколько минут отдохнуть. Легче там, где ветер постоянный. А здесь по десять раз на день ставишь и убираешь паруса.

17 апреля 1994 года. Тихий океан