Большая книга приключений и загадок Кузнецова Юлия

II

Корки выбрался из кучи листьев и понесся, как сумасшедший. Он и сам не знал, откуда у него эта странная способность – где бы он ни находился, он всегда мог найти дорогу домой.

Никто никогда не рассказывал Корки, что в течение нескольких лет над его матерью в душном подвале заброшенного дома неподалеку от зоопарка ставил эксперименты сумасшедший ученый-нейрохирург. Он делал операции на мозге лисы, пытаясь привить ей умение понимать человеческую речь. Параллельно он проводил с лисой тренинги и электростимуляции мозга. Измученная лиса мечтала только об одном – вернуться домой. Как-то раз ученый не пришел в лабораторию. Через несколько месяцев дворничиха из соседнего дома обнаружила в подвале мертвую лису и несколько лисят. Это был Корки и его братья.

Лисят решено было отдать в зоопарк. Но по дороге Корки сбежал и вернулся в подвал.

Он унаследовал от матери страстное желание попасть домой, но его домом был не лес, где ученый поймал его мать, а подвал, в котором он родился.

Тогда было решено отправить умного лисенка в Уголок Дурова. Добрые люди, много еды и приятных запахов, новые друзья, любовь детей, приходивших на представления, – это и стало новым домом Корки. Он был счастлив.

Вперед, вперед! Мешают только веревки – волочатся сзади и цепляются за все подряд.

Корки так увлекся, что не заметил сигналов опасности: запаха влажной шерсти, шороха и нетерпеливого поскуливания.

Первая собака бросилась ему на загривок. Она была огромная и лохматая. Вторая, трехлапая, уцепилась зубами за пышный хвост, который так любили гладить дети.

Третья, крошечная и ободранная, тявкала и норовила ухватить Корки за шею, целясь туда, где была привязана записка.

Корки дернулся вправо, влево, куснул огромную собаку. Крошечная собака подпрыгнула и вцепилась в горло Корки, но соскользнула.

Корки понял: его спасет только голос. И он завыл. Завыл так, как воет после представления волк Кроша, когда ему одиноко.

И собаки отшатнулись. На секунду.

Но секунды было достаточно, чтобы рвануть вперед, как лошадь Искра, и оставить ошарашенных преследователей позади.

Крошечная собака опомнилась первая. Она бросилась за лисой и ухватила зубами одну из веревок. Но Корки снова рванулся, и веревки соскочили с его исхудавшего в плену тела.

Свобода.

У лис всегда хмурое выражение морды, но сейчас, если бы кто-нибудь увидел Корки, он решил бы, что лисенок улыбается.

III

– Гипноз? – повторил Миша, перекрикивая шум машин, – нет, никогда.

Они стояли возле светофора у спорткомплекса «Олимпийский» на проспекте Мира. Впереди виднелся Уголок Дурова со скульптурами животных, но, казалось, потоку машин не будет конца.

– Ты не умеешь его проводить, Мак!

– Я научусь. Есть хороший интернет-курс.

– Я не хочу, чтобы ты гипнотизировал меня, научившись по Интернету!

– Ерунда. Я уже столько интернет-курсов закончил. Я 3Dmax освоил!

– Создавать трехмерные модели для мультиков и лезть ко мне в голову – не одно и то же.

– Я пройду онлайн-экзамен. Поверь мне, онлайн-экзамен – это вещь. Мои мультики каждый день сотни человек на Youtube смотрят.

– Нет! – сказал Миша.

А про себя подумал: «Если он узнает про… Нет, лучше и не думать… Хотя Катя и считает, что тот поцелуй не имел никакого значения».

Поток машин остановился.

– Зеленый, пошли!

Миша дернул Мака за руку.

– А вот и Маркиз, – сказал Мак, подходя к Уголку Дурова, – ну что, ламер, удалось что-нибудь нагуглить про Родзевича?

Толпа детей и взрослых у входа заволновалась: подходило время представления, а пускать еще не начали. Маркиз молча покачал головой.

– Он у них не работает?

– Р-работал. Но некоторое время назад исчез. Они сказали, в связи с некрасивой служебной историей, в подробности которой меня не посвятят, потому что я потенциальный зритель.

– Надо было мне пойти, – начал кипятиться Мак, – показал бы я им зрителей!

Миша перевел взгляд на вход. Потенциальных зрителей полно, а никто их не пускает. Бред какой-то. Интересно, что Катя думает о цирках? Как относится к дрессированным животным? Наверное, презирает их и предпочитает диких и своенравных, под стать своему характеру.

Сам Миша не любил никаких – ни диких, ни дрессированных. Он не доверял животным. Ему в очередной раз стало стыдно перед Катей – за свое негативное к ним отношение.

– Да какая разница, что случилось с этим р-работником, – убеждал тем временем Маркиз Макинтоша, – все равно на его грузовике «хлеб» не написано!

– И что ты предлагаешь делать? – разозлился Мак.

– М-может, еще п-покопаем в Интернете?

– Интернет – не бездонная бочка, ламер. А вот у тебя в мозгах я бы покопал!

– У м-меня в м-мозгах? – испугался Маркиз.

– Да! И раскопал бы, куда ты сваливаешь каждый вечер! Может, преступникам помогаешь?

– Я?!

– Ха, Миха, а давай на нем гипноз проверим? И без онлайн-экзамена сойдет!

– Не н-надо!

– Тогда колись!

Мак схватил Маркиза за грудки. У того расширились от ужаса глаза, задрожали губы. Он даже и не делал попыток сопротивляться.

– Ай, помогите! – вдруг закричал кто-то из толпы. – Тут собака бешеная!

Толпа рассосалась: люди кинулись к пешеходному переходу и машинам. А на пустом крыльце осталось только грязное лохматое животное.

– Это не собака, – сказал Мак, отпуская Маркиза, – это лиса.

– Б-бежим?

– Погодите, – попросил Миша, – давайте хоть позвоним в Уголок Дурова, скажем, что у них животное сбежало.

Все еще движимый стыдом за свою нелюбовь к животным, он направился к опустевшему крыльцу и нажал кнопку звонка.

– Подождите еще пять минут! – раздраженно отозвались из-за двери. – Мне осталось пол домыть!

– Я не на представление, – объяснил Миша уборщице, – у вас тут животное сбежало. У порога стоит. Лисица, кажется.

– Животное? – всполошились за дверью. – Ладно, стой там, держи его, я за служителями сбегаю.

Послышался грохот, с которым поставили на пол ведро, и топот удаляющихся шагов.

– А на представление-то никого и нет, – пробормотал Миша, оглядываясь на лису.

Держать ее не требовалось: она сама смирно стояла у двери, словно пришла домой. Наверное, сбежала из задних помещений. И как она только успела так вымазаться…

– Эх ты, недотепа, – улыбнулся лисе Миша, присев на корточки, – убежала бы так убежала, с концами, в лес, к себе домой. Или хоть бы город посмотрела. А то запрут тебя сейчас опять в клетке.

– Н-ну что? – спросил Маркиз, подойдя поближе.

Лиса вздрогнула всем телом, словно испугавшись негромкого, чуть заикающегося голоса.

– За служителями пошли, – ответил Миша.

Ему стало жалко дрожащую лису, затравленным взглядом следящую за Маркизом. Он протянул руку и погладил ее по спинке.

– Да успокойся, сейчас за тобой придут. Ой. Тут что-то на нитке. Бумажка!

– З-записка?

– Это ее кличка, – сказал Мак, тоже приблизившись к крыльцу, – собакам на ошейнике всегда пишут кличку и телефон хозяина.

– Так это не собака, Мак, – сказал Миша, разворачивая листок, – и не кличка. Это записка. Она немного порвана. Но кое-что сохранилось. «… слева с балкона виден памятник Г…, 3… Птицына».

Миша вскочил, не сводя глаз с записки и с нитки, которой та была привязана. Она была того оттенка, который Катя называла брусничным. И на Кате в день похищения был свитер именно такого оттенка.

– Не может быть! Записка от Кати!

Глава 9. Шпионские штучки