Вилла «Аркадия» Мойес Джоджо

6

Не такую встречу планировала миссис Холден. В том, задуманном, варианте она, одетая с иголочки, в новом шерстяном платье, подпоясанная в тон, предшествуемая двоими младшенькими, открывала дверь гостям – состоятельной космополитной паре, людям, с которыми им предстояло породниться. В той версии Банкрофты подкатывали в своем блестящем «Ровере-90» с четырехдверным салоном (в модели машины она не сомневалась, поскольку миссис Ансти узнала о ней от Джима Фаррелли, работавшего за стойкой администратора в отеле «Ривьера»), а она, пробежав по аккуратнейшей лужайке, приветствовала их как давно потерянных друзей. И возможно даже, в эту самую секунду Сара Чилтон с одной или двумя дамами из их общества случайно проходили мимо.

В той версии, предпочтительной, муж появлялся из-за ее спины, по-хозяйски опустив ладонь ей на плечо, этот простой доверительный жест очень много говорил о браке. Дети тем временем мило улыбались, не пачкали своих парадных костюмчиков и протягивали ручки, чтобы в совершенно очаровательной манере обменяться рукопожатиями с Банкрофтами, прежде чем предложить им пройти в дом.

Они не ждали, пока до появления гостей останется две минуты, чтобы признаться в содеянном: мало того что они нашли дохлую лису на дороге у методистской церкви, так они еще запихнули ее в детское ведерко, доставили в гостиную, где разложили на полу, и с помощью лучших портновских ножниц миссис Холден решили выкроить горжетку.

В предпочтительной версии доктор Холден не объявлял, что его вызвали к больному и он вернется не раньше ужина, несмотря на то что была суббота и почти весь Мерхем знал, что его секретарша, рыжеволосая девица, которой всегда удавалось разговаривать тоном превосходства, когда она отвечала по телефону жене доктора Холдена, на следующий день уезжала из города в Колчестер, где ей предложили работу. Миссис Холден на секунду прикрыла глаза и вызвала в воображении картину розария. Она всегда так поступала, когда гнала прочь мысли о той женщине. В подобных ситуациях важно подумать о чем-то хорошем.

Но, наверное, самое главное, что в той, предпочтительной, версии миссис Холден не была вынуждена разбираться с тремя самыми несчастными молодыми людьми, с которыми ей когда-либо приходилось иметь дело. Селия и Гай, вместо того чтобы купаться в счастье, радуясь недавней помолвке, ходили все утро надутые и едва разговаривали друг с другом. Лотти тихо маячила на заднем плане, как обычно погруженная в мрачные мысли, и при этом теряла последние остатки привлекательности. И ни одному из них не было дела до того, что она столько сил положила, стараясь, чтобы встреча прошла гладко: каждый раз, когда она их подбадривала, призывая встряхнуться или хотя бы помочь ей обуздать детей, двое только пожимали плечами и опускали глаза, а Селия, с блестящими от слез глазами, бросала многозначительный взгляд на Гая и заявляла, что нельзя же ожидать от человека, чтобы он веселился каждый проклятый день.

– С меня хватит, дорогие. Я серьезно. В этом доме атмосфера как в похоронном бюро. Лотти, ступай и заставь детей убрать то треклятое животное. Пусть Вирджиния поможет. Гай пойдет ждать машину на улице. А ты, Селия, поднимись наверх и приведи себя в порядок. Немножко подкрасься. В конце концов, это же твои будущие родственники. У тебя скоро свадьба.

– Если она еще состоится. – Селия вздохнула с таким несчастным видом, что Лотти сразу на нее оглянулась.

– Не будь смешной. Разумеется, свадьба состоится. А теперь иди и подкрасься. Можешь подушиться моими духами. Это улучшит твое настроение.

– Что, даже «Шанелью»?

– Если хочешь.

Селия, моментально развеселившись, помчалась наверх. Лотти, недовольная, поплелась в гостиную, где Вирджинию по-прежнему трясло после обнаружения дохлого животного, а Фредди, лежа на софе, картинно обхватил себя руками и жаловался, что больше никогда, никогда-никогда не сможет сидеть, и все из-за родной матери.

Лотти понимала, почему Селия так несчастна, и это вызывало в ней столько же восторга, сколько и презрения к самой себе. Накануне вечером, когда гроза утихла, Селия попросила Лотти подняться к ней в комнату и там, усевшись на кровати, сообщила, что ей нужно поговорить. Лотти почувствовала, что краснеет. Она присела и замерла.

– Дело в Гае, – начала Селия. – Последние несколько дней, Лотс, он от меня воротит нос. Совсем на себя не похож.

Лотти буквально окаменела и не смогла выдавить из себя ни слова. Язык словно распух, заполнив во рту все пространство.

Селия внимательно рассмотрела ногти, потом резко поднесла руку ко рту и откусила один.

– Когда мы только сюда приехали, он был совсем как в Лондоне. Такой милый, внимательный, все время интересовался, хорошо ли я себя чувствую, не нужно ли мне чего. Был очень ласков. То и дело выводил на заднее крыльцо, пока вы все убирали посуду после чаепития, и целовал до одури…

Лотти закашлялась. У нее перехватило дыхание.

Селия ничего не замечала и продолжала рассматривать руку, а когда подняла свои голубые глаза, в них стояли слезы.

– Он не целовал меня как следует четыре полных дня. Я попыталась заставить его вчера вечером, а он просто отмахнулся, пробормотав, что еще будет время. Как он может так себя вести, Лотс? Почему ему все равно – целовать меня или нет? Так ведут себя только женатые мужчины.

Лотти с трудом подавила вспыхнувшую в ней радость. И резко дернулась, когда Селия повернулась к ней и одним быстрым движением обхватила за шею, ударившись в слезы.

– Я не знаю, в чем провинилась, Лотс, – всхлипывая, жаловалась она. – Может быть, ляпнула что-то не то, а он ничего не говорит. Такое возможно. Ты же знаешь, я могу заболтаться, сама толком не понимая, что несу. А может быть, я в последнее время хуже выгляжу? Но я стараюсь. Наряжаюсь во все те красивые вещи, что купила мама, но он просто… Он не любит меня, как раньше.

Грудь ее вздымалась от рыданий, а Лотти машинально гладила подругу по спине, предательски радуясь, что Селия не смотрит ей в лицо.

– Я ничего не понимаю. Что это, Лотс? Ты провела с ним достаточно времени, чтобы разобраться, каков он.

Лотти заговорила, стараясь, чтобы голос не дрожал:

– Уверена, тебе все показалось.

– О, не будь такой холодной рыбой, Лотти. Ты же знаешь, я бы тебе помогла, если бы ты попросила. Давай выкладывай. Как тебе кажется, о чем он думает?

– Это не мое дело что-то говорить.

– Но какие-то мысли ведь у тебя есть. Что мне делать? Что вообще можно сделать?

Лотти прикрыла глаза.

– Все это нервы, – в конце концов произнесла она. – Наверное, мужчины так же нервничают, как и мы. Приезжают его родители и все такое. Ведь это важно, правда, представить родителей друг другу? Может быть, он гораздо больше переживает, чем ты думаешь.

Селия отстранилась, внимательно глядя на подругу:

– Ты права, наверное. Я вообще об этом не думала. Возможно, он действительно нервничает. – Она пригладила волосы, бросив взгляд на окно. – А какому мужчине захочется в этом признаться? Мужчинам это не свойственно.

Лотти всем сердцем желала, чтобы Селия наконец ушла. Она была готова сказать что угодно и сделать что угодно, лишь бы Селия оставила ее в покое.

Но Селия снова бросилась обниматься:

– Ой, какая ты умная, Лотс! Я уверена, что все так и есть. Прости, если в последнее время я была… Ну… сама знаешь. Просто столько сразу всего навалилось: и Гай, и свадьба, и все вместе. Тебе, наверное, было невесело.

Лотти поморщилась.

– У меня все в порядке, – охрипшим голосом заверила она.

– Отлично. Что ж. Пойду вниз и заставлю этого поросенка уделить мне капельку внимания. – Селия рассмеялась. Хотя ее смех больше походил на плач.

Лотти смотрела ей вслед, медленно опускаясь на кровать.

Значит, все так и будет. Гай и Селия поженятся. А Лотти влюбилась в мужчину, в которого никак нельзя было влюбляться; тем более что этот мужчина ничем не выдал, что ее чувства взаимны, – только пару раз проводил ее в дом, который ему понравился, и однажды восхитился какими-то глупыми детскими цветочками в ее волосах. Только и всего. Если подумать как следует, ничто не говорило, будто она приглянулась Гаю больше, чем, скажем, Фредди. Он ведь с Фредди тоже много времени провел. Но даже если она ему понравилась, все равно они уже не в силах ничего изменить. Вспомнить хотя бы, в каком состоянии пребывала Селия просто из-за того, что он несколько дней обращал на нее чуть меньше внимания.

– О господи, и зачем только ты сюда приехал? – застонала Лотти, уткнувшись лбом в колени. – Я жила себе спокойно, пока не появился ты. – В эту минуту миссис Холден позвала ее вниз, помочь Вирджинии разобрать столовое серебро.

Несмотря на все благие намерения, Селия так и не сумела стряхнуть с себя уныние. И похоже, не без причины. Лотти наблюдала, как подруга демонстрирует свое новенькое платье Гаю, игриво пощипывает его руку, кокетливо кладет головку ему на плечо, а тот лишь похлопал ее рассеянно, как обычно мужчина похлопывает своего пса, и улыбка застыла на лице Селии. Лотти постаралась справиться с клокотавшими внутри чувствами и отправилась помогать Селии шнуровать новые ботинки.

Для того, кто не видел родителей почти месяц, для того, кто, по его же собственным словам, обожал свою мать, а отца считал одним из превосходнейших людей на свете, Гай не проявлял особого энтузиазма по поводу их приезда. Поначалу его бесконечное хождение перед домом Лотти объясняла нетерпением, но, присмотревшись внимательнее, увидела, что он о чем-то спорит сам с собой, совсем как сумасшедшая дама, живущая у парка, которая имела обыкновение замахиваться парой панталон на каждого, кто осмеливался ступить на ее собственную, как она считала, лужайку для игры в шары. Лицо Гая не светилось радостным ожиданием: оно выглядело озабоченным, раздраженным. Он отмахнулся от настоятельных просьб Фредди сыграть с ним в теннис и даже употребил не характерное для него ругательство. Лотти молча наблюдала за ним из окна гостиной и страстно молилась неизвестному ей божеству на небе, чтобы она была причиной его несчастья и одновременно лекарством от него.

Сьюзен Холден взглянула на трех унылых молодых людей и вздохнула: никакого присутствия духа у этой молодежи, ни на грош стойкости. Если уж она, несмотря на все свои несчастья: вечно отсутствующего Генри, увлечения Фредди и язвительные замечания Сары Чилтон, что, «учитывая все обстоятельства», им несравненно повезло найти для Селии пару, – смотрит на мир с улыбкой, то и от этих несносных детей можно было бы ожидать, что они возьмут себя в руки и слегка приободрятся.

Она надула губы, глядя в зеркало, затем потянулась к сумочке и достала помаду. Довольно смелого цвета. Она ни за что не появилась бы в таком виде перед дамами салона, но сейчас тщательно красила губы (поморщившись, когда пришлось наклониться вперед), убеждая себя, что в некоторых ситуациях любые средства хороши.

Та рыжеволосая девица красилась алой помадой. Когда миссис Холден, зайдя на работу к Генри, впервые увидела ее губы, то не смогла отвести от них глаз.

Видимо, в этом и была цель.

Снизу раздался голос Вирджинии:

– Миссис Холден, приехали ваши гости.

Миссис Холден проверила прическу в зеркале, сделала глубокий вдох и выдох. «Только бы Генри пришел домой в хорошем настроении», – молила она.

– Пригласи их в дом, дорогая, я иду.

– А Фредди отказывается выпустить из рук ту… дохлятину. Говорит, что хочет держать ее у себя в спальне. Ковер ужасно провонял.

Миссис Холден в отчаянии подумала о розах.

– Какой красивый сад! Как вы все здесь чудесно устроили! – Милый комплимент нервной, не избалованной вниманием потенциальной родственнице. И Сьюзен Холден, все еще ошеломленная сильным американским акцентом Ди Ди Банкрофт (Гай ни словом об этом не обмолвился!), бормотала слова благодарности. – Это «албертины»? А знаете, это ведь мой любимый сорт роз! Мне никак не удается вырастить их в том недоразумении, а не саде, что у нас в Порт-Антонио. Наверное, не та почва. Или я высадила их слишком близко к какому-то другому растению. Впрочем, розы бывают ужасно капризными, не правда ли? Колючими во всех смыслах.

– О да, – согласилась миссис Холден, стараясь не смотреть на длинные загорелые ноги Ди Ди. Она могла бы поклясться, что эта женщина не носит чулок.

– Вы не представляете, как я завидую вашему саду. Смотри, Гаймилый, у них растет хоста. И ни одного слизняка на листьях. Не знаю, как вы это делаете.

Гаймилый, как называла мистера Банкрофта-старшего его жена, отвернулся от задних ворот, где рассматривал игровые поля, и пошел обратно к дамам, которые сидели под шатким зонтом и потягивали теплый чай.

– В какой стороне океан?

Гай, сидевший на траве, поднялся и подошел к отцу. Гай указал на восток и что-то произнес, но его слова унес резкий ветер.

– Я надеюсь, вы не против посидеть в саду. Конечно, сегодня немного ветрено, но, быть может, это последний прекрасный день в году, а мне так нравятся розы. – Миссис Холден делала отчаянные попытки незаметно привлечь внимание Вирджинии, чтобы та принесла еще стульев.

– Ну что вы, мы любим проводить время на свежем воздухе. – Миссис Банкрофт прижала рукой волосы, чтобы они не лезли в рот и не мешали пить чай.

– Да. Зимой так не хватает прогулок на свежем воздухе.

– А Фредди разложил дохлую лису на ковре в гостиной, – сообщила Сильвия.

– Сильвия!

– Так и есть. Я тут ни при чем. А теперь мамочка говорит, что больше никогда не пустит нас в гостиную. Поэтому мы и должны сидеть на холоде в саду.

– Сильвия, это неправда. Простите, миссис Банкрофт. У нас действительно… э-э… случилось небольшое происшествие в комнате незадолго до вашего приезда, но мы с самого начала намеревались накрыть чай здесь.

– Зовите меня Ди Ди, прошу вас. И не переживайте из-за нас. Сад – это прекрасно. Я уверена, что Фредди не такой шалун, каким был наш сын. Младший Гай был поистине ужасным ребенком. – Ди Ди просияла, увидев изумление Сьюзен Холден. – Совершенно ужасным. Все время приносил в дом насекомых, прятал их по банкам и коробкам, а потом напрочь о них забывал. Однажды в банке для муки я обнаружила пауков размером с человеческий кулак. Брр!

– Не понимаю, как вы миритесь со всеми местными насекомыми. Я бы точно испытывала постоянный ужас.

– А мне бы такой паук понравился, – заявил Фредди, последние десять минут изучавший салон новенького «ровера», отделанный кожей и ореховым деревом. – Я бы завел себе паука размером с кулак. И назвал бы его Гарольдом.

Миссис Холден содрогнулась. Почему-то трудно представить розовый сад, если ты в нем сидишь.

– Это был бы мой друг.

– Причем единственный, – усмехнулась Селия, к которой, как заметила ее мать, вернулась прежняя язвительность. Она сидела на краю одеяла, вытянув ноги в сторону Лотти, и с несчастным видом теребила печенье на тарелке.

Лотти, обхватив колени, смотрела на ворота, словно ожидая сигнала, разрешающего уйти. Она не помогала разносить лепешки, о чем просила ее миссис Холден еще до приезда Банкрофтов. И даже не переоделась во что-нибудь приличное.

– Так где этот дом, о котором ты нам рассказывал, сынок? Бьюсь об заклад, он и вполовину не так хорош, как дом Сьюзен.

Мистер Банкрофт направился к столу, помахивая сигаретой. К его английскому примешался какой-то неопределенный акцент с явным трансатлантическим оттенком, который Сьюзен Холден нашла весьма «незаурядным». Впрочем, заурядности в Гае Банкрофте-старшем было мало. Высокий и грузный, он был одет в ярко-красную рубашку, более уместную на артисте кабаре. Говорил он очень громко, словно собеседники находились по меньшей мере ярдах в пятидесяти. При знакомстве он смачно расцеловал хозяйку дома в обе щеки – по-французски. Хотя сам явно не француз.

– Он в той стороне. За городским парком. – Гай указал в сторону побережья.

При обычных обстоятельствах Банкрофт-старший мог бы показаться… простоватым. В манерах никакой утонченности. Одежда, громкий голос – все указывало на определенный недостаток воспитания. Он успел дважды выругаться в ее присутствии, а Ди Ди лишь расхохоталась. Но при этом он обладал определенным лоском, который придают деньги. Об их наличии свидетельствовали его наручные часы, блестящие туфли ручной работы, очень красивая сумка из крокодиловой кожи, которую они привезли Сьюзен Холден из Лондона. Когда она вынула ее из мягкой оберточной бумаги, то едва поборола желание опустить голову и вдохнуть этот вкусный запах роскоши.

Она отогнала мысли о сумке и снова взглянула на часы. Почти без четверти четыре. Право, Генри давно следовало позвонить и сказать, успеет ли он домой к ужину. А то она не знает, на сколько человек готовить. Неужели Банкрофты решили остаться до вечера? Перспектива накормить семь человек парой бройлерных цыплят заставила сердце тревожно забиться.

– Там, где наш отель?

– Да. Но тот дом стоит отдельно, на выступе. С прибрежной дороги его не увидишь.

Можно было бы приказать Вирджинии сбегать за куском свинины. На всякий случай. Мясо не пропадет, даже если они не останутся, – пойдет детям на тефтели.

Ди Ди наклонилась к хозяйке, придерживая светлые волосы:

– Мой сын рассказывал нам, какие у вас замечательные соседи. Как это, должно быть, чудесно, когда рядом живут художники, да еще в таком количестве.

Сьюзен Холден села чуть прямее и поманила Вирджинию, показавшуюся в окне.

– Да, это мило. А то очень многие полагают, что курортный городок мало что может предложить в плане культуры. Но мы стараемся.

– Знаете, я завидую вам и в этом тоже. На наших фруктовых плантациях вообще не слышали ни о какой культуре. Есть у нас радио. Немного книг. Иногда приходят газеты.

– Понимаю. А мы любим поощрять дух творчества.

– Судя по рассказам, дом выглядит фантастически.

– Дом? – Сьюзен Холден непонимающе взглянула на собеседницу.

– Да, миссис Холден? – Перед ней возникла Вирджиния с подносом в руках.

– Простите, вы сказали «дом»?

– В стиле ар-деко. Гай-младший говорит, что таких красивых домов он прежде не видел. Должна признаться, он своими письмами нас заинтриговал.

Вирджиния уставилась на хозяйку.

Миссис Холден покачала головой:

– Э-э, все в порядке, Вирджиния. Я приду и поговорю с тобой через минуту… Простите, миссис Банкрофт, не могли бы вы повторить то, что сейчас сказали.

Вирджиния удалилась, громко цокая языком.

– Зовите меня Ди Ди, прошу вас. Да, мы большие поклонники современной архитектуры. Хотя, конечно, там, где я выросла, на Среднем Западе, вся архитектура современна, знаете ли. Мы называем дом старым, если его построили до войны! – Она громко расхохоталась.

Мистер Банкрофт сбросил пепел с сигареты на цветочную клумбу:

– Обязательно прогуляемся туда чуть позже. Взглянем на дом.

– На «Аркадию»? – Лотти резко обернулась.

– Он так называется? Превосходно. – Ди Ди приняла очередную чашку чая.

– Вы хотите пойти к «Аркадии»? – Голос миссис Холден стал на несколько тонов выше.

Лотти и Селия переглянулись.

– Насколько я понял, дом весьма примечательный, в нем полно всяких экзотических типов.

– Так оно и есть, – согласилась Селия и в первый раз за весь день улыбнулась.

Ди Ди посмотрела на Селию, потом снова перевела взгляд на ее мать:

– Быть может, это не совсем удобно. Вряд ли им понравится, если мы придем на них поглазеть. Гай, милый, давай отложим до другого раза.

– Но туда всего пять минут ходу.

– Милый…

Миссис Холден перехватила взгляд, который Ди Ди послала мужу. Она чуть выпрямилась на своем стуле, намеренно избегая смотреть на детей.

– У меня, разумеется, есть приглашение посетить миссис Арманд… Еще на прошлой неделе я получила письмо…

Мистер Банкрофт затушил сигарету и одним глотком выпил чай:

– Тогда идем. Давай, Гай, покажи нам то, о чем столько рассказывал.

Миссис Холден явно жалеет, что надела эти туфли. Лотти наблюдала, как уже пятнадцатый раз за короткую прогулку женщина впереди нее подвернула лодыжку на неровной тропинке и с тревогой оглянулась, не заметил ли это кто из гостей. Зря она беспокоилась: мистер и миссис Банкрофт шли рука об руку и, ничего не замечая, дружелюбно болтали, указывая то на далекие суда в море, то на гору, где расцвел какой-нибудь поздний цветок. Гай и Селия шагали впереди. Селия держала спутника под руку, но их разговор не напоминал легкую беседу родителей. Селия что-то говорила, а Гай шел, опустив голову и крепко сжав зубы. Невозможно было понять, слушает ли он. Лотти замыкала шествие, отчасти жалея, что Фредди и Сильвию все-таки оставили дома, несмотря на их яростные протесты, – было бы на что отвлечься, а так она все время не отрывала взгляда от двух светлых голов или становилась громоотводом для миссис Холден, пытающейся ослабить растущее напряжение.

Лотти сама не понимала, зачем они туда идут. Миссис Холден наверняка уже сожалеет об этом, даже больше, чем о своих высоких каблуках: чем ближе они подходили к «Аркадии», тем чаще она нервно озиралась, словно опасаясь встретить кого-нибудь из знакомых. Она шла неровным шагом, спотыкаясь и останавливаясь, как неопытный преступник, и упрямо не смотрела на Лотти, будто боялась, что та призовет ее к ответу по поводу такой резкой перемены мнения. Но Лотти и не думала это делать. Ее просто одолели несчастья: мало того что предстояло вытерпеть еще один час сияющей родительской гордости, обращенной на жениха и невесту, и видеть перед собой мужчину, который навсегда останется для нее недоступным, так еще они собираются свалиться на голову Аделине, которая и чая не сумеет подать, даже если он сам разольется по чашкам.

Мать Гая вновь окликнула Селию. Та успела заметно оживиться: частично благодаря вниманию Ди Ди, частично, как подозревала Лотти, из-за того, что мысль о визите матери в дом актрисы наполняла ее озорным восторгом. Лотти радовалась за подругу и в то же время хотела уничтожить эту радость, растоптать беспощадно.

Родители Гая по-прежнему ее не замечали.

Скоро они все уедут, твердила она себе, закрыв глаза. Я возьму больше дней в обувной лавке. Помирюсь с Джо. Займу чем-нибудь свои мысли. Буду думать о чем угодно, только не о нем. И в эту самую секунду Гай свернул на подъездную аллею и встретился с ней взглядом, словно насмехаясь над ее попыткой обуздать собственные чувства.

– Это он? – Мистер Банкрофт покачался с носка на пятку, совсем как его сын несколько недель тому назад.

Гай остановился, глядя на низкий белый дом:

– Он самый.

– Симпатичный домик.

– В нем смешались два стиля – ар-деко и модерн. Стиль получил свое начало с парижской выставки тысяча девятьсот двадцать пятого года «Exposition Internationale des Arts Dcoratifs».[12] Геометрия зданий созвучна «веку машин».

Наступила короткая тишина. Все оглянулись и посмотрели на Гая.

– Ну и ну. Это твоя самая длинная речь с тех пор, как мы сюда приехали.

Гай потупился:

– Мне было интересно. Я прочел об этом в библиотеке.

– В библиотеке – вот как? Молодец, сынок. – Мистер Банкрофт прикурил очередную сигарету, закрыв пламя зажигалки широкой толстой ладонью. – Видишь, Ди Ди? – Он с удоольствием затянулся. – Я же говорил, наш мальчик будет в порядке и без учителей. Если ему что-то нужно узнать, он идет и читает об этом сам. И не где-нибудь, а в библиотеке.

– Думаю, это просто замечательно, дорогой. Расскажи еще об этом доме.

– Мне кажется, рассказывать должен не я. Аделина вам все расскажет.

Лотти заметила, как миссис Холден вздрогнула, услышав, что Гай называет хозяйку дома по имени. Наверняка вечером последуют вопросы.

А еще Лотти видела, что миссис Холден чувствует себя весьма неловко оттого, что на стук долго не отвечали: и без того на взводе, она стояла перед огромной белой дверью, держа сумку перед собой, и то поднимала, то опускала ее, не решаясь постучать во второй раз на тот случай, если ее не услышали. В доме явно кто-то был: на подъездной аллее стояло три машины. Но дверь почему-то никто не открывал.

– Возможно, они на террасе, – сказал Гай. – Я мог бы перелезть через боковую калитку и взглянуть.

– Нет! – одновременно воскликнули Ди Ди и Сьюзен Холден.

– Мы же не хотим им помешать, – пояснила Сьюзен Холден. – Возможно, они… Возможно, они занимаются озеленением.