Источник Фомин Олег

– Мне очень жаль, – произнесла я. – Мне кажется, что ты прав.

Оливер поцеловал меня в макушку.

– Тебе надо отдохнуть. Поспи немного, Конфетка. Мы с твоими тетками побудем возле Мэйзи.

Я покачала головой.

– Не могу. Нельзя дать им шанс ее забрать.

– Никто этого не сделает, даю тебе слово.

Оливер встал у изножья кровати Мэйзи, глядя, как она спит.

– А ты в курсе, что у нас с Мэйзи есть единокровный брат? – спросила я.

От удивления Оливер дернулся, как игрушка с качающейся головой. У него отвисла челюсть – но он ничего не сказал. Впервые в жизни мой дядя потерял дар речи.

– Не знаю подробностей, но у Эрика был сын. Его зовут Джо… Джозеф. Он помогал Эмили.

– Наверное, нам следовало бы сказать Эллен, но…

– Вот именно, «но»…

Сколько еще Эллен сможет вынести? Тело Такера до сих пор лежало в коронерском морге. У нас еще даже не было возможности устроить панихиду, не говоря о нормальном погребении. А Эллен необходимо попрощаться с женихом и оплакать его: швырять ей в лицо очередное напоминание об изменах Эрика было бы совершенно некстати.

Оливер помялся, а потом присел на край кровати Мэйзи.

– Что-то случилось? – поинтересовалась я.

– А ты неплохо…. читаешь мои мысли, Конфетка.

– Магия здесь ни при чем. Ты просто не умеешь от меня таиться.

Он улыбнулся и взял Мэйзи за руку, ища на ее лице признаки жизни.

– Эммет вернулся, – произнес Оливер, перевел взгляд на меня.

– Я ведь просила Эммета не появляться в Саванне!

– Семейства прислали его вести с тобой переговоры.

– Вести переговоры? – повторила я.

– Просить о мире, если тебе нравится такое выражение.

– Войну объявляла не я.

– Конфетка, ты жутко их перепугала. Не понимаю, что именно ты сделала – но ты в одиночку изменила грань.

– Отнюдь – грань сама себя изменила. Она лишь прибегла к моей помощи… ну и, конечно, использовала меня. – Я помолчала, чтобы собраться с мыслями. – Вероятно, это прозвучит безумно, но, по-моему, грань живая. У нее есть самосознание. Кажется, она хочет развиваться, но у нее этого не получается, пока якоря держат ее в узде. Поэтому она и избрала меня. Меня с момента рождения отделили от магии, и я была бессильной и забытой. А якоря успокоились и решили, что я не могу угрожать имеющемуся положению дел.

– Они непременно сочтут любую попытку изменить статус-кво как признак того, что ты присоединилась к Эмили. Что ты тоже хочешь уничтожить грань.

– Чушь! – заявила я, вставая. Руки и ноги у меня одеревенели от неподвижности. Я потянулась, чувствуя, как кровь начинает струиться в жилах. – Я видела, от чего нас защищает грань, однако я не считаю, что нам следует бояться перемен. Чутье мне подсказывает, что грань хотела бы установить с нами партнерские отношения, а не играть роль хозяйки или рабыни. – Я подошла к окну и взглянула на серое осеннее небо. – Эмили ошибается практически во всем… кроме одного. Якоря поддерживают структуру власти, которая основана на тайнах и ложных предположениях, если не на откровенной лжи. – Я повернулась к Оливеру, чтобы наблюдать за его реакцией. – Между прочим, маги не получают свою силу от грани. Это грань впитывает нашу энергию, Оливер.

– Ладно тебе, Мерси! – отозвался Оливер растерянным тоном.

Похоже, его картина мира пошатнулась. Он машинально пригладил светлые волоски на своей руке. Обдумывая мои слова, хмуро сжал губы и уставился в пол.

– Я точно не знаю. Может, это нечто вроде переменного тока. Наверное, ведьмовские якоря могут приоткрыть завесу тайны, связанную с созданием грани, но, возможно, я никогда не докопаюсь до истины. Так или иначе, но я уверена, что наша энергия утекает в грань. А оттуда она поступает обратно к нам, распределяясь более равномерно. Никто из нас не остается без силы, но ни одна ведьма не сможет развить свой талант до максимума.

– Ни одна ведьма, не являющаяся якорем, – резюмировал Оливер. – Естественно, ситуация сложная. Твоя теория меня беспокоит, но именно поэтому я думаю, что ты мыслишь верно, Конфетка. Ты сообразительная девочка.

– Хорошо бы. Жаль, что нельзя просто и ясно взглянуть на грань и на те решения, которые принимали семейства, ее создававшие. Разумеется, три мятежных клана – это воплощенное зло, и их намерения мне очевидны. Но меня тревожит другое. Оливер, я думаю, что избранная нами сторона тоже обладает своим злом. Значит, один путь – кривой и неправильный, но вдруг второй – это лишь более длинная и живописная дорога в тот же самый ад?

– Тогда ты проложишь новую тропу и найдешь выход, – проговорил Оливер с воодушевлением. – Если честно, я считаю, что грань избрала тебя именно для этой цели. В основном люди стремятся получить легкие ответы на жизненные вопросы. Они готовы согласиться на все, что талдычит им эхо, лишь бы не думать самим. Очень немногие способны справиться с неопределенностью и идти вперед.

Нас прервал негромкий стук в дверь. Она чуть приоткрылась – за порогом стоял смуглый гигант.

– Прошу прощения за вторжение, – произнес Эммет.

Его темные глаза сверлили во мне дыры, зондируя меня. Эммет сканировал мое внутреннее состояние и тщательно проверял, не пострадала ли я после недавних злоключений. Я искреннее и приветливо улыбнулась Эммету, но постаралась всем своим видом показать, что между нами ничего не изменилось.

Эммет покосился на Мэйзи.

– Она скоро очнется, – констатировал он.

Я почувствовала, что его слова – не реальный прогноз, а скорее утешение.

– Спасибо, – ответила я.

Эммет кивнул.

– Я бы выполнил твою просьбу, Мерси, и не стал бы приближаться к этому дому, но обстоятельства… – пробормотал он.

– Знаю. Тебя прислали семейства.

– Да. Кланы надеются, что ты согласишься встретиться с другими якорями. Они хотят разобраться с теми моментами недопонимания, которые могли накопиться.

Оливер скептически хмыкнул, и мы с ним обменялись выразительными взглядами.

– Прошу, Мерси, пойми и ты меня, – продолжил Эммет. – Хотя я и согласился выступить в качестве посланника, я никоим образом не придерживаюсь нейтралитета. Это было бы невозможно после тех преступлений, которые они совершили против тебя. Мерси, я буду соблюдать лояльность и абсолютную преданность по отношению к тебе. Семейства я об этом своевременно оповестил, и они сразу же предложили мне роль посредника. Они хотят предотвратить наметившийся раскол между тобой и другими якорями. Они просят тебя вступить с ними в диалог по поводу того, нельзя ли снять ваши разногласия без какого-либо ущерба для грани. В обмен они дадут тебе клятву – они не будут не вмешиваться в судьбу твоей сестры.

Глубоко задумывавшись над речью Эммета, я прислушивалась к ровному дыханию Мэйзи. Я долго всматривалась в ее прелестное лицо. Сон благословил Мэйзи безмятежностью и умиротворением, и мне оставалось лишь уповать на то, что моя сестра будет чувствовать так и после пробуждения. В свою очередь я собиралась добиться от якорей многого, начиная с клятвы не трогать Мэйзи, пока мы, Тейлоры, будем разбираться с ее проблемами. В кои-то веки преимущество было на моей стороне, и я была твердо настроена воспользоваться предоставленной возможностью.

– Передай им, что я согласна, – сказала я наконец. – Но время и место я выберу сама.

40

Я выяснила, что якоря грани крайне редко встречались лицом к лицу. Конечно, в связи со своими обязанностями они не могли физически слишком сильно удаляться от участков, предназначенных для их миссии. Поэтому, когда они собирались вместе, то предпочитали виртуальную реальность, оставляя свои тела дома и мысленно отправляясь к нужный пункт назначения. У меня имелось на примете одно прекрасное местечко для переговоров – там-то мы и могли встретиться во плоти (кстати, возможно, впервые за всю историю существования грани). Я специально занялась дополнительными порталами в призрачно-голубом зале Хило, и теперь ее убежище временно соединялось с домом каждого из якорей. Помимо прочего, это было удобно, поскольку никому из якорей не пришлось надолго покидать свою территорию.

Однако я малость искривила порталы, и гости были вынуждены добираться до зала Хило через мир бесконечных живых теней, мелких демонов, которых простой народ зовет буками и страшилами. Только после этого якоря попадали в зал, созданный матушкой Хило. А темные потусторонние твари уже не пугали меня. Они так жаждали заполучить кожу, которая позволила бы им перенестись в мир света. Я почти их жалела. Почти, но не совсем…

Меня смешил один момент. Интересно, каким предстанет перед якорями грани призрачно-голубой зал Хило? Что они в итоге увидят? А ведь старуха с перекрестка дорог раньше пугала меня до потери пульса… А сейчас я снова и снова утешалась тем, насколько мелкими были мои прошлые страхи. Моя кожа зачесалась и покрылась мурашками при странной мысли: вдруг однажды наступит такой день, когда я оглянусь назад – на уже пережитые мной кошмары – и испытаю ностальгию по нынешним временам? Нет, от таких размышлений нет никакой пользы.

Удивительно, но голубой зал уменьшился вдвое, будто пространство здесь закрутилось и сплющилось. Бесконечную лазурь испещряли болезненные лиловые пятна – следы отравленной магии «Тилландсии». Я сделала над собой усилие, чтобы сохранить сосредоточенность и уверенность. Воспоминания об Эмили и Джозефе могли мне помешать, поэтому я прогнала все образы «Тилландсии» и прошествовала в ту часть зала, которая загибалась вверх. Я займу господствующую высоту. Пусть это и не даст мне чисто физического преимущества, зато поможет в плане психологии. Я временно присвоила себе пустующий лазоревый трон Хило и уселась на него. Я знала, что сегодня посещаю обитель Хило в последний раз. По просьбе Хило, по окончании собрания я запечатаю зал, а потом обрушу его и превращу в крошечный энергетический шар. В тишине, воцарившейся здесь до прихода якорей, я позволила себе полюбоваться на проделанную работу.

Как раз в тот момент, когда я закончила осмотр помещения, его края стали мерцать. Колебания воздуха, легкая дрожь и вибрация сообщали о появлении магических коллег. «Не впечатляет» – такой была моя первая мысль, когда они полностью материализовались перед мной. Якоря совсем не походили на великанов, и никто из них не мог похвастаться короной из солнечных лучей или колчаном с грозовыми стрелами. Отнюдь – они выглядели как совершенно обычные люди. Африканцы, европейцы, азиаты, арабы – и разнообразные сочетания этих рас. Конечно, все они были из ведьмовского племени, и даже если не относились к самым могучим колдунам мира, то оставались личностями, которые имели постоянный доступ к силе. Но я могла поклясться, что одна ведьма только что завозила детей на тренировку, а другой ведьмак явно недавно копался у себя в саду. Спокойные. Безобидные. Никто никогда не пробудил бы у меня никаких подозрений, не говоря уже об ощущении опасности. Однако я решила, что так было задумано специально, и расчетливая попытка меня разоружить напомнила мне слова Ханны Арендт[16]⁶ о «банальности зла».

Некоторые мне улыбались, кое-кто уважительно кивал, но каждый всем своим видом показывал: «Мы – твои друзья, Мерси!» Несмотря на их доброжелательность, моя интуиция вопила во весь голос. Я опасалась, что превратилась в параноика или совсем измучилась. Возможно, моя собственная мать изменила мое мироощущение. Я задумалась, что, возможно, якоря мне вовсе не враги, но сразу же встрепенулась. Они же попытались принести в жертву ни в чем не повинных жителей моего города в своей идиотской попытке заботиться о том, что сочли наивысшим благом!

– Ладно. Вы хотели встретиться со мной. Я вас слушаю.

Пожилой мужчина среднего телосложения с редеющими пегими волосами, обрамлявшими дружелюбное и открытое лицо, выступил вперед. Мысленно я назвала его «мистер Бежевый».

– Если никто не возражает, я возьму на себя обязанность говорить от лица всей группы.

Судя по тому, что никто не возразил и вообще не подал голоса, я заключила, что решение было принято давно. Несомненно, происходящее – просто хитрая игра, которая должна мне продемонстрировать, насколько хорошо спелись якоря грани. Что ж!.. Значит, у них – чудесное сотрудничество и крепкая командная игра. Одиночек просят не беспокоиться.

– Хотя каждый из нас представляет соответствующий клан, нам нравится думать, что мы – одна большая семья. Семья якорей! – мистер Бежевый улыбнулся и развел руками. – От лица всех нас я рад тебя приветствовать, Мерси!

Он не представился. Кстати, никто из них не представился. Я ничего не ответила, позволяя тишине вокруг нас сгуститься.

– Весьма печально, но наша первая встреча была омрачена тенью прискорбных событий, причиной которых стала твоя мать, – заметил мистер Бежевый, выделяя три последних слова в явной попытке меня спровоцировать.

Я не клюнула на его фокус. Моя непроницаемость уменьшила его самонадеянность. Когда он заговорил снова, то казался не настолько уверенным в себе. На верхней губе якоря выступили бисерные капельки пота.

– К сожалению, нам пришлось вмешаться в ситуацию. Тем не менее мы выполняли свой долг и действовали исключительно в интересах грани. Мы надеемся, что ты поймешь нас и не будешь питать к нам враждебных чувств в связи с недавним финалом истории.

– А чего вы от меня хотите? – отозвалась я. – Вам нужно мое прощение? Тогда я отвечу вам, что подумаю об этом. Но я должна быть уверена в том, что и вы не подведете меня.

– Ну… нет, – произнес мистер Бежевый, выпрямляясь во весь рост и стремительно теряя напускное дружелюбие. – Мы не ищем прощения. Повторяю, мы выполняли свой долг, свою миссию. Мы – якоря, и мы обязаны защищать грань в любых обстоятельствах.

– И потому ваша общая попытка совершить массовое убийство становится чем-то таким, о чем мне надо забыть?

Мистер Бежевый молчал. Кое-кто из якорей (а я насчитала восемь человек) принялся переминаться с ноги на ногу.

– Я не хотела, чтобы кто-то пострадал, – произнесла миниатюрная азиатка. Иллюзия единства начала рассыпаться. – Я не собиралась тебе мешать, Мерси.

– Тогда зачем ты это сделала? – ядовито зашипела я и сама себе удивилась. Я подалась вперед, пригвоздив ее к месту взглядом. – Почему ты их не остановила?

– Меня… Я была в меньшинстве, – призналась она, потупившись.

– Послушай, Мерси, – вмешался Бежевый, пытаясь перехватить инициативу. – Никто из нас не стремился нанести вред жителям Саванны. Но ураган-то вызвали не мы!

– Да. Не вы, а Эмили. Она решила кое-что мне доказать. А знаете что? То, что вы все будете смотреть, как стихия стирает целый город с лица земли. А потом, когда вы вдоволь искупаетесь в крови, вы погладите себя по головкам!

Бежевый прищурился.

– Такой разговор бесполезен, Мерси. Не забудь: мы пришли сюда только потому, что хотим забыть прошлые… недомолвки. Хотя ты и выступила против нас, возможно, мы были неправы.

– Только возможно? – рявкнула я.

– Да, с твоей точки зрения. Очевидно, и с точки зрения грани тоже, – смиренно признал мистер Бежевый. – Мы не понимаем, что случилось. Мы знаем, что тебе не по нраву наша позиция, но это – наша официальная узаконенная миссия, Мерси. Мы – якоря, и мы служим грани с момента ее создания. Мы должны оберегать и охранять грань любой ценой.

– Ценой, которую приходится платить другим. Правда, на сей раз грань не позволила вам стоять за кулисами и наблюдать за людскими страданиями. Похоже, она вообще не нуждается в вашей помощи, – выпалила я.

Тут весь гонор Бежевого испарился, и передо мной предстал реальный человек. Пожилой, лысеющий, одетый в темно-палевый костюм и мокасины – и внезапно осознавший вероятность того, что немалую часть своей жизни он действовал ошибочно.

– Вероятно, твоя связь с гранью глубже, чем у всех нас. Ты с ней общаешься. Она взаимодействует с тобой, как будто она – полноправное живое существо.

Меня глубоко изумило, что опыт якорей в отношении грани абсолютно разнится с моим собственным, но я притворилась, что эта шокирующая новость меня не заинтриговала. Надо держать ушки на макушке.

– А как же иначе? – бросила я.

Якоря тотчас напряглись, и я услышала гул: ведьмы и ведьмаки еле слышно переговаривались между собой. Они моментально выстроили ментальную стену, отгородившись от меня, но мне удалось перехватить обрывки их бесед. Меня встревожили слова «опасно» и «контроль». Когда жужжание смолкло, Бежевый вновь обратился ко мне.

– Итак, Мерси, нам ясно, что по какой-то причине грань избрала тебя – для особых отношений с нею. Нам хотелось бы лучше понять ваш союз, но у тебя наверняка есть вопросы, которые тебя беспокоят. Ты не поделишься с нами своими тревогами?

Я на секунду задумалась. Если честно, мне хотелось одного: чтобы все якоря сгинули, да побыстрее. Пусть они оставят в покое меня и моих близких и дадут Тейлорам мирно заниматься своими делами. Однако я быстро сообразила, что верить этим ребятам нельзя. Мне, разумеется, солгут – прямо здесь и сейчас. Вероломные якоря! Грань использовала меня – хотя нет, она использовала моего сына, – чтобы ослабить мертвую хватку, в которой ее держали эти колдуны. А теперь они намерены вцепиться в меня и разгадать загадку, связанную со мной, а потом опять запустить в грань свои острые когти. Я читала по их глазам: они просто мечтают, чтобы я попросила у них о лживом обещании спокойствия! Они решили, что я выложу им всю информацию о грани в обмен на их обеты. Они глубоко заблуждались!

– Скажите мне правду об одной вещи. Каков источник силы грани?

– Полагаю, ты можешь сама ответить на этот вопрос, Мерси.

– Но я очень хотела бы услышать ответ от вас. Я стала якорем. По-моему, я заслужила право быть в курсе ваших тайн.

– Но ими делятся лишь после того, как завоевано доверие, – заявил Бежевый, чопорно выпрямившись, как будто я его ненароком оскорбила. – И поэтому, Мерси, мы искренне надеемся на то, что именно ты расскажешь нам о случившемся. Тогда ты приблизишься к тому, чтобы вступить в нашу семью.

– А что, по-вашему, случилось? – усмехнулась я.

– Что за ребячество! – воскликнула грузная женщина с русским акцентом.

Я сурово посмотрела на ведьму: она моментально заткнулась и попятилась.

– Мы ничего толком не понимаем, – ответила азиатка. – Грань стала гораздо сильнее, чем раньше, но ее магия трансформировалась. В ней появилось нечто чуждое. Грань стала менее нашей.

Она имела в виду, что якоря потеряли контроль над гранью! Мистер Бежевый возмущенно покосился на азиатку, мысленно требуя, чтобы она закрыла рот.

– Это чуждая магия, Мерси, – проворчал он. – Она совсем не родственна нашей. Порой мы сталкиваемся с ее вспышками то здесь, то там, но никогда еще не видели ее в такой концентрации, как прошлой ночью.

Я напружинилась.

– А чему же родственна эта магия?

Я подалась вперед, наклонив голову к плечу. Моя поза выдала мою заинтересованность. Это означало, якоря будут юлить, но ничего мне не скажут. Внезапно я ощутила на себе чей-то странный взгляд. Поежившись, я развернулась к истощенному юнцу, невероятно бледному и светловолосому, почти бесполому – лишь со слабым намеком на мужское начало. Его глаза, белые, лишенные радужки и зрачка, вонзились мне в живот.

– Знаниями делятся после того, как завоевано доверие, – бубнил мистер Бежевый.

Его реплика потонула в гулком жужжании взбудораженных якорей. Бежевый продолжал свой монолог, но я его не слушала. Я максимально сосредоточилась на мыслях колдунов, пока слова «фейри», «младенец» и «исследование» не переплелись между собой, превратившись в общую нить. Паренек определил связь между магией и моим сыном!

– Спасибо тебе за встречу.

Голос Бежевого прорвались сквозь мою панику. Мерцание на краю зала возвестило о том, что парочка якорей убралась восвояси. У меня колотилось сердце. Они провели меня! Пусть они не до конца все поняли, но они уже не сомневаются в том, что грань подключилась к магии фейри, прибегнув к моему Колину в качестве проводника!

– Нет! – крикнула я, захлопывая порталы прежде, чем кто-либо еще растает в воздухе. – Вы не причините вреда моему ребенку! – проговорила я, ощущая, как нарастают мои эмоции. – Вы не станете исследователь моего сына! – Я взлетела с трона Хило и при помощи магии швырнула им в сборище якорей. – Вы не будете использовать моего ребенка.

Мистер Бежевый вскинул руку. Трон вспыхнул ярким пламенем и осыпался дождем пепла.

– Неужели? – ухмыльнулся он. – Ты что, собираешься встать у нас на пути?

Меня затрясло. Страх и ярость объединились, лишая меня рассудка. Что делать? Как оказать им сопротивление? Вдруг они отнимут у меня Колина? Что если они запрут моего малыша в своей колдовской лаборатории и пожертвуют им «ради общего блага»? Мой гнев все возрастал, и я перестала быть собой, бросившись на мистера Бежевого. Я кинулась к нему, как разъяренная львица, которую страх превратил в живое воплощение богини Дурги[17]⁷. Мной двигало только одно – материнский инстинкт, потребность спасти свое пока еще нерожденное дитя. Самоуверенная улыбка мистера Бежевого поблекла, уголки губ опустились, а лоб прорезали морщины. При моем приближении он попытался отступить назад, но я вскинула руку и молниеносно пронзила его кожу над пупком и под сердцем: я целилась в область солнечного сплетения и попала в цель – в ту точку, где энергия грани соединялась с его собственной силой. Я вырвала из ведьмака это соединение. Он заорал от боли и ужаса. Я продемонстрировала ему шарик света, яркий и пляшущий, а потом затолкала его обратно в плоть ведьмака и закрыла рану.

Мистер Бежевый рухнул на пол.

– Видели? – провозгласила я, пока другие якоря в страхе глазели на меня, – Именно так я вам помешаю. Надеюсь, мы пришли к взаимопониманию?

– Да, – подтвердил мистер Бежевый, покорно кивая.

Якоря уже поддерживали его, не давая упасть.

– Отлично, – произнесла я и распахнула порталы из призрачно-голубого зала Хило. – А теперь убирайтесь отсюда и передайте семействам, чтобы они не приближались – ни ко мне, ни к моему ребенку, ни к моему мужу. И пусть не трогают моих родственников! И хватит вам всем совать нос в Саванну!

Якоря поспешно ретировались и нырнули в царство живых теней. Я улыбнулась: они явно были рады иметь дело с этими юркими противниками, которые оказались для них привычнее, чем моя новообретенная магия. Я в последний раз взглянула на лазоревый мир Хило, а потом обрушила зал. Стены, пол и потолок свернулись в тугой микроскопический сгусток, который тотчас мигнул и исчез, ускользая из моего поля зрения.

41

Настоящее винтажное свадебное платье сороковых годов прошлого века: шелковое, цвета слоновой кости, с закрытой шеей и оголенной спиной. Букет из белых роз и синих ирисов. И то и другое – от Эллен. Айрис одолжила мне колье с подвеской, которое уже больше сотни лет передавалось в семье Тейлоров по женской линии: окруженный бриллиантами изумруд-кабошон, а под ним – второй изумруд в форме капли. А еще Айрис подарила мне новые серьги – тоже с изумрудами и бриллиантами, причем цвет их был на удивление близок к старинным камням подвески. У Мэйзи я украла поцелуй: она продолжала пребывать в своих снах.

Оливер, конечно, взял на себя роль посаженного отца. Кстати, его вклад в церемонию заключался и в том, что он своевременно уговорил мирового судью и местную администрацию разрешить нам сыграть свадьбу в парке Форсайт, где мы с Питером познакомились. Питеру захотелось, чтобы мы поженились у подножия раскидистого дуба, который мы всегда называли «деревом для лазанья», потому что у него были самые широкие и самые надежные ветви. Мое пожелание оказалось кратким: никаких друзей жениха и подружек невесты. Только мы двое перед Ликом Господа. Питер согласился со мной. Поначалу Айрис возмущалась, когда мы объявили, что хотим простое торжество без лишней роскоши: кроме торта и оркестра на открытом воздухе, нам ничего и не потребуется. К счастью, в конце концов Айрис сдалась, зато успела поместить в «Саванна Дейли Ньюз» объявление на целый разворот, приглашая весь распроклятый город.

Мы сняли многокомнатный номер в «Особняке», и вокруг меня хлопотала команда парикмахеров и визажистов, превращавших меня в принцессу из сказки. Я прекрасно понимала, что такой образ я сама воссоздать не смогу никогда, даже если хорошенько поколдую. И я просто расслабилась, наслаждаясь каждой секундой, потому что этот день был особенным – и не только для нас с Питером. Он был особенным для всей семьи. Мои тетки и дядя принимали самое активное участие в подготовке к свадьбе, не забывая даже о мелких деталях – хотя я тоже не оплошала.

– Как тебе не стыдно! – воскликнула я, когда мой «сюрприз» заявился в комнату, облаченный в шифоновое платье цвета синих ипомей[18]⁸ и в гигантскую лиловую шляпу. Пожалуй, такие поля могли укрыть от палящего солнца половину нашей Саванны.

– А почему Хило должно быть стыдно? – возразила матушка Хило, цепко осматривая меня на предмет того, где можно меня поцеловать, не испортив при этом ни прическу, ни макияж.

Я подскочила к ней и крепко чмокнула ее в щеку.

– Ты ведь знаешь, что затмевать невесту не положено.

– Ну, милая, Хило же не виновата, что Господь так ее благословил. Нехорошо прятать Его дары! – Она рассмеялась и уселась на кровати. – Ты счастлива, девочка?

У меня на глаза выступили слезы. В эту минуту в номер вошли Эллен и Айрис.

– Да! – произнесла я. – Я очень, очень счастлива!

– Полно тебе, Мерси, – заворчала Айрис, доставая салфетку. – Никакой воды до фотосессии! – Тут она заметила Хило. – Ах, Хило, я безумно рада, что тебе понравилась шляпа! Я не сомневалась, что она тебе идеально подойдет.

– Она чудесная. Спасибо, – поблагодарила ее Хило и улыбнулась.

Можно забыть о моем желании устроить семейный сюрприз. Я обвела взглядом трех прекрасных женщин. Каждая из них по-своему была моей матерью.

– Давайте смягчим ей имидж, – предложила Эллен визажисту и повернулась ко мне. – У меня возникла безумная идея, – сказала она. – Ваша с Питером свадьба в парке напомнила мне о том времени, когда ты была еще тощей девчонкой-сорванцом. Платье у тебя не до пола. А что если ты пойдешь босиком?

Стук в дверь отвлек меня от принятия решения.

– Будущей свекрови вход не воспрещен? – спросила Клер, стоя на пороге.

Мы с ней не виделись с того дня, когда в бар заявились Райдер и Джозеф. Я не старалась ее избегать – я была просто занята и не имела ни одной свободной минутки. По ее тону я поняла: Клер боится, как бы я ее не прогнала.

– Заходи скорей, Клер, – ответила я и жестом пригласила ее в номер. – Можно нам с Клер ненадолго остаться вдвоем?

Команда помощников прекратила свою деятельность, как только я высказала свою просьбу, а мои тетки послушались не сразу: сперва они молча переглянулись. Хило что-то поворчала себе под нос, но в конце концов встала с кровати. Когда комната опустела, Клер подошла поближе.

– Ах, милочка, ты так хороша, что прямо дух захватывает!

– Спасибо, – сказала я и взяла Клер за руку. – Я очень сожалею, Клер! Из-за того что сделала с Питером – я имею в виду твоего родного сына Питера.

Мне, наверное, следовало извиниться и за то, что по моей милости пришлось пережить ее приемному сыну. Но, конечно, всю свою оставшуюся жизнь я буду отчаянно стараться загладить вину перед Питером.

– Нет, Мерси, это мне нужно просить прощения. А я просто дала волю горю и смятению. Я знаю, ты пыталась ему помочь, хотя он уже был мертв, когда ты до него дотронулась. Я знаю! – повторила она, постучав кулачком в грудь. – Послушай, я поняла, что фейри выполнили свое обещание, но в их мире время течет совсем не не так, как в нашем. – Она помолчала и произнесла: – Когда полиция нашла его около порохового склада, на нем было теплое пальто.

– Да. Я помню.

– В подкладке оказалось целое состояние: золото и драгоценные камни. Богатство настоящего принца.

– Да. Хило мне рассказала.

– Мы с Колином обсуждали, что нам делать с сокровищами… В итоге мы решили пожертвовать все на исследования рака у детей, потому что именно болезнь отняла у нас мальчика. Мы отдаем все, кроме вот этого. – Клер открыла сумочку и извлекла оттуда серебряную погремушку с выгравированными инициалами П.Д.Т.: Питер Даниэль Тирни. – Она принадлежала Питеру. Мы дали ее нашему мальчику в дорогу, – объяснила Клер. И добавила: – Не могу объяснить почему, Мерси, я и сама не понимаю… но мне невероятно важно, чтобы она сегодня была при тебе – но мне кажется, что таким образом наш родной Питер будет присутствовать на твоем бракосочетании с моим приемным сыном.

– Почту за честь, – ответила я, принимая от нее погремушку.

– Я тебя люблю, Мерси Тейлор! – воскликнула Клер.

Слезы брызнули из ее глаз и заструились по щекам.

– Я – Мерси Тирни, – уточнила я.

Клер улыбнулась мне сквозь слезы и обеими руками погладила мой живот.

– И тебя, обезьянка моя. Бабушка тебя любит.

Выпрямившись, она направилась к двери.

– Я позову к тебе твою свиту, – произнесла Клер и, вновь мне улыбнувшись, покинула номер.

Я, разумеется, сталкивалась с магическим искривлением времени, однако оно ни в какое сравнение не шло с естественным ходом событий в день моей свадьбы. К примеру, еще секунду назад я сидела в кресле перед зеркалом и смотрела, как команда стилистов добавляет последние штрихи к прическе и макияжу – а в следующий миг я уже находилась в парке рядом с Оливером и ждала музыкального сигнала, по которому надо будет направиться к «дереву для лазанья».

– Ты в порядке, Конфетка? – спросил мой дядя, чуть отступая, чтобы хорошенько рассмотреть племянницу, которую так приукрасили, что он ее едва узнал.

Я подняла босую ногу и пошевелила пальцами с накрашенными ногтями:

– Я в полном порядке!

Айрис выпала честь выступить в роли первой матери невесты. Я наблюдала, как ее кавалер, Сэм, ведет ее по проходу. Эллен шла следом в качестве второй матери невесты. Я ожидала, что ее будет сопровождать приятель Питера, Том, – однако, щурясь на солнце, обнаружила, что Эллен опирается на руку Адама. Его появление меня потрясло. Он сказал мне, что покончил с нами – со всеми Тейлорами, и я предположила, что он будет держаться от нас подальше. Не представляю, что заставило его передумать, но, если честно, меня это не особо волновало. Я стиснула пальцы Оливера.

– А ты как, Оливер? – прошептала я.

Его глаза округлились от изумления.

– Я в полном порядке, – тихо сказал он.

Теперь и Хило, третья мать невесты, прошествовала между рядами белых раскладных стульев. Ее вел ее правнук, Мартелл. Когда она уселась на свое место, я услышала, как старший Колин подал команду оркестру:

– Давайте, ребята!

С деревянного помоста, в воздвижении которого принял участие и жених, грянула традиционная ирландская мелодия «Скорее на свадьбу». Оливер покосился на меня. Я коротко кивнула, и мы двинулись по лужайке. На противоположной ее стороне под тенистыми ветвями стоял прекрасный мужчина, которого я любила всегда. Мой Питер. Я заглянула в его разноцветные глаза, и мир вокруг исчез.

Когда я опомнилась, повсюду гремела музыка, а Питер вальсировал вместе со мной: празднество было в самом разгаре. Счастливые лица желающих нам счастья то появлялись, то пропадали из виду. Из объятий Питера я перешла к Оливеру. А затем напротив меня возник Адам. Он учтиво склонился ко мне. Я с радостью приняла его приглашение.

К счастью, музыканты заиграли медленный вальс. У меня появилась возможность перевести дух и узнать, почему Адам передумал насчет нас.

– Замечательно, что ты здесь! – сказала я. – Но что изменилось? Ты вроде бы насмотрелся на безумное ведьмовское семейство и перенес слишком много потрясений. Я решила, мы навсегда тебя потеряли.

– Я тоже, – ответил он, и в глазах у него появилась печаль, хотя его губы улыбались. – Эмили продемонстрировала мне ваши худшие качества. Она показала мне такое, чего вы, остальные, сами у себя не подозреваете.

– А поконкретнее? – спросила я, забывая про танец.

Адам засмеялся и закружил меня.

– С этим мы еще успеем разобраться, но не сегодня – в день твоей свадьбы! Как я и сказал, Эмили показала мне самые плохие качества ведьм. Но ты, Айрис, Эллен и даже Оливер – совсем другое дело! Ты рисковала жизнью, спасая меня. Кстати, несмотря ни на что, я люблю твоего невыносимого дядю. Вопреки всему.

Питера оттащили в сторону приятели, которые теперь заливали в него виски вдогонку к выпитому шампанскому.

– Не перебери, дружище! – крикнула я, когда Адам провел меня мимо них.

– Женился на Мерси пару часов назад, а она вовсю командует! – воскликнул один из парней, хлопнув Питера по плечу.

– А меня это устраивает, – заявил Питер и отнял меня у Адама, но я успела чмокнуть следователя в щеку.

Адам передал меня мужу – и Питер просиял, крепко сжимая меня в объятиях. А я… я еще никогда в жизни не чувствовала себя настолько влюбленной. Потом все было как в тумане: гости произносили тосты, мы с Питером разрезали свадебный торт, а чуть позже фотограф, исполненный решимости запечатлеть все детали торжества, переставлял меня с места на место… Однако я понимала, что запомню лишь отдельные моменты.

Наконец я замерла в объятиях Питера, наслаждаясь нашим счастьем и золотистой предвечерней дымкой. Здесь собрались все – те, кого я любила, чудесные жители Саванны, и даже те, кто не смог бы по праву назваться моими друзьями. Не успела я прийти в себя, как солнце скользнуло еще ниже к западу, и его лучи стали падать под углом, говорившим о приближении сумерек. Стремительные джиги сменились размеренными вальсами… а теперь, по кельтской традиции, заиграли слезливо-жалобные мелодии.

– Нам пора, – прошептал мне на ухо Питер.

Я кивнула. Будучи якорем, я не могла уехать из Саванны в далекое свадебное путешествие, поэтому Оливер устроил нам недельное пребывание на Си-Айленд[19]⁹. Такое местечко приглянулось бы любому, но я могла согласиться и на Тайби-Айленд, лишь бы со мной был Питер.

– Еще надо бросить букет, – сказала я.

Я распустила ленту, стягивавшую цветы, освобождая погремушку, которую мне вручила Клер.

– Что это? – удивился Питер, забирая ее у меня.

– Вещица от твоей матери. Верни ей игрушку, ладно? А мне нужно проведать Хило. Она не простит мне, если я брошу букет, не прицелившись в ее сторону.

– Ты права, – произнес Питер. – Встретимся под нашим деревом? – добавил он, целуя меня в губы.

– Да. Всегда и до конца моей жизни.

Питеру явно не хотелось меня отпускать, но в конце концов я отняла у него руку, и он зашагал к оркестру, надеясь найти возле помоста родителей. Я проводила его печальным взглядом: мне тоже не хотелось с ним расставаться, но потом я все-таки вспомнила о своем решении найти Хило. Я без труда обнаружила ее: Хило сидела в отдалении от гостей – на белом складном стуле, переставленным в тень дуба.

Глаза у нее были полузакрыты: Хило походила на дремлющую кошку.

– Ты красавица, девонька! – пробормотала она, подняв голову при моем приближении. – Ты ведь доченька Хило! И не позволяй никому в этом сомневаться, слышишь? Хило – она тебя любит так сильно, словно сама выносила. – Я встала рядом с ней на колени. – Что еще такое! – заворчала она. – Испортишь свое красивое платье.

Я улыбнулась, а Хило погладила меня по щеке.

– С моим платьем ничего не случиться, – успокоила я Хило и взяла ее за руку. – Нам с Питером надо уезжать. Я должна бросить букет. Может, тебе захочется попробовать его поймать?

Старуха с перекрестка расхохоталась:

– Девочка, Хило совершенно не нужен очередной мужчина, о котором надо заботиться. Ей и так досталось вдоволь! Спрячь цветы подальше от матушки! – Хило обвела взглядом парк, наслаждаясь пятнами солнечного света, пестрой толпой гостей и последними аккордами оркестра. Глубоко вздохнув, она медленно выпустила воздух из легких. – Теперь у тебя все будет хорошо, девочка, – прошептала он и содрогнулась.

Глаза Хило остекленели, пальцы бессильно обмякли.

42

Среди многочисленных историй, которые местные рассказывают про Саванну, есть одна, которая лучше всего передает дух нашего города. Пару столетий тому назад во время Рождества в доме Джозайи Тэтналла начался пожар. Когда слуги заметили огонь, Джозайя понял, что особняк уже не спасти и вывел гостей на улицу, чтобы продолжать празднование при свете пламени. Для меня мораль истории заключается в том, что, хотя жизнь неизменно отнимает у вас любимые вещи и любимых людей, вам ни в коем случае не следует переставать радоваться жизни. Гости Джозайи выпили за здоровье друг друга и разбили бокалы о ствол старого дерева, демонстрируя этим, что намерены жить дальше, а не цепляться за прошлое, которого уже нет.

На том месте, где прежде стоял дом Джозайи, сейчас расположено кладбище Бонавентура: там есть надгробия, которые отмечают место упокоения моих бабушки и деда. Там же находится свежая могила, в которую положили Такера. Утром мы отдавали долг памяти ушедшему возлюбленному Эллен. А теперь, в паре шагов от участка, где его похоронили, и по диагонали от пустой могилы женщины, которая произвела меня на свет, мы – Тейлоры, Тирни и один-единственный Кук – собрались, чтобы почтить память матушки Хило Уиллс.

Хоронили Хило только члены семьи Уиллс, на острове Сапило. Мне хотелось туда поехать, но после долгих десятилетий вражды и обид родственники Хило не смогли понять, каким образом она и семейство Тейлор вдруг так сильно сблизились между собой. Мартелл обещал, что во время службы помолится от моего имени.

Оливер взял корзинку для пикника. Когда мы добрались до участка, который назывался «Всевидящее Око», мой дядя поставил корзинку на землю, открыл ее и вытащил для каждого из нас высокие бокалы. Питер принялся за дело: он наливал шампанское всем присутствующим – конечно, кроме меня. Остановившись передо мной, Питер посмотрел мне в глаза. Моя душа подалась к нему и коснулась магии фейри. Его душа ответила тем же, и Питер молча пошел дальше. Адам открыл бутылку сидра, наполнив мой бокал.

– Спасибо, Питер, но я предпочитаю сидр, – донесся до меня голосок Эллен.

Я мельком взглянула на нее, постаралась не показывать, какое чувство облегчения я испытала. Я надеялась, что теперь ей будет легче отказаться от спиртного!

Спустя несколько минут Питер вернулся ко мне и обнял меня. Я привалилась к нему, обхватив мужа за талию. Завтра я буду стоять на своих ногах. Сегодня я счастлива, что он рядом и служит мне опорой.

– Кто хочет начать? – спросил Оливер.

– Я хочу, – отозвалась Айрис. Секунду она кусала губу. – Хило, я знаю, что ты нас слышишь. – У нее сорвался голос, и она закашлялась. – Мне жаль, что наша дружба расцвела слишком поздно, но я рада, что это случилось.

Айрис склонила голову, и вперед вышла Эллен.