Клятва француза Макинтош Фиона
– Я дала Дженни слово, что ты не умрешь, – улыбнулась Джейн и тут же всхлипнула. – Тебе больно?
– Да, но это хорошая боль. Она напоминает мне, что я жив. Скажи, это не сон?
Дженни поцеловала отца в щеку и подтвердила:
– Нет, не сон!
Люк благодарно кивнул, и девочка улыбнулась.
– Мы здесь все собрались, вся наша новая семья.
Он повернул голову и увидел знакомые лица.
– Макс, Робер…
Молодые люди обрадованно глядели на него.
– Мы все успели познакомиться, – пояснила Джейн.
– Как долго я…
– Три дня, пап! – воскликнула Дженни. – Три дня ты был без сознания, бредил… Джейн ни на минуту от тебя не отходила. Знаешь, как тебе повезло? Она во время войны была медсестрой…
Джейн смущенно потупилась.
Люк снова огляделся и удивленно спросил:
– А как вы вместе собрались?
– Сначала жандармы взяли у Макса показания, – начала Дженни, – потом он позвонил Джейн, попросил ее найти нас с Робером. А когда вернулся в Л’Иль-сюр-ла-Сорг и узнал, что тебя здесь нет, то очень перепугался и рассказал нам обо всем, что произошло.
Макс неловко закашлялся, но Дженни не обратила на него внимания и продолжила:
– Пап, я вообще много чего не поняла из его объяснений, однако Джейн велела пока не приставать к тебе с вопросами. Мы не верили, что ты погиб. Робер сказал, что волшебная лаванда убережет тебя от смерти. А я чувствовала, что ты спасся. Вот только мы не понимали, куда ты пропал, а потом я сообразила, где ты.
– Я вернулся домой, – прохрипел Люк, превозмогая подступившие к глазам слезы, и снова огляделся.
Он лежал на кровати в спальне своих приемных родителей: простенькая старая мебель, занавески на окнах, сшитые Голдой… Вот только исчезли семейные фотографии, некогда украшавшие стены. Люк смутно припомнил, как, почти теряя сознание, ввалился в дом, ключ от которого хранил в мешочке на груди, рядом с семенами лаванды и капсулой с ядом. Судя по всему, в дом никто не заходил с тех самых пор, как отсюда увезли семью Боне. В Сеньоне многие дома пустовали, их обитатели погибли или уехали в город на поиски лучшей жизни.
Джейн, Макс и Робер пристально смотрели на Люка, сознавая, какую бурю чувств вызвало в нем возвращение в родной дом.
– Люку нужно отдохнуть, – решительно заявила Джейн, понимая, что он хочет остаться наедине со своими воспоминаниями.
Все тихонько вышли из спальни.
– Джейн, – прошептал Люк.
– Послушай, ты меня неправильно понял, когда…
– Нет, что ты, не нужно никаких объяснений, – ответил он.
Она взбила ему подушки, подала воды, уложила поудобнее и занялась перевязкой раны, нежно касаясь прохладными ладонями его воспаленной груди.
– Прости, что я их всех отсюда выгнала. Видишь ли, я должна тебе кое в чем признаться, хотя ты сейчас очень слаб и измучен, тебе нужен отдых…
Он хотел ей возразить, но она остановила его укоризненным взглядом.
– Я не на свидание ходила, а ужинала с Максом.
Люк ошеломленно уставился на нее.
– Макс пришел ко мне в гостиницу, – пояснила Джейн, – потому что боялся за тебя. Он мне во всем признался, я перепугалась и хотела связаться с тобой, но к тому времени вы с Дженни уже уехали. Позже я поняла, что произошло, как это выглядело со стороны, но… В общем, мы с Максом решили вас перехватить и вслед за вами направились в Прованс, прямиком в Фонтен-де-Воклюз, потому что знали, что ты сначала поедешь в Мон-Муше, к Роберу. Вдобавок, Макс нам все рассказал про фон Шлейгеля.
Люк вздрогнул, и Джейн ласково погладила ему плечо.
– Не волнуйся! Мы бы все равно выпытали у него, в чем дело. И Дженни надо было как-то успокоить, она очень переживала, бедняжка. Тебе не пришло в голову, что ты мог оставить ее сиротой?
Люк сокрушенно покачал головой.
– Я совсем обезумел! У меня словно рассудок помутился… Теперь с этим покончено, фон Шлейгель умер.
– Да, я знаю.
– Самоубийство.
– Как ни крути, его смерть – на твоей совести.
– Мне все равно. Я освободился от долгого кошмара.
– Ты и правда так считаешь?
Люк недоуменно взглянул на Джейн.
– И что изменилось? – жестко спросила она. – Кто-то воскрес из мертвых?
– Я не для этого… – резко начал Люк, но Джейн оборвала его на полуслове.
– Неправда! Ты убедил себя, что смерть фон Шлейгеля каким-то образом искупит твою несуществующую вину. Не тебе одному война причинила горе, не ты виноват в том, что случилось. Если хочешь, обвиняй союзные войска – не остановили Холокост, вини Гитлера, вини океан в смерти Лизетты и Гарри… Пойми, ты был бессилен что-то изменить. А теперь еще одна семья оплакивает смерть… Да, война превращает людей в зверей, но об ужасах военного времени надо забыть.
– Не говори так!
– Послушай, я устала от страданий. Моя жизнь была мрачной и унылой, и только встреча с тобой наполнила ее светом и дала мне надежду на будущее. Я полюбила вас с Дженни, а ты меня безжалостно оттолкнул, бросил дочь и отправился на смерть…
Люк растерянно молчал.
– А кто за мной ухаживал? – наконец спросил он.
– Один замечательный юноша, с которым я совсем недавно познакомилась, – рассмеялась Джейн. – Твой старый приятель, Робер. Как выяснилось, у него большой опыт по уходу за ранеными. Мы нашли тебя на полу у входа, без сознания. Робер боялся, что начнется заражение, я волновалась, что ты от холода заболеешь, а Дженни больше всего перепугалась крови. Впрочем, ты умудрился остановить кровотечение, – сердито заметила она. – Робер зашил и перевязал рану. Без врачей тебе не обойтись, но, по-моему, ты ему жизнью обязан.
– В очередной раз… – вздохнул Люк.
– Он говорит, что пуля прошла навылет, чудом не задев ни одного внутреннего органа.
– Фон Шлейгель стрелял в упор, я нарочно подставился, – мрачно пошутил Люк. – А как Макс?
– Ох, они теперь втроем – не разлей вода. Дженни вне себя от счастья, два красавца за ней наперебой ухаживают, все ее капризы выполняют, опекают ее, как сестренку. Дженни очень перепугалась, когда ты бредил, вспоминал Лизетту и Вольфа, твердил, что тебе надо успеть на поезд в Лион… Макс и Робер еле уговорили меня не отвозить тебя в больницу, иначе пришлось бы долго объяснять твою идиотскую выходку.
Люк протянул руку и нежно сжал пальцы Джейн.
– Почему идиотскую? – спросил он.
– Ты не понимаешь, что поставил под угрозу все наши жизни? Что бы стало с Дженни, если бы тебя этот мерзавец убил? А обо мне ты подумал?
Он растерянно вздохнул.
Джейн грустно покачала головой.
– Ты меня пугаешь. Мы с тобой едва знакомы, я почти ничего о тебе не знаю, а теперь выясняется, что ты безумец и жаждешь смерти.
– Неправда…
– Послушай, вот что я о тебе знаю… Во-первых, у тебя очаровательная и умная дочь, которой нужны твой совет и поддержка. Во-вторых, тобой безмерно восхищаются и гордятся два прекрасных молодых человека, которые считают тебя отцом. Обид ты не прощаешь и помнишь их долго. Ты умеешь любить – самозабвенно и безоглядно. С тобой весело, но ты очень скрытен, и это доводит меня до слез. Да, ты прожил непростую жизнь, но в этом ты не одинок: война причинила горе целому поколению. Однако же только по-настоящему смелые люди способны с надеждой глядеть в будущее. Не имеет смысла бередить старые раны. У тебя есть Дженни, Робер, Макс… Все остальное не имеет значения. Прошлого не изменить. Дженни – удивительный ребенок, ты не представляешь, как тебе с ней повезло. А ты ведь даже не задумывался, каково бы пришлось Максу с безутешной девочкой! – укоризненно произнесла Джейн.
Люк обессиленно закрыл глаза. Да, он поступил эгоистично, изображая из себя страдальца. Долгие годы он корил себя за бессилие и слабость, таил желание отомстить за жуткие злодеяния нацистов, за смерть своих родных и близких. Макс напомнил Люку о заклятом враге и невольно всколыхнул неутоленную жажду возмездия. Лоран и Фурнье, Вольф и Килиан, Лизетта и Гарри… их смерть никто не мог предотвратить.
Джейн нашептывала ласковые слова утешения, в памяти Люка проносились обрывки счастливого детского смеха, в спальне витал легкий запах лаванды…
Люк утомленно вздохнул и разрыдался горючими слезами.
Джейн обняла его и тоже заплакала.
Эпилог
Люк стоял на холме над Сеньоном. Вечерний мистраль доносил из долины обрывки голосов и пьянящий аромат пряных трав. Война, ворвавшаяся в деревушку в 1942 году, наконец-то отошла в прошлое. Вот уже полгода Люк жил на ферме, залечивал рану. Старенький домик приемных родителей сиял свежевыкрашенными розовыми стенами, и привычный, размеренный ритм сельской жизни стал целительным бальзамом для измученной души Люка.
Над крышами Сеньона снова стремительно носились ласточки, по узким улочкам бродил легкий ветерок, шевелил крахмальные кружевные занавески в окнах. С наступлением сумерек в доме распахивали ярко-синие ставни, впуская вечернюю прохладу. Внутри раздавались звонкие голоса, взрывы смеха и веселая музыка.
Джейн развела огород, который к середине лета стал напоминать шкатулку, полную сверкающих драгоценностей: блестящие рубиновые помидоры, ярко-желтые ароматные лимоны, пахучий базилик и изумрудно-зеленые соблазнительные стручки бобов. Каждый вечер Джейн собирала с грядок восхитительные дары щедрой земли жаркого юга и готовила ужин на всю семью. Она съездила в Англию, где завершила все свои дела, а потом перебралась в Прованс, где они с Люком начали новую жизнь в Сеньоне.
Сейчас Джейн шла с Дженни между душистых рядов лаванды навстречу Максу и Роберу. Макс считал ферму Боне своим вторым домом, часто приезжал из своего лозаннского особняка к друзьям в Сеньон, собирался переселиться в Прованс и вместе с Люком строил обширные планы по дальнейшему развитию хозяйства.
Робер всячески поддерживал Люка в мысли о производстве парфюмерной продукции. Трудолюбивый юноша проявлял недюжинные способности к выращиванию лаванды и так же, как когда-то Гарри, мечтал о том времени, когда ферма Боне прославится не только лавандовым экстрактом, но и настоящими духами.
– Парфюмеры Грасса пользуются нашими экстрактами и зарабатывают в десятки раз больше, – говорил Робер. – Пора нам самим заняться выпуском парфюмерии. Сырье у нас есть, а знания можно приобрести. Урожай лаванды я вам обеспечу, а вы с Максом займитесь расширением производства. У вас для этого и деньги есть, и ума хватает.
Люк обрадовался возможности испробовать себя в новом деле, да и Максу не терпелось применить свои знания на практике. Люк усовершенствовал процесс производства экстракта австралийской лаванды, добиваясь невиданной прежде чистоты и концентрации эфирных масел. Преимущество заключалось и в том, что для выращивания лаванды в Австралии не использовали пестицидов и химических удобрений. Французские парфюмеры требовали все больше и больше высококачественного сырья для производства новых духов.
Дженни училась в одной из лионских школ, с головой окунулась в новую жизнь и говорила по-французски не хуже чистокровной француженки. Люк – не без помощи Джейн – смирился с тем, что девочка в ближайшее время не вернется в Лонсестон. Когда они позвонили в Австралию, чтобы рассказать Тому и Нелл о планах на будущее, Нелл разрыдалась, но Дженни пообещала часто навещать старых друзей – после того, как закончит учебу во Франции и, возможно, в Швейцарии.
– А вообще вы домой возвращаться собираетесь? – расстроенно осведомилась Нелл.
– Да, конечно, – ответил Люк.
– Когда?
– Уже скоро, в сентябре, наверное. Как раз к началу нового сезона.
– Не дело оставлять ферму без хозяйского присмотра, – предостерегла Нелл.
Люк вздохнул, зная, что его присутствия не требовалось, ведь он оставил ферму в надежных руках.
– Не беспокойся, – ответил он. – На следующий год мы займемся экспортом.
– Ох, похоже, ты местного вина перепил, – заметила Нелл. – Или головой ударился? Тоже мне, размечтался!
Люк не выдержал и расхохотался.
– Нелл, сама знаешь, наш экстракт в сто раз лучше провансальского!
– С ума сойти! Запомни, тебя никто не заставлял такое говорить.
– Мы займемся производством духов.
– Ха, я же говорю, головой ударился, – хмыкнула Нелл.
Он улыбнулся и простил ей недовольное брюзжание, зная, как больно Нелл расставаться с добрыми друзьями.
Этот разговор состоялся в марте, и теперь Люк и его новая семья готовились к поездке на Тасманию. Совсем скоро на ферме Боне в Набоуле зазвучат счастливые голоса.
Люк закрыл глаза и с наслаждением втянул в себя воздух, наполненный тонким ароматом лаванды. Сине-лиловые поля протянулись до самого горизонта. Люк взглянул на вершину холма, где почти тридцать лет назад появился первый островок призрачно-белых цветов, которые теперь росли на таком же холме, далеко за океаном. Казалось, здесь незримо витали призраки Лизетты и Гарри.
– Люк! – нетерпеливо окликнула его Джейн. – Ужин готов! Мы проголодались, все тебя ждут.
Он помахал ей рукой. По тропе шли Макс с Робером, обнявшись, как старые приятели – или как братья. Вот так же когда-то в юности возвращались домой Люк и Лоран… К горлу подступил ком. Люк тяжело вздохнул и начал спускаться с холма.
Джейн поднесла руку к глазам, всматриваясь в даль, словно удивляясь, почему Люк медлит. Он окинул восхищенным взором стройную гибкую фигуру, длинные загорелые ноги, любимое лицо с мягкими пухлыми губами и невольно моргнул, охваченный внезапным ощущением полного счастья и покоя. Сердце переполняли любовь и нежность. Он оглянулся на поле призрачной лаванды и заметил, как склонились под ветром белые цветочные головки, словно Лизетта давала ему свое благословение.
Хранитель лаванды кивнул, мысленно прощаясь с призраками на холме, и уверенно зашагал навстречу новой жизни.
От автора
В процессе написания этой книги мне пришлось много путешествовать. Я бродила по прекрасным улицам Парижа, побывала в великолепных музеях Лондона, в Кракове и, конечно же, в жарком, пахнущем лавандой Провансе. С тяжелым сердцем я собирала материалы о Холокосте, посетила музей на территории бывшего концентрационного лагеря смерти Аушвиц-Биркенау и мемориальный центр Шоа в парижском квартале Марэ.
Обширные сведения о послевоенной жизни в Лонсестоне я получила в Лонсестонском историческом обществе, и своими воспоминаниями со мной щедро поделились Гейл Муррей, Питер Партридж, Шерли Паттон и Гвен Уэбб. Я благодарна за предоставленную информацию Энн и Джону Манн, Сью и Дэвиду О’Киф, и особенно Хью и Тони Денни, представителям славной династии основателей знаменитой лавандовой фермы Брайдстоу. Тони Берри и Джон Уоллес из Сассекса сообщили мне подробнейшие сведения о жизни на южном побережье Англии в послевоенный период, помогли мне проникнуться истинным духом Истбурна, угощали рыбой с жареной картошкой на набережной и гуляли со мной по живописным меловым утесам.
Пэт Гамбрелл и Джерри Дуглас-Шервуд рассказали мне о жизни смотрителей маяка, а Малькольм Лонгстаф помог воссоздать лайнер «Мултан» на страницах моего романа. Описать парижский «Гранд-отель» в шестидесятые годы прошлого века я смогла с помощью Кэрол Родригес, консьержа отеля «Конкорд-опера», и Даниэля Беллаша, который в молодости служил посыльным. Парижское отделение «Американ экспресс» на рю Скриб попало на страницы романа благодаря усилиям моего двоюродного брата, Джонатана Пэттона, Сары Мерон и Айры Голтмана, заведующего архивами «Американ экспресс» в Нью-Йорке.
Катрин Флор, директор по связям с общественностью Международной службы розыска в Бад-Арользене, предоставила мне сведения о деятельности этой организации, а Клаус Д. Поступа из государственного архива Германии в Кобленце подробно объяснил процедуру поиска информации среди архивных документов. Огромное спасибо Никола Гселю из Страсбурга за прекрасные обзорные экскурсии.
Австралийскому отделению издательства «Пингвин» я обязана выходом не одной, а двух книг, ведь первоначально история «Хранителя лаванды» заключалась в одном томе. Спасибо моим великолепным редакторам, Али Уоттс и Саскии Адамс, которые немало потрудились над второй книгой.
Я очень благодарна Пип Клименту и Джуди Бастиян за их замечания и поддержку.
Во время работы над романом мне выпала честь работать и общаться с Брайсом Куртенэ. Именно он в 2000 году посоветовал мне заняться литературной деятельностью и до последнего дня своей жизни поддерживал меня в творческих начинаниях. Я благодарна его жене, Кристине, за ее дружбу.
Огромное спасибо всем моим читателям и книготорговцам Австралии и Новой Зеландии.
И конечно же, спасибо моей замечательной семье: Иену, моему первому читателю и самому суровому критику, а также Уиллу и Джеку, которые готовятся к окончанию университета и мечтают о летних каникулах в Тасмании. Bonne chance, mes amours[23]…
Читать бесплатно другие книги:
