Голливудская трилогия в одном томе Брэдбери Рэй

– Точно?

– За всю свою жизнь…

– Да-да, я понял! Повторите имя!

Мы затаили дыхание.

– Раттиган… – В его голосе появился холодный металл средневекового орудия инквизиции.

Мы выдохнули.

Наконец я сказал:

– Но они не могут все находиться в одном склепе…

Грей закрыл глаза.

– За всю свою…

– Да-да-да… – протараторил я.

И встретился глазами со всеми по очереди.

– Вы тоже… об этом подумали?

– Вот ведь чертовщина, – пробормотал Крамли. – Господи прости. Не покажете ли нам, как лучше пройти к гробнице Раттиган?

Грей взял у меня блокнот и начертил в нем от руки, как пройти.

– Найдете без проблем. Перед гробницей лежат свежие цветы. Дверь открыта. Завтра там будет заупокойная служба.

– А кого будут хоронить?

Зажмурившись, мы ждали ответа, уже зная его заранее.

– Раттиган, – сказал Грей, и мне показалось, у него на губах промелькнула тень улыбки. – Некую Констанцию Раттиган.

Глава 45

Кладбище почти растворилось в пелене дождя. Из окон электромобиля, который поднимал нас вверх по склону, был виден только ближайший к дороге ряд памятников. И ничего впереди. Я держал на коленях карту с пометками и стрелками. Наконец, мы остановились.

– Кажется, это там, – сказал Крамли. – Это же Сады Азалий? Нам нужен шестнадцатый участок. Неопалладианская постройка.

Ветер откинул завесу дождя, как будто это была тюлевая штора – и вспышка молнии осветила гробницу с палладианской колоннадой, высокая кованая дверь которой стояла распахнутой настежь.

– Это значит, что тот, кто хотел выйти – вышел… – сказал Генри. – Или ждет гостей. Раттиган!

Дождь временно отнесло ветром в сторону, и склеп будто замер в ожидании, прислушиваясь к дальним раскатам грома. Открытая дверь вздрагивала от каждого его удара.

– Это ж надо… – проговорил Крамли, ни к кому не обращаясь. – Хоронить саму себя… Имя за именем. Год за годом. Играть роль, отрабатывать очередное лицо-маску, а потом заказывать могилу – и саму себя хоронить… А теперь, чтобы получить шанс у Фрица, она пытается их убить заново – все свои прежние «я»! Не ходи туда, Вилли. Ну его к черту.

– Но она там, – сказал я.

– Достал уже со своей гребаной интуицией, – проворчал Крамли.

Я вздрогнул.

– Если тебе угодно – это не гребаная интуиция, а гребаное озарение. Ее нужно спасать. – Я вылез из кабины.

– Она же умерла!

– Все равно я ее спасу!

– Хрена лысого ты ее спасешь! Ты арестован! А ну, быстро влез назад!

– Ты, конечно, представитель закона, но ты и мой друг…

В этот момент ветер снова пригнал тучу – и между мной и Крамли упала стена ледяного дождя.

– Ну и хрен с тобой! – проорал он. – Давай! Беги! Придурок малахольный! Пойдемте отсюда – или вам охота посмотреть, как из этого сортира вылетит его дурья башка? Мы ждем тебя внизу. Ты понял, слизняк смердящий?

– Погоди! – крикнул мне Фриц.

– И нечего годить!

Не выходя из кабины, Фриц бросил в меня фляжкой, и она стукнулась мне в грудь.

Я посмотрел на него долгим взглядом, продолжая стоять под проливным дождем и дрожать от холода. Наконец, Крамли, изрыгая ругательства, вылез из электромобиля. Теперь мы стояли друг напротив друга посреди бескрайнего похоронного поля. Позади – открытые железные ворота, впереди – открытая дверь гробницы… И дождь, который вот-вот вымоет из-под земли кости мертвецов. Я зажмурился и залпом выпил водку.

– Была не была… – прошептал я. – С богом!

– Придурок, – сказал Крамли.

Глава 46

Была темная грозовая ночь.

Как, опять? О господи…

Все по новой. Топот шагов, крики, молнии, гроза… Прошло-то всего несколько дней.

И вот на тебе!

Хляби небесные разверзлись, дождь льет стеной из темноты… А под дождем – я. Стою у холодной гробницы. А в гробнице – тьма и безумие. А может, и сама смерть.

«Стоп», – сказал я сам себе.

Контакт…

Где-то позади скрипнули ворота. В ответ им пронзительно взвизгнула кованая дверь.

Мы стояли у входа в мраморную гробницу, зная, что солнце скрылось навсегда. Вместо него пришел дождь – и будет теперь идти отныне и во веки веков…

Внутри склепа было темно. Только огоньки трех голубых обрядовых свечей подрагивали от сквозняка.

Мы посмотрели направо – на саркофаг в самом низу.

На нем было написано – Холли. Крышка отсутствовала, а внутри было пусто – если не считать толстого слоя пыли.

Мы перевели взгляды на одну полку выше.

Снаружи, в шуме дождя, сверкнула молния – и ей ворчливо ответил гром.

В ее голубом свете мы увидели, что на второй полке высечено в мраморе имя Молли. И снова нет крышки, а саркофаг пуст.

В открытую дверь захлестывал дождь.

Оставалось еще две полки с мраморными ящиками – предпоследняя и последняя, на самом верху. На них значились имена Эмили и Полли. Один саркофаг точно был пуст. Пытаясь побороть дрожь, я залез повыше и протянул руку, чтобы проверить верхний. Пальцы провалились в пустоту.

Ни Холли, ни Полли, ни Молли, ни Эмили. Ни тел, ни останков.

Молнии продолжали вспыхивать одна за другой.

Не отрывая взгляда от верхнего ящика, я приподнялся на цыпочки, как вдруг явственно услышал тихий вздох и сдавленный плач.

Я инстинктивно отдернул руку и оглянулся на Крамли. Некоторое время он не отрываясь смотрел на верхний саркофаг, а потом произнес:

– Дальше давай сам, стажер.

Наверху, в темноте, кто-то порывисто вздохнул.

– Хорошо, хорошо, – сказал Крамли, – уходим.

Они вышли наружу, где по-прежнему не смолкал шелест дождя. В дверях Крамли остановился – посмотрел на меня, как на умалишенное дитя, протянул мне фонарик, кивнул на прощание и ушел.

Я остался один.

Зашел внутрь. Выронил фонарик. Чуть не упал в обморок. Долго искал, нашел. И обнаружил, что луч прыгает по стенам в ритме ударов моего сердца.

– Это ты… – прошептал я. – Ты – там…

Господи, неужели все это действительно происходит?

– Это я… – прошептал я чуть громче. – Я все-таки нашел тебя…

– А? – отозвалось невидимое.

В проеме двери по-прежнему стояла стена дождя. Молнии вспыхивали, гром не отвечал.

– Констанция, – сказал я, обращаясь к темному силуэту на верхней полке, который тоже, казалось, был спрятан за пеленой дождя. – Ты слышишь… Это я…

Я назвал свое имя.

Молчание.

Я повторил его.

Господи… Нет, ну не мертвая же она! Только не это!

Хватит! Давай уже, выходи! Тень пошевелилась, будто пожимая плечами. Тень, у которой нет лица на том месте, где должно быть лицо… Я слышал ее дыхание.

А может, и не слышал. Только чувствовал.

– Что? – почти беззвучно прошептала она.

Я был рад любой жизни, любому ее биению…

– Меня зовут… – Я еще раз назвал свое имя.

– О… – отозвался сумрак.

Меня как будто вбросило в реальность. Из дождя в гробовой холод.

– Я пришел тебя спасти, – прошептал я.

– Да?

Или это просто облако мошкары вьется в темноте? Его не слышно, его нет… Нет. Ведь мертвые женщины не умеют говорить?

– Я уже сплю… – прошептал шепот. – Спокойной ночи…

– Не засыпай! – крикнул я. – А то не вернешься! Не умирай.

– Почему?

– Потому. Потому что я так говорю.

– Говори…

Вздох.

Господи, ну, придумай же что-нибудь, кретин!

– Говори! – сказала тень.

– Спускайся! – прошептал я. – Это место не для тебя!

– Для меня… – почти беззвучно прошелестел шепот.

– Нет!

– Да… – выдохнула тень.

– Я помогу тебе выбраться.

– Откуда? – спросила тень.

Внезапно ее охватил ужас.

– Их нет! Они ушли! – воскликнула она.

– Кто – они?

– Эти! Они должны были уйти! Скажи, они ушли?

Огромная молния пронизала землю, прямо в гробницу ударил гром. Я увидел, как сверкающий сад надгробных камней тонет в дожде… Как холодные потоки смывают имена и даты, написанные помадой на зеркале, фотографии со стен, в рамках и без, чернила с писем и рукописей, серебристые лица с кинопленок, экраны, на которых они беззвучно смеются… И все стекает в землю, в бездну, на тысячи километров вниз – фотографии, зеркала, кинопленки и еще кинопленки, еще зеркала, еще фотографии, имена, даты, имена, имена…

– Они еще там? – спросила тень с верхней полки склепа. – Там, под дождем?

Я окинул взглядом кладбищенский холм, где десятки, сотни, тысячи могильных камней лежали в траве под одним общим дождем.

– Их больше нет, не должно быть… – продолжала она. – Я думала, они уйдут насовсем. Но они стали стучать в двери, будить меня. Я уплывала в море к своим друзьям – морским котикам… Заплывала очень далеко, но когда возвращалась – они все равно поджидали меня на берегу. Ведь сплетники всегда свято помнят то, что ты хочешь забыть…

Она помолчала.

– Я не смогла от них убежать. И тогда мне пришлось убить их – по очереди, одну за другой… Кто они были такие? Разве они были мной? Это я, я их преследовала – а не они меня. Я находила их по очереди – где они похоронены… И хоронила их снова. Двадцать пятый год, потом – двадцать восьмой, тридцатый, тридцать пятый… Чтобы они остались там навечно. Теперь и мне тоже пора – лечь и уснуть навсегда. Иначе они снова заявятся ко мне в три часа ночи… Где я?

Повисла пауза, которую сразу же заполнил шелест дождя. Потом я сказал:

– Ты здесь, Констанция. И я тоже здесь, я слушаю тебя.

Она снова замолчала.

– Так они ушли? На море теперь спокойно? Я опять могу плавать… и не бояться?

– Да, Констанция, теперь они все похоронены. Ты это сделала. И все простят тебя за то, что теперь ты будешь Констанцией. Выходи.

– Зачем? – спросил меня голос с верхней полки склепа.

– Потому что… может, я скажу глупость, но ты нужна. Так что, пожалуйста, соберись с силами, а потом протяни мне руку, и я помогу тебе спуститься. Ты слышишь меня, Констанция?

Небо потемнело, свет померк. И только дождь все лил, размывая камни, надгробья и имена… Эти страшные имена – высеченные для вечной памяти, чтобы потом зарасти травой…

– Они правда ушли? – просвистел шепот.

– Да… – Ледяной дождь добрался и до моих глаз.

– Да?

– Да. На кладбище никого. Фотографии сорваны. Зеркала отчищены. Остались только ты и я.

Дождь заливал камни, уже наполовину скрытые в траве.

– Выходи, – тихо позвал я.

Дождь, который растворяет все: дороги, надгробия, камни, плиты, имена…

– И еще, Констанция…

– Что?

Я выдержал длинную паузу.

– Фриц Вонг ждет, – сказал я. – Сценарий закончен. Декорации выстроены…

Я зажмурился, мучительно вспоминая.

Вспомнил.

– «Если бы не мои голоса, я бы впала в уныние… – Я запнулся и продолжил: – Там, на просторе, в тишине, звон колоколов слышится, как будто с небес… И от каждого удара тянется долгий отзвук… В этом отзвуке и живут мои голоса! Без них я бы точно впала в уныние…»

В склепе повисла тишина.

Тень зашевелилась. На свет появились сначала кончики пальцев, потом вся ладонь и за ней – тонкая рука.

Констанция долго молчала. Потом судорожно вздохнула и произнесла:

– Я спускаюсь.

Глава 47

Гроза прошла, как будто ее и не было вовсе. На небе не осталось ни облачка. Дул свежий ветерок – кажется, придуманный специально, чтобы вымести остатки воспоминаний и с могильных плит, и с зеркал, и из головы.

Крамли, Генри и я молча стояли на берегу перед арабской крепостью Раттиган. Фриц Вонг прощупывал взглядом мизансцену в поисках мелких и крупных планов.

Было видно, как по дому, точно призраки, ходят двое мужчин в белых комбинезонах. И в моем больном писательском воображении сразу же родилась мысль о том, что они похожи на служителей церкви. Не хватало только, уж простите за кощунство, отца Раттигана в белом – с курильницей, ладаном и дождем из святой воды. Стоило бы освятить этот дом заново – если он вообще когда-либо был освящен. Может быть, священник и смог бы очистить эту обитель порока от греха… Маляры старательно отскребали стены, перед тем как покрыть их свежей краской. Их счастье, что они не знали, кому принадлежал этот дом. И что здесь раньше обитало.

В патио, на столике у бассейна, стояло пиво, предназначенное для теплой компании, состоящей из Крамли, Фрица, Генри и меня. И водка – на случай резкой смены настроения.

Запах свежей краски вселял надежду. В нем было и избавление от безумия, и отпущение грехов. Молю тебя, Господи… Пусть с новой краской наступит новая жизнь.

– Как далеко она обычно заплывает? – Крамли вглядывался в барашки волн метрах в ста от берега.

– Вопрос не ко мне, – отозвался Генри.

– Думаю, она в открытом море – плавает с котиками, – сказал я, – или уже у берега. В море у нее гораздо больше друзей. Слышишь?

Где-то тявкали морские котики… Во всяком случае, я их слышал. И эти звуки радовали меня не меньше, чем свежая краска.

– Скажи малярам – когда они будут красить ее почтовый ящик, пусть оставят место только для одного имени, ja?

– Это правильно… – Генри склонил голову набок, как будто к чему-то прислушивался, после чего нахмурил брови. – Что-то долго она плавает. А если не вернется?

– Ничего страшного, – сказал я. – Она любит плавать в открытом море.

– После шторма вода высокая – для серфинга самое то… Эгей! Что там за шум!

Это был явно шум, достойный театрального финала.

На парковку за домом Раттиган с ревом въехало такси. Очень вовремя.

– О господи! – сказал я. – Кажется, я знаю, кто это!

Хлопнула дверца машины. Мы увидели, как от дома к бассейну, проваливаясь ногами в песок, шагает женщина, руки которой недвусмысленно сжаты в кулаки. Когда она подошла ко мне, все остальные отошли подальше, как будто боялись об нее обжечься.

– Ну и что ты скажешь в свое оправдание? – выкрикнула Мэгги.

– Ну, извини… – проблеял я.

– Извини!

Она размахнулась и изо всех сил врезала мне по носу.

– Еще на бис, пожалуйста! – сказал Крамли.

– И еще разочек на счастье, – подхватил Фриц.

– Что происходит? – спросил Генри.

– Ублюдок!

– Знаю…

– Сукин сын!

– Да, – кивнул я.

Она нанесла второй удар.

Кровь хлынула мне на подбородок и забрызгала мои поднятые кверху руки. Мэгги отскочила.

– О господи, – вскрикнула она, – что я наделала!

– Врезала сукину сыну и ублюдку, – отозвался Фриц.

– Точно, – подтвердил Крамли.

– А ты помолчи! – рявкнула Мэгги. – Кто-нибудь, принесите пластырь.

Я посмотрел на свои окровавленные руки.

– Пластырь тут не поможет.

– А ну, заткнись, бабник!

– Почему бабник? Она же всего одна… – заныл я.

– Заглохни! – проорала она и опять занесла кулак.

Я заглох, и Мэгги сдалась.

– Я больше так не могу… – Она заплакала. – Господи, ну за что мне все это?

– Бей… Я заслужил.

– Правда заслужил?

– Правда.

Мэгги посмотрела в синюю вдаль.

– Где она? В море?

– Да, где-то там.

– Надеюсь, она больше не выплывет!

– Я тоже.

– Оригинально. Что ты хочешь этим сказать?

– Не знаю… – тихо сказал я. – Может быть, на самом деле ей там лучше. Там у нее друзья – немые… Может, и не надо ей возвращаться, пусть остается с ними навсегда.

– Попробует вернуться – убью.

– Ну, тогда ей точно стоит держаться отсюда подальше.

– Все защищаешь ее, гаденыш?

– Нет, просто говорю, что ей лучше сюда не возвращаться. Обычно после шторма ей всегда становилось лучше. Когда море спокойное, небо ясное… Я не раз это наблюдал. В такие дни она была почти счастлива – могла не пить целый день и только плавала, плавала. И каждый раз казалось, что вот в этот раз она не вернется…

– Господи, что только у тебя в голове? И что у нее?

– Никто не знает. Но так бывает всегда. Это не объяснить. Просто что-то случается, а дальше ты понимаешь, что это все, край…

– Говори, говори… Может, все-таки скажешь что-нибудь умное.

– Вряд ли – чем больше слов, тем меньше в них смысла… Сначала она пропала. Надолго. Теперь, возможно, нашлась. Но только возможно – не наверняка. Это бред, я понимаю. Со стороны это звучит как полный бред. Но я пообещал ей, что, если она заплывет в море со всеми своими… именами, то выплывет обратно уже с одним. Возможно. Нельзя ничего обещать. Вот выйдет на берег, тогда все и узнаем…

Страницы: «« ... 5051525354555657 »»

Читать бесплатно другие книги:

Любите собираться с друзьями и устраивать шумные вечеринки? Или вас больше привлекают спокойные поси...
Ричард Лоуренс – известный медиум, автор ряда книг о развитии экстрасенсорных способностей.Эта книга...
Знаете ли вы, что обладаете секретной силой, которая только и ждет, чтобы вы использовали ее? Эта си...
Тема полового воспитания отнюдь не ограничивается ответом на детский вопрос «откуда я появился?». На...
Совершите увлекательное путешествие по священным местам Греции вслед за древними паломниками! Тайные...
В данном руководстве вы найдете «проверенные сном советы для нашей отнимающей силы жизни». Если у ва...