Китайская кукла Александрова Наталья

– Вы уж как-нибудь между собой договоритесь! – отмахнулась Надежда. – Мне все эти ваши тайны мадридского двора до лампочки! Меня ваше СПЕКО нисколько не интересует…

– СПЕКО? – лысый повернулся к Евгению. – Вот даже как? Вот о чем вы разговаривали? Ты рассказал ей о СПЕКО? Это же должностное преступление!

– Еще раз повторяю – тебя это не касается! – отрезал Евгений.

– Что ж, – лысый неожиданно улыбнулся, отчего стал похож на довольную жабу, – может быть, ты и прав. Нам незачем ссориться, ведь мы делаем одно общее дело… в меру своих способностей.

– Вот именно – в меру способностей… у кого они есть! – проворчал Евгений. – А сейчас извини, мне нужно работать… Так что не смею задерживать…

– Конечно, конечно! – Лысый обошел вокруг стола, положил руку на плечо Евгению. – Ты ведь не держишь на меня зла?

– С чего бы это?

– А зря! – Внезапно в руке лысого появился шприц, он воткнул его в шею Евгения. Тот дернулся, лицо его перекосилось, он свалился на пол и забился в судорогах.

Надежда ахнула, вскочила на ноги, метнулась к двери, но лысый подскочил к ней и ударил двумя сложенными пальцами в точку за ухом.

«Ну что же у них за приемчики…» – Надежда почувствовала непреодолимую слабость и упала бы на пол, если бы лысый не подхватил ее неожиданно сильной рукой. «А с виду тюфяк тюфяком, пузо вон торчит…» Чуть не волоком лысый потащил Надежду к двери, распахнул ее и втащил Надежду в приемную.

Надежда увидела машинистку – та лежала лицом в стол, вокруг ее головы расплывалась лужа крови. Рядом с машинисткой стоял тот самый парень, который до этого бездарно следил за Надеждой. Вид у парня был неважнецкий – щека распухла, и голову он держал как-то набок, видать, хозяин магазина здорово его отлупил. Бывший военный, рука тяжелая…

Несмотря на свое аховое положение, Надежда почувствовала сильное злорадство. Так тебе, Сом, и надо!

Парень в раскрытую дверь увидел валявшийся на полу труп Евгения, и в глазах его блеснул испуг.

Лысый перехватил его взгляд.

– Теперь все, Сомушка, – вроде бы ласково сказал он. – Теперь тебе дороги назад нет… Со мной будешь работать…

Парень громко сглотнул, подскочил, схватил Надежду под другую руку. Вдвоем они вытащили ее в коридор.

Здесь все было, как прежде, – длинный коридор, тусклый мертвенный свет люминесцентных ламп, депрессивные бежевые стены, озабоченные посетители на шатких стульях…

Мужчины поволокли Надежду по коридору, она едва могла переставлять ноги. Надежда подумала вдруг, что уже умерла и попала в ад. Да, это так похоже на ад – полутемный коридор жилконторы, запах краски, тусклый свет, бесконечное ожидание и совершенное бессилие хоть как-то изменить свою судьбу…

Надежда открыла рот и попыталась позвать на помощь, но из рта вырвался только невнятный хрип. Один из посетителей поднял на нее тусклый взгляд и спросил:

– Что с женщиной? Ей плохо?

– Плохо, плохо! – раздраженно отмахнулся от него лысый. – Мы ее к врачу ведем.

– Плохо… – повторил посетитель со странным удовлетворением. – А кому сейчас хорошо?

Наконец коридор кончился, Надежду вывели на крыльцо.

Она вдохнула свежий воздух. В голове немного прояснилось, головокружение отступило. Тем временем похитители втолкнули ее в большую черную машину, лысый сел рядом с ней, Сом – за руль, и машина рванула с места.

Они ехали по какому-то спальному району. Надежда чувствовала, что силы понемногу возвращаются к ней, проходит слабость, охватившая ее после удара. Но вместо слабости подступила паника. Это уже не шутки, не игра в пароли и ответы. Ведь этот лысый только что на ее глазах убил неприметного Евгения. Хоть Надежда и не испытывала к нему добрых чувств, однако он разговаривал с ней относительно вежливо. А этот лысый сразу куда-то ее потащил. И Сом к нему переметнулся, предатель… А ведь она – свидетель убийства, а свидетели, как известно, живут недолго…

«Возьми себя в руки! – приказал проснувшийся внутренний голос. – Не впадай в панику, тебе нужно сохранить ясную голову!»

Надежда даже удивилась – в кои-то веки ее внутренний голос говорил дельные вещи. Она скосила глаза на лысого похитителя. Тот сразу же заметил ее движение, грозно нахмурился и прошипел:

– Сидеть! Не делать резких движений, иначе прострелю вам колено! Инвалидность до конца дней обеспечена!

– Да сижу, сижу! – проворчала Надежда.

И прикрыла глаза, чтобы подумать. Вот куда они ее везут? Этому-то зачем она нужна? Допустим, тот, Евгений, расследовал убийство Куркиной и надеялся, что Надежда что-то об этом знает. А этот вообще работает по другому делу, так зачем же он убил своего коллегу? Ну и порядочки у них… Может, он к начальству ее тащит? Хотя вряд ли, какой начальник санкционирует убийство своего сотрудника? Этак ему руководить некем станет…

Надежда открыла глаза и осторожно повернула голову. Лысый сидел рядом, уставившись перед собой, тогда она вытянула шею и посмотрела вперед. Сом вел машину неровно, Надежда заметила даже, что у него дрожат руки.

«Это тебе не за обычной домохозяйкой следить, – злорадно подумала Надежда, – хотя и тут не преуспел, придурок. Это же надо, чтобы Антонина его буквально в первый день вычислила!»

– Быстрее давай! – скомандовал лысый.

Сом свернул на оживленную магистраль, прибавил скорость… и вдруг перед лобовым стеклом машины стремительно промелькнуло маленькое черное существо. Надежда успела разглядеть сморщенную мордочку, злобно горящие глаза и угловатые крылья…

Летучая мышь!

Сом выругался и крутанул руль, машина резко затормозила, раздался скрежет металла и звон бьющегося стекла, и на долю секунды Надежда потеряла сознание.

Впрочем, она тут же пришла в себя, встряхнула головой и огляделась.

Их машина стояла поперек движения, столкнувшись с огромным темно-синим джипом. Лобовое стекло их машины рассыпалось в мелкую крошку. Сом сидел на прежнем месте, навалившись грудью на руль. Он был неподвижен, волосы потемнели от крови. Лысый тип вроде бы не пострадал, по крайней мере, заметных травм у него не было, он растерянно вертел головой, пытаясь понять, что произошло и как выйти из этого положения с наименьшими потерями.

В это время из синего джипа выбрался здоровенный детина – наголо бритый, с татуировкой на щеке. Лицо его было расцарапано, под глазом назревал синяк, рукав пиджака висел на одной нитке. Детина подошел к их машине, дернул на себя заднюю дверцу, едва не оторвав ее. Машина закачалась, и водитель, скользнув по рулю, упал на переднее сиденье. Надежда едва сдержала крик, увидев его неживые глаза. Детина не обратил на это ни малейшего внимания, он рывком вытащил лысого похитителя на улицу.

– Ты, козел лысый! – заревел он, как разбуженный посреди зимы медведь. – Ты что тут устроил? Да я от тебя мокрого места не оставлю! Я тебя по асфальту размажу, как гусиный паштет! Ты мой «Крузер» изувечил, так я тебя самого изувечу!

– Остынь! – выкрикнул лысый, пытаясь вырваться из железных рук детины. – Ты не знаешь, с кем связался!

– Это ты не знаешь, с кем связался! Но скоро узнаешь, козел!

– Отпусти меня сию секунду, иначе…

– Иначе – что? – осклабился бритоголовый детина. – Иначе я тебя на собачий корм переработаю! Или просто живьем своему Тузику скормлю! Тузик, Тузик, иди сюда, посмотри, какой тут сочный кусок мяса тебя дожидается!

Из синего джипа выскочил огромный темно-коричневый пес с лобастой головой и свисающими щеками. Кажется, он вполне серьезно воспринял предложение своего хозяина.

Надежда не стала следить за развитием событий, хотя оно обещало быть очень интересным. Она выкарабкалась из машины и пустилась наутек. К счастью, почти сразу ей подвернулась знакомая маршрутка, она остановила ее, плюхнулась на свободное сиденье и перевела дух.

Кажется, обошлось. Определенно, кто-то ей ворожит. После встречи с Тузиком лысый надолго потеряет трудоспособность и амбиции, а Сом, похоже, больше ни за кем не сможет следить. Отмучился, болезный. Пустой был парень, глупый, да еще и предатель к тому же, так что и не жалко его.

Минут через сорок Надежда уже подъехала к своему дому.

Антонина Васильевна, как всегда, была на посту.

При виде Надежды лицо ее удивленно вытянулось, а в глазах загорелся живейший интерес.

– Что это с тобой, Надя? – проговорила она с фальшивым сочувствием.

– Маршрутка в аварию попала! – отмахнулась Надежда, протискиваясь в подъезд.

– Что – опять? – переспросила та с недоверием и придержала Надежду за рукав.

Надежда хотела рыкнуть на старую сплетницу, но вовремя вспомнила, что Антонина спугнула грабителя и вообще обратила внимание на недоброй памяти Сома, и остановилась.

Антонина Васильевна требовала подробностей, и Надежда сказала, что маршрутка врезалась в фонарный столб, потому что неумелый водитель пытался обогнать автобус, а тут еще какой-то сунулся на джипе. Короче, тот, на джипе, не пострадал, а маршрутка боком врезалась в столб.

– Все с мест попадали на пол, – врала Надежда, – одна женщина, кажется, руку сломала.

– А где это было-то? – всполошилась Антонина Васильевна, но Надежда сумела прорваться в подъезд и была такова.

Поднималась по лестнице, она обдумывала линию поведения. По выражению лица Антонины Васильевны Надежда поняла, что вид у нее ужасный. Главное теперь – не попасть на глаза мужу. Если он уже дома (а это, скорее всего, так), нужно незамеченной проскочить в ванную комнату и привести себя в порядок.

Надежда поднялась на свой этаж, открыла дверь квартиры… и поняла, что все ее планы провалились. Муж стоял в прихожей с озабоченным видом, кот, как обычно, отирался возле его ног.

При виде Надежды Сан Саныч побледнел, затем покраснел, вытаращил глаза и воскликнул:

– Надя, что с тобой случилось?!

Надежда мысленно отметила, что слова практически те же самые, что и у Антонины Васильевны, только сочувствие настоящее.

– Маршрутка в аварию попала, – повторила она ту же версию, чтобы не запутаться в вариантах. – Ты же знаешь, как водят эти гастарбайтеры! Как будто не людей возят, а дрова! Может быть, он впервые в жизни за руль сел…

– Ну, не надо всех стричь под одну гребенку… – машинально возразил политкорректный Сан Саныч. – Люди бывают разные… как среди гастарбайтеров, так и среди коренных жителей нашего города…

Но тут же опомнился и бросился к жене:

– Надюша, какой ужас! Тебе нужно сейчас же ехать в травмпункт! Я тебя провожу…

– Да никуда мне не надо! – отмахнулась Надежда. – Со мной все в порядке!

Тут она заметила пятно крови на рукаве и поняла беспокойство мужа.

– Кровь не моя, – поспешила она успокоить его. – Это соседка стеклом порезалась…

– Стеклом?! А ты не порезалась? Может быть, ты тоже порезалась, но не заметила?

– Да ничего со мной не случилось!

– Сколько пальцев? – спросил Сан Саныч и предъявил Надежде два растопыренных пальца.

– Два, два… Говорю тебе – со мной все в порядке!

Муж, видимо, немного успокоился, потому что тут же неожиданно спросил:

– Надя, постой… Как же ты говоришь, что попала в аварию на маршрутке? Ведь ты вышла в магазин!

– Кто это тебе сказал? – всполошилась Надежда, почувствовав, что ее легенда трещит по всем швам.

– Ну, эта толстая соседка, которая всегда сидит возле подъезда. Когда я входил, она мне сообщила, что ты пошла в магазин за продуктами и скоро вернешься.

– Ах, так это тебе сказала Антонина Васильевна? – переспросила Надежда уверенным голосом. – И ты ей веришь?

– А почему я не должен верить? Какой ей смысл врать?

– Смысла, может быть, и никакого, – согласилась Надежда. – Но вот на днях она мне сказала, что ты в мое отсутствие приводил домой какую-то женщину. Так что, по-твоему, я должна была ей поверить?

Надежда произнесла эту фразу на одном духе, с самым честным лицом. Конечно, это была откровенная ложь, Антонина Васильевна ей никогда ничего подобного не говорила – но чем чудовищнее ложь, тем легче в нее верят.

Сан Саныч потерял дар речи, снова вытаращил глаза от изумления, снова последовательно покраснел и побледнел, только после этого к нему вернулся голос, и он возмущенно воскликнул:

– Я?! Приводил?! Домой?! Женщину?!

– Ну да, на прошлой неделе, когда я у мамы ночевала…

– Это ложь! – завопил муж. – Это совершенная ложь! Неужели ты в это могла поверить? Неужели ты поверила какой-то болтливой соседке, а не мне, своему мужу?

– Конечно, нет, – спокойно ответила Надежда. – Конечно, я ей не поверила. Я знаю, что она давно в маразме и все путает. А вот ты, кажется, ей поверил!

– Нет, Надюша, – смутился Сан Саныч. – Конечно, я верю тебе, а не ей… Нет, ну это надо – такая возмутительная ложь… Должно быть, она действительно в маразме…

Надежда удовлетворенно вздохнула и отправилась в ванную – приводить себя в порядок.

В результате муж так и забыл спросить, куда же Надежду носило на маршрутке.

Приведя себя в порядок, Надежда вспомнила, зачем, собственно, отправилась в магазин, с чего и начались ее сегодняшние неприятности: кот сожрал рыбу, и в доме нечего было есть. Муж деликатно молчал, но голодный блеск его глаз говорил сам за себя.

Надежда провела ревизию холодильника и, к счастью, нашла в глубине морозилки пельмени. Разумеется, не покупные, а домашние, слепленные самой Надеждой. Покупными пельменями она не стала бы кормить мужа никогда, ни при каких обстоятельствах. Надежда твердо придерживалась мнения, что женатый мужчина никогда не должен питаться покупными пельменями, даже под угрозой голодной смерти!

В итоге ужин оказался неплох. За едой разговор был пустой и неспешный, Надежда решила не рассказывать мужу на ночь глядя про то, что кто-то проник в их квартиру, пускай человек спокойно ночь поспит. А если утром Антонина его перехватит и введет в курс дела, он ей все равно не поверит.

Довольный и сытый, муж уединился на диване с котом на коленях, а Надежда включила компьютер.

Она запустила поисковую программу и набрала в ее окошке загадочное слово СПЕКО, которое всплыло сегодня в разговоре с загадочным человеком Евгением, а потом вызвало едва ли не истерику у его лысого убийцы…

В который раз Надежда убедилась, что Интернет знает все. Через минуту она нашла множество ссылок на таинственное слово, и, прочитав самую первую, выяснила, что СПЕКО – это сокращенное название специального отдела ВЧК, а позднее НКВД. Официально этот отдел занимался расшифровкой перехваченных сообщений иностранных разведок и посольств и шифровкой собственных секретных данных. Кроме того, он занимался вообще охраной государственных секретов. Создан был этот отдел еще в 1921 году по специальному распоряжению Ленина. Во главе отдела все годы существования стоял известный чекист Глеб Бокий, и отдел не подчинялся руководству ВЧК или позже НКВД, а только непосредственно Политбюро.

Прочитав такое, Надежда пожала плечами – ведь это прошлый век, все было так давно, какое значение это может иметь сейчас? Однако Евгений интересовался убийством Куркиной именно в связи со СПЕКО, стало быть, что-то тут есть. Она уселась поудобнее и продолжила чтение.

Глеб Бокий был неординарным человеком. Он происходил из дворянского рода, отличался необычной, демонической внешностью. Достаточно сказать, что, по мнению многих специалистов, именно он послужил Булгакову прототипом Воланда в романе «Мастер и Маргарита». В 1937 году Бокия расстреляли, возглавляемый им отдел распустили, а его функции передали другим структурам НКВД. Большая часть сотрудников бесследно исчезла в лагерях.

«Ну вот, – подумала Надежда, – зря только время тратила, тоже мне секреты замшелые…»

Однако на этом информация о загадочном отделе не кончилась.

Из следующей статьи Надежда Николаевна узнала, что начальник СПЕКО Глеб Бокий организовал несколько экспедиций в далекие и труднодоступные горные районы Центральной Азии – на Памир, Тянь-Шань и даже в Тибет. Одной из этих экспедиций руководил знаменитый художник Николай Рерих. Стоили эти экспедиции очень дорого, а результаты их были строго засекречены…

«Интересно, какое отношение имеют горные районы Азии к шифрам и кодам?»

Ответ на этот вопрос Надежда частично получила из следующей статьи.

В ней было написано, что, занимаясь вопросами передачи секретной информации, Глеб Бокий пришел к витавшей в то время в воздухе идее передачи мыслей на расстоянии, то есть телепатии. Его сотрудники ставили эксперименты по мысленной передаче простых текстов и образов. Параллельно с этим изучали гипноз и внушение мыслей человеку. Для этих экспериментов было оборудовано специальное помещение, так называемая «черная комната». Впоследствии к экспериментам подключили людей, которые по роду своей деятельности занимались схожими вещами, а именно сибирских шаманов, деревенских колдунов и знахарок. То есть, с точки зрения современной науки, погрузились в самое настоящее мракобесие.

Надежда уже перестала чему-либо удивляться и с интересом читала дальше.

Деньги отделу отпускались без возражений, и в его работу никто из высшего руководства страны не вмешивался. Дело в том, что Глеб Бокий обладал большим влиянием в НКВД, являлся членом высшего органа комиссариата – коллегии НКВД, а самое главное – был доверенным лицом самого Ленина. Необычные направления исследований СПЕКО Бокий объяснял довольно ловко: исследования телепатии необходимы для надежной и безопасной передачи важной государственной информации, а гипноз и внушение можно применять для перевербовки иностранных агентов, а также для внушения идей марксизма-ленинизма колеблющимся гражданам и даже тем, кто подвержен влиянию враждебной буржуазной идеологии.

Помимо гипноза и телепатии, спецотдел занимался также изучением редких и малоизвестных ядов – как для предупреждения попыток отравлений советских руководителей, так и для борьбы с врагами молодого государства.

Правда, все это закончилось в достопамятном 1937 году – и влияние Бокия, и сомнительные эксперименты возглавляемого им отдела. Новый руководитель НКВД Ежов арестовал самого Бокия и его ближайших сотрудников. Бокий буквально через несколько дней был расстрелян, а следы его сотрудников пропали в лагерях и тюрьмах.

Говорят, что одной из причин быстрой расправы с руководителем СПЕКО было его поистине демоническое высокомерие. Во время первого же допроса он сказал следователю: «Что мне Сталин, меня на мой пост сам Ленин поставил!»

Правда, кое-кого из сотрудников СПЕКО через несколько лет видели на свободе, и даже в Москве.

Очевидно, новое руководство НКВД посчитало работу спецотдела важной для страны, и ее продолжил кто-то из уцелевших сотрудников Глеба Бокия, причем в обстановке такой сугубой секретности, что никакие упоминания о СПЕКО больше не всплывали ни в печати, ни в открытых документах.

«И при чем здесь покойная Куркина? – изумилась Надежда. – Была она, конечно, женщина пожилая, но не столетняя старуха. Как она могла быть сотрудником СПЕКО? Ой, что-то этот Евгений поднаврал мне…»

– Надя, мы спать будем ложиться? – послышался недовольный голос мужа. – Уж двенадцатый час, а ты все сидишь…

– Иду уже! – крикнула Надежда. – Погоду посмотрю только!

Снова название спецотдела зазвучало с началом Второй мировой войны. Дело в том, что в Германии с середины тридцатых годов существовало так называемое Общество Аненербе, или Общество по изучению наследия предков. Во главе этого общества стоял ученый-националист Герман Вирт, и занималось оно изучением древней истории арийских народов, их фольклором и ритуалами. В общество входили историки, археологи и философы националистического направления. Основной их целью было доказать, что с самого возникновения арийские народы были выше, духовнее, развитие всех остальных. Герман Вирт даже ввел по отношению к неарийским народам понятие «античеловек» и доказывал в своих трудах, что античеловек гораздо хуже и опаснее дикого зверя.

Разумеется, такое общество не могла обойти благосклонным вниманием нацистская верхушка, и вскоре рейхсфюрер СС Герман Гиммлер стал почетным председателем Аненербе. Чуть позже почетный председатель полностью прибрал общество к рукам, а прежнего научного руководителя Вирта отправил в отставку, так как посчитал ненаучной и компрометирующей общество его теорию происхождения арийцев от жителей древней Атлантиды.

С этого момента Аненербе из общественной организации превратилось в подразделение СС. Тут же у него появился многочисленный штат и прекрасное финансирование.

Кроме прежних задач изучения арийского наследия, сотрудники Аненербе изучали всевозможные древние и более поздние языческие культы, большое внимание уделяли средневековым процессам над ведьмами. Кроме того, общество финансировало экспедиции в удаленные районы Азии и Африки для сбора материалов о магических ритуалах обитающих там первобытных народов, а также применяемых этими народами ядов растительного и животного происхождения. Потом эти яды изучали в лабораториях Аненербе, чтобы выяснить возможность их применения на благо рейха.

В общем, как и СПЕКО, Аненербе в первую очередь изучало магические и оккультные ритуалы, которые можно было бы применить в военных и разведывательных целях.

Такое сходство интересов не могло пройти мимо внимания Гиммлера. Он пытался через своих агентов получить доступ к материалам СПЕКО, а с началом оккупации приложил все силы к тому, чтобы найти оставшихся в живых сотрудников Глеба Бокия.

Удалось ли нацистам выйти на сотрудников Спецотдела и сумели ли они заставить кого-то из них служить своим интересам – история умалчивала.

Прочитав эти увлекательные статьи, Надежда Николаевна глубоко задумалась. И незаметный Евгений, который следил за ней последнее время, и его лысый коллега, он же соперник, очень интересовались покойной Елизаветой Петровной Куркиной. В их разговоре мелькнуло слово «СПЕКО», то есть название Спецотдела НКВД, занимавшегося исследованием всевозможных таинственных и мистических явлений. Из этого можно сделать вполне очевидный вывод: покойная Куркина была как-то связана с этим самым Спецотделом… Но как?

Может быть, она последняя, чудом уцелевшая сотрудницей Глеба Бокия? Но это невероятно! Сколько же, в таком случае, ей было лет? Хотя… По словам дворничихи, женщиной она была непростой. Спокойно могла выглядеть лет на пятнадцать моложе. Такое редко, но бывает. Надежда знавала таких старух.

И если немцы сильно интересовались наработками СПЕКО, то вполне возможно, что после войны сотрудники Спецотдела воспользовались трофейными материалами, собранными этим Аненербе или как его там. Известно же, что американцы, да и европейские врачи вовсю использовали открытия, сделанные нацистами в концлагерях, проводя жуткие эксперименты на живых людях. Науку-то они здорово продвинули вперед своими преступными методами. И никто не стал от этих открытий отмахиваться – пускай теперь послужат человечеству.

Так что вполне возможно, что после войны СПЕКО продолжал существовать. И работать. Вот только чем они занимались? И самое главное: отчего этот Евгений и его лысый коллега так интересуются этим спустя столько лет? Впрочем, эти двое уже больше ничем не интересуются.

– Надя, ты идешь, наконец? – Голос мужа был по-настоящему сердит. – Мне же вставать рано!

– Иду! Завтра снова жару несусветную обещают…

Когда за лысым, уводящим Надежду, захлопнулась дверь, в комнате установилась мертвая тишина. Однако минут через десять из встроенного шкафа послышалось шуршание, и дверца его чуть приоткрылась. Тишина стояла такая, что слышно было даже дыхание человека. Не того, что лежал на полу, тот был недвижим и, судя по всему, мертв.

Дверца приоткрылась пошире, и из шкафа выбралась высокая расторопная девица, которую звали Щукой. Этот оперативный псевдоним придумал ее неприметный шеф. Такая у него была фишка – давать своим подчиненным рыбьи имена.

Девушка осторожно подошла к неподвижному телу, не выказав ниаких признаков удивления. Она не ахала, не охала, не рвала на себе волосы и не звала на помощь, а перевернула Евгения на спину и заглянула в лицо. Подняла веки, поискала пульс за ухом. Кивнула удовлетворенно, вернулась к шкафу и скрылась в нем. А когда вылезла снова, то в руке у нее был шприц, наполненный темной жидкостью. Девица закатала рукав рубашки Евгения и ввела жидкость в вену. Потом, вытащив шприц, подложила под голову шефу несколько картонных папок и села рядом на пол, скрестив ноги.

Выждала минут пять, потом взяла неподвижную руку и стала считать пульс. После чего отпустила руку и отошла в сторонку, предоставив своему руководителю приходить в себя самостоятельно.

Все же она незаметно за ним наблюдала. И увидела, как веки его дрогнули, потом он слегка пошевелился и затих. Щука поняла, что шеф уже в сознании, просто не хочет обнаруживать это раньше времени. Сам ее так учил: если пришла в себя, где бы ни была, хоть в собственной кровати, сначала полежи тихонько, послушай, что вокруг творится, воздух понюхай, потом глаза чуть приоткрой и определись. Это надо делать всегда, тогда войдет в привычку.

Щука едва заметно усмехнулась – судя по всему, привычки у шефа ничуть не изменились. Однако времени у них было мало, так что процесс следовало ускорить.

– Все в порядке, – тихо сказала она, – мы одни.

Тогда он рывком сел на полу, потирая шею в том месте, куда вонзился шприц лысого.

– Спасибо, что правильно определила яд и выбрала нужный антидот, – сказал он Щуке.

– Это было нетрудно, – спокойно заметила она. – Ваш… в общем, он весьма предсказуем, выбирает самое примитивное. Нам преподаватель такой пример приводил.

– Что ж… – Человек, представившийся Надежде Евгением, встал, чуть поморщившись. – Разведчик должен признавать свои ошибки раньше, чем о них узнают другие. Так вот… с этим… Валерием Петровичем – мой недогляд. Не скрою, ожидал я подлянки, но не от него.

Щука отвернулась, чтобы шеф не заметил тени улыбки, скользнувшей по ее лицу. Ох уж эти старые кадры, вечно им нужно все разжевать, все объяснить.

Ее шеф, конечно, человек неординарный, но не чужд некоторого кокетства. Признал ошибку, а сам ждет, что она станет его разуверять – дескать, вы такой умный, вы все предусмотрели и так далее… Что ж, нехорошо заставлять человека ждать.

– Но вы же все рассчитали, – сказала Щука, стараясь, чтобы в голосе не звучало щенячьего восторга. Шеф человек неглупый, как бы не переборщить. – Ведь не зря вы посадили меня в этот шкаф.

– Ну, это обычная страховка, без нее никак нельзя, как акробату без лонжи, – усмехнулся Евгений. – Итак, все не то чтобы обошлось, но, по крайней мере, теперь расставлены все точки над «и». Хотя… не совсем. То, что Валерий решился на открытое противостояние, говорит о многом. Ясно, что все подробности он узнал от Сома, которого перевербовал. Ох, и тут я проглядел, думал, что парень просто ленив и неспособен к нашему делу. Хотел от него избавиться, но коней ведь на переправе не меняют.

Щука едва не фыркнула – ну кто придумал эту дурацкую фразу? Точнее, коней-то, может, и правда не стоит менять на переправе, но кто сейчас знает, что надо делать с этими конями? И отчего коней надо обязательно равнять с людьми? Ведь если бы избавились от Сома вовремя, то сейчас бы… Она закусила губу и уставилась на шефа преданными глазами. В его взгляде читалось легкое подозрение, и Щука сделала самое невозмутимое лицо. Как обычно.

– Теперь мы знаем, кто… Хотя ничего мы не знаем. Эта женщина, Лебедева, теперь у Валерия. Не сомневаюсь, что он применит к ней допрос третьей степени, после чего для нас она станет совершенно бесполезной. А жаль… Самое главное – я понятия не имею, сам Валерий решился на такое или с санкции Николая Ивановича, – при этом Евгений поднял глаза к потолку.

– Неужели вы и ему не доверяете? – На этот раз Щука не смогла скрыть удивления.

– Одно из главных правил разведчика – не доверять никому! – сказал Евгений. – Но хватит разговоров, нам следует как можно быстрее отсюда исчезнуть.

– Почему?

– Потому что скоро сюда явится группа зачистки. Не думаете же вы, что Валерий оставит все без уборки?

– Но как он объяснит…

– Ему ничего не надо объяснять, как и мне, – сухо сказал Евгений. – Ты прекрасно знаешь, что у нас с ним красный пропуск.

Щука опустила голову. Она знала, что в их организации есть несколько людей, у которых был так называемый красный пропуск. Им разрешалось многое. Это вроде как лицензия на убийство агента 007. Но боже сохрани сравнить их вслух! У нас ведь все по-другому…

Щука быстро убрала в стол папку с завязками, аккуратно поставила стулья и заперла стенной шкаф. После чего высунула голову в приемную и махнула рукой шефу – все чисто, можно выходить.

Увидев лужу крови вокруг тела машинистки, Евгений укоризненно покачал головой. Они не пошли через обычную дверь, вместо этого Щука тронула пыльную портьеру, которая, как оказалось, загораживала низенькую дверцу. Взяв из ящика стола машинистки ключ и умудрившись при этом не запачкаться кровью, Щука отперла эту дверь. За ней оказались выщербленные ступени, ведущие вниз. Евгений захлопнул дверцу, и они оказались в полной темноте. Щука включила фонарик.

Лестница вела в подвал. Пройдя по нему, они вышли в подвал соседнего здания, из которого был выход в крошечный магазинчик канцтоваров. Девушка за прилавком читала эсэмэски в телефоне и не обратила на них ни малейшего внимания.

Через пять минут после их ухода в длинном мрачном коридоре, где перед кабинетами сидели унылые люди, не ждущие от жизни ничего хорошего, появилась парочка. Впереди шла крупная тетка в синем сатиновом халате, в руках у нее была обычная швабра на самодельной палке. Сзади неторопливо шагал невысокий коренастый мужичок, который катил перед собой тележку с моющими средствами. Одет он был в поношенные рабочие штаны, заляпанные краской, и рваный тельник, на ногах – галоши.

Не вступая ни с кем в разговоры и не глядя по сторонам, эти двое целеустремленно прошли в нужную комнату и плотно закрыли за собой дверь. Увидев лужу крови возле головы машинистки, мужичок присвистнул:

– Напачкали-то как! Ну ничего по-нормальному сделать не могут!

Тетка достала из тележки черную пленку и расстелила ее на полу. Вдвоем они взяли тело и ловко запаковали его в полиэтилен, затем сложили пополам и запихнули в тележку. Пока мужичок пристраивал тело поудобнее, тетка надела на свою швабру тряпку с дыркой посередине и быстро вымыла пол.

– Что ты там возишься? – спросила она напарника.

– Место освобождаю, – пропыхтел он. – В накладной сказано – два объекта.

– Да где второй-то? – заворчала тетка.

Они обошли приемную, сунулись в кабинет и, не найдя ничего, собрали свое хозяйство и вышли в коридор.

– Вечно эти девчонки в диспетчерской все напутают… – ворчала тетка. – Нет, я этот вопрос обязательно на собрании подниму…

Спала Надежда плохо, ворочалась и постанывала во сне, и муж спросонья ворчал, что ей все неймется. Кот по причине жаркой погоды спал не в семейной постели, а в кресле возле окна, иначе Надежде и от кота бы попало. Проснулась она рано и, проходя на кухню, чтобы выпить воды, увидела, что в зеркале в прихожей отражается что-то несусветное – волосы дыбом, глаза опухли, а щеки, наоборот, едва не свисают. Да что же это такое!

Надежда бросилась в ванную и долго плескала в лицо холодной водой, потом терла его жестким махровым полотенцем. Глаза вроде бы чуть открылись, но лицо от жесткого полотенца стало малиновым. Надежда расстроилась и снова легла, потому что делать в полшестого утра было совершенно нечего.

«Это от стресса, – думала она. – Вроде бы эти двое ничего мне не вкололи, просто нажимали какие-то точки на шее и на руке… А вдруг у меня кровообращение нарушилось, и глаза теперь всегда будут такие? Чтоб их черти побрали!»

Тут Надежда вспомнила, что один из тех, кто ее допрашивал, мертв, а другой после встречи с грозным Тузиком если и жив, то будет долго отдыхать на больничной койке. На душу пролился бальзам успокоения, и Надежда Николаевна крепко заснула.

А когда проснулась, то обнаружила, что уже позднее утро и муж ушел на работу. Против обыкновения чувства вины у нее в душе не возникло, потому что если бы муж увидел ее с таким лицом, то ужаснулся бы.

В комнату вошел кот. Ступал он неторопливо, держался индифферентно, из чего Надежда сделала вывод, что кот сыт и доволен жизнью.

– Бейсик! – жалобно позвала Надежда. – Иди ко мне!

Кот фыркнул пренебрежительно и отвернулся, поэтому Надежда уверилась, что с ней все не так плохо. Когда хозяева вправду болели, Бейсик обязательно находился рядом и работал котом, то есть мурлыкал что-то успокоительное и подсовывался под руку, чтобы погладили.

Так что Надежда решила не валять дурака, а вставать. Взглянуть на себя в зеркало она решилась только после душа и чашки крепчайшего кофе с сахаром. Тщательно уложила волосы и сделала легкий макияж, теперь вид в зеркале стал более-менее приличный.

Тут позвонил муж.

– Надя, что же ты не сказала мне, что к нам вчера в квартиру залезли?! – кричал он в трубку.

– Да я… – Надежда растерялась и ляпнула первое, что пришло в голову: – Я забыла…

– Забыла? – Муж поперхнулся, но тут же сообразил: – Надя, все-таки ты, наверное, в той маршрутке головой ударилась.

Надежда промолчала, хотя точно знала, что головой не ударялась.

Далее выяснилось, что утром муж встретил во дворе участкового Виктора Полоскина. Участковый был ранней пташкой, он шел по своим делам и, встретив потерпевшего, на которого указала ему Антонина Васильевна, вполне соответствующая своему прозвищу Недреманное Око, решил провести профилактическую беседу. Дескать, жена ваша – женщина легкомысленная, взлом квартиры всерьез не приняла, а вы, я вижу, человек солидный, так что замки уж поменяйте…

Надо отдать должное Сан Санычу, он не стал в присутствии посторонних людей ругать свою жену, а позвонил ей, только придя на работу. И опять-таки больше озаботился он Надеждиным здоровьем, чем замками.

– Надя, – строго сказал Сан Саныч, – тебе обязательно нужно сходить к невропатологу. Мало ли что голова не болит, потом заболит, да еще как! С этим нельзя шутить!

– Да ладно, – вздохнула Надежда, – запишусь.

И поскорее повесила трубку, подмигнув самой себе в зеркале. Все, проехали, больше муж ругаться не станет. А у нее появилось свободное время – можно сказать, что в поликлинике в очереди сидела. На что бы его потратить?

И тут Надежда вспомнила, что обещала дворничихиной дочке попросить Игоря, чтобы тот нарисовал девочкин портрет. Обещала, да ничего не сделала, а детей обманывать нехорошо. Ага, вот он, рисунок Игоря на асфальте, хватило у Надежды ума сфотографировать его на телефон. Так что Игорь вспомнит, у него глаз-алмаз. Нужно съездить к нему прямо сейчас, он по утрам работает в своей мастерской, это Надежда точно знает. А звонить ему она не будет, потому что начнет он отнекиваться – я занят, лучше завтра или на следующей неделе, а там он куда-нибудь уедет… В общем, нужно ловить его немедленно, не откладывая дела в долгий ящик.

Надежда собралась за пять минут и выскользнула из дома, удачно избежав встречи с Антониной Васильевной.

Мастерская Игоря находилась на Большом проспекте Васильевского острова в старом доме. По капризу тогдашнего архитектора окна в доме установили огромные, а высоких деревьев вокруг не было, так что ничто не заслоняло свет. Поэтому власти еще в советское время выделили этот дом под мастерские художников. После перестройки кое-кто сумел там закрепиться.

Надежда давно не была в мастерской и с удивлением обнаружила, что подъезд теперь оснащен домофоном. И дверь была новая, железная, раньше-то старая, дубовая, на одной петле висела. Надежда Николаевна долго соображала, какой же нужно нажать номер. Вроде бы квартира на пятом этаже… или на шестом… Но шестой этаж последний, а с площадки, она помнила, наверх шла маленькая лесенка. На чердак, что ли?

Она отошла в сторонку и задрала голову. Точно, в доме есть чердак и, вероятно, обитаемый: окна новые, и выход прямо на крышу, которая заборчиком огорожена, и зонтик полосатый виднеется. Похоже, кто-то себе террасу сделал.

– Женщина, вы что ищете? – окликнула ее старуха из окна первого этажа.

Старуха была колоритная – настоящая ведьма с загибающимся к подбородку носом и кустистыми бровями, из-под которых выглядывали маленькие цепкие глазки. Надежда тотчас вспомнила, где она видела эту старуху – не узнать ее было невозможно. А видела она старухин портрет на выставке Игоря в прошлом году. Ох, какие Игорь представил тогда портреты! И главное, выставка была камерная, небольшая, в скромной галерее, то есть эта выскочка Галка не принимала в ней никакого участия. Ее вообще в городе не было – не то в санаторий уехала, чтобы здоровье поправить (которое сильно пошатнулось от многочисленных диет и очищений организма), не то опять-таки в пансионат на какие-то очищающие процедуры.

Так что пришли на выставку художники да парочка доброжелательных критиков. А еще старые друзья, такие как Надежда с мужем. Они прекрасно тогда провели время. Портреты Игорь писал удивительные, причем натуру выбирал сам. И мимо такой колоритной старухи, конечно, пройти не мог.

Надежда воочию увидела перед собой портрет в простой раме и подпись: «Виринея». Имя у бабки было старозаветное, из святцев небось. Тогда, стоя перед портретом, они с Сан Санычем вспоминали старый советский фильм, героиню которого тоже звали Виринея. Она была удивительной красавицей, и актрису подобрали очень красивую. Вот имя и врезалось Надежде в память.

– Простите, вы, наверное, Виринея… вот отчества не знаю, – сказала Надежда, искательно улыбаясь.

– Ясно. – Старуха улыбнулась, отчего стали видны прокуренные желтые зубы, а глазки совсем спрятались под бровями. – Игоря ищете.

– Ну да, только номер квартиры забыла, – честно призналась Надежда.

– Седьмую нажимай, – сказала старуха, – да подольше держи, а то он, когда работает, может не услышать.

– Не отвечает… – через некоторое время сказала Надежда.

– Дома он, дома, пришел к нему один такой… Портрет с него Игорь пишет… – В голосе старухи послышались ревнивые нотки.

Надежда потопталась еще у подъезда, потом достала мобильный телефон.

– Надя, ты по делу или просто так? – послышался недовольный голос Игоря.

– По делу, – коротко ответила Надежда, – открой дверь, я внизу.

– Да я не в мастерской, – тут же открестился Игорь. – Я на совещании в ЛОСХе.