Огонь Страндберг Матс
Ида не может отвечать, не смеет смотреть на Густава. Она отпускает на волю свою магию. Это ощущение не сравнимо ни с чем. Помощь Избранниц увеличивает силы Иды. Она поднимает свободную руку, которая теперь светится в темноте сильнее, чем огни Оливии.
— Ты забрала у меня человека, которого я люблю, — говорит Оливия. — Мне никогда уже с ним не встретиться. Я отомщу тебе тем же.
Она вытягивает руку в сторону Густава.
Не раздумывая, Ида отпускает руку Линнеи и встает перед Густавом. Ослепительная молния вылетает из руки Оливии и несется к Иде. Молния, выпущенная Идой, сталкивается с молнией Оливии, на мгновение они сплетаются, образуя брызжущий искрами шар, потом распадаются.
От резкого удара в грудь Ида падает на спину и сильно ударяется о пол, дыхание перехватывает. Все ее тело, руки, ноги до самых кончиков пальцев покалывает.
С тихим звоном зажигаются лампы на потолке.
По телу Иды пробегает дрожь, девушка медленно садится. Смотрит на Густава. Он жив и здоров. По крайней мере, физически.
Оливия лежит без движения на другом конце зала. Линнея идет к ней.
— Будь осторожна! — предупреждает ее Ванесса.
Линнея садится на корточки и расстегивает молнию на кофте Оливии. Снимает с цепочки амулет и поднимает его вверх.
Ида тоже снимает свой амулет и с брезгливой гримасой бросает его на пол.
Сеть разорвана.
Мину уже бежала по школьному саду, когда дверь школы вдруг распахнулась и вышел Кевин.
Мину остановилась, ее сердце колотилось, едва не выскакивая из груди. Сзади Кевина шли другие члены «ПЭ». Прятаться Мину было некуда.
Но когда гимназисты подошли ближе, Мину почувствовала, что с ними что-то не в порядке. Вернее сказать, что с ними все в порядке.
Это уже не были прежние зомби. Эти люди выглядели неуверенными. Испуганными. Держались кучками, искали друг у друга поддержки. Некоторые плакали.
Мину опять вышла на дорожку и побежала против течения, расчищая себе дорогу локтями. Где-то рядом с ней Ханна А. всхлипывала в мобильный телефон:
— Мам… Приезжай за мной…
Холл был уже забит битком, а люди все продолжали выходить из спортивного зала. Мину попыталась протиснуться мимо Томми Экберга, но он схватил ее за руку:
— Произошел несчастный случай. Электропроводка. Это может быть опасно, не ходи туда.
Мину вырывается и бежит по лестнице вниз, проталкиваясь сквозь толпу.
Первое, что бросается ей в глаза, — мертвые Хелена и Кристер. Они лежат рядом. Никто из их прежних соратников даже не смотрит на них, пробираясь к выходу из зала.
— Мину! — кричит Анна-Карин.
Мину поворачивается и видит возле сцены Анну-Карин, Ванессу, Линнею, Иду. И Густава.
С души Мину словно сваливается камень, она бежит к Избранницам и обнимает их всех по очереди.
— Как Адриана? — спрашивает Анна-Карин, когда все немного успокаиваются.
— Получилось, — говорит Мину.
Девушки радостно переглядываются. И только Густав стоит бледный как смерть.
«Интересно, что он увидел и что понял?» — думает Мину. Она до сих пор чувствует в воздухе запах магии.
— Как ты? — спрашивает она.
— Не знаю. Ничего не знаю. Это было как странный сон…
Она понимает, что он имеет в виду. Все его представления о действительности поставлены с ног на голову.
— Теперь все позади, — говорит Ида, стоящая рядом с ним.
— Это был не Рикард, — говорит Линнея, указывая рукой куда-то в сторону.
Стайка третьекурсников проходит к выходу, и Мину видит лежащего на боку человека. Если бы не синие пряди волос, она бы никогда не узнала Оливию.
Мину думает про Линнею. Это ведь ее подруга.
— Она жива? — спрашивает Мину.
— Едва-едва, — тихо отвечает Линнея. — Вызвали «Скорую».
— Я видела наверху Томми Экберга. Он говорил что-то про электропроводку.
— Мы так всем сказали, — объяснила Ванесса. — Никто из гостей не помнит, что на самом деле произошло. Так же, как Диана.
— Блин! — вдруг говорит Ванесса. — А этот здесь откуда взялся?
Мину поднимает глаза и видит Александра. С ним два стражника, присутствовавшие на процессе. Последние члены «ПЭ» покидают зал, остаются только Избранницы, Густав и трио вошедших представителей Совета.
«Этого я и боялась, — думает Мину. — Он передумал».
Но Александр даже не смотрит на нее.
Он сразу идет к Оливии и опускается рядом с ней на колени. Мину не сводит с него глаз. Александр поворачивает голову Оливии. Из-под ее закрытых век вытекает несколько капель крови.
Затем он поднимает Оливию на руки.
— Что вы делаете? — кричит Линнея.
— Если оставить ее здесь, она умрет, — говорит Александр. — Только мы можем обеспечить ей необходимый уход.
— А потом? Что вы сделаете с ней потом? — говорит Мину.
— Судьба Оливии Хенрикссон больше не должна вас интересовать, — говорит Александр.
Мину смотрит, как он несет Оливию к выходу, ее обутые в ботинки ноги бессильно болтаются в воздухе.
Тело Иды трясется в ознобе, она так устала, что не может стоять на ногах. Единственное, что придает ей сил, это присутствие Густава.
— Кто он? — спрашивает Густав, указывая на дверь, за которой скрылся Александр.
— Полиция, — слабо произносит Ида, потому что ничего лучшего ей в голову не приходит.
Но Густав, похоже, ее не слышит.
— Я не понимаю… Что произошло? Что ты с ней сделала? Кто вы такие?
Ида открывает рот, чтобы ответить, но не знает, с чего начать. В голову приходят слова, которые она хочет сказать Густаву. Которые она может сказать.
— Я тебя люблю.
Он смотрит на нее широко раскрытыми глазами, и ей снова становится холодно.
— Да, кое в чем эта сумасшедшая была права, — говорит Ида. — Я знаю, что тебе нисколько не нравлюсь. Но я… Я правда стараюсь… И я чувствую…
Лицо Густава расплывается, потом опять приобретает четкость.
— Ида… — говорит Густав, и тут ее опять начинает бить крупная дрожь.
— Да… — Колени Иды подгибаются, и она падает. Но не ушибается: Густав протягивает руки, поддерживает ее и аккуратно опускает.
— Ида! — кричит Мину откуда-то издалека.
Все Избранницы зовут ее.
Ида, Ида, Ида, как будто она глухая.
Ида, Ида, как ты?
Она хочет ответить, что все хорошо, все просто отлично. Потому что Густав смотрит на нее, гладит ее, разговаривает с ней, зовет ее по имени. Она слышит его голос очень отчетливо, а все другие словно издалека.
Она не дышит!
Она смотрит в его глаза, в его прекрасные удивительные глаза. Наконец сбылось то, о чем она мечтала долгие годы.
Она не дышит!
Не страшно, хочет сказать Ида. Это не страшно.
Она рядом с ним. Его лицо так близко. Он приближает губы к ее губам, и они соединяются в поцелуе таком долгом, что скоро перестают понимать, где чей рот.
Она очень сильно его любит.
И не замечает, как перестает биться ее сердце.
IV
75
Двери автобуса открываются, Анна-Карин выходит. Солнце только что взошло, еще висит ночная прохлада. Анна-Карин надевает шапку и варежки, которые дедушка связал ей несколько лет назад.
Она идет по дорожке, окаймленной высокими голыми деревьями. В конце дороги находится конюшня.
Анна-Карин до сих пор смотрела на нее только издали. В детстве она мечтала ездить верхом, но в конюшне царствовали Ида, Юлия и Фелисия. Кроме того, мама сказала, что ездить верхом дорого.
Девушка открывает дверь и заходит внутрь.
Здесь так холодно, что изо рта идет пар. На глаза Анны-Карин наворачиваются слезы: запахи животных и сена напоминают ей ферму. Она идет вдоль денников, читая таблички. Вот наконец и он. Серый в яблоках жеребец с добрыми глазами.
— Привет, Трой! — шепчет Анна-Карин, заходя в денник.
Трой фыркает, когда она осторожно начинает гладить ему шею. Рука Анны-Карин поднимается к ушам, Трой закрывает глаза.
— Приятно? — спрашивает Анна-Карин.
Как всегда, когда она разговаривает с животными, у нее меняется тембр голоса, становится более певучим.
— Ты славный, Трой. Очень славный. Ида очень тебя любила.
Трой не реагирует, когда Анна-Карин произносит имя Иды. Это и понятно. Думает ли он про нее? Удивляется, почему она не приходит?
— Я обещала Иде навещать тебя, если с ней что-то случится.
Слезы жгут глаза, и она дает им волю.
Анна-Карин не делает из Иды святую. Слишком много она натерпелась от ее преследований и издевательств. Но теперь у нее есть и другие воспоминания. Теперь она лучше понимает Иду. И благодарна ей за то, что живет. И что апокалипсис не состоялся.
Дверь денника распахивается, Анна-Карин поворачивается, ожидая, что вот-вот появится Ида.
Но это не Ида, а низкая черноволосая девочка лет тринадцати. Она смотрит на Анну-Карин:
— Вы кто?
— Я подруга Иды, — говорит Анна-Карин. — Иды, которая ухаживала за Троем.
— Я знаю Иду, — говорит девочка. — Но теперь за Троем ухаживаю я.
— Я просто пришла посмотреть, как у него дела. Ида его очень любила.
— Она к нему вообще никого не подпускала.
Девочка входит в денник, ласково хлопает Троя по спине и смотрит на него с нескрываемой любовью.
«Ему будет с ней хорошо», — думает Анна-Карин.
— Я ее немножко знала, — говорит девочка. — Ну не то чтобы знала, но видела здесь много раз.
Анна-Карин кивает.
— Она была противная, — продолжает девочка, не давая Анне-Карин вставить слово. — Но с Троем хорошо обращалась. Правда, чесала ему хвост щеткой со свиной щетиной… Вы знаете, как это вредно?
Девочка смотрит на Анну-Карин почти враждебно.
— Нет…
— Теперь знайте. Но у нее всегда были самые белые скребницы.
Анна-Карин не очень понимает, о чем идет речь. Девочка прижимается щекой к морде Троя.
— А еще она классно ездила, — продолжает свой рассказ девочка. — И у нее был самый красивый вольтрап, и седло, и все остальное. И сапоги из настоящей кожи. Теперь они мои. Ее родители сказали, что им они не нужны. Правда, сапоги мне пока велики. И вообще, неприятно носить сапоги того, кто умер, поэтому не знаю, буду ли я в них ходить.
Анна-Карин не смогла сдержать улыбки. У этой девочки черные волосы и карие глаза, но в остальном она очень похожа на Иду.
— Мне пора, — говорит Анна-Карин. — До свиданья.
Дождавшись, пока Анна-Карин выйдет из денника и закроет за собой дверь, девочка вдруг говорит:
— Вы идете сегодня на похороны?
— Да, — отвечает Анна-Карин, счищая с подметки прилипшее сено.
— Передайте от меня привет. Я имею в виду, когда подойдете к гробу. Скажите, что Лиза заботится о Трое и у него все хорошо.
— Обязательно передам, — говорит Анна-Карин.
— Хотя я использую для хвоста жесткую щетку. Это намного лучше.
Раннее утро. Длинные тени деревьев лежат на дорожках детского парка. Но солнце уже заметно греет лицо. В Энгельсфорс пришла весна.
Ванесса сильнее раскачивает качели, Мелвин хохочет, и Ванесса тоже улыбается.
— Еще! — кричит он. — Еще!
У Ванессы каникулы, и она вышла с Мелвином на прогулку, чтобы дать маме немного поспать. Но не только.
Вилле сразу ответил на ее эсэмэску. Он едет сюда из Риддархюттан. И одно то, что он в такую рань уже не спит, само по себе означает, что он стал другим человеком. Возможно, у них с Ванессой еще не все потеряно.
Он собирается расстаться с Элин. В ближайшее время. Он хотел сделать это сразу по возвращении из Стокгольма, но Элин была так расстроена его исчезновением, что ему совесть не позволила расстраивать ее еще больше. Он дал ей пару недель, чтобы прийти в себя.
Две недели уже прошло.
— Еще, Несса! — кричит Мелвин и смеется.
— Больше нельзя, — говорит она. — А то улетишь на Луну.
— Хочу на Луну! — просит Мелвин.
Она любит его до боли в сердце. Он для нее лучше всяких лекарств. Он — жизнь. А Ванессе сейчас очень важно знать, что жизнь продолжается. Что на свете есть не только зло и мрак.
— Вам было известно, что Ида погибнет? — спросила она у Моны на следующий день после дня весеннего равноденствия. — Вы ей тоже лгали?
В кои-то веки у Моны нет готового ответа, она только качает головой. Вид у нее расстроенный.
— Я сказала то, что видела, — пробормотала она. — Не знаю, как это вышло. Обычно я таких вещей не пропускаю.
И все же пропустила. Потому что через несколько часов состоятся похороны Иды.
Ванесса никак не может поверить, что Ида умерла. Она видела это собственными глазами, но признать случившееся не может. И при встрече с другими Избранницами все время ждет, когда появится Ида. Теперь их осталось только четверо.
— Сними меня, — говорит Мелвин. Ванесса останавливает качели и помогает брату спуститься.
Он идет к песочнице, она за ним — проверить, нет ли в песке старых шприцев или еще каких-нибудь сюрпризов. Мелвин берет совок и начинает копать.
Раздается шум подъезжающего автомобиля, Ванесса поднимает глаза. Вилле паркует машину точно на том месте, где она когда-то застала Никке с Паулой. Хлопнув дверью, Вилле идет к ней.
— Привет, малыш, — говорит он Мелвину.
Не обращая на него внимания, Мелвин продолжает возиться в песке.
— Похоже, он меня забыл, — говорит Вилле.
— Не обращай внимания.
Вилле улыбается Ванессе. На нем черный вязаный джемпер, который ему очень идет. У Ванессы при взгляде на него, как всегда, замирает сердце.
— Поцеловать можно? — спрашивает Вилле.
— Конечно. — Ванесса отряхивает с рук песок и прижимается к Вилле.
Запах Вилле оживляет тысячи воспоминаний. Он такой знакомый и родной.
Однако что-то в нем Ванессу настораживает.
— Как дела? — спрашивает Вилле, чмокая Ванессу в лоб.
— Нормально, — отвечает она. — А у тебя?
Он пожимает плечами.
— С Элин проблемы, — говорит он.
— Мы с Вилле отойдем к качелям, — предупреждает Ванесса Мелвина.
Не глядя на нее, он кивает и продолжает дальше строить и ломать куличики. Ванесса и Вилле отходят к качелям, но она боится начинать разговор про Элин.
— Как мама? — спрашивает она.
— Пока на больничном, врачи выясняют, может ли ей помочь операция.
— Хорошо бы.
Они садятся на качели.
— Я боюсь идти на похороны. Никогда не была…
— Ничего, я тоже нервничал, когда шел на похороны Юнте. Но… все прошло красиво. Тебя как будто специально останавливают и заставляют задуматься о своей жизни.
Ванесса кивает. Может, это эгоистично, но ей ужасно не хочется туда идти.
— Правда, я все равно не понял, что с ней случилось, — говорит Вилле.
Ванесса отворачивается.
— Я тоже, — говорит она.
— Что будем делать, Несса? — мягко говорит Вилле.
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Ванесса, хотя знает, что он имеет в виду.
— Я имею в виду нас с тобой.
Ванесса гладит пальцами холодную цепь качелей:
— Когда ты поговоришь с Элин?
Вилле тяжело вздыхает:
— Нужно выбрать правильный момент. Но ты-то чего хочешь? Ты будешь со мной?
И тут у Ванессы происходит озарение. Происходит против ее воли.
Она хочет верить Вилле. Она хочет верить в их общее будущее. Она хочет, чтобы в ее жизни было что-то прекрасное, а не только это дерьмо, и ужас, и смерть.
Но голос Линнеи настойчиво звучит в ее голове.
Ты знаешь, что он не может жить один.
Она смотрит на Вилле.
Ему нужен кто-то, кто будет за ним ухаживать.
Неожиданно для себя Ванесса понимает: дело не в том, что у Вилле изменился запах. У Вилле ничего не изменилось.
Изменилась она.
— То есть ты не хочешь разрывать с Элин, пока не получишь гарантий от меня? — спрашивает она.
Вид у Вилле растерянный, как будто он не понял вопроса.
— Ты не хочешь рисковать. Ты предпочитаешь оставаться с Элин, хотя ее не любишь. Ждешь, пока найдется кто-то другой.
— Что ты несешь?
— Ведь именно так было со мной, разве нет? Ты признался, что изменял мне, только тогда, когда Элин предложила тебе жить у нее.
— Чего ты на меня наезжаешь?
— Я говорю как есть.
Вилле хмыкнул.
— Я думал, ты меня любишь, — сказал он и отвернулся.
«Я тоже так думала», — хотелось сказать Ванессе.
Вместо этого она откинулась на качелях назад и стала смотреть в небо. Ей вспомнился урок классе в шестом или в седьмом, когда им рассказали, что Земля вращается со скоростью тысячи с лишним километров в час, и у Ванессы от этих слов закружилась голова.
Как быстро меняется наша жизнь. За короткое мгновение все может кардинально измениться. Может, это потому, что мы вместе с Землей находимся в постоянном движении, хотя сами этого не замечаем?
— Я не понимаю, о чем вообще речь, — говорит Вилле. — Ты что, меня проверяешь?
— Нет, — отвечает Ванесса. — Зачем?
Она снова смотрит на него. Она знает в нем абсолютно всё: лицо, тело, достоинства и недостатки. Однако сейчас видит его по-новому.
Им наверняка будет хорошо вместе. Пока он не встретит новую девушку. И то, что она наконец понимает это и не боится признать, меняет всё.
Она его больше не любит. Уже давно.
— Извини, — говорит Ванесса, — но у нас с тобой ничего не получится.
Вилле поднимается с качелей, его лицо искажено яростью.
— Значит, конец? Просто так, не из-за чего?
Ванессе хочется крикнуть, что конец наступил гораздо раньше, когда он за ее спиной начал трахаться с Элин, но у нее нет сил на эмоции. Да и зачем? Незачем. Она вычеркнула Вилле из своей жизни.
— Езжай домой, к Элин, — говорит Ванесса.
— Иди к черту!
Она смотрит, как Вилле садится в машину и, взвизгнув сцеплением, срывается с места. Прислушивается к себе. Пытается найти в душе страх, раскаяние или печаль.
Но находит только облегчение.
Читать бесплатно другие книги:
