Две жизни для одной мечты Вавикин Виталий
– Вот, значит, как?! – Хэйден впилась в него ставшим неожиданно колким взглядом. – Ты действительно вернулся только ради того, чтобы показать мне город?
– Я? – Дуган попытался выдержать ее взгляд, продержался пару секунд и примирительно улыбнулся. – Нет.
– Хорошо. – В глазах девушки сверкнул огонь. – А то я не знала, что и думать… – она на мгновение стала серьезной, затем беззаботно рассмеялась. Комик на сцене принял смех на свой адрес и повторил предыдущую шутку.
В эту ночь Дуган остался в номере Хэйден, позвонил во второй половине дня Айрис и сказал, что должен снова отправиться в Гаррисберг. Она пожелала ему удачного пути и предложила позвать к телефону Дьюс. Услышав голос девочки, Хэйден предусмотрительно отошла, чтобы не слышать разговор.
– Последнее было лишним, – сказал Дуган, повесив трубку. Хэйден пожала плечами, отвернулась. – По крайней мере, для меня это было неважно.
– Может быть, это было важно для меня, – сказала, не поворачиваясь, Хэйден. Дуган нахмурился, разглядывая ее затылок, выждал минуту.
– Ладно. Давай сделаем так, – сказал он, доставая сигарету, – я пройдусь немного, а ты, когда успокоишься, найдешь меня, и мы не станем больше возвращаться к этому разговору. – Не дожидаясь ответа, Дуган пошел прочь.
Несмотря на субботний день, людей в парке «Фэйрмонт» было не так много, чтобы потеряться. Стоянка у музея искусств была почти пуста. Десятка два человек находились у фонтанов и памятника у входа в музей. Какая-то пара с испанским акцентом подошла к Дугану и попросила сфотографировать их на фоне музея. Пока Дуган пытался разобраться в чужом фотоаппарате, мимо с дикими воплями пробежал измазанный мороженым мальчишка лет пяти. Следом за ним бежала, извиняясь, крупная девочка.
– Ну, если хочешь, можешь теперь вымазать мороженым меня! – кричала она мальчику.
Дуган проводил их взглядом, сделал пару фотографий молодой пары, вернул им фотоаппарат, притворяясь, что не видит идущую к нему Хэйден.
– Не возражаешь? – спросила она, беря его под руку. Пара, которую он фотографировал, оживилась, предложила сделать теперь пару фотографий их фотоаппаратом.
– О нет! Мы не туристы! – отмахнулась от них Хэйден, заговорщически указала на Дугана. – Он, по крайней мере, не турист… Да и фотоаппарата у нас нет… И мы, как бы это сказать, не совсем чтобы пара… – она смущенно улыбнулась, увидела бегущего назад мальчишку с измазанным мороженым лицом и громко рассмеялась. – Правда забавно? – спросила она Дугана.
Он промолчал, доставая еще одну сигарету.
– Я что, снова сделала что-то не так? – спросила уже в музее Хэйден. Он покачал головой. – Я тебе не верю! – Она гневно поджала губы, огляделась. – Это все из-за той пары, да? Тебе не понравилась, что я им сказала? Хочешь, я вернусь, найду их и… – Хэйден замолчала, нахмурилась, бросая на Дугана короткие взгляды. – Думаю, нам нужно выпить, – пришла она к выводу через пару минут, увидела вспыхнувший на лице Дугана интерес и потянула его к выходу из музея. – Не упрямься, – защебетала она. – Немного бурбона для тебя, пара бокалов «Маргариты» для меня, и все станет снова хорошо.
Дуган увидел пару туристов, которые просили его сфотографировать их, и согласился, что бурбон действительно может помочь. Но бурбон не помог. Не помогли и поездки к «Индепенденс-Холл» и на алею Елфреса.
– Все это тебе не очень нравится, верно? – спросила Дугана Хэйден, когда они почти добрались до Уномэйкерс в центре города. – Дело во мне или же ты просто не любишь родной город?
– Это не мой родной город.
– Вот как…
– Только не спрашивай, откуда я.
– Почему?
– Ты же не говоришь мне, откуда приехала. Почему я должен…
– Я из Нью-Мексико.
– Что?
– Город называется Кловис. Маленький и скучный. На окраине есть животноводческая ферма. Там меня и нашел Келли Стэнтон.
– Это парень, с которым ты приехала в Гаррисберг?
– Да.
– Понятно.
– Теперь ты.
– Что я?
– Твой черед рассказывать, как ты оказался в Филадельфии.
– Нет.
– Почему? Что может быть хуже Кловиса и животноводческой фермы? – Хэйден увидела, как помрачнел Дуган, попыталась развеселить его грязной шуткой о доении коров, снова предложила выпить, затем вернуться в отель.
На Док-стрит ей начало казаться, что Дуган сейчас попрощается с ней и уедет. Он и сам не знал, хочет остаться или нет. Не знал, когда ставил машину на парковку, не знал, когда поднимался в номер Хэйден, не знал, заказывая в номер бурбон для себя и текилу для нее. Не знал, когда лежал в кровати, слышал, как рядом сопит во сне Хэйден, и чувствовал, как начинает засыпать сам.
Ему приснился воскресный вечер. Он стоял возле здания «Блю горизонт», впереди у которого были еще несколько десятков славных лет, прежде чем оно придет в упадок. Вокруг ходило много людей, которые, казалось, сошли с экрана ретрофильма. Хотя, возможно, это и был ретрофильм. И Дуган стал его частью. Одежда, цвета, запахи. Толпа подхватила его и понесла в зал, где атмосфера была уже накалена предыдущими боями. Но все ждали лишь одного – последнего чемпионского боя между Стивеном Огли и Нэйлом Бойлан.
Дуган видел ринг, видел обращенное в шоу представление боксеров. Интерес взял верх, и он начал осторожно пробираться вперед. Толпа загудела, начался бой. Боксеры закружились по рингу в танце боли. Дуган пробрался к первому ряду, замер, увидев однополую женскую пару. Их поцелуй не выходил за рамки царившей вокруг атмосферы безумия, а скорее дополнял ее. Бой потерял значение. Казалось, даже рев толпы стих. Брызги крови одного из боксеров попали на щеку Мэдхен Уорд. Она вздрогнула. Поцелуй прервался.
– Врежь ему, Бойлан! – закричала Мэдхен Уорд. Девушка, которую она целовала, повернулась к Дугану лицом.
– Хэйден? – растерялся он, пытаясь подойти ближе.
Толпа ожила, вернулся гул. Люди окружили Дугана, понесли куда-то прочь…
Он проснулся, закурил, включил свет.
– Что-то случилось? – сонно спросила Хэйден. – Уже утро?
– Ты никогда не была блондинкой? – спросил Дуган, разглядывая ее лицо.
– Хочешь, чтобы я покрасила волосы? – она зевнула и полезла к нему целоваться.
В ушах заревела возбужденная толпа.
– Хочу еще выпить. – Дуган поднялся с кровати, налил себе бурбона, выпил, открыл окно, сделал себе еще выпить, выкурил несколько сигарет, бездумно разглядывая ночную улицу и прислушиваясь к звукам страдающего вечной бессонницей города.
Хэйден заснула и начала тихо посапывать. Дуган вернулся в кровать, проворочался около часа, понял, что не сможет заснуть, оделся, вышел на улицу, собираясь поехать домой, вспомнил, как сказал Айрис, что поедет в Гаррисберг, вернулся к Хэйден, выпил еще бурбона, заснул.
Толпа шестидесятых подхватила его, вынесла на улицу. «Блю горизонт» остался за спиной, но людской поток не поредел. Наоборот, он стал более густым, более целостным. Дуган пытался сопротивляться, но не мог. Он словно попал в бурную реку, бороться с которой не имеет смысла. Можно только подчиниться и ждать, куда вынесет течение. Течение его сна. Причем в том, что спит, Дуган не сомневался.
Филадельфия, по улицам которой его несла людская река, была призрачной и нереальной, словно картина, при создании которой кто-то сэкономил на ярких красках. Все было серым и невзрачным. Даже небо. И что самое странное, зная, что спит, Дуган не понимал, что может проснуться. Он стал полноценной частью этого сна. Не главным действующим лицом, без которого невозможно дальнейшее действо, а именно частью, элементом огромной картины. Можно покинуть холст, но никто этого не заметит, потому что твое место тут же займет кто-то другой. Пустоты не будет. Как в жизни. Как в реальности, превратившейся в сон, который, оставаясь сном, каким-то образом обрел силу реальности….
Река людей вынесла Дугана на Док-стрит, оставила возле входа в отель «Шератон». Он увидел свою машину. Только не ту, что была у него прежде, а серый неприметный «Форд» пятьдесят седьмого года выпуска. Что самое странное, Дуган знал не только год выпуска машины, но и много других мелочей: вмятину от вылетевшего из-под колеса встречной машины камня на левом крыле, когда он ездил за город, несколько сигаретных прожогов в салоне, запах машины, плохой обзор, когда сдаешь назад, след от мороженого на заднем сиденье, который оставила Дьюс, когда они ездили… «Куда же мы ездили?» – попытался он вспомнить, но так и не смог. Череда прожитых лет сохранила сотни крохотных воспоминаний, но затерла десяток более громоздких. «Да это и неважно», – решил Дуган, проходя в отель.
Сон изменил даты на календаре, но сохранил некоторые фрагменты реальности. Дуган помнил номер, где осталась Хэйден, помнил саму Хэйден. Вспоминал Айрис и Дьюс. Чувствовал вину перед Дьюс за свою неверность и совершенно не стыдился того, что изменяет Айрис. Всю дорогу до номера дочь и Айрис стояли у него перед глазами, будоража сознание одеждой шестидесятых, запахами шестидесятых, газетами шестидесятых, выпуском новостей на экранах пузатых телевизоров.
По коридору навстречу Дугану прошла женщина в больших солнцезащитных очках. От нее пахло лавандой и лаком для волос. Широкополая шляпа на голове была украшена искусственными цветами. Красная юбка чуть ниже колен плотно обтягивала тяжелые бедра. Дуган обернулся, провожая ее взглядом. Где-то впереди хлопнула входная дверь. Воспоминания вернулись к Хэйден, к номеру в отеле в пшеничных тонах, к спальне, отделенной от гостиной стеной без двери, к большому окну от пола. К Хэйден, которую Дуган видел в «Блю горизонт» на боксерском матче в объятиях Мэдхен Уорд. Хэйден, волосы которой были белыми, как первый снег. «Она, наверное, еще не успела вернуться», – подумал он, смутно пытаясь воссоздать образ Хэйден из будущего, из той части забытой жизни, где они познакомились в отеле «Риверфронт» города Гаррисберг. Хэйден с волосами воронова крыла, но сейчас это воспоминание показалось Дугану не более чем сном. Сейчас та Хэйден, которая встречала его на пороге, была намного реальней той, что осталась где-то далеко-далеко в будущем.
– Ты никогда не была брюнеткой? – спросил Дуган, проходя в номер.
– Когда-то… – уклончиво сказала Хэйден.
На ней был надет короткий, почти воздушный халат. Светлые волосы взбиты в прическу «сливочный пудинг».
– Я так и подумал, что была, – Дуган снял пиджак, который пах потом, жарким летом и общественным транспортом.
Хэйден прикурила ему сигарету. Красная помада осталась на фильтре.
– Хочешь принять душ? – спросила она.
– Может быть, – сказал Дуган.
– Тогда чего ты ждешь? – Хэйден повела бедрами, позволяя халату распахнуться на мгновение. Ее нагота коснулась глаз Дугана. Он уловил запах свежести, вечернюю прохладу. Протянул руку, словно ребенок. – Душ, – напомнила Хэйден, делая шаг назад.
Дуган затушил сигарету.
– Я буду в кровати, – сказала Хэйден.
Дуган услышал, как шуршит халат, падая на пол, но заставил себя не оборачиваться. Кровь прилила к голове. Он раздевался в ванной, слушая нарастающий гул в ушах. Холодная вода помогла, но стоило выйти из-под душа, как гул вернулся. Он не был возбужден. Он был… очарован моментом, очарован воспоминанием боксерского матча, очарован толпой, которая принесла его сюда…
– Хэйден? – позвал Дуган, выйдя в гостиную.
За окнами начался вечер. Сумерки ползали по номеру, прятались в дальних от окна углах. Пахло земляникой.
– Хэйден, ты спишь? – ему никто не ответил, лишь зашуршало в спальне одеяло. – Хэйден?
Дуган осторожно сделал шаг вперед, остановился, увидев брошенный на пол халат, снова шагнул вперед, увидел кровать, желтое стеганое одеяло под цвет стен, контуры человеческого тела под ним. Чарующие контуры. Кровь снова подступила к голове. Гул в ушах усилился.
– Хэйден? – шепотом позвал Дуган. Девушка под одеялом пошевелилась. Он мог поклясться, что видел это. – Хочешь поиграть, да?
Дуган взялся за край одеяла. Запах земляники усилился. Он возбуждал, пьянил, очаровывал… Но было и что-то еще. Еще один запах. Далекий, едва уловимый. Запах чего-то металлического, недоброго, зловещего. Дуган постарался его игнорировать, не замечать. «В конце концов, это может быть запах самого номера или доносящийсяс улицы, из коридора».
Дуган потянул одеяло на себя. Его край сполз с подушек, обнажив женскую голову, которую тут же спрятали тени, превратив в едва различимый силуэт. Запах железа стал более резким. Теперь за ним почти не различался манящий запах земляники, а вместе с ним и возбуждение, опьянение, очарование. Осталось лишь чувство чего-то недоброго да гул в ушах.
– Что, черт возьми, происходит? – проворчал Дуган.
Одеяло сползло ниже. Тени сгустились. Сердце замерло. Хэйден не двигалась. Да и Хэйден ли? Дуган не видел ее лица, не видел обнажавшегося тела. Шея, грудь, живот… Запах железа наполнил всю комнату, стал тошнотворным. Одеяло стало липким и мокрым.
– Что за… – Дуган сбросил одеяло на пол, протянул руку, чтобы прикоснуться к Хэйден, но так и не смог пересилить свой страх, который заставил его попятиться, найти не стене выключатель.
Вспыхнул желтый свет, ослепив глаза. Пшеничные стены, пшеничное одеяло, пшеничные простыни… Дуган замер. Запах железа… Так пахнет свежая кровь… Он заставил себя открыть глаза. Кровь на пшеничных стенах, кровь на пшеничном одеяле, на пшеничных простынях…
– Хэйден! – хотел выкрикнуть Дуган, но из горла вырвался не то хрип, не то стон.
Девушка лежала на кровати. Девушка без кожи. Дуган видел ее сухожилия, мышцы, вены… Голова пошла кругом. Он попытался отвернуться, закрыть глаза – да все что угодно, лишь бы не видеть этого. Гул в ушах стал таким громким, что Дугану начало казаться, еще немного, и он оглохнет.
– Дышать! – Дуган бросился к окну.
Ночная прохлада ворвалась в номер. Внизу, на улице, ехали машины, по тротуару шли люди. Даже темнота за окном не казалась такой плотной, как здесь, в номере. «Нужно позвонить! Нужно кому-то сказать! Нужно…»
Дуган услышал свое имя, тряхнул головой, решив, что это ему показалось.
– Дуган? – донеслось из спальни. Голос был знаком. Голос Хэйден.
Дуган заставил себя отойти от окна, подошел на нетвердых ногах к кровати. Желтый свет стал менее ярким. Он уже не слепил глаза, лишь позволял видеть детали, способные свести с ума.
– Прикоснись ко мне, – попросила Хэйден.
Дуган не услышал ее, вернее, услышал, но не признался себе в этом. Где-то далеко, словно в другом мире, хлопнула входная дверь. Дуган хотел резко обернуться, но вместо этого движение было медленным, неуклюжим. В гостиной стояла женщина в широкополой шляпе и больших солнцезащитных очках, которую он видел в коридоре. Видел час назад? День? Неделю? Монументальность времени перестала казаться неоспоримой. Как и запахи в номере. Земляника, кровь, лаванда.
– Что вы здесь делаете? – спросил Дуган женщину.
– Вы кричали, – сказала она. Голос у нее был низкий.
– Я не… – Дуган замолчал, отчетливо услышав свой собственный крик, эхом добравшийся до него из недавнего прошлого.
Женщина пересекла гостиную, заглянула в спальню. Дуган отвернулся, ожидая услышать, что она либо закричит, либо потеряет сознание.
– Это сделали вы? – спросила женщина.
– Что?
– Ее кожа… – она указала на кровавую бесформенную груду на краю кровати.
– Нет.
– Хорошо. – Женщина отвернулась, прошла к телефону.
– Что вы делаете? – спросил Дуган.
– Хочу вызвать неотложку. – Она повернулась к нему спиной, сняла шляпу, украшенную цветами, чтобы прижать к уху телефонную трубку. Светлые волосы рассыпались по плечам.
– Мэдхен? – растерянно спросил Дуган. Женщина обернулась. Солнцезащитные очки скрывали большую часть ее лица, но сомнений не было. – Мэдхен Уорд! – выдохнул Дуган, чувствуя, как в ушах снова появляется гул. Женщина не ответила, потому что за мгновение до этого начала отвечать оператору. Дуган снова увидел ее спину.
– Она еще жива, – сказала Мэдхен не то ему, не то оператору, а может, и обоим сразу.
«Жива? – растерялся Дуган. – Жива! – он не понимал, но ноги уже несли его в спальню. – Жива. Жива. Жива…»
Взгляд отрешенно уперся в снятую кожу. Был ли на ней хоть один порез? Пшеничная простыня окрасилась в бурый цвет. Хэйден не двигалась. Лишь едва заметно вздымалась ее обнаженная грудь. Обнаженная до такой степени, что голова начинала кружиться, – без одежды, без кожи. Чужая, незнакомая плоть в режущей глаз доступности. Знакомыми были только глаза. Никогда прежде Дуган не пытался запомнить их, но сейчас не сомневался, что хозяйка этих голубых глаз на сгустке боли – Хэйден, с которой он планировал провести эту бесконечную ночь. Дуган вздрогнул, почувствовав прикосновение к своему плечу.
– Они скоро приедут, – сказала Мэдхен, на которой все еще были надеты большие солнцезащитные очки. Дуган отвернулся.
– Я видел вас в «Блю горизонт» вместе. Тебя и Хэйден. Почему? – спросил он ее.
– Ты тоже там был.
– Это другое.
– Почему?
– Потому что я оказался там случайно. Я не хотел туда идти.
– Но тем не менее ты оказался там. Рядом с нами. В первом ряду. – Она шагнула вперед, к кровати, осторожно протянула руку, собираясь прикоснуться к Хэйден.
– Какого черта ты делаешь?! – растерялся Дуган.
– Не бойся. – Пальцы Мэдхен с длинными красными ногтями заскользили по обнаженной плоти. – Ей небольно. Не так больно, как ты можешь подумать. Видишь? – она взглядом указала на глаза Хэйден.
– УБЕРИ ОТ НЕЕ СВОИ РУКИ! – процедил сквозь зубы Дуган, не в силах перестать смотреть на окрашивающиеся в алый цвет пальцы Мэдхен Уорд.
– Присоединяйся, – неожиданно сказала она. – Ты же хочешь этого. Она не будет против… – Мэдхен обернулась, встретившись взглядом с Дуганом. – Это просто. – Она взяла его за руку. Кровь прилила к голове, в ушах загудело. – Я помогу тебе.
Дуган чувствовал кровь Хэйден на своих руках. Кровь, в которой были испачканы руки Мэдхен. Теплые руки.
– Посмотри на нее. Она хочет этого. Она просит тебя об этом. Ты же слышал…
– Отойди от меня! – Дуган спешно шагнул назад, уперся спиной в стену.
– Прикоснись ко мне, – попросила его Хэйден.
– Прикоснись к ней! – сказала Мэдхен.
Дуган почувствовал, как крупные капли пота скатываются по лбу. Реальность начала разваливаться, сбиваться в кучу несвязными образами, запахами, чувствами.
– Прикоснись к нам! – попросили в один голос Хэйден и Мэдхен Уорд, но голоса их прозвучали где-то далеко.
– Вы спятили, – прошептал Дуган. – Я спятил, если слышу все это…
Он попытался вспомнить, где находится выход, и наугад поплелся к двери.
На улице был поздний вечер. Дуган добрался до своей машины в шестидесятых годах. Годах, когда его еще не было на свете, но тем не менее он был. Был здесь и сейчас. Как и «Форд» у обочины, сменивший его машину в будущем для этого времени, но в настоящем для него, застрявшего в прошлом. «Может быть, здесь есть Айрис и Дьюс? – подумал Дуган. – Есть так же, как есть этот проклятый «Форд». Не такой, как машина, оставшаяся в будущем, но с целым багажником не менее реальных воспоминаний».
Он забрался в машину и дал по газам. Управление показалось ему слишком плавным и до отчаяния сложным. «Форд» вилял по дороге, и Дуган чувствовал, что ничего не может сделать. Даже когда он держал руль ровно, машину все равно продолжало швырять из стороны в сторону. Улицы изогнулись, словно желая поддержать неуправляемость машины. Дуган смотрел по сторонам и не мог понять, в какой части города находится. Все было чужим, незнакомым: дома, дороги, безликие прохожие, магазины без названия. Каждая вывеска выглядела подобно насмешке. «Отель». «Бар». «Магазин». То же самое происходило и с названиями улиц. На каждом указателе было лишь слово «улица» или «авеню». Проезжающие машины утратили отличительные черты, стали похожими друг на друга, как и безликие прохожие.
Дуган нервно схватился за зеркало заднего вида, повернув его так, чтобы можно было видеть свое лицо. Свое лицо без лица. Лицо очередного прохожего, не принадлежавшее ему или которому больше не принадлежал он.
Дорога под колесами резко свернула в сторону. Дуган нажал на тормоза, но машина продолжила ехать вперед. Он крутанул руль, надеясь, что еще удастся вписаться в поворот, но колеса не повернулись. Машина без названия и отличительных от других машин черт съехала с дороги и покатилась по газону между уходящих к небу небоскребов к железобетонной стене впереди…
Глава восьмая
В момент удара Дуган проснулся. Было позднее утро. Он лежал в кровати поверх одеяла. Тело было покрыто мелким холодным потом. Сердце билось сильно, руки дрожали. Хэйден лежала рядом, укрытая одеялом пшеничного цвета. Черные волосы рассыпаны на подушке. Глаза закрыты. Дуган тронул ее за плечо, словно не веря, что это не иллюзия. Хэйден улыбнулась во сне. Дуган позвал ее по имени. Она открыла глаза, спросила, который час.
– Я не знаю, – сказал Дуган.
– Тогда закрой глаза и спи, – сказала Хэйден, подалась вперед, пытаясь поцеловать его. Прикосновение ее губ заставило Дугана вздрогнуть. Хэйден не заметила, повернулась на бок, спиной к Дугану, прижалась к нему ягодицами. – Если будет желание заняться утренним сексом, то я не против, – пробормотала она засыпая. – И не думай обо мне. Просто сделай то, что хочешь сделать…
Она еще что-то говорила, но было это уже сквозь сон. Дуган подвинулся на край кровати. Руки дрожали, и ему не сразу удалось прикурить. Едкий дым заполнил комнату. Дуган подумал, что было бы неплохо выпить чашку кофе, затем вспомнил об оставшемся бурбоне, но когда отыскал взглядом бутылку, оказалось, что она пуста. «Сколько же я выпил вчера перед тем, как уснуть?» – пронеслось у него в голове. Хэйден зашевелилась во сне, повернулась на другой бок, обняла Дугана. Воспоминания ожили. Худая рука на его груди показалась холодной и влажной. Нет, не рука мертвеца, с которого сняли кожу, но нечто подобное. «Да и кто говорит о мертвеце?! – нервно подумал Дуган, вспоминая недавний сон. – Та девушка была жива, смотрела на меня, разговаривала со мной». По телу прокатилась судорога отвращения. Дуган спешно поднялся с кровати, разбудив Хэйден.
– Куда ты? – спросила она не открывая глаз.
– Пойду приму душ, – соврал он, дождался, когда дыхание Хэйден снова станет ровным и глубоким, оделся.
На улице было солнечно и душно. Дуган подошел к своей машине, открыл дверь, замер. Снова вспомнился сон, где он едет домой на старом «Форде», у которого отказывает управление. «Может быть, поехать на автобусе? Или поймать такси? – подумал Дуган, затем представил, как будет объяснять Айрис, почему вернулся не на своей машине. – К тому же вернулся раньше, чем обещал».
Он закурил, выбросил пустую пачку, заставил себя сесть в машину. О том, чтобы вернуться к Хэйден, не могло быть и речи – стоило представить оставленный номер, и в голове начинался хаос, несмотря на то, что воспоминания о минувшем сне почти стерлись, сгорели в лучах жаркого солнца. Зажав в зубах сигарету, Дуган осторожно включил зажигание. Двигатель заурчал, сдвинул тяжелую машину с места. «Хорошо, что закончился бурбон», – подумал Дуган, радуясь, что не придется объяснять Айрис, почему от него пахнет спиртным, но увидев первый попавшийся на дороге бар в соседнем от отеля квартале, свернул на обочину и заказал двойной виски.
– Долгая ночь? – спросила девушка-бармен, так как других посетителей в баре все равно не было. Дуган кивнул, выпил, полез в карман за сигаретами, вспомнил, что выкурил на стоянке последнюю. – Это за счет заведения, – сказала бармен, положив на стойку пачку «Кэмела». Дуган снова кивнул, закурил, заказал еще выпить. – Выглядите неважно, – подметила девушка, дождалась, когда Дуган встретится с ней взглядом. – И кто виновник? – спросила она, сама не особенно понимая, пытается пошутить или просто задает вопрос. – Мужчина или женщина?
– Что? – растерялся Дуган.
– Я говорю… – девушка смутилась, замолчала, спешно отводя глаза.
– Ты только что сказала…
– Простите. Это была шутка.
– Чертовски неудачная шутка! – подметил Дуган, бросил на стойку деньги за сигареты и выпивку, допил оставшееся в стакане виски, вышел на улицу.
По дороге домой он почувствовал легкое опьянение. Не такое сильное, чтобы было невозможно вести машину, но достаточное, чтобы успокоиться и собраться с мыслями. Минувший сон окончательно стерся из памяти. Дуган знал, что если попытаться его вспомнить, то детали вернутся, но не хотел этого. Не хотел вспоминать ночь, не хотел вспоминать номер в отеле с пшеничными стенами и простынями того же цвета, не хотел вспоминать Хэйден.
На зеркале заднего вида блеснул старый брелок с фотографией женщины. Тот самый брелок, который он украл много лет назад из машины старика возле озера Хипл. Дуган не мог разглядеть лица женщины за вытертым защитным стеклом, но знал, что это Мэдхен Уорд. Не сомневался, не надеялся на ошибку. Он не удивился этому, лишь задал себе вопрос: «Как, черт возьми, этот брелок снова оказался у меня?» В голове зашумело не то от нахлынувших воспоминаний, не то от выпитого. Где-то далеко зазвенел смех Мэдхен Уорд, звенящий среди горящих зданий Пирра. И голос из недавнего сна:
– Прикоснись к нам!
– Твою мать!
Дуган свернул к обочине, сорвал с зеркала брелок, выбросил в окно, прислушался. Смех и голоса стихли, лишь было слышно, как по дороге проезжают машины. Дуган закурил, выждал пару минут. Ничего. Он попытался отыскать взглядом старый брелок, который выбросил на дорогу, но машины, похоже, давно перемололи его колесами.
– Вот так-то лучше, – проворчал Дуган, включая передачу.
– Что случилось? – спросила дома Айрис. – На тебе лица нет.
– По-моему, все нормально, – сказал Дуган и поспешил налить себе выпить.
– Я думала, ты вернешься не раньше понедельника.
– Я справился быстрее, чем планировал.
– Справился с чем?
– Со всем… – Дуган пожал плечами, отвернулся.
Какое-то время Айрис сверлила взглядом его затылок.
– Это новая книга, да? – неожиданно спросила она, подбросив идею неплохого оправдания. – Ты над чем-то работаешь?
– Возможно.
– И над чем, если не секрет?
– Пока это просто наброски.
– И все же? – Айрис словно почувствовала обман. – Не поверю, что у тебя нет идеи или хотя бы пары персонажей и места действия.
– Филадельфия, – буркнул Дуган первое, что пришло в голову.
– Филадельфия? – Айрис нахмурилась, затем неожиданно просияла. – Так это же здорово! Наконец-то я вижу, что ты начинаешь считать этот город своим.
– Нет.
– Что нет?
– Нет, в смысле… – Дуган замялся. Ему не хотелось обижать Айрис, но еще меньше ему хотелось говорить, что этот чужой город стал ему родным. – Не думаю, что это будет книга о Филадельфии, – сказал он, уже жалея, что вообще стал врать о том, что пишет книгу.
– Но ты же сказал, что действие будет происходить в этом городе?
– Не совсем.
– Что значит «не совсем»?
– Ну… – он закурил, чтобы скрыть нараставшее раздражение.
– Так ты начал книгу или нет?
– Почти.
– То есть у тебя нет ни идеи, ни героев… Только город, где мы живем, но о котором ты тоже не хочешь писать?
– Это будет рассказ о «Блю горизонт», – спешно сказал Дуган, понимая, что если сейчас же не придумает хоть что-то, то Айрис забудет о книге и начнет плодить совершенно другие теории и догадки. – Это старое здание на Норт-Броуд-стрит, там проводились боксерские бои и…
– Я знаю, где это и что это, – прервала его Айрис, нахмурилась. – И что ты собираешься написать? Его ведь не сегодня-завтра снесут.
– Во-первых, не снесут, а восстановят, а во-вторых… – Дуган выпил. – Во-вторых, я не собираюсь писать о том, что с ним происходит сейчас, по крайней мере, не в начале книги. Я хочу… – недавний сон ожил в воспоминаниях. – Я хочу написать о том, каким это здание было раньше. О боях, проводившихся в нем, о людях, приходивших посмотреть на эти бои… – он замолчал, налил себе еще выпить, закурил новую сигарету. Айрис недоверчиво наблюдала за ним, продолжая хмуриться. – Я хочу показать смену эпох на примере одного здания, – добавил Дуган, заставляя себя не думать о том, что было во сне, когда толпа вынесла его из «Блю горизонт», не вспоминать Хэйден Краувел, Мэдхен Уорд…
– А говоришь, нет идеи, – донесся до него откуда-то издалека голос Айрис.
Он кивнул. Она снова что-то сказала. Он снова кивнул, но на этот раз наугад, сказал, что устал, что хочет спать, прошел в спальню, разделся, надеясь, что душ и чистая одежда помогут избавиться от призраков прошлой ночи, открыл окно, выкурил пару сигарет, лег на кровать, забылся тихим, спокойным сном, когда вокруг только темнота и кажется, что глаза закрылись лишь на мгновение, но когда открываешь их, то видишь, что наступил вечер, а голова трезвая и легкая.
Дуган умылся, поужинал с Дьюс и Айрис, стараясь не обращать внимания на пару чрезмерно шумных подружек дочери, вышел на крыльцо, потому что в гостиной мини-бар не просто манил к себе, а притягивал, словно магнит.
– Может быть, лучше делать записи? – спросила Айрис, выходя следом за ним на улицу. – В голове ведь сложно все удержать.
– Я удержу, – снова соврал Дуган, хотя нужных мыслей в голове было так мало, что их действительно удавалось удерживать в памяти без особых проблем. Мыслей, от которых он бежал, прятался за недоверчивыми глазами Айрис, притворялся, что не слышит их за смехом Дьюс и ее подружек. Но мысли были. Тяжелые мысли, которые, казалось, не принадлежали ему, а просто прицепились, как репей к собачьему хвосту, и теперь он мог либо лаять и вертеться на месте, либо притвориться, что не замечает их.
– Тебе нужна какая-нибудь помощь от меня? – спросила Айрис.
– От тебя? – растерялся Дуган.
– Ну, я все-таки прожила в этом городе всю жизнь и знаю намного больше тебя…
– Ах, ты об этом… – он закурил, снова подумал о мини-баре в гостиной.
Где-то рядом зашептались тяжелые мысли. Дуган притворился, что не замечает. Не замечает за ужином, не замечает стоя на крыльце своего пригородного дома, не замечает в ванной за пару минут до сна, но… Но как только голова коснулась подушки, шепот, который удавалось игнорировать прежде, сменился на дьявольскую какофонию. Это не были четкие воспоминания. Это не были даже мысли, плывущие в голове монолитом тревог и печалей. Нет. Это были клочья, обрывки, страницы многотомных романов, вырезанные кадры тысяч старинных кинофильмов, фрагменты песен… Они лились перед глазами, словно бурная река, не позволяя сосредоточиться на чем-то определенном, но и не позволяя перестать замечать себя. На них можно было не только смотреть, но и, возможно, идти за ними, вдоль берега этой реки, который обрел плоть и физические законы, порос травой.
Дуган не знал, как долго он так шел. Не знал, будет ли конец у этого пути. Не спрашивал себя ни о том, куда он идет, ни о том, зачем идет. Но сон этот имел свои правила, которые вывели его к озеру Хипл. Где-то за спиной прогромыхал товарный поезд, по шоссе проехала пара редких для позднего времени суток машин. Подул теплый ветер. Поверхность озера вздрогнула, ожила на мгновение и снова затихла. Лишь река памяти в непосредственной близости от озера продолжала ползти вниз по течению, неся на своих плечах неподъемный груз воспоминаний. Но река не имела больше над Дуганом власти. Он повернулся к ней спиной. Родной город засыпал. Город, который он любил и ненавидел одновременно.
– Дуган! – донесся до него далекий женский голос, и на мгновение ему показалось, что видневшиеся вдалеке дома сейчас вспыхнут желтым пламенем и между ними снова закружится в своем безумном танце Мэдхен Уорд. – Дуган!
– Нет! – он открыл глаза, понимая, что лежит в своей кровати. Ночь скрыла детали, но он знал, что рядом спит Айрис, узнавал запахи постельного белья, очертания спальни.
– Дуган! – голос долетел до него откуда-то из гостиной, заставив вздрогнуть. Он замер, надеясь, что не разбудил Айрис. – Дуган, прикоснись к нам! – слова врезались в сознание острыми иглами, причинили боль. Дуган осторожно поднялся с кровати, покинул спальню, прикрыв за собой дверь. – Чего ты ждешь? – спросила Мэдхен Уорд.
В гостиной вспыхнул приглушенный свет. «Или он уже горел там?» Дуган попытался вспомнить, но так и не смог, выждал пару минут, прислушиваясь. Ничего.
– Я просто иду туда, чтобы выпить, – сказал он себе, пытаясь представить мини-бар, который еще вечером казался таким привлекательным. – Выпить и выкурить пару сигарет.
Дуган осторожно заглянул в гостиную. Мягкий свет лился из смежной кухни. Хэйден Краувел лежала на столе. Без одежды, без кожи. Мэдхен Уорд стояла рядом, лаская ее своими руками. Кровь капала со стола на пол. Темная, густая. Блестели осколки разбитой тарелки, которую сбросили со стола. Зеленые яблоки раскатились по кухне.
– Подойди к нам. Не бойся, – позвала Дугана Мэдхен Уорд. – Я знаю, что ты хочешь этого.
– Нет.
– Я вижу это в твоих глазах.
– Ты ошибаешься. – Он попытался сделать шаг назад, но не смог. Тело онемело и отказывалось подчиняться. – Я сплю, – понял Дуган. – Это всего лишь сон.
– Тогда почему бы тебе не проснуться? – предложила Мэдхен. – Если, конечно, ты хочешь просыпаться. – Ее руки на теле Хэйден задвигались. – Ведь если это сон, то ты можешь ни о чем не бояться. Просто сделай то, что хочешь сделать.
– Я проснусь, – заверил ее Дуган, зажмурился, пытаясь убедить себя, что когда откроет глаза, увидит спальню и раннее утро за окном. – Я проснусь, – заверил Дуган уже самого себя, вздрогнул, почувствовав, как руки прикоснулись к чему-то теплому и липкому, спешно открыл глаза.
Он стоял перед столом, на котором лежала Хэйден Краувел. Его руки ласкали ее грудь. Вернее, то, что осталось от ее груди.
– Нравится? – спросила Мэдхен Уорд. Ее руки легли поверх его рук. – Не бойся. Просто получай удовольствие.
– И не думай обо мне. Просто сделай то, что хочешь сделать, – тихо, почти беззвучно прошептала Хэйден.
Дуган снова зажмурился, чувствуя, как желудок начинает сжиматься.
– Ему нравится, – сказала Мэдхен Уорд.
– Меня сейчас стошнит! – процедил он сквозь зубы.
– Вот как? – на мгновение ему показалось, что сон уходит. – Может быть, тогда это? – спросила Мэдхен.
Ощущения сменились. Теперь в руке было что-то холодное и тяжелое. Что-то знакомое, волнительное. Дуган открыл глаза.
– Теперь лучше? – Мэдхен указала ему взглядом на курносый кольт в его руке. – Это нравится тебе больше? – она запрокинула голову, вглядываясь в освещенные окна второго этажа дома, где Дуган провел свое детство. – Давай же, зайди в дверь, – сказала Мэдхен. – Разве не об этом ты мечтал всю жизнь? Сделай то, за что никогда не последует наказания…
Читать бесплатно другие книги:
