Две жизни для одной мечты Вавикин Виталий
– Я понимаю ваше горе, мистер Белфорд, но… – начал было агент.
– Горе? – оборвал его Дуган. – Да я сам не знаю, что я сейчас чувствую, – он впился взглядом в пикап отца. – Давно он приехал?
– Как только узнал.
– Плохо.
– Что, простите?
– Ничего, – Дуган отвернулся, разглядывая агонизирующий дом.
То тут, то там срывались, падая, дымящиеся обугленные доски. Лестница сохранилась, поднимаясь на рухнувший второй этаж. Сохранилось и крыльцо. Дуган почему-то подумал, что, когда запах выветрится, можно будет подойти к входной двери и представить, что ничего не случилось… Агент Силберман что-то осторожно говорил за спиной, но Дуган улавливал лишь обрывки фраз.
– Так вы согласны, мистер Белфорд? – спросил Силберман.
– С чем? – растерялся Дуган, словно только сейчас вернулся в реальность.
– Думаю, будет лучше, если мы возьмем вас под охрану и перевезем в отель.
– Так, значит, дом сожгли из-за меня?
– В отеле с вами ничего не случится.
– А он? – Дуган снова указал на пикап отца.
– Хотите, чтобы мы поселили в отель и его?
– Нет. Наоборот, не хочу, – Дуган смутился. – Да он и не согласится. Наверное… – Дуган вспомнил свой тайник в сарае, подошел к догорающему дому ближе.
– Мистер Белфорд… – агент догнал его, попытался взять под руку.
– Не трогай меня! – отмахнулся от него Дуган. Голос Силбермана снова стал далеким.
Дуган смотрел на оставшиеся от сарая угли и не знал, что жалеет больше: дом или свой тайник. Сигарета истлела и обожгла пальцы. Дуган выругался.
– Мистер Белфорд! – снова позвал агент. Все остальные его слова стихли, стали незнакомыми, словно он вдруг начал говорить на чужом языке.
«Латынь или греческий», – отрешенно подумал Дуган. Силберман шел следом. Дуган сел в свою машину. Агент остановился перед капотом.
– Мистер Белфорд…
Дуган сдал назад. На мгновение ему показалось, что Силберман попытается его остановить, задержать, но агент лишь стоял и смотрел. Брелок на зеркале заднего вида снова блеснул. Дуган заставил себя не смотреть. Не смотреть на брелок, на дом, на агента, на пикап отца. Холод в груди растаял. В голове зазвенела пустота. Дуган проскочил перекресток, еще один и еще. Загудел клаксон недовольного водителя. Дуган снизил скорость. Город просыпался. Дома оживали. Дуган проехал по Ван-Бюрен-авеню, пытаясь отыскать взглядом дом старика Пирса. Нет, не по Ван-Бюрен. Это вообще была какая-то незнакомая улица. Дуган выругался, попытался сориентироваться, добрался до библиотеки, дождался открытия.
Миссис Флеминг увидела его и, отвернувшись, заплакала: тихо, беззвучно, лишь вздрагивали ее худые старческие плечи. «Наверное, они когда-то были подругами с бабкой, – отрешенно подумал Дуган. – Или просто знали друг друга. Или просто ей хочется плакать».
Он вышел на улицу и выкурил пару сигарет. Утреннее небо было серым, неприветливым. От одежды пахло костром. Миссис Флеминг вышла и сказала, стараясь не смотреть ему в глаза, что сегодня он может отправиться домой и побыть со своим отцом.
– Я лучше останусь здесь, – сказал Дуган.
Новые газеты пришли с опозданием. Дуган подшивал их к архиву, стараясь не смотреть на заголовки. Делать перерыв на обед не хотелось, но миссис Флеминг заставила его выпить чашку чая и съесть пару ванильных баранок. К концу рабочего дня появился агент Силберман. Дуган видел его взятое на прокат «Шевроле», одиноко сутулящееся на стоянке. Миссис Флеминг неспешно прошла ко входной двери, чтобы вывесить табличку «закрыто». Силберман выждал десять минут, вышел из машины.
– Я выйду через задний ход, – сказал Дуган миссис Флеминг, выскользнул на улицу, прокрался к своей машине и раньше, чем агент Силберман успел выйти, уехал.
Какое-то время он бездумно кружил по городу, пытаясь отыскать улицу, которую утром перепутал с Ван-Бюрен-авеню, нашел, удивился, как смог обознаться, выкурил сигарету, разглядывая витрины, надеясь, что за одной из них будут выставлены журналы с его фотографией, но убеждая себя, что он все равно их не заметит, потому что ему плевать.
– Нужно выпить, – сказала женщина с фотографии на брелоке. Или же этот голос уже поселился у него в голове?
Дуган свернул к маркету на Сиу-авеню, взял пару бутылок вина, набор баранины для гриля, подошел к кассе, вернулся, добавил в корзину бутылку бурбона, расплатился, стараясь не смотреть на молодую кассиршу, которая узнала его и назойливо пыталась завязать разговор…
– Не ожидала увидеть тебя, – призналась Микела, увидев его на пороге своего дома. Дуган пожал плечами, протянул ей пакет с покупками.
– Надеюсь, у тебя есть гриль или жаровня?
– У меня есть стаканы, – сказала она, заглянув в пакет. – А жаровня есть в доме Пирса. Его сын уехал. Не думаю, что кто-то станет возражать, если мы воспользуемся ей.
– Наверно. – Дуган достал сигарету, закурил, продолжая стоять на крыльце.
– Не зайдешь?
– Я думал, мы пойдем в соседний дом.
– Мне надо собраться.
– Тогда я подожду здесь.
Дуган вышел на дорогу, пытаясь придумать, как лучше поставить свою машину, чтобы Силберман не смог его найти, но на ум так ничего и не пришло.
– Ну, с чего начнем? – спросила Микела, когда баранина зашипела на жаровне Пирса. – Вино или бурбон?
– Я начну с бурбона.
– Тогда я с вина, – она улыбнулась, достала новую пачку сигарет, бросила слюду на красные угли жаровни. Они выпили, помолчали, выпили еще. – Почему я? – тихо спросила Микела, прикуривая новую сигарету. – Почему ты приехал ко мне, а не… – она взмахнула рукой, пытаясь подчеркнуть этим множество вариантов.
– Понятия не имею, – признался Дуган, жадно потянул носом, принюхиваясь к сочным запахам жарящейся баранины.
– Голоден?
– Думал, что нет.
– А сейчас?
– Сейчас голоден.
– Хорошо, – Микела кивнула, полила вином мясо на жаровне. Вино попало на угли, зашипело. – Где собираешься остановиться?
– Не знаю.
– Можешь пожить пока у меня.
– Агент Силберман предлагал снять для меня номер в отеле.
– Потому что ты будешь давать показания?
– Да.
– А если ты откажешься?
– Дом все равно уже сгорел.
– Думаешь, это из-за тебя?
– Агент думает, что да.
– А отец?
– Я с ним не говорил. – Дуган демонстративно отвернулся.
– Хочешь, сменим тему? – предложила Микела.
– Было бы неплохо.
– Хорошо.
– Начинай.
– Ну… – Микела растерянно огляделась по сторонам.
– Налить тебе бурбона? – предложил Дуган.
– Сомневаюсь, что это поможет мне лучше думать.
– Мне помогает.
– Я вижу, – кисло подметила Микела, перевернула мясо на жаровне.
– Не жалеешь, что сожгла свои картины?
– Немного, – она задумалась, пожала плечами. – Зато никакого больше безумия, никаких видений.
– А я все еще кое-что вижу…
– Не начинай!
– Сегодня мне снился пожар. Горел весь город, а женщина с картины Пирса танцевала среди пожарища.
– И тоже горела?
– Нет. Огонь не трогал ее.
– А тебя?
– Не знаю… Я был как бы в стороне, выше всего этого.
– Как сегодня, когда горел твой дом? Кстати, как получилось так, что ты уцелел, а мать твоего отца нет? Ты что, не пытался ее спасти?
– Меня не было в доме.
– Вот как?
– Мне показалось, что я заметил какую-то тень, вышел на улицу… – Дуган замолчал, прикурил новую сигарету. – В сарае у меня есть тайник. Когда-то давно я стащил у отца кольт. Он был пьян и решил, что потерял его, а я планировал, как приду в один прекрасной день в его комнату и выстрелю ему в грудь. Именно в грудь. Мне снилось, как расползается кровавое пятно на его груди. Он задыхается, смотрит мне в глаза… – Дуган тихо выругался. – Можешь считать меня ненормальным, но это успокаивало.
– Ну, с учетом того, что между вами было… – Микела почувствовала острую необходимость выпить еще. – Так, значит, сегодня ночью ты вышел на улицу, чтобы взять кольт и защитить старуху?
– Старуху я тоже хотел пристрелить, – Дуган смутился. – В смысле, тогда хотел. Давно.
– Спасибо, что уточнил.
– Она знала обо всем. Сажала меня на свою кровать и говорила, говорила, говорила… – он снова выругался. Микела выругалась следом за ним.
– Значит, сегодня ночью ты просто уехал из дома? – спросила она, наливая себе еще вина. Дуган кивнул. – Я бы тоже уехала. Не знаю куда, но уехала.
– Я не знал, что старуха погибнет.
– Верю.
– Я думал, что никого возле дома нет. В противном случае я бы достал оружие или позвонил в полицию…
– Да не оправдывайся! Я же сказала, что верю. Если у тебя было оружие, а ты продолжал терпеть… Ведь это не закончилось, когда ты достал кольт?
– Нет.
– Вот видишь, если ты мог терпеть тогда, значит, ничего плохого не сделал бы и сейчас. А все эти мысли об убийстве… Думаю, это был твой способ успокоить гордость и перестать презирать себя за беспомощность. Ты знал, что ты можешь сделать, и этого тебе было достаточно.
– Ты неправа… – Дуган поднялся, проверил баранину. – Не обижайся, но то, что ты сейчас говоришь, так же поверхностно, как твои картины.
– Возможно. – Микела поджала губы, пытаясь сдержать обиду.
Какое-то время они молчали. Просто пили и смотрели, как жарится мясо. Затем Микела попросила рассказать об убийстве Рози Арбогаст.
– Я не могу, – сказал Дуган.
– Почему?
– Мне нельзя.
– Я никому не скажу.
– Верю.
– Тогда в чем проблема?
– Не понимаю, зачем тебе это?
– Может быть, я хочу заняться чем-то неповерхностным.
– Хочешь нарисовать труп?! – Дуган рассмеялся.
– Нет. Просто хочу понять, что ты чувствовал в тот момент.
– Мне было страшно.
– И все?
– Да.
– А почему ты оказался там в такое время?
– Хотел выкопать свои волосы и принести тебе, чтобы доказать, что не верю в демона и все, что с ним связано.
– Но ты же веришь.
– Я верю в то, что сегодня мой дом сгорел.
– А еще ты почти знаменитость.
– Это не то, что я просил.
– Как знать… – Микела протянула ему бутылку вина. – Хочешь? А то ты так налегаешь на бурбон, что я боюсь, отключишься раньше, чем будет готово наше мясо.
– По-моему, оно уже готово, – сказал Дуган, подходя к жаровне.
Они пробыли на улице до поздней ночи, после отправились к Микеле. Дверь в опустевшую мастерскую была закрыта, но Дуган буквально чувствовал исходившую оттуда пустоту.
– Тебе нужно снова начать рисовать, – сказал он, прогоняя с дивана черную кошку, чтобы сесть. Микела не ответила, притворилась, что не слышит. – Я сказал…
– Я знаю, знаю, знаю, – пропела Микела, прохаживаясь по комнате.
– И что ты об этом думаешь?
– Думаю, что ты выпил слишком много бурбона.
– Я давно успел протрезветь.
– И снова напиться. – Она рассмеялась, притворно споткнулась, упав на диван.
– Осторожней! – прикрикнул на нее Дуган.
– Сам осторожней! Это мой дом!
– А вино было моим!
– Тоже мне рыцарь! – Микела обняла его за шею и потянула к себе…
Глава пятая
Когда они проснулись, на улице стояло «Шевроле» агента Силбермана.
– Я так понимаю, кофе варить на троих? – спросила Микела. Дуган выглянул в окно, выругался. – Можешь уйти через черный ход.
– Без машины? – Дуган снова выругался, вышел на улицу. Позднее утро было таким же хмурым, как и за день до этого.
– Я заезжал к вам на работу, мистер Белфорд, – пресно начал Силберман, выходя из машины.
– Вот как? Надеюсь, миссис Флеминг напоила вас чаем? Потому что если нет, то я приглашаю вас зайти и выпить кофе.
– О чем вы вообще сейчас говорите, мистер Белфорд?
– О чем? – Дуган скорчил болезненную гримасу. – Понятия не имею! Хочу, наверное, просто спокойно позавтракать и немного подумать.
– Подумайте лучше об этом в отеле.
– Считаете, отель не может сгореть так же, как сгорел мой дом?
– По крайней мере, там не пострадают случайные люди. К тому же у вас будет постоянная охрана. – Силберман посмотрел на окна, за которыми стояла с чашкой кофе в руках Микела. – Не думаю, что вы хотите причинить вред этой девушке, мистер Белфорд.
– Сомневаюсь, что ей кто-то сможет причинить вред, – попытался пошутить Дуган, однако улыбнуться так и не смог.
– Вам дать время, чтобы попрощаться, или поедете сразу? – спросил Силберман.
– Сразу, – сказал Дуган, доставая ключи от своей машины и стараясь держаться так, чтобы не встретиться взглядом с Микелой.
Его поселили в гостинице «Норбек Хаус» на восточной Винока-стрит, недалеко от католической церкви. Сама гостиница была похожа на миниатюрный европейский особняк минувших столетий, а номера в ней обозначались не цифрами, а именами. Так, Дугану достался номер под именем «Гарольд», а приехавшему в подмогу Силберману агенту Доуну Бенсону номер под именем «Сэлма». Что касается самого Силбермана, то он остался в номере «Питер». Остальные комнаты – «Нелли» и «Руфь» – были пусты, и агент Силберман лично заверил Дугана, что никто посторонний не заселится в них, пока не закончится процесс.
– А что будет потом? – спросил Дуган.
Силберман не ответил, молча протянул ему пришедшую на прежний адрес корреспонденцию и вышел из номера. Одно из писем было от издательства, опубликовавшего ограниченным тиражом его последнюю книгу, у которой вместо обещанной твердой обложки, казалось, обложки не было вовсе. Дуган вскрыл конверт и долго читал условия заключенного между ним и издательством договора, делая это лишь потому, что больше нечем было заняться. От прочитанного в голове осталась каша, поэтому, когда руки дошли до письма от редакции, Дуган не сразу понял, что они хотят повторно опубликовать его книгу, радостно сообщая о рекламной компании, которую собираются устроить, делая упор на предстоящий судебный процесс, рассчитывая продать не менее ста тысяч экземпляров книги (на этот раз действительно в хорошей твердой обложке) и скромно напоминая в конце просмотреть пункты договора, согласно которым права на книгу всецело принадлежат им.
Дуган выкурил еще несколько сигарет, пытаясь переварить все, что только что прочитал, сдался, прошел в комнату под именем «Сэлма», так как Силберман куда-то ушел еще с утра, и протянул агенту Бенсону присланное письмо.
– Ты что-нибудь понимаешь в этом или нет? – спросил он.
– Считай, что ты стал знаменитостью на несколько дней, – сказал Бенсон, бегло пролистав бумаги.
– Понятно, – Дуган достал пачку сигарет, закурил, хотя курить совсем не хотелось.
– Но денег на этом ты не заработаешь, – предупредил его агент.
– Я почему-то так и подумал, – кисло улыбнулся Дуган, подошел к окну, отодвинул штору, выглянул на улицу. – Долго мне еще здесь сидеть?
– Боишься за работу? Не бойся. Работу за тобой сохранят. В том числе и жалование.
– Да я не о работе думаю. – Дуган открыл окно, выпустил в небо струю дыма. – Я думаю, что будет, когда суд закончится. – Он ждал ответа несколько минут, но ответа так и не последовало. – А что будет, когда Малиган выйдет? – и снова без ответа.
Дуган вернулся в свою комнату.
– Задумываетесь о том, чтобы отказаться? – спросил вечером агент Силберман. Дуган указал на кипу газет.
– Если верить им, то дела мои – хуже некуда. – Дуган закурил, ожидая ответа, но Силберман ушел, осторожно прикрыв за собой дверь. – Спасибо, что успокоил, – тихо сказал ему вслед Дуган.
Силберман отсутствовал несколько дней, а когда вернулся, то привез с собой из Вашингтона договор о продлении защиты свидетеля по окончании судебного процесса.
– Теперь ты согласишься давать показания? – спросил он Дугана.
– Да я и не собирался отказываться. – Дуган взял папку. – Что это?
– Твоя новая жизнь, после того, как закончится суд.
– Элиот Марш? – недоверчиво прочитал Дуган свое новое имя, осторожно перекладывая копии документов. – Я никогда не учился в Чикаго. Тем более на факультете литературы и философии.
– Ну ты же писатель.
– Да, но… – Дуган перевернул следующую страницу, увидел копию водительского удостоверения. – Пенсильвания? Никогда не был в Пенсильвании… – он прочитал название города, где на него была оформлена крохотная, судя по документам, квартира.
– Что-то не так? – спросил Силберман.
– Нет, просто… Почему Филадельфия?
– У тебя есть знакомые в этом городе? Родственники?
– Нет.
– Значит, Филадельфия подходит, – отрезал Силберман.
Он ушел, оставив Дугану папку с его новой жизнью.
– Сколько у меня есть времени, чтобы подумать? – крикнул ему вслед Дуган.
– Полагаю, будет лучше, если ты согласишься, – сказал Силберман, впервые не пожелав встречаться с ним взглядом. Дуган кивнул.
В эту ночь ему снился пожар. Только на этот раз горел не город Пирр. На этот раз горел он сам. И где-то среди его догоравших останков кружила в танце женщина из прошлого. Женщина с прической «сливочный пудинг». Женщина, партнером которой был он сам. По крайней мере, кто-то, похожий с ним как две капли воды. Дуган наблюдал за этой парой, а огонь от его останков уже начинал перебираться на городские постройки Пирра. Сначала загорелся его дом, затем ближайшие к дому казино, магазины, жилые дома, школа. Крики людей смешались с запахом горелой плоти, а танцующая пара уходила все дальше и дальше, в центр города. И огонь послушно шел за ними, полз по земле, пожирая дома, деревья, животных, людей.
– Хватит! – закричал Дуган. – Остановитесь!
Он увидел перед собой лицо светловолосой женщины, понимая, что он и есть тот мужчина, с которым она сейчас танцует. Ярко-красные губы женщины растянулись в улыбке. Стройность лежащих впереди, еще не тронутых огнем улиц нарушилась. Теперь это не был город Пирр. Теперь это была огромная зернистая фотография в старой газете. Фотография боксерского поединка. И фотография эта оживала. Дуган слышал рев толпы, видел, как начинают передвигаться по рингу боксеры. Еще несколько шагов, и фотография оказалась прямо перед ним. Женщина, с которой он танцевал, потянула его за собой, в черно-белый мир старой газеты, оставляя за своей спиной догорающие останки города. Рев толпы усилился. В нос ударили запахи женских духов, пота….
Женщина выпустила Дугана из объятий. Очередной точный удар боксеров на ринге заставил его обернуться. Где-то рядом сидел комментатор перед раритетным микрофоном. Брызги крови одного из боксеров описали дугу над головой комментатора. Какая-то женщина в первом ряду вскрикнула. Дуган обернулся. Несколько капель попали на белое платье. Две женщины рядом с ней слились в поцелуе. Один из фотографов у ринга обернулся и сделал фотографию безумной пары. Сработала вспышка старого фотоаппарата. Дуган зажмурился. Рев толпы стих.
Он проснулся, попытался вспомнить свое новое имя, не смог, открыл папку.
– Элиот Марш, – произнес он по слогам, пробуя на вкус свою новую жизнь. – Элиот Марш.
Дуган закурил, подошел к окну. Город не сгорел, не превратился в руины. Значит, не сгорит и он.
– Все будет хорошо, – тихо сказал себе Дуган…
Он покинул Пирр и Южную Дакоту спустя два месяца и восемнадцать дней. Судебный процесс, где он был главным свидетелем, закончился заключением сделки между прокурором и адвокатами Маллигана, согласно которой Маллиган признавался в совершении непреднамеренного убийства и получал десять лет без права на досрочное освобождение. Пресса в последний раз вцепилась когтями в историю разгневанного отца, который застал свою дочь в джакузи с другой женщиной, в результате чего не смог совладать с эмоциями. Ниже в газетах прилагалось интервью его дочери, Блэйн Маллиган, и ее признание в нетрадиционной ориентации и частых ссорах с отцом по этому поводу. О самом убийстве Рози Арбогаст она заявляла, что убежала сразу, как появился отец.
Пресса сокрушалась и смеялась над историей одновременно. Вместе с этим угас интерес и к главному свидетелю обвинения. Издательство из Су-Фолса прислало несколько писем с предложением перезаключить с ним контракт и рассмотреть его новые предложения, так как прежний тираж был полностью раскуплен, но, не получив ответа, забыло об этом новом, но продержавшемся так недолго авторе. В память об этом у Дугана осталась лишь книга в дорогой глянцевой обложке, от которой, правда, по совету Силбермана, пришлось избавиться, так как на обороте находилась его фотография. Дуган выбросил книгу на границе с Пенсильванией, посчитав это символическим жестом, который можно будет вспоминать в будущем, живя в Филадельфии, но впоследствии так ни разу и не вспомнил об этом. Да и рядом было много других мелочей, напоминавших ему о прошлой жизни: работа в общественной библиотеке Филадельфии, квартира в конце Мерцер-стрит, рядом с которой проходила железная дорога, бар «Бест Дели», находившийся недалеко от места, где он жил, и казино… Не было только кладбища, но без кладбища Дуган мог прожить, как, впрочем, мог прожить и без всех остальных напоминаний о доме.
Прошлое… Оно словно было и словно его не было одновременно. Поначалу Дуган пытался выдумать свою прежнюю жизнь – сделать ее такой, как ему всегда хотелось, но воображение странным образом отключалось и рисовало абстракции, не имеющие к нему никакого отношения. Это был не он. Уже не он. Поэтому Дуган решил оставить все как есть, упустив лишь некоторые подробности. Его мать умерла, когда он был ребенком, мать его отца погибла во время пожара. Отец живет где-то в Вайоминге, но они с ним не общаются. Да, штат Дуган все-таки решил изменить, выбрав Вайоминг лишь потому, что там жили какие-то родственники матери и он однажды был там. Правда, описания города остались прежними. Это был все тот же Пирр, но сменивший штат.
Как-то раз Дуган проговорился о кладбище рядом с домом. Он надеялся, что это может показаться забавным, но это воспоминание лишь потянуло за собой другие, более тяжелые и нежеланные. Он и девушка с соседней улицы по имени Айрис Дарнел сидели в баре «Бест Дели». Дуган не помнил, как завязалось их знакомство. Кажется, это было, когда он только поселился в Филадельфии. По крайней мере, в первые месяцы. Тогда все улицы казались одинаковыми, а люди – если не близнецами, то уж близкими родственниками точно. Дуган заводил знакомства и тут же забывал о них. Большой город нравился ему, но вот суета иногда раздражала. Да и к расспросам он поначалу был не особенно готов. Кто он? Откуда он? Почему он здесь? В те моменты разговор просто обрывался и повисал где-то высоко над землей, готовый в любой момент сорваться.
Айрис стала первой, с кем он решил стать относительно честным. «Почему бы и не попробовать?» – подумал тогда Дуган, подсаживаясь к девушке, с которой последние месяцы регулярно здоровался, но не помнил даже ее имени. К тому же у Айрис была подкупающая открытая улыбка. Вот этот день Дуган подсознательно и считал днем их знакомства, не желая признаваться Айрис, что не помнит, когда они действительно познакомились впервые. Хотя иногда Дугану начинало казаться, что она и сама не помнит этого.
– Так что там с кладбищем? – поторопила его Айрис, чувствуя, что пауза затягивается.
– Кладбище? – Дуган нахмурился, поднял голову. – Кладбища раньше не было.
– Что?
– В моих воспоминаниях. Верно?
– Кажется, – теперь нахмурилась Айрис.
– Мне не нравится вспоминать кладбище.
– Оно пугало тебя? Я имею в виду, когда ты был ребенком.
– Всех пугают кладбища.
– Меня не пугают и никогда не пугали.
– Это потому что у тебя никто не умирал, когда ты была ребенком.
– Умирали. Родители моего отца умерли довольно рано.
– Значит, ты не понимала значения смерти.
– Я видела, как их гробы опускают в землю. И я понимала, что никогда больше их не увижу. И еще мне было страшно, что когда-нибудь нечто подобное произойдет и со мной.
– Но ты не боялась кладбищ? – недоверчиво спросил Дуган.
– Мой отец всегда говорил, что бояться надо живых, а мертвые уже никого не тронут.
– Да. Мой отец говорил почти так же.
– Но ты все равно боялся? – Айрис увидела, как Дуган пожал плечами, и рассмеялась.
Читать бесплатно другие книги:
