Путешествие тигра Хоук Коллин
Голоса и звуки вновь ворвались в мое сознание. Я кивнула в ответ на какой-то вопрос Кишана, отвела взгляд от своей руки и снова посмотрела на Рена, но он уже вышел из комнаты. Мистер Кадам попросил Кишана имплантировать ему чип. Во время процедуры он объяснял нам разницу между нашими устройствами и теми, о которых он говорил раньше.
Я слушала вполуха, в голове отложилось только то, что при помощи новых сотовых телефонов, которые мистер Кадам нам показал, мы сможем всегда определить местоположение каждого чипа, а значит, друг друга. Он подробно описал, как работает батарея. Я кивала, но вышла из транса только после ухода Кишана. Мистер Кадам предложил мне аспирин и воду, я проглотила таблетку и ушла к себе в спальню.
Взбудораженная, несчастная, я ворочалась на постели, тщетно пытаясь уснуть. Рука болела, я не могла положить ладонь под щеку, как привыкла засыпать.
В дверь тихо постучали.
– Входите.
– Я услышал, как ты ворочаешься, и решил, что не спишь, – сказал Рен, бесшумно закрывая за собой дверь. – Не помешаю?
Я села и включила прикроватную лампу:
– Нет, что ты. Все нормально. Что случилось? Хочешь поговорить на веранде?
– Нет. Похоже, Кишан решил там поселиться.
– Ох. – Я посмотрела в окно и увидела черный тигриный хвост, свисавший с края качелей и мерно покачивавшийся туда-сюда. – Я скажу ему. Нет, правда, я не нуждаюсь ни в няньке, ни в сиделке. Мне ничто не угрожает.
Рен пожал плечами:
– Да ерунда, ему просто нравится присматривать за тобой.
– О чем ты хотел поговорить?
Он присел на край моей постели:
– Я… если честно, даже сам не знаю. Как твоя рука?
– Щиплет. А твоя?
– Давно зажила! – Он перевернул свою ладонь и протянул мне.
Я взяла его руку и внимательно осмотрела. На ней не было даже следа вживления чипа. Рен быстро переплел свои пальцы с моими. Я вспыхнула, а он провел костяшками пальцев по моей щеке, и мое лицо запылало еще сильнее.
– Ты покраснела.
– Знаю. Извини.
– За что? Это… тебе идет.
Я замерла, наблюдая за его лицом, пока он разглядывал меня. Вот он поднял руку и коснулся моих волос. Провел пальцами по выбившейся прядке. Я затаила дыхание, и Рен сделал то же самое – правда, по другой причине. Капелька пота скатилась с его лба по виску, когда он отпрянул назад.
– Ты… в порядке?
Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох:
– Мне… плохо, когда я дотрагиваюсь до тебя.
– Тогда не дотрагивайся.
– Но я должен через это пройти. Должен преодолеть. Дай мне свою руку.
Я положила свою правую кисть на его ладонь, он накрыл ее своей левой рукой. Закрыл глаза, замер на целую минуту. Я почувствовала, что его рука слегка дрожит. Наконец он отстранился и отпустил меня.
– Тебе пора превращаться в тигра?
– Нет, у меня еще есть время. Ты же знаешь, теперь я могу оставаться человеком ровно двенадцать часов.
– Тогда в чем дело? Почему ты дрожишь?
– Не знаю. Стоит мне прикоснуться к тебе, как меня словно обжигает изнутри. Желудок сжимается, перед глазами все плывет, а в голове начинает пульсировать.
– Тогда пересядь вон туда. – Я показала ему на диванчик.
Но Рен упрямо уселся на пол возле моей кровати, поджал колени к груди и уперся в них локтями.
– Так лучше? – спросила я.
– Угу. Жжение прошло, остались только головная боль, муть перед глазами и спазмы в желудке.
– А с тобой такое бывает в другой части дома?
– Нет, такую дикую боль вызывает только прикосновение к тебе. Видеть или слышать тебя мне тоже неприятно, но не так сильно. Если ты сидишь достаточно далеко от меня, я испытываю лишь слабое недомогание. Впрочем, ощущения тоже неприятные, мне приходится подавлять желание встать и уйти. Но держать тебя за руку или дотронуться до твоего лица – это все равно что держать на ладони раскаленные угли!
– Но ведь когда ты только вернулся и мы с тобой разговаривали, ты положил мою ступню себе на колени. Разве тогда тебе не было больно?
– Если помнишь, твоя нога лежала на подушке. Я дотронулся до нее всего на секунду, к тому же у меня так болело все тело, что дополнительные ощущения значения не имели.
– Ладно, давай проверим! Встань возле двери в ванную, а я отойду в дальний угол комнаты.
Он повиновался.
– Так, теперь отвечай: что ты чувствуешь?
– Желание уйти. Сначала стало немного лучше, но чем дольше я здесь нахожусь, тем сильнее ощущается дискомфорт.
– Скажи, а желание уйти, оно на что похоже? Это паника, когда нужно удирать со всех ног, спасая свою жизнь?
– Нет. Это, скорее, отчаяние, жажда… Как если слишком надолго задержишь дыхание под водой. Поначалу все нормально, даже замечательно, но с каждой секундой легкие напрягаются все сильнее, разрываются от недостатка воздуха, и мне приходится напрягать все силы, чтобы не вырваться на поверхность.
– Х-м-м. Слушай, а может, у тебя просто ПТСР?
– А что это?
– Посттравматическое стрессовое расстройство. Такое состояние бывает у людей, перенесших чудовищные психологические травмы или тяжелейшие ситуации. Обычно такое встречается у ветеранов боевых действий. Помнишь, ты говорил Кишану, что когда слышишь мое имя, сразу вспоминаешь Локеша и то, как он тебя пытал, допрашивал?
– Да. Вероятно, что-то в этом есть. Но за прошедшее время я успел к тебе привыкнуть, узнать получше, поэтому больше не связываю тебя с Локешем. Я уже могу отделить свои страдания от тебя. И понимаю, что ты не виновата в том, что со мной случилось.
– И все-таки часть симптомов может объясняться этим. Может, тебе нужен врач? Не хочешь обратиться к психотерапевту?
Рен хмыкнул.
– Келси, во-первых, любой психотерапевт запрет меня в психушку, как только я скажу ему, что, вообще-то, я тигр. Во-вторых, в моей жизни были и раны, и боль, и кровавые битвы. И Локеш уже пытал меня раньше. Разумеется, мне бы ни за что на свете не хотелось пережить все это снова, но тебя я ни в чем не виню.
– Все это не значит, что ты не можешь хотя бы раз попросить о помощи!
– Я не пытаюсь корчить из себя героя, если ты об этом. Кроме того, если тебе станет от этого легче, знай: я уже обсуждал свою ситуацию с Кишаном.
Я моргнула:
– И… это помогло?
– Кишан проявил… удивительное сочувствие. Он сильно изменился за последнее время. Он сказал, что это связано с тобой. Ты хорошо на него влияешь. Это так, благодаря тебе я снова вижу того Кишана, каким он был до смерти нашей матери.
Я кивнула.
– Он хороший человек.
– Мы с ним о многом говорили. Не только о Локеше, но и о нашем прошлом. Он рассказал мне о Джесубай и о том, что вы с ним очень сблизились.
– Ой! – На какое-то жуткое мгновение я испугалась, не поделился ли Кишан с Реном чем-нибудь еще, например, своими чувствами. Я не была уверена, что хочу это обсуждать, поэтому поспешила сменить тему. – Рен, я не хочу, чтобы ты страдал и мучился, находясь рядом со мной. Может, лучше тебе меня избегать?
– Но я этого не хочу. Ты мне нравишься.
– П-правда? – переспросила я, не в силах сдержать улыбку.
– Да. Могу понять, почему я встречался с тобой, – сухо ответил он, потом сел на пол и прислонился спиной к двери ванной. – Давай посмотрим, сколько я смогу выдержать. Подойди поближе.
Я послушно сделала несколько шажков и остановилась. Он поманил меня:
– Нет. Еще ближе. Сядь на кровать.
Я села и увидела, как его лицо исказилось от боли.
– Рен, ты как?
– Все хорошо. – Он вытянул свои длинные ноги, закинул одну на другую. – Расскажи мне о нашем первом свидании.
– Ты точно этого хочешь?
– Да. Теперь терпимо.
Я незаметно отползла от края кровати, чтобы быть подальше от него, забралась под одеяло и положила на колени подушку.
– Ладно, на наше первое свидание ты заманил меня обманом.
– Как это?
– Это было сразу после того, как мы с тобой выбрались из Кишкиндхи. Свидание было в ресторане отеля.
– В ресторане? То есть это было сразу после того, как я получил шесть часов жизни в человеческом облике?
– Да. Ты об этом что-нибудь помнишь?
– Ничего, кроме того, что впервые за несколько сотен лет поужинал как человек в отличном ресторане, за красиво сервированным столом. И был… счастлив.
– Ха! Что ж, охотно верю. Ты вел себя жутко самоуверенно, да еще бесстыдно флиртовал с официанткой!
– Правда? – Он задумчиво потер подбородок. – Я не помню никакой официантки.
Я возмущенно фыркнула:
– Как это у тебя получается – говорить правильные слова даже тогда, когда ничего не помнишь?
Он ухмыльнулся:
– Талант, полагаю. Так что там насчет официантки? Она была хорошенькая? Расскажи.
Я описала ему наше первое свидание и перепалку за ужином. Рассказала, как он заказал столик и устроил так, что мистер Кадам привел меня в ресторан. Я не пожалела красок, расписывая, как он был красив и как мы поругались, а я наступила ему на ногу, когда он подмигивал официантке.
– А что было после ужина?
– Ты проводил меня в мою комнату.
– И?
– И… ничего.
– Но я хотя бы поцеловал тебя на прощанье?
– Нет.
Он вскинул бровь:
– Не похоже на меня.
Я рассмеялась:
– Вообще-то ты хотел. Но ты решил меня проучить.
– Проучить?
– Ну да. Ты хотел заставить меня признать, что я в тебя влюбилась.
– А ты не захотела?
– Нет. Я жутко упрямая.
– Понятно. Значит, официантка со мной заигрывала, да?
– Если ты не прекратишь плотоядно усмехаться при мысли об этой официантке, я врежу тебе по руке и причиню физическую боль.
Он рассмеялся:
– Не выйдет.
– Еще как выйдет!
– У меня слишком хорошая реакция, я тебя и близко не подпущу.
– Хочешь проверить?
Я поползла к нему по кровати, а он смеющимися глазами следил за каждым моим движением. Перегнувшись через край, я крепко сжала здоровую кисть в кулак и замахнулась, но Рен молниеносно отклонился, вскочил и переместился к изножью кровати. Тогда я спрыгнула на пол и стала обходить ее кругом, пытаясь загнать его в угол. Рен тихонько рассмеялся и поманил меня ближе. Я стала подкрадываться.
Он стоял, не двигаясь с места, и с самоуверенной улыбочкой наблюдал за моим приближением. Когда расстояние между нами сократилось до пяти шагов, улыбка сползла с его лица. На трех шагах он сморщился. На одном со стоном пошатнулся, отошел на несколько шагов назад, вцепился в спинку кровати, чтобы не упасть, и сделал несколько глубоких вдохов.
– Пожалуй, на сегодня достаточно. Прости, Келси.
Я тоже попятилась и прошептала:
– И ты меня прости.
Он распахнул дверь моей спальни и улыбнулся:
– Мне кажется, на этот раз было хуже, потому что я слишком долго держал тебя за руку. Боль нарастает слишком быстро. Обычно, если я просто стою рядом, меня так не корчит.
Я грустно кивнула.
Он улыбнулся.
– Я извлеку урок из сегодняшнего вечера и в следующий раз дотронусь до тебя только перед тем как уйти. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
А через несколько дней мы вновь пустились в путешествие по следам проклятия тигра. Мы решили посетить Пхета, мудрого отшельника, который наконец-то встретился с курьером мистера Кадама и передал через него, что хочет видеть «Тигров, Каль-си и дивные дары Дурги». При этом он настойчиво подчеркнул, что мы должны явиться к нему втроем.
Кроме всего прочего, я втайне надеялась, что мудрый Пхет какими-то одному ему ведомыми магическими пасами или травяными зельями вернет Рену память.
Несмотря на то что за это время мы с Реном заметно сблизились, да и отношения между братьями стали намного лучше, чем во время нашего последнего совместного путешествия, мне все-таки становилось немного не по себе при мысли о предстоящем заточении в тесной машине вместе с двумя вспыльчивыми тиграми.
«Ладно, если они начнут выделываться, я угощу их хорошей порцией горячих молний! Это быстро отучит их ссориться, когда я рядом!» – с ухмылкой решила я, выходя на залитый утренним светом двор.
Когда я ступила на крыльцо, они уже стояли возле свежевымытого и заправленного джипа. Мистер Кадам поставил на заднее сиденье рюкзак, под завязку набитый разным оружием, выпрямился, подмигнул мне и крепко обнял. Я поставила рядом с оружием свою сумку с бабушкиным одеялом, уже не раз выручавшим меня в самых разных ситуациях.
Всю нашу экипировку – туристические ботинки и брюки-карго из плотной гладкой ткани – Рен заказал у Волшебного шарфа. Для этого он долго рассматривал и выбирал модели в Интернете, а потом попросил Шарф создать их в разных цветах. По его словам, моя яблочно-зеленая рубашка будет не только прекрасно защищать мое тело от вредных ультрафиолетовых лучей, но и впитывать излишнюю влагу, оставаясь легкой и дышащей. Слов нет, рубашка оказалась весьма удобной, и чтобы показать Рену, как она мне нравится, я заплела волосы в две французские косы и перевязала оба хвостика у основания яркой яблочно-зеленой лентой.
Кишан был в точно такой же рубашке, только кирпично-красной и с карманом, зато Рен вырядился в бесшовную трикотажную майку лазурно-голубого цвета, тесно облегавшую его мускулистую фигуру. Он все еще был худ, однако за последние недели начал набирать вес, да и ежедневные тренировки с Кишаном давали о себе знать. Было очевидно, что очень скоро Рен вернет свою прежнюю форму.
– Маечка не душит? – поддразнила его я. – Мне кажется, надо было попросить размерчик побольше.
– Это облегающий фасон, чтобы не стеснять движения, – ответил Рен.
Я фыркнула и захихикала. Но когда меня поддержал Кишан, мои смешки превратились в хохот.
– Рен, открою тебе маленький секрет: в джунглях не водятся хорошенькие официантки! Так что не перед кем будет мышцами играть.
Кишан, посмеиваясь, забрался на водительское сиденье.
Когда я взялась за ручку двери, Рен наклонился к моему уху и прошептал:
– Кстати, если ты не заметила – твоя рубашечка тоже весьма… облегающая.
Я разинула рот.
– Ага, вот и он.
Я врезала ему кулаком по руке и прошипела:
– Кто он?
Рен поморщился, потер ушибленное место, но все-таки улыбнулся:
– Твой прелестный румянец.
С этими словами он запрыгнул в машину и беззлобно отпихнул Кишана в сторону, чтобы выслушать инструкции мистера Кадама, а также его мольбу следить за дорогой, чтобы, не дай Дурга, не угробить машину.
Я уселась сзади и решила не обращать внимания на шуточки братьев. Они несколько раз попытались вовлечь меня в разговор, но я уткнулась в книгу и проигнорировала их обращения.
Всю дорогу Рен и Кишан без умолку болтали, и я была очарована их беседой, поскольку никогда еще не слышала, чтобы братья разговаривали друг с другом так… любезно. Рен рассказывал Кишану о нашем первом визите к Пхету и вежливо просил меня восполнить пробелы в его изложении. Между прочим, он помнил очень много. Но каким-то образом забыл все, что было связано со мной.
Я рассказала об амулете, который носила на шее, о татуировке хной, которую сделал мне Пхет и которая, как впоследствии догадались мы с Реном, давала мне право доступа в древние магические места. Рен ничего этого не помнил, он даже не представлял, как попадал без меня в те места, о которых рассказывал. Короче, сплошные лакуны на месте воспоминаний.
К тому времени, когда мы добрались до заповедника Явал, Рен изнемог от желания немедленно выбраться из машины и удрать от меня подальше. Выскочив из джипа, он быстрым шагом стал удаляться за деревья.
Кишан посмотрел ему вслед, потом обогнул меня и вытащил рюкзак с оружием. Забросив его на плечи, он запер машину.
– Идем?
– Конечно, – вздохнула я. – Ведь он уже достаточно далеко отошел, правда?
– Да. Хотя и не слишком. Я без труда пойду по его следу.
Несколько минут Кишан шел молча. Тиковые деревья высились над нами, идти было очень приятно, потому что их густая тень укрывала нас от жгучего солнца.
– Мы дойдем до озера Суки, там пообедаем и отдохнем, переждем самую жаркую часть дня.
– Отлично.
Я шла и слушала, как хрустит под моими ботинками папоротник-орляк, густо покрывавший землю под деревьями, ощущая безмолвное, неотступное присутствие рядом Кишана.
– Я скучаю по этому, – сказал он.
– По чему именно?
– По походам через джунгли вместе с тобой. Это так умиротворяет.
– Угу, если не приходится удирать от разных тварей.
– Нет, правда. Здорово. Я скучаю по возможности побыть с тобой наедине.
– Не хочу тебя разочаровывать, но мы даже сейчас не одни.
– Да, я знаю. И все-таки сейчас мы с тобой куда больше наедине, чем за все последние недели. – Он смущенно откашлялся. – Я все слышал прошлой ночью, когда Рен приходил к тебе в комнату.
– Вот как! Значит, ты знаешь, что ему становится плохо в моем присутствии? Он не может даже дотрагиваться до меня!
– Мне очень жаль. Я понимаю, как тебе больно.
– Вообще-то больно не мне, а Рену.
– Нет. Он мучается только физически. А ты испытываешь душевную боль. Это трудно вынести. Я просто хотел сказать: я всегда рядом – на случай, если понадобится.
– Я знаю.
Кишан взял меня за руку, я заглянула в его золотые глаза и тихо спросила:
– Это зачем?
– Просто захотел подержать тебя за руку. Напомнить, что отнюдь не все корчатся от боли, дотрагиваясь до тебя.
– Спасибо.
Он улыбнулся и поцеловал тыльную сторону моей ладони. Следующие несколько часов мы шли в полном молчании, не разжимая рук. По дороге я снова мысленно сравнивала Рена и Кишана.
Рен все время говорил или писал. Он любил размышлять вслух. Как-то он сказал, что невозможность общения была для него самым тяжелым испытанием в жизни тигра.
В Орегоне Рен каждое утро засыпал меня вопросами. А еще он отвечал на вопросы, о которых я успевала забыть, и рассказывал, о чем думал на протяжении долгих часов, когда был тигром и не мог со мной поговорить.
Кишан был полной противоположностью Рену. Он был спокоен и молчалив. Ему доставляло удовольствие просто быть, просто чувствовать, просто исследовать все вокруг. Когда пил рутбир, он наслаждался каждым глотком и полностью, на все сто процентов, отдавался этому занятию. Он впитывал в себя все вокруг и прекрасно переносил одиночество.
Мне было хорошо с ними обоими. С Кишаном я могла наслаждаться покоем и природой. Но стоило появиться Рену, как я принималась без умолку болтать, а также – признаю, куда деваться! – смотрела только на него, забывая обо всем остальном.
Но вот впереди показалось озеро Суки, и вскоре мы увидели Рена, который развлекался тем, что пускал камушки по поверхности воды. Он с улыбкой повернулся к нам и увидел, что мы держимся за руки. Его усмешка на миг погасла, но он тут же снова заулыбался и шутливо сказал, обращаясь ко мне:
– Наконец-то! Тащитесь со скоростью черепахи. Я уже умираю с голоду! Что у нас с едой?
Я сбросила с плеч рюкзак. Рубашка предательски прилипла к телу. Я отклеила ее и присела на корточки перед рюкзаком.
– Чего бы тебе хотелось?
Рен присел рядом.
– Все равно. Удиви меня!
– Мне казалось, тебе не нравится, как я готовлю.
– Брось! Еще как нравится. Просто мне не нравится, когда ты смотришь мне в рот, когда я ем, ожидая, не пробудит ли очередной кусочек какие-нибудь воспоминания. А так я бы не отказался от твоего шоколадного печенья с арахисовым маслом.
– Заметано. Кишан, что тебе? – Я посмотрела на него, прикрыв ладонью глаза от солнца. Кишан в упор разглядывал Рена.
– То же, что ему.
С этими словами братья отошли к озеру и стали состязаться в швырянии камешков, и до меня то и дело доносился их веселый смех. Я попросила Золотой плод приготовить для нас корзинку для пикника, чтобы в ней лежали бутылки холодного лимонада, свежеиспеченное песочное печенье с маслом, разнообразные джемы и мармелады, холодная паста с помидорами, оливками и морковкой под лимонным уксусом, гигантская коробка с ароматным цыпленком по-гавайски и шоколадное печенье с арахисовым маслом по моему рецепту.
Я попросила у Волшебного шарфа красно-белый клетчатый плед и расстелила его под деревом. Пикник был готов.
– Обед подан! – крикнула я братьям.
Второго приглашения не потребовалось. Кишан нацелился на цыпленка, Рен – на печенье. Но я шлепнула их по рукам и вручила каждому по антибактериальной влажной салфетке.
– Келлс, я триста лет ел сырую пищу с голой земли! – простонал Кишан. – Не думаю, что капля грязи меня прикончит!
– Может и нет, но мне спокойнее, когда у всех чистые руки.
Я вручила братьям огромную коробку с цыпленком, а сама вытащила из корзинки бисквит, намазала его маслом и сдобрила сверху консервированными ягодами мариона. Прислонившись к дереву, я стала медленно жевать свой бисквит, любуясь зеленым кружевом листвы, пронизанной солнечным светом.
– Далеко отсюда до Пхета? В прошлый раз мы с Реном добрались до него всего за день или около того.
– Сегодня нам придется заночевать в джунглях, – ответил Кишан. – Мы сейчас на дальнем берегу озера Суки.
– Угу… Эй! Оставьте и мне цыпленка! – завопила я, увидев, как быстро пустеет коробка. – Как вы умудрились столько умять за пару минут?
– Нечего было ворон считать! – ответил Рен.
– Я не считала ворон! Я наслаждалась окружающей красотой!
– Я так и понял. Тем самым ты дала нам прекрасную возможность насладиться окружающим по-своему, – ухмыльнулся он, поддразнивая меня.
Я легонько пнула его ногой.
– Но надо же было оставить мне хоть кусочек!
Рен с улыбкой протянул мне одну из оставшихся куриных ножек.
– А чего ты, собственно говоря, ожидала? Ты всерьез рассчитывала насытить двух голодных тигров парой-тройкой крохотных цыплят? Нет, нам подавай что-нибудь размером с… с… Кишан, что скажешь?
– Я бы сказал, размером с небольшого буйвола.