Проклятие тигра Хоук Коллин
— Все замечательно, мистер Кадам! Тем более после недели, проведенной в джунглях, этот отель кажется мне вершиной роскоши!
Он рассмеялся и кивнул. Мы немного погуляли среди рыночных лотков, где мистер Кадам купил немного фруктов на завтрак и какие-то рисовые колобки, завернутые в листья банана. С виду они были очень похожи на те, что дал мне с собой Пхет, но мистер Кадам заверил меня, что они сладкие и совсем не острые.
Приготовившись ко сну, я взбила подушку, подложила ее себе под спину, укрыла ноги свежевыстиранным и высушенным одеялом и стала думать о Рене, который остался совсем один в джунглях. Меня мучили угрызения совести за то, что я лежу здесь, а он ютится под открытым небом. Я скучала по нему и чувствовала себя одинокой. Мне нравилось, когда он был рядом. Глубоко вздохнув, я расплела косу, поворочалась немного, устраиваясь поудобнее, и задремала.
Около полуночи меня разбудил тихий стук в дверь. Я не спешила открывать. Час был поздний, и это точно не мог быть мистер Кадам. Встав, я все-таки подошла к двери, бесшумно взялась рукой за ручку и прислушалась.
Тихий стук повторился, а потом знакомый голос еле слышно прошептал:
— Келси, это я.
Я открыла дверь и выглянула наружу. Там стоял Рен — в белой одежде, босой и с торжествующей улыбкой на лице. Я втащила его внутрь и свирепо зашипела:
— Что ты здесь делаешь? Тебе опасно появляться в городе! Тебя могут увидеть, и тогда за тобой вышлют охотников!
Он пожал плечами и ухмыльнулся.
— Я соскучился.
Мои губы сами собой задрожали в кривой улыбке.
— Я тоже соскучилась.
Он небрежно прислонился плечом к косяку.
— Значит, ты позволишь мне остаться здесь? Я лягу на полу и уйду до рассвета. Никто меня не увидит, обещаю.
Я глубоко вздохнула.
— Ладно, только дай слово, что уйдешь рано. Я не хочу, чтобы ты рисковал собой.
— Слово! — Он сел на кровать, взял меня за руку и усадил рядом. — Мне совсем не нравится спать в темных джунглях одному.
— Мне бы тоже не понравилось!
Рен опустил глаза на наши переплетенные руки.
— Когда я рядом с тобой, я снова чувствую себя мужчиной. Но когда я в джунглях, совсем один, я становлюсь хищником… животным. — Он вскинул на меня глаза.
— Я понимаю. Все хорошо, — сказала я, крепко сжав его пальцы. — Правда.
— Знаешь, вас нелегко было выследить, — улыбнулся он. — К счастью для меня, вы решили прогуляться после ужина, поэтому я шел по вашему следу до самой твоей двери.
Внезапно его внимание привлекло что-то, лежавшее на тумбочке. Наклонившись через меня, он взял мой открытый дневник. Как раз перед сном я нарисовала там еще одного тигра — моего тигра. За цирковые зарисовки я не волновалась, но последний рисунок был слишком личным и правдивым. Несколько мгновений Рен молча рассматривал свой портрет, а я стояла рядом и краснела до ушей.
Он обвел нарисованного тигра пальцем и тихо прошептал:
— Когда-нибудь ты нарисуешь настоящего меня.
Бережно отложив дневник, он взял мои руки в свои, повернул меня к себе и с жаром сказал:
— Я не хочу, чтобы, глядя на меня, ты видела только тигра. Я хочу, чтобы ты видела меня, мужчину.
Протянувшись ко мне, он хотел коснуться моей щеки, но вдруг замер и убрал руку.
— Я слишком долго прожил в шкуре тигра. Он украл мою человечность.
Я кивнула, а он сжал мои руки и еле слышно прошептал:
— Келлс, я больше не хочу быть им! Я хочу быть собой. Я хочу, чтобы у меня была жизнь.
— Я понимаю, — также тихо ответила я и погладила его по щеке. — Рен, я…
Я оцепенела, когда он перехватил мою руку, медленно поднес к своим губам и поцеловал в ладонь. У меня мурашки побежали по руке. Синие глаза Рена с каким-то отчаянием смотрели мне в лицо, они чего-то хотели, чего-то ждали от меня.
Я хотела сказать что-нибудь ободряющее. Хотела утешить его. Но не могла найти подходящих слов. Его мольба нашла отклик в моей душе. Я чувствовала глубокую привязанность к нему, настоящую, сильную близость. Мне хотелось ему помочь. Я хотела быть его другом и хотела… наверное, чего-то большего. Я попыталась понять и определить свое отношение к нему. Поначалу мне казалось, что мои чувства к Рену слишком сложны и не поддаются никакому анализу, но очень скоро мне стало ясно, что самое сильное переживание в клубке моих эмоций, то, от которого у меня переворачивается сердце, называется совсем просто… любовь.
После смерти родителей я возвела плотину вокруг своего сердца. Я не позволяла себе никого полюбить из страха, что любимых снова отнимут у меня. Я сознательно избегала любых близких отношений. Нет, мне нравились разные люди, и у меня было много приятелей, но я не решалась никого полюбить. Только не это. Никогда.
Но ранимость Рена заставила меня ослабить защиту, и тогда он медленно и методично, кирпичик за кирпичиком, стал разбирать возведенную мною дамбу. Волны нежности перекатывались через нее, просачивались сквозь трещины. И вот наконец чувства прорвались и затопили меня. Мне было страшно снова остаться без защиты и открыться для любви. Сердце бешено колотилось у меня в груди, громко билось о ребра. Мне казалось, что Рен слышит его стук.
Он не сводил с меня глаз, и я увидела, как выражение его лица изменилось. Грустный взгляд стал встревоженным.
«Что дальше? Что мне делать? Что сказать? Как дать ему понять, что я чувствую?»
Я вдруг вспомнила, что когда мы с мамой смотрели мелодрамы, у нас было любимое выражение: «Заткнись и поцелуй ее, наконец!» Нас всегда приводило в отчаяние, когда герой или героиня не делали того, что было совершенно очевидно для нас обеих, и каждый раз, когда наступал напряженный романтический момент, мы с мамой хором твердили свое заклинание. Мне показалось, будто я слышу веселый мамин голос, дающий мне тот же совет: «Келлс, заткнись и поцелуй его, наконец!»
Поэтому я взяла себя за шкирку, встряхнула и тут же, пока не передумала, наклонилась и поцеловала Рена.
Он замер. Он не ответил на мой поцелуй. И не оттолкнул меня. Он просто перестал… шевелиться. Я отстранилась, увидела его потрясенное лицо и тут же пожалела о своей выходке. Сгорая со стыда, я встала и пошла прочь. Мне хотелось отойти подальше от Рена, пока я буду лихорадочно возводить новые укрепления вокруг своего сердца.
Я услышала, как он пошевелился. Он просунул руку мне под локоть и развернул к себе. Я не могла поднять на него глаза. Поэтому смотрела на его босые ноги. Рен подцепил пальцем мой подбородок и приподнял лицо, но я все равно не могла заставить себя встретиться с ним глазами.
— Келси. Посмотри на меня. — Я подняла глаза и пропутешествовала взглядом от босых ступней Рена до белой пуговицы на груди его рубашки. — Посмотри на меня.
Мой взгляд продолжил свое странствие. Он скользнул по бронзово-золотой груди, вверх по шее и остановился на прекрасном лице. Темно-синие глаза вопросительно смотрели на меня. Рен шагнул ближе. Вздох застрял у меня в горле. Протянув руку, Рен осторожно обнял меня за талию. Другой рукой он взял меня за подбородок. Не сводя глаз с моего лица, он нежно коснулся ладонью моей щеки и погладил большим пальцем скулу.
Прикосновение было нежным, робким и бережным, так гладят пугливую лань. В лице Рена отражались изумление и настороженность. Я задрожала. Он еще секунду помедлил, потом нежно улыбнулся, наклонил голову и легко коснулся губами моих губ.
Он целовал меня с несмелой нежностью, это была лишь тень поцелуя. Но вот вторая рука Рена тоже легла мне на талию. Я застенчиво дотронулась до его рук кончиками пальцев. Он был теплый, и кожа у него была гладкая. Рен нежно притянул меня ближе и прижал к груди. Я вцепилась в его руки.
Он тихо охнул от удовольствия и стал целовать меня смелее. Я таяла в его объятиях.
«Как же я дышу?» Летний сандаловый запах Рена обволакивал меня. Всюду, где он прикасался ко мне, я чувствовала себя живой и звонкой.
Я с жаром сжала его руки. Не отпуская моих губ, Рен взял мои руки и одну за другой положил себе на шею. Потом он провел ладонью по моей голой руке к талии, а другой рукой зарылся в мои волосы. Не успела я опомниться, как он поднял меня одной рукой и с силой прижал к своей груди.
Я не знаю, сколько мы целовались. Мне казалось, что это длилось какую-то долю секунды и в то же время целую вечность. Мои босые ноги болтались в нескольких дюймах над полом. Рен без труда держал меня на весу одной рукой. Я запустила пальцы в его волосы и услышала, как в груди у него что-то зарокотало, как у мурлыкающего тигра. Потом все мысли улетучились, и время остановилось.
Все нейроны одновременно активизировались у меня в мозгу, все мои системы перегрелись, пошли вразнос и отключились. Я и не знала, что поцелуи вызывают такую реакцию. Полную сенсорную перегрузку.
В какой-то момент Рен нехотя отпустил меня. При этом продолжал держать меня на весу, и это было весьма кстати, иначе я упала бы. Он крепко прижимал меня к себе, обнимая одной рукой за талию. Потом он дотронулся ладонью до моей щеки и медленно провел большим пальцем по моим губам. Его вторая рука блуждала в моих волосах, перебирая рассыпавшиеся прядки.
Мне пришлось несколько раз зажмуриться, чтобы у меня перестало плыть перед глазами.
Рен тихо рассмеялся.
— Выдохни, Келси. — Он просиял самодовольной улыбкой, а я почему-то разозлилась.
— Я смотрю, ты очень доволен собой!
Он приподнял одну бровь.
— Так и есть.
Тогда я тоже победно усмехнулась ему и сказала:
— Кажется, ты не попросил разрешения.
— Неужели? Что ж, думаю, мы сможем это исправить! — Рен провел кончиками пальцев по моей руке и стал чертить маленькие круги у меня на коже. — Келси?
Позабыв обо всем, я следила за его рукой.
— Да? — рассеянно выдавила я.
— Могу я… — Он шагнул ближе.
— Гм-м? — Я слегка покачнулась.
— Ты дашь мне…
Рен уткнулся носом мне в шею и стал медленно подниматься губами к уху. Мне было щекотно, и я поняла, что он улыбается, когда услышала шепот:
— Разрешение…
Мурашки выступили у меня на руках, и я вся затрепетала.
— Поцеловать тебя?
Я слабо кивнула. Приподнявшись на цыпочки, я обвила его руками за шею, наглядно подтверждая свое разрешение. Рен стал осыпать меня поцелуями, с мучительной неспешностью продвигаясь по намеченному пути. Затем он остановился, замер над моими губами и стал ждать.
Я знала, чего он добивается. Помедлив лишь на долю секунды, я слабо прошептала:
— Да.
Просияв победной улыбкой, Рен подхватил меня, прижал к себе и поцеловал еще раз. На этот раз его поцелуй был смелым и озорным. Я скользнула руками по его сильным плечам, вверх по шее и притянула к себе.
Когда Рен наконец отстранился, на его лице играла радостная улыбка. Он подхватил меня на руки и со смехом закружил по комнате. Когда у меня голова пошла кругом, он посерьезнел и прижался лбом к моему лбу. Я робко дотронулась до его лица, изучая кончиками пальцев линию его скул и изгиб губ. Он с удовольствием подставил мне лицо, как тигр. Я тихонько рассмеялась, запустила пальцы в его шелковистые волосы и убрала их с его лба.
Я была переполнена. Я не ожидала, что первый поцелуй окажется таким… переломным. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы кодекс моей жизни был полностью переписан. Неожиданно для самой себя я стала другим человеком. Я была уязвимой и хрупкой, как новорожденная, и очень боялась, что чем дальше зайдут наши отношения, тем больнее мне будет, когда Рен уйдет. Что будет с нами дальше? Никто не мог дать мне ответ на этот вопрос, и я впервые в полной мере поняла, насколько нежно и ранимо человеческое сердце. Не удивительно, что я так долго хранило свое запертым!
Но Рен не замечал моих невеселых раздумий, и я отогнала их прочь, решив наслаждаться отпущенной нам близостью. Поставив меня на пол, Рен стал осыпать поцелуями мои волосы и шею. Потом он обнял меня и прижал к себе. Гладя меня по шее и волосам, он шептал мне ласковые слова на своем родном языке. Потом вздохнул, чмокнул меня в щеку и подтолкнул к кровати.
— Иди спать, Келси. Нам обоим нужно набраться сил.
Он в последний раз погладил меня по щеке тыльной стороной пальцев, превратился в тигра и улегся на коврик возле моей кровати. Я забралась в постель, устроилась под одеялом и свесилась вниз, чтобы погладить его по голове.
Положив другую руку под щеку, я тихо шепнула:
— Спокойной ночи, Рен.
Он потерся лбом о мою руку, прижался к ней и тихонько замурлыкал. Потом уронил голову на лапы и закрыл глаза.
Мэй Уэст, звезда водевилей, однажды сказала: «Поцелуй мужчины — это его личная подпись». Я улыбнулась до ушей. Если это правда, то Рен был непревзойденным каллиграфом в мире поцелуев.
На следующее утро Рена в моей комнате уже не было. Я оделась и постучалась к мистеру Кадаму.
Дверь распахнулась, и он широко улыбнулся мне.
— Мисс Келси! Хорошо спали?
В его голосе не было ни тени сарказма, поэтому я решила, что Рен предпочел не посвящать мистера Кадама в свои ночные похождения.
— Да, просто замечательно. Даже немного дольше, чем нужно. Простите.
Он протестующе махнул рукой, вручил мне рисовый колобок, завернутый в лист банана, какие-то фрукты и бутылку воды.
— Не о чем беспокоиться. Сейчас мы вернемся за Реном и поедем в храм Дурги. Нам совершенно некуда торопиться.
Я вернулась в свою комнату и позавтракала. Потом стала медленно собирать свои немногочисленные вещи и складывать их в рюкзак. При этом я постоянно застывала посреди комнаты, погружаясь в мечтания. Замерев перед зеркалом, я дотронулась до своих волос, рук и губ, вспоминая поцелуи Рена. Мне приходилось то и дело одергивать себя, чтобы сосредоточиться. В результате сборы, которые в обычное время заняли бы не больше десяти минут, растянулись на полтора часа.
Дневник я положила сверху набитого рюкзака. Потом закрыла его свернутым одеялом, застегнула молнию и отправилась на поиски мистера Кадама. Он уже сидел в джипе, изучая карты. При виде меня он благодушно улыбнулся и вообще, кажется, пребывал в прекрасном настроении, несмотря на то, что я заставила его так долго ждать.
Первым делом мы заехали за Реном, который выскочил из-за деревьев, как шаловливый котенок. Когда тигр подбежал к джипу, я высунулась из окна, чтобы погладить его, а он встал на задние лапы, обнюхал мои пальцы и облизал руку. Затем он вскочил на заднее сиденье, и мистер Кадам снова вырулил на дорогу.
Точно следуя указаниям карты, он свернул на узкую грунтовую дорогу, которая долго петляла через джунгли, пока не оборвалась перед храмом Дурги.
18
ХРАМ ДУРГИ
Мистер Кадам велел нам подождать в машине, пока он проверит, нет ли в храме посетителей. Стоило ему уйти, как Рен просунул голову между креслами и стал бодать меня в плечо, пока я не обернулась.
— Лучше пригни голову, дружок. Нужно быть осторожнее, вдруг кто-нибудь тебя увидит! — со смехом сказала я.
Белый тигр запыхтел.
— Я знаю. Я тоже по тебе соскучилась. Минут через пять мистер Кадам вернулся, следом за ним из храма вышла молодая американская парочка, села в машину и уехала.
Я выпрыгнула из джипа и открыла дверь Рену, который тут же принялся тереться о мои ноги, как огромная кошка, выпрашивающая угощение. Я засмеялась.
— Рен! Ты меня свалишь! — Я положила руку ему на загривок, и он затих, удовлетворившись этой лаской.
Мистер Кадам тоже засмеялся и сказал:
— Ну все, идите в храм, а я останусь здесь и послежу, чтобы вас не беспокоили.
Дорога к храму была выложена гладкими камнями оттенка обожженной глины. Сам храм тоже был терракотового цвета с вкраплениями нежно-охристого, ярко-розового и серовато-белого. Вокруг пестрели цветы и деревья, от главного входа веером разбегались тропинки.
Мы поднялись по невысокой каменной лестнице, ведущей к входу. Открытый дверной проем опирался на резные каменные колонны. Притолока была как раз такой высоты, чтобы человек среднего роста мог войти внутрь, не наклоняясь. По обеим сторонам от входа красовались изображения индуистских богов и богинь, вырезанные с большим искусством и обилием мельчайших деталей.
Надпись, повторенная на разных языках, сообщала, что мы должны непременно снять обувь. Поскольку внутри было пыльно, я решила снять и носки тоже и запихнула их в кеды.
Войдя внутрь, я увидела, что потолок храма устремляется вверх высоким куполом, сплошь покрытым резными изображениями цветов, слонов, обезьян, солнца и играющих богов и богинь. Каменный пол имел форму прямоугольника, по углам которого стояли четыре высокие, покрытые резьбой, колонны. На барельефах были изображены процессии людей самых разных возрастов и занятий, поклоняющихся Дурге. Фигура самой богини помещалась в верхней части каждой колонны.
Храм был вырублен в толще скалистой горы. Из нижнего помещения в разные стороны вели три лестницы. Я выбрала ту, что справа, и стала подниматься по ступенькам. Помещение наверху оказалось сильно разрушенным. На полу валялись груды расколотых камней и щебня. Судя по состоянию этого места, здесь нам искать было нечего.
В следующем зале мы обнаружили разнообразные каменные алтари. На возвышении стояла разбитая статуя, но теперь уже невозможно было определить, кого она изображала. Все в этом зале было покрыто густым слоем рыжей каменной пыли. Ее частицы сверкали и плясали в воздухе, как облако рассыпчатой пудры. Лучи света, проникавшие сквозь трещины купола, косыми полосами падали на пол. Я не слышала шагов Рена, зато каждое мое движение эхом разносилось по пустому храму.
Снаружи стояла паркая духота, зато в храме было тепло, а кое-где даже прохладно, словно с каждым шагом я попадала в другой климат. Я посмотрела на пол, увидела следы своих ног и отчетливые отпечатки тигриных лап Рена и мысленно отметила, что непременно нужно будет подмести здесь перед уходом. Не хватало только, чтобы местные жители вообразили, будто дикий тигр разгуливает по окрестностям!
Обыскав пыльный зал и не найдя в нем ничего любопытного, мы вошли в арку слева, и я не смогла сдержать изумленного возгласа. В нише, выдолбленной в толще горы, стояла прекрасная каменная статуя Дурги. Голову богини украшал высокий шлем, у нее было восемь рук, раскинутых вокруг тела наподобие павлиньего хвоста. В руках она сжимала разное оружие, лишь одно из которых было поднято для защиты. Приглядевшись, я поняла, что это и есть гада, то есть булава. У ног богини сидел Дамон, ручной тигр Дурги. Подняв тяжелую лапу с длинными выпущенными когтями, он целился в горло какому-то весьма грозному на вид кабану.
— Выходит, ее тоже защищает тигр, да, Рен?
Я встала перед статуей, а Рен устроился возле меня. Рассматривая изображение богини, я спросила Рена:
— Как ты думаешь, что мистер Кадам ожидает от визита в этом храм? Что мы должны тут найти? Новые ответы? Как нам получить благословение богини?
Я стала расхаживать перед статуей, осматривая стены, с опаской ощупывая трещины. Я пыталась найти что-нибудь необычное, но иностранке в чужой стране не так-то просто догадаться, что здесь обычно, а что нет. Через полчаса все руки у меня были в грязи, глиняной пыли и паутине. Но хуже всего было то, что все это было напрасно. Я вытерла руки о джинсы и плюхнулась на каменные ступеньки.
— Все, сдаюсь. Я не понимаю, что мы ищем.
Рен подошел и положил голову мне на колено. Я погладила его.
— Что будем делать? Поищем еще немного или вернемся в джип?
Я посмотрела на колонну, возле которой сидела. Она была покрыта резными изображениями людей, поклоняющихся Дурге. Один из барельефов изображал двух женщин и мужчину, подносящих богине пищу. Наверное, это были крестьяне, поскольку пространство вокруг них пестрело резными каменными садами и полями. Скульптор поместил на колонну даже стада каменных домашних животных и изображение сельскохозяйственных орудий. Мужчина нес сноп колосьев, перекинутый через плечо. Одна из женщин держала в руке корзину фруктов, а другая несла в руке какое-то небольшое подношение.
Я внимательно всмотрелась в барельеф.
— Как ты думаешь, Рен, что у нее в руке?
И подскочила от неожиданности. Рука принца легонько сжала мне руку.
— Сколько раз тебя просить предупреждать меня, когда хочешь превратиться! — рассердилась я.
Рен рассмеялся и провел пальцем по барельефу.
— Даже не знаю. Вообще-то это похоже на колокол.
Я тоже обвела пальцем фигуру и пробормотала:
— А что если мы тоже принесем Дурге какое-нибудь подношение?
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что можно попробовать поднести ей что-нибудь. Фрукты, скажем. А потом позвонить в колокол.
Рен пожал плечами.
— Почему нет? Попытка не пытка.
Мы вернулись к машине и рассказали о нашей задумке мистеру Кадаму. Он отнесся к ней с большим энтузиазмом.
— Отличная мысль, мисс Келси! И как я сам до этого не додумался?
Он порылся в пакете с нашим обедом и вытащил оттуда банан и яблоко.
— Что касается колокола, то у меня его нет, но я думаю, что в таком старом храме он наверняка должен быть. Служители звонят в колокол, встречая гостей, во время молитвы и перед началом трапезы. Поищите в храме, друзья мои. Может быть, вам повезет, а если нет, мы съездим в город и купим какой-нибудь колокольчик.
Я взяла у него яблоко и банан и сказала:
— Надеюсь, это сработает, и Дурга благословит нас, потому что я во всем этом совершенно ничего не понимаю. И надеюсь, вы не ждете от меня слишком многого, мистер Кадам. Прошу вас, не обольщайтесь, потому что вам придется горько разочароваться!
Мистер Кадам горячо заверил меня, что никогда во мне не разочаруется, и отослал нас обратно.
Вернувшись в храм, мы разделились: Рен стал обыскивать алтарный зал, а я пошла рыться в соседней комнате, заваленной битым камнем и щебнем.
Через пятнадцать минут я услышала:
— Келси, сюда! Я нашел!
Когда я прибежала на крик, Рен показал мне узкую стену в дальнем конце комнаты, не заметную со стороны входа. В стене были выдолблены неглубокие полки в виде ниш. На самой верхней полке, куда не могла дотянуться я, но доставал Рен, стоял маленький и ржавый бронзовый колокол, густо припорошенный пылью и паутиной. В верхней части у него виднелось небольшое кольцо, за которое колокол можно было вешать на крюк.
Рен снял его с полки и обтер подолом рубашки. Очистив колокол от пыли и налета ржавчины, он встряхнул его, и мы услышали чистый мелодичный звон. Рен с улыбкой подал мне руку и повел к статуе Дурги.
— Я думаю, Келлс, что ты должна поднести угощение, — сказал он, смахивая рукой упавшие на глаза волосы. — Ты же у нас избранница Дурги!
— Возможно, — скривилась я, — но ты забыл, что я — иностранка, а ты — индийский принц. Поэтому ты лучше знаешь, как это делается.
— Но я никогда не поклонялся Дурге, — пожал плечами Рен. — Я даже не знаю, как это делается.
— Чему же или кому ты поклонялся?
— Я принимал участие во всех ритуалах и праздниках своего народа, но наши родители хотели, чтобы мы с Кишаном сами выбрали свою веру. Они были исключительно терпимы ко всем религиям, поскольку сами принадлежали к разным культурам. А во что веришь ты. Келси?
— Я не была в церкви после смерти родителей.
Рен сжал мою руку и вздохнул.
— Видимо, нам обоим придется найти свою веру. Лично я верю, что в мире существует нечто большее, чем мы сами, какая-то добрая сила, управляющая всем во вселенной.
— Как тебе удается сохранить оптимизм после трех веков, проведенных в шкуре тигра?
Рен кончиком пальца стер пятнышко грязи с моего носа.
— Скажем так, мой нынешний уровень оптимизма является сравнительно недавним приобретением. Ладно, пора за дело.
Он улыбнулся, поцеловал меня в лоб и повел прочь от колонны.
Мы подошли к статуе, и Рен первым делом стал отряхивать тигра. Что ж, очистить статую от грязи казалось правильным началом дела. Я развернула салфетку, в которую мистер Кадам положил фрукты, и принялась смахивать многолетний слой пыли. Очистив от пыли и паутины саму Дургу, со всеми ее восемью руками, и тигра, мы перешли к нише и постаменту. На пьедестале Рен обнаружил камень с небольшим углублением, похожий на чашу. Мы решили, что сюда, наверное, следует класть подношения.
Положив в чашу яблоко и банан, я отошла и встала прямо перед статуей. Рен остановился рядом со мной и взял меня за руку.
— Я волнуюсь, — пробормотала я. — И не знаю, что говорить.
Рен трижды звякнул колоколом. Мелодичный перезвон эхом облетел пещерные залы храма.
Громким и чистым голосом Рен проговорил:
— Дурга, мы пришли испросить твоего благословения на поиски. Наша вера слаба и проста. Наша задача сложна и загадочна. Пожалуйста, помоги нам найти понимание и силы.
Он посмотрел на меня. Я проглотила ком в горле, нервно облизала пересохшие губы и добавила:
— Пожалуйста, помоги этим двум индийским принцам. Верни им то, что у них было отнято. Помоги мне быть сильной и мудрой, чтобы сделать все, что от меня потребуется. Они оба заслуживают того, чтобы получить шанс на нормальную жизнь.
Я крепко вцепилась в руку Рена, и мы стали ждать.
Прошла минута, за ней другая. Ничего не происходило. Рен быстро обнял меня и шепнул, что ему пора снова превращаться в тигра. Я поцеловала его в щеку, и он начал преображаться. В тот самый миг, когда он снова стал тигром, пол под нашими ногами всколыхнулся, стены задрожали. Раскатистый грохот прокатился по храму, затем последовало несколько вспышек белого света.
Землетрясение! Нас похоронит под обломками!
Камни и куски породы посыпались с потолка, одна из массивных колонн треснула. Я рухнула на землю. Рен прыгнул и встал надо мной, защищая меня своим телом от падающих обломков.
Постепенно тряска прекратилась, рокот стих. Рен отошел от меня, и я медленно поднялась на ноги. Встав с пола, я во все глаза уставилась на статую. Целый участок каменной стены отломился и упал на пол, расколовшись на груду обломков.
На стене, открывшейся в образовавшемся провале, виднелся отпечаток ладони. Я подошла ближе, и Рен негромко зарычал. Я обвела отпечаток пальцем и покосилась на Рена. Собрав все свое мужество, я подняла руку и приложила ее к отпечатку. Как и в прошлый раз, в пещерах Канхери, камень мгновенно нагрелся. Моя кожа засветилась, как будто кто-то зажег фонарик у меня под ладонью. Я, как завороженная, смотрела на синие вены, проступившие под моей прозрачной кожей.
Рисунок хной, нанесенный Пхетом, снова ярко засиял на моей руке, налившись темным багрянцем. Я почувствовала покалывание в пальцах, и тут же из них посыпались искры. Потом раздалось тигриное рычание, но это был не Рен. Это ворчал Дамон, тигр Дурги!
Его глаза зажглись желтым пламенем. Твердый камень у меня на глазах превращался в живую плоть и рыжую шерсть с черными полосами. Тигр оскалил зубы и зарычал на Рена. Рен отступил на шаг и зарычал в ответ, распушив шерсть на загривке. Внезапно Дамон замолчал, сел и повернул голову к своей хозяйке.
Я отняла руку от отпечатка и пошла прочь от стены. Медленно, шаг за шагом, я пятилась назад, пока не остановилась рядом с Реном. Холодок пробежал у меня по спине, я вдруг начала дрожать от страха. Неподвижная статуя начала пробуждаться, светло-серый камень медленно наполнялся жизнью.
Богиня Дурга оказалась красивой индианкой, только с кожей цвета золота. На ней было голубое шелковое одеяние, и я услышала тихий шелест легкой ткани, когда богиня изящным жестом опустила одну из своих грациозных рук. Ее руки были унизаны всевозможными драгоценностями. Все сверкало и блестело. Разноцветные блики рассыпались по храму, пускаясь в пляс при каждом движении богини. Я с шумом втянула в себя воздух и затаила дыхание, когда Дурга открыла глаза и опустила все восемь рук. Скрестив на груди две из них, богиня слегка наклонила голову, приветствуя нас с Реном.
Рен подошел ближе, коснувшись меня своим пушистым боком. Его близость придала мне сил, я была очень благодарна ему за это молчаливое присутствие. Я положила ладонь на спину своему тигру и почувствовала, как напряжены его мышцы. Он был готов в любой момент прыгнуть и броситься в бой, если понадобится.
Некоторое время мы четверо молча разглядывали друг друга. Мне показалось, что Дургу особенно заинтересовала моя рука, поглаживавшая спину Рена. Но вот одна из золотых рук протянулась вперед, навстречу нам. Богиня заговорила.
— Добро пожаловать в мой храм, дочь моя.
Мне хотелось спросить, почему вдруг я стала ее избранницей и почему она называет меня дочерью. Я ведь даже не была индианкой! Пхет сказал то же самое, и с тех пор меня мучили сомнения, но я сообразила, что сейчас лучше помалкивать.
Дурга указала на чашу, стоявшую у ее ног, и сказала:
— Твое подношение принято.
Я тоже поглядела на чашу. Фрукты засверкали, вспыхнули и исчезли. Дурга задумчиво поглаживала голову своего тигра, словно забыв о нашем присутствии.
Я решила не мешать ей и ждать.
Наконец, она посмотрела на меня и улыбнулась. Ее голос, как звук колокола, эхом отдавался от стен храма.
— Я вижу, у тебя тоже есть тигр, который поможет тебе в бою.
По сравнению с глубокой мелодичностью ее голоса мой ответ был больше похож на жалкий писк.
— Э-ээ… да. Это Рен, но он не совсем тигр.
Богиня улыбнулась мне, и я оцепенела от ее величественной красоты.
— Да. Я знаю, кто он такой, и знаю, что ты любишь его не меньше, чем я люблю моего Дамона. Это так?
Она ласково потрепала своего тигра за ухо, а я молча закивала в ответ.
— Вы пришли сюда просить моего благословения, и вы его получите. Подойдите ближе и примите напутствие Дурги.
Отчаянно труся, я неуклюже шагнула вперед. Рен, не сводя глаз с Дамона, протиснулся между мной и богиней.
Дурга подняла все свои восемь рук и поманила меня ими. Я сделала еще несколько шажков. Рен очутился нос к носу с Дамоном. Оба тигра дружно фыркнули и сморщили морды, выражая свое неудовольствие этой близостью.
Даже не посмотрев в их сторону, богиня ласково улыбнулась мне и провозгласила:
— Дар, который вы ищете, сокрыт в царстве Ханумана. Мой знак укажет вам вход. Царство Ханумана изобилует угрозами и гибельными ловушками. Чтобы невредимыми пройти через него, ты и твой тигр должны держаться вместе. Стоит вам расстаться, как вы окажетесь в страшной опасности.
Ее руки пришли в движение, и я невольно отпрянула назад. Богиня прицепила большую раковину к поясу и принялась жонглировать оставшимся оружием, перекидывая его из руки в руку. При этом она внимательно рассматривала каждое. Дойдя до нужного, богиня остановилась. С любовью оглядев грозное оружие, Дурга погладила его свободной рукой.
Это была гада. Дурга вытянула булаву перед собой, давая понять, что я должна взять ее. Я протянула руку и взялась за рукоятку. С виду гада была из золота, но при этом оказалась до странности легкой. Я могла без труда держать ее одной рукой.
Я тоже погладила оружие. Булава оказалась длиной в мою руку. Витая рукоятка представляла собой плотную золотую спираль. Ближе к концу гады находилась гарда в виде тонкого золотого бруска шириной около двух дюймов, на котором крепился тяжелый литой шар размером с футбольный мяч. Поверхность шара была усыпана блестящими кристалликами. Я даже рот разинула, когда до меня дошло, что это были настоящие бриллианты.
Я поблагодарила Дургу, и она милостиво улыбнулась мне. Потом богиня подняла руку, указала на каменную колонну и ободряюще кивнула.
— Вы просите, чтобы я подошла к колонне? — переспросила я, указывая на столб.
Дурга показала на гаду в моей руке, потом снова посмотрела на колонну.
Читать бесплатно другие книги:
