Выше Бога не буду Литвин Александр

75

Мы прилетели с Евгением и Альбертом домой, на Урал. Наталья заплакала, обнимая Альберта. Она никогда не плакала, а тут расчувствовалась. Она очень переживала за поступление, но все прошло хорошо. Мой успешный кастинг на телевидении ее несколько насторожил. Она тоже понимала, что есть риск, огромный риск. Я сказал, что у меня есть время подумать. Десять дней. А пока я пойду на работу. Отпуск мой закончился.

Работы было много, очень много. Горы бумаг слева и справа от меня требовали внимания, звонков и сроков. Два дня я работал по 12 часов. Два дня были вычеркнуты из жизни. Я не имел ни минуты, чтобы остановиться и ответить на вопрос, на мысль, крутящуюся в голове: что я здесь делаю?

К концу второго дня раздался звонок из Управления. Молоденькая девушка, в силу каких-то обстоятельств занявшая должность и совершенно не понимающая весь смысл таможенной специфики, решила поучить меня работать и требовала дать ответ на какой-то свой документ. Очень настойчиво. При этом у нее был какой-то неприятный тембр голоса. Такой тембр появляется у человека, власть которому дана не от природы, не по результатам длительного труда и большого профессионализма, а как испытание. Казалось бы, совершенно случайно, но девушка, прочитав однажды, что ничего случайного не бывает, решила, что власть ей досталась заслуженно, да и вообще власть – это она. Голоса у таких людей меняются в зависимости от ситуации – от царственного, бархатного, несколько вальяжного, но не терпящего возражений, до тошнотворного «Чего изволите!» с заглядыванием в глаза. Девушка не выдерживала испытание властью. Она была очень важной. Но мне с моим опытом общения с такими начальниками было понятно, что исполнять сию минуту ее поручение смысла нет, сама задача была настолько ничтожной и непринципиальной, по сути своей, мешающей основной работе, что я сказал ей: «Позвоните мне через пару часиков, потому что сейчас я занят более важным делом», – и, не выслушав ее ответ, аккуратненько положил трубку телефона.

Что я здесь делаю? Я сидел и прокручивал в памяти последние полтора месяца. Все получилось. Абсолютно все, что я хотел. Даже несколько больше. Я увидел женщину-экзаменатора, я прошел кастинг на программу, в которой мне было интересно, я вытащил человека из багажника. У меня получилось! Для чего? Для чего это все? Какие плюсы, какие минусы? Женя определился, у него есть работа. Альберта надо еще учить. Москва – город дорогой. Здесь у меня есть стабильность, хорошая работа, здесь меня все знают. В своем городе я не езжу на такси – каждые 2–3 минуты мимо едет кто-то свой. Здесь мои старики, которым нужна моя помощь. Хотя какая там помощь – я с утра до ночи на работе, и могу пару раз в неделю заскочить на чашку чая. Но я рядом, и им это очень важно. Хочу ли я, чтобы мои дети были привязаны ко мне? Чтобы были рядом – хочу, привязаны – нет. Я сам их отправил в Москву. В сложные времена, когда были трудности с деньгами, при первой возможности я отправил Евгения в Лондон. С одной целью: пусть знает, что мир огромный, разный, и в одной точке на планете свет клином не сошелся. Я отправил его туда для стимула к работе, к учебе, к появлению конкретных целей. Дай-ка я ему позвоню.

Я набрал номер телефона Евгения.

– Вот сижу и думаю, взвешиваю все «за» и «против».

У Евгения сомнений не было.

– Папа, ну что такое сорок восемь лет? Мое мнение – надо действовать. Я работаю – если что, Альберта прикрою. Папа, когда Лужкову было 48 лет, его никто не знал. Сейчас его знает весь мир.

Я сидел и бездумно, автоматически, перебирал бумаги. Мне 48 лет, и я хочу рискнуть. Взял лист бумаги и написал рапорт. Прошу уволить меня по собственному желанию. Подпись. Дата.

20 августа 2008 года. Этот день был концом и началом. Это было время принятия решения, время старта. Ветер был попутным, корабль крепким, экипаж любопытным. Я поставил свою подпись – и Мироздание зафиксировало мое отправление в путешествие, которые будет необычным, полном горя и радости и интересных открытий.

Я отдал рапорт заместителю и попросил отнести его в приемную руководителя. Зам вопросов не задавал. Через некоторое время ко мне в кабинете влетела Светлана, секретарь.

– Богданыч, в чем дело? Что случилось? Я не отдам твой рапорт на подпись. Что стряслось?

– Светлана Витальевна, ничего не стряслось, просто я меняю свою жизнь, и, как ни странно, изменение начинается со слов «Прошу меня уволить».

Светлана искренне не понимала. У нее было очень серьезное лицо, она рассматривала меня, пытаясь понять, что происходит.

– Все нормально. На лбу у меня ты ничего не прочитаешь, иди, неси рапорт начальнику.

Она ушла и вернулась уже с шефом. Начальник выглядел как большой знак вопроса.

– Дорогие мои, меня надо быстро уволить со службы. Вопрос решен. Объяснить пока не смогу, потому как нельзя.

– В смысле нельзя? – начальник стал очень серьезным.

– Потому что существует документ, согласно которому я обязан не разглашать некоторую информацию, держать до определенного момента.

Я, если и слукавил, то чуть-чуть: в контракте с телевидением был пункт о неразглашении сведений, касающихся проекта. Это сообщение повергло начальника в еще большее изумление. Я его подвел. В то время у меня была сложная работа, связанная с экспериментом по организации совместного таможенного контроля с сопредельным государством, и я принимал самое непосредственное участие в выработке технологических схем.

– Вы не волнуйтесь, мой заместитель в курсе, если что, я всегда буду на связи, а пока прошу подписать мой рапорт.

Начальник было заикнулся о каких-то двух неделях отработки, но понял, что я просто не выйду на работу, и дал ход моему рапорту, ну и мне, соответственно.

Вечером, за столом я объявил, что подал рапорт на увольнение, и он подписан. Наталья запечалилась.

– Да, я сама тебе отправила номер телефона, а вот сейчас мне страшно. Если ты будешь участвовать и не выиграешь, то обратно в таможню тебя точно не возьмут.

Мне пришлось остановить ее размышления.

– Так даже думать нельзя! Во-первых, я выиграю. Не переживай. Даже если что-то случится, то работу себе найду всегда – у меня три диплома, и один из них всегда сработает.

Был теплый августовский вечер. Я пошел на реку. Вода была приятной, я медленно плыл по реке. Мне нужно было плыть к конкретному месту – к небольшому песчаному перекату. На перекате я развернулся в воде так, чтобы течение било в голову. Вода шумела в ушах, а я смотрел на закатное небо и просил дать мне знак, дать мне сон с информацией. Все ли правильно делаю? Мне нужен еще один знак. Сомнение надо убрать. Кто-то топит сомнение в вине, а мой способ – вода и информация. Я заранее знал, что будет хороший знак, но мне надо было еще раз получить то самое «Да!». Я вернулся домой и ни с кем уже не разговаривал. Наталья сразу сообразила, почему я молчу.

Утром она спросила:

– Ну что, видел?

– Видел. Лестница. Широкая, красивая, и я иду по ней вверх, и состояние у меня спокойное, как будто я всю жизнь по таким красивым лестницам хожу.

Я вспоминал детали. Поднимался легко, не видел, что вокруг, но было ощущение чего-то красивого. Где-то справа и слева – красивые стены с каким-то красивым орнаментом. Краем глаза я увидел букет желтеньких цветов. Он мелькнул в самом начале лестницы, на второй ступеньке, и я как-то забуксовал, ноги стали тяжелыми, три или четыре ступеньки мне было идти тяжело, но потом я собрался – и опять пошло движение. Я шел вверх, но края лестницы не видел, она не заканчивалась.

– Ну, что же, иди. Сон хороший.

Наталья была грустной. Она знала, почему я не дарю ей цветов.

– Вначале тебе будет трудно, но ты справишься.

Она была очень серьезной. Я тогда подумал, что ее пугают перемены, хотя она была не из пугливых. Мы давно обсуждали тему переезда в Москву. Я старался хорошо работать и знать свою работу в том числе и для того, чтобы мне было легче решить этот вопрос.

Родителям, родственникам и друзьям я объявил о своем отъезде в столицу. Причину не знал никто, даже мама, чьи рекомендации могли быть мне очень и очень полезны. Я все это понимал, понимал, что мамина помощь могла бы быть очень важной, но сказал ей только одно:

– Молись, чтобы у меня все получилось.

Я знаю, что Бог ее слышит.

76

Мы полетели в Москву. Я – на испытания, а Альберт – на учебу. Я вышел из самолета. Присел и положил ладонь на бетон. Меня не было на планете два часа, и я решил поздороваться с землей. Женя нас встретил в аэропорту. Мы сели и поехали.

– Папа, смотри, Джигарханян таксует.

Мы стояли на светофоре, я повернул голову – справа подъехал автомобиль с шашечками. Таксист показался знакомым. Я его вспомнил. Он постарел и стал еще больше походить на актера. Это он много лет назад возил меня по Москве. Я открыл окно и помахал ему.

– Вы не узнаете меня? Вы возили меня зимой, двадцать пять лет назад.

Мужчина присмотрелся. Двадцать пять лет, тысячи, десятки тысяч пассажиров. Я смотрел ему прямо в глаза.

– Вы из Челябинска?

Он меня узнал. Мне было очень важно, чтобы он меня узнал – и он узнал. Тогда, много лет назад, у меня тоже все получалось. Получится и сейчас.

Я ждал начала съемок. Инструктаж тот же: ждать звонка на телефоне и быть в трехчасовой готовности прибытия в любую точку города. В долгие часы ожидания я консультировал коллег и подчиненных. Они доставали меня всю первую неделю, но потом звонки стали все реже, и я начал концентрироваться на главной задаче. Мне надо выиграть. Я искал точку опоры. Я искал тот момент, который бы включил механизм правильной работы и успеха. Я искал максимально короткую в вербальном смысле формулу просьбы. Меньше слов – больше смысла. Интернет – великая штука: я пересматривал моменты предыдущих программ и думал, думал. Как-то я включил финальную сцену программы: победитель шел за наградой. А наградой была хрустальная рука. Включив стоп-кадр, я уставился на экран. Вот то, что мне нужно. Распыляться на каждое испытание и ставить перед Мирозданием какую-то многозадачную цель смысла не было. Итоговый момент процесса – получение вот этой самой руки. Остальное можно оставить за рамками.

Для начала надо вспомнить химию. Мирозданию надо дать понять, что именно я хочу. Я не буду вплетать это в свою просьбу, просто я сам должен максимально глубоко знать физические свойства объекта. Как, из чего он сделан. Как там у нас хрусталь переводится? По-гречески это будет «лед, каменный лед». Сначала люди дали ему такое название. Рука сделана из синтетического хрусталя. Практически это стекло, плюс двадцать четыре процента окиси свинца. Рука голубого цвета. Скорее всего, добавлен кобальт. Или медь? Надо почитать. Надеяться на память опасно. Я полез в интернет и перечитал все, что есть о хрустале. Я готовился к трансляции образа объекта. Нужно будет его показать. Вот! Вот, что мне нужно. Вот, что я хочу получить. И как только я получу эту хрустальную руку у меня будет вот такая эмоция. Я верну небесам часть этой эмоции. Я поделюсь своей радостью с ними. Я скажу спасибо за то, что у меня есть вот эта хрустальная рука. Я продумывал схему и раз за разом уточнял детали своей просьбы. У меня был опыт получения подлинной эмоции от несуществующего события, и тогда задача была не менее важная, чем сейчас. Я получаю информацию, значит, я иду правильно. Я вспоминаю сон про лестницу. Я сметаю последние крошки сомнения. Я выиграл, я счастлив! Я вижу лица своих близких и их ликование. Но лицо Натальи всегда было грустным. Такое, как когда она мне сказала «Ну что ж, иди».

77

Я опять ходил со счастливой улыбкой по огромному городу, я не терял ни минуты. Как только появлялась возможность, мысли, желания и ощущение счастья свивались в одну массу, плавились, как плавится хрусталь, и я брал в руки эту тяжелую, холодную на ощупь руку, и сердце мое ликовало от восторга. Где-то внутри меня какой-то контролер говорил мне: «Не верю, пока не верю».

То, что мне надо, рисуется очень хорошо, а вот счастья от этого – пока нет. Я нашел в квартире место, где мне максимально комфортно – мой надувной матрас. Мне очень важно было все это время быть несколько в отрыве от земли, в нескольких сантиметрах. Каждый вечер душ: я слушал шум воды и вытаскивал в памяти картины из своей жизни, те картины, когда был счастлив. Слава Богу, в моей жизни было много таких эпизодов. Я тщательно их отбирал и создавал из них кнопку счастья. Такую кнопку, прикосновение к которой позволит быть счастливым от события, которого еще нет.

Звонок. Марина из съемочной группы строгим голосом спросила, готов ли я к испытаниям.

– У меня нет вариантов. Если я скажу, что не готов, вы же их не перенесете.

– Нет, не перенесем, даже если вы заболеете. Так что постарайтесь не простужаться. Завтра я вас жду на станции метро Коньково в 15.00.

Хорошо, что звонок был в двенадцатом часу ночи, а то бы целый день ходил как на иголках, а так только бессонная ночь. Я боялся, я очень боялся. Я не заказывал сон. Я практически не спал.

С утра я позвонил Наталье. Она сначала не хотела мне ничего говорить, но по голосу я понял, что что-то произошло.

– Что случилось?

– Ты знаешь, утром выхожу во двор, а Акбарс сдох.

Акбарс – это наша собака. Красивая крупная собака, привезенная мной из Казахстана в 1999 году. Среднеазиатская овчарка. Безумно красивый и сильный пес, которого мы все очень любили и который был нам родным. Он практически никогда не болел – и вдруг такое. Речи об отравлении не было. Я сам его воспитывал, он ел только из своей миски и никогда не подбирал с земли корм, даже если это был кусок мяса или кость.

– Видать время его пришло, – сказал я, – не расстраивайся.

Я придумал для Натальи отговорку, что такие крупные собаки не бывают долгожителями, ему практически 9 лет, и это просто старость. У меня мелькнула очень нехорошая мысль, но я не дал ей развиться, я подавил ее всей своей волей. Я вспомнил, как он однажды истошно завыл, сидя мордой к входной двери. Тогда я сказал ему: «Вой на свою башку».

И вот он сдох. Мне было его очень жаль. Я, как мог, успокоил Наталью, а сам себе места не находил. Это сверлящая мысль не давала мне покоя. Надо сосредоточиться на испытании. До назначенного срока еще много времени. Пойду в парк, прогуляюсь.

Рядом с домом был знакомый Воронцовский парк. Я и сейчас люблю это место и хоть живу от него далеко, периодически его навещаю. Я пошел в парк, сел на скамейку у пруда и в который раз показал Мирозданию то, что я от него хочу. В это утро мне было крайне трудно это сделать. Мысль о собаке не оставляла меня. Скорей бы уж это испытание пройти и выспаться.

Нас собрали в театре. Сцена была круглой. Полный зал зрителей. Меня пригласили на сцену и сказали: «Вот перед вами зрители. У одного из них есть наркотик. Вы, как бывший таможенник, должны это задание выполнить легко и просто». Хорошо. Деваться некуда. Надо искать. Так, людей много, все смотрят на меня. Искать как человека в багажнике? Нет, вариант не тот. Как на работе, ловить на страх тоже не получится: никто из них меня не боится. Да и, похоже, не наркотик это вовсе. На любопытство – так они все тут сгорают от нетерпения. Да уж. Элементарная вроде бы вещь, а не просто. Я встал посреди сцены. Десять минут у меня есть. Я начал сканировать. Странно. Страх! Есть страх. Кто ж меня боится? Открыл глаза – в секторе молодой парень. Худой, бледный и испуганный. Очень интересная персона. Нет, не может быть. Он скорее всего просто наркоман, попавший в массовку. Возможно, с дозой в кармане. Реакции зрителей, а они видели, куда прятали наркотик, в виде интереса к его персоне, я не чувствую. Человек, у которого спрятаны наркотики, должен привлечь к себе внимание остальных. Продолжим. Сначала определюсь с сектором. Здесь, как с человеком в багажнике, изменение в ощущениях. Но страх – это не сегодняшняя эмоция. Его надо забыть. Все внимание на руки. Так, сектор вижу, но вот как распознать, кто из них? Сидят очень плотно, амфитеатром, один над другим. Точной дифференцировки нет. Мироздание оглохло. КТО?! Я практически кричал.

Тишина. Изменение в ощущении было, но каким-то размытым пятном. Не мой день! Уже с утра было ясно, что не мой день. Я посмотрел на сектор: в центре пятна сидела девушка, ведущая с телевидения. Ну, это же очевидно. Нет, это отвлекающий маневр: ни одного знакомого лица – и тут эта симпатюля. Логика задавила мою интуицию. Я указал на человека, голова которого возвышалась над девушкой. Упс. Девушка полезла в декольте и извлекла пакетик с белым порошком.

Я не огорчился. Я ни сколько не огорчился тому, что не поверил себе. Я обрадовался тому, что у меня был правильный ответ. Он у меня был. Сейчас неважно, озвучил я его или нет. Ответ был дан. А я, ну что я, я же не Господь Бог, я только создан по образу и подобию. Хотя и этого достаточно, чтобы решать множество задач. После испытания ко мне подошла женщина лет тридцати:

– А скажите, Александр…

О, это сакраментальное «А скажите, Александр» будет преследовать меня еще и долго, а тогда это прозвучало впервые.

«А скажите, Александр, я более десяти лет замужем, но у меня нет детей. Будут ли они у меня?»

Вопрос был неожиданным. Я еще толком не отошел от испытания, а тут вопрос. Я практически не думал. Спокойствие вернулось.

– Будет у тебя ребенок, девочка, годик-полтора подожди.

Женщина смотрела на меня во все глаза. Она мне верила. А я верил себе. Позже по обстоятельствам рождения ее дочери будет снят фильм, а пока я провалил испытание и шел домой с мыслями о том, что похвалиться мне практически нечем, и хорошо, что никто не знает, чем я тут в Москве занимаюсь.

78

В этот день я вернулся домой раньше, чем сыновья. Альберт после занятий поехал в Ясенево, прописываться по новому месту жительства, а у Евгения рабочий день был не нормирован. В квартире был легкий беспорядок. На подоконнике и на полу валялись голубиные перья. Сам голубь улетел, но, судя по разбросанным перьям, он довольно долго искал выход. Даже тюль был сорван с колец. То, что ничего хорошего это нам не сулит, мне было очевидно, но я в который раз срывал стоп-кран и останавливал процесс. Нельзя даже думать! Но память выстраивала цепочку казалось бы случайных событий. Лебедь, попавший под мой выстрел, сломанная ураганом березка во дворе нашего дома, вой собаки и ее смерть, голубь, раскидавший свои перья в моем временном жилье. И букет желтых цветов, мелькнувших в моем сне. Все эти знаки переплетались, все они были даны в течение трех последних месяцев. И все они были не хорошими.

К приходу сыновей я навел порядок. Их интересовал мой сегодняшний день, и я в деталях описал испытание в театре.

– Ну как же так, папа, не надо было торопиться и спешить.

– Я собственно и не спешил, просто не мой день.

Я рассказал им про собаку, про дневного визитера я умолчал. Они тоже многое понимают, и напрягать их мне абсолютно не хотелось.

79

Утро как утро. Я встал первым, приготовил завтрак. В ближайший день-два испытаний не планировалось. Я думал о том, чем мне занять сегодняшний день. Сначала надо сходить за продуктами в соседний магазин, потом я хотел встретиться с одним знакомым таможенником, с которым учился в таможенной академии. Накормив детей, я отправился в магазин. Совершенно спокойное состояние, ясная голова. Я быстро вышел из квартиры, сбежал вниз по лестнице два пролета, вышел из подъезда и прошел еще метров пять – и вдруг земля качнулась под ногами. Картинка поплыла, контуры стали нечеткими, меня качнуло вперед, и я с трудом удержал равновесие. Я медленно присел на асфальт: если потеряю сознание, то хоть не побьюсь. Я сидел минут пять, оглушенный и ослепший. Какая-то странная боль в спине, прямо между лопаток, как будто забили гвоздь. У меня в жизни были разные случаи, и я не раз терял сознание, но все это было по одному сценарию. Знакомо и не страшно. Здесь мне было не то чтобы страшно – было жутко. Арктический холод пробрал до самых костей. Приехали. Мысль была одна: вот же Марина! «Даже если вы заболеете, мы съемки не отменим!» Видать, набралась опыта в первых пяти сезонах, вот и блещет интуицией.

Я разозлился, и эта злость мне помогла. Зрение и слух вернулись, боль в спине исчезла. Я встал совершенно здоровым. Абсолютно! Что это было? Странная симптоматика. Только что, минуту назад, я света белого не видел, а сейчас все в порядке. Весь мой медицинский опыт напрягся, но так и не мог вспомнить похожие симптомы. Норма-удар-норма. Странно все это. И почему так страшно? Страх смерти, он именно такой, жуткий, безысходный. Неприятно все это. Но отпустило, и я пошел в магазин. Пошел, но не дошел. Через пять минут на меня обрушился удар еще большей силы. Я обнял какой-то столб и сполз по нему. Какая-то женщина присела возле меня. «Что с вами, вам плохо?» Я по губам прочитал ее вопрос, но сил говорить просто не было. Меня отпустило так же резко. Меня два раза учить не надо. Я знал, что это повторится.

Развернувшись в сторону дома, я очень быстро пошел к подъезду, держа руки перед собой. На спину падать нельзя, только на руки. Шатаясь, как пьяный, я вошел в квартиру и рухнул прямо посреди комнаты. Звон в ушах был громче курантов на башне. Пять минут – и я опять в норме. Что за припадки? На эпилепсию не похоже. Все помню, абсолютно все. Я сел на диван и стал смотреть на часы. Семь минут покоя и тишины, а потом звон в ушах, и сердце резко участило ход. Так, вспомним старый фокус. Нет, сил на изменение пульса нет совершенно. Аптечка у меня есть, но что со мной происходит, я не знал. Я позвонил Евгению и попросил купить по дороге домой тонометр.

Целый день меня ломало. К приходу сыновей я был полностью измотан. Но пугать их не стал. Сказал, что просто не здоровится, ночь толком не спал, волновался на испытаниях. Я измерил давление: 110 на 70. Рабочий формат. Лишь бы хватило сил на измерение в момент удара. Семь минут. Опять боль в спине, пульс в висках. Манжета тонометра была закреплена на руке заранее. Я успел увидеть цифры: 180 на 110. Придя в себя, я сделал контрольный замер: 110 на 70. Вот интересно, если я сейчас вызову врача, надолго меня упекут для выяснения диагноза? Накрывается весь мой план. А тут еще собака сдохла, голубь залетел. Похоже, намечается совершенно другой план, и он меня явно не устраивает.

Меня трясло всю ночь и весь следующий день. Я ничего не соображал. Я тихо лежал на своем надувном матрасе и делал вид, что сплю. Скачки давления повторялись, но я уже мог контролировать себя. Страх не ушел. Каждое погружение в него было ужасным. Самое страшное чувство – безысходность. Я не могу сказать почему, но скорую я вызывать не хотел. Я был уверен: медицина не поможет. Это что-то другое. И еще я очень не хотел пугать детей.

Утром следующего дня в момент нормального состояния я позвонил Наталье. Я сказал ей вчера, что мне несколько нехорошо, но насколько не говорил. Она спросила о моем самочувствии, потом стала рассказывать о своих домашних делах и вдруг закашлялась.

– Ты что, простыла?

– Да, похоже на то, но где, ума не приложу. Голова что-то кружится и кашель с утра.

Я стал замерзать. Моментально, резко провалился под лед.

– Срочно вызови себе скорую. СРОЧНО!!!

– Зачем скорую? Сейчас, что-нибудь от кашля выпью да и все.

Мои опасения, которые я принял на свой счет, приобрели конкретику. А понимание этой конкретики было невыносимым.

– Вызывай скорую и жди нас. Мы скоро будем.

Я пошел за билетом. Я шел, пошатываясь, к авиакассам, которые были в пяти минутах ходьбы. Лишь бы успеть до очередного приступа. Кассир протянула мне билеты, и в этот момент сильнейшая боль в позвоночнике пронзила меня, я рухнул на пол, не успев взять билеты. И тут же все прекратилось. Продолжения не было. Голова, спина, сердце – все в норме. Я встал, забрал билеты у перепуганной кассирши и позвонил Наталье. Мне ответил мужской голос, это был врач скорой помощи. Она не дождалась нас.

Мне очень нелегко все это вспоминать. Как будто вчера. Все было вчера. Нет, в тот момент я еще ничего не понимал. Я думал, что я скажу детям, особенно Альберту, с которым она была все время рядом. Женьке тоже будет нелегко, но он уже шесть лет живет отдельно от нас, ну, наверное, ему будет лишь немного легче. Альберту будет плохо. Он мужчина, я знаю. Но ему всего семнадцать. Я позвонил детям. Я не помню, что я им говорил. Они приехали быстро. Они не плакали, только лица их были серыми от горя. Евгений спросил меня, звонил ли я телевизионщикам.

– Нет, я про них забыл.

– Позвони, а то так уедешь, а они ждать будут, искать.

Я набрал Марину и сказал, что не могу участвовать в проекте. Узнав о смерти Натальи, Марина охнула.

– Александр, я понимаю, что сейчас не время. Вы летите к ней, я вам позже позвоню. Нуждаетесь ли вы в деньгах? Компания оплатит перелет, – она была искренней.

– Спасибо Марина, билеты уже на руках, и через час самолет.

Я положил трубку, и мы поехал в аэропорт.

Дальше были похороны. Я их практически не помню. Друзья помогли нам все организовать. Все были в шоке. Какие-то люди подходили ко мне и детям, обнимали нас и что-то говорили, а я смотрел на венки, зажав свою глотку спазмом, и думал о том таксисте, похожем на Армена Джигарханяна, который возил меня двадцать пять лет назад по Москве, и все у меня получалось. В тот год мы познакомились с Натальей, потом мы поженились, у нас родились два сына. И опять тот же таксист мелькнул в моей жизни, и Наталья ушла.

Три дня пролетели в каком-то бреду. Я не мог оставаться в квартире. Все, буквально все бросалось в глаза. Пока кто-то был рядом, я держался. Но наступил момент – и рядом никого не оказалось. И я завыл. Откуда взялся этот вой, я не знаю. Он был нечеловеческий, но мне стало легче. Наталья пришла ко мне на третий день. Она сказала: «Не вой, все нормально. Я родилась еще раз, в Уссурийске».

2014 год. Осень

Я вновь и вновь возвращаюсь в прошлое. Моя жизнь. Моя история. Она – разная. Правильная и неправильная. Правильная, но не совсем. Неправильная, но не совсем. Где же истина, и зачем мне даются подсказки и знаки? Для чего я встречал и встречаю людей, животных, птиц, слышу отрывки чьих-то разговоров, вижу внезапные вспышки рекламы, случайно открываю книги на нужных страницах, натыкаюсь на нужные телевизионные программы или их фрагменты, дающие ответы на мои вопросы? Все, что несет мне знаки, – для чего?

Я не случайно попал в Тулузу, Стамбул и Несебыр, и, похоже на то, что я вовсе не случайно выиграл в той, шестой «Битве». А это была именно битва, самая настоящая, и она еще не закончена. Моя битва за истину.

В познании мира существует три слова, и все они начинаются с буквы И – исторические источники информации. Историки пользуются источниками и информацией, которые оставили люди, жившие в прошлом. Я тоже пользуюсь этими источниками, но они для меня не основа, а только материал для интерпретации собственных ощущений, мыслей, своих и чужих видений. Подлинность любого события я проверяю не в библиотеке, а на том, что чувствую сам. Критерий для меня здесь один: «да-нет», «было-не было», «правда-ложь». Изучение истории – одна из причин, по которой я отправился на «Битву». В мире нет школы интуиции, каждый совершенствуется самостоятельно и выбирает для этого свой путь. Я выбрал «Битву».

В «Битве» я поверил в себя. Именно тогда, под софитами, в прицеле видеокамер, осененный Андреевским крестом маховой кистью гримера Оксаны, практически с переставшим биться, замершим сердцем, я шел на каждое испытание как на амбразуру, на амбразуру недоверия и скепсиса. Каждый раз брал за горло самых главных врагов – собственное сомнение и логику. Моя хватка от испытания к испытанию становилась все тверже, а желание постичь причину побед увеличивалось с каждым днем!

Для чего я написал эту книгу? Пришла пора собрать все знаки и разобраться с собственной биографией. Не той, в которой я родился, учился, служил, а с той, в которой постигал законы мироздания, не имеющие ничего общего с объективной реальностью, той, которая несет истинный смысл всего произошедшего со мной за мою жизнь.

Послесловие

Продолжение следует.

Благодарности

Спасибо моим родителям: моей маме Эльзе и моему отцу Богдану за то, что они меня никогда ни в чем не ограничивали, дали мне свободу выбора и возможность самому принимать решения.

Благодарю моих сыновей Евгения, Альберта и Владимира, а также мою вторую жену Алену, которые вдохновили меня на написание этой книги. Особенно Владимира, которому на момент написания книги исполнилось два года, и которому тяжелее всех было принять тот факт, что папа занят чем-то совсем неинтересным, вместо того, чтобы играть с ним в паровозик, но он справился!

Особую помощь мне оказали Катя и Грег Тейн, которые предоставили в мое распоряжение свой замечательный дом на юге Франции – именно там, в Montrjeau, я, наконец, смог полностью уединиться, сосредоточиться и написать эту книгу практически на одном дыхании!

Я хочу поблагодарить всех телезрителей, кто меня подбадривал на проекте «Битва экстрасенсов» – личными переживаниями, письмами и словами поддержки. Я чувствовал это физически! Благодаря вам я стал известным, и поэтому теперь имею возможность говорить и быть услышанным.

И я благодарю Бога, что у меня есть способность работать произвольно, по желанию, а не по обязанности. Потому что такая работа – это страшное наказание. Постоянно быть включенным – это очень тяжело, невозможно жить с таким напряжением.

Мне помогали многие, но человек, который изменил меня, этих строк не прочитает, да ей и не зачем: на небесах и без слов все ясно. Спасибо тебе, Наташа.

* * *

Целых лет двадцать человек занимается каким-нибудь делом, например, читает римское право, а на двадцать первом – вдруг оказывается, что римское право ни при чем, что он даже не понимает его и не любит, а на самом деле он тонкий садовод и горит любовью к цветам

М. Булгаков

КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ ПО ВЫБОРУ ПРОФЕССИИ – это, прежде всего, мои рекомендации, основанные на анализе вашей личной энергетики, относительно профессионального и географического направления, в котором вы сможете максимально раскрыться и наиболее полно реализовать свой потенциал. Вы узнаете, какими уникальными качествами вы обладаете, как их использовать, как изменить свою жизнь, разрушить стереотипы, навязанные социумом и стать собой.

ВАЖНО: То, как вы в дальнейшем будете использовать и применять эти рекомендации, остается полностью на ваше усмотрение.

МОИ РЕКОМЕНДАЦИИ ДЛЯ ТЕХ, КТО:

только выбирает или уже заканчивает специальное, среднее, высшее образование, но не знает, какой профессии и карьере посвятить свою жизнь;

уже имеет образование, но не уверен в правильности его выбора и определения дальнейшего профессионального пути;

не удовлетворен своей работой;

хочет найти себя, стать тем, кем призван и создан быть.

ДЛЯ КОГО МОИ РЕКОМЕНДАЦИИ НЕ ОКАЖУТСЯ ПОЛЕЗНЫМИ:

Для тех, кто ожидает от меня лишь подтверждения собственных ощущений и амбиций, а также помощи в моделировании успеха, независимо от возможностей и ограничений, налагаемых личной энергетикой.

Для собственников бизнеса, не являющихся частными предпринимателями, для топ-менеджеров, работающих с коллективами людей, существует бизнес-консультирование.

ЗАПИСЬ НА КОНСУЛЬТАЦИЮ осуществляется моим администратором по телефону: +7 915 468 25 02

НА СКАЙП-КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ можно записаться на моем сайте: www.alexander-litvin.ru