Бульон терзаний Лукас Ольга

Преисполнившись светлой печали, Дочка ДСП поплыла на свое место рядом с Еленой. Владимир, обрадованный тем, что все так легко обошлось, направился к своей армии. От стены отделилась еще одна тень: Лариса, отлучавшаяся в туалет, случайно услышала последние слова Снежаны.

Артисты были в сборе. Федя дрессировал игрушечного шпица. В углу водитель Петра Светозаровича возился с музыкальным центром: выставлял басы, проверял принесенный Ядвигой диск. Словом, ответственно относился к роли звукооператора.

– Сегодня у нас будет бал, максимально приближенный к боевым условиям, – предупредил Владимир. – Если вы не забыли, на сцене должны появиться образцы мебели: столы и стулья. Они появятся не сами собой. Рабочих сцены у нас нет, все будем делать своими силами. Поэтому – столы придется выносить господам артистам. Кто за? Кто против?

– Я не против! – подал голос Горюнин. – Нет, я совсем не против. Почему бы не вынести столы, если это лицо нашей фирмы. Но не удивятся ли зрители? Не скажут ли: а почему на балу у господина Фамусова прислуживают другие господа?

Вопрос был поставлен хорошо. Другие господа посмотрели на Владимира.

– А потому, что в этот момент вы будете не господами, – нашелся тот, – а слугами в доме Фамусова. Тут в одном закутке я видел целый ворох синих халатов, похоже не нужных никому. Таир, ты помнишь, где это? Принеси, пожалуйста, все, что есть. Мы аккуратно облачаемся в эти халаты поверх наших костюмов и спокойно выносим мебель. Я тоже буду столы таскать, между прочим.

– К слову, о костюмах, – заговорила Ядвига, – уже пора с ними определяться. Их будет кто-то шить?

– Денег на костюмы нет, все траты по спектаклю расписаны! – вскочила с места Нина.

– И не надо денег. Мы будем в нашей обычной, современной одежде, – успокоил ее Владимир. – Постарайтесь подобрать костюмы в черно-белой гамме. Серые – тоже можно. Если есть сомнения – обсудите их со мной.

– А в чем бабушка будет? – подпрыгнул Федя. – У меня нет повседневного костюма бабушки.

– Я тебе принесу, только напомни! – пообещала Лариса. – У меня с одного Хелоуина осталось такое черное платье на кринолине и перчатки выше локтя.

– О, супер, еще надо шляпку и зонтик, как у Шапокляк! – вошел во вкус Федя.

Но Владимир сделал ему знак замолчать.

– А платье в клеточку можно? – спросила одна из княжон.

– В черно-белую клеточку – вполне. Единственным ярким пятном будет у нас Софья. Она ведь на каждое действие заказала отдельное платье. Хотя по пьесе Фамусовы вообще-то в трауре.

Подняла руку Елена:

– А у меня есть черно-белый костюм горничной! Такое короткое черное платье с большим вырезом, передник и наколка. И еще метелочка из перьев. И чулки в сеточку.

Воображение Владимира нарисовало ему образ «развратная горничная» из коллекции маскарадных костюмов для взрослых, которую он недавно разглядывал в Интернете. В таком виде Елена, определенно, заткнет за пояс Снежану, какие бы смелые модели платьев та не заказала.

– Нет-нет, что-нибудь поскромнее, – по-тартюфовски отмахнулся от почти ожившей фантазии режиссер. – Юбку в пол! Грудь прикрыта. Передник и наколку – можно. А метелочку вписываем в реквизит, для Ульяны. Нина, але, вписываем метелку, молодец, умница. По костюмам нет больше вопросов?

Молчание. Вернулся Таир с ворохом синих халатов.

– Если вопросов нет – то, господа мужчины, будущие слуги, – примерьте халаты, приготовьтесь носить столы. А мы пока обсудим самое-самое начало.

– Это где я сплю? – уточнила Елена.

– Да. Не нравится мне, как у нас это получается. Современного зрителя надо сразу взять за грудки и не отпускать. А тут открывается занавес и на сцене – спящая Лиза. Так он у нас и сам заснет. Не хватает какой-то зацепки. Вот я думаю – если взять эту метелочку от костюма, дать ее Ульяне, то уже прибавляется действие: Лиза спит, Ульяна пробегает по комнате, вытирает пыль. Вытирает пыль с Лизы. Лиза просыпается – и дальше уже говорит свой текст.

– Кстати, я подумала, – вставила Елена, – вот она, то есть я – заснула под утро, да? Но долго боролась со сном. А как? Читала книгу. Например – «Горе от ума». Смешно будет? Она – герой книги и сама про себя читала. Проснулась – на коленях книга. Она ее открывает и снова начинает читать. Бррр! Что такое? И просыпается окончательно. А?

– Блестяще! Отлично! Берем! – воскликнул Владимир. – «Ей сна нет от французских книг,// А мне от русских больно спится».

Он хотел сказать что-то еще, какие-то хорошие, правильные слова – и Елена как будто тоже ждала их. Но тут между ними возникла Ядвига.

– Я случайно услышала, что тебе в начале не хватает драйва, – сказала она Владимиру. – Знаешь, я тоже это почувствовала, просто не хотела навязывать свое мнение.

Елена незаметно испарилась.

Ядвига продолжила свою мысль. Увидев, как блекло выглядит начало по сравнению с остальным действием… Это не вина Владимира, и уж конечно, не вина автора, просто нынешний зритель – да-да, увы-увы, а тут еще будет зритель неопытный, неподготовленный… И если совсем коротко, то Ядвига и ее княжны втайне разучили еще один танец. Решили так: даже если он не понадобится, разбирать его и репетировать – одно удовольствие.

– Танец, который можно пустить в начале? – повторил Владимир. – Бесподобно, замечательно, грандиозно… Только вот… что делают посторонние княжны рано утром в доме у Фамусова?

– А это не княжны. Это – уборщицы. У нас задуман вальс с метлами. Мы возьмем во-он те синие халаты, и образ будет завершен.

– А вы можете уже сегодня показать этот танец?

– Пожалуй. Только нам нужно подготовиться. Музыка у меня на том же диске.

Тем временем мужчины натянули халаты и, пихая друг друга локтями, изображали разнорабочих. Особенно веселились Эдуард Петрович и Сапелкин-муж.

– А вот вы двое, – сказал им Владимир, – разоблачайтесь! Чацкий уже стоит на сцене, когда выносят столы, а любимый муж, красивый муж появляется почти следом за своей женою.

– Ну вот! Не дают почувствовать, каково это – быть пролетарием физического труда! – воскликнул Эдуард Петрович, преображаясь обратно в Чацкого.

Начальником над синими халатами был назначен Горюнин. В качестве компенсации за сильно ощипанную роль Репетилова он получил две строчки старшего по смене:

  • Эй! Филька, Фомка, ну, ловчей!
  • Столы для карт, мел, щеток и свечей!

И сильно возгордился. У него единственного было целых две роли!

Несколько раз вынесли и расставили столы и стулья, причем использовали первые попавшиеся предметы. Важно было уложиться в то время, пока Чацкий разговаривает с супругами Горичами. К появлению княжеского семейства все столы должны были стоять на местах, а слуги – покинуть сцену, чтобы освободить место для танца.

Столы наконец заняли свое место. Бригада рабочих сняла синие халаты. Заиграла кадриль «Летучая мышь», и княжны тройками выбежали на сцену.

Водитель Петра Светозаровича предложил потом закольцевать мелодию и после окончания танца сделать ее потише, чтобы она не заглушала голоса, но совсем не убирать – все же бал.

Владимир объявил небольшой перерыв, после которого пообещал показать «совсем новое, интригующее начало». Отошел в сторонку с Еленой и Ульяной и стал давать им указания. Ядвига собрала вокруг себя княжон: им тоже нужно было подготовиться. Рядом почему-то оказался Таир, причем со стороны он выглядел как полноправный член княжеской фамилии: давал какие-то советы, и к нему прислушивалась даже сама Ядвига.

Снежана, еще не вполне смирившаяся с горькой правдой о Дмитрии, вцепилась в компьютерного гения Федю и зачем-то начала его учить, как следует вести себя графине-бабушке.

– То, что ты бабушка, еще не значит, что ты – выжившая из ума маразматичка! – рассуждала она. – Ты ведь не просто бабушка! Ты – графиня! Благородная женщина всегда остается женщиной. На тебе же одних брильянтов на 20 тысяч долларов, – она дотронулась пальцем до его шеи там, где располагалось воображаемое колье. – Неси себя соответственно!

– Да? – отстранив ее руку, спросил Федя. – А брильянты свои вы мне одолжите?

– Ты – артист, ты должен сыграть эти брильянты! – раздраженно бросила Дочка ДСП.

Незаметно подошел Владимир.

– Давайте так, – мягко сказал он, – у нас будет один режиссер. Это – я. И я буду говорить, кто и что должен или не должен сыграть. Договорились?

– Что такие все нервные, я просто высказала свое женское мнение по поводу его игры. Нельзя, что ли? Ну, пожалуйста, не буду. Кому от этого хуже? А вы, Владимир, скажите, вы играли когда-нибудь женщин?

– Ну играл один раз.

– Расскажите же, как это было! – Глаза Снежаны стали как два бриллианта по 20 тысяч долларов. – Ведь вы – такой тонкий человек! Вы почувствовали, каково это – быть женщиной? Вот прямо тут, внутри себя, – она прикоснулась рукой к его груди, где-то в районе сердца. – Ну скажите – почувствовали? А?

Как под гипнозом, Владимир качнулся ей навстречу, потом, словно очнувшись, ответил:

– Знаете, это было не совсем то, что вы себе представили. Вряд ли это вас заинтересует.

– О, Владимир, не стесняйтесь. Ведь вы же настоящий артист. Не то что мы тут все. Расскажите, прошу вас. Обещаю: я ничего такого не подумаю, тем более что у меня широкие взгляды. Ну смелее.

– Ладно. Это был какой-то капустник в честь юбилея театра. Мою героиню звали Дивчина Жито-Жало. Дальше продолжать?

– В каком смысле – жито-жало? – растерялась Дочка ДСП.

– У нее была такая двойная фамилия. По папе – Жито, по маме – Жало. Она приехала в Москву устраиваться в театр. Это комическая миниатюра. И я ее исполнял.

И тут Владимир понял, кого ему так отчетливо напоминает Снежана! Ведь говорил же ему тогда Капитан: «Как живая получилась дивчина. Вот ты ее вызвал к жизни – теперь наверняка где-то встретишь».

– Нет-нет, не комическая. Я серьезно спрашиваю!

– А серьезно – нет. Серьезно я всегда играл серьезные роли. Мужские, – отрезал Владимир и громко крикнул, чтобы его было слышно всем – Перерыв окончен! Смотрим самое начало спектакля, высказываем свое мнение – и по домам!

Артисты расселись по местам. Княжны спрятались в закутке возле туалета, чтобы, как только заиграет музыка, выбежать оттуда на сцену.

Лиза уже очень натурально спала в своем кресле, придерживая книгу двумя мизинчиками.

Водитель Петра Светозаровича нажал на кнопку. Послышался далекий звон ледяных колокольчиков. Властно вступила скрипка. Зазвучал колдовской вальс «Hijo de la luna».

– О, это из фильма про Гарри Поттера! – громким шепотом сказал Федя.

Владимир показал ему кулак.

На сцену выбежали – то ли ведьмы, то ли уборщицы. Двенадцать девушек в синих халатах, у каждой в руках – нечто среднее между гимнастической палкой и ручкой от швабры (на спектакле это, определенно, будут метлы). Княжны-уборщицы-ведьмы кружились вокруг Лизы, то летали, то подметали, и было трудно понять, видит она их во сне, или они в самом деле существуют. Вдруг появилась Ульяна. В руках у нее была свернутая в кулек газета – на спектакле это будет метелочка с перьями. Ульяна, словно не замечая девушек в синих халатах (значит – это и вправду сон Лизы), прошлась по краю сцены, смахивая воображаемую пыль с воображаемой мебели. Призраки в халатах отпрянули в стороны. Ульяна подошла к Лизе, смахнула пыль и с нее тоже. Лиза открыла глаза, проснулась, вцепилась в книгу. И прочитала первые четыре строчки.

За это время и Ульяна, и ведьмы-уборщицы успели разбежаться. Лиза проснулась окончательно. Глянула на часы, всполошилась, уронила книгу. Вскочила с кресла. И замерла, ожидая указаний режиссера. Но вместо них получила аплодисменты. Выбежали княжны, вытащили Ульяну: всем захотелось похвал и славы.

– Нравится нам такое начало? – спросил Владимир.

– Да! – хором ответили артисты.

– Оставляем его?

– Да!

– Тогда – всем спасибо, репетиция окончена!

– Да! – снова крикнули артисты.

Глава двадцать девятая

Тетя Назгуль и другие хорошие девочки

После репетиции Ульяна, как обычно, подошла к Владимиру. У нее накопились вопросы – масса вопросов. «Сегодня вы сказали так – а на прошлой репетиции говорили наоборот. Этот эпизод разбирали эдак – а третьего дня было иначе. И чему тогда верить?» Владимир пытался объяснить, что каждая репетиция – это как новая, первая и единственная встреча с материалом. Вчера он видел его так, сегодня – по-другому и оба раза говорил правду. Правду для данной конкретной ситуации. А на сцене, может быть, появится третья правда – и артисты должны научиться ее чувствовать, чтобы сымпровизировать в нужный момент. Ульяна кивала, но, кажется, понимала пока не все.

Елена, не скрывая неприязни, наблюдала за ними. Надо же быть такой навязчивой! Бедный, бедный режиссер! Он отступает, она наступает! Стоило один раз обнадежить одинокую девушку, и она уже вцепилась клещом!

Рядом с Еленой остановилась Аариса. Проследила за ее взглядом. И пробормотала себе под нос, как бы ни к кому не обращаясь:

– А режиссер уже Ульку зовет куда-то.

– А кого еще куда звал? – насторожилась Елена.

– Нинку на балет приглашал. Такой, вообще, романтик. Но это потому, что гей! Они все такие до ужаса тонкие личности. Он еще ей тональный крем подбирал.

Как подружки прямо. Я бы тоже с ним куда-нибудь сходила, но меня Эдик мой заревнует вообще.

– С чего ты взяла, что гей? Он тебе сам сказал?

– Не мне, – таинственно подмигнула Лариса, – но сказал. Я слышала, как он Снежане жалуется. Говорит: «Скрываю ориентацию!» А она ему: «Обещаю, я никому не скажу!»

– А почему Снежане-то?

Лариса пожала плечами, улыбнулась и убежала – ее ждал Эдуард Петрович.

Лариса, конечно, сплетница. Но что, если… Надо найти Снежану! Обычно она так и вертится рядом, а сейчас, когда нужна, – ее и нет!

Снежана тем временем ехала домой, глотая слезы. Как несправедливо устроен мир! Такой красивый, стройный, мускулистый – и совсем не интересуется женщинами.

Стройный и мускулистый Дима тоже ехал домой – на велосипеде. И думал, как бы ему сегодня заночевать у одной девушки, чтоб при этом не возбудить подозрений у двух других. Как несправедливо устроен мир! Почему эти женщины так и следят за ним, будто им больше делать нечего?

Отделавшись от Ульяны какими-то общими фразами, Владимир отправился на поиски Елены: вот только что тут стояла, неподалеку, о чем-то разговаривала с Ларисой – не могла же она так быстро уехать? Надо поговорить и все окончательно выяснить. Он дошел до стеллажа с крючками, на которые артисты вешали верхнюю одежду, и тут из темноты на него выбежал Федя:

– Владимир Игоревич, скажите мне как мужчина – это вы Нину обычно подвозите после репетиций?

– Я. Только не как мужчина. А как человек, у которого есть автомобиль.

– Ну да. Я неправильно выразился. А возьмите сегодня и меня. С нею? Я ее потом на метро и до самого дома провожу. Как мужчина.

– Да, хорошо, только мне надо кое-что обсудить с Жуковой. Ты ее не видел тут?

– Так она уехала давно! – соврал Федя. – Собралась и уехала. Нам тоже пора, Нина оделась уже, на улицу пошла. Как бы ее кто другой не перехватил. Пойдемте, пойдемте, Владимир Игоревич, вы устали, вам надо отдохнуть, прилечь.

И Владимир позволил себя увести.

После разговора с режиссером Ульяна отошла в уголок и сразу занесла в конспект то, что смогла понять. И подчеркнула двойной чертой то, что не смогла. Она так долго возилась со своими записями, что не заметила, как все разошлись. Ну вот. А про нее забыли. Придется совсем одной идти через темный страшный пустырь, по обледеневшей высокой траве, сквозь колючие кусты, мимо стаи бездомных собак, через канаву, к автобусной остановке. И хорошо, если маршрутка до метро еще ходит. А то ведь на попутке, даже самой зачуханной, меньше чем за 300 рублей отсюда не уедешь. Но сначала – выключить свет на складе, чтоб дедуле-сторожу лишний раз не утруждаться.

Елена прочесала все здание, Снежану не нашла. А когда вернулась, чтобы забрать верхнюю одежду, обнаружила, что все уже разошлись и даже свет погасили: горела только одна лампа дневного света. На стуле, как раз под этой лампой, лежала знакомая коричневая тетрадь Ульяны. И как, скажите, не заглянуть в нее?

Внутри ничего интересного не было: схемы переходов из одной сцены в другую. Какие-то «мудрые мысли», обведенные в рамочку. Не хватало только оценок на полях!

Ульяна выключила свет на складе, на лестнице, в туалете и в закутке рядом с ним. Потянулась к последнему выключателю.

– Ты свой конспект забыла! – остановил ее голос из темноты. Навстречу шагнула Елена.

– Ой, спасибо! – Ульяна вцепилась в тетрадь обеими руками, но Елена не торопилась выпускать добычу. – Спасибо, я уже держу. Не пережила бы такую потерю. Он так интересно рассказывает! Я даже захотела поступить в театральное. Хоть кем, лишь бы в театр! Ведь кое-чему я уже научилась.

– Самому главному, – ответила Елена и наконец-то отпустила тетрадь, – с режиссером спать.

– Нет, нет, Владимир Игоревич – он не такой!

– Не какой – не такой?

– Он не как все мужчины.

– Понятно… И как ты это узнала?

– Долго рассказывать.

– У меня масса времени. До дома подбросить?

По дороге бесхитростная Ульяна честно и подробно рассказала о том, как все началось: она хотела заночевать на складе, но благородный учитель приютил ее и ничего не потребовал взамен, а теперь вот отвечает на ее глупые вопросы, хотя так устает.

Елена пыталась направить поток Ульяниного красноречия в интересующее ее русло, но тщетно. Ее не слышали – не хотели слышать.

– Значит, он не как все мужчины? – уже прямым текстом спросила она. – При каких обстоятельствах это выяснилось?

А в ответ – опять целая история о том, как Ульяна жила-жила, не разбиралась в театре, а теперь начала что-то понимать. Они уже приближались к месту назначения, а результата все не было.

– Может, заедем куда, выпьем чего? – предложила Елена.

– А может, ко мне? Моя соседка сегодня ночует у своего парня. Потому что его сосед пошел ночевать к своей девушке. А у той девушки соседка сутки на дежурстве.

– Какие сложности! А они не пробовали снимать жилье вдвоем? А не ждать, пока уйдет на дежурство сосед или соседка?

Заехали в супермаркет, купили две бутылки вина и одну – водки. Не потому, что собирались все это выпить. Просто лучше иметь запас, который не пригодится, чем ругать себя за непредусмотрительность и жадность. Закуски тоже взяли. Набралось три пакета.

Ульяна снимала жилье в старом доме, похожем на накренившийся на бок ржавый баркас. Лестница тоже наклонилась, только в противоположную сторону, скособочились чугунные перила, и двери висели как-то косо. Ульяна бесшумно повернула ключ в новеньком блестящем замке, и они вошли в квартиру. Из стены торчала одинокая голая лампочка. Высокий потолок уходил во тьму. Во всю стену коридора растянулись фотообои с изображением осеннего леса. На протертом паркетном полу лежала протертая красная ковровая дорожка. Пахло туалетом и ароматическими палочками.

В коридоре, рядом с вешалкой, стоял на полочке электрический чайник. Рядом с чайником сидела на табуретке девушка скептического вида и ждала, когда он вскипит, чтобы заварить себе чай из пакетика.

– Надо на кухню отнести, – сказала Елена, указывая на продукты.

– На кухню уже нельзя. С шести часов вечера – это комната тети Назгуль! – ответила Ульяна.

Электрический чайник вскипел, скептическая девушка молча заварила чай и удалилась.

Пакеты перетащили в комнату Ульяны. Там было просторно, но как-то неуютно. Вокруг двери, ведущей в коридор, осыпалась штукатурка. На стенах – старые, засаленные обои. Обстановку составляло все то, что квартирным хозяевам стыдно было отвезти на дачу. Среди разнокалиберных тумбочек, этажерок и полок выделялись новенький белый холодильник, два дивана из ИКЕИ – видимо, их Ульяна и ее соседка купили сами – и знаменитый «ленинский» стол, произведенный «Миром Элитной Мебели». И везде: на тумбочках, полках, на столе и стенах – расположились изображения синей телефонной будки, смутно знакомой Елене. Фотографии будки на плакатах, пластмассовые маленькие будочки, будка-ночник, будка-шкатулка, даже на чашках – изображения этих будок.

– Это чья корпоративная символика? – спросила Елена, указывая на ближайшую будку.

– Это же ТАРДИС! – воскликнула Ульяна. – «Доктора Кто» не смотрела?

– Может быть. Пару серий.

– Великий, величайший сериал! Так скрашивал мне жизнь до появления нашего спектакля. Но я и по сей день мечтаю, что однажды прилетит Доктор Кто в синей будке и заберет меня с собой, путешествовать.

– «Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете и бесплатно покажет кино», – пропела Елена, раскладывая закуски на «ленинском» столе. – А с какой радости у вас кухня с шести часов – уже не кухня?

– Она ведь все равно в это время не нужна. В нашей квартире живут только девочки. А хорошие девочки не едят после шести. Чтоб не поправляться.

Елена, раскладывавшая на столе лотки с сырной и колбасной нарезкой, замерла на полпути.

– Но пьют они хотя бы? – строго спросила она.

Ульяна выразительно на нее посмотрела. В глазах ее читалось: «Пьют, да еще как!»

Появились бокалы для вина. Разлили, выпили.

– Значит, ты говоришь, что наш режиссер – не такой, как другие мужчины, – снова начала Елена.

Приоткрылась дверь. Внутрь заглянула скептическая девушка и принюхалась.

– У вас пьют? – спросила она.

– Да, заходи, присаживайся, – обрадовалась ей Ульяна. Знакомить соседку с Еленой она почему-то не стала. Разговор о Владимире как-то сам собой свернул на погоду. Появились и другие хорошие девочки. Они выпивали не закусывая. Елена припрятала вторую бутылку вина и для соседок выставила водку – им было все равно. Раз соседка, два соседка. «Добрый вечер. У вас пьют? Погода совсем испортилась. Буль-буль-буль. Спокойной ночи». Следующая. Не уходила только скептическая девушка. Но она ничего не пила, сидела тихонечко в углу, поглядывала на всех насмешливо и молчала.

Снова открылась дверь. Опять: «Добрый вечер. У вас пьют? А погода сегодня такая поэтическая, как кружево паутины на разбитом окне!»

Это что-то новенькое. Скептическая девушка подавилась своим скепсисом и закашлялась.

– Меня зовут Алевтина. А вас? – спросила нетривиальная соседка.

– Елена.

– Выпьем, выпьем скорее, Елена!

Алевтина налила себе водки в кружку с телефонной будкой и выпила одна.

– Ах, я купила сегодня такую шляпку – совсем как у английской королевы Виктории! – пропела она.

– Покажешь? – спросила Ульяна. В вопросе этом прозвучала надежда на то, что увидеть королевскую шляпку ей не придется никогда.

Но Алевтине был нужен лишь повод. Поломавшись для вида, она ушла к себе. Вернулась через некоторое время в желтом соломенном корыте с розовым бантом и голубыми перьями. Тулью корыта обвивал канат из сплетенных жгутом золотого и серебряного шнурка.

– А где же стразики? – не удержалась скептическая девушка.

Алевтина проигнорировала этот вопрос.

– Настоящий английский шик! Шляпка как у королевы Виктории! – объявила она.

– И куда ты в ней будешь ходить? – спросила скептическая девушка.

– Найду куда, – красуясь и кружась по комнате, пела Алевтина. Походя, она махнула еще одну кружку водки.

– Елизаветы, – вдруг сказала Ульяна.

– Что? – насторожилась Алевтина.

– Шляпки носит королева Елизавета. Нынешняя. Английская.

– А Виктория, значит, с голой головой ходит, да?

– Виктория была гораздо раньше… – начала Ульяна.

– Да? А с чего ты взяла, что я говорю об английской королеве?

– Ты сказала – настоящий английский шик, – напомнила скептическая девушка.

– Я имела в виду Викторию Бэкхем. Она же королева в некотором роде.

– Разве она носит шляпки? – удивилась Ульяна.

– Значит, по-твоему, я вру? – вскрикнула Алевтина и выпила еще немного.

– Да нет, я так не сказала.

– Ты не сказала, но подумала, что я вру? Что мне не идет эта шляпка? Что мне вообще шляпки не идут? Что я должна ходить в каком-нибудь дурацком вязаном берете?

– Ты подожди…

– А знаешь ли ты, что сегодня утром мне в метро наступили на ногу? И вытащили из кармана проездной и почти полную пачку жвачки, моей любимой, мятной? Конечно, не знаешь. Тебе лишь бы обидеть человека, а что у него на душе – плевать. На работе мне перекрыли доступ в социальные сети, чтобы я мучилась вопросом – лайкнул кто-то мою фотографию, или она опять затерялась в этом хаосе! Два месяца назад я рассталась с подлецом Герундиным! Я погибаю от непонимания в этой затхлой атмосфере! И после всего этого ты смеешь мне в лицо говорить такие гадости!

Алевтина выпила еще чуть-чуть. Ульяна и скептическая девушка беспомощно переглянулись.

– Слушай, а чего тебе, вообще, от меня надо? – резко спросила Алевтина, – Убирайся из моего дома, если ты меня так ненавидишь.

Она потянулась к бутылке, но Елена, предчувствуя скорое воспламенение, аккуратно убрала горючую жидкость под стол.

– Алло, гараж, это ее комната, – вмешалась скептическая девушка. – Тебе не хватит, вообще, бухать?

– Ах, так? Вы меня попрекаете? Своей жалкой водкой попрекаете человека, попавшего в беду? Гоните и попрекаете? Ну что ж, можете меня ненавидеть и считать неудачницей, уродиной и полным ничтожеством. Даже если и так – я не позволю вам меня топтать!

И она ушла, хлопнув дверью. Посыпалась штукатурка. Елена поняла, в чем дело: видно, тут часто происходят такие баталии.

– А всего-то и надо было признать, что она перепутала одну королеву с другой, – заметила она. – Со всеми бывает. Я вот вчера на глазах у подчиненных заказала на обед «куре филиное» вместо «филе куриного». Ничего, исправилась, и корона не слетела.

– Да конечно! – ухмыльнулась скептическая девушка. – Аля лучше удавится, чем признает ошибку. Небось сидит у себя и думает: какие плохие и черствые они, какая хорошая и никем не понятая я. Ну ладно, я тоже пойду. Мне надо на завтра блузку постирать, пока Таня на три часа в ванну не залезла.

Убедившись в том, что хорошие девочки закончились, Елена достала припрятанную бутылку вина, разлила и сказала:

– Вам тут всем надо памятник поставить! Да вдобавок еще на кухню нельзя. До скольки там ваша тетя сидит?

– До пяти утра. Потом собирается и идет в магазин. Но она скоро съедет, ей просто жить было негде. Она сидела за кассой и плакала. И тогда я ей предложила перекантоваться у нас… А к Алевтине просто нужно привыкнуть. Когда я узнала, что ее имя переводится как «отражение», я стала ее лучше понимать. Она – наше отражение. То, что у нас у всех на уме, – у нее на языке. Так зачем же обижаться?

– Наверное, имя Ульяна переводится как «святая благодетельница».

– Нет. Просто – «из рода Юлиев». Из рода Юлиев, но сама – не Юля. Мне в детстве хотелось, чтобы меня звали не Уля – а Юля. Всего одна буква, а какая разница. Уля – тощая, бледная тихоня с мышиными хвостиками вместо косичек. Юля – румяная, кудрявая, шумная. У нас во дворе была Юля.

– А Елена означает всего-навсего «прекрасная». Приходится соответствовать. Я, может, и рада быть менее прекрасной. Но против судьбы не попрешь. Интересно, а что у других имена значат?

Вышли в коридор. Вернулась новая соседка – видимо, та самая, которая на три часа занимает ванну.

– Ты как расшифровываешься? – спросила ее Ульяна.

– Да я не шифруюсь.

– Твое имя что значит?

– А, у вас пьют? – догадалась соседка. – Татьяна – значит «устроительница». Будете после двенадцати песни орать – я вам устрою!

И скрылась в ванной комнате. Ульяна поскреблась в кухонную дверь.

– Занято, тут живут, – ответили оттуда.

– У меня вопрос, можно? – попросила Ульяна.

– Через неделю уеду! Неделю еще потерпите, миленькие!

– Да я не про это. Скажите, а что в переводе значит имя Назгуль?

– Гуль – цветок. Наз – не знаю как по-русски. Идите спать.

Вернулись в комнату Ульяны, но спать не хотелось. Выпили еще вина. Потянуло на подвиги. Ульяна включила саундтрек из любимого сериала, выставив минимальную громкость, раскрыла окно, достала откуда-то измятую пачку сигарет, закурила. Предложила Елене, но та отказалась.

– Ты мне только скажи – откуда ты знаешь, что Владимир – гей? – снова спросила она.

– Что? Кто? – Ульяна поперхнулась дымом и чуть не уронила пепельницу за окно. – Ты с чего это взяла?

– Мне Лариса сказала. И ты тоже: «Не такой, как другие мужчины».

– Не в этом смысле не такой. А Лариса врать горазда. Да нет, нет. У него дочка есть, он говорил. Просто живет один, потому что… Не знаю почему. Я вот тоже одна живу. Даже в одной комнате с соседкой. Но я же при этом не гей!

Елена отпила еще вина. Вообще-то она тоже одна живет и что такого? Она вытащила из сумочки пару телефонов наугад. Выбрала тот, что для личных звонков.

Владимир ответил не сразу – устал и завалился спать, как приехал. Он вез до метро Нину и Федю и последнего, признаться честно, очень хотел выкинуть из машины на полном ходу. Пытаясь произвести впечатление на девушку, влюбленный мальчик нес невозможную ахинею, сам понимал это, но не мог остановиться. Нина, у которой в подружках ходит Лариса, видимо, умеет не воспринимать излишний информационный шум. А вот Владимир – нет. В итоге поток красноречия, адресованный Нине, изливался на его несчастную голову. Спросонок, услышав звонок, он вообразил, что это Федя по его душу пришел. Но, увидев, кто звонит, сел на кровати, готовый сорваться с места и бежать куда потребуется.

– Елена? Что-то случилось? – спросил он.

– Это Елена, – произнесла она заготовленную фразу.

– Что случилось? – повторил Владимир.

Страницы: «« ... 1011121314151617 »»

Читать бесплатно другие книги:

В данной брошюре мы постарались собрать самое основное из огромного опыта репродукции большого колич...
Степан Иванович Шешуков известен среди литературоведов и широкого круга читателей книгой «Александр ...
Такие явления, как телепатия, ясновидение и предсказание будущего, долгое время не вызывали доверия....
Ни у кого не вызывает сомнений, что свежие фрукты и овощи – это вкусно и полезно, поэтому многие стр...
Известно ли вам, сколько великолепных блюд можно приготовить из овощей, ягод и фруктов, выращенных н...
В данном практическом пособии рассмотрены вопросы учета затрат и расходов, необходимых для управленч...