Про жирафа Федю Нусинова Наталья

* * *

Будущим дедушкам, Бобрику и Наф-Нафу…

Вы не пробовали завести себе жирафа?

Если нет, то и не надо!

Честное слово, хлопот не оберётесь…

Глава первая
Пора за елкой!

Эта история началась в канун Нового года.

Дедушка Максимилиан с утра пошёл за ёлкой, а Глаша и Гриша ждали его дома.

Они сидели вдвоём на диване, в толстых свитерах и шерстяных носках, и шептались:

– Какая она будет? Большая или маленькая? Главное, чтоб пушистая… А вдруг под ней не уместятся все подарки? Бабушка с дедушкой точно что-нибудь подарят. Ещё, конечно, Никанор и Мелинда. А папа с мамой? Наверное, передадут с Дедом Морозом… И когда уже наконец они вернутся со своего Севера?

Глаша в задумчивости пошевелила носком тапка, а Гриша нахмурил брови:

– Может, они о нас вообще забыли?

– Ты что? – удивилась Глаша. – Мы же их дети!

Гриша помолчал и пожал плечами.

– А чего же они тогда не едут?

Глаша испуганно посмотрела на него.

Гриша обнял сестрёнку.

За окном шёл снег.

Вдруг из коридора послышались шаги, скрип входной двери и голоса.

– Да куда такую громадину? – возмущалась бабушка Элеонора. – Я же говорила: самую маленькую!

– Ну Элеонорочка, – лепетал дедушка Максимилиан, – ты посмотри, какая она зато хорошая!

– А наши потолки? – язвительно спросила бабушка. – Она же не поместится! Ты что, наискосок её поставишь?

Глаша и Гриша переглянулись.

– Не хочу наискосок! – сказал Гриша.

– С неё игрушки осыплются! – сказала Глаша.

И они быстро спрыгнули с дивана.

Дедушка уже втащил ёлку в дверь и бросил на пол. Она сразу заняла собой весь коридор, задрожала иголками – и в квартире запахло хвоей, лесом и Новым годом.

С высоты своего роста Максимилиан посмотрел на ёлку, потом поднял глаза к потолку, который был ему виден очень хорошо, что-то прикинул, крякнул, но ничуть не смутился.

– Я её подпилю! – сказал он бодро. – Несите пилу! Сейчас мы её живенько обкорнаем!

– Ёлка хорошая! – закричал Гриша подбегая. – Не пили!

Глаша подошла вслед за братом и попросила:

– Не надо её корнать. Пожалуйста!

Гриша трогал лёд на замёрзших ветках, а Глаша смотрела на тающие снежинки.

– А ну, марш отсюда! – приказала бабушка Элеонора. – Не стойте на сквозняке! Максимилиан, закрой дверь! А это что?

Дедушка обернулся. Вид у него был торжествующий, глаза сияли, губы сами собой расползались в улыбке.

– Это – гусь! – объявил он и подмигнул внукам. – У нас на Новый год будет гусь с яблоками!

– Тебя из дома выпускать нельзя… – застонала бабушка. – Какой ещё гусь? Я уже столько наготовила…

– Гусь лишним не бывает! – сказал дедушка.

– Хочу гуся! – закричал Гриша.

– С яблоками, – прошептала Глаша.

– Я зажарю его сам! – Максимилиан решительно схватил под мышку огромного гуся и пошёл на кухню.

Глаша и Гриша побежали за ним.

Глава вторая
Гусь лишним не бывает

Гуся положили в большой синий таз, принесённый из ванной.

– Свежемороженый! – глотая слюну, объяснил дедушка. – Пусть полежит в тепле! Голубчик наш!

– Он не голубчик, – поправил Гриша. – Он гусь!

– А почему такой жёлтый? – спросила бабушка. – Может, у него была желтуха?

– Ещё чего! – обиделся за гуся Максимилиан. – Это он от жиру. Исключительно жирный!

– Ты думаешь? – Элеонора недоверчиво покосилась на мужа, ощупывая хрупкие косточки, проступающие на гусиной спине. – Ну… не знаю… конечно, он птица… Но, может, не гусь?.. Как-то непохож…

– А кто же это, по-твоему? – прищурился дедушка.

– Ну… не знаю… может, цесарка?

– Сама ты… – У Максимилиана от возмущения заклокотало в горле. – Цесарка! На шею посмотри!

Бабушка Элеонора посмотрела на дедушкину шею, потом на гусиную и неуверенно кивнула.

– Шея длинная. Но почему у него столько лапок?

– Это крылышки! Он их сложил!

Элеонора пожала плечами.

– А что это за тёмные пятна?

– Это яблоки! – сказал Гриша. – Как у коня! Гусь в яблоках!

– Они что, прямо на нём растут? – удивилась Глаша.

– Никакие это не яблоки! – завопил Максимилиан. – Это пупырки! Ты видела марокканские апельсины? Они все пупырчатые! А это – марокканский гусь! Я купил его в марокканском магазине!

– Свежемороженый марокканский гусь? – Элеонора с сомнением покачала головой. – Ну, хорошо. Пусть пока оттаивает. А я пойду отдохну, порисую. Сами тут разбирайтесь.

И бабушка ушла в свою комнату.

– Подарки нам готовит, – прошептал Гриша.

– Заворачивает, – кивнула Глаша.

Дедушка сразу приободрился и скомандовал:

– Займёмся-ка ёлочкой!

– Ура! – закричали Гриша с Глашей.

И они пошли в коридор.

Дедушка схватил ёлку за верхушку, Гриша за ветку, Глаша за верёвку, и они все вместе её потащили. Но ёлка зацепилась за шкаф, который стоял в углу коридора рядом с дверью в комнату, и застряла на повороте, загородив проход.

– Так! – сказал Максимилиан. – Блокировка!

Гриша кивнул.

А Глаша испугалась:

– Как же теперь бабушка из комнаты выйдет?

Все растерянно замолчали.

И тут раздался звонок в дверь.

– Минуточку! – закричал дедушка, протискиваясь между ёлкой и стеной.

Звонок повторился – более настойчиво.

Гриша проскользнул по стенке и подбежал к двери.

– Спроси, кто! – просипел Максимилиан. Он безуспешно дёргал ногой, которая запуталась в размотавшейся верёвке.

– Кто там? – спросил Гриша.

– Никанор! – ответили из-за двери.

– Дедушка! Это дедушка Никанор пришёл! – крикнул Гриша.

– Вот хорошо! – обрадовался Максимилиан. – Как раз вовремя! Открой ему!

Гриша поднялся на цыпочки, но достать до замка не смог.

– Пустите меня! – жалобно попросил Никанор.

– Сейчас! – сказал Гриша.

Он встал на скамеечку, на которую Элеонора ставила ноги, когда зашнуровывала высокие сапоги, поднялся на цыпочки, но опять не дотянулся до замка. Чуть-чуть не дотянулся!

Тут он увидел, что Глаша перелезла через ёлку, подобралась к столику и стянула с него большой телефонный справочник. Он сразу понял зачем и кинулся ей на помощь!

Они вдвоём дотащили толстую книгу до двери, положили её на скамеечку, и Гриша снова залез на неё, потом встал на справочник, но ему всё равно пришлось подняться на цыпочки, чтобы достать до замка и открыть дверь. Глаша тем временем крепко держала его за пятки. А потом сразу же отступила назад – и правильно сделала. Гриша спрыгнул, дверь отворилась, и в коридор ворвались два воздушных шарика, удочка, торт, утюг, флейта, коробка большая, коробка малая и ещё совсем маленькая коробочка, свёрток, кулёк, букет цветов, целлофановый пакет, длинношёрстная такса Линда, а самым последним – толстый маленький дедушка Никанор. Он держал Линдин поводок и всё остальное и поэтому почти не видел, куда идёт. К счастью, его направляла Линда. Но Линда очень обрадовалась, что пришла в гости, и рванулась вперёд – Никанор споткнулся и упал на пол вместе со всеми вещами.

Хорошо, хоть не ударился, потому что упал на ёлку.

Зато он совсем зажал дедушку Максимилиана, который уже почти распутал верёвку и занёс ногу для шага, но теперь тоже шлёпнулся. Никанору было как-то неловко. И он сказал, лежа на ёлке рядом с братом:

– Здравствуй, Максюша! Я пришёл вас поздравить с наступающим Новым годом! А Мелинда просила, чтобы ты починил утюг! Она тоже вас поздравляет!

– Спасибо! – просипел дедушка Максимилиан, пытаясь приподняться. – А как поживают ваши дети, Саша и Даша?

– Прекрасно! – ответил дедушка Никанор, оттолкнув торт, чтобы он не заслонял ему брата. – Они уехали отдыхать на юг, а мы будем встречать Новый год с нашими внуками, Ваней и Веней.

– Милые близнецы! – простонал Максимилиан, отбросив коробку с тортом – теперь она мешала ему. – Как я по ним соскучился! Дорогой Никанор, слезь, пожалуйста, с моей ноги!

Никанор обиделся.

– Вообще-то, – сказал он, опять отпихивая от себя коробку кулаком, – я и не думал вставать тебе на ногу! А потом, это всё-таки довольно странно, что ты лежишь на полу, когда к тебе в гости пришёл родной брат, чтобы поздравить тебя с Новым годом!

Тут Максимилиан просто набросился на коробку и швырнул её с такой силой, что она встала на попа, закрутилась волчком и с неё слетела крышка.

Никанор остановил торт и укоризненно покачал головой.

– Если ты думаешь, что мне нравится, что ты меня придавил… – обиженным тоном сказал Максимилиан.

– Я думаю, что мне колко лежать на ёлке! – перебил его Никанор.

– Не кричите, пожалуйста! – заорал Гриша.

Потом он вспомнил, что в таких случаях говорила бабушка, и добавил: – Незачем ссориться из-за всякой ерунды!

Оба дедушки тут же смолкли.

– Ой! – сказала Глаша. – Смотрите!

Все обернулись. И увидели измазанную кремом мордочку Линды. Линда с удовольствием ела торт.

– Линда! – в один голос завопили Максимилиан и Никанор.

А Глаша пожала плечами:

– Ну, как это? Прямо из коробки…

Тогда Гриша сунул палец в кремовую розу и быстро облизал его.

Глаша чуть подумала и отломила кусочек шоколадной надписи «С Новым го…».

Никанор схватил цукатный лепесток.

А Максимилиан высвободил наконец свою длинную ногу, встал на четвереньки, обиженно посмотрел на то, что осталось от торта, и тоже залез в него пальцем. И как раз удачно! Потому что подцепил грецкий орех.

– Это СЧАСТЛИВЫЙ БОБ! – сказал Никанор. – Мелинда засунула его в торт и сказала, что, кому он достанется, у того будет удачный год! И надо же! Всегда ты! Везунчик!

Довольный Максимилиан засмеялся, сунул орех в рот, раскусил и схватился за щёку.

Все испугались.

Максимилиан встал во весь рост – бледный, но решительный.

– Кфабит! – сказал он, еле ворочая языком. – Фопа забяться фебом! Фубим окобачифать ёлку. Нефем её фипить на пуфню, фопы не муфобить офипками!

Все поняли, что это значит: «Хватит! Пора заняться делом! Будем укорачивать ёлку. Несём её пилить на кухню, чтобы не мусорить опилками!»

Никанор кивнул, двое дедушек подняли и понесли ёлку, а Гриша и Глаша – вещи и подарки.

Линда тащила за ними торт.

Придя на кухню, дедушка Максимилиан первым делом взял газету и расстелил её на табуретке. Потом он положил на табуретку конец ёлки и сказал:

– Бу, фабайте фиду!

Все молча переглянулись.

Не то чтобы они не поняли, что дед сказал: «Ну, давайте пилу!»

Просто не знали, где её взять.

– А где у вас пила? – спросил Никанор.

– Фида! Бот зэ фида! Бот! – рассердился Максимилиан.

И показал на хлебницу. Рядом с ней лежал большой зубчатый нож.

– Так он же для хлеба! Ой!.. А это кто?

Никанор увидел гуся, который уже немного оттаял в своем тазу – ножки и крылышки у него больше не прижимались к животу, а смешно оттопыривались.

– Это гусь! – сказал Гриша.

– Марокканский, – прошептала Глаша. – Пупырчатый!

Никанор был потрясён.

– Надо же! Какой здоровый! А где вы его взяли?

– Дедушка купил! – сказал Гриша.

Максимилиан выпятил грудь и гордо кивнул.

– Никогда ещё не видал таких больших гусей! – признался Никанор. – А почему у него щетина? Он что, плохо ощипан?

Максимилиан в упор посмотрел на брата. Глаза его метали молнии, а кадык на щетинистой шее ходил вверх и вниз. От гнева он забыл про прикушенную щёку – и сразу заговорил как ни в чём не бывало. У него даже прорезалось красноречие!

– Достопочтенный брат мой! – сказал Максимилиан. – Если уж среди нас и найдётся кто-то, кто был недостаточно хорошо ощипан, то это не марокканский гусь! Отнюдь! Сожалею, дорогой Никанор, что недощипал и недоощипал кое-кого ещё в детстве. Был бы сейчас этот кто-то голеньким и гладеньким и не задавал глупых вопросов!

Максимилиан удовлетворённо провёл рукой по коротко стриженной голове и закончил речь красивой фразой:

– Да будет тебе известно, мой бедный Никанор, что марокканцы запекают своих гусей в горячем песке, а при запекании гуси испускают жир (тут Максимилиан слегка застонал), который вместе с песком и гусиным пухом образует корочку. Потом марокканцы сдирают её, как шкурку с банана, и вовсю наслаждаются сочной печёной гусятиной!

Дедушка Максимилиан поднял палец вверх, ожидая рукоплесканий, которыми всегда завершались его лекции в университете, но Никанор только кивнул головой с остатками некогда богатой шевелюры, примирительно улыбнулся и сказал:

– Вот оно что! Значит, это у него перья на лапках! А я-то думал – копытца!

Максимилиан не удостоил брата ответом, только снисходительно пожал плечами, покрепче прижал коленом ёлку к табурету и принялся пилить верхушку хлебным ножом.

А Никанор достал из футляра флейту и стал играть – и сразу все, как всегда, подумали: какой же он замечательный музыкант!

Так они и сидели на кухне: Никанор выводил на флейте чудную мелодию, Максимилиан пилил ёлку, Гриша дремал, а Линда ела торт, она уже проделала в нём нору и углубилась в неё так глубоко, что наружу торчали только попа, упёртые в пол задние лапы и дрожащий от напряжения хвост.

А Глаша просто смотрела на всех.

Вдруг она тихо сказала: «Ой!»

И показала на гуся.

Оказалось, гусь совсем разморозился и, блаженно прикрыв глаза, сидит в своём синем тазу, свесив вниз четыре тонкие жёлтые ноги с аккуратными розовыми копытцами, да к тому же раскачивается из стороны в сторону и шевелит в такт музыке длинной пятнистой шеей.

– Он не гусь! – догадался Гриша. – Он змея!

– Она Змий! – прошептал Максимилиан.

Никанор опустил флейту.

А Глаша взяла из вазы яблоко.

Тут гусь недовольно зевнул, с трудом приоткрыл веки, обвёл кухню сонным взглядом, а потом вдруг резко мотнул головой, пряданул ушами и тряхнул небольшими рожками.

Никанор охнул и перекрестился:

– И рога, и копытца! И никаких крыльев!

Уставившись на гуся, Максимилиан всё быстрее пилил ёлку хлебным ножом.

Гусь встряхнулся и, кряхтя, попробовал вылезти из таза.

Никанор упал в обморок.

Максимилиан всё пилил и пилил, но глаза у него были странные.

Гусь покачал ногой и – дзинь! – ударил копытом о край железного таза.

Максимилиан – бах! – и тоже упал в обморок.

Отпиленный кусок табуретки – бум! – и упал на пол.

– Ой! – вскрикнула Глаша.

– Но ёлку он всё-таки укоротил! – сказал Гриша.

Глаша подняла с пола еловую веточку.

Глава третья
Федя хочет пить

Когда Элеонора вошла на кухню, она увидела странную картину.

Стоя на распиленной табуретке, Глаша поливает дедушек водой из цветочной лейки, чтобы привести их в чувство. Размороженный гусь, вытягивая длинную шею и чмокая толстыми губами, пытается поймать струю воды и при этом издаёт какие-то звуки, но не гогочет и даже не шипит, а скорее фырчит и фыркает. А Гриша с трудом удерживает раздувшуюся от торта Линду, которая, борясь с изжогой, рычит на гуся и из последних сил пытается сделать охотничью стойку.

Элеонора не выдержала.

– Почему вы позволили собаке столько сладкого? – возмутилась она, глядя на остатки торта. – И дайте уже наконец гусю попить! Вы что, не слышите, как он фыркает от жажды? Он потерял много влаги! Терпеть не могу, когда мучают гусей – особенно перед Новым годом!

Глаша сунула лейку в рот гусю и сказала:

– Пей, Ф-ф-федечка!

Гусь фыркнул, вытянул шею и стал жадно пить.

Максимилиан и Никанор пришли в себя и изумлённо смотрели, как он всхлюпывает и сопит, от нетерпения болтая всеми четырьмя ногами, шевеля ушами и обливаясь водой.

– Знаешь, Максимилиан, – задумчиво сказал Никанор, – мне кажется, что твой рождественский ужин и сам не прочь поужинать! Ты всё ещё собираешься его зажарить?

Гусь поперхнуся, и Глаша слегка постучала его по длинной шее.

– Вообще-то хотелось бы… – неуверенно ответил Макимилиан. – Я таких гусей ещё не пробовал. Но, мне кажется, он просто не согласится… И потом, я уже теперь не уверен, что он съедобный… надо посмотреть в биологическом справочнике, что это за подвид… семейства гусиных… гусячьих… гусеобразных… наверное, в Африке…

Максимилиан запутался и смущённо замолчал.

– Да никакой он не гусь! – сказала Элеонора. – Вы что, не видите? Это же самый обыкновенный жираф!

– Фе-е-дя, – позвала Глаша и погладила жирафа. – Не бойся, тебя здесь никто не съест!

Гриша кивнул:

– Мы не позволим!

И жираф посмотрел на них – благодарно и доверчиво.

Пока все приходили в себя, бабушка подмела на кухне, отнесла укороченную ёлку в комнату, установила её, нарядила, разложила под ёлкой подарки и стала накрывать на стол.

– Хорошо, что Элеонора успела отдохнуть, – сказал Никанор, лёжа на диване. – Теперь у неё больше сил!

– Да, конечно, – ответил Максимилиан, удобно устроившийся в широком кресле. – Ты знаешь, Никанор, я вообще за разделение труда! Не люблю эксплуатацию! Элеонорочка, подай, пожалуйста, плед! Что-то мне зябко.

Но плед был уже занят. Свежеразмороженный жираф просто трясся от холода. Глаша и Гриша укутали его как могли – накрыли пледом, и шалью, и одеялом, но он всё дрожал и прижимался к Глаше своей длинной шеей. Ей он больше всех доверял – ведь она первая напоила его водой.

– Никуша, вы с нами встречаете Новый год? – спросила Элеонора.

– Нет, мы дома, всё-таки близнецы ещё маленькие, – сказал Никанор. – А дети наши укатили на юг!

Максимилиан понимающе кивнул головой.

Ободрённый его поддержкой, Никанор продолжал:

– Странные люди – на Новый год им жару подавай! А по-моему, бодрящий морозец, снег, лыжи, мандарины и ёлка – самое то! Ну, ещё салат оливье и селёдка под шубой!

Максимилиан обхватил себя руками за плечи.

Страницы: