Про жирафа Федю Нусинова Наталья
– Конечно, – пообещала бабушка. – А это… не заразно? У нас дети…
Доктор помотал головой.
– Пусть ваши дети получше ухаживают за своим жирафом! – сказал он и строго посмотрел на Глашу и Гришу. – От них теперь многое зависит! Разрешите помыть руки?
– Вы так часто моете руки, – сказал Гриша.
– А как же иначе, молодой человек! – Иван Иванович насупился. – Я ведь врач. Кроме того, моя бабушка, Мария Мойдодыровна, воспитала нас с сестрой в любви к чистоте!
– Что вы говорите! – изумилась мама. – Так, значит, Мойдодыр – ваш прадедушка? То есть… они все были родственниками?
– Кто именно? – обиженно спросил доктор. – Мои бабушка и дедушка? Представьте себе! В некотором роде!
– Конечно, – смутилась мама. – Извините меня. Я не это имела в виду… я про вашего прадедушку…
– Мой прадедушка – отец моей бабушки. А бабушка – жена дедушки. Простите, голубушка, чт вам тут не понятно? Извините, спешу! Ждут больные! Не забудьте про микстуру!
Иван Иванович попрощался и ушёл, а папа взял рецепты и отправился в аптеку.
Глаша и Гриша сели на коврик рядом с Федей и решили не отходить от него ни на шаг, пока он не выздоровеет.
Дни шли, а Федя не выздоравливал. Он послушно глотал микстуру, морщился, пока она катилась вниз по его длинной шее, вздрагивал, когда ему делали уколы, и всё-таки, несмотря ни на что, лучше ему не становилось. Даже, пожалуй, становилось хуже. Он почти не поднимал головы от пола, тяжело и хрипло дышал, короткая его щетинка уже не топорщилась и совсем прилипла к мокрым от испарины бокам. Но самое главное – у него были тусклые глаза. В общем, видно было, что жираф тяжело болен. Даже человек, никогда не имевший дела с жирафами, понял бы это сразу. А Глаша и Гриша, знавшие, какой Федя бодрый и жизнерадостный, когда хорошо себя чувствует, не сомневались в том, что дело плохо. И конечно, настроение у них было соответствующее. То есть, попросту говоря, не было у них никакого настроения. А как может быть иначе, когда другу плохо? Ведь Федя уже стал их другом.
– И этот Иван Иваныч ещё… – сказал вдруг Гриша. – «Шансов на выздоровление мало!» Да откуда он знает?
– Он же врач! – прошептала Глаша. – У него даже дедушка…
Но Гриша вдруг вскочил и завопил, размахивая кулаками:
– Подумаешь, «дедушка»! – кричал он. – У нас тоже дедушка! Знаешь что, Глашка? Шансов на выздоровление много! Я знаю, что надо делать!
Глаша с надеждой посмотрела на брата.
– Что? – спросила она.
– Надо с ним играть! – сказал Гриша.
Глаша посмотрела на него с упрёком и сказала одними губами так, чтобы Федя её не слышал:
– Но ведь он не может играть! Он болеет!
Гриша упрямо стоял на своём:
– Значит, ему надо рассказывать сказки! Или сочинять для него какие-нибудь истории! Смешные!
Глаша покачала головой:
– Нет! Ему не до смеху. Давай лучше ему говорить, как он нам нужен. И ещё – что он будет делать… когда выздоровеет.
Гриша подумал: «Какая же всё-таки эта Глашка! Маленькая, а умная!»
Но вслух он этого, конечно, не сказал.
Вслух он сказал:
– Ну вот! Наконец-то ты поняла! Чур ты первая!
Глаша посмотрела на Федю и вдруг улыбнулась:
– Ты можешь стать мороженщиком! И продавать мороженое! Оно будет называться «Сахарно-ледовитый жираф»!
Глаша нарисовала на бумажке жёлтое длинное мороженое с коричневыми пятнышками.
Федя шевельнул ушами.
Гриша ревниво посмотрел на Глашу.
– А какое это мороженое? – спросил он.
– Абрикосовое, – сказала Глаша. – С шоколадными вафлями.
Федя чмокнул губами.
– Пить хочет, – сказала Гриша и дал Феде воды.
Федя с трудом сделал маленький глоток.
– А мороженого тебе пока нельзя, – сказала Глаша. – Вот выздоровеешь, тогда купим!
Федя печально закрыл глаза.
– Ты можешь работать подъёмным краном! – ободряющим тоном предложил Гриша. – Вырастешь и станешь строителем!
– Федя вообще-то быстро растёт, – задумчиво сказала Глаша.
Действительно, несмотря на болезнь, Федя сильно вырос с тех пор, как разморозился, – теперь его никто не перепутал бы с гусём.
Грише было приятно. Он взял альбом и нарисовал стройку и жирафа, подающего наверх молоток.
– Теперь твоя очередь, – сказал он. – Придумывай!
– Ещё он сможет доставать кошек, – сказала Глаша. – Если, например, какой-нибудь котёнок залез на дерево или на крышу, а потом боится слезть и мяукает, можно вызвать Федю – он приедет и снимет его.
Гриша снисходительно посмотрел на сестру.
– Это называется «спасатель»! – сказал он. – Но идея, в принципе, нормальная. Можно даже организовать жирафо-спасательную команду для снимания кошек и мальчиков с деревьев, крыш и заборов. А ездить жирафы-спасатели будут на гоночных пожарных машинах с сиреной и прорезью для шеи. Чтобы им удобнее было.
Гриша быстро сделал набросок такой машины и в ней – жирафа в гоночных очках и в каске.
– Твоя очередь! – сказала Глаша.
– Он может стать капитаном волейбольной команды! И она выиграет главный чемпионат мира среди животных! – выкрикнул Гриша.
Глаша с восторгом посмотрела на брата. Отличная идея! Пожалуй, лучше не придумаешь. Гриша победил. Глаша сдалась, но не расстроилась, а, наоборот, была рада, что у неё такой умный старший брат и что он так хорошо умеет поддерживать больных жирафов.
– Вот видишь, Феденька, сколько у тебя дел! – сказала Глаша. – Все тебя ждут! Так что ты выздоравливай, пожалуйста!
– И как можно быстрее! – добавил Гриша.
В комнату вошла Элеонора. Она посмотрела на Федю, покачала головой и сказала:
– Звонила Мелинда. У них в хореографическом училище новогодний бал. Поедете с Максимилианом. Одевайтесь!
– Что ты, бабушка! – сказал Гриша. – Ну какой сейчас бал! Нам не до балов!
Глаша тоже покачала головой и укоризненно взглянула на Элеонору.
– Мы не оставим Федю, – сказала Глаша. – Мы должны за ним ухаживать. Доктор же сказал: от нас многое зависит!
Но Элеонора вдруг рассердилась.
– Вот именно! – сказала она. – Зависит – от нас! Ото всех. Федя же не один остаётся. Я с ним побуду. А вы пока отдохните. Вы же устали. Надо дежурить посменно.
Это было правильно. Экономить силы и дежурить посменно – разумное решение. Поэтому Глаша и Гриша согласились пойти. Тем более что они ещё никогда не были на балу. А очень вредно не ходить на бал, когда ты этого заслуживаешь, – им как раз недавно читали одну замечательную книжку, где так и было сказано. И они действительно заслужили. Ведь они уже долго не отходили от больного жирафа, даже от прогулок отказались, на ёлку и то не пошли! Мама отдала билеты подруге. А тут бал! Особый случай!
Но Гриша всё-таки вздрогнул, когда, уже одеваясь, услышал, как бабушка сказала дедушке, с трудом оторвавшемуся от работы:
– Думаю, всё. Ну зачем зря мучить бедное животное? Я сейчас позвоню врачу. Уведи детей.
Гриша надел шапку и завязал шарф. «Ну, придёт врач! – подумал он. – И что? Врач уже приходил. Но почему „всё“? Хорошо, что Глашка не слышала». Гриша опустил голову и шагнул за порог.А Глаша вдруг резко повернулась и побежала в комнату. Она обняла Федю, поцеловала его, а потом, не оборачиваясь, вышла и взяла за руки Гришу и Максимилиана.
И они с тяжёлым сердцем отправились на бал.
Глава девятая
На балу
Актовый зал хореографического училища был украшен гирляндами и шарами. С потолка свисали разноцветные ленточки серпантина, а на полу, по бокам сцены, стояли корзины с цветами. В центре зала возвышалась огромная нарядная ёлка, вокруг неё было свободное пространство, а по стенкам и перед сценой были рядами расставлены стулья для зрителей.
Представление ещё не началось. Ученицы Мелинды в лёгких платьях и в балетных туфельках то и дело выпархивали из-за кулис, с озабоченным видом убегали обратно, потом опять возвращались, подходили к своим родителям, что-то им взволнованно говорили, родители тоже что-то им шептали на ухо, поправляя банты в волосах и перевязывая ленты на туфельках.
Наконец все расселись по местам, и за сценой тихо заиграла флейта. Занавес медленно раздвинулся, живую флейту сменил оркестр из динамиков, и на сцене появилась Красная Шапочка с лукошком. Она весело танцевала, собирая невидимые цветы на лесной полянке. То, что кругом лес, было ясно – за спиной у Красной Шапочки висел задник с изображением берёзовой рощи, а на сцене стоял пень и около него рос гриб – мухомор. Красная Шапочка хотела его сорвать, а потом поняла, что гриб ядовитый, и попятилась назад, но натолкнулась спиной на серого волка, который как раз в этот самый момент выпрыгнул из-за кулис. Волк не удержал равновесия и упал, однако сразу вскочил на ноги и затанцевал как ни в чём не бывало, и зрители зааплодировали ему за то, что он не растерялся. Только старушка рядом с Глашей испуганно всплеснула руками, но тут же радостно заулыбалась и одобрительно закивала головой, увидев, что волк уже совершенно пришёл в себя и даже погнался за Красной Шапочкой, чтобы её съесть.
– Злая какая старушка! – шепнул Гриша на ухо Глаше. – Чего она радуется-то?
– Это, наверное, бабушка волка! – ответила Глаша.
Гриша кивнул.
Волк тем временем уже доедал Красную Шапочку: вначале он оттеснил её к кулисам, а потом широко открыл пасть, обернулся к зрителям и даже сказал человеческим голосом: «Ам!» Музыка из динамиков ответила ему ударом барабана: «Бам!!!» Красная Шапочка исчезла в кулисах, а сытый и довольный волк стал медленно танцевать вокруг пня, поглаживая своё мохнатое брюхо. Все затаили дыхание и смотрели на него со страхом, и только волчья бабушка улыбалась и чуть-чуть дирижировала правой рукой, подавая своему внуку особые, только им двоим понятные знаки. А потом на сцену вышли охотники и тоже стали танцевать. Тогда все дети в зрительном зале повскакали со своих мест, стали кричать и показывать на волка пальцем. Тут наконец охотники увидели волка, замахали на него палкой и большим картонным ножом, отогнали его к кулисам, и оттуда, как будто из волчьего брюха, выскочила Красная Шапочка, живая и невредимая. Все взялись за руки и стали вместе танцевать, а зрители в зале захлопали, только волчья бабушка замешкалась. Но потом бабушка тоже зааплодировала, потому что Красная Шапочка простила волка – она вытащила его из-за кулис, волк быстро застегнул пуговицы на сером брюхе, взял за руки Красную Шапочку и старшего охотника, и они вместе вышли на поклон.
– А он не съест её снова? – спросила Глаша.
– Нет, он больше не будет, – ответил Гриша. – Он понял!
Максимилиан подумал и тоже кивнул, но как-то неуверенно.
Занавес вновь открылся – на фоне простыни, изображающей лютую зиму, появилась стрекоза, в балетной пачке и с крылышками. Она сделала «ласточку» и постучалась в дверь фанерной избушки, где жил муравей.
Потом были ещё другие представления – «Дюймовочка», «Кот в сапогах» и танец со скакалками, а в конце показали кусочек из большого балета «Золушка», который ещё только начали репетировать ученики выпускного класса. У Золушки поверх балетной пачки был фартук, а на голове – чепчик, она подметала пол и танцевала грустный танец, глядя вслед злой мачехе и нарядным сёстрам, которые умчались на бал. Тут музыка из динамиков умолкала, и под тихий звук настоящей флейты появлялась крёстная Золушки, добрая фея. Это была Мелинда! На ней была не пачка, а тонкая голубая туника, на голове – блестящая диадема, а в руке она держала обсыпанную блёстками серебряную волшебную палочку. Мелинда взмахнула палочкой – и Золушка скрылась за занавесью, а Мелинда стала легко и красиво кружиться по сцене, и все с восхищением на неё смотрели, потому что, как бы хорошо ни танцевали её ученицы, Мелинда всё равно была лучше. Потом из-за кулис выбежала Золушка – и зрители прямо ахнули: такое красивое у неё было платье. А тут ещё из-за других кулис появился мальчик-паж и подарил Золушке хрустальные балетные туфельки. Он подошёл к краю сцены и, обращаясь к зрителям, сказал, что он ещё не волшебник, а только учится, но он хочет всех поздравить с Новым годом, пожелать всем счастья и успехов… Тут он запнулся, – наверное, забыл слова, и все стали ему подсказывать, чего ещё пожелать: «здоровья», «радости», «удачи», – но мальчик-паж никого не послушал и пожелал всем побыстрее взять пальто в гардеробе и благополучно добраться до дома, потому что на улице пробки, снегопад и поздно уже, а им ещё надо переодеваться! И все зааплодировали. Мелинда склонилась в глубоком реверансе, а потом широко раскинула руки, приглашая на сцену своих учеников. Артисты вышли на поклоны, и им долго хлопали. Затем мальчики и девочки снова убежали за кулисы и вернулись с большим букетом роз для Мелинды. И все опять начали аплодировать. Тогда из-за кулис вышел смущённый Никанор с флейтой в руках. Он взял за руку Мелинду, и они вдвоём поклонились.
Ученики под музыку повели хоровод вокруг ёлки, зазывая в него и ребят, и родителей, и бабушек с дедушками, потому что на балу должны танцевать абсолютно все!
– Как хорошо! – растроганно сказал Максимилиан, вытирая лоб после танца.
Гриша кивнул. Он тоже запыхался.
– Только бы Федя выздоровел, – сказала Глаша. Она совсем не устала, но и не особенно развеселилась.
Они подождали Никанора и Мелинду, которые прощались с учениками и их родителями, поблагодарили их и поздравили с прекрасным балом.
– Приходите ещё! – сказала Мелинда. – Мы часто выступаем.
– Обязательно придём! – сказал Гриша.
– Нам очень понравилось, – кивнул Максимилиан. – Особенно фея! И флейтист!
Мелинда и Никанор счастливо улыбались.
– А сколько лет Дюймовочке? – спросила Глаша.
Мелинда внимательно посмотрела на неё, подумала и сказала:
– Пожалуй, на будущий год можно принять тебя в подготовительный класс!
Глаша молча сделала реверанс.
– Спину прямо! – приказала Мелинда. – Глубже приседай! Так! Руки! Очень хорошо!
И Мелинда посмотрела на Глашу как-то по-новому, как будто никогда раньше её не видела.
А неулыбчивая Глаша вдруг заулыбалась, гордо и счастливо. Хотя глаза у неё все равно были грустные.
Грише стало немного обидно, и он тоже попытался сделать поклон. Но Мелинда на него едва взглянула.
Тогда Гриша сказал:
– А я не хочу в балет! Мы с папой пойдём в фитнес-центр!
Мелинда кивнула.
– Ну ладно, – вздохнул Максимилиан. – Давайте прощаться. Пора домой!
– Нам к Феде надо! – объяснила Глаша.
– До свидания! – сказал Никанор.
Мелинда грациозно поклонилась и взмахнула рукой.
Максимилиан тоже взмахнул – пальто и шубами, которые он, по совету мальчика-пажа, первым получил в гардеробе.
Глава десятая
Доктор дает совет
Как только Максимилиан открыл дверь квартиры, стало ясно, что дома тревожно. Праздничное настроение тут же улетучилось, как будто и не было никакого бала. В глубине коридора мелькнул белый халат – Глаша и Гриша увидели Ивана Ивановича, который пробежал в комнату со шприцем в руке. Вслед за ним торопливым шагом шла бабушка, в руках она держала таз с горячей водой и какие-то тряпки. Стараясь не расплескать воду и едва переводя дыхание, Элеонора на ходу обернулась к внукам и сказала с непривычной резкостью:
– Ещё рано! Нечего вам тут делать! Пойдите погуляйте!
В этот момент из комнаты донёсся негромкий протяжный стон.
– Феде больно! – закричал Гриша. – Что вы с ним делаете? Пустите!
Но Максимилиан вдруг крепко схватил его за плечо и попытался повернуть к двери. Гриша плакал и вырывался.
А Глаша молча расстегнула молнию на своём дутом пальтишке, ловко выскользнула из рукавов и помчалась в комнату, оставив пальто в руках у Максимилиана. Тот оторопел и стал разглядывать Глашино пальто, будто недоумевая, куда же делась внучка, а сам тем временем ослабил пальцы, и Гриша сразу вывернулся и тоже побежал в комнату.
То, что они увидели, было ужасно. Федя лежал, не поднимая головы и вытянув ноги. Он был совершенно мокрый и очень худой. На боках у него проступали рёбра, он больше не стонал. Рядом стоял Иван Иванович – он только что сделал Феде укол.
Глаша и Гриша стояли молча.
И вдруг Федя приоткрыл один глаз – и посмотрел на Глашу. Удивительно! Взгляд у него был прежний – живой и весёлый!
– Он выживет! – сказал Иван Иванович. – Кризис миновал. Видите, как он вспотел! У него спала температура. Он потерял много сил. С ним надо сейчас очень бережно обращаться! И конечно, ему нужно усиленное питание!
Элеонора подошла к Феде и стала осторожно обтирать ему бока мокрой тряпочкой, окуная её в синий таз с тёплой водой.
– Глаша, подай мне полотенце! – сказала Элеонора.
Глаша тут же подала бабушке махровое жёлтое полотенце. Из её глаз струились слёзы – теперь она плакала от радости.
Гриша подошёл к Ивану Ивановичу и крепко пожал ему руку.
А Максимилиан потоптался на месте и сказал:
– Давайте обедать!
Федя фыркнул.
И все засмеялись.
Пока бабушка разогревала обед, а Глаша и Гриша под руководством Ивана Ивановича тщательно мыли руки, Максимилиан позвонил брату и его жене, чтобы сообщить им радостную новость.
– Какое счастье! – воскликнула Мелинда. – Никуша, ты слышишь? Федя выздоровел!
Никанор тут же взял вторую трубку.
– Теперь ему нужно усиленное питание! – Максимилиан с восторгом повторил слова доктора.
– Уж это конечно! – откликнулся Никанор.
– Дети как раз вчера вернулись с юга, – сказала Мелинда, – и по нашей просьбе привезли для Феди ящик консервированного кокосового молока и огромную гроздь бананов. Никанор сегодня же вам всё занесёт!
– Спасибо! – обрадованно поблагодарил Максимилиан.
Тут Элеонора как раз внесла в комнату ароматнейшую грибную подливку, а на столе уже стояли солёные огурцы и картофельные котлеты, и Максимилиан быстро распрощался.
– Извините, Иван Иванович, – сказала Элеонора, – из-за Фединой болезни я не успела толком ничего приготовить. Но когда он совсем выздоровеет, мы устроим настоящий пир.
– На весь мир! – сказал Гриша.
Глаша кивнула.
– Да что вы! – воскликнул Иван Иванович. – Я совсем неприхотлив в еде и к тому же люблю грибы! Особенно съедобные.
– Не беспокойтесь, – сказала Элеонора. – Я сама их собирала.
Иван Иванович успокоился, и все принялись за еду.
Феде дали яблочного сока с мякотью – доктор разрешил ему пока только попить, а позже велел сварить для него лёгкую кашку.
– После такой серьёзной болезни силы надо восстанавливать с осторожностью! – произнёс Иван Иванович, строго оглядев собравшихся и подняв вверх покрасневший от мытья палец.
Обед прошёл очень весело. Иван Иванович рассказывал разные случаи из своей медицинской практики, а Максимилиан – из педагогической. Как ни странно, рассказы у них получались похожие. Может быть, потому, что они оба любили своих питомцев.
– Послушать вас, любезный Максимилиан Никанорович, – сказал доктор, с удовольствием уплетая картофельную котлету, – так ваши студенты во время сессии ну точь-в-точь как мои больные звери!
– Совершенно верно, уважаемый Иван Иванович, – с набитым ртом отвечал ему Максимилиан, – а после экзаменов они как будто выздоравливают и тотчас же забывают, где болело!
– Очень похоже! – засмеялся доктор. – Передайте мне, пожалуйста, грибной соус! Исключительно вкусно! А вот ещё про слонёнка! Забавнейший случай! Представьте себе, этот персонаж как-то раз под шумок объелся морковкой, и, конечно, у него началось ужасное расстройство желудка…
Иван Иванович щедро полил картофельную котлету грибной подливкой и, с аппетитом поглощая кусок за куском, принялся увлечённо рассказывать, как он лечил слоновьего малыша.
Гриша тихонько отодвинул от себя тарелку. Глаша отвернулась к стенке. Казалось, её заинтересовал рисунок обоев.
Максимилиан закашлялся и поднёс салфетку ко рту.
А Элеонора сказала, что пора ставить чай, и, смеясь, убежала на кухню.
Иван Иванович продолжал рассказ.
В этот момент зазвонил телефон. Максимилиан извинился перед доктором, подошёл, снял трубку и, стараясь не кашлять, произнёс:
– Алло! Да, квартира Фарр-Трансформатских! Именно так! Да, я и есть профессор! Что? Откуда?!
Максимилиан вдруг закашлял сильнее прежнего, Иван Иванович взглянул на него с интересом и вынул из кармана стетоскоп.
Вернувшаяся в комнату Элеонора поставила на стол чайник и постучала Максимилиана по спине.
Макимилиан перестал кашлять, но был чрезвычайно взволнован.
– К вашему сведению, этот жираф проживает у нас на совершенно законных основаниях! Да, представьте себе! – кричал он в трубку. – Он был приобретён в магазине лично мной! Возможно, у меня даже сохранился чек! Он продавался в замороженном виде! В качестве гуся! Да я серьёзно! Знаю, что сегодня не первое апреля! Извините, но пока никаких комиссий! Жираф ещё не совсем здоров! У нас как раз дома его лечащий врач! Он может подтвердить, что проживающий у нас (легально, на основании чека!) жираф Федя только что перенёс двустороннюю пневмонию и волнение ему противопоказано! И подобные визиты, извините, тоже! Конечно! Медицинскую справку возьмём! Благодарю!.. И вам – ТОГО ЖЕ!
Максимилиан дрожащими руками положил трубку на рычаг.
– Звонили из какого-то Комитета по городским беспорядкам. К ним поступил СИГНАЛ от техника-смотрителя Капитоновой – о том, что мы тайно содержим жирафа в своей квартире. Они хотят прислать к нам комиссию и по результатам проверки отнять у нас Федю!
– Ещё чего! – закричал Гриша.
– Ну уж нет, – сказала Элеонора. – После того как мы его выходили? Да он мне теперь как третий внук!
– Никогда в жизни, – тихо произнесла Глаша и побежала в детскую, к Феде.
Иван Иванович молчал.
Максимилиан посмотрел на него с удивлением.
– Видите ли, – осторожно сказал Иван Иванович. – Сейчас, конечно, никаких комиссий! Федя должен окрепнуть, и посторонние посетители ему ни к чему! Справку о болезни я вам выпишу.
Гриша и Максимилиан с облегчением кивнули. А Элеонора и Глаша почему-то насторожённо ждали.
Иван Иванович помолчал, как будто собираясь с силами, и через минуту продолжил:
– Дело в том, что Федя очень быстро растёт. Жирафы вообще довольно рослые животные, а тут ещё эта заморозка… разморозка… стресс… да и вообще… АКСЕЛЕРАЦИЯ… Но представьте, что будет, когда он вырастет? Конечно, у вас высокие потолки…
– Три двадцать, – с гордостью сказала Элеонора.
– Вот видите… – вздохнул Иван Иванович, – а взрослый жираф достигает пяти… даже шестиметрового роста… вместе с шеей, конечно… Он у вас не поместится!
– Он может высовывать голову в форточку! – предложил Гриша.
– И опять заболеет? – укоризненно посмотрел на него Иван Иванович. – Второй пневмонии он не перенесёт. И потом, ему надо бегать… наконец, ему нужно общество других жирафов!
Все замолчали, понимая, что доктор прав. И вдруг взорвался дедушка Максимилиан.
– Но не отдавать же Федю в этот Комитет по городским беспорядкам! Ведь они его в тюрьму посадят! Он обвиняется в незаконном пересечении границы! Его якобы НЕЛЕГАЛЬНО ввезли в страну под видом замороженного гуся!
– Конечно, нет, – успокоил его Иван Иванович. – О тюрьме не может быть и речи. Его заморозили, упаковали и отправили в другую страну не по его желанию. Да ещё чуть не съели… А могли бы – не разобравшись, второпях… тем более в новогоднюю ночь… Нет, конечно! Мы ни в коем случае не отдадим Федю в этот их комитет. Прежде всего я напишу МЕДИЦИНСКОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ о том, что он ещё не вполне оправился после болезни, ему противопоказано волнение и нужен особый уход… режим… возможный только в домашних условиях. А тем временем мы устроим его в самый лучший зоопарк. Там просторные вольеры для жирафов, там за ними наблюдают биологи и ухаживают служители, а летом их переселяют в открытый парк. Поверьте, для него это единственный выход. Даже лучше, чем Африка. На воле он уже не приживётся, да и дикие жирафы его больше к себе не примут. Но, конечно, решайте сами. А мне пора. Пациенты ждут. Извините. Спасибо за обед!
Иван Иванович быстро написал нужные Феде справки, выписал ещё одну микстуру и витамины, помыл руки, откланялся и ушёл. Он был очень взволнован. Наверное, ему нелегко было сказать Грише и Глаше, что Федю надо отдавать в зоопарк.
– Утро вечера мудренее, – сказала Элеонора. – Папа с мамой придут сегодня поздно, завтра всё обсудим. Пошли пить чай! У нас есть кизиловое варенье.
И все вернулись в столовую.
Глава одиннадцатая
Снова в опасности
Невесёлое чаепитие прервал звонок в дверь.
Все вздрогнули.
– Это они? – прошептала Глаша побелевшими губами. – За Федей?..
Гриша встал из-за стола и решительно загородил путь в детскую.
Максимилиан взял в руки медицинскую справку.
А Элеонора вышла в прихожую, взяла в руки щётку и грозно спросила:
– Кто там?
Из-за двери раздалось знакомое тявканье.
– Это Линда! И дедушка Никанор! – с восторгом закричали Глаша и Гриша и ринулись в коридор.
Бабушка с облегчением вздохнула, что-то прошептала, махнула рукой и открыла дверь.
Виляя хвостом и всей задней половиной тела, в дом вошла белая от снега Линда. Казалось, это не такса, а сливочный пломбир на кривых шоколадных ножках. На поводке она тащила за собой превратившегося в настоящий сугроб Никанора. Кроме поводка Никанор держал в руках большую коробку с кокосовым молоком, а поверх неё – присыпанную снегом огромную гроздь маленьких крепких бананов.
– Ну, поздравляю! – весело сказал Никанор. – Празднуете?.. А где именинник?.. Чего это вы такие кислые? Он что… опять заболел?
Глаша с Гришей переглянулись и разом заплакали.
– Его хотят отобрать… в комитет… за то, что он незаконный! – объяснили они сквозь слёзы.
– Ещё чего! – оторопел Никанор. – Мало ли чего они хотят? А мы его не отдадим! Это наш Федя!
Линда тявкнула.
И все сразу повеселели.
Максимилиан забрал подарки из рук брата, Элеонора метёлочкой смела снег с гостей, Никанор втянул носом воздух и спросил:
– Суп – грибной?
Линда тоже повела носом, принюхалась и побежала в детскую, к Феде.
Читать бесплатно другие книги:
