Уж замуж невтерпеж, или Любовь цвета крови Штурм Наталья

Я объяснила.

– Езжайте туда, где вам накладывали гипс, там и делайте, – с плохо скрываемой неприязнью пробурчала врач.

– Но я проживаю в этом районе! К тому же мне тяжело вести машину с гипсом на руке…

– А мне какое дело?! – неожиданно заорала докторша. – Не будем делать, и все!

Физическая и моральная боль, бессонные ночи, унижение – все это выплеснулось в одно мгновение.

– По какому праву вы Так со мной разговариваете??!! – в тон ей закричала я.

– Правильно тебе муж рожу разбил, – со злобной улыбкой, сквозь зубы процедила она.

Я задохнулась:

– Вы – врач?!! Вы – чудовище!!! – вскрикнула я и кинула ей в лицо медицинскую карту.

Заведующая спокойно выслушала меня и налила валокордин.

– Не волнуйтесь. Она у нас человек вспыльчивый, но хороший специалист. Не вы первая на нее жалуетесь.

Я залпом выпила лекарство.

– Как вы ее держите здесь?! Она же ненавидит всех! Посмотрите, в очереди сидят старики, дети, которые БОЛЬНЫ! У каждого из них травмы! На костылях, в каталках, кого-то приносят на руках. Сильнейшие боли, ежеминутные страдания! Они нуждаются в поддержке, участии, СОСТРАДАНИИ! Она же – врач! К ней идут за помощью! У меня это в голове не укладывается!

Заведующая ласково погладила меня по гипсу:

– Успокойтесь. С нашей зарплатой здесь мало кто будет работать. Вот и приходится терпеть… Сейчас вам все сделают.

«Сволочная бесплатная медицина, – ругалась я про себя, покидая травмпункт, – чтобы я еще раз обратилась туда…»

Машину занесло снегом, и я включила обогрев стекол. Не буду же я с гипсом махать щеткой, вызывая сострадание у всего третьего транспортного кольца.

В эту минуту правая дверь открылась, и в машину сел… Роберт.

«Хорошо, что рядом травмпункт – если что, далеко ехать не надо. Но как он меня нашел?» – недоумевала я.

– Нам надо поговорить, – нервно произнес он, закуривая.

– Говори.

– Ты собираешься разводиться? – спросил он.

– Безусловно.

– Ивана я не отдам, – сообщил он.

– У нас нет таких законов, чтобы годовалого ребенка отняли у хорошей матери и отдали алкоголику и садисту, – уверенно сказала я.

– Ну какой же я садист, я – хоро-о-ший! – фальшиво улыбнулся Роберт.

– На глазах у сына ты избил его мать, трусливо врешь, изворачиваешься, лишь бы избежать наказания. Ты сам-то себе не противен?! – поинтересовалась я.

– Ребенка ты не получишь – это я обещаю. И если ты не заберешь заявление из милиции – берегись… Я не пожалею никаких денег, чтобы победить, я сотру тебя в порошок!

– На моей стороне закон! – снова повторила я. – Ты считаешь, что можешь безнаказанно калечить, истязать, издеваться?! Получишь свой «условный» срок – побоишься в другой раз руки распускать.

Роберт побледнел и сжал кулак.

– Не получу… Слышишь? Ничего у тебя не выйдет! А ребенка ты больше не увидишь. Хочешь войны?.. На-аа-а! – он резким движением выхватил из кармана пистолет и передернул затвор.

– Смешно на тебя смотреть, – сглотнула я комок страха. – То в роддом пистолет притащил, теперь здесь «пугалки» устраиваешь.

Роберт убрал пистолет в карман и закрыл лицо руками:

– Я просто мудак. Прости меня, пожалуйста. Не лишай детей отца…

Я горько рассмеялась:

– Уже неинтересно. Было. Знаю наизусть каждое слово. Я тебя предупреждала: еще раз меня тронешь – будешь отвечать. Все. Разговор закончен.

Я завела двигатель.

– А машинка-то хорошо работает?.. – почему-то вдруг поинтересовался Роберт.

– Не жалуюсь, – жестко отрезала я, указав рукой на дверь. – Завтра я приеду за Иваном. Вместе с милицией, чтобы снова «случайно с лестницы не упасть».

Роберт вышел из машины и пересел в свою.

Я беспокойно оглянулась на заднее сиденье – снимки, слава богу, были на месте.

«Как он меня находит по Москве?» – ломала я голову.

И тут меня осенило: система слежения! Ну конечно, он же имеет допуск ко всем паролям! Звонит преспокойно в охрану и спрашивает, где находится такая-то машина? И ему также спокойно докладывают – он же в списке доверенных лиц… Как мне раньше не пришло это в голову!

Как оказалось, мне многое не приходило в голову.

Любовь не предполагает предусмотрительности. Все хорошо – значит, так будет всегда.

И даже если вдруг не за горизонтом расставание – мало кто из женщин представляет, насколько может быть жестоким и подлым их некогда любимый человек.

Мы написали заявления на развод в один день.

В своем заявлении я обозначила причину расставания несходством характеров и от имущественных претензий отказалась.

Местожительство годовалого Ивана попросила определить с матерью, т. е. со мной. Так полагается писать по форме. Что сына передадут мне после первого же заседания суда, я не сомневалась. У нас законы – на стороне матери, если она не наркоманка, не алкоголичка и не психически больная.

Через несколько дней мне пришла повестка в суд. Муж опередил меня. В конверт было вложено его заявление…

Я прочитала и ужаснулась.

Он просил суд: оставить Ивана жить с ним, поскольку у меня серьезная травма позвоночника и я не могу ухаживать за ребенком. Короче, без пяти минут инвалид.

И этот человек ухаживал за мной в больнице…

Следующим шедевром был раздел его единственного подарка – машины, которую он купил, продав перед этим мой «Шевроле».

– Зачем тебе, милая, два джипа? Это непрактично, – вспомнила я уговоры мужа.

Настоящий бизнесмен. Если машину поделят – я должна буду выплатить половину. То есть он будет еще и «в наваре». Ха! Ну, разве не красавец?

«Кто ударит один раз – тот ударит дважды», – вспомнила я Галину.

Завершала картину просьба взыскать с меня в его пользу алименты на содержание ребенка.

Тоже практично – лишние пятьсот долларов ему не повредят. Как раз одна ставка в казино…

В этот момент зазвонил телефон.

– Добрый день! Вы меня не знаете, но я хочу вам помочь, – раздался в трубке жесткий мужской голос.

– Кто вы? – автоматически спросила я, хотя мысли были далеко.

– Не важно. Сообщаю вам, что участковый Блохин вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.

– Не может быть! – не поверила я. – А причинение вреда здоровью средней тяжести – это все просто так? Ни о чем?

– Мне доподлинно известно, что и Блохин, и Тварева получили от вашего мужа взятки. Но доказать это уже нельзя, – подвел черту информатор.

– И что мне теперь делать? – спросила я скорее сама себя.

Но информатор ответил:

– Оставьте эту затею. Разведитесь с ним, и все. А факт избиения вы вряд ли докажете. Он слишком сильный соперник. Вы его не победите.

– Нет. Нет. И еще раз нет. Я терпела долго. Всему есть предел. И если государство не может защитить женщину от домашнего рукоприкладства, значит, это слабое государство. – Ну, мы с вами тут бессильны. Большинство судебных разбирательств проходит по принципу: кто больше дал, тот и прав. Могу лишь посоветовать – станет предлагать вам материальную компенсацию – не отказывайтесь.

И последнее: он подал на вас заявление в милицию. Он обвиняет вас в клевете.

Вечером приехали подруги.

Люська привезла мой любимый салат оливье, а Жанна где-то добыла чудесную болеутоляющую мазь…

– Почему ты не наймешь адвоката? – спросила Жанна, выдавливая из тюбика на ладонь прозрачное желе.

– Я думала, что сама справлюсь. Надеялась, у него хватит мужества признать свою вину. Я хотела его уважать, ведь все-таки я родила от него ребенка. Но ему плевать на уважение – ему главное спасти свою шкуру.

– Смешная ты! Думала, он побежит каяться, испытывая угрызения совести? Да я больше чем уверена, что он только и думает, как отомстить за доставленные ему проблемы. Возьми адвоката – сама ты не справишься.

Жанна осторожно нанесла гель на мое тело и присела рядом, ожидая, когда я подсохну спереди, чтобы продолжить работу сзади.

– Ты как наглядное пособие по криминалистике. Странно, что не отпечатался след его ботинка вместо автографа, – Жанна пыталась шутить, зная, что жалость мне не нужна.

– А с чего он вдруг набросился на тебя? – спросила Люся.

– Опоздала домой на час. Сказала, приду в девять, и задержалась на съемках, мы обложку для журнала снимали. Потом сравню, когда выйдет – вид «до» побоев и «после». Видок, наверно, как на рекламах пластических операций. Только у меня все наоборот. Сначала было лучше, чем потом, – сказала я и перевернулась на живот.

– А ты что – сфотографировала себя? Молодец! – похвалила Жанна.

– Да. Пока Роберт был внизу, няня успела меня заснять. Но мент Блохин не взял их – сказал, что на них нет даты (!).

Люська вздохнула и покачала головой:

– Знаешь, я бы с ума сошла от безысходности. Ладно, с ментами, понятно, долгая история, но ребенка какое он имеет право не отдавать?!

– А у нас законы такие в государстве – отец и мать имеют равные права на ребенка. Поэтому кто первый захватил – с тем он и живет.

– Ничего себе… Хорошо, что моему Владику сын на фиг не нужен. Я бы с ума сошла, если бы он у меня его забрал, – ужаснулась Жанна.

– Не думаю, что вы бы сидели и тихо сходили с ума. Боролись бы, как кошки. Глаза бы выцарапали. Но ребенка – вернули… Мажь давай! – сказала я ровным голосом.

Слава богу, я лежала на животе, и девчонки не увидели подлых слез отчаяния.

Адвокаты стоят недешево. Чем лучше, понятно, тем дороже.

Я решила взять двоих: по гражданскому – московского адвоката и по уголовному – подмосковного, чтоб ориентировался на местности.

Но тут выяснилось, что элементарно не хватает денег.

Пока я жила с Робертом, я хотя бы не думала о ежедневных бытовых затратах. Со скрипом, но он все же оплачивал страховки, охрану и разную незаметную муть.

Оставшись одна, я впервые в жизни занялась бухгалтерией и схватилась за голову.

В доробертовский период всеми моими финансовыми делами занимался директор Слава. Я в них никогда не вникала, потому что с детства не люблю цифр.

Но Роберт уволил Славу, уверенно взяв в свои руки ведение моих дел.

Почти все, что я зарабатывала, уходило на какой-то счет, под какие-то «дико выгодные» проценты.

– Не суйся сюда, Мышь, – ласково говорил муж, – все равно ты в этом ничего не понимаешь. Пой!

Я пела и не совалась. Если муж богатый бизнесмен с золотой головой – чего соваться?

…Нужно было где-то брать деньги на адвокатов.

Я позвонила Яше. И здесь, и в Америке телефоны были отключены.

«На Гавайи, сволочь, полетел», – предположила я.

Просить – не давать. Унизительно и не у каждого попросишь. Круг друзей разделился на две половины – те, у кого можно попросить, но у них столько нет, и те, у кого точно есть, но просить стыдно.

– Позвони Степану Павловичу! – предложила Люся. Она его любила заочно, хотя никогда живьем не видела.

– Я думала уже… Но – нет. Однажды он при мне сказал кому-то по телефону: «Да у меня половина посетителей – просители. Через одного денег просят». Я не могу так упасть в его глазах.

– Слу-у-ушай! Идея! А помнишь моего Блекина… ну… из Интернета? Странный такой – в первый же вечер мне пятьсот долларов сунул. Может, он даст? Я ему еще тогда похвасталась, что ты моя самая близкая подруга. Дать телефон?

– Сравнила – пятьсот баксов и такую сумму… Хотя можно попробовать. У чужих просить легче: откажет – друга не потеряешь.

Блекин звонку не просто удивился – он обалдел.

– Сколько нужно? – спросил он, придя в себя.

Я назвала.

– Диктуйте адрес – через час вам привезут необходимую сумму, – по-военному отрапортовал он.

Ровно через пятьдесят минут водитель привез деньги.

– Когда нужно вернуть долг? – перезвонила я Блекину выразить благодарность.

– Когда сможете. Не сможете – не возвращайте.

Блекин был обязателен и точен. Как настоящий военный. Выправка не в стати, а в мозгах.

– Как ты такого замечательного человека упустила? – перезвонила я Люське.

– Ему нравятся девушки не старше двадцати пяти лет. Он сам перестал мне звонить, – ответила подруга.

– Значит, с ним мы будем просто дружить. Это надежней. Бросить невозможно, – заключила я.

Деньги были найдены, адвокаты наняты.

Через день будет суд, и я увижу своего кроху. Наверно, он подрос за эту неделю…

Интересно, волосиков прибавилось? А зубки новые показались? Он, наверно, плачет целыми днями – они же не знают, какую ему песенку надо спеть…

Первый раз за неделю я позволила себе размечтаться о сыне. Я возьму на руки своего пухличка, обниму его, и больше мы никогда не расстанемся…

Самый опасный враг – бывший супруг. Или супруга – это уж кому как повезло. Только они, драгоценные, знают все наши привычки, секреты и могут нанести точечный удар в правильно выбранную мишень.

После посещения прокурора уголовное дело было возбуждено.

Взбешенный моим упорством, Роберт тут же предпринял ответный удар.

В мое отделение милиции полетело заявление, что я дома храню незарегистрированное оружие.

Проверка ничего не дала – пистолетик с резиновыми пулями (!) я уже успела зарегистрировать. Участковый сочувственно отнесся к ситуации. Он молча выслушал мою историю, крутя в руках уродливый восьмисантиметровый «Стражник», и, казалось, искренне мне сочувствовал. Но я уже знала, что любая правота лишь тогда доказана, когда подкреплена деньгами.

Участковый наотрез отказался брать взятку:

– Что вы? Уберите. Не надо всех мерить под одну гребенку – среди милиционеров есть порядочные люди.

Через день начались судебные заседания по гражданскому иску.

Первое же заседание закончилось не в нашу пользу: прошение моего адвоката разрешить годовалому ребенка находиться с матерью до окончательного решения суда было отклонено.

Следующее заседание назначили через месяц.

Хозяин – барин.

Подумаешь, младенца разлучили с матерью – ерунда какая, важнее следовать букве закона, чтобы в итоге вынести справедливое решение. Хоть умоляй, хоть падай в обморок – что чувствует ребенок, оставшийся без матери, никого не интересует. Хорошая мать? А вы это докажите! Безупречная? Так надо подождать – время терпит, может, какой-нибудь фортель и выкинет. Тогда награда найдет своего героя, ведь, кажется, на это намекал Роберт, обещая, что всех купит и продаст?!

– Где зарегистрирован ребенок? – конкретно задал вопрос мой адвокат. Он был опытный, жесткий и четкий – ни одного лишнего слова. Я его уважала и боялась. Поэтому собирала в кучку мозги и конкретно отвечала на поставленные вопросы. Оттого, наверно, потом долго болела голова…

– Нигде! – удивила я адвоката.

– Немедленно прописывайте у себя! Ваш муж явно собирается зарегистрировать сына в Царицыно, где и сам прописан. Это существенный плюс для него.

Я с головой окунулась в бюрократическую машину. За меня этого сделать никто не мог, поэтому я, как миленькая, подстраивалась под часы работы различных конторок, заглядывала в глаза паспортисткам, бухгалтерам в надежде скорее получить заветные справки.

Я стала терять любовь к самой себе. Подъем в восемь утра, вместо завтрака пять сигарет, бесконечные очереди за бесконечными справками, очередной осмотр в травматологии, поездка в Одинцово к адвокату, а потом очередные переговоры уже с московским адвокатом и встречи с попечительским советом… Вечером я приходила мертвая от усталости, выслушивала Лялькины новости и, положив дочь спать, запиралась в ванной, чтобы позвонить Роберту.

– Отдать ребенка? – самодовольно смеялся муж. – Забери заявление, вернее, напиши, что претензий ко мне не имеешь, и возвращайся домой. Пожалуйста! Мы будем только рады. Нам плохо без мамки! – издевался он.

Я прикуривала сигаретой от сигареты и отвечала дрожащим от негодования голосом:

– Вернуться, чтобы быть грушей для битья? Привык – не хватает! Я тебя понимаю… Но это наши с тобой проблемы. Малыш-то при чем?!! Мучая меня, ты в первую очередь наносишь ему непоправимый вред! Дай мне с ним хотя бы увидеться!

Роберт отказывался наотрез. Но однажды вдруг перезвонил и согласился.

Я была рада даже этой малости. И ничего не заподозрила.

Информатор-доброжелатель объявился снова. Он сообщал мне важные сведения, но почему-то от каждого его звонка меня бросало в дрожь.

– У меня для вас плохие новости, – не удивил он. – Вышло постановление об аресте вашей машины как предмета спора. У вас есть один день, чтобы перевести ее на того, кому вы доверяете.

Роберт не терял времени даром… Он обложил меня со всех сторон…

Описать те действия, которые я предприняла, чтобы не остаться без средства передвижения, невозможно. Это отдельный роман о хороших и порядочных людях, об удивительно благоприятных стечениях обстоятельств и о мобилизации собственных сил, когда надо действовать, а не мотать сопли.

Машина получила нового владельца всего за два часа. Мне помогли просто так, из доброго отношения… Законно и без взяток. Роберту такое не могло даже присниться…

Наступил день свидания.

– Сегодня я увижу сына! – сообщила я редактору программы «Пусть говорят» с Андреем Малаховым.

– Чем мы можем помочь? – спрашивали все, от кого зависели темы передач.

Увы, адвокаты запретили обсуждать эти темы до решения суда. Мол, это может расцениться как давление.

Не только телевизионные программы, но и все дружественные мне печатные издания предлагали свою помощь.

Но, увы, ослушаться своих адвокатов я не решилась.

– Поедем все вместе к его дому и потребуем отдать ребенка! – возмущался пародист Саша Песков. Его настолько тронула ситуация, заложником которой оказался маленький ребенок, что у взрослого мужчины слезы навернулись на глазах.

– Саш, сколько раз мы с милицией подъезжали к дому и «целовали» замок. На своей территории он хозяин, а решения суда еще нет. А когда его вынесут – даже предположить невозможно…

…И что самое удивительное – знали все, и ни один человек не предал огласке запретную информацию.

За что я была им очень благодарна.

Свидание с ребенком Роберт назначил в своей машине возле метро «Аэропорт».

По заранее спланированному сценарию я должна была сесть на заднее сиденье, а няня, которая находилась там с Иваном, выйти из машины, чтобы не мешать нам.

Все так и получилось: я села, няня и Роберт вышли из машины, и мы с Ванечкой остались одни.

– Котенок мой, я твоя мама… – сказала я тихо, чтобы не напугать.

Ваня смотрел на меня несколько секунд, а потом вдруг как зарыдал.

Сын не узнал меня.

Но как он плакал… Как взрослый исстрадавшийся человек… С обидой на всех, кто так жестоко с ним поступил…

И Роберт, и няня одновременно впрыгнули в машину и стали вырывать Ивана из моих рук.

Я уступила – ребенок и так был расстроен, а тут еще этот «спектакль», к тому же левосторонний гипс мешал полноценно двигаться. А очень хотелось вцепиться им в физиономии…

– Отдай мне Ваню. Не терзай ты ребенка! Посмотри, неужели твои амбиции стоят вот этих слезок? Не может годовалый малыш месяц быть без матери – это чудовищная травма для него! – собрав волю в кулак, спокойно уговаривала я мужа.

– Возвращайся домой – будешь с сыном. Это ты над нами издеваешься своим упорством! Откажись от своих показаний, и все будет по-прежнему, – пообещал муж, наполняя салон машины густым сигаретным дымом.

Няня крепко держала сына, готовая к неожиданным выпадам.

– Пока, сынуля, – наклонилась я к Ваньке. – Помнишь секрет про поросят? – и прошептала ему на ушко нашу тайну.

Он засмеялся и ритмично задрыгал ногами.

Роберт галантно помог мне выйти из машины и даже поцеловал в щечку.

– Плохой мир лучше доброй ссоры, Мышаня, – пояснил свой порыв муж. – Я тебя люблю!

Дома я дала волю слезам. От бессилия и отчаяния схватила ножницы и срезала гипс.

Непрерывный междугородний звонок оторвал меня от изучения своего «обновленного» тела.

– Яш! Ну где же ты был?! – с горьким упреком спросила я друга.

– Привет… У меня были проблемы с законом. Не мог позвонить, – устало и без обычных шуток произнес Яков. – Звоню из Америки, в ближайшие полгода в Москве не буду. Что у тебя – в двух словах!

Выслушав мой рассказ, Яков сказал:

– Первое. То, что ты дура, – ты знаешь. Я тебя предупреждал… Дальше. Ты говоришь, что он просит тебя вернуться – поймай его на слюнтявку…

– Как это? – не поняла я.

– Термин есть такой у блатных… Короче, вернись к нему, усыпи его бдительность, потребуй уволить няню и сбеги с ребенком. В Питере у меня есть хата. Там, правда, у меня девочка живет… Ну, ладно, решим как-нибудь! – заверил Яша. – Еще можешь позвонить другану моему – Жабе. Он поможет.

– Но он же бандит?! – испугалась я.

– Зря ты, – обиделся Яша, – он очень порядочный вор.

Жить на осадном положении?.. Возможно только, когда других вариантов уже не осталось. Скрываться, бояться всех и каждого, быть затворниками – ведь он станет повсюду нас искать… А дочь и мать? Как их оставить? Это невозможно. А концерты? Вся жизнь прахом из-за одного козла…

А может, этого козла просто-напросто… Как говорил Сталин: «Нет человека – нет проблем!»

Я прогнала от себя крамольную мысль. Ведь в конце концов не так уж все плохо, чтобы думать о худшем…

Суд через месяц вернет мне сына.

Кости болят меньше, значит, скоро возобновятся концерты.

Машину отвоевала. Правда, адвокат назвал сделку не стопроцентной, но все же…

Уголовное дело находится у следователя, и каков бы ни был исход, Роберт навсегда запомнит этот урок.

Но Роберт оказался подлее, чем я предполагала. Он вышел на тропу войны, вооруженный до зубов хитростью, коварством и злобой.

Звонком из районного УВД меня вызвали на опрос.

– Скажите, вы встречались возле метро «Аэропорт» восьмого числа с вашим мужем, гражданином Крыловым, сыном Иваном и няней ребенка Еленой Гнатюк? – задал вопрос участковый, заглядывая в исписанные знакомым почерком листы.

– Да. А в чем дело? – спросила я с недоумением.

– На вас поступило заявление от гражданина Крылова Р.Д. о том, что вы под предлогом свидания с сыном избили няню и, угрожая пистолетом, пытались отнять ребенка.

– ?

Сперва округлились глаза, потом отпала челюсть, как у покойника, но когда шок прошел, я начала жутко ржать.

Так вот почему он так неожиданно легко согласился на мою встречу с сыном! Ему нужны порочащие меня факты. Не наркоманка, не алкоголичка, с ума тоже пока не сошла… Безобразие, и только!

Оклеветать – вот выход! Одно уголовное дело – против другого. Как раз к следующему заседанию суда поспеет… Интересно, это он сам додумался или адвокатша-крыска гонорар отрабатывает?

– Я в тот день была в гипсе и кому-либо угрожать или тем более избивать просто физически не смогла бы, – объяснила я участковому.