Деревянные облака Геворкян Эдуард

4

Вечером Серега пригласил к себе в блок – попить чайку. Уютно у них, чисто, не то что у меня. Нинка, наверное, помогает прибираться. Я не любитель чая, но дядя Костя заварил душистую крепкую смесь, и после пары глотков вся хмельная муть исчезла. Дед с внуком ушли в соседнюю комнату смотреть какую-то военную передачу. Сквозь тонкую перегородку было слышно, как они спорят, кто лучше уделает оборонную платформу – стратосферный истребитель или лунная баллиста.

– Днем из пятого октала человек приходил, интересовался свободной комнатой, – сказал Серега. – Спрашивал, будешь ее занимать или как?

– Времени не теряют, однако. Слушай, мы вчера договорились насчет работы?

– Ты скажи, что за работа хоть?

Пока я рассказывал, сколько положено в месяц, сколько за сверхурочные во время штормов, как подработать, подменяя в свободную минуту дежурных из комендантского этажа, которым надо сбегать домой, и про другие маленькие хитрости, он постукивал указательным пальцем по краю чашки и разглядывал в ней чаинки.

– То есть не круглосуточная? – спросил он, не поднимая глаз.

– Когда «басмач» приходит, бывает, и ночью надо посидеть на всякий случай. Но в остальное время – как договоримся. Летом вообще можно на часок-другой заскочить – и свободен. Кстати, десять процентов выдают юнионами.

– По какому курсу? – оживился Серега.

– По балансному. Один за тысячу рублей или за сто юаней.

– Нормально.

– Для кого как. Николай больше зарабатывает на болотах, но ты давно его видел? Там вахты меньше двух недель не бывают, а таять начнет, так и весь месяц. Зато у нас с приработками на стороне без проблем. Тут главное, чтоб твой ком всегда при тебе и на связи. Сделаю заодно тебе полный доступ, выведу основные датчики на домашнюю пленку. Ты меня прикроешь, я тебя. Мы с Димой, мир праху, друг дружку подменяли. Я на рыбалку иногда выезжал на два-три дня, он, бывало, на неделю исчезнет.

– Заманчиво, – пробормотал Серега. – Насчет свободного времени тоже хорошо.

– Ну давай, прямо завтра и заходи!

В комнату вошел дядя Костя, принес чайник со свежей заваркой. Я быстро сообразил, что они эту тему уже терли и он не одобряет. Разговор у них пошел медленный, спокойный, но напряг просто висел над чашкам. А когда Серега сказал, что ему невместно приносить домой меньше, чем дед с судоремонтного, я решил заканчивать чаепитие. Но дядя Костя велел не обращать внимания на семейный совет, тем более что я ему причина и у него еще будут ко мне вопросы. Я хлебнул еще чайку и повеселел. Старик намекал, чем дальше от начальства, тем спокойнее, Серега напирал на то, что у него будет больше времени заниматься с сыном, а когда дядя Костя обратился ко мне, смешно двигая губами, то я улыбнулся ему, как потом сказал Серега – лучезарно, и заснул прямо на табурете. Или не заснул, потому что слышал, как старик ругает Серегу за то, что я одну заварку пил, и как зовет внука и велит принести лимон, минералки и перечный соус. Не знаю и знать не хочу, что за коктейль они намешали, но в чувство меня привели быстро.

Но когда я спросил, где бы таким интересным чаем разжиться, дядя Костя только подмигнул. Обижаться не стал, кто знает, может, я этот чай в одной из ходок и привез.

Через неделю Серега уже спокойно мог меня подменить, хотя нужды пока не было. Он быстро усвоил все наши нехитрые обязанности, иногда приходил на час, а то и на два раньше. Дома делать нечего, пояснил он. Ну, я не против. Хоть на всю смену. Раньше, бывало, с электриками, что в другом конце нашего этажа, в маджонг или «две шестерки» время убиваешь. Они парни суровые, как говорится, в нарды без костяшек играют. Вот и пришлось мне после первого знакомства доску им новую покупать, старую сломал о голову самого сурового. Познакомились ближе – оказались нормальными ребятами. Еще ближе – выяснил, дурью часто балуются. Я перестал к ним ходить, и свою дверь на этаже стал запирать. Они, кажется, не заметили даже.

Серега притащил из дома раскладной лежак и пристроил его за стойкой с оборудованием. Тесновато, но уютно. В мою смену лежу на нем, слушая музыку. Огоньки на стойке подмигивают, на всю стену большая пленка – с краю ползут сведения от метеобуев, остальную площадь занимают несколько карт. Сверху на одной – ежеминутно обновляется картинка нашего края со спутника, на другой – ежечасная материка, снизу еще две – справа работает в тепловом диапазоне, а слева на опережение – показывает расчетную картинку погоды ровно на сутки вперед. Разрешение у нее, конечно, получше, чем у тех, что в сетях, здесь каждое мелкое облачко, каждый сквозняк фиксируются и обсчитываются.

Когда на материковой появляются желтые полоски и медленно растут, закручиваясь в нашу сторону, жди через три-четыре дня «басмача». По городским каналам прогноз погоды пойдет раньше новостей, я проверю, работает ли механика, комендант примется увещевать электриков, а те огрызаться… Пока все спокойно, на карте края, если иметь доступ, при хорошем увеличении можно увидеть новые протоки, прикинуть, где обойти шиверы, а где лучше не рисковать. Дима сделал нам доступ, но сказал, что дольше трех-четырех минут в день лучше им не пользоваться и ни в коем случае не сохранять в системе масштабированную картинку. Да мне и минуты в неделю хватало найти нужное место. И сохранять ни к чему, когда можно ручным комом щелкнуть, а дома картинку вывести и хоть часами изучать.

Присматриваясь к Сереге, я прикидывал, не взять ли его в долю? Мало говорит, мало пьет, а если и выпьет, вообще молчит. От начальства держится подальше. От любого. Вот и с дядей Мишей разговора душевного у них не получилось. Старик пытался по-свойски так поговорить, но Серега сказал, что у него голова болит и он до начала смены полежит немного.

Дядя Миша немного обиделся, а когда он ушел, я намекнул сменщику, что с полицией лучше дружить. Пригодится в случае чего.

– Батя мой говорит, – сказал Сергей, – дружбы по нужде не бывает. А на всякий случай надо иметь под рукой ствол потолще.

– Прав дядя Костя. – Я не стал возражать. – Но кости по-разному ложатся. А майор Гибсон вроде нормальный дед.

– Хитрый он. И не просто хитрый, а с вывертом.

– У него работа такая.

– Мы-то на него не работаем, нам выворачиваться не надо.

Правильно он все видит, и дядю Мишу с ходу пробил. Но будет ли он дома держать язык за зубами? А если дяде Косте не понравится, что я сыночка втягиваю в рисковое дело? С Димой все было проще: на ходки его звать – себя не жалеть. Он мог согласиться, но при этом все мозги закантовал бы своими идеями. И неизвестно, как бы себя повел ночью, когда тихо-тихо, не дыша, ползешь на веслах мимо таможенных понтонов. Вдруг запоет во весь голос «Алеет восток» или палить начнет во имя справедливости?

Заказов нет, спешить некуда. Когда буксы гореть перестанут, тогда и подкачусь к нему с предложением. Надо будет почаще в гости заходить, дядю Костю при случае пощупать, как он к левым делам относится. Дед правильный, жизнь знает, с ним лучше не ссориться. Чаек у него тоже располагает к душевному разговору, главное, не налегать на заварку.

Но все разложилось проще. К Сереге стал забегать сын. Его школа рядом, а в столовой при управе кормят хорошо и практически даром. Начальники туда не ходят, еду к ним приносят в кабинеты молодые официантки, все, как на подбор, грудастые, есть за что подержаться.

Я сначала напрягся, когда еще и дядя Костя пришел – внука домой отвести. Но потом прикинул, что все в жилу. Войдет Серега в долю, сам будет следить, чтобы парень ненароком лишнего не увидел или, не дай бог, испортил. Бывают всякие товары, однажды я ходил туда с мамонтовой костью, а обратно – с китайским сервизом ручной работы. Очень дорогое и хрупкое старье на любителя, причем не запрещенное, и заработал, как от трех ходок с оружейным фтором.

Сами-то жители Игарки в разговоре всегда называют его вольным городом, но кому, как не проводникам, знать цену этой вольности. Вверх и вниз по реке – таможенные кордоны, воздушное пространство тоже перекрыто, и любой товар, идущий хоть на Дудинку, хоть в Норильск, досматривается. Официально они и не таможенники вовсе, а наблюдатели от каких-то служб экономической безопасности Западного объединения государств. Чтобы недозволенные технологии или там новые огневые системы не расползлись без контроля. А поскольку грузы идут туда-сюда потоком, то всякая мелочь, бывает, неделями томится, пришвартованная к понтонам. Серьезные люди давно нашли общий язык с наблюдателями, поэтому хоть танкеры с нефтью могут перегонять… Ну, тут я приврал. Нефть на жестком мировом контроле, с ней игры плохо кончаются. А вот сжиженный газ из горючего льда пока на полный контроль не поставили.

Когда дядя Костя опять зашел за внуком, мы как раз под чаек заговорили о трубе и горючке. Я вспомнил Димины слова о том, что вольные города держат статус только из-за обслуживания трубы и за сырье, которое они поставляют.

– Прав был покойник, – вздохнул дядя Костя. – Не всякий здесь вкалывать будет, даже за длинные юнионы. Сейчас, говорят, полегче стало, а лет двадцать тому назад по «Закону о капле бензина» многих сильно поприжали. А кого и закопали, понял?

Покосился на Серегу, который что-то показывал Дениске на спутниковой карте, и вполголоса сказал:

– Так и не похоронили по-человечески… Нехорошо.

– Майор Гибсон говорит, там хоронить нечего. Вот я думаю, раньше Дима все о политике рассказывал, про мировые расклады, а мы не слушали его. А теперь в голову его слова лезут то об одном, то о другом.

– Бывает. Смерть, она как кислота – одно разъест, другое останется.

Дядя Костя велел внуку собираться, но тот заупрямился. Его было не оторвать от карт, особенно от той, где медленно, еле заметно для глаза, шевелились полосы вероятного таяния мерзлоты, двигались тонкие линии прогноза затопления и медленно расползались пятна болот.

– Давай, парень, собирайся, – поторопил дядя Костя. – Тебе через неделю проект сдавать, а ты даже не начинал.

– Какая тема? – спросил Сергей.

– Ну, там про экологию, про экономию топлива, ну, чтобы бороться с перерасходом.

– Ха! – сказал я.

Вся семья дружно уставилась на меня.

– Случай вспомнил, насчет экономии. – Я махнул рукой.

Давным-давно, когда я был зачипованным офисным барбосом, ходил по разным конторам и проверял картриджи систем микроклимата – нет ли перерасхода энергии, выключают ли их в нерабочее время. Однажды во время проверки ввалился в кабинет какого-то начальника и обнаружил, что, несмотря на выходной, он так вкалывает со своей ассистенткой, аж брызги летят. Для школьного проекта точно не подойдет, хотя они выключили все, что светилось и работало. Наверное, для экономии.

– А пусть Николай расскажет, как горючий лед добывают. Ты нарисуешь схемы там, картинок добавим, на пленке красиво получится, – сказал дядя Костя. – У меня как раз завалялся где-то кусок работающей. Наклеим на лист…

Сергей ткнул пальцем в карту.

– Николай сейчас вот где-то в этих местах. И вряд ли через неделю вернется с вахты. Ругался, снова подняли норму добычи этих, клатратов метана.

Я как раз пытался вспомнить, как горючий лед называется. Николай однажды притащил кусок. Лед и лед, только грязный и какой-то мягкий, но горит здорово. Потому что в нем метан растворен. И роторы я видел, их у дяди Кости на судоремонтном латают. Огромные, словно ходячие дома-фабрики на плоских ногах, каждая нога размером с три блока, рядком уложенных. Ступни-опоры похожи на большие понтоны, в болоте не утонут. И ротор, как чертово колесо, а вместо кабин ковши. В новостях я видел, как эти ходячие многоэтажки плюх-плюх по болоту, потом ротор начинает загребать все вокруг и внутрь закидывать. Там вроде газ выделяют и сжижают. Газ в основном идет в Норильск, к хозяевам роторов, но немного и нам перепадает.

– Не, пленку нельзя, – сказал Дениска. – Наставник говорит, никаких пленок, чтобы проект можно было потрогать. А про метан рассказывал, что из-за его выбросов начались потепление и затопление. И что оползни и болота тоже из-за него. Он раньше в экологической гвардии работал, говорит, чуть катастрофа не случилась.

– Тьфу ты, – нахмурился дядя Костя. – Они уже сюда добрались.

– Дед, он не гвардеец, его давно уволили, из-за ранения.

В шутку предложил сделать маленькую сирену. Показал нашу старушку и вовремя поймал за руку, когда он собирался крутануть ручку. Серега начал объяснять сыну, как работает система оповещения.

– Слушайте, – сказал я. – Если на пленке нельзя, сделайте вертушку, как у нас на крыше. На нее любой рисунок наклеишь. Даже три рисунка. Сам нарисуешь, значит, своими руками сделал. Крутить лучше моторчиком или вручную – вот тебе и экономия, и экология.

Серега сразу понял, о чем я говорю, и повел сына смотреть поворотный механизм.

– На крышу только не выходите, – крикнул я им в люк.

Дед тоже полез за ними, а когда они спустились, сказал, что у него где-то завалялись профили как раз треугольного сечения. Нарежет их и принесет, а все остальное тоже подберет – свалка у них на ремонтном большая. А я пообещал завтра вечером зайти к ним, помочь. Заодно с Серегой поговорю. Пока они топтались над моей головой, я глянул на ленту частных объявлений и увидел слова «Ручник снят», что означало заказ и встречу с заказчиком.

5

Но в тот вечер зайти к ним не удалось.

Обычно на контакт с заказчиком уходит не больше часа. Подъехал, проследил издали, как посредник берет товар, убедился, что поблизости никого подозрительного и за ним шпана не увязалась. Уходишь с площадки и через полчаса на пару секунд пересекаешься с посредником в одном из городских туалетов или прямо на улице, если товар компактный. Сложнее, когда нужно провести человека – тут на весь день мороки, пока его возят с места на место, дожидаясь ночи. Я редко берусь за вывоз. Платят очень хорошо, но если поймают… Лучше об этом не думать. Пугливый проводник много не заработает, а бесстрашный долго не живет.

Посредник уже подходил к «Чифану», а я с противоположной стороны улицы изучал карту города на переходе. На условленном месте сидит мужик, ждет. Лицо кого-то напоминает… Возможно, встречались, точно не помню, но какое-то дерьмо с ним было связано.

На всякий случай я отошел от карты и двинулся по переходу. Посредник, даже не посмотрев в мою сторону, выбросил бутылку с водой в мусоросборник, прошел мимо харчевни и скрылся за углом. Спустя минуту пискнул ком. Я не отозвался, значит, посредник выйдет на связь завтра в это же время. Теперь поинтересуемся, что за типаж.

Нинка с кем-то говорила по кому, спиной к залу. Официантка плеснула мне кофе. Оглядевшись по сторонам, я двинулся к угловому диванчику, где расположился заказчик. Крупный мужик в дорогой куртке. Явно натуральная кожа. Часто поглядывает на ком. Тоже не из дешевых. Приезжий, судя по всему, светит дорогие вещи не в самом спокойном районе. Он глянул на меня, не обнаружил в руках бутылку с водой, снова уставился в витрину.

– Не возражаете?

В это время вечерние заведения практически пустые. У кого закончилась смена, те рассосались по домам – душ, немного передохнуть, сменить одежду и потом завалиться куда-нибудь посидеть или встряхнуться. Он снова посмотрел на меня, на этот раз внимательнее. Пожал плечами. Оценив как согласие, я развалился на диванчике и понюхал черную жижу, которую здесь называют кофе. Минуту или две он ерзал на месте, перекладывая ком из руки в руку, переводил глаза с дверей на улицу и обратно. Отодвинул пустой бокал с недопитым коктейлем и явно собрался уходить. Тут я заметил у него на шее большую родинку, похожую на гантель. И сразу вспомнил, у кого ее видел и когда.

Охранники выводили меня из банкетного зала, а он подошел, благоухая дорогим бухлом, щелкнул по носу и пальцем так небрежно пошевелил охранникам – выкиньте малыша. Если бы мои руки были свободны, я бы дал ему в нос, но меня держали крепко. Пришлось ногой. И не в нос. Жених сложился пополам, тут за меня взялись крепко, но я отделался парой сломанных ребер и уполз живым. Сколько же лет с тех пор прошло?

Тут бы мне дождаться, пока он уйдет, а потом и самому отвалить. Терпение для проводника – хлеб, вода и воздух. Нетерпеливый проводник может слишком рано выйти из укрытия и нарваться на засаду. Или сдуру рванет сквозь цепи понтонов, не дождавшись сигнала прикормленного человека из обслуги наблюдателей. В итоге потеряет товар. Пойманный проводник уже и не проводник вовсе, больше к нему никто с заказом не сунется. Для наблюдателей просто праздник, когда поймают неловкого ходока. Долго и со вкусом оформляют протоколы изъятия, тщательно описывая каждую изъятую единицу. И отпускают, даже пальцем не тронув. Управе, куда идут протоколы, автоматом отписывается – меры приняты. Местным властям мы неинтересны, не те деньги и товары через нас проходят. А вот хозяин товара может сильно расстроиться. Не успеешь быстро возместить ущерб, то сломанными ребрами не отделаться. И упаси боже, если он как-то связан с «триадой». С ней шутки плохи, деньгами не откупишься, им главное – не потерять лицо, а поэтому так могут обезобразить твое личико, что ни один хирург-пластик близко не подойдет. Еще хуже – потерять человека. Могут объявиться кровники, и проводник исчезает, чтобы вскоре всплыть вверх брюхом в тихой заводи. Вот я и работаю с любым грузом только до пересылки, дальше везут и ведут другие ходоки. В Норильске из-за этого ни разу не был, зато голова на месте и остальные части организма.

Но сейчас я забыл о делах и, слегка подавшись вперед, чтобы ловчее опрокинуть на него столик, спросил:

– Отдыхать приехал в наши края? Один или с Клавой?

Он на миг застыл в этаком, я бы сказал, полуподъеме, прищурился. Помотал головой, хлопнул комом по столешнице и расхохотался.

– Малыш Ванечка! – вскричал он. – Вот так встреча! Рад тебя видеть!

Или я ничего не понимал, или Гриша действительно рад был встрече. Он подозвал официантку и заказал бутылку дорогого изюмного вина. Вообще-то я ждал нормальной драки, но он так искренне улыбался, так суетливо потирал руки и все повторял насчет судьбы, которая сводит и разводит людей, что я немного обмяк.

Слово за слово, вторую бутылку заказал я, и после общих разговоров о судьбах человечества, грядущих катаклизмах, цен на топливо и местных достопримечательностях он поскучнел и сказал, что с Клавой они вот уже несколько лет как расстались. Она поймала его в момент, как он выразился, осквернения супружеского ложа с двумя юными служанками.

Я зажмурился, представляя эту картину, а главное – ее последствия.

– Не верю, – сказал я. – С Клавкой такие шутки плохи. Если бы застукала, от тебя остались бы одни головешки.

– Они только и остались, – ответил он.

И рассказал, что за недолгие годы совместной жизни Клава основательно влезла в его дела. Возглавив совет директоров, лихо развернулась и за два года удвоила прибыль компании. Его такая жизнь вполне устраивала, тем более на людях она держалась скромно, все успехи приписывала ему. В итоге оказался практически голый и на улице.

– Все акции на нее переписал, – горестно повторил Гриша. – Все активы, дом, страховки – когда она успела их оформить, не понял. Мои лоеры против ее акул сявками оказались. Два процесса, одни другого разорительнее. Потерял все и еще должен оказался. Хотел по-плохому, ничего не вышло, у нее сильная охрана, не подберешься.

– Да-а, – протянул я. – Не повезло тебе. А может, и повезло, живой ушел.

Сочувствие и злорадство слоились во мне, не смешиваясь. Пришлось взять еще бутылку, чтобы проверить ощущения. В харчевню начали подтягиваться посетители, становилось шумно. Я подозвал официантку и спросил, есть ли свободные места наверху. Мы переместились на второй этаж, там все столики отделены друг от друга звуковым занавесом.

– Большими делами она сейчас крутит, – завистливо сказал он. – Взяла ребенка перспективного, своего все откладывали, да не успели. В политику собралась. Но ничего, я тоже поднимусь, тогда припомню…

– Тебя-то сюда как занесло? – поинтересовался я.

Он стал жаловаться на тесноту и зажатость в больших городах. Все зарегламентировано, каждый кусок на счету, все потоки под тройным контролем, а у него остались хорошие связи, есть ходы на серьезных, а здесь можно развернуться, если с умом организовать нужных людей, которые могут доставить нужные вещи в нужное место.

– Это ты о чем? – спросил я, быстро трезвея.

– Да ладно, тут все промышляют, кто чем горазд. Игарка фактически перевалочный узел, мечта контрабандиста. Почти легальный бизнес.

Тут он стал мне рассказывать про ходки, объяснять фискальную политику Западного объединения и Альянса, а я таращил на него глаза, сильно подозревая, что он в курсе моих занятий и попросту издевается. Но посредник не мог сдать меня, не в его интересах. Скорее всего не с кем пообщаться мужику, вот и чешет языком.

Я глубокомысленно покачал головой.

– А-а, так ты хочешь подработать, как его, проводником?

– Нет, это мелочевка, курочка по зернышку. – Он ухмыльнулся. – Вот объединим проводников в структуру, обеспечим постоянной работой, наладим защиту – понимаешь, какие пухлые пойдут юнионы?

Вид у меня был, наверное, глупый. Он пристально посмотрел на меня и наполнил бокалы.

– Мне понадобятся люди, на которых я могу опереться, – сказал он. – У нас с тобой знакомство состоялось неудачно, но раз начали с драки, то ведь можем закончить дружбой?

– Ага, – только и ответил я, сделал маленький глоток и опустил бокал. – Ты хочешь создать профсоюз ходоков?

– Гораздо лучше! – вскричал он, потом тише добавил: – Не профсоюз, а холдинг. Прозвоню цепочки, сделаю пару заказов, а там и схему выстроить можно. Кое-какие нычки остались, начну ходки вдвойне оплачивать, сами ко мне прибегут.

– Ну да, жди, сейчас сбегутся проводники легкими прыжками. То ли он придуривается, то ли мне извилины трамбует.

– Прибегут, значит? Я слышал, их всего-то полтора человека.

Тут я, конечно, преуменьшил, но не намного. Его реакция была ожидаемой.

– Вся информация у меня под контролем, – самодовольно сказал он. – На самом деле их больше, и скоро всех подключу к делу. Потом еще новых наберем, обучим.

– С такими замесами тебе и у нас тесно будет. Может, зря ты расчиповался?

– Я и не думал! Зачем отказываться от благ цивилизации? Полный доступ к информационным каналам, кредитные линии, мгновенная связь, медицинский контроль… Да мало ли что!

– Э-э… Так ведь у нас системы не работают!

– Сегодня не работают, а завтра, глядишь, заработали, – подмигнул он. – Главное, быть в деле, когда начнется реконструкция. Не вечно же север будет вне зоны процветания. Но об этом пока молчок!

– А мне зачем говоришь?

– Я же сказал, люди нужны. Помещение под офис я присмотрел, на днях оформлю. Обязательно заходи, поговорим. Ты ведь здесь давно, ходы-выходы знаешь, по ходу должность помощника твоя. Гостиница «Северный олень», спросишь на ресепшене господина Макарова. А ты где живешь?

– В октале.

– Это что, типа пентхауза?

– Почти…

6

Следующие два дня прошли беспокойно, к соседям зайти никак не получалось. Не мог даже во дворике посидеть, возвращался домой замотанный, сразу валился спать. Посредник уверял, что моего имени заказчик не называл, товар компактный, какие-то дорогие лекарства. Возможно, встреча с Макаровым действительно случайна. Его планами можно пренебречь, и не такие шустрики пытались время от времени свои порядочки наводить. Ходоки, они как горючий лед, всегда должны быть подальше от света и огня, держаться в холоде. Иначе от малейшей искры погоришь. Поэтому на всякий случай я аккуратно тормознул посредников, а для этого каждому приходилось назначать место и время встречи, придумывать отмазы, убалтывать, одним словом.

Больше всего не понравились Гришины намеки насчет реконструкции. Тема длинная, месяца не проходит, чтобы слухи о ней снова не начали ходить. С годами привыкаешь, как к разговорам о новой волне затопления, или, наоборот, о великой суши, вызванной очередным потеплением. И майор дядя Миша Гибсон своими откровениями насчет выдачи утешил!

Ничто не вечно, и статус Игарки тоже пересмотрят в любой момент, если решат, что момент настал. Вынул я свои нычки из надежных до сегодняшнего дня мест и аккуратными порциями конвертнул в юнионы. С мелким барахлом, которое жалко оставить, пришлось повозиться. Вывел катерок, записанный за одним посредником, и смотался километров на двадцать вверх по реке, почти к таможенным кордонам. И горючку жаль тратить, и лишний раз светиться не хотелось, но запас карман не рвет. Жизнь иногда кривым боком поворачивается, тогда каждой мелочи будешь рад. Километров пять лесом, к давно отрытому схрону – тоже забава средненькая. Идешь сквозь бурелом, того и гляди – в овраг свалишься, сам почему-то вспоминаешь, кому из знакомых девок по пьяному делу мог лишнее сболтнуть?..

В общем, когда я появился у соседей, моя помощь не требовалась. Сереги дома не оказалось, лишь дед с внуком и дочка Петровых. Дядя Костя возился у стола с заправочным чайником и пиалой, гоняя кипяток из одного сосуда в другой.

– Чаю будешь? – спросил он. – Я тут напек шанежек, подсаживайся.

– Спасибо, я уже поел.

В центре комнаты стояла мощная конструкция. Деревянная рама почти в человеческий рост, профили треугольного сечения, нарезанные метровыми полосами, ровненько стоят впритык друг к дружке.

– А куда моторчик пристроили? – заинтересовался я.

– Нету моторчика, – сказал Дениска. – У нас все экономно. Юлька, ручку отдай!

Он выхватил из ее рук изогнутую под прямым углом стальную трубку с насаженной с краю рукояткой от зонта. Пока он пристраивал трубку к отверстию в нижней части рамы, Юля смотрела как зачарованная на створки, беззвучно шевелила губами и словно что-то чертила в воздухе указательным пальцем.

– Ага, – она почесала кончик носа, – не больше трех…

– Держи раму, – скомандовал Дениска.

Было заметно, что он крутит ее изо всех сил. Створки дернулись и с легким скрипом повернулись, образовав новую плоскость.

– Сюда мы наклеим постер с нашей школой. А на другие стороны большие распечатки наставника и директора. – Тут он развернул два листа, на одном молодой парень в свитере, с тонкими усиками и разноцветными бровями, на другом – мужик постарше в застегнутом наглухо мундире экологического гвардейца.

– Не понял! Он вот так при параде по школе ходит? С «абаканом» наперевес?

– Старая картинка, – пояснил Дениска. – Мы ее в Сети нашли. У него точно такая на стене в кабинете висит.

– Понятно… Моторчик – говоришь нет?

Я присел глянуть на привод. И впрямь – нет мотора. Поперек идет вал, явно из черенка лопаты. В него вбиты большие гвозди без шляпок, три ряда вдоль. Под каждой призмой ходят три штырька. Створки сидят на толстых пластиковых дисках, в которых я узнал подставки под пивные кружки. Из Нинкиной харчевни? В дисках сквозные прорези, при повороте вала гвоздь без шляпки входит в прорезь, сдвигает створку на нужный угол и выходит. Разобравшись с поворотным механизмом, я выпрямился и обнаружил, что Дениска и Юля сидят за столом и с хрустом уплетают домашнее печево.

– Да-а… – восхищенно протянул я. – Тебе, дядя Костя, не ржавые корыта ремонтировать, а в конструкторы надо податься.

Дядя Костя хмыкнул, кривовато улыбнулся и после недолгого молчания сказал:

– Кому-то и корыта надо чинить. А модель придумал, нарисовал и рассчитал Денис. Моя помощь – подай, принеси. Ну, там нарезать и сварить пластик тоже. Я – руки, он – мозг.

– Подумаешь, – промычал Дениска, дожевывая шанежку. – Я сначала хотел лазер сделать. Не боевой, конечно. Отец не разрешил. Сказал, капсулы фтора не достать.

Правильно, что не разрешил, подумал я. Хотя насчет капсул не стоит горячиться. Доводилось возить малые партии, может, и ему придется. Товар хлопотный, но платят хорошо.

– С такой головой тебе прямая дорога в Высшие реестры, – сказал я.

– Пусть сам свою дорогу выберет, когда шестнадцать стукнет, – недовольно пробурчал дед.

– Тоже верно. Я вообще-то к Сереге зашел, поговорить надо.

– Он Нинке массаж делает, – сказал Дениска и захихикал.

– Какая она тебе Нинка! – рыкнул дядя Костя. – Нина Павловна, или, на худой конец, тетя Нина.

– Ага-ага, – закивал Дениска и чуть не подавился крошками.

– Сказать, чтобы к тебе зашел? – спросил меня дядя Костя.

– Не, я сейчас спать упаду. Завтра вечерняя смена моя, приду пораньше.

Но и на следующий день нормально поговорить с Серегой не удалось. На картах начали проступать слабые, но устойчивые признаки надвигающегося атмосферного фронта. Через пару недель жди «басмача», а потом начнется штормовой сезон. Сидел до упора. До того как небо начнет играть в потоп, по реке пойдут сильные туманы. Половина сенсоров на кордонах ослепнет, другую половину осторожный проводник обойдет, поскольку нужный человек острожного проводника подскажет заранее, где чисто, а где не очень. Но деньги вперед, как водится. Пока все тихо, можно пару ходок сделать, тем более что главный посредник начал дергаться – заказы уплывали мимо. С Гришей я не встречался. Один из посредников по моей просьбе сунулся в гостиницу, но там сказали, что постоялец выбыл.

Несколько раз мы пересекались с Серегой на пересмене. Он даже как-то пришел на час раньше, успел рассказать о том, что Дениска с проектом попал в первую тройку и дочка Петровых тоже. Вдруг, как назло, объявился дядя Миша и понес какую-то пургу насчет дырявых рукавов от брандспойтов. А когда наконец у меня выпала дневная смена, я дождался, когда Серега после работы вышел во дворик. Хотя никого из соседей не было, предложил ему зайти ко мне и поговорить об одном интересном деле.

Но только мы поднялись со скамьи, как в дверном проеме своего блока показался дядя Костя и сказал:

– Тут человек один пришел, хочет поговорить.

– Ладно, подходи, когда сможешь, – вздохнул я.

– Он и с тобой хочет поговорить. И вообще со всеми жильцами звездочки.

– Коммунальщик? Гони его!..

– Не надо меня гнать, – сказал коренастый невысокий человек, выходя во двор из-за спины дяди Кости.

Его лицо было знакомым, и серый, плотно облегающий костюм казался неуместным. Память сработала, и я сообразил почему – в мундире экогвардейца он выглядел более стройным.

Удалось собрать всех, кто оказался дома. Пришли крайне недовольные Серега и Нинка, пришел дядя Саша, последним явился Ашотик, причем не в обычных своих трениках и майке, а в приличном костюме и даже при галстуке. Он важно представился Ашотом Гургеновичем и вручил гостю визитку. Одна такая у меня где-то валяется, там все буквы в словах «Ритуальные услуги высшего качества» светятся разными цветами и оттенками. Петровых дома не оказалось, Николай еще не вернулся с вахты.

Детей прогнали со двора по блокам.

– Я наставник средних классов школы, в которой учатся ваши дети, – начал гость. – Хотел познакомиться с родителями…

– Ближе к делу, Павел Богданович, – перебил его дядя Костя.

Бывший гвардеец, а ныне наставник косо глянул на него.

– Прежде чем дать делу официальный ход, – мягко сказал он, проведя ладонью по коротко стриженным седым волосам, – мне крайне важно знать, почему Юлия Петрова вот уже второй день не посещает школу?

Наверное, так положено, подумал я. Ученик пропускает занятия, наставник выясняет, по какой причине.

– Вы бы к Петровым зашли, – проворковала Нинка. – Если у вас ком не работает.

– Комы не отвечают – ни родителей, ни Юлии. Я два дня к ним хожу. Кажется, их нет дома.

Все посмотрели в сторону двери блока Петровых. Обычно матовое оконце у них всегда светилось, но сейчас было темным.

– Мало ли, – сказал Ашотик. – В гостях где-нибудь. Когда мои заболели и почти неделю в школу не ходили, никто не звонил, не приходил.

– Какой еще официальный ход? – вдруг спросил молчавший до сих пор дядя Саша. – В чем дело, мил человек? Ты, случаем, не из юпов будешь?

Павел Богданович вздохнул.