Амели без мелодрам Константин Барбара

7

Жерар и его симптомы

— Алло, Фанетта? Это Жерар. Я не очень тебя отвлекаю? Мне надо с кем-нибудь поговорить… Нет-нет, недолго. Слушай, я что-то неважно себя чувствую… Ты в курсе насчет Одиль? …Да. Ну так, понемногу, медленно, но верно. Мальчики тоже. У них уже своя жизнь, им, собственно, деваться некуда… Да, вот так… Нет, я хотел с тобой поговорить о конкретной проблеме. У меня… понимаешь, я чувствую, будто у меня внутри что-то не так… Ну вот, я был уверен, что ты так скажешь! Но я серьезно… Ну да, приступы тревоги, но… Да нет, говорю тебе! Гораздо серьезнее… Да черт бы тебя побрал, Фанетта! Да послушай же меня! Я тебе говорю, у меня что-то с желудком! После еды меня сразу начинает тошнить. И это не просто тошнота… это… жестокий приступ какой-то, и понимаешь, очень больно… И меня потом часто рвет… То есть ты считаешь, мне надо?.. Да, я тоже подумал… Ой-е-ей! Тогда придется найти кого-нибудь, кто подменил бы меня на работе. Это действительно серьезное дело. Из-за Одиль? О нет! Мне следовало бы догадаться, что это когда-нибудь случится. Знаешь, мы действительно не созданы друг для друга. Она слишком легкомысленная, слишком незрелая. А тут еще такая неприятность… Ладно, созвонимся. Буду договариваться насчет обследования. Целую. Спасибо за советы.

Фанетта решила позвонить Одиль.

— Алло, Одиль? Это Фанетта. Слушай, я хочу, чтобы ты знала… У Жерара… Похоже, он серьезно болен, возможно, очень тяжело… Что? Жерар ипохондрик? Да что ты несешь, Одиль? Я тебе звоню, чтобы сказать, что твой мужик, кажется, загибается, а в ответ ты можешь только сказать, что он ипохондрик? …Ах, и я тоже? Ну, отлично… А ты и правда сучка!

Фанетта измерила давление. Подскочило до ста восьмидесяти! Она решила ненадолго прилечь. А прием продолжит позже.

8

Клара без игры

Первая неделя пролетела мигом. Клара не скучала ни одной секунды. Правда, поначалу кое-что все-таки не заладилось: на следующее утро после приезда к Амели она с огорчением (и это еще мягко сказано!..) обнаружила, что ее игровая приставка не работает. Перегрелась! А она просто обожа-а-а-ет играть. Это ее радость, ее кайф, ее страсть! И вдруг… никаких игр! Два месяца не играть? Да это же настоящая каторга! Ну ладно, проживет как-нибудь… Однако все ее дни были заполнены до отказа.

После завтрака она отправлялась на велосипеде за хлебом. Туда и обратно, около двенадцати километров. Это вам не фунт изюма! Приходилось выбирать не слишком ухабистые тропинки, потому что велосипед у нее — не вездеход. Не слишком спортивно, очень тряско, но все же повеселей, чем ехать по скучному асфальту. Можно остановиться где хочешь, например у пруда, и пошлепать по воде, крикнуть «ку-ку!» скаутам, разбившим лагерь на поле папаши Тома и пописать под любым кустом, не боясь, что тебя кто-нибудь увидит. Это круто!

А потом, когда она возвращалась с хлебом, обычно звонила мама, чтобы узнать, что новенького. То есть, скорее, чтобы выложить свои новости. Это продолжается сорок пять минут, а то и целый час, по-разному. Фанетта ужасная болтушка, особенно когда у нее нет кавалера или, как теперь, один отвалил, а другой еще не появился.

— Я встретила такого симпатичного парня… Он пригласил меня поужинать… Ну да, один из пациентов… Да, Клара, я часто нарываюсь… Но на этот раз совсем другое дело… он говорит не только о своем здоровье… но и моим интересуется. Нет, но… он меня просто пригласил поужинать, и все! Ах, вот еще что, я тебе не рассказывала? Я вчера разговаривала по телефону с Одиль. Ну и дрянь! Эта нахалка заявила мне, что мы с Жераром ипохондрики! Ну… как бы тебе это объяснить… Это когда люди без конца беспокоятся о своем здоровье. Понимаешь, а если они еще и медики, то это просто туши свет!

Клара слушала молча. Но подумала, что, по сути, Одиль не так уж и ошибается. Особенно относительно Жерара. Да он, если сказать по-честному, гораздо хуже, чем… как его… ипо… гипер… хондрик, этот ее Жерар.

— Ладно, мне пора. Созвонимся завтра… Целую!

Ох, ну и морока с этими родителями…

После телефонного разговора Амели обычно посылала Клару в сад собрать фруктов и овощей к обеду. По дороге она набивала себе рот малиной или клубникой — что созрело. Считается, что фрукты перед едой — это хорошо. Возбуждают аппетит. К тому же это так вкусно! Клара худышка, так что может себя не ограничивать. Может есть все, что хочет, все равно не растолстеет. В этом ей повезло, а ведь есть у нее подружки, которые сидят на жутких диетах, где все надо считать и взвешивать… Правда, в некоторых местах она не прочь была бы и потолстеть. Чуточку в бедрах и, по возможности, в груди… Вот у Одри грудь уже есть. Но у нее, бедняжки, уже и месячные есть. Супернеудобно во время каникул. Она не может, например, пойти в бассейн когда хочется, надеть купальник, ну, и еще там всякое… И зачем они нужны, эти месячные? Вот бы их вовсе не было. Хотя бы до начала учебного года.

Программу на вечер обычно намечает Амели.

Вчера, например, они долго смотрели, как растет бамбук. Амели сказала, что, если он за день вытягивается на десять-пятнадцать сантиметров, то должно быть видно, как он растет. Прихватив с собой еды и питья, они устроились возле в креслах и включили музыку. Они прослушали всю «Травиату». Амели обожает Марию Каллас. Чтобы смотреть, как растет бамбук, опера как раз то, что надо… Правда, иногда, чтобы лучше слышать, закрываешь глаза, и тогда запросто можешь пропустить самое главное…

Они так ничего и не увидели, во всяком случае ничего особенного. И решили, что бамбук, возможно, предпочитает расти по ночам, а может, просто не любит оперу…

И договорились установить ростомер и наладить подсветку. И вернуться вечером или ночью.

И попытаться что-нибудь заметить…

Оливия Руиз[4], Grand Corps Malade[5] или Бенабар?[6]

Посмотрим.

9

Амели не желает знать

Амели лежала в постели и тянула время. Было уже поздно, но вставать не хотелось. Что греха таить, после звонка Жерара с известием о скверных результатах анализов она плохо спит. И это ее начинает утомлять. В часы бессонницы она рассматривает свою проблему то с одной, то с другой точки зрения. И всегда приходит к одному выводу: пустяки! Ей было досадно… Она упрекала сама себя… Невероятно, но ей вовсе не хотелось знать, что творится в невидимых недрах ее тела. Впрочем, странно, что нет ни симптомов, ни болей. Дурацкое положение, слишком уж все абстрактно… Однако это не аргумент, надо сделать над собой усилие! Ну хоть воображение включить, что ли… Она старалась убедить себя, но ничего не получалось. Просто-напросто она не ощущала, что проблема касается именно ее, и это выводило из равновесия. Она всегда расценивала любопытство как жизненную необходимость, а тут с королевским высокомерием не желала знать ни названия, ни формы «этой штуковины», ни места, где она угнездилась. Если, конечно, «эта штуковина» существует… В доказательство полного безразличия к вопросу она даже не стала вскрывать присланный из лаборатории конверт с результатами анализов.

Не желала знать, и все тут!

Ей хотелось думать только о своей внучке Кларе. Фанетта впервые оставила ее здесь на все каникулы. И нельзя терять ни крупицы времени. Если уж ее жизни суждено скоро оборваться, надо использовать каждый миг, чтобы провести его с девочкой.

А что до остального — там видно будет.

Амели семьдесят два года.

Скоро будет двенадцать лет, как умер ее муж Фернан. В объятиях любовницы. Отказало сердце. Наверное, оно и к лучшему. Он не страдал. Амели тоже… Говорят, любовь длится не более трех лет. У них с Фернаном вышло два. А потом — просто ничего… Гнетущее молчание. За сорок два года и словом не перемолвиться — это слишком долго. Конечно, в этом небытии были проблески надежды… Маленькие островки утраченной нежности. Она за них цеплялась, чтобы дышать, чтобы не утонуть… В такие моменты она принимала все: угрызения совести, клятвы, мольбы о прощении. Ей бы следовало знать… а ей хотелось верить. А потом настал день, когда она сказала себе: все, это в последний раз. Сама того не зная, она выбрала удачный день: через девять месяцев на свет появилась Фанетта. А с малышкой пришли, вернее, вернулись все утраченные силы. И Амели изо всех вновь обретенных сил принялась оберегать свою принцессу. В этом она преуспела: Фанетта не узнала ни о малодушии отца, ни о его предательстве и вранье. И Марсель тоже. Ему она тоже ничего не сказала… Но тут Амели почти ни при чем. Фернан сам озаботился тем, чтобы скрыть все от лучшего друга. Лучший друг! Как же! Иногда она размышляет, правильно ли поступила, никому ничего не сказав. Да ладно, дело прошлое, и нечего к нему возвращаться. На нем давно поставлен крест. Как в прямом, так и в переносном смысле.

Амели усмехнулась, вспомнив ночь после похорон… Ее машина была набита битком! Она очень боялась наткнуться на кого-нибудь из соседей или на полицейского, чтобы не подумали, что она совершила налет на мужской отдел «Галери Лафайет». Амели не оставила ничего, даже носового платка! Хоп — и все полетело в мусорный контейнер! Теперь-то она понимала, что могла все раздать. Результат был бы тот же. Но тогда ей казалось, что это единственно правильное решение. Все дурные воспоминания — в мусор! Однако было кое-что, о чем она вспоминала всегда с удовольствием. Бедняга Фернан сделал ей великолепный подарок. Сам того не ведая, разумеется… Взял и помер, как раз когда она осознала и приняла его уход. Настоящий бонус! Как в пакете стирального порошка! Теперь Амели наслаждается. Дышит. Проживает каждую секунду как последнюю. Просто живет. Без мелодрам. Да и не ее это жанр — мелодрама…

Вот так-то…

Она подумала, что ей и завещать-то особенно нечего. Ни денег, ни имущества.

Однако она знала цену терпению. И умела наблюдать, слушать, чувствовать… И всему этому ей очень хотелось научить Клару.

Сотворить для нее кучу интересных воспоминаний.

Для своей малышки Кларинетты, птенчика, котенка, зайчика…

Гору воспоминаний! Добрых! Веселых!

Ну, Клара, что тебе оставила бабушка? Деньги? Большую квартиру? Шикарную тачку?

Нет. Только воспоминания. Уникальные… Из тех, что не забываются…

— Клара? Ты где, дорогая?

— Внизу! Готовлю завтрак!

— А что, если сегодня сходить на реку?

— Ладно, договорились. Удочки берем?

— Нет, на этот раз не берем…

10

Рыбалка

После завтрака позвонил Пепе:

— Нет ли у вас нынче какой-нибудь поломки в моторре? Марсель хочет пррогуляться. Ладно. Скорро будем.

Амели поискала, что бы сгодилось Марселю для починки. Что-нибудь маленькое, транспортабельное. И нашла старую электрическую кофемолку. Однако, пару раз стукнув по ней молотком, она подумала, что уж совсем ее доламывать не стоит, и ограничилась тем, что выдрала провод. Прихватив кое-какой еды, они с Кларой отправились на речку.

Когда Пепе доставил к ним Марселя, тот отказался встать с кресла-каталки. Он выпил два стакана вина, но есть не захотел. С усмешкой взглянув на кофемолку, он внезапно уснул.

Как заметила Клара, Марсель был отнюдь не в олимпийской форме.

Они стояли в воде. Здесь неглубоко. Амели подоткнула подол длинной черной юбки, но с одного бока он вылез из-под пояса и теперь медленно тянулся за ней по воде. «Как красиво колышется на волне ткань, — подумала Клара, — совсем как волосы русалки среди водорослей и маленьких рыбок…» Она медленно наклонилась, приблизила лицо к самой воде и коснулась ее носом. Это было как ласка, как эскимосский поцелуй. В воде сновали крошечные, не больше двух сантиметров, рыбки. Ой!.. Какие маленькие!.. Но выслеживать надо было не этих крошек. Амели сделала ей знак тихонько подойти поближе: под камнем у самого берега пряталась большая рыбина.

Обе надолго замерли.

Тихо. Только слышится плеск воды да отдаленный гул насекомых. А потом… появился новый звук, который возник очень незаметно… как дуновение… притаился поблизости и постепенно окреп… обрел ритм… более медленный и размеренный… словно едва слышный скрип… Может, ива шумит ветвями? Раскачивается и ритмично трется о замшелые прибрежные камни?..

Амели и Клара одновременно выпрямились, с улыбкой переглянулись, снова стали прислушиваться. Медленный, размеренный звук? Да это Марсель похрапывает на другом берегу.

И вдруг… Вот она! Клара увидела, как рыбина медленно выплыла из укрытия и остановилась в нескольких сантиметрах от ног Амели. Огромная! Почти не шевелится. Похоже, совсем не боится и ждет, когда ее схватят… И тут цап! Амели ее поймала! Руками! Ух ты, вот это да! Ну-ка посмотрим! Красивая! А подержать можно? Надо же, до чего у рыб нежная кожа… Марсель! Смотри! А какие у нее огромные глаза! Никогда не видела их так близко! Наверное, ей хочется обратно в воду. Я ее выпущу, ладно? Как думаешь, я тоже смогу такую поймать? Так гораздо интереснее, чем на удочку! И рыбам не больно!

Марсель тем временем после сиесты пришел в хорошее расположение духа и запел, вернее, заблеял:

Эту песенку сочинил Боби Лапуант[7], большой шутник, говорит Марсель.

11

Фанетта звонит по телефону, работает, ну и всякое такое…

— Как дела, детка? Ты там не слишком скучаешь? Точно? Ну и хорошо, просто супер. А я вкалываю не разгибаясь… Лето, все в отпусках, открытых кабинетов мало, и дел невпроворот… Да, сегодня вечером Анри опять пригласил меня поужинать… Ага, его зовут Анри… Он и правда милый… Что у него? А, что-то вроде экземы. Ну, такие корочки, бляшки… В основном на ногах. Да, лечится медленно… Ну, раза два в неделю… Да-да, Клара, я не теряю голову… Нет, я не смешиваю… За пределами кабинета мы об этом не говорим… Ну, не очень долго… Нет, подожди! С профессиональной точки зрения это очень важно — проследить весь ход выздоровления день за днем… Тогда можно скорректировать тактику лечения и поменять лекарства, понимаешь?.. Вот и хорошо. А как Амели? Все в порядке? Не слишком заговаривается? Нет, но… с ней это время от времени случается. Можешь посмотреть у нее в аптечке, открыла она те коробочки с лекарствами, которые я ей привезла? Уверена, что она их не принимает! Как она мне с этим надоела! Никогда не делает, что ей говорят… Ой! На часы не посмотрела. Мне пора, мое солнышко. Созвонимся завтра. Целую. Ой, подожди, Клара, чуть не забыла. Звонил Белло. Он хотел тебя повидать. Он, наверное, дня на два поедет на море к родителям. Что скажешь? Не хочешь поехать с ним? Послезавтра? Хорошо. Я уже совсем опаздываю. Целую. До завтра.

— Белло? Это Фанетта. Клара согласна на послезавтра… Ну да, ты можешь сам позвонить, телефон у тебя есть. Да, у меня все в порядке… Нет, никого нет. С моей работой не до свиданий… А как у тебя? Все хорошо? Ладно, мне пора. Пока.

Еще один бывший Фанетты. Но Белло не такой, как Жерар. Он свободный электрон, что-то вроде НЛО. Одно слово — артист. В один прекрасный день он решил, что неплохо было бы увеличить семейство Клары. И спросил, не хочет ли она, чтобы он стал ее крестным отцом. Она ничего не имела против: он такой веселый! Крестный отец — это что-то вроде дядюшки. Ни к чему не обязывает. Когда хочет, звонит, когда хочет, делится новостями или делает подарки… Правда, он вечно забывает, когда у нее день рождения, и дарит просто так. Водит ее в кино, в ресторан. Правда, в ресторан они с Белло ходят очень редко. У него вечно нет денег. Белло — это концерты, джазклубы, фестивали. Он знает кучу музыкантов. Еще бы: он контрабасист, играет в цыганском ансамбле. Дело идет на лад, и он очень доволен. Однако денежных проблем это не решает. К сожалению, музыканты много не зарабатывают. В свои сорок семь он все еще живет с родителями. Скучища, но ничего не поделаешь…

Фанетта открыла дверь в приемную. Там не протолкнуться. Ладно… Следующий!

— Садитесь, мадам Пишон. Ну, что сегодня случилось? Да, я вижу, вы привели собачку. Но в прошлый раз я вам уже говорила: я не ветеринар. Оставьте ее, пожалуйста, в следующий раз в сумке в приемной. Я вас прошу, мадам Пишон…

Маленькие старушки с собачками — это просто умора!

Конечно, если бы она работала в гуманитарной миссии, все было бы по-другому. К тому же она бы духовно обогащалась. У нее было бы ощущение, что она служит какому-то делу. Ей бы приходилось спасать жизни. Ну, хотя бы поэтому…

— Дышите… Покашляйте…

…она выбрала медицину. И Жерар тоже. Они познакомились, когда оба только что сдали экзамен на бакалавра. И еще не решили, чем заняться дальше. Жерар мечтал стать хирургом, но трезво полагал, что может не потянуть. А она… Она была влюблена и не допускала никаких ограничений…

— Высуньте язык и скажите: «А-а…»

…никаких тормозов ни в жизни, ни в желаниях. Это их объединяло, и они принялись мечтать вместе. В мечтах они путешествовали по свету, оперировали неимущих, ставили на ноги инвалидов, возвращали красоту детям с врожденными уродствами и наслаждение женщинам с удаленными матками… В общем, они записались на медицинский факультет.

— Можете одеваться, мадам Пишон.

Однако постепенно их амбиции стали убывать. Они все реже мечтали вместе, а потом и вовсе расстались. Жерар встретил Одиль, которая грезила только о детях. И они родили троих подряд. Гарантия, что никогда не останутся одни. Но особенно и не помечтают. А Фанетта хирургией не занималась, она стала гомеопатом.

И вот однажды, всего один раз, она поехала с гуманитарной миссией.

Срочно. Ее позвала с собой подружка, медсестра. Поехали, Фанетта! Там не хватает хирургов, да и просто врачей, всего не хватает. Там тяжело, каждый день сплошные слезы… но, черт возьми, мы там нужны.

Короче говоря, она собралась и уехала. В Колумбию.

Все оказалось, как ей рассказывали.

И даже хуже.

Но именно там она встретила смысл своей жизни.

Клару. Среди всего этого дерьма… Там оказалась Клара. Измученная горем… И она ее ждала.

Когда они встретились, Кларе было пять лет.

Сейчас ей десять.

И она уже прожила две жизни.

Маленькая милая Клара.

12

Белло, контрабандный крестный отец

На берегу моря, в доме родителей Белло, мать высчитывает время.

Белло позвонил, что собирается заехать к Амели за Кларой, и полагает быть у них часов в одиннадцать. Хм… учитывая время звонка, он, скорее всего, приедет туда около полудня, а может, и к часу. Значит, они появятся здесь не раньше шести-семи вечера. Да… Пунктуальность и Белло — две вещи несовместные. Но это не страшно. В отпуске на часы не смотрят! Знаешь, Лулу, что я подумала? Может, так у всех музыкантов. Потому что, когда ты с часами на руке играешь перед публикой, ты как бы следишь за временем и думаешь: «Вы заплатили, чтобы я играл для вас девяносто минут, и я не собираюсь играть ни минуты дольше…» Понимаешь, что я хочу сказать?

— Да-да, разумеется. А самое главное, я понимаю, что все, что делает Белло, тебе кажется верхом совершенства. Вот и все. А это ненормально. В его возрасте позволять ему абсолютно все, как ты это делаешь, ненормально, Сюзанна! Я, между прочим, сообщил тебе, что перед отъездом он стащил все деньги, отложенные на покупки. Скажешь, не страшно. Поголодаем сегодня — и все. К тому же, кстати, мы как раз собирались сесть на диету…

В конечном итоге Белло и Клара заявились около полуночи. По дороге они остановились поужинать. В кои-то веки у него были деньги, и он повел ее в ресторан. Клара впервые попробовала устриц и съела целых шесть штук. Но никак не могла решить, понравилось ли ей. Ну да, вроде неплохо… разве что… они же живые… и потом… они похожи на сопли! Фу, гадость! Нет, все-таки они противные!

После ресторана они прогулялись по пляжу. Светила почти полная луна. Клара уже давно не видела моря. Она его любила и одновременно боялась. Наверное, в ее прошлом что-то было с ним связано. Что-то очень печальное. Но она предпочитала не углубляться. Потом разберется.

Они шлепали босиком по воде, и Белло принялся рассказывать анекдот. Анекдоты — это его конек. Она всегда слушает вполуха, потому что он говорит очень быстро и употребляет трудные или незнакомые ей слова… «Мужик говорит собаке: выбирай, что хочешь: либо я тебя сожру, либо согрею. А собака, не будь дурой, ему говорит… хи-хи-хи… А мужик ей отвечает…» Клара потеряла нить повествования. Но раз он так хохочет, наверное, это смешно.

Белло не смущало, что он смеется, ест, говорит и спит в одиночестве. В детстве он был единственным ребенком, а теперь стал холостяком. Для него это естественно. Но не мешало вести бурную личную жизнь. Все его любовные истории заканчивались одинаково. Плохо. Он вел себя так, что его бросали, причем резко. Некоторая его незрелость, которую он с такой гордостью отстаивал, поначалу вызывала у девушек улыбку, а потом начинала раздражать. Наверное, им не особенно нравилось находить детские черты у сорокасемилетнего мужика…

Но дети его обожают. Конечно, чужие дети, поскольку своих у него нет.

Крестный… Больше ему ничего не надо.

Крестников у него трое, и он рассчитывает на пополнение. Пусть их будет десять!

Он бы учил их музыке… чтобы потом собрать из них большой джаз-оркестр и отправиться в турне по всему миру…

В Китай, в Японию, в Австралию.

Убиться можно!..

13

Амели и магазин аудиоаппаратуры hi-fi

После визита в больницу Амели решила сделать кружок по городу. Почти всегда она ездит на мопеде: бензин дешевле, да и парковаться намного легче. Шлем она раньше прикрепляла к колесу, но после того, как его пометила какая-то собака, стала носить с собой в корзинке. Конечно, тяжеловато и неудобно, но выбора нет.

Немного постояв возле витрины, Амели вошла в большой магазин hi-fi аудиоаппаратуры.

— Раз-два, раз-два… тест… раз-два, раз-два…

— Молодой человек, а почему вы говорите «раз-два, раз-два, тест»?

— Так всегда говорят, когда проверяют микрофон, мадам.

— Да что вы! Ну и как, хорошо работает?

— Минуточку! Я его протестировал, а сейчас проверю. Нажимаем кнопку «плей»… «Раз-два, раз-два… тест… раз-два, раз-два… Молодой человек, а почему вы говорите „раз-два, раз-два, тест“»? Стоп. Работает хорошо. Вы узнали свой голос?

— М-м-м-м… пожалуй, да. Знаете, я немного побаиваюсь, что не вспомню, как он включается. А скажите, нет ли у вас более простой модели, где меньше кнопок?

— Фигня с тремя кнопками, мегакрупным шрифтом и громкоговорителем в форме воронки подойдет? Для глухонемых?

— Ну уж, никакого уважения…

— А что, должно быть? А почему?

— Хорошо… ладно… Тогда нет ли у вас модели для пожилых людей?

— Мне как раз надо в подсобку, ну, пописать, размяться, покурить, а может, и все сразу. Может, это будет долго. Но ведь у вас же полно времени, мамаша? Вот и используйте его, чтобы пошевелить оставшимися нейрончиками. Пойдет на пользу, вот увидите. Поможет разгадывать кроссворды. О, вот и заведующий отделом! Стоит только вам сообщить ему, что вы ищете, и он будет в восторге. А я сваливаю…

И он удалился, бормоча себе под нос: «Пошла в задницу, задолбала эта сраная работа…»

— У вас какой-то вопрос, мадам?

— Нет, я сомневаюсь насчет…

— Послушайте, мадам. Вот очень простая модель. Идеально подходит людям вашего возраста. К тому же самая дешевая. Последний экземпляр, распакованный, с уценкой. Лучше не бывает! Короче, либо вы ее берете, либо уходите. Идет? Вы держите моего продавца больше десяти минут ради покупки, которая практически ничего не даст магазину. Постарайтесь меня понять… Мы не можем попусту терять время. Понятно, мадам?.. Вот и прекрасно. Убегаю, потому что еще немного, и я выйду из себя…

Да, не больно-то они тут любезны. Никогда больше сюда не приду. И по-прежнему не понимаю, что делать… Как работает этот диктофон, я поняла хорошо. Клик… Раз-два, раз-два… Клик. Он и правда простой. Маленький, практичный, недорогой. Как раз то, что нужно… И все-таки я сомневаюсь…

А, была не была! Хватаю — и бежать!

Ну и ну! Да у меня ноги не гнутся! И бежать больно. А если мопед не заведется? Ну нет, это невозможно! Я не помню, где его припарковала… Если они за мной погонятся, то точно поймают! Господин судья, я признаю себя виновной! Клянусь, это со мной в первый раз… И в последний? Хорошо, я согласна, и в последний. Они там, в магазине, все хамы, это меня и довело до крайности. Такая ненависть к старикам… поневоле взорвешься, знаете ли… Вот доживете до моего возраста, тогда поймете, что тут нет ничего смешного… Да, вы правы, иногда есть основания… Я прекрасно понимаю, теток вроде Даниэль полно. Но из-за этого относиться к нам как к… О! А вот и мопед!

И завелся с четверти оборота! Уф! Мне стало получше…

Жаль только, что не видела рожи хамов-продавцов, когда они обнаружили пропажу!

Прошло немного времени.

— Привет, Марсель! У меня для тебя кое-что есть.

Марсель открыл пакет.

— Диктофон? Да на что он мне?

— Чтобы наговаривать свои мемуары.

— Но, черт побери… у меня нет никакого желания наговаривать свои мемуары! Что это еще за новости?

— Если бы я, как ты, воевала в Сопротивлении во время войны, я бы захотела все рассказать внукам. Чтобы знали, что сопротивление всегда возможно… что сопротивляться можно всему. Нацистам, несправедливости, политиканам, болезни, глупости… всему! Ведь дети, в конце концов, поверят тому, что слышат вокруг: что все пропало, что сделать уже ничего нельзя и надо все принимать, как есть, склонив головы… Превратиться в стадо баранов…

«Похоже, Амели не совсем спятила», — подумал Марсель.

— Но мне нечего рассказывать… И потом… у меня и внуков-то нет.

— Давай-давай. А вот скажи-ка мне… у меня что-то с мотором стиральной машины. Она как-то странно шумит: «блям-блям-блям», когда отжимает, а перед тем как остановиться — стучит: «тук-тук-тук», три раза подряд, понимаешь… Во вторник сможешь прийти? Я приготовлю улиток. Ты ведь их любишь? Ну ладно, пока. До вторника, Марсель!

После этого Амели отправилась к Пепе заниматься испанским языком. У них натуральный обмен: один урок испанского за три банки вишневого варенья. Пепе его обожает. А на следующей неделе она принесет маринованные груши.

Ей бы хотелось когда-нибудь съездить с Кларой в Колумбию. Посмотреть места, где девочка родилась.

Выучить язык — еще не самое трудное, так сказала себе Амели.

Она уже знает несколько простых фраз:

«Hola! Como te llamas? Me llamo Meli. Me gusto mucho Colombia. Adios e muchas gracias»[8].

Пепе говорит, что у нее неплохо получается.

Дело понемногу движется.

Только не стоит затягивать…

14

Жерар дошел до ручки

— Алло, Амели? Это Жерар. Я бы хотел узнать, сообщили ли вы Фанетте о результатах анализов? Ах, еще нет? Это ставит меня в весьма… затруднительное положение… Она очень на меня рассердится, когда узнает… Да, конечно… профессиональная тайна, но она тоже врач и может высказать свое мнение… Собираетесь ей сказать вскорости? Поставьте меня в известность, Амели. А пока постараюсь не снимать трубку, когда она позвонит… Нет-нет, уверяю вас, я чувствую себя крайне неловко… А вы-то как? Хорошо? И ничего особенного? Прекрасно, великолепно… Да, понемногу. Все начинает налаживаться. Постоянно какая-то суматоха, у мальчишек каникулы, потому дома каждый день шумные сборища. Но ведь главное, что им весело, правда? А не подскажете, куда я могу обратиться, чтобы найти экономку? Хозяйство вела Одиль, и теперь я вижу… Да, несколько дней назад мы разговаривали по телефону. Вроде у нее все в порядке, во всяком случае она так говорит. А еще она сказала, что гостит у друзей на побережье, что прекрасно проводит время и что… встретила кого-то… Амели! У меня в голове не укладывается! Мне невыносима даже мысль о том, что к ней может прикасаться другой мужчина… Что она может раздеться… обнажиться перед другим… Что ей хочется… чтобы он ласкал ее, отдаться ему, испытать наслаждение! От этого я просто схожу с ума! Мне хочется крушить все, что под руку попадется! Да-да, я успокоюсь… Хорошо, ладно, я успокоюсь. Но сейчас… не могу, не мучайте меня, ладно? Я взрослый человек и понимаю, что мне следует делать. И если захочу, я успокоюсь! О, Амели, простите, пожалуйста, простите меня. Я не хотел, я просто в отчаянии… извините… мне действительно кажется, что я схожу с ума… Да, я сам себя не узнаю. Смотрю на себя в зеркало и вижу, что это не я, честное слово… Знаю, что у меня дети… что я должен взять себя в руки… да, ради них… Я постараюсь, Амели… но это чертовски трудно… Спасибо, теперь уже лучше. Да, конечно, я к вам зайду. Как можно скорее. Хорошо, сегодня вечером. Договорились, Амели. До вечера.

Амели вздохнула. Да, похоже, Жерар дошел до ручки… Вот бедняга.

Едва она положила трубку, как телефон снова зазвонил. Фанетта. Что-то ей грустновато, она звонит просто так, сказать «привет». Да ничего, так, взгрустнулось… но это пройдет. Просто бывают такие скверные дни, только и всего… И мужики надоели. Все козлы… Как Клара? Должно быть, сейчас на пляже. Мило, что Белло подкидывает ей такие подарки. Что ни говори, крестный он прекрасный. Но отцом был бы, наверное, никудышным… Да, верно, никто не знает… Ладно, пока, надо снова идти ишачить. Целую.

«Бедная Фанетта, ей не хватает любви», — подумала Амели.

Впрочем… любовь приходит как раз тогда, когда ее не ждешь… Как правило!

14

(Продолжение)

В воду, Амели

На улице бушевала гроза. Она снова вспомнила убитого молнией Абеля и подругу детства Мину. С Миной они виделись редко, а жаль. Теперь Амели не могла, как раньше, жить не торопясь. И она позвонила Мине. Придешь во вторник с Реймоном? Будут Клара и Марсель… Ох, и правда, целую вечность… Я тоже очень рада… До вторника.

Интересно, а улиток на всех хватит?

Она надела плащ и вышла на улицу. Дождь барабанил вовсю.

И в голове зазвучала песенка Нугаро: «Дождь отбивает чечетку в полночь на тротуаре…» Она остановилась посреди сада, закинула голову и прикрыла глаза. Вода потекла по лицу, забралась под воротник, на шею. За несколько секунд Амели промокла насквозь. Не открывая глаз, она стянула плащ, расстегнула платье и потянулась к небу, чтобы полнее ощутить капли дождя на коже. Капли одновременно и покалывали, и ласкали. Она встряхнулась. Ей надо было проснуться, почувствовать себя живой. Амели задумалась о Фернане. О том времени, когда они встретились. О его ласках. О его мягких и мозолистых, нежных и грубых руках… В них она ощущала себя абсолютно живой… Амели вздохнула. Ей тоже так не хватает любви…

Голова от неудобного положения закружилась, и она упала. В грязь. Как подкошенная. Больно не было, но она разревелась и плакала долго, пока шел дождь.

Когда слезы кончились, а дождь прекратился, она встала и побрела переодеваться. Вот уж никогда бы не подумала, что в ней скопилось столько слез, а главное, что можно так долго плакать. Зато теперь она чувствовала себя чистой и легкой.

Ух ты… До чего же хорошо!

Что ж, вперед, надо возвращаться к жизни.

15

И пчелы тоже пьют

Блэз, Гийом и Матье устроили вечеринку, уже третью за последние девять дней. У них появилась куча новых друзей, круто… Еще бы, у других тусовки бывают раз в год. Да еще предки вечно за ними приглядывают… А здесь, у сыновей врача, — полное раздолье! Всегда есть что выпить! И водка с апельсиновым соком, и ром с колой, и пиво… И курева полно. Сигареты там, и еще кое-что… А папаше на все наплевать. Ему вообще сейчас все по барабану. Как зомби какой-то.

Закончив прием, Жерар вернулся домой. Увидев его, ребята скорчили недовольные гримасы. Народу было полно, даже в его спальне, громко орала музыка. Из-за этого у него сразу разыгралась мигрень. Он снова вышел на улицу и какое-то время неподвижно сидел в машине. Думать ни о чем не хотелось. Пришлось выпить таблетку аспирина. И когда мигрень начала понемногу отпускать, он вспомнил, что надо навестить Амели.

Когда он приехал, уже совсем стемнело.

Амели спросила, не голоден ли он. Жерар вспомнил, что ничего не ел с… Впрочем, ему сейчас ничего не хочется. Она попыталась успокоить его: сегодня вообще неудачный день, Фанетта звонила, она тоже не в форме, понимаете, Жерар, да и она сама… Но он не слушал.

И она умолкла.

Потом приехала Фанетта. Без предупреждения. После работы, чувствуя, что хандра не отпускает, она решила проветриться. Вот. Она ехала три часа без остановки и очень рада оказаться здесь!

Амели растрогана. Она обнимает ее.

— Что ты сделала с волосами? Они сегодня такие мягкие и блестящие…

— Шампунь из грязи и ополаскиватель из дождевой воды.

— Удивительно. Надо будет попробовать.

Жерар оживился. Выпил немного вина. Фанетта тоже. Амели принесла еду. У них волчий аппетит! Фанетта заметила Жерару, что он не похож на человека, у которого проблемы с желудком. Жерар заявил, что не понимает, о чем она говорит. Тогда она спросила:

— А это правда, что ты слегка склонен к ипохондрии?

— Ты находишь? Ну да… Немножко…

После ужина все уютно устроились в шезлонгах и долго болтали, глядя на звезды и потягивая вино.

— А ты знаешь, что есть пчелы-алкоголики? Они пьянеют, поедая перезрелые, подгнившие плоды. А потом, возвращаясь домой, летят зигзагами, и другие их выгоняют из улья. Я читала, уж не знаю где… Ж-ж-ж-ж, меня зовут Майя. Мои друзззья не желают меня видеть, потому что я пьяна. У меня нет ни работы, ни улья, ничего… Зато я вся — сплошное жало! Доктор, умоляю, прихлопните меня, пожалуйста!

Прежде чем отправиться спать, огорченная Амели пошла за одеялами для них. А рано утром обнаружила, что они спят, как младенцы.

16

Ге-ни-аль-но!

Страницы: «« « 12345678 » »»