Волчья звезда Галина Мария

— Хватит болтать, — Гидеон выключил резак и пристегнул его к поясу. — Давай, Симон, жми. Осторожней только.

Симон налег ладонями на холодный камень и почувствовал, как тот медленно поворачивается в своем гнезде.

— Порядок, — сказал он, — там, позади, пустое пространство.

— Это еще ничего не значит…

— Сейчас посмотрим…

Камень неожиданно поддался и вывалился наружу, рука Симона провалилась в отверстие.

— Ну что там? — нетерпеливо спросил Гидеон.

— Ничего нет. Пусто.

— Отлично. Теперь второй. Второй камень обвалился, обнажив черную дыру, ведущую в никуда.

— Сумеешь пролезть, Симон?

— Тесновато… Может, малый пролезет?

— Не пойду я, — попятился Зденко.

— Ладно. Попробую. Где, говоришь, вы свечу спрятали?

— Там, на выступе, по правую руку. Сразу за большой балкой, если она еще держится.

— Ясно. Подождите тут…

Он с трудом протиснулся в отверстие и, нащупав справа каменистую полку, провел по ней рукой. Под пальцами проскользнула испуганная многоножка, потом он нащупал небольшой — величиной с ладонь, огарок свечи и чиркнул зажигалкой.

Пламя осветило продолжение тоннеля — здесь можно было идти не слишком пригибаясь; каменные своды изгибались над самой головой, а слева во мраке терялось огромное помещение; балки рухнули крест-накрест, подпирая грозивший обвалиться свод.

Он вернулся к отверстию и несколько раз взмахнул свечой, подавая сигнал. Потом уселся у завала и стал ждать остальных.

Теперь Зденко охотно прошмыгнул первым и стоял, с любопытством озираясь по сторонам.

— Что там? — спросил Симон, кивнув в сторону проема.

— Склады там были, — ответил мальчик, — должно, вино тут хранилось… Бочки рассохлись, а бутылки целые стоят. Мы одну откупорили — чисто уксус… дрянь… Неужто раньше такое пили?

— Прокисло от старости, — пояснил Симон. — И все?

— А что еще? Сказывают, давным-давно тут люди прятались… Только про это даже бабка не помнит…

— Ясно.

— Отсюда можно быстро дойти. Там уже, почитай, утро…

Симон поднял свечу повыше и посмотрел на пламя. Язычок чуть заметно дрогнул и пригнулся, влекомый почти неощутимым движением воздуха.

— Ну что? — спросил Гидеон, отряхивая каменную крошку с ладоней.

Симон ткнул свечой в сторону источника воздуха.

— Туда.

— Точно, — сказал Зденко. — Туда.

Он обернулся к Симону и жалобно проговорил:

— Послушайте… А ведь выходит, тут и правда кто-то водится… Мы-то все больше для смеха друг друга пугали… Эта тварюка, что на вас напала… Что это было?

Симон молча пожал плечами.

— А вдруг тут еще такие водятся?

— Надеюсь, что нет, — устало сказал Симон. — Точно — нет. Так куда идти, показывай…

Темный силуэт замка вырос перед ними на фоне светящегося неба — сейчас почему-то было заметно, что у него совершенно нежилой вид.

«Нам ничего не удалось, — подумал Симон, — даже вдохнуть жизнь в покинутое жилье… мы лишь бродили по нему, точно стайка обезумевших привидений, возомнивших себя людьми»…

Они проникли внутрь защитного поля — оно мерцало вокруг замковых построек, образуя мягко светящийся купол. Сейчас с ним что-то происходило; он пульсировал, то истончаясь, то наливаясь светом.

— С ним-то что творится? — спросил Симон.

— Понятия не имею, — Гидеон растерянно пожал плечами. — Какое-то слишком сильное внешнее воздействие.

Неожиданно что-то запищало, звук был такой резкий, что Симон невольно вздрогнул.

— Это еще что? — обернувшись, спросил Коменски.

— Поисковое устройство, — пояснил Симон, — помнишь, ты велел… Должно быть, раньше каменная толща экранировала сигнал…

— Неужели Наташа…

— Нет. Этого не может быть. Я сам видел…

— Тогда кто же?

— Быть может, кто-нибудь из группы Лагранжа?

— Здесь?

— Не обязательно здесь. Но неподалеку, это точно. Километров двести самое большее. Слышишь, как орет…

— Они все-таки выслали помощь!

— Это хорошо, — пробормотал Симон, полной грудью вдыхая сырой рассветный воздух — осторожно, чтобы не потревожить раненое плечо. — Это очень хорошо.

— Если Лагранж выслал сюда коптер, — заметил Гидеон, — ему придется пробиваться через заслон этих…

— Они ему не станут мешать.

— Полагаешь, они неопасны?

— В каком-то смысле опасны. Но не в этом… Зденко, видно, чувствовал себя неуютно. Он какое-то время нерешительно мялся, переступая босыми ногами по холодным плитам, потом сказал:

— Я домой хочу.

— Хорошо, — Гидеон извлек из кармана нейтрализатор, — сейчас я тебя выпущу, парень.

— Тебе не попадет? — поинтересовался Симон.

— Так я им и сказал, где я был… Скажу, в расселину свалился. Пока выбрался, пока то-се…

«Так они тебе и поверили, — подумал Симон. — А впрочем, в такой суматохе недолго и затеряться».

Гидеон тем временем провел пальцем по клавишам и в мерцающем тумане открылся проход с нечеткими рваными краями.

— Путь открыт! — сказал он. — Валяй…

— Вас заберут отсюда? — нерешительно спросил мальчик.

— Да, — сказал Симон, — заберут. Не тревожься.

— Беги, пока не рассвело, — сказал Гидеон, — а то еще заметят, как ты отсюда выходил.

— Да что мне сделается.

Зденко направился к отверстию. Слегка замедлив шаг и сплюнув через левое плечо, он нырнул наружу… Завеса сомкнулась, и в ее смутном свете Симон увидел, как белое пятно рубахи мелькает среди зарослей. Потом вдруг Зденко отчаянно подпрыгнул, словно ни с того ни с сего попытался взлететь, и начал заваливаться набок.

— Что с ним? — пробормотал Гидеон. Он бросился к границе защитного поля прежде, чем Симон успел его остановить. Симон видел, как он, пригнувшись, ломится через кусты, потом опускается на колени.

— Гидеон! — крикнул он. — Скорее!

Одной рукой прижимая к себе свою ношу, Гидеон торопливо прицелился нейтрализатором, удерживая проход в разомкнутом состоянии. Симон бросился ему навстречу. Поле стянулось у них за спиной — стрелы, ударяясь о его поверхность, вспыхивали и сгорали и оттого казалось, что по куполу барабанит метеоритный дождь.

Симон осторожно принял мальчика и опустил его на землю. В резком свете наступающего утра рубаха Зденко больше не была белой — она была красной… ярко-красной.

Симон прижал палец к шейной артерии, потом отпустил.

— Слабеет, — сказал он.

Зденко прерывисто вздохнул и открыл глаза.

— Больно, — пожаловался он и тут же вновь потерял сознание.

Симон встретился взглядом с Гидеоном и покачал головой.

— Это дело нескольких минут, — тихонько сказал он.

— Нет! — пробормотал Гидеон. — Не может быть. Нужно отнести его в замок… Там аптечка-оборудование…

— Чью кровь ты ему перельешь, Гидеон? Свою?

Гидеон упрямо молчал.

— Не обманывай себя; он же не из наших… Такие раны для него смертельны.

— По крайней мере, можно попробовать…

— Ладно, — сказал Коменски, — неси его в лабораторию. Я займусь им. Оливия, поможешь мне.

— Хорошо.

— Симон, свяжись с Лагранжем. Изложи ему… ситуацию. Если они и в самом деле выслали коптер — предупреди. Пускай они там поосторожней — наверняка весь этот фейерверк сопровождается сильными электромагнитными возмущениями — вон, что с защитным полем творится.

— Есть.

— И не выходи из аппаратной.

— Куда же нам выходить? — горько спросил Симон.

— Ладно. Давай, Гидеон, быстрей… Оливия уже была внутри замка — в лаборатории вспыхнул свет, почти не различимый на фоне сияющего утреннего неба. Симон покачал головой и направился в аппаратную.

Он вывел наружную антенну и включил сигнал вызова. Экран вспыхнул, его залило все то же ровное белое сияние, потом оно померкло… Экран был пуст.

Он обернулся на звук открывающейся двери — в аппаратную вошел Гидеон. Комбинезон его был в подсыхающих алых подтеках.

— Он меня выгнал, — пожаловался он. — Сказал, я только мешаю…

— Правильно сделал. Иди, умойся.

— Связался с Лагранжем?

— Нет.

— Как это — нет?

— Сам посмотри, — Симон отошел в сторону, открывая доступ к экрану.

— Не понимаю… — пробормотал Гидеон. Он подскочил к экрану, лихорадочно схватившись за верньер настройки, но экран по-прежнему заливало все то же издевательски подмигивающее молочное сиянье.

— Помехи? — с надеждой спросил Симон.

— Уж не настолько они сильны…

— Может, аппаратура не в порядке?

— Наша? В полном порядке…

— Тогда у них…

— Но ты же совсем недавно говорил с ними! — растерянно произнес Гидеон.

— Я говорил не с ними. Я говорил с каким-то туземцем… Проверь, они вообще выходили на связь с тех пор?

Гидеон вывел на вспомогательный дисплей данные регистратора, какое-то время молча смотрел на них, потом сказал:

— Нет. Ты говорил, что у нас аврал?

— Я велел связаться срочно, — сказал Симон. — Они бы так и сделали, если бы…

— Похоже, — уныло проговорил Гидеон, — там тоже что-то случилось. Выводи Наблюдателя.

— Сейчас… Если сигнал пройдет.

На то, чтобы задать координаты Наблюдателю, у него ушло втрое больше времени, чем обычно — пальцы так дрожали, что срывались с клавиш. Наконец, на экране поплыла степь, камера парила над ней, фиксируя все беспристрастным взором хищной птицы, потом вдали возникли знакомые постройки — инородное тело на бескрайней, равнодушной земной поверхности.

— Ага, — сказал Симон. — Вот…

Изображение стало четким, нестерпимо четким, и он увидел вторую базу… Вернее, оплавленный черный купол, бессмысленно глядевший в пустое небо.

— Что там? — спросил Гидеон, выглядывая у него из-за плеча.

Симон посторонился, освобождая доступ к экрану.

— О, Господи… — пробормотал Гидеон.

— Нет больше Лагранжа… никого нет…

— Там-то что стряслось?

— Понятия не имею, — устало ответил Симон. Он опустился на стул; экран издевательски мерцал, точно подмигивая, в окна лился пустой холодный свет… свет чужого мира…

Надеяться больше было не на что — и силы уходили вместе с надеждой. Он ощущал внутри какую-то странную пустоту; помещение казалось слишком открытым, экраны — окнами в чужой, враждебный мир, и ему хотелось забиться в какой-нибудь темный угол, закрыть глаза и ничего не видеть… Инстинкт самосохранения гнал его в укрытие, но спрятаться от себя невозможно…

Коменски появился в дверях аппаратной, стягивая с рук резиновые перчатки. Халат он натянуть не успел и комбинезон еще обильней, чем у Гидеона, был заляпан кровью. Встретив вопросительный взгляд Гидеона, он покачал головой.

— Все…

Гидеон прерывисто вздохнул и тихо сказал:

— Ты уверен… что сделал все…

— Все, что мог… Послушай, Гидеон… с самого начала было понятно…

Гидеон облокотился на пульт, обхватив голову руками.

— Он умер, уже когда он его нес… — тихо сказал Коменски Симону, — у него на руках… Послушай, Симон… почему они это сделали? Неужто не видели, в кого целятся?

— Не знаю, — сказал Симон, — скорее всего, и впрямь не видели — просто не разглядели в темноте… Или у кого-то рука сорвалась со страху… А быть может, решили, что мы можем принять какой угодно облик…

— До какой-то степени они правы.

— Да. До какой-то степени. Коменски вздохнул.

— Что поделаешь… Гидеон, задействуй серва, пусть вынесет его за пределы купола.

— Нет!

— Тогда нужно похоронить его здесь… Симон, ты связался с Лагранжем? Что ты так смотришь?

— Плохо дело, Амос… база уничтожена…

— Как — уничтожена?

— Полностью. Сам посмотри, — Симон отодвинулся. — Одни руины…

— Но сигнал… Мы же приняли их сигнал…

— Возможно, кто-то и выжил… Но рассчитывать на их помощь не приходится. Это нам — не им — нужно снаряжать коптер, чтобы подобрать уцелевшего, кем бы он ни был… Другое дело, пробьемся ли мы через этот заслон? Посмотри…

Солнце уже стояло высоко в небе, но небо все равно пылало, охваченное белым огнем — светящиеся линзы висели в воздухе, медленно поворачиваясь вокруг своей оси.

— Они нас обложили… Коменски выглянул в окно:

— И не думают уходить… А вдруг это все же контакт?

— Это не контакт, — сухо сказал Симон. — Это цирк.

Неожиданно для себя он всхлипнул и сердито вытер глаза ладонью. Вот они — люди. Бессмертные, неузявимые. Холодные, равнодушные наблюдатели, оставляющие позади себя смерть и разрушение. Их бессмысленное любопытство показалось ему оскорбительней, чем любая ненависть, в нем было что-то омерзительное…

Коменски направился к двери.

— Пойду, помогу Оливии… прибраться там… Не стоит оставлять ее надолго одну. Тем более, так…

— Я сам, — неуверенно сказал Гидеон.

— Не нужно, оставайся здесь. Потом решим, что делать дальше.

Симон стоял, прислонившись к дверному косяку, наблюдая, как Коменски уходит во тьму коридора.

— А что дальше? — Гидеон устало покачал головой, — Ничего… пустота…

— Ты бы определил, откуда идет сигнал… — Зачем?

— Затем, что кто-то нуждается в помощи.

— Это мы нуждаемся в помощи.

— Хватит, Гидеон. Займись делом. Гидеон неохотно опустился за пульт. Оливия вынырнула из тьмы коридора так бесшумно, что Симон невольно вздрогнул.

— Ты как? — спросил он. Она виновато произнесла:

— Симон… мне так жаль…

— Мы ничего не могли сделать.

— Да, я знаю. Но все равно… мы приносим им одно горе…

— Они нам — тоже, — печально сказал он, — ты знаешь, что с базой Лагранжа беда?

— Да. Мне Амос сказал. Нам больше не на кого надеяться.

— Нет, — Симон покачал головой, — ведь кто-то все же уцелел… кто-то из группы Лагранжа. Гидеон сейчас пытается нащупать его координаты…

Гидеон обернулся.

— Нашел. И правда, он совсем неподалеку от нас. Здесь, в предгорьях, к юго-востоку. Точнее пока не могу…

— Один?

— Один.

— Но это же… — неуверенно сказал Симон. — Этого не может быть…

— Ты же знаешь, как работают эти передатчики. Они не ошибаются. Слишком просто устроены.

— Но раз так, — Оливия положила ладонь на локоть Симона, — мы должны его забрать…

— Сюда? — горько спросил Гидеон.

— Значит, нужно выбираться всем вместе. Снарядить коптер…

— И оказаться без защиты? — покачал головой Симон. — Пока еще их сдерживает силовое поле, но стоит оказаться вне его, кто может поручиться… В любом случае, это должен решать Амос.

— Бедняга… — пробормотал Гидеон.

— Да. Это тяжелый груз. Послушай, а где вообще Амос, Оливия? Он, вроде, говорил, что идет к тебе…

— В лаборатории… Он отправил меня — сказал, что сам…

— Что-то он долго… Пожалуй, я схожу за ним.

— Я с тобой, — сказал Гидеон.

— Не нужно. Оставайся здесь.

Он знал, что нужно торопиться, но не мог себя заставить… Он уже почти знал, что увидит, но все равно еще больше замедлил шаг, и, дойдя до полуприкрытой двери, крикнул:

— Амос!

Молчание…

Он рывком распахнул дверь. Лаборатория была пуста. Над операционным столом горела лампа, простыня в бурых пятнах прикрывала лежавшее на столе тело, и даже под ней можно было различить, какое оно крохотное. Симон машинально поправил сползший край и вышел.

В комнатке, примыкающей к операционной, никого не было, из окна лился холодный бесстрастный свет. На полу валялся скомканный лист бумаги. Симон нагнулся, подобрал его, осторожно разгладил ладонью. На листке кривыми, детскими буквами было выведено:

«Я — Коменски.

Я — Ян Амос Коменски.

Я — человек»

Последняя буква в слове «человек» сползала вниз, превращаясь в вертикальную, дрожащую линию.

И все.

Сзади послышался шорох, но он обернулся не сразу. Какое-то время он молча стоял, бессмысленно глядя на эти каракули, потом выдвинул ящик стола и достал лучевик…

Ночь подходила к концу, но небо так и не стемнело; маленькие ложные солнца висели над куполом, и купол переливался всеми цветами радуги, вибрировал под этим напором света, как шкура раненого животного, а потом вдруг вспыхнул чистейшими цветами спектра и погас…

— Они отключили поле! — в голосе Гидеона звучал ужас и какой-то благоговейный трепет. — Но ведь это же практически невозможно! Его нельзя отключить снаружи!

— Зачем? — ошеломленно помотал головой Симон. — Не понимаю… они же никогда сами не причиняют вреда… никогда ничего не делают…

Экраны в аппаратной разом замерцали и тоже погасли — теперь они таращились слепыми бельмами, и на выпуклой поверхности Симон увидел собственное, медленно всплывающее лицо. Линза искажала его — или это ему только показалось…

— Может, они не нарочно, — неуверенно сказал Гидеон, — может, это просто побочный эффект… их тут слишком много…

— Нарочно или нет, какая разница… теперь мы совсем беззащитны. Нас обложили со всех сторон. Выйти из замка мы не можем — осаду наверняка не сняли. А в небе висят эти…

Симон машинально провел ладонью по кобуре лучевика.

— Конечно, можно было бы попытаться пробиться сквозь заслон, но не в этом дело. Коптер не взлетит…

Гидеон помотал головой.

— Не понимаю, почему…

— По тем же причинам» по которым тут когда-то остановились все заводы… нарушились все электронные средства связи… превратились в груду бесполезного хлама все электромагнитные носители, которыми они так гордились… Быть может, ты прав — это какой-то побочный эффект. Или они каким-то образом научились откачивать энергию-Оливия смотрела на него, по ее лицу пробегали отблески света, словно солнечная рябь по поверхности воды.

— Симон!

Он устало отозвался: