Пленники Зоны. Сталкеры навсегда Коротков Сергей
Единственное, что он сделал правильно – не стал ничего говорить, иначе бы бэканья и мэканья выдали его с потрохами.
Он молча вынул из кармана халата КПК и протянул полковнику.
– Спасибо, профессор. Я мигом. Не уходите никуда, а то опять не дозваться вас.
– Хорошо, – выдавил тот и занялся протиранием рук, изо всех сил пытаясь делать безразличный естественный вид.
Рогожин слегка усмехнулся, но тут же сморщился от рези в обожженной щеке. Придерживать ПСС под складкой халата у бедра и одновременно манипулировать кнопками и функциями КПК было сложно. Он выбрал КПК Мешкова, украдкой поглядывая за ученым. Тот отвернулся и стирал тряпкой мазут и пыль с ладоней.
Фраза, появившаяся на экране «наладонника»: «824541. Они в ДК. 397406», подтвердила все догадки.
– Зачем? – раздался под сводом бункера сухой чёткий и строгий голос полковника.
– Вы просто мусор, вы инструмент, вы шлак в этой жизни! – так же неожиданно отчетливо произнес Мешков, выразительно выговаривая каждое слово.
– Так мусор или все же инструмент? – с издевкой спросил полковник, не предпринимая никаких действий и просто наблюдая за предателем.
– Бросьте свои плоские казарменные шуточки! – с визгливой ноткой вдруг воскликнул очкарик. – Вы отбросы общества, и тот мир, за сферой Зоны, он годен лишь…
– А что мы так нервничаем, Мешков? Или как вас там на самом деле?! «Бастион»? «Атом»? «Задница»? – Рогожин улыбнулся, хотя внутри клокотал вулкан. – Крыс никогда не терпел и не терплю. Ни подвальных, ни лабораторных, ни вот таких, как ты, чмо.
– Не двигайтесь… пол… Рогожин, – пробормотал, заикаясь, ученый, уронил тряпку на пол и поднял ПММ, когда-то выданный ему в оружейке Истребителем. Ствол пистолета смотрел на лежащего полковника.
– А то что, крыса?
– Я ученый, я светило науки. И Великий «О» назначил меня исполнить эту миссию… – залепетал Мешков.
– Слышь ты, светило! Так ты у нас из Ока Зоны? Вау-у. Ваще уму непостижимо. Ты какого хрена сюда приперся, в это измерение, в Зону? И нас всех притащил, а, чудило?
– Держите себя в руках, офицер! – крикнул профессор, потрясая пистолетом. – Не уподобляйтесь своим подчиненным, этим воякам, пустышкам, не ведающим истины мировоззрения, главенствования…
– Фу-у, ёп, – перебил лжеученого полковник, – как стремно слышать от тебя эту туфту и бредни спятивших сектантов, этой неформальной противозаконной компашки. А моих ребят ты, сука, не трожь! Они там сейчас твои прихоти выполняют, теряя товарищей, в твоей Зоне, ради твоего «О». Туда их послал ты и твои приспешники, которых мы выведем на чистую воду и у стенки спросим, почему такие уроды пачкают нашу землю.
– Замолчи-и! – завизжал очкарик. – Сейчас же-е замолчи-и!
– Не визжи тут, крыса поганая. Ни чёрта у тебя не выйдет. И у твоих сраных учредителей. Вычислил я тебя, и не видать вам, уроды, цели нашей операции. Сгниете здесь, в этой дыре! И поделом.
– Что-о? Да ты… да я… – трясся Мешков, брызжа слюной и дергая рукоятку ПММ.
Он замешкался, бросая недоуменные взгляды на оружие в дрожащей руке, но в этот момент Рогожин вынул пистолет и сквозь сжатые зубы проговорил:
– Аут, крыса. Игра закончена!
И помещение бункера огласило эхо выстрела, еще долго потом блуждающее под его сводами.
Очень торопливо, а потому и небрежно двое сектантов в сером камуфляже монтировали ДШК на треноге со ржавым щитком и блоком управления и боепитания за ним. А еще надо было пристрелять сектор, обложить низ турели мешками или арматурой, самим занять позиции.
Они явно не успевали.
И не успели!
Никита прицелился и ловко снял одного из них из «Вала». Труп бастионовца без глаза и с окровавленным лицом рухнул возле пулемета. Другой не побежал прочь, не стал сдаваться или трусливо прятаться за кучей хлама. За это в «Бастионе» карали строго и жестко. Он крутанулся, уходя от пуль нападавших, бросился наземь, потом вскочил, стреляя на ходу в чрево тоннеля, и успел сделать несколько шагов. Точнее, прыжков, сбивающих прицельный огонь противника. Типа «качания маятника», известного еще со времен подготовки СМЕРШа. Но…
Очереди бойцов-профи из трех стволов, конечно же, поразили цель. Сектант распластался, получив пулю в шею.
Спецназовцы чётко и быстро рассредоточились по краям площадки, тенями выскользнув из тоннеля. Прошерстили округу. Проверили сектора. Каждый свой. Затем по команде старшего занялись тем, что не успели сделать бастионовцы, только ДШК развернули в обратную сторону.
Пока Никита устанавливал «монку», маскируя ее в листьях побитых местных деревьев сбоку от дороги, Орк с Кэпом домонтировали турель, разобрались с блоком наведения и поворотным механизмом треноги. Ленту на пятьсот патронов размерами с крупные шприцы уложили в цинк, закрыли все пустой канистрой, смятой бочкой и двумя обломками бордюра. Подтянули люльку от мотоцикла «Урал», закрепили двумя арматуринами. Приготовили турель к пуску, проверив боевой взвод и ход станины.
Хлопнули друг другу в ладони. Доложили командиру.
Никита закончил с миной направленного действия, сделал поправку на ближнюю к входу в тоннель аномалию, учел возможные точки маскировки и расположения, приказал занять позиции.
На КПК пришла эсэмэска: «Встречайте. Свои».
Вовремя.
– Ну что, пацаны, встреча на Эльбе?! Сзади она, эта Эльба. Или как там ее, речка Вонючка, – Никита улыбнулся, показав большой палец, – красной дорожки, оркестра и цветов не обещаю, но музыку и салют обеспечим легко. Правильно, бойцы?
Кэп и Орк закивали, повеселев.
– Значит, так. Если наши появляются без хвоста, то махом отключаем ДШК, пропускаем их и снова заряжаем трофеи в работу. Ясно? Все, орлы, а теперь по местам согласно купленным билетам.
Все трое разбежались, занимая облюбованные скрытные позиции. Кэп – за укрытие турели, Орк за остов «Запорожца» слева, Никита ближе к мине, чтобы в нужный момент потом поставить ее на боевой взвод. Притаился за обломками бетонного кольца от колодца.
Перемигнулись и стали ждать.
Холод пока еще не собирался помирать. Особенно здесь, в Зоне. Да и вообще. Скоротечный планчик, созревший в голове, он осуществил чётко и слаженно. Заманив собою остатки фантомов в сарай, Ден почти с разбега прыгнул в то окошко, которое недавно использовал сбежавший пленный. Бандит еще был жив, полураздавленный «парашей», стонал и медленно умирал, распластавшись на полу в застывшей луже сработавшей аномалии. Холод наступил на бедолагу, оттолкнулся и щучкой в прыжке нырнул в оконный проем. Почти гладко и ловко. Только слегка зацепился снарягой, но хорошо хоть не трубой огнемета. Прилично ободрав ладонь и колено (защитные щитки спецназ в эту операцию не взял), он сделал кувырок и мягко приземлился снаружи сарая, в тлеющую траву. Вскочил и побежал дальше, к углу здания, где его уже начал оплакивать Тротил. На бегу подхватил в охапку рюкзаки, оружие и снарягу, отмахал шагов двадцать и рухнул на асфальт. Тротил что-то закричал ему, светлея обгоревшим лицом, замахал. Но Ден поднялся, сбросил с рук все ремни и груз, повернулся назад.
Медленно, словно в повторе кадров кинопленки, он стащил со спины «Шмель-М», направил его в сторону сарая и изготовил к стрельбе.
Тротил ковылял к нему, разгадав задумку товарища, скалился в жутковатой ухмылке, бормоча бессвязные фразы типа: «Врежь им…» или «жги гадов!».
– Хана вам, шашлычки Касперы! – прошептал Холод и выстрелил из армейского огнемета.
Заряд влетел в окно сарая и разорвался внутри него. Стая фантомов, орудуя над телом визжащего бандита, поймала выстрел «Шмеля» прямо в гущу призрачных тел. Огненный смерч наполнил сарай, выплескивая пламя из всех щелей, окон и ворот, разрывая и сжигая все, что находилось внутри. Деревянная постройка наполовину рухнула и загорелась огромным костром.
– Как два пальца, дружище! – улыбнулся Холод, хлопнув Тротила по протянутой ладони, но тут же зашипел от боли в кисти. Кровь сочилась по запястью, пальцам и капала на изувеченный асфальт.
Через пять минут бойцы топали по маленькой улочке, заканчивающейся разрушенной пятиэтажкой и площадкой перед речным портом и тоннелем. У дома их поджидали остальные члены группы, ощерившись стволами и гадая о судьбе оставленных товарищей. Завидев бодрых бойцов, дружно шагающих по заросшему тротуару, остальные замахали им, радостно гомоня.
Встретили. Обнялись. Расспросили, рассказали. Двинули дальше, вдоль штабелей труб и балок.
Там их уже ждали друзья: Истребитель, Орк и Кэп.
– Слава Богу! Дошли, – подумал Ден и улыбнулся, ускоряя шаг.
Глава 13
Раннее утро плавно перетекло в день, унося с собой легкий туман и моросящий дождик, облака ушли, на небе по-весеннему засияло солнышко, вселяя в души людей радость жизни, позитив и бодрость.
И хотя все видели высоко над собой далекий мигающий призрачный купол-сферу, отделяющий многокилометровый периметр Зоны от всего мира, никто сейчас не обращал на это внимания.
Никита отдал некоторые распоряжения насчет привала, обеда, починки и охраны и позвал в землянку Холода с Корсаром. Снова тепло поприветствовали друг друга, искренне радуясь встрече. И начались рассказы. О нудном пути в Лунинск от Энергопостов, в которых исчезли Истребитель со товарищи. О переходе болотистой низменности, полной аномальных полей, артефактов и аскарид. О происшествиях в Лунинске, гибели Фотона, боевых стычках с бандитами, «Бастионом» и мутантами. О героизме одних и растерянности других, о планах и задумках, проблемах и радостях. Холод поведал о Горбоконике, Никита, в свою очередь, об Аперкорте и Егере, о драке в баре и новых знакомствах. Сталкер поинтересовался, что за приблуда на шлеме у командира. Тот рассказал о заказе Кузбасса и договоренности с ним, спохватился и, не прекращая диалога, занялся сменой батареи питания в своей видеокамере. Сидели, отдыхали, пили чай, наспех сваренный Доком, делились впечатлениями и советами. Местами опухшая и посиневшая физиономия Истребителя периодически вызывала смех и подколы друзей, хотя внешность тех, в общем-то, тоже оставляла желать лучшего. Затем Никита, шутливо попросив разрешения у друзей, снял замурзанные кроссовки, насухо протер ноги и без всякой брезгливости надел «берцы», снятые ранее с одного из бастионовцев. Вздохнул с сожалением, прощаясь со своей удобной в рейдах, но малопригодной в Зоне обувкой, и отбросил ее в угол, чем вызвал кислые гримасы юмориста Дена.
Напичкав подходы к мосту во всех возможных местах сигнальными и смертельными устройствами, группа позволила себе немного расслабиться и отвлечься от унылости и трагизма Зоны. Чистились, мылись, стирались и сушились. Лечились и марафетились. Трещали без умолку, спорили и смеялись. Хвастались подвигами и приобретениями. Со стороны группа выглядела хоть и поистрепавшейся и уставшей, но счастливой и воодушевленной.
Потом был шикарный по местным меркам обед, приготовленный Анжелой, Горбокоником и Доком. Трофейные продукты бастионовцев и наемников и дары Егеря пошли на ура после надоевших «сухпайков выживания». Ели сытно, плотно и долго, продолжая делиться впечатлениями, а, закончив, разбрелись по своим делам. Никита, поблагодарив «поваров» и приободрив Тротила, которому Док во второй раз менял повязки на ожогах, отошел по нужде, перелез изогнутый поручень моста, глянул вдаль. Что-то привлекло его внимание. Очень далекое и смутное. У Бродяги был бинокль, но в голову пришла мысль о другой вещи: «А что, если попробовать действие "глаза"?!».
Он достал артефакт, повесил его на шею, зажал кулон в кулаке. По телу тут же пробежал озноб, мурашки долго таяли где-то в районе воротниковой зоны. В голове закололо тысячами иголок, словно туда перца сыпанули.
Никита открыл глаза, зажмурившиеся от незнакомых и дискомфортных ощущений. И вдруг испугался. Мир вокруг преобразился, ожил. Нет, он остался прежним, все на своих местах: та же земля, деревья, здания и сооружения. Но в другом цвете, объеме, ракурсе. И в красно-голубом свечении. Точнее, вообще все голубое, а отдельные живые субъекты – красного оттенка. Будто в инфракрасном излучении.
Боясь отпустить из руки амулет и тем самым потерять изумительную картинку, Истребитель наблюдал преобразившийся мир, жадно впитывая информацию.
Вот прожужжал невиданный майский жук размером с воробья, только в сотне метров от моста. Никита отчетливо различил его ножки, челюсти и панцирь, отливающий холодным блеском. А вон из реки выползло на берег страшное существо в хитиновой чешуе с ластами и двумя хвостами. Поерзав клешнями, оно изогнулось и вкопалось в мокрый песок бережка, то ли маскируясь, то ли очищая тело от паразитов, а, может быть, греясь.
У опрокинутого навесного моста, в километре от Никиты, аасмены осаждали тоннель (точную копию этого, здешнего), пытаясь достать трех анархистов. Четвертый мертвым лежал на обочине дороги и уже стал обедом вожака мутантов.
Из Чащобы на свет божий выбралась семейка кабанов, обнюхала воздух, осмотрелась и снова исчезла в дремучей чаще.
В синем небе кружило воронье, в одном из помещений порта блеснул зайчик. Никита всмотрелся и обомлел. В него (как ему показалось) целился снайпер. Счет пошел на секунды. Но голову озарила сумасшедшая мысль: «Не прыгай, не падай, сбивай его прицел, как хочешь, но не показывай вида, что заметил его. Может, он просто сечет тебя и твою группу в оптику, а не готовится поразить цель. Холод! Нужен Ден с его "веслом", бьющим на полтора километра. А здесь всего метров пятьсот-шестьсот».
Никита сделал шаг в сторону и, будто пьяный, шатаясь, побрел к землянке. Возле нее Корсар обнимался с Бродягой, пивом отмечая встречу и вспоминая дорогие сердцу моменты.
– Сидите как сидели. У нас снайпер с северо-востока, сзади меня, полкилометра, – сказал Истребитель, заходя внутрь землянки, и уже оттуда крикнул Баллону, чтоб тот незаметно присел за бочкой, а Орку приказал слезть с бруствера.
– Ты уверен, командир? Как усек-то на таком расстоянии? – спросил Корсар, вмиг забыв, о чем говорил с другом.
– У него «глаз» на шее, – коротко пояснил Бродяга, опуская бутыль пива и почему-то расхотев пить дальше.
– Уверен, – шепнул Никита и повернулся к Дену: – Тебе работенка, Холод. Там стрелок пасет нас. Удаление пятьсот-шестьсот. На два часа. Окно второго этажа АУПа порта. Третье от арки.
– Понял, командир. Сейчас сделаем. Валить?
– Да.
– Есть, – Холод подскочил, схватил СВД, быстро проверил обойму, стал настраивать оптику.
Через три минуты наблюдения он доложил, что видит шлем бастионовца, рядом с ним еще один, видимо, корректировщика. Второй номер. Винтовка «Корд». Ден замер, ожидая приказа.
– «Корд»! Нехило. Что думаешь?
– Надо снимать. Иначе выбьют щас кого-то из нас, скорее тебя. Ждут. Определяют старшего. Подтягивают силы. Возможно, и в наш тоннель.
– Кого еще видишь?
– Суетятся там. До отделения. Переправу строят.
– Опс. Значит, обойти хотят. А, следовательно, и к тоннелю подбираются. Скоро начнут, – вслух размышлял Никита.
– Может, позвать всех внутрь? Чего рисковать?
– Нет. Гражданских они пока валить не станут. Зачем им мелкая сошка? Они готовят позиции и вдарят по общему сигналу.
– Согласен, но где тут сейчас отличишь гражданских от нас? Все почти в одинаковой экипировке.
– Они различат!
Истребитель осторожно выглянул из дота. Фифа возилась с обувью, Родео пил пиво и курил, подставив лицо ветерку. Горбоконик точил нож. Аперкорт переговаривался с Димоном и Пыть-Яхом.
– Ничего страшного. Пусть пучатся, кумекают, кто мы, откуда и зачем. Ты сам не светись, спалят.
– Дык, итак. Ну что, снимаю щас? – Ден не отрывался от оптики, чуть выставив обмотанный ствол винтовки в амбразуру.
– Нет, погоди. Позже. Иначе начнут войнушку раньше. Как бы нам собраться незаметно? Ишь, разгулялись. Теперь пойди, собери их, не выдав себя врагу.
– Да уж, это точно. Привел я на хвосте эту срань.
– Перестань. Не ты, так другие бы привели. Так, ладно. Значит так, бойцы, слушаем сюда…
«Бастион» скрытно занимал позиции по краям площади речпорта, растекаясь по дуге к тоннелю. Двойки профессионально страховали друг друга, продвигаясь резкими короткими перебежками от укрытия к укрытию. Чем не спецназ!
Когда до чрева тоннеля осталось метров сто, правая передняя двойка серых бойцов обнаружила себя датчику движения замаскированной спарки. Турель была укрыта большим куском толя, снизу замаскирована шифером и прочим строительным хламом, оставив свободным пятачок экрана датчика. Чувствительность прибора самонаведения и контроля движения была предусмотрительно снижена Кэпом до сотни метров дистанции обнаружения, поэтому пулеметная установка до последнего не проявляла себя.
При очередном выдвижении бойцов в сером камуфляже турель загундосила механикой шарниров, брякнул электропривод, и толь отлетел под первым залпом спарки. Оказавшиеся на открытом пространстве бойцы головного дозора в десять секунд перестали существовать в природе как живые организмы. Изрешеченные пулями 12,7 мм, они попадали замертво. Еще две пары бастионовцев бросились за хлипкие укрытия, пытаясь опередить очереди двойного пулемета, но потеряли одного убитым и двух тяжелораненными.
Они никак не ожидали такого поворота событий.
Теперь турель железной цаплей торчала на виду, двигая сдвоенными стволами слева-направо и обратно. Выскочившую из пустой бочки перепуганную собаку пули тут же разорвали в клочья. Бойцы срочно докладывали по связи руководству о возникшей проблеме, потере товарищей, времени и эффекта неожиданности.
В тот момент, как за тоннелем застрочила спарка, затем еще и еще, группа спецназа поняла, что пора действовать. В общем-то, все уже были готовы, заранее оповещенные командиром о сборах и подготовке к возможному нападению «Бастиона».
– Давай, Холод, – шепнул Истребитель, коснувшись спины снайпера.
– Угу, – Ден, не отрываясь от прицела СВД, нажал спусковой крючок три раза, – есть. Было тепло, стало холодно. Гы-ы.
Улыбнулся только Тротил, минирующий землянку в углу.
– Молорик. Так. Все, как и договаривались, марш-бросок по дороге до тополя, забираете Ахмада и к Туманску. Сбор через час у жэдэ переезда. Нас только не положите из засады, орлы! Ну все, вперед, пацаны. Баллон, прикрывай их.
– Есть.
Никита подтолкнул Эскимо и подмигнул Фифе. Та улыбнулась так мило и тепло, что без слов понятным стало ее пожелание удачи и просьба быть осторожнее.
Бойцы один за другим звеньями одной крепкой и надежной цепи устремились наружу, вправо и по заросшей бетонке вдоль русла реки. Слева зачадили резиновые покрышки от автомашин, подожженные Орком. Черная, как смоль, дымовая завеса изолировала блокпост от чужих глаз с востока. Да и снайперов с «Кордом» Холод успел завалить.
– Ну что, бандерлоги, постреляем маненько? – залихватски и бодро гаркнул майор, беря раритетный РПД-42 и запасной «блин» к нему.
– А то-о! – откликнулся Орк, настраивая РПГ-7.
– Постреляем, командир. Ты только не тормози нас, дай вволю пострелять! – ответил Кэп.
– Работаем, Ник, – буркнул Ден, слившись со своей винтовкой.
Никита бросил быстрые взгляды на своих бойцов. На спину Холода, припавшего к амбразуре дота, на завершающего свои минные дела Тротила, на играющего желваками Орка, сидящего за бруствером у кромки моста с гранатометом. На Кэпа, жующего «Антирад» и целящегося куда-то через мушку немецкого МГ-42. И на Горбоконика, засевшего за остовом трактора-трубоукладчика с карабином и «Стингером». Этот пока что внушал доверие, похоже, привязался к новым знакомым, сменив черствость и жестокость на благодарность, позитив и дружелюбие.
Воистину, говорят, человек познается в беде!
Никита шагнул к мосту, и в этот миг на той стороне тоннеля сработала «монка».
– Есть еще вопросы, пожелания, предложения? Может тебе кусочек сыра, крыса? Они же так любят сыр!
Рогожин со злорадством и нескрываемым удовольствием глядел на физиономию Мешкова, скрюченного на стуле в позе обреченного на казнь. На его лице читалась смесь досады и горечи провала со страхом смерти, иногда ученый кривился от боли в простреленной руке. Он не был героем или суперменом, который не впал бы в уныние и панику, а киношно бросился в атаку или хитроумно обманул врага. Мешков действительно был ботаном и лузером по жизни, и сила его заключалась в уме, а также в узкой специфике знаний в области науки и техники.
Он сник, потускнел и ссутулился. Он был обречен.
Да и на что можно было надеяться раньше?! Заведомо неминуемый провал. Сбой. Конец.
Этот полковник первым выстрелом выбил его пистолет. Вторым прострелил ему руку, а третьим уничтожил КПК Мешкова. Все планы профессора и его крыши, Ока Зоны, вмиг лопнули мыльными пузырями, не оставив никаких надежд и вариантов.
Этот недвижимый, больной, раненый и, казалось бы, обладающий одной извилиной вояка раскусил Мешкова, раскрыл могущественную сеть, далекоидущие планы Ока Зоны и сейчас победоносно улыбался в сторонке.
Мешков не таил злобы или чувства мести. Апатия не только разлилась по телу, но и, казалось, заползла в голову. Ничего не хотелось, рука ныла, плетью повиснув вниз. Возле ножки стула образовалась небольшая лужица крови, капающей с пальцев ученого. Пуля Рогожина вскользь задела трицепс Мешкова. Хотя какой у ботана трицепс!?
– Нет у меня пожеланий, – пробурчал очкарик и сморщился от боли, – одна просьба как к специалисту по выживанию. Что мне делать с рукой? Я не доктор… точнее, доктор других наук. Не хотелось бы истечь кровью и умереть здесь вот таким нелепым образом.
Все это он проговорил вялым равнодушным голосом, не меняя мимики и позы. Физиономия ученого-предателя стала похожа на печальную маску Пьеро.
Полковник объяснил, что нужно сделать, но сначала приказал, чтобы Мешков поднял раненой рукой пистолет и передал его ему. Именно простреленной, а не здоровой.
Тот выполнил требование Рогожина, морщась и бледнея при каждом движении. Затем по рекомендациям офицера пошел искать провод для перетягивания руки и проведения лечебных мероприятий.
Рогожин набрал сообщение-шифровку на своем КПК и отправил его сначала Истребителю, потом Холоду. Вдруг они еще порознь. На минуту закрыл глаза, выровнял дыхание, спрятал «наладонник» и повернулся на бок. Резких болей уже не было, но слабость и кожный зуд страшно мешали. Он отпил воды из фляжки и бросил на ученого задумчивый взгляд:
– Ну, крыса, давай рассказывай. Все. И если упустишь что-то важное, я тебе вторую руку прострелю. Уже в кость. Понял?
Мешков, перетянувший плечо выше раны, заклеивший ее биоскотчем и вколовший шприц с обезболивающим, поднял голову и кивнул.
Стая диких псов, бродя в поисках пищи, опустошила всю западную часть городка и ночь провела в Аллее Славы. Утром с полсотни голов (хвостов было меньше) двинулись вдоль складов овощехранилища, затем водокачки, где недавно так нелепо встряли бойцы «Анархии», наткнувшись на скелетонов.
Стая представляла собой внушительную силу, количеством и хитростью способную одолеть почти любое сопротивление. Их боялись в Зоне. Не двух-трех собак, а волну из десятков голодных и свирепых псов.
Собаки разных мастей и пород, мутировавшие за десятилетия воздействия радиации, превратились в сильных, живучих, злых четвероногих убийц. Этакий кочующий синдикат, держащий Зону в страхе. Ни одна тварь не могла противостоять огромной стае диких псов: ни злыдень, ни химера и даже телепат, беспомощный в подчинении такого количества мутантов, которые тоже обладали ментальной силой.
И только отдельные стычки с участием человека заканчивались успешно. Для последнего. Только сила и хитрость людей в ответ на мощь и коварство сретенских псов могли ощутимо и положительно решить исход противоборства.
Стая клином, растянувшимся на сотню метров, брела от «Водоканала» мимо детсада и на минуту остановилась у развилки. Впереди, на улице Войнича, слышались выстрелы и редкие взрывы, справа расположились кварталы когда-то жилых домов. Самка, уже старая, облезлая и немощная сука, с отвисшим чуть не до земли брюхом и огромными сосками, остановилась, выбирая направление. Повела носом, помотала уродливой головой, покрытой язвами и коростами, вздрогнула шелудивыми боками и тявкнула. Пара самцов, бывшие бультерьер и ротвейлер, зарычали ей в такт, нюхнули ей зад, холку и стали втягивать уродливыми носами воздух.
Через минуту, когда подтянулась вся свора, эта троица повернула направо и повела серо-рыжее, плешивое воинство через второй микрорайон к улице Курчатова.
Там их ждала сотня жертв: смуглых, узкоглазых и плохо вооруженных. От них за версту несло адреналином, кровью и сладковатым мясом.
Анархисты с трудом оторвались от скелетонов и крыс, потеряв трех человек. Пока мутанты разбирались друг с другом, испуганные бойцы припустили на всех парах по промзоне, полосой окаймлявшей северную часть Туманска.
Уйти влево и скрыться в страшной Чащобе даже мыслей не возникало. Фига вел отряд из восьми человек по улице Механической к Войнича по едва характерным признакам: свежим трупам, следам бандитов, фекалий, далеким выстрелам. Зрячий, еще не отошедший от кошмаров последних суток, умело читал следы, интуитивно выбирал маршрут, чуть опережая остальных. Автоматическая винтовка ИЛ-86 в его руках придавала сил и успокаивала, оптика была не на высоте, но позволяла обозревать местность лучше зоркого глаза.
Остановившись у «Блинной», следопыт взобрался на крышу и огляделся. Кругом валялись останки зомби, крыс и крысаков. Пара аасменов лежала на другой стороне улочки. По оберткам фольги и бумаги, пустым гильзам он определил, что здесь ночевали и приняли бой бандиты. Да и присмотревшись вдаль, насколько позволял прицел винтовки, он заметил толпу зомби, бредущих в восточном направлении по Войнича, а перед ними мелькающие спины фраеров. И все двигали в сторону того же адреса, который всем на КПК сбросил инкогнито. «Надо же, а зомби-то что, тоже туда валят?!» – подумал Зрячий, осматриваясь кругом. Затем махнул своим, ожидавшим его сигнала за хилым заборчиком.
Вскоре анархисты продолжили путь по следам зомби.
Помещения энерготехникума оказались пусты и выглядели почти нетронутыми с советских времен. Странно, но здание почти не было разграблено, и не носило следов вандализма, как большинство сооружений Зоны. Правда, может, в этом имелась заслуга огромного аномального поля «гравитации», долгими годами облаком висевшего над ПТУ. Но даже с тех пор, как оно исчезло, техникум выглядел целым и вполне пригодным не только для жилья, обороны и НП, но и чтобы поживиться чем-нибудь стоящим.
Чем они и занялись. По крайней мере, Полтора. И если троица «туристов» бесцельно бродила по коридорам и помещениям здания, равнодушно оглядывая его убранство, попинывая мусор и размышляя о дальнейших действиях, то Полтора решили конкретно помародерствовать. Сталкеры в Зоне не гнушались этим, многие вообще жили разграблением заброшенных зданий.
Тагил быстро нашел артефакт «жемчужина», затем целый ворох схем, чертежей и планов ПТУ, а вместе с ним прилегающих улиц, сооружений и коммуникаций. В том числе и проекты строительства соседних корпусов НИИ. Видимо, когда-то учащимся энерготехникума давали задания проектировать эти здания или собирать отчет по практике. Но по нынешним временам эти кальки и ватманы ценились очень высоко. Особенно на Большой земле! Да и на научной станции, что за Падью, можно было толкнуть по двойной цене.
Сталкер довольно улыбнулся, бережно свернул широкоформатные листы, немало поворчав, засунул их в тубус коричневого цвета, лежащий подле, и, соорудив завязки, закинул багаж за спину. Осмотр кабинетов и аудиторий продолжился.
Вовка, забросив арбалет на спину рядом с рюкзаком, бродил по другому этажу, посетив приемную директора и учительскую. Прибарахлился там оловянными нагрудными значками, парой медалей, часами и столовым серебром. Теперь стоял в нерешительности перед полками с красивыми кубками и вымпелами, решая как, куда и зачем можно использовать эти штуки. Вдруг ему нестерпимо захотелось по большой нужде. Он сморщился и начал лихорадочно искать бумагу. Нужной толщины и размеров среди кучи твердых папок, книг и журналов было маловато. Нашел, торопливо обогнул директорский стол без кресла, спустил портки и уселся, блаженно прикрыв глаза. Через минуту, почитывая выдранные из «Справочника инженера-энергетика» за восьмидесятый год листы, услышал шаги. А затем знакомые голоса.
– Давай сюда, – сказала Герда, проходя из приемной в кабинет директора, – хоть здесь нет этих мародеров.
– Да ладно тебе, это их работа, их заработок. Они живут здесь этим, – ответил Роман.
Шорохи, хруст стекла под ногами.
– Я так и не понял, что мы дальше делаем с ними? Если ты или Кот настаиваете на их ликвидации, то я против. Категорически. Я не вижу смысла убивать проводников только за то, что они догадались, зачем и куда мы стремимся. Это абсурд! И жестоко. Мы не мрази из числа тех штурмовиков МСА или «НовоАльянса». Я ученый. Пусть и полевик, но интеллигент, я воспитан и…
– Ладно, хватит об этом. Не нам решать, жить ли им дальше и лазить ли по Зоне, как прежде. И продолжать водить «туристов» и всякий сброд. Конечно, ни я, ни вы с Котом не будем кончать этих бравых сталкеров. Путь ими занимается Хокс. Это в его компетенции.
Вовка притих, слушая диалог двух попутчиков и стук своего сердца. Он боялся сейчас одного – выдать себя каким-либо образом и испортить все, скорее всего, даже погубить. Ни звука, ни пука! Последнее стало актуальным в эти минуты, когда живот и некоторые органы тела как раз сопротивлялись думам и готовы были выдать его с потрохами. Он зажмурился, напрягся и сжался в комок, моля уже о быстром уходе этих двоих. Но они продолжали шептаться и не собирались уходить. Вот, гадство!
– Да где он, Хокс? Лично у меня уже никакой надежды на него и его головорезов не осталось, а наши проводники? Они вот, с нами, живые и оба в наличии, хотя странные и мутные. А где Хокс? Где ваши хваленые рейнджеры Восточного блока?
– Замолчи! И так тошнит от всего, еще ты будешь тут ныть, – сердито прошипела женщина, – и не надо пафоса и нагнетания обстановки. Попали мы! Так, кажется, тут говорят? Как нам достичь НИИ, найти установку и выбраться оттуда? С этими полувменяемыми сталкерами? С Хоксом, пропавшим без вести? Вот дерьмо!
Тишина. На улице раздался вой, потом стук тяжелого пулемета. Снова стало тихо.
– Вот, чёрт! Короче, не обойтись нам без этой семейной парочки, – сделала вывод Герда, скрипнув мебелью, – валить их не будем. Однозначно. Ни сейчас, ни после. Если, конечно, сами не нарвутся и не спровоцируют. Они мне даже симпатичны. Но не будем идти на поводу у эмоций. Пусть делают свою работу, тем более что я заплатила им сполна. Хм. Объявится Хокс, там порешаем. Если нет, значит до упора будем терпеть и пользоваться их услугами. А если надо, и в рот заглядывать. Сейчас они – наше главное оружие и защита. Да и жизнь наша, чего греха таить, в их руках! Сам знаешь, Роман.
– Это верно.
– Все, пошли. Мне надо с Тагилом перетереть кое-что, да и пообедать не мешало бы.
Шаги удалились. Пацанчик убрал рукав куртки от губ и выдохнул. А потом доделал свои дела. С явным облегчением.
Вечер двадцать седьмого апреля и последующая ночь к удивлению представителей всех группировок и самой Зоны прошли спокойно и почти тихо – если не считать периодически тарахтящих пулеметных турелей на корпусах НИИ и спортклубе, сеющих град пуль по движущимся в сумерках целям. И пары случаев с некоторыми гостями Туманска, прибывшими по адресу Войнича, тринадцать.
Инкогнито в чёрном одеянии легко и просто умертвил очередного бедолагу, попавшегося ему на пути. На сей раз им оказался бандит из кодлы Басмача по кличке Лапша, охранявший покой корешей. И если бы внезапно появившемуся из ниоткуда «черному плащу» удалось прибить его острием своего посоха без лишнего шума, может быть, убийца накрыл бы и всю банду. Увы, выпавшее из рук Лапши оружие брякнуло по ступенькам и с грохотом полетело в лестничный пролет, отчего все бандиты проснулись и подняли шум. Ликвидатора, конечно же, и след простыл, а сон пропал начисто. Браня Зону, город и гребаных «туристов», бандиты сетовали на неудачи и роптали по поводу своего незавидного положения и целесообразности дальнейших мытарств.
Басмач еще как-то затыкал им рты, но все более невнятно, сам осознавая безысходность ситуации и все более вероятный провал похода. Гневу его не было предела, а нервозность корешей переполняла чашу терпения.
Другой случай произошел с одним из китайцев, угодившим ногой в «студень». Опорожниться по маленькому спокойно и тихо ему не удалось, а вот нечаянно и вынужденно – да. Когда залез в аномалию, заорал и вмиг обмочился в штаны. Ладно, хоть от испуга сразу дернулся в сторону, оставив сапог в зеркале небольшой малозаметной аномалии, состоящей из едкой щелочи. Обувь моментально расплавилась в мерцающей луже, а чудом оставшийся в живых азиат долго голосил, делясь с товарищами деталями происшествия.
Зона, казалось, вздохнула, разочарованная безрезультатной ночью и впустую потраченным временем, и приготовила новый сюрприз своим муравьям, иначе их и не назовешь.
Никто в это пасмурное утро, окутавшее город плотным молочным туманом, не желал добровольно идти на приступ НИИ. Глаз выколи – ничего не было видно в трех метрах, но как раз эта белесая пелена, скрывающая все опасности города, пугала и отталкивала больше, чем что-либо иное.
Члены всех группировок, находящихся в данном районе города и плотным кольцом окруживших искомый квартал, уже знали о существовании на Войнича, тринадцать, сверхъестественного устройства, способного в любое время телепортировать кого и куда угодно. Конечно, если правильно смонтировать установку, хорошо перепрятать и умеючи использовать ее. Воистину, такая находка автоматически становилась бесценной и желанной для всех в Зоне и в не меньшей степени за ее пределами – на Большой земле. Каждый второй поклялся этим утром завладеть диковинкой, хотя никто ее не видел в глаза и не представлял ее размеров, веса и точного местонахождения. И каждый первый готов был пожертвовать временем, силами и даже здоровьем ради такой находки и присвоения ее себе.
Только готовы ли были они пожертвовать ради этого своими жизнями?
Что делал на Войнича, тринадцать, «Бастион», никто не знал. Точнее, некоторые предполагали, что секта охраняет место тайника установки, но почему здесь, а не перетащив в Бункер, поближе к Оку. Видимо, и само Око не ведало всех тайн и загадок Зоны, по крайней мере, связанных с этим изделием. И уж почти никто не догадывался о том, что просто завладеть установкой № 1А – этого недостаточно. Нужно еще и соединить ее детали с элементами установки № 2Б, находящейся в бункере полигона К-II четвертого энергоблока.
На самом деле и сам «Бастион» был слабо осведомлен в отношении этого секретного устройства. Двое из немногих выживших, кто в восемьдесят шестом году создавал телепортал и пушку для него, работали в Оке, но один из них погиб семь лет назад, а другой находился при смерти, поддерживаемый новейшими медицинскими средствами этого синдиката, словно голова профессора Доуэля в известном произведении.
Мешков был инструментом Ока Зоны там, на Большой земле, способным восстановить прототип XL-изделия и прибыть с нужными деталями сюда из далекого прошлого, казалось бы, безвозвратно упущенного членами корпорации. Очень много и многих пришлось привлечь и потерять, понести огромные материальные и временные затраты, нарушить законы и стать изгоями человечества. Но некоторые упорно считали, что дело того стоило. И напролом шли к намеченной цели.
«Бастион», потерявший когда-то важный элемент изделия, необходимый для обнаружения и определения установки в чреве НИИ Туманска, прилагал все усилия для ускорения поиска. Нужно было найти либо саму пушку, либо этот злополучный красно-синий магнит для ее поиска. Который после долгого и замысловатого путешествия в итоге оказался в рюкзаке Истребителя, никак не проявляя своих свойств и не притягиваясь ни к оружию спецназовца, ни к другим металлическим деталям его снаряжения.
«Бастион» в сложившейся ситуации смог выполнить только программу-минимум. Выставить заслон в институте, выделить братьев для бессмысленного поиска изделия и обеспечить оборону района от чужих лиц. А еще пойти на хитроумный шаг, рискуя потерять все или найти того, кто владел необычным магнитом. Секта объявила всеобщий сбор на улице Войнича, тринадцать, в Туманске, анонимно послав весточку на все КПК в Зоне. Как братство религиозных фанатиков сделало это без участия Регистратора Зоны, осталось тайной за семью печатями.
Им частично удалось претворить в жизнь свой рисковый и уже, видимо, последний вариант. Теперь, благодаря той сложной цепочке событий и людей: Егерь – его сын – Истребитель – Егерь – снова Истребитель, магнит плыл в руки «Бастиона», покоясь в рюкзаке Никиты Топоркова.
Прямиком в руки всесильного военно-научного синдиката!
День двадцать восьмого апреля мало отличался от дня битвы под Прохоровкой или даты взятия Бастилии. Но этот день явился грандиозным и памятным для всей Зоны, осев долгими и шумными отголосками далеко за ее пределами. Никогда прежде за три десятилетия ее существования и четыре Вспышки Зона не видела такой широкомасштабной боевой операции, военного сражения, битвы с привлечением представителей почти всех группировок и стрелкового оружия различных типов и моделей. И только туманное утро этого весеннего дня прошло почти тихо. Но не для всех!
Полтора проснулись в это утро первыми, занялись завтраком и решили обследовать подвалы техникума, где раньше завхозы таких учреждений обычно держали склады полезной утвари, стройматериалов и инструментов. Все остальное в здании уже было исследовано и теперь грудой возвышалось в углу за матрасами: артефакты, ценности, материалы, документы и прочие вещи, которые в любом баре Зоны или у ученых можно было хорошо продать или проиграть в карты и нарды.
– Как вы это все потащите? – спросонья спросила Герда, заметив, как Вовка копается в куче хабара.
– Зачем же все? Часть оставим тут, спрячем. Другую где-нибудь недалече засекретим, схрон сбацаем. Чё-то возьмем с собой, – пояснил пацан, – нам ведь вашу установку не тащить. Грузчиками не нанимались.
– Ишь ты-ы! Мелкий еще так со взрослыми разговаривать, – постаралась поставить на место паренька Герда, и тон, и смысл ответа которого ей не понравился.
– Ой, да-а… Ты мне, чай, не мамка! А я тебе не сынок. И не училка, чтоб морали тут читать.
– Вовка, – отец хмуро глянул на пацана, – сходи, проверь сигналки.
– Бать, чё их проверять? Они бы сработали, если чё.
– Иди, глянь. Я их так сниму, срежу, что не услышите никто.
– Понял. Ладушки.
– И глянь-ка там, чего на улице творится. А то что-то тишина странная. Ишь, все как молоком затянуло, будто Мгла опять притопала.
Вовка взял арбалет и ушел, переступая через ноги спящего Кота и вещи Романа. Эти еще спали. Может, делали вид, что спали.
– Что не так? – Тагил увидел ехидный взгляд женщины.
– Тишина. А ты пророчил вчера-сегодня апофеоз всего. Прям салюты и последний день Помпеи. И? Где, что?
– Ох, бабы, бабы! Никакого терпения. Скоро все начнется. Знак нужен. Указка. Я бы точнее предсказал тогда, – сталкер улыбнулся и перестал ковыряться в своей снаряге, – где каша, где оладьи или омлет?
– Да пошел ты, – хмыкнула Герда и взяла КПК, – кухарку нашел.
– Мда-а, есть женщины в наших селениях! – пошутил Тагил и достал пакетики чая, складной стакан, кусок рафинада с кулак и пару охотничьих колбасок. – Дрыхни тогда, а я с Вовкой по чаю вдарю.
– Э-э, сталкер, пошутила я. Мне сообрази тоже чаек. А лучше кофе. С корицей. По-венски. И кусочек сыра.
– И мне, – поднял руку Кот, не открывая глаз.
– Ну, вы ваще-е оборзели, «туристы»! – осклабился сталкер. – А зубы вам не почистить? Ладно, давайте кружки и один паек. Воду и чай беру на себя.
– Вау-у, мужчинка!
– Гут.
Все потянулись к своим рюкзакам. Зашевелился Роман. Тагил пошуршал с жестяной горелкой и сухим спиртом, налил из бутыли в кружку Кота воды, поставил греть. Занялся завтраком.
Притопал Вовка, напевая «опа кана стар». Плюхнулся, потянул носом:
– М-м, вкусно. Скоро уже жрать будем?
– А руки помыл? – съязвила блондинка.
– Ты о чем, тетя? Мы, кажись, в Зоне.
– Да расслабься ты. По мне хоть с пола подбирай.
– Пипец, юмористка.
– Уймитесь там. Ишь, растявкались, елки-палки, лес густой! – цыкнул Тагил и взглянул на сына. – И? Ты чего там высмотрел?
– Да так, – Вовка встал, обошел тела Романа и уже проснувшегося Кота, сложил подсумок возле стенного шкафа, полез за арбалетом, чтоб положить его на пол, – тишина, покой, туманище. Проволока, правда, обрезана была, видно…
– Что? – Тагил тревожно взглянул на парнишку, оторвавшись от суеты. – Как обрезана? Отпала? Или…
Герда недоуменно посмотрела на сталкера, затем на его сына и вмиг поняла их озабоченность. Тагил рефлексорно потянулся к автомату, но в этот момент вторая дверь в кабинет с грохотом растворилась, бренча по полу выбитым замком и щеколдой, а вошедший в помещение здоровяк с АКМ-74 наперевес громким басом заявил:
– Всем лежать, суки! Иначе решето, ёптя.
Это был Скандинав. И он нашел того, кого так долго жаждал увидеть!
Один из анархистов от скуки выстрелил в болтавшегося на проводах мимикрима. Винтовка с самодельным глушителем негромко тюкнула, но в тумане ее лязг разнесся таким эхом, что все встрепенулись и напряглись. Мимикрим шелохнулся и долго качался маятником, вызывая нехорошие чувства у бойцов.