Восход звезды Ласки Кэтрин

Глава тринадцатая

Грезы наяву

В шести днях пути от них Эль-Миэдо наконец заснул беспокойным сном. Ему снились лошади – те, которых он потерял; те, которых должен был найти. Пространства этого мира огромны, и, чтобы завоевать их, ему нужны лошади. Ведь он мечтал покорить не только земли, но и людей – индейцев чицен и тех, которые еще встретятся им на севере. Разведчики докладывали о кочующих там племенах. Эль-Миэдо знал, что они никогда не видели лошадей, а когда увидят, то решат, что он бог.

– Мне нужны лошади, – пробормотал он сквозь сон. – Слава Пресвятой Деве, что я не потерял Эль-Нобле.

Что-то зашевелилось в палатке. Эль-Миэдо заморгал, присматриваясь. Перед ним маячил силуэт, неясный, за исключением яркого золотого пятна, но Эль-Миэдо показалось, что тот ему кланяется.

– Вы правы, Ваше Величество. Благодарите Пресвятую Деву, что благородный конь оказался верен вам и не сбежал в ту ночь, когда мулица сломала ограду.

Эль-Миэдо широко распахнул глаза. Так это человек или зверь? У него на голове блестело нечто, похожее на корону, но под ней светились хитрые звериные глаза – глаза перро зорро, лиса прерий. Существо слегка отступило назад.

– Что тебе нужно? – дрожащим голосом спросил Эль-Миэдо.

– Вопрос в том, что нужно тебе?

– Лошади. Мне нужны лошади.

Это существо – бог или демон? Да какая разница! Он предлагал возможность, которую нельзя упускать. В этом Эль-Миэдо был твердо уверен.

– О, это нам известно. У тебя и так самые лучшие лошади. Ведь это я привел к тебе Эль-Нобле.

– Да. Да, конечно.

– А если помыслить шире – чего ты хочешь? Королевство? Корону? Империю?

– Кто ты? – Глаза Эль-Миэдо сузились. Ему показалось, что он уже видел это существо. Но когда? Во сне? В том самом сне, когда он впервые увидел Эль-Нобле?

– Кое-кто зовет меня Извечной Злобой.

– Что я должен делать? Мне нужны лошади, чтобы основать свое королевство в Новом Свете.

Внезапно налетевший шквал разорвал ткань палатки прямо над постелью Эль-Миэдо.

Несмотря на холод, Эль-Миэдо весь вспотел. Он откинулся на жесткую подушку и задумался. Может, он перепил огненной воды? И все это ему просто привиделось? Но таинственное существо уже посещало его раньше, и вскоре после этого он нашел жеребца. Тогда он встретил лиса прерий. В этот раз – оже? Или это сам дьявол? В соседней палатке спит священник. Может, он тоже всё видел? Если видел, то, значит, точно не спит.

Эль-Миэдо повернул голову в сторону палатки с крестом. Оттуда слышался звучный храп. Спит как убитый! Он ощутил облегчение. Но в тот же самый момент он почувствовал сильнейшую вонь. Это что, серный запах адского огня? Нет, оказывается, так пахнет его собственный пот! «Но я же не болен». Более того, он никогда еще не чувствовал в себе такого прилива сил.

И тут отблеск золота, разбудивший его, обрел форму короны. Не тонкого венца, какие носит мелкая знать, а настоящей императорской короны, наверху которой восседал кастильский орел с изумрудами вместо глаз. Глядя в его изумрудные глаза, Эль-Миэдо почувствовал, как гулко бьется в груди сердце, а со лба стекает, пропитывая бороду, пот. Он провел пальцами по лбу – скользкому, но холодному. Холодному, как вода в церковной купели. «Я помазан, помазан на царство этим ночным гостем».

Глава четырнадцатая

Охота

Тихо сразу ощутил, что скакать на Эстрелле – совсем не то что на Эсперо. В ее движениях была плавность – наверное, оттого что ее зрение не пострадало. Кобылка двигалась увереннее. Быстроногая пума бросилась вверх по крутому склону, но они настигали ее. Тихо ощущал силу ног кобылы, глубину ее широкой груди и мощь молодого сердца. В какой-то момент мальчик осознал, что его дыхание начинает сливаться с ее.

Он не направлял ее. Их мысли и мышцы как будто объединились, чтобы выбирать наилучший путь, наилучшую скорость для преследования. Между лошадью и ее всадником росла и крепла удивительная гармония.

Местность не отличалась ровностью, и вскоре они оказались на склоне большой котловины. Пума мчалась уже по самому дну. Солнечные пятна на ее шкуре сливались в размытые мазки. Она бежала быстро, но скачки Эстреллы были длиннее. Тихо молился, чтобы перед ними не оказалось деревьев. Если на пути попадется дерево, пума моментально вскарабкается на него, что даст ей неоспоримое преимущество. Им нужно настичь зверя на открытом месте.

Рысь уже бежала вверх по склону с противоположной стороны котловины. Через несколько мгновений она достигла наивысшей точки и обернулась, словно дразня Тихо. Кошка сейчас в более выгодной позиции – вверх копье не бросишь. Может, лучше воспользоваться луком? Но прежде чем Тихо успел принять решение, пума скрылась за гребнем. Они услышали, как сыплются под ее лапами мелкие камушки. Эстрелла, не задерживаясь, одним прыжком преодолела расстояние до вершины. Кошка резко обернулась – она не ожидала их появления. «Прекрасно!» – вместе подумали Тихо и Эстрелла.

Наконец-то они оказались на ровном месте и могли продолжать преследование безо всяких препятствий. Они постепенно нагоняли кошку. Расстояние между ними сократилось почти до броска копья. Им в ноздри бил сильный запах зверя. Тихо согнулся на спине Эстреллы, заняв устойчивое положение для того, чтобы бросить копье. Но тут пума резко повернула в их сторону. Весь страх исчез из ее глаз. Острый запах тоже пропал. Она атаковала, обнажив клыки. Оказавшись прямо перед Эстреллой, дикая кошка бросилась и разорвала кобыле плечо. Хлынула кровь. Тихо выронил копье и выхватил из-за пояса кремневый нож. Круглые желтые глаза с черными прорезями зрачков смотрели прямо на него. Клык задел лицо мальчика, но он ничего не почувствовал и изо всех сил ударил ножом. Клинок с треском разорвал плоть, и пума рухнула на землю в луже крови.

Все закончилось так стремительно, что Тихо и Эстрелла не сразу пришли в себя. Глянув вниз и убедившись, что зверь действительно мертв, Тихо испустил долгий вибрирующий крик:

– Гааааарууууу!

Эстрелла шла рысью, с ее плеча продолжала капать кровь, а Тихо уставился на свой клинок, который только что вонзил прямо в сердце пумы. Кровь, стекавшая у него по лицу, начала капать вниз, на ручку ножа. Эстрелла наконец замедлила шаги и остановилась.

– Хорошая шкура. Тебе будет тепло, – сказал она, когда Тихо спустился на землю.

– Как твое плечо?

– Ерунда, просто царапина. А как твое лицо?

Тихо расплылся в улыбке.

– Просто царапина.

Остальные лошади нашли хорошую траву, но им сейчас было не до еды. Они слишком нервничали. Тихо и Эстрелла умчались так быстро, что, даже если бы табун захотел последовать за ними, он вряд ли бы догнал их. Тем более что Эсперо не советовал им этого делать. «Пусть мальчик с кобылой сделают это сами», – сказал он. И теперь они настороженно ждали их возвращения. Эсперо первым услышал легкую, быструю походку Эстреллы, а потом они вдвоем появились в вихре пыли.

– Я их вижу! – заржал Вердад.

– Я чую кровь, – нервно фыркнул Эсперо.

– Это кровь пумы! – сказал Грулло. – Они ее поймали!

– И кровь мальчика и лошади тоже!

Тихо соскользнул со спины Эстреллы, подбежал к Эсперо и прижался окровавленным лицом к его морде.

– Нет, нет! Я в порядке! Мы оба в порядке! Мы убили пуму! Не волнуйся. Я знаю, что с этим делать, – показал он на свою щеку и плечо Эстреллы. – Мне только нужны врачевательные инструменты Гару!

К счастью, у него в мешке нашлись тонкие жилы, подходящие для зашивания ран. Лошади с интересом наблюдали, как Тихо промыл раны себе и Эстрелле, а потом взял хорошую горсть толченой в порошок душистой травы, которую Гару накладывала на порезы и ссадины для снятия боли.

– Сначала будет немного щипать, – говорил он, втирая порошок в плечо Эстреллы. – Но потом ты перестанешь чувствовать боль.

Ожидая, пока снадобье подействует, он взял тонкую костяную иглу и вставил в нее оленью жилу. Лошади собрались вокруг и изумленно смотрели, как он втыкает иглу в шкуру кобылы.

– Просто не верится! – поразился Вердад. – Она даже не дергается.

– Я ничего не чувствую, – ответила Эстрелла.

– Я видел, как однажды кузнец делал такое, – сказал Грулло. – Одна кобыла напоролась на гвоздь в стойле, и он зашил ей рану, как Тихо сейчас.

Вскоре процедура была окончена.

– Теперь моя очередь, – сказал Тихо. – Но я не знаю, как у меня получится шить, я же не вижу своего лица.

– Мы можем попытаться помочь тебе, милый. Будем подсказывать, – предложила Анжела, подходя к мальчику поближе.

– Может быть, – неуверенно откликнулся Тихо. Кобыла подошла к нему совсем близко, и он увидел в ее глазах отражение ветвей кедра, стоявшего позади. – Стойте! Я, кажется, придумал!

Он вспомнил, что поразило его больше всего, когда он увидел Йязз и лошадей табуна, – их блестящие глаза, которые так отличались от мутных глаз Эсперо. В ту грозовую ночь он ясно увидел свое отражение в сверкающих глазах Йязз. А глаза Эстреллы были самыми большими и темными среди всех лошадей. Он повернулся к ней. Лицо, взглянувшее на него из отражения, казалось старше, чем он помнил.

– Эстрелла, иди сюда. Будешь моим зеркалом.

Лошади с благоговением взирали на то, как Тихо начал делать со своим лицом то же самое, что только что делал с плечом Эстреллы.

– Только не моргай! – веселым тоном предупредил он.

– Ни в коем случае! – отозвалась она. Кобыла смотрела, как мальчик втыкает и вытаскивает иглу, делая миниатюрные стежки, гораздо меньше, чем на ее шкуре.

Тихо казалось, что он медленно проваливается в непроницаемо темные озера лошадиных глаз. Как и во время охоты, он слышал биение сердца Эстреллы, и она – он знал это – так же слышала биение его сердца. Это были два таких разных сердца, и все же они могли обмениваться между собой своими тайнами. Тихо видел себя яснее, чем когда-либо. И в то же самое время он начал яснее видеть Эстреллу. Их души как будто сливались, и он вспомнил о сове-омо. Может быть, Эстрелла – тоже древний дух? Когда у него в голове возник этот вопрос, перед ним вдруг промелькнул мимолетный образ той маленькой лошадки, которую он видел в ночи, когда первый раз встретил сову-омо. Она называла его Первым Конем, или Конем Рассвета. Руки Тихо умело совершали свою работу. Он не чувствовал ничего, прокалывая иголкой свою кожу и протаскивая жильную нить. Ему представилось, что эти стежки соединяют его с чем-то далеко в прошлом. Кожа его онемела от порошка, но сам он никогда не чувствовал себя таким живым. И еще он почувствовал в окружившей их всех тишине, что наконец принят в табун – в Первый Табун Нового Света.

Глава пятнадцатая

Укрытие от непогоды

С помощью ножа Тихо снял с мертвой пумы шкуру. Ножом он действовал так же аккуратно, как и иглой. Табун заинтересованно наблюдал за работой Тихо. С каждым надрезом, который он делал, тень дикой кошки, нависшая над табуном, бледнела и отступала. Вначале они испытывали простое облегчение, что избавились от опасного хищника, но вскоре оно уступило место душевному подъему, который в конце концов прорвался наружу чистой радостью. Селесто первым не выдержал и задал вопрос, который им всем хотелось задать.

– Ты поедешь на мне, Тихо? – спросил он, пританцовывая на месте от едва сдерживаемого возбуждения. Тихо улыбнулся про себя. Впервые кто-то из табуна, не считая Эсперо и Эстреллы, назвал его по имени.

– Нет, на мне! – попытался отодвинуть голубоглазого жеребчика в сторону Вердад.

И после этого все лошади заговорили наперебой, споря, на ком же поедет Тихо. Ему же хотелось этого настолько же сильно, насколько им – взять его. Он покажет им всем, как исчезает разрыв между конем и всадником. Они сольются в единое существо, как это происходило у них с Эсперо, Йязз и Эстреллой.

Вначале он поехал на Грулло, потом – на Бобтейле, а следом – на Селесто и Вердаде. Скакать на них было совсем не так, как на Эстрелле. Остальные были приручены. Создавалось впечатление, что их до сих пор преследуют призраки седел, мундштуков и уздечек. Когда Тихо оказывался на каждой из лошадей, все они двигались по-разному.

Их ноги привыкли к заученным аллюрам, которые Эсперо так старался забыть. Но Селесто, Эстреллу и Вердада приручить не успели, они никогда не носили седел на спине и мундштуков во рту. Уздечка никогда не охватывала им голову. Когда они скакали вместе, это было неповторимо. Он следовал за их движениями, их инстинктами и почти не задумывался о том, что им надо подавать какие-то команды.

Через несколько дней лошади смотрели, как Эстрелла скачет впереди них с Тихо на спине. Он стоял на ней в полный рост.

– Смотрите, как быстро и плавно они движутся, – восторженно проговорила Корасон. – Эстрелла с ее светлой шкурой и летящей гривой напоминает мне падающую звезду…

– Да, она похожа на комету, – согласился Эсперо. Остальные лошади повернулись к нему.

– Эсперо, ты что, видишь? – спросила Анжела.

– Я с каждым днем вижу немного лучше. Сейчас я не вижу их четко, но я чувствую, как движется воздух, и слышу стук копыт.

– Посмотрите! – удивленно воскликнул Грулло. – Что это он теперь делает?

Тихо опустился, сев на спину Эстреллы верхом, и прилаживал стрелу к новому луку, который недавно сделал. Он заметил красноногого рябчика, высунувшего голову из своего гнезда на земле. Рябчик вскочил и побежал, стараясь взлететь. Эти птицы бегали очень неуклюже, да и летали тоже. Но Тихо все равно было трудно догнать их, когда он пытался бежать за ними сам. Обычно ему приходилось ставить силки. Но теперь ему не обязательно было бегать за птицами самому. Он передал Эстрелле, что хочет сделать. Она ускорила бег, а он распластался на ее спине и взял стрелу в руку. Он хотел использовать ее в качестве копья.

С Эстреллой рябчик не мог тягаться. Как только птица оторвалась от земли, они были уже рядом с ней. Тихо наклонился и одним точным движением вонзил в рябчика стрелу. Брызнула кровь.

– У тебя получилось! – торжествующе заржала Эстрелла.

– У нас получилось! – поправил ее Тихо. Сегодня вечером он сможет приготовить себе мяса, а из перьев сделает какое-нибудь украшение для Эстреллы. Может быть, у него получится вплести их ей в гриву.

Когда они вернулись к табуну, все лошади радовались так же, как Тихо и Эстрелла. Каждый из них теперь хотел охотиться вместе с Тихо.

– Почему ты не выстрелил из лука? – спросил Грулло. – Ты так долго с ним тренировался.

Тихо рассмеялся.

– Это Эстрелла виновата. Она мчалась слишком быстро! Стрелять из лука хорошо на большом расстоянии. Но тут я и оглянуться не успел, а мы уже практически наехали на птицу. Я понял, что будет легче воспользоваться стрелой как копьем.

– Нам? – переспросила Эстрелла. – Это же ты сделал, Тихо.

– Нет, это мы. Я ни за что бы не сделал этого, не будь тебя. Если бы я был на земле, я не смог бы даже подбежать достаточно близко, чтобы выстрелить из лука. Без твоих ног я просто хромой мальчик. – Он взглянул на других лошадей. – Без любого из вас я неполноценен.

Эсперо выступил вперед.

– И мы с тобой тоже стали чем-то большим.

– Правда, красивые перья? – Тихо выдернул одно с буро-черно-белым рисунком из хвоста рябчика и показал его Эстрелле. – Можно, я вплету его в твою гриву? Это будет очень красиво!

Лошади подошли поближе и смотрели, как ловкие пальцы Тихо вплетают перо в рыжую гриву Эстреллы.

– Но тогда тебе тоже надо, – сказала Эстрелла.

– Ну хорошо. – Тихо выдернул еще одно перо и воткнул его в свои черные волосы. Лошади одобрительно заржали.

Они остановились у ручья. По мере подъема на плоскогорье ручьев и речек становилось все больше. Погода поменялась, и на медленно текущей воде стали образовываться льдинки. Тихо развел небольшой костерок и запек птицу. Постепенно он согрелся.

Эсперо неожиданно поднял голову, повернувшись к северу, и втянул губу, принюхиваясь; затем фыркнул.

– Что? – спросила Эстрелла.

– Я чую снег, – ответил жеребец. – Он идет к нам.

Весь табун обернулся в северном направлении. Там начинали собираться тяжелые синевато-серые облака. Вокруг солнца появилось бледное кольцо, и вскоре в воздухе засверкали крошечные ледяные кристаллы. Тихо почувствовал, как они обжигают ему лицо. Постепенно кристаллики стали расти, и вскоре на них уже падали крупные снежинки. Эстрелла обеспокоенно посмотрела на Тихо. Ее шерсть стала гуще к холодам, а вот мальчик казался ей беззащитным, почти голым по сравнению с лошадьми. Она увидела, как он дрожит, хотя Тихи и пытался скрыть это, обхватив себя руками.

Снегопад все усиливался, и все лошади глядели на Тихо. Все они слышали истории о новорожденных жеребятах, которые терялись в метели и замерзали насмерть. Однажды так погиб жеребенок Эсперо, случайно отстав от него и матери. Эстрелла знала, что Жеребец вспоминает об этом, когда он направился к Тихо.

– Сегодня я буду спать лежа, – сказал он, – а Тихо ляжет ко мне под бок. Я буду его греть.

Остальные одобрительно заржали. Лошади вообще чаще спали стоя, так как могли фиксировать в неподвижности суставы передних ног, на которые приходился основной вес.

Они стали устраиваться на ночлег. На короткое время лошади успокаивались, но потом вновь начинали меняться местами. Тихо глядел на это в некотором замешательстве. Обычно они устраивались на ночлег в кругу достаточно быстро. Эсперо прилег, но затем поднялся опять. Все они тихонько ржали и иногда подталкивали друг друга мордами.

– Давай разберемся, Эстрелла, – сказала Йязз. – Ты вставай туда, а Бобтейл пусть идет сюда.

– Что вы делаете? – наконец не выдержал Тихо.

– Укрытие от непогоды, – ответила Йязз. – В ненастье и холод мы спим стоя, прижимаясь друг к другу.

– Но проблема в том, – сказал Бобтейл, – как мы устроим мальчика. Мы не должны его раздавить.

– Стоя у нас ничего не выйдет, – сказала Йязз. – Значит, одному из нас придется остаться стоять и сторожить, а остальные лягут. Я покажу.

Йязз начала обходить вокруг костра. Она остановилась и сделала своим маленьким копытцем отметину на земле.

– Вот, Тихо. Ты ляжешь здесь. – Она слегка отступила назад. – А ты, Эсперо, здесь. Теперь Грулло, ты сюда. – Грулло перешел на то место, куда указывала Йязз. – Вердад, ты ляжешь здесь, между Грулло и Аррьеро. Прекрасно! – Она осмотрела получившееся укрытие. – Если кто-то из вас начнет во сне ворочаться, я предупрежу Тихо. – Она посмотрела вверх, на снег, который шел уже сплошной стеной. – Не стоит волноваться, что Тихо засыплет. Ваше дыхание будет растапливать снег в кругу и защитит его.

Все лошади, устроившись на своих местах, быстро заснули. Тихо слышал их мерное дыхание. Его окружала такая мощь. Мощь и красота. Ему казалось, что он укрыт в самом сердце этих лошадей – в одном огромном бьющемся сердце. Он посмотрел наверх. В голове у него проносились звездные образы. Снежинки были крупными и пушистыми, они падали сквозь темноту, словно лепестки какого-то распускающегося ночью зимнего цветка. Из-за облака показалась тусклая, как будто запыленная, луна. На секунду или две ему померещилось, что он видит на фоне луны тень совиных крыльев. Может быть, это сова-омо?

Крылья исчезли в ночи. Снегопад утих, стало темнее. Луна сияла чистым серебристым светом. Пятна на ее поверхности как будто сместились и сложились в новое лицо. С него глядели знакомые глаза.

– Гару? – прошептал он в темноту. Но кругом была тишина, нарушаемая только умиротворяющим посапыванием лошадей.

Глава шестнадцатая

Белла!

К утру пейзаж вокруг совершенно переменился. Небольшие холмы скрылись под толстым снежным покрывалом. Тополя словно ссутулились, их покрытые снегом ветви сгибались вниз под непосильной ношей.

Аррьеро и Селесто снова отправились вперед, на поиски хорошего источника, не скованного льдом. Прошедшая ночь была очень холодной. Они быстро скрылись из виду в облаке снега, летящего из-под копыт.

Они не успели далеко ускакать, когда Аррьеро внезапно остановился.

– Что там? – спросил Селесто. – Еще одна пума?

Через несколько секунд он тоже уловил запах, который почувствовал Аррьеро. Тот казался смутно знакомым.

– Лошадь! – отозвался Аррьеро.

– Это… Это что, Пегасус? – заикаясь, проговорил Селесто.

– Не совсем, – ответил Аррьеро.

Перед ними возвышался утес. Из тени скал появилась изможденная фигура кобылы.

– Белла? – спросили они одновременно. Это была бывшая подруга Пегасуса, жеребца, предавшего Первый Табун.

Селесто порысил к ней.

– Стой! Селесто, подожди, это может быть ловушка!

Жеребчик тут же остановился.

– Аррьеро, она очень плохо выглядит.

Кобыла увидела их и слабо заржала. Направилась было навстречу, но вдруг споткнулась.

– Она одна, – сказал Аррьеро.

Собственный запах Беллы был сильным и перебивал любые следы предателя Пегасуса. Однако они оставались настороже и медленно пошли навстречу кобыле.

– Простите меня. Пожалуйста, если можете, простите! – Ее ноги начали подгибаться, и она рухнула на землю.

– Что случилось с твоим жеребенком? – спросил Аррьеро.

– Мертв. Он родился мертвым.

– А с Пегасусом? – спросил Селесто.

– Он меня бросил. – Голос ее был безжизненным, глаза тусклыми.

– Как он мог? – со смесью ужаса и недоверия спросил Селесто.

– Я не нужна ему, если не могу принести потомство. Он слишком горд. Гордится своей родословной, вы же знаете. Но вы, вы можете меня простить?

– За что? – не понял Селесто.

– Мы завели вас в тот каньон… Пожар… И все прочее… – Голос ее слабел.

– Это сделал Пегасус, а не ты, – твердо сказал Аррьеро.

– Не знаю… Мне теперь все равно. Я хочу умереть, уйти к своему жеребенку. Мальчик. Это был мальчик. Стервятники слетелись сразу же. Я отгоняла их, как могла. Но я слишком слаба. Они склевали моего мальчика до костей. У него была золотистая шерсть, как у меня. Остались одни кости. Одни только кости… – Ее голос угас, как догорающая свеча.

– Ты не должна умереть! – яростно проговорил Аррьеро.

– Я ничто. Во мне одна пустота.