Другие миры (сборник) Хейл Шеннон

– Вот это, наверное, будет большой плуг, – объявил отец торжественным тоном музейного экскурсовода. – А вон то, рядом, средний плуг…

– А дальше ржавый и сломанный плуг… – ухмыльнулся Люк.

– …первый трактор, использованный в фермерском хозяйстве…

– …и превосходная коллекция колючей проволоки!

Было что-то пугающее в том, как все эти железяки аккуратно разложены на фанере с пронумерованными узлами и сочленениями – каждая способна причинить смерть.

– Некоторые образцы действительно великолепны, – пафосно заявил Люк.

– Изумительное собрание, – не отстал отец.

Некоторое время они хохотали в один голос. В первый, практически, раз с начала путешествия. Не так уж все и плохо, подумал Люк. Он еще вернется и расскажет друзьям про этот музей – реально самый убогий в мире!

Усадьба оказалась чертовски большой каменной махиной. Нижний этаж – сплошь столы-козлы, заставленные всякой мелочевкой. С точки зрения Люка – один в один школьная ярмарка поделок: крошечные тележки с запряженными в них лошадками, модели фермерских домиков и лавок, древние жестянки вокруг. Индейские куклы перемежаются диснеевскими игрушками, рядом допотопная касса, дальше табельные часы. И вправду деревня-призрак – населенная деревянными людьми и отмороженными куклами, будто прямиком из века мертвых детишек.

– Есть на свете что-нибудь, чего они не собирают? – громко поинтересовался Люк.

– Марки, наверное. Не припомню тут ни одной марки.

– Сдается мне, это вообще никакой не музей, правда? – продолжил Люк уже шепотом.

Отец покачал головой.

– По мне, так просто куча барахла.

Люк нехотя проследовал наверх, на следующий этаж, и принялся нарезать круги по главному холлу. Большинство комнат загорожены шнуром, так что можно только заглядывать внутрь, глазея на мебель: вон кровать, вон туалетный столик с водруженным на него умывальным тазом, вон стол со сдвижной крышкой, а на нем – плесневелые книжки. Куча манекенов в исторических костюмах. Пластик на лицах и пальцах облупился, кое-где руки не слишком аккуратно подсоединили, так что они торчат под странными углами и кажется, что манекенам неудобно.

Люк все время включал телефон, чтобы проверить время, – не хотелось бы проморгать шофера обратно, на станцию. Тут наверняка даже сети нет. По залу бродила только еще одна семья – мама, папа, дочка, и девочке явно было не веселее, чем ему. Товарищи по несчастью молча обменялись понимающими взглядами. Уж на что гнусно в поезде, но застрять здесь было бы еще гнуснее.

Однако уже в следующем зале брови у Люка поползли вверх. Там оказался бродячий цирк с разными палатками, и на каждой – линялый, но до сих пор кричаще-яркий плакат: «Корделия, женщина-змея», «Кардиффский великан», «Вечное сердце». Люк жадно запорхал от палатки к палатке. Женщина-змея разочаровала сразу: несколько больших лоскутьев змеиной кожи грубо сшиты в подобие человеческого торса. Кардиффский великан впечатлил несколько больше – огромное тело, будто вмерзшее в глыбу камня. Похоже на те человеческие окаменелости, которые выкопали в Помпеях после извержения вулкана. Зато вечное сердце – вот где самая жуть. Плавает себе в большущей канистре мутной воды и выглядит совершенно настоящим, пухлым таким и влажным. Да еще на маленькой табличке под ним написано:

«Сердце поэта Перси Биши Шелли, оставшееся нетленным даже после кремации тела. Иногда оно бьется».

В дальнем конце экспозиции красовалась деревянная будка без окон. Надпись на двери гласила:

«Мальчик-призрак».

Люк подергал за ручку, но дверь оказалась заперта.

– Это за дополнительную плату, – произнес голос Юрайи Клака, внезапно материализовавшегося сбоку. Пахло от хозяина музея свежевыстиранным бельем и пилюлями от кашля.

– Что такое мальчик-призрак? – недоверчиво спросил Люк.

– Это гвоздь экспозиции. Дополнительная плата – два доллара. За три пущу обоих.

– Честная сделка, – согласился отец, подходя.

Люк не сомневался, что внутри окажется очередная старая кукла, но пока мистер Клак трясущимися руками отпирал будку, холодок предвкушения все-таки забегал у него по спине. Отец подмигнул ему, и Люк переступил порог. Внутри горела в китайском фонарике одна-единственная лампочка, отбрасывая тусклый красный свет. Пахло благовониями, но запах плесени они перебить все равно не могли.

Возле стены стоял черный лакированный секретер со множеством маленьких квадратных ящичков. На нем – китайские нефритовые баночки, курильница, что-то вроде письменного прибора и кисти для туши. Раскиданные по полу пластмассовые игрушки – машинка и вертолет – выглядели как-то совсем не к месту. На стенах пришпилены картинки гор и Великой стены, явно вырезанные из календаря или какого-нибудь журнала. Посреди комнаты стояла единственная табуретка с красной подушкой на ней.

– Да тут же никого нет, – возмутился Люк, но от одного звука собственного голоса у него пушок на руках встал дыбом.

– Может, у него обеденный перерыв, – хихикнул сзади отец.

– Он вон там, на табуретке, – просто сказал мистер Клак.

Люк посмотрел.

– Я ничего не вижу.

– Не смотри на него в упор, – посоветовал мистер Клак. – Гляди немного в сторону.

Люк так и сделал. В боковом зрении над табуреткой и правда замаячило какое-то дымное пятно. Он быстро посмотрел напрямую – пятно мстительно исчезло. Снова в сторону – и на этот раз пятно соблаговолило сгуститься и принять очертания головы, рук и туловища мальчика-китайца возрастом примерно как Люк.

– Ты его видишь? – повернулся он к отцу. – Там какой-то хитрый трюк, что-то вроде видеопроекции.

Люк завертел головой, выискивая притулившийся под потолком видеопроектор или, на худой конец, косой луч света, в котором живописно танцуют пылинки. Ничего подобного в будке не обнаружилось. Разочарованно упершись взглядом в стену, он принялся разглядывать мальчика на табуретке. На нем какие-то бурые холщовые брюки и курточка. Воротник и пуговицы выглядят ужасно старомодными.

– Хорошо сидит, а? – любезно вставил мистер Клак. – У него там раньше кресло стояло, но, кажется, ему больше нравится табуретка.

Мальчик-призрак тем временем постучал задником изношенной туфли по перекладине табуретки. Больше у него не двигалось ничего, даже грудь не поднималась от дыхания. Зато потом он повернул голову, и Люк понял, что привидение смотрит прямо на него. Он отшагнул в сторону, потом еще – взгляд не отпускал. Как они это делают, интересно? Слишком оно мудрено для старика Клака и его недомузея.

– Мы за ним хорошо присматриваем, – сказал довольный хозяин. – Вот, всякие знакомые вещички из родной страны…

– Вон те на самом деле из Индонезии, – встрял отец, показывая на парочку прибитых к стене теневых кукол. Уж в этом-то Люков предок разбирался.

– Агась, – кивнул мистер Клак. – Просто хотели, чтобы малец чувствовал себя как дома.

– Привет, – сказал Люк, интересуясь, до каких пределов простираются возможности иллюзии.

– Он не особенно разговорчивый, – поделился мистер Клак. – По крайней мере, ко мне попал уже таким. Папа утверждал, что раньше он иногда разговаривал. Наверное, надоело. Во всяком случае, он знает только по-китайски.

Ага, очень удобно, подумал про себя Люк.

– У вас тут небось китайским никто не владеет? – спросил отец.

Наверное, подыгрывает, подумал Люк, не думает же он, что все взаправду.

– В Луговине-то? Да у нас тут вообще народу немного.

Мальчик-призрак между тем открыл рот и что-то действительно произнес – но так тихо, что Люк ничего не расслышал.

– Видал? – оживился мистер Клак. – Он пытается что-то тебе сказать. У меня прямо предчувствие было, что он с тобой заговорит. Тебе небось лет сколько ему, да? Слушай! Он наверняка еще попробует.

И действительно, мальчик-призрак снова разомкнул губы и что-то проговорил. На иностранном языке, подумал Люк.

– Я не понял, что он сказал.

Люк расстроился – его явно пытались выставить дураком, кому такое понравится? Но при мысли о том, что а вдруг оно настоящее, у него аж все зачесалось.

Отец Люка тем временем разгуливал вокруг китайского мальчика, изучая его под разными углами. Потом протянул руку.

– А вот когда его трогают, ему не нравится, – без лишнего пафоса сказал мистер Клак.

– Да ну?

– Он тогда вот чего делает…

Отцова рука коснулась плеча привидения – и отдернулась.

– Что такое? – с интересом спросил Люк.

Отец пожевал губами, облизнул их и скривился, словно в рот ему попало что-то омерзительное. Потом достал бумажный платок из кармана и сплюнул в него.

– Словно алюминиевой фольги в рот напихали. Бррр!

– Ты серьезно?

– А я вам говорил… – вставил мистер Клак.

– Это же не по-настоящему, – воскликнул Люк, уже, наконец, испугавшись. – Папа?

– И как же так получилось, что к вам во владение попал призрак? – спросил тот, не обращая на сына никакого внимания.

Шутит он, что ли, с этим мистером Клаком? Люк бы даже удрал из комнаты, но голос старика завораживает, да и интересно на самом деле – как?..

– Он еще из прадедовой коллекции. С цирковых времен. У Старого Юрайи было навалом всяких уродов и странностей в шоу, но этим мальцом он прямо-таки гордился. Возил его по всей стране. Видите вон там афишу?

Он показал на маленький плакат в рамочке с рекламой «Цирка Братьев Клак». Текста на нем было так много, что слова «Мальчик-призрак из самого Пекина» Люк отыскал не сразу.

– Всему, что он коллекционировал, конца и краю не видно, – продолжал мистер Клак-теперешний. – До сих пор раскапываем всякие штуки на чердаках да в сараях, надписываем, вносим в каталоги. Это была просто урна с прахом.

Тут он кивнул на привидение.

– …собирался уже выкинуть эту банку, а потом смотрю – он. Он к праху прилагается, понимаете?

Мистер Клак показал на узкую урну на секретере.

– Там внутри вот прямо его прах? – ужаснулся Люк.

– Ага. Не может далеко от него отойти, – подтвердил старик.

– А почему она к стенке привязана? – вмешался отец.

– Да он ее временами скинуть пытается, – добродушно ответил мистер Клак.

– Понятно, – торжественно резюмировал отец, словно ему и вправду что-то стало понятно.

– Почему ты так говоришь, словно во все это веришь? – возмутился, наконец, Люк.

Отец посмотрел на него, и Люк понял – какие уж тут шутки. Нет, так просто нельзя! Шаг вперед, руку на плечо привидения и… Пальцы онемели от холода. Перед Люком встала гора, он ощутил ее холодное дыхание. Рабочие с кирками один за другим исчезают в черной дыре в ее каменном лике – оттуда веет таким смертным ужасом… и на этом все, потому что Люк отскочил от табуретки и замер, остолбенев.

– Он тебе что-то сказал! Да? Ведь да? – У мистера Клака даже глаза загорелись. – Я слышал, как он заговорил!

– Люк, что случилось? – Отец положил ему ладонь на спину.

– Я… видел какие-то картинки. Гору, людей…

Надо выпить воды… чего угодно, чтобы смыть этот страшный вкус одиночества и золы.

– Он никогда еще такого ни с кем не делал, – радовался мистер Клак. – Я уже начал о нем беспокоиться. Думаю, может, ему одиноко…

– Вы не представляете, насколько, – огрызнулся Люк.

А чем еще может быть этот ледяной ветер, который проносится через тебя насквозь?

– Ты ему понравился, – одобрил мистер Клак. – Я говорю: компания бы ему не помешала. Другой мальчишка, вроде как ровесник.

– Чего? – Мир вокруг Люка попытался поплыть.

– Он слабеет. Не хочу, чтобы он совсем у меня растаял. Дам вам за мальчика хорошую цену, вот что, – мистер Клак уже разговаривал с отцом.

На секунду тот смутился, а потом захохотал.

– Да я вам его так отдам и еще заверну!

Он положила руку Люку на плечо, но тот ее стряхнул.

– Нет, сэр, так дело не пойдет. Цена должна быть честной. У меня все без обмана. Как насчет, скажем, сотни долларов?

Отец снова захихикал, но на сей раз посдержаннее.

– Пожалуй, оставлю его себе еще на какое-то время.

– Ну вот… Ладно, шучу, – сказал мистер Клак, и все впуклости и выпуклости у него на лице сложились в жуткую кукольную маску.

Люк все еще чувствовал себя неуютно в мире, где существуют призраки, и привыкать, похоже, не собирался. А вот что он собирался сделать, так это поскорее убраться из этой комнаты и выкинуть из головы все, что в ней случилось. Протолкавшись мимо родителя, он выскочил наружу.

– Уверен, что не хочешь поболтать с ним еще? – Мистер Клак и тут не желал оставить его в покое.

– И вовсе я с ним не болтал!

Где, черт побери, отец? Как бы так отвязаться от этого неприятного типа?

– Но он же тебе что-то показал? Какие-то картинки?

– И мне это совсем не понравилось, – пробурчал Люк.

– Он ведь и еще всякое может показать!

– Не хочу я ничего! – сказал Люк уже громче. – Пап!

– Нам уже пора, – тот как раз вынырнул из комнаты.

– Позор на наши седые головы, мальчишки могли бы так хорошо пообщаться, – проронил, нахмурившись, старик. – Хотел бы я знать, что у китайчонка за история…

Но отец уже попрощался.

Всю дорогу, пока они шли по коридору, Люк так и чувствовал на себе взгляд старого Клака. Все торчал там и смотрел. Тут бы впору дать стрекача, но отец рядом шел размеренным шагом, хотя лицо у него было какое-то напряженное. В кино у старых джентльменов вроде мистера Клака внезапно обнаруживаются мясницкие ножи или иглы со смертельными снадобьями – мало ли что?

А за дверями усадьбы им вильнул хвостом пикап, который их сюда привез. Вильнул и вырулил с гравийной подъездной дорожки на шоссе. Отец закричал что-то, замахал руками, даже пробежал несколько шагов вперед, но грузовичок уже радостно заворачивал за угол. Сердце у Люка глухо забухало в груди. Отец никогда такого не творил – терпеть не мог устраивать сцены.

– Мы вызовем такси, – твердо сказал он, намахавшись, и вытащил мобильный.

– Тут сети нет, – мрачно напомнил Люк.

Интересно, в такой дыре вообще есть такси?

Отец, впрочем, попробовал настаивать, гордо простирая руку с телефоном во всех возможных направлениях.

– Возле буфета был таксофон, – сказал Люк.

Еще бы он его не запомнил! Такие сейчас вообще нечасто увидишь.

– Пап, у нас все будет хорошо?

– Конечно, – отвечал тот, рысцою припуская к магазину с Люком на хвосте. – Я просто не хочу пропустить наш поезд.

– Это был не настоящий призрак, – Люк вернулся к тому, что волновало его даже чуточку больше поезда. Он надеялся, что отец согласится, объяснит, успокоит. Но тот, как назло, ничего не сказал.

Первым добежав до автомата, отец цапнул трубку с рычага.

– У тебя есть монеты? Кредитки он не берет!

При этом, как заметил Люк, отец искоса поглядывал на усадьбу. Там, к счастью, никого не было.

Люк выудил из кармана пару четвертаков. Пальцы отца, засовывавшие их в прорезь, слегка дрожали.

– Тот дядька был страшный, – не унимался Люк. – Хотел меня купить.

– Он просто шутил.

Четвертаки со звоном вывалились снизу. Они предприняли вторую попытку, потом еще одну – с пяти– и десятицентовиками. Автомат выплюнул все.

– Может, оператор тебя сам соединит, если автомат сломан? – предположил Люк.

Отец набрал ноль и нахмурился.

– Там все очень… Ага! Алло? Алло? Вы не могли бы…

Наконец, поорав в трубку несколько секунд, он повесил ее обратно на рычаг.

– Они меня не слышат.

– Что же нам делать?

Люку уже виделось, как они вдвоем выбегают на шоссе и пытаются кого-нибудь остановить. Тут на парковке всего две машины, и можно об заклад биться, что дряхлый фермерский грузовичок принадлежит мистеру Клаку.

– Эй! – А вот и он сам, легок на помине: выглядывает из окна на втором этаже усадьбы. – Мне с вами перемолвиться надо!

– Не хочу я с ним говорить, – прошептал Люк.

– Я тоже, – ответил отец.

Из одной из надворных построек вырулило то семейство, которое они видели в холле, и двинулось к парковке – в направлении джипа с номерами Северной Дакоты. Вот они-то, наверное…

Но отец уже мчался им навстречу.

– Прошу меня простить, – восклицает он, улыбаясь, – мы с сыном пропустили автомобиль назад, на станцию. Мы путешествуем канадским экспрессом. Вы случайно не в ту сторону едете?

Мужчина неуверенно поглядел на жену. Жена заколебалась. Оба неуверенно поглядели на Люка. Люк попытался выглядеть максимально безвредно.

– Ну, хорошо, – процедил, наконец, мужчина.

– Я вам так благодарен, – обрадовался отец. – Меня зовут Пол Морроу, а это мой сын, Люк. Мы из Торонто.

И он тут же затеял любезную беседу, чтобы доказать, что они не какие-нибудь там убийцы или психопаты. Люк продолжал краем глаза следить за открытым окном, где только что маячил мистер Клак. Тем временем они дошли до джипа, и Люк с отцом забрались на заднее сиденье в компанию к юной особе, которую перспектива делить с кем-то свою вотчину, похоже, совсем не вдохновляла. Стоило им захлопнуть дверь, как в дверях усадьбы показался хозяин. Скованным, прямоногим аллюром он устремился к ним, размахивая по дороге руками.

Рев мотора заглушил его слова, но Люку показалось, что он кричит что-то типа: «Эй, подождите!»

Мужчина за рулем попытался притормозить.

– Это он не вам там машет?

– Ага, попрощаться хочет, – лучезарно согласился Люков папа, неистово махая в ответ. – Такой, знаете ли, оригинал. Вы с ним успели поболтать?

Водитель поглядел неуверенно – видимо, таково было его общее отношение к миру, – но тронулся к воротам. Мистер Клак упорно ковылял им вслед по подъездной дорожке, продолжая вопить и жестикулировать. У Люка аж все мышцы свело. Он задержал дыхание и выдохнул, только когда они миновали ворота и повернули на шоссе обратно в Луговину.

В вагоне-ресторане Люк жрал с поистине зверским аппетитом. Отец выглядел рассеянным. О Музее Братьев Клак они почти не говорили, будто стеснялись признаться, что такое и вправду могло случиться – да еще, подумать только, именно с ними. Приключение постепенно таяло в прошлом, уходило за горизонт, словно железнодорожный полустанок, от которого они отъехали час назад.

Люк заглотил еще ложку картофельного пюре и посмотрел в окно. В последних лучах солнца назад убегали поля. Но тут он перестал жевать. Отражение в стекле недвусмысленно свидетельствовало, что рядом с ним кто-то сидит. Он обернулся и подозрительно воззрился на пустое кресло. Пух на руках знакомо встал дыбом.

– Пап?

– Да, я его тоже вижу.

Люк уставился прямо перед собой и боковым зрением засек бледный силуэт мальчика-призрака. Тот сидел и, представьте, беззвучно стучал ногой по ножке стула.

– Что он здесь делает?

Люк окинул взглядом ресторан. Никто больше не обращал на безбилетного призрака ни малейшего внимания. Подумаешь, какое-то мутное пятно в воздухе в ярко освещенном вагоне. И захочешь – не заметишь.

– Наверное, он еще что-то хочет тебе сказать, – спокойно изрек отец.

Просто уму непостижимо, о чем они говорят! Можно подумать, это все правда и рядом действительно восседает, болтая ножкой, привидение! Соседство его ощущалось, как холодная тяжесть в желудке. Люк даже вилку положил.

– Не понимаю. Каким образом он здесь оказался? Как? Клак сказал, он там, где его прах, а его прах в музее.

Отец на это ничего не сказал, только сунул руку в карман и вытащил узкую нефритовую баночку.

– Клак сунул это тебе в карман?! – У Люка едва глаза на лоб не выскочили.

– Я сам взял.

Аппетит сразу куда-то пропал. Пока они шли к себе в купе, голова у Люка гудела, словно в ней телевизор ловил помехи. На месте отец быстро запер дверь.

– Зачем? – только и спросил Люк.

И получил простой ответ:

– Ему есть что рассказать.

– Ты украл привидение!

– Такого никогда и ни с кем больше не случалось!

– Ты украл…

– Да ну тебя, как вообще можно украсть привидение? – отец потерял терпение. – Оно никому не принадлежит. Привидением нельзя владеть. Мне нужна только его история.

– Он не может тебе ее рассказать!

– Зато тебе – может. У тебя с ним контакт.

Уголком глаза Люк видел, что призрак и вправду сидит на краешке его полки, глядя скорбно и одиноко.

– Он хочет тебе что-то рассказать, – настаивал отец. – Он только на тебя и смотрит.

– Сам выжимай из него истории, – буркнул Люк.

– Да не говорит он со мной. Я еще раз пробовал, – сказал отец и вздрогнул при одном воспоминании об этом.

– Я не хочу его снова трогать, – уперся Люк. – Он противный на ощупь. Он меня пугает.

– Ну чего тут бояться!..

– Ты-то откуда знаешь? – Люк даже расхохотался. – Главный специалист по привидениям выискался?

– Тебе что, даже не любопытно? – Отец пренебрежительно шмыгнул носом. – Да тебе вообще хоть что-нибудь в жизни интересно?

– Не моя вина, что у тебя кризис жанра! – сердито рявкнул Люк. – Сам придумывай свои сюжеты, а меня не вмешивай!

Он сграбастал подушку со своей полки и зимнее пальто.

– Ты куда собрался?

– Не стану я спать в одном купе с этим, – отрезал Люк.

Или с тобой, добавил он про себя.

– И вообще пойду спать в туристический[5].

Уже поздно, и в поезде тихо. Не в сезон пассажиров мало, и большинство из них – такие старые, что уже, вероятно, спят. По дороге в хвост Люк миновал немало пустых купе. Да и кому вообще взбредет в голову в наш век ездить на поезде? Люк взобрался по лестнице в пустой панорамный вагон. Света не было, и перед ним внезапно распахнулась невероятная картина звездного неба. Вдалеке вставала темная тень приближающихся Скалистых гор. Хорошо, что он пальто захватил. Люк попробовал поудобнее устроиться на сиденье, но оказалось, что оно даже не откидывается. Люк ждал, что за ним вот-вот придет отец… но никакой отец не пришел.

Отчаявшись вытянуть ноги и уснуть, Люк побрел обратно к своему купе. Один из проводников курил сигарету в тамбуре между вагонами, выдувая дым в крошечное окошко, и кивнул тащившемуся мимо Люку. В купе к отцу совсем не хотелось. Проходя мимо очередного пустого, Люк вдруг подумал: а интересно, кто-нибудь узнает, если он займет чужое? Оглянувшись и убедившись, что проводники его не выслеживают, он юркнул туда. Задернув толстую штору над полкой и растянувшись, наконец, на мягком, он уже через несколько мгновений провалился в сон.

Хорошо поспать ему, впрочем, не удалось. Люк проснулся в темноте, дрожа от холода. За окном над горами висела луна. И во всплеске ее серебряного света Люк, разумеется, увидал мальчика-призрака, притулившегося в ногах его полки, – тот сидел, обняв коленки и положив на них подбородок.

Люк отпрянул, вжавшись спиной в стену, и уперся пальцами во что-то округлое, твердое. Урна с прахом. Отец, должно быть, подсунул ее, пока он спал. Ну, конечно, штора слегка приоткрыта. Проклятый родитель точно сунул ему сюда останки – еще бы в клетке с тигром запер, ей-богу! На что он надеялся? Что Люк выудит у привидения историю его жизни и поднесет ее писателю-неудачнику на блюдечке? Люк уже начал с боями пробиваться наружу из камеры, когда встретился взгляд призрака – широко распахнутый, полный горя… и надежды. Люк замер.

– Чего ты хочешь? – прошептал он.

Мальчишка произнес что-то, настойчиво, но беззвучно.

– Я тебя не слышу…

Но тот продолжал лопотать, все быстрее и быстрее.

– Стоп, стоп, – оборвал его Люк. – Так это не работает.

Он прикусил губу. Он посмотрел в окно. Он вздохнул.

Потом протянул руку и положил ее гостю на плечо.

Холод мгновенно высосал его из привычного мира.

Вот гора и вот уцепившийся за отрог лагерь рабочих. Старомодный паровоз нетерпеливо пышет паром, а люди – белые, желтые, всякие – разгружают стальные рельсы. Люка несет к большой дыре в теле скалы, а затем туда и вниз, вместе с группой других. Тьма давит со всех сторон. В конце тоннеля уже бурят скважины и закладывают в них шашки-взрывчатки. Потом все кидаются назад и прячутся за ограждением. Ужасный грохот, дым, и мимо шрапнелью свистит мелкий щебень. Потом земля перестает трястись. Дым рассеивается, люди встают. Тут же, без предупреждения, их швыряет на землю второй взрыв, сверху доносится треск, и потолок падает.

Люк отдергивает руку и трясет ею, чтобы разогнать застывшую было кровь. Сердце мчится вскачь.

– Ты работал на железной дороге, – прошептал он призраку.

Они проходили это в прошлом году в школе. Дорогу через горы пробивали взрывчаткой. Самую опасную работу выполняли китайцы – тысячи китайцев, – и платили им вполовину меньше, чем белым.

– Это так ты умер? От взрыва?