Курорт Литтл Бентли

10

Райану крытый бассейн не понравился.

Не то что открытый. Тот бассейн был просто чудесный. Райану еще не доводилось видеть таких больших бассейнов. С горкой, прохладным водопадом, похожим на диснеевский, и мелководной частью, достаточно просторной, чтобы он мог поплавать без страха утонуть. Да, этот бассейн очень нравился мальчику. А вот крытый, предназначенный для спортсменов или просто озабоченных своим здоровьем, он… пугал Райана.

Отец велел им держаться от этого места подальше. Райан подозревал, что именно поэтому близнецы заставили его пойти с ними. Но теперь, когда они пришли, он пожалел, что не остался с родителями. Чувствовалось что-то необычное, странное в предостережении отца, словно он чего-то недоговаривал. Все это заметили. Кёртис и Оуэн, естественно, заинтересовались, но их младшему брату эта затея не понравилась с самого начала. Если бы братья не пригрозили ему бойкотом до конца отдыха, он с ними не пошел бы.

Но он пришел, и ему здесь сразу не понравилось. Ему стало не по себе еще в тренажерном зале, среди нетронутых тренажеров и зеркальных стен. Но бассейн оказался еще хуже. Лампы давали слишком тусклый свет, и вода с противоположной стороны казалась совсем темной. В зале витала гнетущая атмосфера, как в храме или гробнице. И даже близнецы, обычно шумливые, неожиданно притихли.

Райану захотелось, чтобы Дэвид был сейчас с ними. С кем-то вроде него было бы не так страшно.

Больше всего пугал очиститель. Непонятной формы, синего цвета, чуть более темного, чем кафель, он медленно скользил по дну бассейна и издавал при этом странные щелчки. Он соединялся шлангом с установкой, скрытой за низкой стенкой в дальнем углу зала. От установки исходил тихий гул. Райан попытался представить, как он плавает в этом бассейне, а внизу под ним щелкает и скользит очиститель. От одной только мысли об этом кожа покрылась мурашками.

— И чего отец не хотел нас сюда пускать? — вслух удивился Кёртис.

Должно быть, он и сам об этом догадывался, потому что голос его звучал гораздо громче обычного.

— Может, здесь глубоко, и он решил, что мы утонем, — неуверенно отозвался Оуэн. — Здесь же нет спасателей или кого-то еще.

— Может. Ладно, идемте.

«Он боится», — подумал Райан. И осознание этого взбудоражило его. Оно вселяло страх и в то же время странное возбуждение.

Близнецы развернулись и пошли прочь из зала, но их младший брат чуть задержался. Вслушиваясь в каждый звук, он попытался точно понять, что же так его напугало. Его, Оуэна с Кёртисом и, возможно, отца. Затем он шагнул к выходу.

Райан

Мальчик остановился.

Райан

Источников шума в зале было предостаточно: щелчки очистителя, размеренный гул его двигателя, тихий плеск воды, шум кондиционера. Сами по себе они казались привычными и безобидными, но накладывались на другой, скрытый звук. На голос. Райан решил, что все эти шумы для того и существовали, чтобы сбить остальных с толку. Чтобы никто не слышал того, что сейчас услышал он сам.

Райан

Или, может, механические звуки сами накладывались друг на друга и, слог за слогом, сливались в его имя, которое он только что услышал?

Райан

Он огляделся по сторонам и увидел… картины. Образы. Перед ним словно появлялись фрагменты кино, которые накладывались на реальный мир. Они не были прозрачными, как привидения в фильмах, но и живыми, осязаемыми младший Турман их тоже не назвал бы. И он ясно чувствовал, что они не принадлежали к материальному миру.

В бассейне купались обнаженные люди. Упитанные, приятной наружности мужчины и женщины — словно в их жизни никогда не случалось несчастий. А напротив стены стояли другие, оборванные и голодные. И тряслись от ужаса. Райан понимал, что все это не настоящее, но чувствовал, что когда-то это происходило на самом деле… или могло произойти. Он решил, что это телепатия. И это открытие его нисколько не изумило и не вызвало сомнений — оно лишь взбудоражило его интерес. Райан понимал, что ему никто не поверит. Близнецы всегда потешались над его пристрастием к историям об НЛО, психических феноменах или необъяснимых явлениях природы. Если он расскажет им все, что сейчас увидел, они решат, что у него просто разыгралось воображение.

Но воображение было тут ни при чем, и мальчик подивился, насколько спокойно отнесся к происходящему. Быть может, все эти книги, комиксы и журналы подготовили его. Научили трезво смотреть на паранормальные явления, чтобы он не растерялся, когда наконец столкнется с таким вживую.

Райан медленно помотал головой, и картина переменилась. Как трехмерная карточка, если наклонять ее под разными углами, меняет одно изображение на другое. Теперь вместо воды бассейн был полон крови и вдоль стен горели тусклые свечи. Он не чувствовал запаха, но догадывался, какой жар давало их пламя и какой смрад исходил от черного дыма. Сцена напоминала Средневековье, но очиститель по-прежнему скользил от одного края к другому, черный под красной толщей. И шланг, как и прежде, тянулся к гудящей установке за стенкой в дальнем углу.

Для проверки Райан мотнул головой еще раз, и картина снова изменилась. В этот раз вода в бассейне стала черной. Настолько черной, что ее поверхность отбрасывала блики. Стены обветшали и покрылись плесенью. Над глубокой частью бассейна осталась гореть одна-единственная лампа, и остальная часть зала погрузилась в кромешную тьму. В темноте что-то двигалось. Трудно было сказать, люди это, животные или чудовища. Однако чем бы это ни было, они навевали ужас, и мальчик снова помотал головой, чтобы избавиться от них. Но картина больше не менялась. Он резко дернул головой вправо-влево, стараясь рассеять сцену перед собой, сменить ее на другую, менее зловещую. Тщетно.

Из темноты выступили белые фигуры и двинулись к Райану. Тощие, похожие на призраков, с размытыми бледными контурами вместо лиц, они двигались — или даже скользили — по черной поверхности. Райан не понимал, каким образом, но сразу догадался, что их прикосновение означало смерть.

Мальчик попятился, попытался спастись, но призраков было слишком много, и они двигались слишком быстро.

Один из них догнал его.

Схватил.

А затем Райан уставился в озадаченное лицо Оуэна. Брат схватил его за руку и тащил к выходу.

— Ты чего? — спросил он, а потом, словно запоздало, прибавил: — На что ты смотрел? Ты видел что-то?

Он говорил таким тоном, что Райан сразу же захотел рассказать ему все, решив, что брат его поймет, поверит ему. Но в последний момент он все же лишь покачал головой:

— Нет. Ничего.

— Уверен? У тебя вид такой… — Оуэн не договорил.

— Уверен.

— Тогда пошли. Есть хочется.

В номере Райан отыскал спрятанный среди одежды блокнот и, прихватив ручку, заперся в ванной. Мальчик раздумывал, не вернуться ли ему туда еще раз. Он намеревался написать книгу, «Зловещие отели Америки». Возможно, кто-то уже писал что-нибудь подобное. Но никто не писал таких книг, какую собирался написать он. Никто прежде не переживал того, что довелось пережить ему. Райан быстро набросал несколько строк о том, что случилось сегодня в бассейне.

Он собирался стать исследователем паранормальных явлений.

Никогда еще карьера не казалась ему столь достижимой, а выбор — столь очевидным. Он подумывал стать археологом, когда вырастет, так как любил динозавров. Или режиссером, потому что любил кино. Однако ему не хотелось по-настоящему ни первого, ни второго. Но это…

Этого ему действительно хотелось.

Райан знал о паранормальных явлениях. Причем немало. А теперь он открыл в себе экстрасенсорные способности. Он изучит Реату, пока они здесь, напишет о ней главу, а потом отправится в другой населенный призраками отель. Если только удастся убедить родителей проводить отпуск на курортах, в мотелях или гостиницах, которые когда-либо посещали привидения, он смог бы воспользоваться своими способностями и выяснить причины этих явлений, а затем написать про них. Возможно, он станет самым юным автором книг подобного жанра. Райан уже представлял, как сидит где-нибудь в «Бордерсе» или «Барнс & Нобле»[7] и подписывает сотни книг для своих фанатов.

И зачем ограничиваться лишь отелями? Можно заняться ресторанами, парками — создать целую серию книг о сверхъестественных местах.

Ужас, охвативший его в фитнес-центре, всепоглощающее чувство страха и ощущение смертельной опасности — все рассеялось, уступив место предвкушению. Однако Райан помнил, что там произошло, и понимал, что следует быть осторожнее, пока они здесь. Им всем следует.

Значит, нужно держаться подальше от этого бассейна. Отец был прав.

А что видел в бассейне отец?

А ведь здесь наверняка есть и множество других мест, которых следовало бы избегать. Но Райан не сомневался в своей способности выявить их. Реата, может, и полна опасностей, но его семьи это не коснется.

До тех пор, пока он способен к телепатии.

11

Это было возмутительно. Они заранее забронировали столик, чтобы спокойно прийти и поужинать. А вместо этого им пришлось сидеть в тесном тамбуре и ждать, пока другие посетители освободят их столик. Если бы они не застряли в этой богом забытой глуши, Глория непременно подыскала бы какое-нибудь другое место и ясно дала понять администрации, до какой степени ее задело подобное обращение. Но «Кактусовый зал» был, наверное, единственным рестораном на сотню миль вокруг. Поэтому им пришлось смириться с такой бестолковой системой бронирования и небрежным отношением.

Миссис Педвин ерзала на сиденье, поглядывая по сторонам, и поймала себя на том, что смотрит на мужчину средних лет, стоявшего возле двери. Похоже, он, как и они, ждал столика. Мужчина заметил ее взгляд и улыбнулся:

— Вы тоже бронировали заранее?

— Это возмутительно! — громко ответила Глория в надежде, что официанты ее услышат. — Они, видно, не знают здесь, что означает слово «бронировать».

Мужчина хохотнул и подошел ближе:

— Куда им!

Он поклонился Глории и протянул руку Ральфу:

— Филипп Эммонс.

— Ральф Педвин, — представился муж Глории, назвав затем ее имя.

— Рад знакомству.

Мужчина встал возле их кушетки и стал смотреть на администраторшу, стоявшую, словно часовой, на подиуме между тамбуром и залом.

— Я тут уже полчаса, — он едва заметно кивнул влево. — Эта семейка пришла раньше меня. Но они ничего не бронировали. Если их впустят прежде меня, придется мне вдрызг нажраться, — он улыбнулся Глории. — Простите за мой французский.

— Мы заказывали столик на шесть тридцать, — ответила миссис Педвин. — Пришли точно по времени. Пятнадцать минут прошло.

— Я бронировал на шесть двадцать.

Повисло неловкое молчание.

— И чем же вы занимаетесь? — спросил Ральф.

— По жизни? Я писатель.

Писатель? Это вызвало у Глории интерес.

— А что вы пишете? — спросила она. — Может, я читала что-нибудь из ваших работ?

— Триллеры, приключения. — Новый знакомый, как видно, прочел реакцию миссис Педвин по ее лицу и улыбнулся. — Возможно, и не на ваш вкус.

— Я обычно читаю биографии, — призналась Глория.

Ральф издал смешок.

— Значит, решили немного отдохнуть и набраться сил? — поинтересовался он.

Эммонс по-прежнему улыбался, но улыбка стала вдруг напряженной.

— Не то чтобы сил, — ответил он. — Скорее, кое-что разузнать и набраться сведений.

— Сведений? Вы имеете в виду для новой книги? — уточнил Педвин.

— Не совсем.

Глория взглянула на нового знакомого с любопытством:

— Так что же вы исследуете?

Филипп перестал улыбаться:

— Вам лучше не знать.

Миссис Педвин содрогнулась. За долю секунды перед ней пронеслись все события, произошедшие с той минуты, как они поселились здесь. Эммонс был прав. Ей лучше не знать. Но ей все-таки необходимо было узнать, что он имел в виду. Если его интерес как-то связан с Реатой, если это может как-то отразиться на их пребывании здесь — не важно, в какой степени, — значит, ей обязательно надо это выяснить.

— Почему? — спросила она.

Филипп сел на кушетку рядом с супругами, взглянул на них серьезно и, понизив голос, посоветовал:

— Уезжайте. Как можно скорее. Завтра с утра выселяйтесь, поезжайте в Тусон и снимите номер где-нибудь в «Уэстворд Луке» или «Вентана Кэнионе». Где угодно, только не здесь.

Ральф фыркнул.

— Почему? — снова спросила Глория.

Ее чувство страха сменялось любопытством. Она не знала этого человека и сомневалась, стоит ли верить его словам. Но Реата, вероятно, вселяла в него то же чувство тревоги, что и в нее.

— Поверьте, — ответил Эммонс. — Это ужасное место.

— Но чем?

— Вам лучше не знать.

— Педвин, — позвала администраторша, доставая с полки меню и винную карту. — Столик на двоих?

— Это мы. — Ральф поднялся и кивнул писателю. — Рад был познакомиться.

— Может, еще увидимся завтра, — предложила Глория на всякий случай.

— Меня вы больше не увидите, — отозвался тот. — Я уезжаю. И вам советую.

Миссис Педвин хотелось поговорить с ним еще, расспросить, почему он решил уехать. Но за ними вышла администраторша, и Ральф повел Глорию в зал. А Филипп Эммонс отошел и уступил место на кушетке какой-то паре.

Ресторан был полон народу. Их провели к небольшому столику для двоих в центре зала. Обстановка оказалась довольно приятной, атмосфера — неформальной, а меню — на удивление разнообразным. Глория не знала еще, оправдается ли их ожидание, но обслуживание немного ее успокоило. Она заказала креветки и блинчики с крабовым мясом (как все), а Ральф потребовал стейк с картофельным супом.

Пока они ждали блюда, миссис Педвин хотелось поговорить о Реате. О том, что было не так с этим местом, о собачьем зародыше в туалете, о Себастьяне Каботе и предостережении писателя. Но муж поспешно сменил тему, как только заметил, к чему клонится разговор. И Глория поняла, что он боится говорить о Реате. По крайней мере, здесь, на людях. Его поведение еще больше ее встревожило. И когда супруг перевел разговор на другую, менее щекотливую тему, она с готовностью это приняла.

Принесли их заказы, красиво оформленные и исходившие восхитительным ароматом. Перед ними расставили радужные тарелки с щедрыми порциями искусно приготовленных блюд. И хотя они не заказывали никаких напитков, а просто потягивали подкисленную воду из хрустальных бокалов, Ральф выбрал себе кружку редкого импортного пива. Официант отправился выполнять его просьбу, а Глория вооружилась вилкой и приготовилась разрезать блинчик.

И краем глаза заметила что-то неладное.

Небольшая лужица крови под стейком и картофельным пюре у Ральфа в тарелке.

Глория оцепенела и быстро оглядела остальные блюда. Во второй тарелке Ральфа она разглядела, как по дну растеклась темная густая жидкость, и чуть выше в полупрозрачном супе плавали похожие на пузыри сгустки. Она взглянула на свои блинчики. Вилка скользнула по жидкости чуть более красной и менее вязкой, чем соус на краю тарелки. Глория попыталась сдержать рвотные позывы, но не смогла не вспомнить ужасный ошметок в туалете. Зажав рот платком, она бросилась в дамскую комнату. Как раз вовремя. Женщина изрыгнула всю сегодняшнюю пищу и все, чем успела перекусить по дороге от самого Гранд-Каньона. Мощный поток рвотных масс, казалось, бесконечно исторгался изо рта. Не разгибаясь, миссис Педвин оторвала кусок туалетной бумаги, вытерла губы и подбородок, а затем нажала на слив и неуверенно двинулась к раковине, где ополоснула лицо водой и прополоскала рот.

Как, ради всего святого, кровь могла попасть им в еду?! И почему остальные посетители не жаловались? Может, повар случайно порезал руку, пока готовил их блюда, и потом решил отправить их в таком виде, вместо того чтобы приготовить новые? Или он не заметил, что у него идет кровь, и понял это лишь после того, как блюда унесли, когда отзывать их было слишком поздно? Миссис Педвин вспомнила слова Филиппа Эммонса. Уезжайте. Она не могла отделаться от мысли, что кровь оказалась в их тарелках не случайно. И что это связано с собачьим зародышем в туалете.

Слишком много здесь крови.

Если это попытка нагнать на нее страху, то люди, стоявшие за этой нелепой выходкой, сильно просчитались. Чем больше Глория думала об этом, тем сильнее вскипала в ней злость. И когда она осознала тот факт, что ее опозорили перед всем рестораном, что ей пришлось бежать через весь зал и блевать в туалете — то просто рассвирепела.

Не на ту напали!

Женщина выпрямилась и взглянула на себя в зеркало. Решимость в собственных глазах пришлась ей по душе. Она вернулась в зал и оглядела посетителей в поисках Филиппа Эммонса, но нигде его не увидела. В тамбуре она заметила лишь молодую пару и семью из четырех человек.

Возможно, Эммонсу надоело ждать, и он ушел, решив заказать еду в номер.

К тому времени, как она вернулась к столу, блюда уже унесли.

— Я велел им забрать все и приготовить заново, — сердито сообщил Ральф. — Как думаешь, что это было? Кровь? Мне показалось, что это кровь.

Глория осталась стоять.

— Официант! — крикнула она во весь голос.

Все взгляды обратились в ее сторону. К ней поспешил официант.

— Простите, пожалуйста, — начал он раболепным голосом. — Не понимаю, как такое могло случиться…

— Я хочу поговорить с администратором! — потребовала миссис Педвин.

Официант начал что-то болтать в тщетной попытке успокоить Глорию, чтобы она говорила тише. Но администратор уже услышал их и подошел. Он без конца извинялся, уверял, что больше подобного никогда не повторится и понятия не имеет, как такое могло произойти.

— Я хочу, чтобы этого повара уволили, — распорядилась Глория. — Подобное просто непростительно. Это не только нарушение санитарных норм, это еще и оскорбление человеческого достоинства.

— Понимаю, мадам.

— У нас в еде была кровь!

— Я до сих пор не пойму…

— Кровь!

— Да, мадам.

— Разумеется, я не собираюсь платить за ужин после того кошмара, который нам пришлось пережить по вашей вине.

— Конечно, — согласился администратор. — И можете не сомневаться, кто бы ни стоял за этой проделкой…

— По-моему, это серьезнее простой проделки! — заметил Ральф.

— Совершенно верно, сэр. Совершенно верно, — тут же согласился администратор. — Я лишь хочу уверить вас, что лицо или лица, причастные к этому, понесут ответственность.

И вновь слова, на первый взгляд уместные, прозвучали как-то неестественно. Как и в случае с мистером Каботом, за примирительными обещаниями администратора угадывался иной смысл. Несмотря на показную храбрость и возмущение, Глория растерялась, и ее охватило чувство страха. За внешней обыденностью чувствовалось нечто зловещее. Миссис Педвин не видела, что именно, и не понимала природу этого страшного явления, но точно знала, что это так.

— Желаю вам приятного ужина, — сказал администратор, и официант рядом с ним сдержанно кивнул. — И приносим еще раз самые искренние извинения за это досадное происшествие.

Глория села за стол и взглянула на Ральфа. Никто из них не проронил ни слова. Говорить было не о чем, и, пока тянулось ожидание, женщина чувствовала себя крайне неуютно. Остальные посетители спокойно ужинали, вовлеченные в обычные разговоры. Слева от них молодая семья с юной дочерью встала из-за стола, и две пожилые женщины заняли их места, после того как заменили скатерть, тарелки и серебряные приборы. Миссис Педвин взглянула в сторону тамбура в надежде увидеть Эммонса. Уезжайте. Но писателя там не оказалось, и она невольно задумалась над тем, что же такого Филипп знал о Реате. Что ему удалось такого выяснить, что заставило его уехать с такой поспешностью.

Наконец официант в сопровождении виноватого администратора принес новые блюда. Он расставил на столе полные тарелки и бокалы, и оба служащих осторожно удалились. В зале словно воцарилось молчание. И хотя посетители продолжали разговаривать, а официанты разносили блюда и рассаживали гостей, все вокруг притихло, замедлилось, и весь ресторан точно отодвинулся на второй план. Глория вспомнила, как в прошлом году приятель водил ее на концерт так называемой «новой музыки», которая в программе по непостижимой причине значилась вычурным «Нео-Мьюзик». Один из номеров назывался «Безмолвное ожидание». Музыкант сидел за роялем и ничего не играл. Время от времени он вытягивал руки, клал пальцы на клавиши и, казалось, собирался что-нибудь сыграть. Но не играл. Правда, в те мгновения, когда пальцы его зависали над клавишами, миссис Педвин и вправду ожидала услышать мелодию. И она невольно почувствовала, насколько разнилась в эти моменты тишина в зале.

Безмолвное ожидание.

Именно его ощущала сейчас Глория. И она понимала, что все до одного посетители гадали, станут ли они есть.

Почему?

Она не знала ответа. Хотя это не сильно ее расстроило. Казалось, все, кроме них, знали о какой-то шутке — а они с Ральфом были объектом этой шутки. Глория огляделась по сторонам. Никто не встретился с ней взглядом, но и отворачиваться тоже никто не стал. Все внимание было приковано к ним.

Супруги Педвин посмотрели на еду, а потом переглянулись. И побоялись есть. Импортное пиво показалось им вдруг разбавленным мочой, в густой суп на кухне могли наплевать, а искусно налитый по краю красно-синей тарелки соус вполне мог оказаться спермой.

У Глории вдруг пропал аппетит, и желудок свело. Она встала из-за стола. Ральф последовал ее примеру.

— Идем, — сказал он.

И, взявшись за руки, глядя только перед собой, они двинулись по полному залу к выходу. А другие посетители между тем вернулись к своим блюдам и прерванным разговорам.

12

Гриль-бар оказался немного не таким, как они ожидали.

Лоуэлл шагал за официанткой в мини-юбке к столику у дальней стены. Рейчел и дети не отставали. В отличие от тихого и опрятного «Кактусового зала» вчерашним вечером, здесь атмосфера царила шумная и разгульная. В дневное время он мог на первый взгляд сойти за обычную бургерную или пивную, пусть и побогаче обставленную. Несмотря на замечание Тэмми, что по пятницам и субботам здесь бывало немного громче обычного, Турманы не думали, что в закусочной могло быть настолько шумно.

Они ошиблись.

— Я уже в г…о! — выкрикнул пьяный мужчина, и его поддержали яростным хохотом.

Самое странное заключалось в том, что собравшиеся в гриль-баре люди вряд ли могли позволить себе отдых в Реате — даже при условии сниженных на лето цен. Лоуэлл точно не мог видеть их возле бассейна, в вестибюле или среди прочих отдыхающих. Местными они тоже быть не могли. Здесь просто не было местных. Возможно, это кто-то из обслуживающего персонала… Хотя и это казалось маловероятным.

Турман понятия не имел, откуда взялись эти люди.

И это его беспокоило.

Перед барной стойкой собралось несколько девиц, похожих на секретарш. Они явно решили весело провести выходные и хорошенько набраться. На них поглядывали человек пять или шесть байкеров, сидевших за двумя сдвинутыми вместе столиками. В дальнем углу щуплый мужичок с усиками, как у Джеки Глисона, лапал девушку в топике и с внешностью Анны Николь Смит[8].

Лоуэлл заметил неодобрительный взгляд в глазах Рейчел и прочел неподдельный восторг на лицах мальчишек. Но они уже пришли, а время было позднее, и если им не хотелось остаться без ужина, выбора у них не было. Просто им придется делать вид, что все хорошо и они сидят в нормальной закусочной. Официантка раздала меню и перегнулась через стол, выставив на всеобщее обозрение шикарную грудь.

— Ну, с чего начнем? Может, всем по «Маргарите»? — предложила она.

— Мне охлажденный чай, — ответил Лоуэлл.

— Просто воды, — кратко сказала Рейчел.

— Колу, — заявили мальчишки, вытаращив глаза.

Официантка ухмыльнулась:

— Будет сделано. Щас мигом принесу. Если чего понадобится, просто крикните. Меня зовут Бэмби.

Она развернулась и, соблазнительно покачивая бедрами, отправилась выполнять заказ.

— Ух! — вырвалось у Кёртиса.

— Смотри, глаза вывалятся, — заметил с улыбкой его отец.

— Тебя вообще тут быть не должно, — добавила Рейчел и покачала головой. — Вот если б еще где-нибудь поесть можно было… С чего бы вообще тут взяться такому заведению?

— Не знаю, — признался Лоуэлл.

Оуэн и Кёртис скалились, но Райан казался подавленным и чем-то обеспокоенным.

Пока они изучали меню, на другом конце зала начался переполох. Мужчины и женщины вскакивали из-за столов и собирались перед небольшой сценой, установленной слева от бара. С потолка опустился экран, кто-то схватился за микрофон.

— Проверка, — раздался голос из нескольких колонок. — Раз, два, три…

Вернулась Бэмби с напитками.

— Выбрали уже что-нибудь? — спросила она, передавая мальчишкам стаканы с колой.