Хроники железных драконов (сборник) Суэнвик Майкл
– Помочь? Что ты имеешь в виду? Если я поверну сейчас, мне дадут спокойно уйти? Без обид? Я смогу возобновить свою карьеру с того места, где бросила? Может, ты собираешься жениться на мне и увести в чистый белый мраморный город на покрытых травой и омытых ветрами равнинах Маг-Мелла? Так, что ли?
Ракета закусил губу. Глаза у него сделались как два уголька.
Электромагнитные поля резко стабилизировались, смешались, сжались в сужающееся копье и пропали вовсе.
– Вот и наши ворота, – доложил дракон.
Адовы Врата расцвели на дальней границе видимости, зыбкая чернота на фоне звездной чаши пространства. За ними мерцали две яркие точки: товарищи Ракеты занимали позиции там, где ожидали открытия совсем иных ворот.
Ракета недоверчиво возвысил голос:
– Черт тебя подери, что ты делаешь? По ту сторону все неустойчиво. Одно неверное движение может перепахать в равной степени и верхний, и нижний миры. Ты не можешь пройти через Адовы Врата.
Он выглядел таким бледным и измученным, что Джейн захотелось обнять его.
«Я люблю тебя, – подумала она. – Я хочу тебя».
Но нечто сильное и извращенное внутри нее хотело не утешить, но дразнить и провоцировать его. Она совершенно не понимала этого порыва, но была беспомощна перед ним.
– Следи за мной. – Меланхтон мерзко хихикнул.
– Я защитник, – поизнес Ракета сдавленным голосом. Лицо его пылало, он едва сдерживался. – Не злоупотребляйте моими чувствами к вам, госпожа. Я не поступлюсь ради вас своей честью – нет!
– Никто тебя и не просит.
Выжатые из ничто, Адовы Врата оказались двояковыпуклой дырой в бездне. Два ведомых пилота, предвкушая иной набор условий, не смогли заложить вираж достаточно резко, чтобы последовать за ней и ее драконом туда. Они отстали, их драконы разочарованно вопили, взыскуя боя. Но зверь Ракеты по-прежнему висел у нее на хвосте, отчаянно стремясь догнать и уничтожить.
– Последнее предупреждение!
– Отвали – ты попусту сотрясаешь воздух. Я уже по ту сторону всего этого.
– Джаене!
Адовы Врата взорвались ей в лицо.
Они летели высоко над кипящим белым океаном. Его поверхность пенилась и пузырилась, выбрасывая вверх яркие, как электрическая лампочка, пики с полмили высотой. Одна выстрелила прямо под ними, и они едва успели увернуться. За секунду перед тем, как опасть, пик быстро втянуло обратно в океан, и он растворился там.
– Что за чертовщина? – спросила Джейн.
– Квантовая неопределенность – хаос – бесформенная материя – материал творения, – рассеянно отозвался Меланхтон. – Для того, чем он является, нет подходящего имени. Да какая разница? Просто постарайся, чтобы ни одна из них не коснулась нас.
Впереди медленно переворачивалась в бесцветном небе белоснежная морская раковина, которую Джейн могла бы заслонить большим пальцем вытянутой руки. Спиральный замок!
Ракета выпустил по ним реактивный снаряд класса «воздух – воздух». Тот устремился вперед с прямодушной яростью. Следящие устройства дракона перевели охотничью песню снаряда в нарастающий электронный писк. Как только звук достиг пика, Джейн резко дернула Меланхтона влево. Тварь проскользнула мимо правого крыла. Протуберанец первородного океана вырос под ними, и их снова бросило вправо.
– Гребаный Цернунос! Мы не можем подняться над этим дерьмом?
– Местные условия – выше никак. Забудь. Твой летун слишком близко. Отбрось его назад.
Джейн запоздало вспомнила о кормовых орудиях и подорвала торпеду. Дракон Ракеты качнулся в сторону и вернулся на курс, не утратив ни капли скорости. Джейн вильнула вокруг поднимающейся колонны и мельком увидела, как он нырнул под опадающую петлю первобытной материи ради мизерного выигрыша в дистанции. Что ни говори, а Ракета великолепный пилот.
Два черных взрыва расцвели в воздухе за спиной Ракеты, это появились в кильватере его братья по оружию.
– Эй, парень, соскучился?
– Надеюсь, ты нам что-нибудь оставил.
Они выстроились боевым порядком. Их троица то появлялась, то пропадала среди извивающихся, вздымающихся и опадающих щупалец света. Вдруг в эфире возник голос Ракеты, чистый и неожиданно высокий. Он пел:
- Я плачу о любви – она мертва!
- Я плачу о любви! Но наши слезы
- Не в силах растопить покровы льда,
- Сковавшие черты моей любимой!
Перед ней взмыла, раскачиваясь, звездная вспышка, и Джейн едва успела увернуться.
– Он спятил! – воскликнула она. – Какого дьявола он вытворяет?
– Поет тебе отходную. – Странная интонация – почти сожаление – мелькнула в голосе Меланхтона. – Это воинская традиция. Не обращай внимания.
Более глубокий, чем бас, рокот 8607-го поднялся фоном к голосу Ракеты, и к нему присоединились сдвоенные голоса Ястреба и его 2928-го и Злодея с 6613-м, все сливаясь в одно:
- Где ты была, о всеблагая Мать,
- Где ты была, когда она лежала,
- Лежала дочь любимая твоя,
- Пронзенная копьем, во тьме летящим?
В песне присутствовала странная, неотмирная красота. На мгновение Джейн с дрожью представила, каково было бы, будь Меланхтон подчинен ее воле, такой же умный и сильный, но послушный.
– Трусы! – взревел Меланхтон. – Имей вы хоть каплю самоуважения, сбросили бы этих паразитов и присоединились ко мне. Лизоблюды! Рабы!
Но пение продолжалось не прерываясь. Лес беспорядочных водяных смерчей заслонил их от преследователей, однако дистанция медленно, но верно сокращалась.
– Я еще не умерла! – крикнула она им.
Не обращая внимания, ее преследователи допели панихиду до конца. Песня не отвлекла их от текущей задачи, скорее помогла сосредоточиться. Когда они закончили, то оказались ближе, чем когда начали.
– Посторонись, Ракета, – манерно протянул Ястреб, – и я выпущу вэвэшку.
– Нет.
– Эй, доверь мне выстрел. Это ж верняк.
– Нет!
– Мы приближаемся к точке невозврата, – произнес Злодей. – Топлива хватит еще на пару-тройку минут, если мы хотим вернуться на базу невредимыми. Дай нам цель!
– Нет, она моя.
Дракон Ракеты дразняще завис на краю слепого пятна Джейн, то пропадая, то мельком появляясь на периферии зрения. По иронии, его близость закрывала ее от ракет его же товарищей.
– Ракета, отвали с дороги!
– Трехмерная конвергенция – и залп, начальник. Как по учебнику.
– Говорю вам, она моя.
Он медленно подбирался ближе, в удобную для схватки позицию, откуда уже никакая мыслимая тактика увиливания не сможет его выбить. Даже не будь дракон Ракеты моложе, сильнее, быстрее – а у Джейн не было причин сомневаться в его превосходстве, – пилот из нее никакой. Она не обладала даже малой толикой Ракетиных боевых навыков.
Спиральный замок приближался, но медленно, слишком медленно.
– Вот и момент истины, – побормотал Меланхтон.
Джейн видела, как четыре точки света на навигационной панели подползают к изогнутой оранжевой линии – пределу дальности драконов. Никто не мог пересечь ее и надеяться вернуться домой живым.
Ястреб и Злодей уже натягивали вожжи своих разочарованных скакунов, поворачивая у самой линии. Когда командир не последовал за ними, они окликнули его. Голоса их были исполнены страха.
– Осторожно, Ракета!
– Эй, парень! Поворачивай!
– Ракета!
Джейн оборвала их угасающие голоса. На виртуальном экране она видела лицо Ракеты, его глаза, застывшие на ее собственном виртуальном изображении. В переплетении чужих инверсионных следов она различала тоненькую кривую собственного, видимую на высоких ультрафиолетовых и глубоких инфракрасных частотах, – перегретый ионный след сотни истинных имен, с таким трудом собранных, а теперь растрачиваемых в затяжной и безрассудной гонке. Дракон Ракеты уже почти пересек оранжевую черту.
– Последний раз предупреждаю тебя – поворачивай!
– Ни за что, – мрачно отозвался он. – Мы падем вместе.
– Как хочешь! – каркнула она.
На экране Ракета выглядел словно молодой бог. Боевой огонь яростно пылал на его лице. Отставшие братья по оружию, видно, что-то сказали ему, ибо лицо его внезапно перекосилось.
– Она моя! – заорал он. – Никто, кроме меня, ее и пальцем не тронет!
– Так догони меня, красавчик! – насмешливо крикнула Джейн. – Что поймаешь, то твое!
Дракон Ракеты пересек черту.
– Черт! – мрачное бормотание Меланхтона пронзило возбуждение Джейн.
– Черт? Что значит – черт?
– Сама подумай.
Теперь 8607-й находился у них в мертвой зоне, прямо рядом с одной из дюз, недоступный для их орудий. Но в самый раз, чтобы выстрелить самому. Девушка рывком послала дракона вправо, влево, снова влево. Ракета следовал за ней с изяществом, явно не требовавшим усилий. Он не собирался уходить. А Спиральный замок по-прежнему маячил далеко-далеко впереди.
– Нам его не обогнать! – выкрикнула Джейн во внезапном отчаянии. – Ничего у нас не получится.
– Тогда давай мне истинное имя полукровки.
– Что?
– Его истинное имя, – прорычал Меланхтон. – У меня есть программа, и я знаю, как ею пользоваться. Скажи мне его имя, и я смогу приказать ему уничтожить собственного скакуна.
– Нет!
– Я знаю, оно тебе известно. Оно пылает в твоем сознании путеводной звездой.
Дракон запустил в нее темные щупальца. Джейн легко могла бы изгнать его, быстро отключив и снова включив электросети. Но при таких скоростях нельзя позволить себе ни на мгновение отвлечься. Их просто убило бы обоих.
– Ракета! – крикнула она. – Поворачивай назад! Поворачивай!
Прикосновение дракона было нарочито грязным, почти карикатурным, словно руку обмакнули в черную патоку, а потом провели по манишке белоснежной шелковой блузки. Шустро, словно мокрая крыса на садовой стене, он юркнул в завалы ее воспоминаний.
В этом не было логики. Для него не существовало запретных мест.
– Выслушай меня! – Она слышала, как он всхлипнул: негромкий и жуткий звук, состоявший в равной степени из слез и желания. – Ракета!
В следящих системах зазвучал писк второй твари класса «воздух – воздух». Пронзительное попискивание, пока она искала фокус радара. Радостный вопль, когда нашла.
– Имя! – Дракон настигал свою жертву.
Джейн сопротивлялась, наугад бросая ему под ноги обрывки воспоминаний: Крысякис стоит с членом в руке, глумливо ей ухмыляясь. Гвен примеряет новую цепочку. Малявка сидит в тени за ящиком с металлической стружкой, плачет, а Задира с отвращением на нее смотрит. Ее тащат по закручивающемуся хребту Дома Инкол… Меланхтон жадно вцепился в увиденное.
– Куносоура! – выкрикнул он в момент залпа.
Перед глазами Джейн на мгновение возникла сферическая волна и унеслась навстречу преследователю. Должно быть, истинное имя сводной сестры имело на Ракету какое-то косвенное влияние, ибо при соприкосновении с ним снаряд завертелся как безумный и кувырком полетел в сияющий океан. Вздымающийся купол выпуклой белизны коснулся его, и реактивная тварь без перехода просто прекратила свое существование, растворившись в своем же потенциале. Истинное имя Леси также обрушилось под тяжестью собственных слогов и перестало быть.
Пошла третья боеголовка. Джейн слышала ее голос в наушниках, и голос Ракеты тоже. Он негромко мурлыкал себе под нос в причудливом сплаве ярости, похоти и отчаяния:
– Давай, детка! Чуть ближе. Да. Да, вот я тебя и поймал. Я взял тебя сладко и гадко. – Он твердо и неуклонно удерживал 8607-го в хвосте Меланхтона, как раз на границе досягаемости ее орудий. Пошло попискивание. – О-о-о да-а, вот ты и моя.
– Разве твое слово ничего не значит? – потребовал Меланхтон. – Ты всю дорогу лгала себе, воображала, что можешь заставить своего любовника-полукровку остановить тебя, спасти от последствий твоих же поступков, оттолкнуть кинжал, подхватить тебя на руки и унести в розовую теплую атласную постель, где вы лежали бы в безопасности и уюте, словно две горошины в стручке, всю оставшуюся жизнь. Чушь! Не важно, что он чувствует и чего хочет. Он уже не может сделать ничего, кроме как убить тебя. Вселенная снова загнала тебя в угол – убей или умри. Выбора нет. Неужели тебя это не злит? Не заставляет жаждать мести? Или ты собираешься очередной раз прогнуться перед Госпожой Судьбой, чтобы оказаться раздавленной и, насколько я знаю, воскреснуть и снова и снова бегать по пыточному лабиринту? Хоть раз поднимись с колен!
– Я…
Третья боеголовка издала радостный вопль.
– Имя!
Это было неизбежно. Она ничего не могла поделать.
– Тетигистус, – шепнула Джейн.
Меланхтон победно взревел, когда тварь, пойманная в момент запуска, взорвалась прямо перед 8607-м. Дракон Ракеты развалился на части.
Джейн не могла смотреть. Она плакала от ярости.
«Убить суку!..» – подумала она в отчаянии.
Вокруг нее, закручиваясь смерчами, как безумные плясали протуберанцы.
«Если я должна умереть, пусть это будут мои последние слова, моя последняя мысль. Убить гребаную суку!»
Сердце колотилось.
«Убить суку убить суку убить суку убить суку!»
Слова бежали у нее в мозгу, сливаясь в одно, превращаясь в вопль, мантру, истерическую молитву, последнее скупое признание власти Богини.
Спиральный замок становился все больше, заполняя ее поле зрения своими белыми как мел стенами. Джейн чувствовала себя мошкой, атакующей континент. Меланхтон смеялся – смеялся! – пока они летели, паля изо всех орудий. Чистое воплощение безумия и разрушения. Железное тело ящера каждый раз содрогалось, когда попарно срывались ракеты.
«Я камень в праще, – думала Джейн. – Я стрела в полете».
Это была ее собственная мысль, но на вкус как драконья. Кабина нагревалась, пот щекотал подменышу лицо и тек из подмышек, тело сделалось скользким и чесалось. Наплевать. Для этого она родилась, выросла, училась, на долгие скучные годы изгнанная с небес, которых теперь надо достичь.
И вот всему конец.
Спиральный замок все рос и рос, заполняя собой вселенную, океан под ними сделался странно спокойным, что-то стало происходить с драконом.
Началось с ослабления чувствительности в кончиках крыльев, и процесс этот распространялся стремительно. Колонки буквенно-цифровых показателей упали до нуля. Конечности дракона окоченели. Пропала всякая чувствительность на коже. Огромные массы данных о состоянии пропали. Квантовый океан внизу заслонили обрывки белого тумана. Они летели сквозь тепловатую, разъедающую молочную белизну. На внешней оболочке дракона росли пятна ржавчины. В шкуре появились прорехи.
Атмосфера пожирала Меланхтона снаружи.
– Что происходит?! – кричала Джейн. – Что происходит?!
Контрольная панель не отзывалась.
– Пытки и содомия! – взвыл дракон. – Проклятие, смерть и красная мука, говорю я. Имел я эльфов, имел я тегов, имел я гномов, кобольдов, нимблей и гримов. Имел их всех во всех позах и смыслах. Я направляю на них око смерти. Я призываю на них слово гнева. Я проклинаю их криком вины. Будь прокляты они и их повелители, и боги, и хозяева, и матриархи!
– Что мне делать?! Скажи мне, что делать!
От драконьего тела отрывались громадные куски. Джейн оглушал жуткий скрежет раздираемого металла. Двигатель взорвался и отвалился. Ее швыряло из стороны в сторону. Большая часть дракона была разрушена, оставшееся таяло, а он все исходил яростью на Богиню, жизнь, на сам факт бытия.
– Скажи мне!
Голос Меланхтона поднялся в бессловесном вое, и боевая машина рассыпалась в ничто.
– Прости, – тихо сказала Джейн. – Мне жаль, что все кончилось таким образом.
У дракона не осталось слов. Его лингвосистемы погибли. Но связь между ним и Джейн была достаточно сильна, и она по-прежнему различала чувства, выливающиеся в смертный вопль: удовлетворение оттого, что она тоже умрет, и сожаление, что это произойдет так быстро.
Остался лишь крик, внезапно сделавшийся тише, затем вдруг перешедший в скулеж, – и тишина.
Его больше не было.
Бесконечное мгновение Джейн продолжала двигаться сама по себе. Инерция с неослабевающей скоростью несла ее вперед сквозь тепловатую белизну. Их цель нескончаемо увеличивалась, ничуть при этом не приближаясь; она могла лететь вечно и никогда не достигнуть ее. Подменышу как раз хватило времени сообразить, что у них изначально не было ни единого шанса, что Спиральный замок по природе своей защищен от самых героических усилий и драконов, и женщин.
Затем она умерла.
Глава 23
Сильвия в запятнанном лабораторном халате склонилась над электронным микроскопом.
– Мама? – удивленно произнесла Джейн.
– Тсс. – Не поднимая головы, Сильвия сунула в угол рта сигарету. – Не подашь огоньку, милая?
Джейн повиновалась.
– Заразы мелкие! – Ее мать глубоко затянулась и выдохнула дым через нос. – Они действительно попытались, но как же трудно заставить этих тупых тварей понять, чего я от них хочу.
Лаборатория казалась до отвращения обыденной: шлакоблочные стены выкрашены в невыразительный бежевый цвет, рабочие столы покрыты эбонитом, окна отсутствуют. Непостижимо. Последнее, что Джейн помнила, это разваливающийся на части в белесом тумане над квантовым океаном Меланхтон. А теперь вот. Голова у нее гудела. Она пребывала в том же странном ошалении, в какое всегда впадала где-то через час после приема кислоты, как раз перед наступлением прихода.
– Где я? – выдохнула она.
– В Спиральном замке, – ответствовал мужской голос.
Она резко обернулась.
На вновь пришедшем красовался костюм в очень тонкую полоску со старомодно узкими лацканами. На голове сидел щегольский черный котелок с загнутыми двумя короткими рожками полями. Хотя лицо у него высохло и сморщилось, в глубине глаз мерцало веселое удивление. Губы его сложились в улыбку.
– Мисс Джейн, – произнес Балдуин, – приятно увидеть вас снова.
Джейн уставилась на него, разинув рот.
– С вашего позволения. – Он взял ее под руку. – Для меня большая честь стать вашим чичероне.
– Моим кем?
– Провожатым. – Коснувшись шляпы перед Сильвией, он повел Джейн к двери. – В конце концов, Спиральный замок такой большой, и в некоторые его части вам вряд ли хотелось бы забрести даже по ошибке.
Поступь его была широка и энергична. Джейн поспешила, чтобы не отстать.
– В юности у меня был «Транс Эм»[9]. – Голос Балдуина звучал доверительно и тепло, но не отличался особой силой.
Джейн приходилось наклоняться, чтобы расслышать слова. Пустая тишина после хлопка двери с проволочной сеткой отдавалась эхом у нее в ушах, хотя она не помнила, чтобы сетчатая дверь хлопала.
– Очень серьезная, мощная машина, и я вложил в нее немало труда. Я тогда работал сварщиком на верфи ВМФ, и, когда намечался простой на несколько недель, я брал с собой приятеля, чтобы крутить баранку по очереди, и мы катили через все Штаты до самого Форт-Лодердейла, прихватив с собой термос черного кофе и полные карманы амфетаминов, чтобы не заезжать в мотели. Мы врубали радио на полную и слушали, да, «Квин», «Ти Рекс», может, немного раннего Спрингстина. Все, что крутили местные диджеи. С ревом неслись вперед, под ливнем поющих электронов, низвергающихся на нас из ионосферы, словно механизмы ночи обрели голос. Когда едешь достаточно долго, перестаешь обращать внимание на трассу и до некоторой степени впадаешь в состояние дзен. Делаешься очень спокойным. Двигаются только руки и рулевое колесо. И мир проплывает под тобой.
Джейн нахмурилась, изо всех сил стараясь уследить за нитью повествования, тянущейся сквозь дебри незнакомой терминологии. Она посмотрела вверх и обнаружила, что они идут по тропе через густой лес. Листья на деревьях отсутствовали, и ветви заканчивались не побегами, а частями человеческих тел. Ближайшие были сплошь из кистей рук, неподвижных в стоячем воздухе. Под ногтями собиралась прозрачная жидкость, образовывала капли на подушечках пальцев и с печальным шлепком падала на глинистую почву.
– Однажды, проезжая через Каролину где-то между двумя и тремя ночи, Джерри-Ди и я обогнали белый «лотос», в котором сидели две блондинки. Мы бибикнули и помахали им. Они показали нам фак и втопили. Я, разумеется, сделал то же самое, но, даже несмотря на двухскоростной ведущий мост, мы им в подметки не годились. У нас был мощный автомобиль, но у них была секс-машина. Они заставили нас глотать пыль.
Земля по обе стороны тропы пошла вверх. Джейн подняла голову к далеким склонившимся над тропой деревьям и не увидела горизонта. Она переводила взгляд все выше и выше, пока наконец не узрела деревья, делающие петлю высоко над головой и спускающиеся обратно вниз по другой стороне. Они шли по огромной трубе или туннелю, который головокружительно извивался, словно артерия, выбегающая из темного сердца невообразимо большого тела. Гротескные полулюди-полудеревья сомкнулись вокруг них.
– Через десять-пятнадцать миль мы увидели «лотос» на парковке у Роя Роджерса. Мы завернули туда за гамбургерами навынос. Девушки были там. Мы заговорили с ними. Когда мы уезжали, Джерри-Ди пересел к хозяйке «лотоса». Ее подруга поехала со мной.
– Это не про наш мир, так ведь? – только и смогла выдавить Джейн. Когда Балдуин говорил, ее неумолимо уносило потоком слов и она без усилий понимала его. С другой стороны, сосредоточиться удавалось с трудом. – Я имею в виду, не верхний мир. Это, наверное, происходило в нижнем мире.
– Ай, уж не думаешь ли ты, что между ними имеется принципиальная разница? Как бы то ни было, вот он я и трущаяся об меня блондинка в шортиках. Педаль в пол, ее язычок у меня в ухе, а рука в штанах. Я задрал ей топик на бретельках и мял груди. Воздух мерцал скрытым откровением. По радио Литл Ричард пел «Тутти-фрутти», и почему-то казалось очень важным, что слышимое мной закодировано электромагнитным способом, передано в виде модулированного излучения, восстановлено с помощью радио в звук и только где-то в темных уголках моего мозга интерпретировано как музыка. Тогда я почувствовал, что мир есть иллюзия, и притом весьма убогая, изображение, спроецированное на тончайшую из пленок. Стоит надавить на нее под определенным углом – и я смогу выйти из мира вообще. Я расстегнул ее шортики. Она немного поерзала, помогая мне. Я сунул ладонь ей в трусики. Я размышлял о том, что все в мире суть информация, когда обнаружил, что сжимаю стоячий член. Я резко повернул голову. Блондинка яростно улыбалась мне в лицо. Моя рука непроизвольно сжала ее член. Ее пальцы стиснули мой. Это могла быть одна и та же рука. Мы могли быть единым сдвоенным существом. Машина мчалась под сотню миль. Я даже не смотрел, куда мы едем. Мне было все равно. В этот момент я и достиг просветления.
Что-то подвернулось под ноги. Джейн споткнулась и, обернувшись, увидела, что рука, торчащая из корней ближайшего дерева, схватила ее за туфлю.
Она ахнула и выдернула ногу.
Туфля свалилась. Рука засунула туфлю в рот, открывшийся в стволе, и дерево ее начало жевать. Джейн даже не попыталась вернуть потерянное, а заковыляла дальше за невозмутимым Балдуином.
– Я делал все, что мог, лишь бы не пустить тебя сюда, – заметил он. – Спиральный замок слишком опасен, если попадешь сюда раньше времени.
– Я не понимаю! – крикнула она. – Что означает ваш рассказ? Объясните мне, о чем он.
– Подобные вещи может растолковать только Богиня, – с мягким недоумением произнес Балдуин. – Кто я такой, чтобы говорить за Богиню? Я всего лишь ее консорт – и далеко не единственный, уверяю тебя. Ты сможешь задать любые вопросы, когда встретишься с ней.
– Я думала, Богини не существует. Я полагала, что это метафора.
– Богиня совершенно точно существует. К ней я тебя и веду.
Веер холодных детских пальчиков мазнул Джейн по щеке. Она отпрянула и передернулась. Но тропинка становилась все уже, кусты и деревья подбирались к ней все теснее. Ее толкали и пихали темные формы, она натыкалась на чьи-то руки и плечи. Ветер донес дизельный выхлоп, и затем толпа, Балдуин и все остальное хлынули вниз по лестничному маршу. Джейн, беспомощную, несло вперед.
Люди вокруг молчали. Опустив головы, они торопливо спустились на несколько маршей. Слышалось только шарканье подошв и цоканье каблуков. Граффити на грязных каменных стенах имели странную форму, и Джейн не могла их прочесть. Пальто и сумки на плечах стискивали ее со всех сторон.
Ступени повернули и пронесли их мимо рядов хромированных турникетов, прочесывавших толпу, словно шерстяную кудель. Из горловин темных проходов за ними донесся рев, словно голоса огромных машин или низвергающихся в бездонные пропасти водопадов. Внизу лестница вынесла ее в едва освещенный зал. Толпа рассеялась, чтобы заполнить открывшееся пространство, но не замедлила темпа. Все оставались молчаливы, торопливы, погружены в себя.
– Уже недалеко, – обнадежил Балдуин.
Джейн кивнула.
Впереди она видела яркое озерцо света; толпа, не снижая скорости, обтекала его. Подойдя ближе, подменыш разглядела, что это ребенок, девочка с красными розами в волосах. Кожа у малышки была бледнее мрамора, обесцвеченная и бескровная. Черты лица изящны и тонки, без малейшего намека на слабость. Она взглянула на Джейн глазами такой же резкой белизны, как и ее кожа, ее платье, ее волосы.
– Ты! – воскликнула она.
– Я? – Джейн в изумлении остановилась.
Никто не обращал на невероятное существо ни малейшего внимания. Толпа спешила мимо.
– Ты такая глупая! – сказала девочка. – Как можно быть такой дурой?
– Я…
– Ты же ничегошеньки не поняла, так? – Она сгребла летную куртку подменыша и принялась шарить по карманам. – Какая же ты идиотка, полная кретинка. Ты стала причиной Задириного увечья – зачем ты попусту теряла время в кабинете у Благга? Ты все испортила Гвен и Питеру, когда я предназначила тебя им в утешение. Ты даже не переспала с Паком! Ты… У меня нет времени перечислять твои провалы и предательства. Где вещи, которые я тебе одолжила?
– Какие вещи?
Джейн попыталась отступить, но девочка безостановочно носилась вокруг нее маленькой фурией. Она рванула на Джейн блузку, сунула руку ей за пазуху и вытащила кожаный мешочек для амулетов, о существовании которого девушка и не подозревала. Малышка высыпала содержимое мешочка себе на ладонь. Взору подменыша предстали засохший предмет, примерно в два раза толще и длиннее кроличьей лапки, и тонкий яркий световой лучик.
Джейн уставилась на них. Сердце у нее забилось. Хотя она никогда в жизни их не видела, эти два предмета показались ей самыми драгоценными вещами во вселенной.
– Ты их прощелкала!
Девочка взяла двумя пальцами лучик света, чтобы Джейн могла разглядеть, что это такое: игла. Затем уронила обратно в мешочек. Потом подняла более крупный предмет. Он был покрыт короткой жесткой шерстью: ампутированный собачий хвост.
– Готова спорить, ты даже не знаешь, для чего они.
Ее зубы сердито клацнули. Собачий хвост последовал за иголкой. Жуткие белые пальцы сомкнулись вокруг мешочка в кулак.
– Ты слабачка! Ты дура! Ты самодовольная эгоистичная курица!
С каждым брошенным в Джейн ругательством девочка била ее в грудь. Кроваво-красные розы шелестели при каждом ударе. Наконец дитя с презрительной улыбкой повернулось к ней спиной. Толпа сомкнулась вокруг нее, а когда снова расступилась, девочка куда-то пропала.
Джейн моргнула. Запахнула и застегнула рубашку. Потом застегнула на молнию куртку. Она стояла на перекрестке. Вестибюль простирался бесконечно далеко во всех направлениях.
В приступе внезапной паники девушка осознала, что Балдуина нигде не видно.
Ее провожатый исчез.
В сером мареве отчаяния она побрела мимо вывесок «Бар B-Q», «Витамины со скидкой», «Аппетитбургеры», «Ремонт обуви», «Доллар-экспрес$», «Ювелирный» и «Китайская кухня». Так оно и есть, равнодушно подумалось ей тогда. Бесцельное блуждание сквозь вечность. Приговор оказался неожиданно мягким и в то же время до странности подходящим.
Но стоило об этом подумать, как, случайно глянув в окно закусочной, она увидела сидящего возле стойки Балдуина, жующего пончик в сахарной пудре. Она вошла.
При ее приближении он положил пончик на тарелку, промокнул губы салфеткой и вежливо улыбнулся.
– А вот и ты.
– Да, – ответила она. – Но где я?
– Там же, где и всегда. Изменилось только твое восприятие места. – Балдуин поднялся. – Следуй за мной.
Он провел ее за стойку и открыл то, что она приняла за дверь в подсобное помещение. Они вошли.
И вроде бы оказались в комнате. Или это было какого-то рода пространство, а скорее – полное отсутствие пространства вообще. Разобраться не представлялось возможным, ибо все ее внимание оказалось высосано и поглощено тем, что находилось перед ней.
Джейн стояла перед Черным Камнем.
Он был огромен, минимум в три раза выше ее. Но поскольку сравнивать было не с чем, камень мог иметь какой угодно размер – больше планет, огромнее звезд. Его поверхность казалась то гладкой, то неровной, местами почти зеркальной, местами изрытой и бугристой, словно шкура метеорита. Однако в основном она была черная, твердая и реальная. Девушка почему-то не сомневалась, что перед ней воплощение Богини.
– Можешь спрашивать, о чем хочешь, – сказал Балдуин и ушел.
Снизу вверх Джейн смотрела на Черный Камень. Долгое время она не говорила. Затем прочистила горло и спросила:
– Почему?
Ответа не последовало.
– Почему? – повторила она. – Почему жизнь исполнена такой ненависти? Зачем существует боль? Почему боль причиняет такие страдания? Не могла бы ты устроить мир по-другому? Или у тебя не больше выбора, чем у меня? Или выбора не существует? Зачем любовь? Ты создала нас просто для того, чтобы наказывать? Почему нас наказывают? В чем наш грех? Как может мать так обращаться с собственными детьми? Ты нас не любишь? Ты ненавидишь нас? Мы – твои отражения? Ты настолько изголодалась по чувствам, что воплощаешь в нас частички себя, дабы пережить унижение, страх и боль? Что такое смерть? Что происходит с нами после смерти? Мы просто прекращаем существовать? У смертных всего одна жизнь? Были ли другие жизни прежде этой? Совершили ли мы в них нечто непростительное? Поэтому ты нас так ненавидишь? Будут ли еще жизни? Они будут еще хуже? Можешь ли даже ты умереть? Если ты нас так ненавидишь, зачем существует красота? Не на нее ли опирается наше страдание? Не были бы мы счастливее без красоты? Зачем существует радость? Чего именно ты хочешь?
Ответа не последовало.
Казалось, Джейн простояла неподвижно перед Черным Камнем несколько часов, дней, веков, прежде чем наконец отвернулась. Рядом материализовался Балдуин и увел ее, взяв под локоть.
Теперь темные заросли не таили ужасов. Семнадцать пар глаз внезапно открылись в ближайшем дереве. Всего лишь глаза. Гибкие руки хватали ее. Подумаешь, руки.
– Полегчало тебе? – спросил Балдуин.
– Да.
– Богиня повелела мне дать тебе, что пожелаешь.
Читать бесплатно другие книги:
